Жюльен, Посвящение, 33-я глава

"Благодарю вас, Ваше Преосвященство, но для Атоса это слишком много, а для графа де Ла Фер, слишком мало" 
   
Подумал он, и жирной ручкой написал через всю обложку общей тетради: "Жюльен"; благородное, как ему казалось, имя для начинающего автора, совсем как у Жюльена Сореля,  героя  Стендаля из "Красное и Чёрное". Бонапартиста и почти революционера, сына плотника из бедной семьи.

Псевдоним был созвучен с его тогдашним восприятием  мира, молодостью и честолюбивыми планами, хотя что-то внутри него подсказывало, что Советской Родине не стоит   открывать этот секрет.
Тем более накануне 20- го съезда КПСС .
Плевать.
Главное никому не проболтаться.
А потом...
Когда о нём узнает весь мир...
Потом ..

В то время, начитавшись книжек, он действительно считал себя благородным героем романов. Совершенно не советским типажом, родившимся не в ту эпоху.

В библиотеке на пересечении улиц Красного милиционера и Сидоренковской, он перечитал все исторические книги, начиная от " Спартака" Джованьоли и заканчивая похождениями " Пещерного мальчика"

Пересмотрел все Голливудские саги и все экранизации Дюма, фильмы про индейцев с Гойко Митичем.
А  в кино про Гражданскую войну, почему то всегда был на стороне беляков. Втайне признавая, что ему нравились их благородство и изящные манеры.
Но об этом пионерам из его окружения не обязательно было трепаться.
 Разве что своей тетради, куда он будет переписывать на чистовик рукописи стихов, которые не хотят печатать в толстых журналах, так как  их автор  слишком зелен, и, вообще... не член союза писателей.
Гласили рецензии из редакции.
*******************"********

Каждая отдельная буква, может иметь продолжение, как в словаре.
Если открыть на интересующей тебя странице, то можно найти нужное слово, расположенное в алфавитном порядке.
Надо только выбрать то, что нравится.

Он не знал, откуда это берётся.
Это рождалось само по себе.
И, часто, в не совсем подходящий момент.
Во время урока.
В переполненном автобусе.
Посреди ночи.
В начале он пытался "это" запомнить.
Но на утро оставались лишь обрывки фраз.
Со временем, он научился их  корябать быстрым, одному ему понятным почерком.
Это лилось из какого то небесного шкафчика.
Овладевало им.Он бубонел и... иногда не про себя.

Улавливая рифму.
Раздражая учителей.
Тем, что опять улетел на свою планету.
Маленький принц.

"У тебя что, в ушах бананы".- любимая фраза училки по черчению.
Хохма была стара. Подлизы заливались в экстазе.
А классуха даже сделала напротив его фамилии пометку
" Мнительный",  в школьной характеристике.

Магия и ритм слов ,
такт, как колыбельная, размеренно погружающая в транс, в состояние спокойствия, соединялись в его воображаемом мире.
Там можно было плыть вне времени, доверившись музыке и словам.
По хребтовой гамме.
К высшей ноте нотной палитры, к кульминации момента.

Сигареты закончились.
Остались одни бычки.
Он поглядел по сторонам.
Серое утро уже накрыло горизонт.
Вползло во двор.
Скрыло звёзды.
Накидало оранжевых мазков на восток.
Первые лучи пронзили свежесть раннего дня.
Он потёр и без того красные глаза.
Рубило спать.
Последнюю сигарету , оказывается , он не заметил, как скурил.
Сейчас начнут все просыпаться.

Спешно вытряс из окурков отчимовского "Космоса" обгорелые крошки табака, соорудил пакован из мятой газеты, всунул в щель, за забором, под почтовую алюминиевую крышку. 
Нипеля выбросил за калитку. Оторвал кусочек чиркала от коробка, и заховал во внутренний карман треников вместе с несколькими спичками.

Перед ним лежала тетрадь.
С почёркаными строчками.
С записями на полях.
Со стрелочками.
Каляки- маляки какие-то.
Только он знал.
Стихотворение завершено.
Он уже давно научился завершать стишки до конца.

Через пару часов зазвонит будильник.
Можно прилечь дремануть.
А домашку?
Ну, так как обычно, сделать на подоконнике.
Между уроками.

В принципе, учёба давалась ему не плохо.
Или , выражаясь педагогически- посредственно.
Всё что не нужно, влетало и вылетало ему в оба уха.
То, что манило дальними морями и континентами, жило в его сердце.
Влекло на чердак.
В угольный склад.
На крышу дома.
Где можно было всегда найти на жопу приключение.
А он и не знал.
Тогда.
Что это на всю жизнь.
Тогда.
Он просто отдавался своим чувствам.
Как Жюльен Сорель.
Как и его герой.
Потерявший голову.
Из-за любви.
А быть может, мечты.

Этот рассказ вполне мог бы стать вступлением к сборнику стихов "Начало"


" Посвящение",33-я глава
Вячеслав Жадан, Харьков, 914-й день войны.