Молоко в ладонях Глава 27

         
   ВСТРЕЧИ И РАЗЛУКИ

   Вечерами, проводя время за разговорами, в окружении старших детей, Иван подолгу слушал и вникал в суждения супруги, соскучившись по ее голосу, примечая в ее чертах знакомые манеры и приобретенный вновь образ. Она изменилась за годы пока терзающая души разлука лишала их возможности хоть что-то знать друг о друге, хоть как-то сопереживать или, не прощаясь навек, общаться в переписке. Угнетения и каторжный труд, преодоление лишений рабской неволи затмили тщетные рвения изменить судьбу, храня только отголоски добрых воспоминаний и таявшую, с каждым прожитым днем, надежду на встречу, ставшую желаннее жизни. Лиза стала еще милее и дороже сердцу; еще ближе, несмотря на долгий, тягостный разрыв. Вокруг светлых, голубых глаз, по-прежнему изумительно красивых и родных, Иван разглядел, почти неприметные морщинки, но и они смогли придать выражению ее лица большую уверенность и решимость. Война отняла у них чудесные годы общения, важную потребность в проявлении заботы и любви к детям.
   Не желая оставить все как есть, Елизавета не находила покоя, вновь проявляя свою активность, встать на защиту семьи. Мать чувствовала и слышала душой своих детей, которые хоть и далеко, но все же с ней, в истомленном ожиданиями сердце. Она молилась за них бессонными ночами, словно видела их взгляды, ощущая тепло от прикосновения детских, родных ладоней. Иван угадывал в блеске ее глаз невысказанную, сдержанную боль и решимость идти ради детей до конца. Чувствуя поддержку мужа, ее благой порыв словно лавиной, готов был снести на своем пути, любое препятствие, чинимое бюрократами на местах. Комендатура, еще не повсеместно вступавшая в правовую силу, не явилась той помехой способной сдержать пыл матери в своем законном стремлении к детям. Настойчиво требуя от участкового, дать разрешение на воссоединение семьи, она пригрозила обратиться к Ершову, если не получат положительного ответа:
     -  Вы, гражданин Юшков, однажды приговорили меня к высшей мере и слышать от вас о новых угрозах мне уже не страшно. Неужели в вашем сердце нет хоть доли сочувствия; желания помочь вернуть детей в семью, или чинить препоны и дальше, не взирая на просьбу матери и отца, и есть ваше главное предназначение, как участкового, а не человека? Если так, то вот, Иван, все равно отыщет детей, а я в ответ на чинимый вами произвол, не ограничусь только районной властью, но дальше пойду и остановить меня у вас не получится.
   После долгих колебаний, представитель власти все же пошел на уступки; согласившись дать супругам неделю времени на улаживание семейных неурядиц. В случае неявки к положенному сроку, обоим грозила статья за побег, равно как самовольное оставление места поселения, согласно законному указу правительства. Вечером этого же дня, Сашка отвез счастливых родителей на железнодорожную станцию, чтобы поездом они смогли доехать до города Лениск-Кузнецкий, куда, по сведениям, полученным от Капустина, были распределены Вера, Ваня и Таня. Не имея много времени, хотелось в первую очередь забрать сразу всех троих, а после уже, как-то добираться до поселка Яшкино, где по всем данным находилась Ника. Иван понимал, что в один выезд им с Елизаветой не уложиться и поиски Ники могут затянуться на неопределенное время. Сашка отчаянно рвался помочь с розыском в нелегкой, непростой поездке, но председатель, словно предчувствуя беду на свою голову, и слушать его не захотел; вот только знали о той мороке пока только два человека; он, да Биряй. Не мог тогда представить Капустин, что кому-то третьему известно о фальсификации сведений на одного из детей; что рано или поздно потянется от него нить, которая распутает весь клубок хитросплетений, и не утаить ее «как шило в мешке».
   После проведения необходимых процедур опознания, дети на законном основании могли уезжать с родителями к месту их поселения. Почти совершеннолетняя Вера конечно же сразу узнала и маму, и папу. Таня, будучи теперь девушкой четырнадцати лет вспомнила лишь Елизавету, считая ее своей матерью, Ивана же она видела впервые и была принята им со свойственной отцовской нежностью, что сильно растрогало ее и она долго плакала на плече у Елизаветы, благодарная за то, что ее не забыли и не оставили в детском доме, как чужого ребенка, лишившегося за время войны своих законных родителей. Иван-отец, бесконечно радовался Ивану-сыну, которого после долгих лет томительной разлуки, мог с любовью обнять и, подняв на руки уже почти десятилетнего мальчугана, младшего наследника и надежду, прильнул усатыми губами к худым щекам сына. Дорога домой много времени не заняла, но вот на поездку в Яшкино его никак не хватало. Однако, все же выпросив еще два дня у лояльно настроенного, на этот раз, Юшкова, Иван решился на поездку за Никой. Но на этот раз его ждала неудача; никакой Ники Бергер в списках детского дома в Яшкино, не значилось, и расстроенный отец воротился домой один.
     -  Может напутали там чего?.. – только и отмахнулся Капустин от требовательного Ивана. Всколыхнуло, однако, председателя волной прежнего, забытого страха, мурашками пробежавшей где-то за спиной: «Нет, это не его инициатива. По желанию Биряя он подделал списки. Нашел тоже, у кого на поводу пойти, - бранила его ущемленная совесть, - с Василия, «как с гуся вода», ежели что, а вот ему отвечать», - Переживал Капустин, решив при случае напомнить бригадиру, чтобы не болтал лишнего.
   Вся семья, не верила в неточности при оформлении документов и полагая, что должен быть хоть какой-то след, куда маленькую Нику могли по неведомым обстоятельствам отправить или перераспределить, они искали концы, которые обязательно выведут на верную дорогу и все прояснится. Случайно зашел разговор и о Егоре, о котором вот уже шесть лет ничего не было известно. Маша с грустью вспоминала о нем и по-прежнему ждала. Это чувствовалось по ее голосу, по жившему в душе интересу к исчезнувшему в одночасье человеку, которому наверняка они все были не безразличны. В надежде на возвращение, верили, что их друг жив и непременно даст о себе знать, вот только возможность появится, понимали; ему труднее всех.
     -  Не грусти, Маша, мы обязательно дождемся Егора. Он найдет нас, поверь; я его знаю. Наверное, и Ника, смотрит на счастливую монетку и ждет меня как спасителя. Они помнят о нас, и мы с тобой должны верить в то, что они найдутся, иначе нам всем станет трудно жить дальше, - успокаивал Сашка.

   Капустин решил не дожидаться бригадира у себя в конторе. Проще самому на лесопилку заглянуть; скис что-то Василий последнее время, любовь не ладилась, словно хватку отцовскую утратил; уж тот бы одним махом девку на место поставил. Но главное было даже не в этой нерешаемой проблеме. Беспокойные мысли так и лезли в голову, не давая сосредоточится на хозяйственных делах, считал, что лишний раз, из осторожности, обезопасить себя не помешает:
     -  Слыхал, Василий, что Иван с детьми воротился? – немедля подступил он с вопросом. - Должен бы на радостях любоваться ими; вон сколько не видел, повырастали уж все, не узнать. Ан нет; он сразу же ко мне. Требует, чтобы я списки перепроверил; не напутал ли я там чего? Нику то отыскать так и не удалось. Смекаешь, о чем я толкую?..
   Василий только ухмыльнулся, поднимаясь из-за бригадирского стола: «Хоть тут сладилось…» - успокаивала его дремлющая совесть.
     -  Ну так и задумано было, чего дивиться; девку мы с тобой так законопатили, что не только отец, но и Сашка ее еще долго искать будет. А та, глядь, за это время и замуж выскочит. Во какая фига Сашке под нос; меня от удовольствия аж распирает. А ты, Степанович, гляжу, обеспокоен, не в себе весь, с лица сошел, заерзал чего-то?
     -  Да так-то оно так, только вот боязно мне; вдруг участковый заинтересуется или еще кто прознает о нашей с тобой сделке, худо выйдет лет на десять с конфискацией, за использование служебного положения. Ты то хоть смотри, не подведи меня, для тебя, как-никак, старался. Гляди, Биряй, не сболтни кому, по пьяному делу. Тут у нас Василий тайный интерес вышел и, стало быть, забота общая. Ивана вот только не угомонить; отец ведь, искать станет и отвлечь его не выйдет. Вот и пришел по этой причине, хочу с тобой посоветоваться.
     -  Не бойся, не выдам. Самое верное и надежное, конечно – это Ивана, куда подальше спровадить, чтобы не копал, тогда и нам спокойней будет. Тут подумать надо. Ежели что, Митяя подключу; замутит так, что и Юшкову не догадаться, откуда ветер.
   Не успел Капустин с Василием распрощаться, как в дверях Митяй объявился, словно к концу рабочего дня, ну никак без приятеля не обойтись. Тут же, не откладывая, бригадир и озадачил старательного помощника, проблемой, которую только что с председателем оговорили. Смекалка у того и на этот раз не подкачала.
   Идея с аферой и организацией проверки на колхозных складах, председателю пришлась по душе; оно ведь любую недостачу или хищение на ответственное лицо списать можно, а бригадиром на току Иван, стало быть, ему и отвечать. Оговорив детали, незамедлительно решено было приступить к поиску причин ее проведения. И тут Митяй верховодит; сам все устроить вызвался.
   Прогуливаясь как-то ранним утром мимо дома Семыкина Петра, с разговором к хозяину и подладил Митяй, словно усердно, всю долгую ночь помощника для дела подбирал:
     -  Совсем ты себя не бережешь, хозяин, нога то с войны прямая совсем, а ты все заборы вкруг двора возводишь; боишься кого? Так ты шепни – поможем. Лежал бы себе на печи, да за инвалидность получал. Мало лиха за войну хватил; на току вон еще вкалываешь, себя пожалей, Петро, - издали, осторожничая, подлаживал Митяй. - Но, главное живой, баба небось наскучалась; смотри родит, у тебя мелкоты и без того уж трое, натерпелись поди, хватит.
     -  Тебе то какая нужда, мал еще поучать; свое хозяйство заведи, а там учи, коли время найдется, - холодно отстранился Петро от подошедшего к нему Митяя.
     -  Так я про то и хотел с глазу на глаз потолковать с тобой, - неотвязно напрашивался на разговор односельчанин.
     -  Говори, что хотел, а нет, то не мешай, мне к вечеру на ток, а еще управиться с забором надо; шастаете тут сквозняком, все кому не лень.
     -  Тут Петро выручка твоя нужна; оно не то, чтобы хлопотно, но ответственно. Ребятки малый мешочек с зерном на току, у забора прикопали, а вот вынести не смогли, заминка получилась. Завтра сам знаешь, Федька Балабанов сторожем заступает; нюх у него тот еще, не приведи найдет зерно, греха не оберешься. Юшков по одному мешку вора сразу найдет. Выручай, стало быть, Петро, на тебя одна надежда. Сегодня вечером на току старая Дергачиха дежурит; баба то замшелая, часто по территории не шастает. Вот ты вечерком, по темну и забери его. Я к тому, что все зерно можешь для себя и оставить. Не до него теперь; ребят бы только не запалить, а тебе и поддержка, и опаски никакой. Сам после благодарить будешь.
     -  Красть предлагаешь? – паскудная твоя душонка!
     -  Да не красть, за тебя уж украли, а помочь, выручить надо. Сам знаешь, что за такое бывает. Я, для верности, сторожиху отвлеку; ты только мешок с опасного места забери, не то Балабан его обнаружит. Тот сразу донесет…
   Шатко-валко, а уговорил все же Митяй незадачливого Петра, криминальный мешок в безопасное место определить. Если уж, не взять, так хотя бы перепрятать, от любопытных глаз подальше. Заручившись поддержкой, направился Митяй свой «лисий след» далее плести.
   Федька Балабанов дома сидел; сторожем с вечера на сутки заступать, отдыхал и отсыпался. Стук в двери вынудил подняться и с искушенным недовольством взглянуть в глаза снующего без дела проходимца, дерзким стуком помешавшего его чувствительной, одинокой дремоте.
     -  Дело есть, Федор, просыпайся давай, бока уж отлежал, заспан как битюг, работа ждет ответственная; от самого Капустина за то похвалу поимеешь. А он за твое добро расщедрится, будь уверен.
   Хозяин, не совсем понимая цель прихода Митяя, никак не мог взять в толк; за какие такие заслуги сам председатель его в ранг нужных, и ценных для колхоза кадров, возведет.
     - Так говори, если по делу пришел, - устраиваясь на тахте, у окошка, отходил ото сна Балабан.
     -  Кража у тебя сегодня на дежурстве случится.
     -  Да типун тебе на язык, чего мелешь то!? – испуганно встрепенулся сторож, словно опасаясь неотвратимости злой вести, что Митяй в дом принес.
     - Случайно, стало быть, ты воришку и накроешь с поличным. А за своевременно разоблаченное хищение, тебя начальство щедро отблагодарит, уж поверь мне. Председатель, вон, днями с расхитителями борется; недостача случается то и дело; беда вот только, пойди, поймай за руку. А к тебе сам фарт в моем лице приблудил. Словом сделаешь, как я скажу и похвала тебя сама найдет, ты же меня знаешь, мимо твоего дома не пройду.
   Прикормленный Федор Балабанов дело свое знал хорошо и от благодарности никогда не отказывался; а в угоду самому Капустину, чего не расстараться. Выслушал он внимательно Митяя, обдумал поимку расхитителя народного добра и, при свете полной луны, сделал как учили.
   Наутро, за столом Юшкова сидел Петр и слезливо раскаиваясь в содеянном, писал признание. Он, конечно же догадывался, что под арест его Митяй подвел, но сдавать его не стал; бездоказательная клевета, кто ему верить станет? Полностью взял вину на себя: «За что вот только?..» - уязвленно мучила мужика мысль и поедом ела сконфуженная совесть.
   Узнав ранним утром о случившемся, никак не мог взять в толк Иван, как один из его добросовестных работников; фронтовик, инвалид, отец троих детей, додумался до такого мерзкого проступка. То, что все испытывают нужду и нехватку продуктов – это, понятно, но опуститься до того, чтобы втихаря красть, такого бригадир тока не мог себе представить. Непременно это сочтут актом безмерного неуважения коллективу трудящихся, и воришке не поздоровится: «Надо бы как-то разрулить ситуацию, - подумалось Ивану, - может действительно найдутся причины оправдать поступок нерадивого колхозника». Иван срочно отложил все дела и отправился в контору, к председателю; как никак его работника угораздило по закромам лазать.
     -  У Юшкова твой работник, Иван, я ему теперь не судья; народ, который он обворовывает, судить будет, - негодовал председатель, - а поскольку ты допустил факт кражи на току, то и с тебя спросят.   
     -  Ответственности я с себя не снимаю, Степан Игнатьевич, но может быть прежде разобраться во всем надо, а то мы, «с шагу да в галоп» - сразу наказывать.
     - А разбираться, Иван, будем не мы с тобой, а органы власти и суд народный. Надо же, ославил на весь район!.. Как ты хищение проглядел, бригадир, поди теперь оправдайся, коли забор с дырами. Завтра же организуем проверку на складах и, чувствуется мне, я сильно удивлюсь, Иван, если недостачу не обнаружу. Кому за то отвечать, сам понимаешь!..
     -  Ну, это Вы зря, никогда такого не было, да и работник Петр ответственный, добросовестный. Непойму, как такое случилось, что его на кражу толкнуло? С Юшковым поговорю, может прояснит… А с выводами спешить нельзя, здесь судьбы людей решаются.
   Иван прочел волнение на лице Елизаветы, рассказав ей о случившемся на току. Попытался успокоить, хотя понимал; опять сгущаются тучи над землянкой и стороной их не пронесет. Он никак не рассчитывал, что за сострадание, сочувствие и помощь Петру при проведении дознания окажется в ловушке и из совсем небольшой сумочки пшеницы, взятой его работником, раздутая невесть кем история, приведет к глобальной проверке складов и запасов колхозного зерна, к тому же с совсем непонятным выявлением значительной недостачи. Как бригадир, Иван понес основную ответственность за хищения на складах. Не прошло и недели, как разбирательство по поводу краж зерна в колхозе закончилось товарищеским судом и оглашением приговора. Ивану дали два года тюремного заключения и из зала суда увели под конвоем. Петра же, взятого на поруки коллективом и при наличии смягчающих, семейных обстоятельств, освободили, ограничившись штрафными работами по месту жительства.
   Вновь оказалось порушено счастье семьи Елизаветы и Ивана. Простившись с мужем, Елизавета со слезами на глазах, смотрела на старшего сына. Она знала, он поймет все и не станет, даже на толику, винить отца:
     - Настоящие воры, Юра, они трусы, по норам сидят, всего боятся, тишину, да ночь любят и правду избегают, а вот такие как твой отец, словно мотыльки, слетаются на мольбы, да призывы о помощи и гибнут, сгорая от огня в душе, лучась светом, готовые всегда прийти на помощь.

   Егор возвращался домой после амнистии, в канун знаменательного праздника; четвертой годовщины Дня Великой Победы. Шесть лет вместо восьми, а на душе все равно - гнусно. Покинув скверные места, сидя в замызганной одежде, в углу плацкарта, следующего из Читы в Новосибирск, не покидала Егора мысль, услышанная им случайно, в ту злополучную ночь поджога, когда расслышал слова полупьяного Биряя, стоя под окном его дома. Хотелось тогда, сразу же, вернуться и рассказать обо всем Сашке, но посчитал, что время еще будет, важнее было другое… Так и отложил разговор на шесть лет. И вот сейчас, его одолевало неотступное желание попросить прощение за упущенное; в первую очередь хотелось помочь другу, против которого замыслил Биряй недоброе, которое наверняка могло свершиться, а он не успел сказать главное. Хотелось отмотать время назад, исправить ошибку. Но, даже если уже поздно, мстить он не станет; месть – это худший выбор, плохой советчик, однажды это уже было.
   С вечера и до самого утра, не умолкала беседа двух друзей, преодолевших разлуку долгих шести лет. Вместе переживших ад завала в шахте, вместе смотревших в разверзшиеся глаза смерти. И вот, выпавшая на долю Егора неволя, жестоко вторгнувшись в жизнь, оставила свой тягостный след на сердце. Сашка ждал его возвращения и искренне радовался освобождению из мучительного, нечестного плена.
     -  Как же так, Егор, это что же за люди такие. Мало отправить ребенка в детский дом, отлучив от матери, так еще чтобы не смогли найти родители. Не смог найти и я. Ты говоришь, что месть последнее дело, а как быть? За такую подлость не прощают. Мы с тобой завтра же потребуем от Капустина разъяснений, а если станет отнекиваться, то Юшков узнает о проделках председателя и тогда его ждет тюрьма не только за подделку документов, но и за клевету на Ивана. Кстати, надо будет с Федором Балабановым поговорить; вот прямо сейчас его и навестим, для нас это очень хороший информатор. Я уверен; на долго его препирательств не хватит, они оба во всем признаются.
   Утром, в кабинете у председателя колхоза было как никогда жарко; прижатый неопровержимостью улик к стенке, Капустин рассказал все, что касалось Ники. Сашка взял с него слово, что впредь он не станет вредить семье Бергер, в противном случае о его проделках станет известно не только Юшкову, но и Ершову тоже:
     -  Я согласен не ворошить прошлое, так и передай Биряю, - смягчился было Сашка в присутствии Егора. - Но если он станет продолжать преследовать Марию и чинить козни семье Елизаветы, то в деле о грабеже на железной дороге, могут появиться новые обстоятельства, тогда твоим подельникам уже точно будет не отвертеться от тюрьмы, как, впрочем, и тебе, Капустин, ведь арест Ивана не делает тебе чести. Федор оказался мужик разговорчивый, вон даже и в свидетели не прочь пойти.
     -  Не губите, ребятки, я вам по-честному все рассказал, - взмолился о пощаде Капустин.
   Раннее утро полнило округу прохладой. Деревенька еще спала, а на душе Елизаветы, побуженные до зорьки; радость и волнение, нетерпение, которое невозможно скрыть. Время поедало километры, томило ожиданием встречи матери с дочерью, вобравшем в себя многие годы нестерпимой разлуки. Утомленные долгой дорогой, решили сделать привал. Саша остановил машину прямо в лесу. Красивая, зеленая лужайка, обрамленная тесно подступавшим ото всюду лесом, создавала пространство света зелени и тепла, какое Елизавета давным-давно забыла. Даже тогда, много лет тому назад, когда неудержимо шагала она сквозь чащи, напролом, стремясь в последней надежде, обнять своих малышей, она не видела красоты леса, он мешал ей, был преградой на пути к детям. Теперь же Елизавета разглядела его; он стал совсем иным. Приняв ворвавшуюся радость возвращения в дом потерянной дочери, из сердца исчезла боль. Хвойный запах кружил ее голову и новые, молодые побеги кедровых ветвей в едином порыве тянулись к солнцу – отцу и матери всего живого на земле. Казалось, сама природа радуется случаю общения с матерью земной, человеческой, которая подобно ветвям тянет свои ладони к родному чаду, в неистовом желании поскорее обнять и прижать к груди последнюю, недостающую веточку, затерявшуюся, желанную, без которой тоскует и сохнет душа, словно дерево, лишенное влаги.
     Оказалось, что Ника значилась в списках детского дома поселка Яшкино под именем Виктория Береговая, которая действительно оказалась Никой и узнав Сашку, не раздумывая, бросилась к нему на шею, плача от счастья и радости. Она знала – это, опять она; серебряная заветная монетка, тайно хранившая связь, всегда лежавшая у самого сердца, дала ей мужество ожидания – это она помогла Саше отыскать ее и вновь встретиться. Елизавета, задержавшись с оформлением документов подошла чуть позже и двойная радость, охватившая повзрослевшую девушку, пуще прежнего, обдала ее душу восторгом. Мама жива, она вернулась, она с ними!.. Ника и Егора узнала, хотя знакома с ним не была. Просто видела когда-то давно с Машей. Наверное, они и сейчас вместе, подумалось ей. Она вдруг вспомнила о своей детдомовской подруге, о расставании с которой совсем не хотелось думать, ведь забрать ее с собой никак не получится. На заявление дочери, что она хочет попрощаться со своей сестрой, Елизавета отреагировала замершим от удивления взглядом:
     -  Ника, дорогая, но все твои сестры и братья ждут нас дома; ты последняя нашлась.
     -  Мамочка, я знаю, Надежду никак нельзя забрать от сюда, но я ее очень, очень люблю и хочу попрощаться. Она мне сестра; мы так решили, мне теперь будет трудно без нее, - и на лице Ники отобразилась, заметная всем, печать грусти и разочарования.
   Надежда скромно подошла попрощаться с Никой и неожиданно для себя была удивлена пристальным вниманием совсем не знакомого ей парня, стоявшего рядом. Она с любопытством взглянула на Егора и скромно отвела взгляд. Словно струи холодного водопада обрушились на голову парня, когда в подошедшей к ним девушке он пусть с трудом, и не сразу, но все же смог узнать ту свою маленькую сестренку, с которой разлучила их война. Он разглядел едва уловимую внешнюю схожесть и манеру улыбаться. А самое главное – глаза, ведь только в них хранится разгадка, их он забыть не мог все эти долгие годы разлуки, обреченности и тягостных, безнадежных мыслей. Но Надя почти ничего не помнила о том счастливом времени, когда она могла рассчитывать на защиту и опеку своего старшего брата; не знала о его существовании вообще. Она с недоверием и удивлением отстранилась от Егора и прижалась к рядом стоящей подруге. Сашка удивленно смотрел на присутствующих, совершенно не понимая, в чем дело, почему его друг так заинтересовался совсем незнакомой им девушкой или он забыл, что есть Маша?.. Егор раньше никогда не рассказывал ему о, потерявшейся в далеком детстве, сестре. Елизавета, затаив дыхание, наблюдала за обоими ребятами, оказавшимися, как ни странно, родными. Сама, настолько необычная, встреча не могла исключать случай ошибки, когда человек попросту обознался и сделал поспешные выводы. Егор не думал о вещах, вызывавших сомнения у своих друзей, он твердо знал, что эта девушка - его сестра. Они опять вместе; Надя нашлась…
   Чтобы не было никах сомнений; Егору и самому хотелось не обмануться, он предложил девушке показать при всех присутствующих, свою левую руку, выше локтя. Он помнил, что там имеется двойная родинка, о которой он хорошо знал и часто рассматривал ее еще в детстве; она необычно красиво смотрелись на белой руке девочки и сейчас, они, две маленькие драгоценные бусинки, должны были там оказаться и удивить всех, убедить саму Надежду в том, что перед ней родной брат, что они нашли друг друга, неправдоподобно случайно, но это неоспоримый факт.
   Девушка смутилась, на ее глазах показались слезы; она знала, что на руке, выше локтя есть две родинки, а значит перед ней действительно ее брат. В трепетном волнении, охватившем всех присутствующих рядом людей, Надежда бросилась в объятия к брату и громко расплакалась. Единственным доказательством того, что Егор действительно разыскивал свою сестру еще семь лет назад, была справка с печатью из милиции, которую он получил благодаря деду Семену и бережно хранил все это время при себе. Ее оказалось достаточно, чтобы объявившийся столь внезапно брат, смог без проволочек забрать свою родную сестру из детского дома. Им поверили, вняли зову родных сердец. Именно сейчас, в трогательные минуты встречи, Егор понял, что судьба многогранна и удивительна; она вела их души по жизни путаными, разными дорогами и вот, свела вместе. Как такое могло случиться он не знал, однако мог теперь понять, что есть неведомые пути влияния заветных желаний людей, которые и вершат такие встречи, даруя людям удивительный миг обретения себя.
   С этого дня в жизни Егора и Надежды все поменялось; они, пошатываясь на ухабах неровной дороги, ехали в кузове огромного Студебеккера и брат все рассказывал и рассказывал сестре обо всем, что почти исчезло из ее памяти, во что верилось лишь со слов человека, который осчастливил ее душу ощущением и принятием чувства родства и новой, осмысленной жизни, когда есть кому и о ком заботиться.