11. Погоня за длинным рублем

11. ПОГОНЯ ЗА ДЛИННЫМ РУБЛЕМ. Не тот борец, кто поборол, а тот, кто вывернулся, – таково было главное жизненное кредо московского князя Юрия. Своего могущественного врага он победил не опытом и умением, а изворотливостью и коварством. Избрав Москву в качестве фундамента, для возведения на руинах Киевской и Владимирской Руси нового русского государства, Провиденье взвалило на плечи старшего Данилова сына почти непосильную задачу возвращения московскому княжескому дому права стоять у кормила верховной власти. Главная заслуга Юрия состоит именно в том, что он со своей задачей справился. Ну а поскольку особыми дарованиями этот князь никогда не блистал, средств на пути к достижению поставленной перед ним цели он не выбирал – при первой же возможности наносил удар не в лицо, а в спину. Возможно, именно поэтому придворные летописцы и историки, как в царской Москве, так и в императорском Петербурге, постараются потом как можно реже вспоминать о первом великом московском князе, старательно задвигая Юрия за могучую фигуру его брата Ивана Калиты.

Впрочем, великий князь из Юрия, действительно, получился аховый. Привыкший всю свою сознательную жизнь рвать чужие глотки ради достижения собственных целей, после победного окончания борьбы с Михаилом Тверским Юрий Даниилович откровенно заскучал и потерял интерес к жизни. К тому же, особых оснований для торжества у него не было. Если Михаил Ярославич являлся законным государем, с которым в какой-то мере были вынуждены считаться даже в Орде, то на московита там смотрели не иначе, как на выскочку, безродного пса, кормившегося из рук великого хана. Его мнение по российским делам никого не интересовало. На Русь, как сор из дырявого мешка, посыпались жадные до чужого добра «послы» с тем, чтобы, не опасаясь больше противодействия со стороны владимирских властей, переделать в стране все на свой лад и установить в русских землях свои порядки. В самом Владимире объявился посол Байдера, и великому князю Юрию пришлось сквозь пальцы смотреть на то, как грабят его столицу. Ордынец Таянчар и некий «жидовин-должник» разорили поборами весь Кашин. Не лучше обстояли дела и в других городах. Народ, успевший уже забыть времена бесермен, заволновался и был готов взорваться в любой момент. В древнем Ростове вновь дошло до рукоприкладства – люди собрались на вече и выгнали татар из города. Однако и этого Узбеку показалось мало. Вслед за послами на Русь хлынули толпы велеречивых проповедников, пытавшихся доказать русским невеждам тождество учений Христа и Магомета. Великий хан Узбек решил заменить идею крещения Орды не менее революционной идеей исламизации Руси. Впрочем, на этом фронте ему пришлось столкнуться с куда более серьезным противником, чем Юрий или Михаил. Стареющий митрополит Петр был еще достаточно силен и бодр для того, чтобы возглавить борьбу Русской Церкви с повсеместно начавшимися шатаниями в вере. Петр был уверен в своих силах и идеологическую войну с новой Ордой проигрывать не собирался.

Юрий Даниилович тем временем правил страной как умел. В 1320 году он крепко побил Ивана Ярославича Рязанского, который решил вдруг возродить старый спор о Коломне. Рязанцу пришлось заткнуться. В том же году на Москве скончался младший брат Юрия, Борис, и великий князь впервые всерьез задумался о своем приемнике. Родить мужу детей Кончака не успела, а жениться вновь Юрий не рискнул из опасения обидеть своего шурина. На представление Узбеку московскому князю пришлось отправить своего соправителя, Ивана Даниловича Калиту, который в отличие от старшего брата на бездетность пожаловаться не мог. Именно за Иваном и его потомством было решено закрепить права на московский стол. Свою дочь Софью, рожденную от первого брака, Юрий отдал замуж за тверского княжича Константина, надеясь таким образом улучшить отношения с тверским княжеским домом. Однако старший сын Михаила, Дмитрий, никаких дел с Москвой иметь по-прежнему не желал.

В 1320 году Дмитрий Тверской сочетался браком с дочерью могущественного литовского государя Гедемина, а в 1321 году, будучи в Орде, сумел, наконец, доказать Узбеку невиновность своего отца. В убийстве царской сестры был обвинен темник Кавгадый, который даже под пытками все отрицал. Он так и умер, не покаявшись, унеся с собой в могилу тайну смерти княгини Агафьи и роль в этом деле Юрия Московского. Справедливости ради, следует заметить, что Узбек, возможно, с самого начала не верил в виновность Михаила. Просто у него, как и у Юрия, появился благовидный предлог убрать со своего пути потенциально опасного тверского князя, дабы в Залеской Руси не появился собственный Гедемин, который уже в начале 14 века мог попытаться вырвать страну из рук ордынского царя.

Меж тем, «происки» Михайлова сына при дворе хана незамеченными в Москве не остались. Когда Дмитрий вернулся в Тверь, ему тут же доложили, что великий князь Юрий на него сильно гневается и уже готов вооружить против него всю Залескую Русь. Учитывая явное неравенство сил, тверским властям пришлось, скрепя сердце, просить Москву о мире и идти на уступки. Дмитрий обязался не домогаться великого княжения, дал московским купцам беспошлинный проезд до границ Новгородской Республики и выплатил в великокняжескую казну ордынский выход в 2000 «рублей» серебром. Любопытно, что это было первое летописное упоминание о новой русской валюте. Рубли в ту пору являлись кусками толстой серебряной проволоки, разрубленной на равные части. Никакого оттиска с рисунком на них, разумеется, тогда еще не было. Именно эта рубленая проволока, словно змей искуситель, опутав Юрия Данииловича своими металлическими кольцами, в конечном итоге сбросила его с забрызганного кровью Святого Михаила владимирского трона, а затем лишила и самой жизни.

Началось же все с того, что, заполучив в свои руки громадную по тем временам сумму, великий князь Юрий, недолго думая, отправился в Великий Новгород и пустил «проволоку» в оборот, дабы подзаработать немного деньжат для себя любимого. Узбек, которому все эти рубли, собственно, и предназначались, узнав о проделках своего непутевого зятя, пришел в бешенство и немедленно вызвал его к себе на «ковер», а чтобы, впредь русские деньги мимо его казны не утекали, переписал великокняжеский ярлык на имя Дмитрия Тверского. Иван Калита, находившийся в ту пору в ставке хана, предотвратить передачу власти тверскому князю не смог, или, что скорее всего, просто не стал влезать в заведомо проигрышный спор.

Мимолетному великому князю Юрию Московскому пришлось все начинать сначала. Однако теперь его надежды на помощь Провидения, если таковые и были, не оправдались. Свою задачу Юрий выполнил, и надобность в нем отпала.