Повесть-сказка.
Часть 4.
Импровизации на тему любви.
Глава 1.
Он стоял на каменистом берегу реки и заворожённо смотрел на стремительный бег её невероятно чистых, прозрачных вод. Блики от солнца придавали реке ещё большую, удивительную, сверкающую красоту. Что это за местность и как он здесь оказался? Виктор поднял глаза, оглядывая противоположный берег. Всё, что он увидел – это серые скалистые камни с небольшими вкраплениями низкорослых кустарников и зелёного мха. Ничего интересного. Похоже, главной достопримечательностью здесь была только река. Странное место. Себя он тоже чувствовал как-то необычно: в состоянии полного покоя и отрешённости от всего, никаких абстрактных мыслей и желаний.
Вдруг, неожиданно за спиной прозвучал голос, который он сразу же узнал:
- Ну, здравствуй, сынок!
- Мама?
Виктор хотел обернуться, но какая-то сила не позволила ему это сделать.
- Не оглядывайся. Тебе нельзя меня видеть, - тут же прозвучал голос матери с такой странной, даже жутковатой интонацией, что у него и тени сомнения не возникло в резонности этого предупреждения.
Он вновь бросил взгляд на противоположный берег и слегка вздрогнул от новой неожиданности: там появился человек, который стоял среди камней и смотрел в его сторону. Нет, он смотрел не на Виктора, а куда-то выше и левее.
Виктор узнал его – это был отец, Марк Велес, сильно постаревший, с сединой в волосах и безнадёжной тоской в глазах. Он стоял совершенно неподвижно и неотрывно смотрел в одну точку.
- Куда он смотрит? – спросил Виктор у матери.
- На меня, - тут же ответил голос, сделал паузу, затем добавил, - мы смотрим друг на друга не в силах оторвать взгляда.
Виктор какое-то время молча разглядывал отца, пытаясь понять, что всё это значит, но никаких версий у него в голове так и не возникло. Тогда он спросил у матери:
- Мама, что всё это значит? Почему вы на разных берегах и лишь смотрите друг на друга?
За спиной прозвучал печальный вздох:
- Мы не можем ни подойти друг к другу, ни даже поговорить. Река не даёт нам этого сделать?
- Но ведь река не такая уж широкая, и, кажется, не слишком глубокая, максимум по колено в середине, - с недоумением сказал Виктор, не понимая, в чём проблема – как это река может не давать им приблизиться или хотя бы перекинуться парой слов?
- Это только так кажется, - возразил материнский голос, - вода очень прозрачная, поэтому возникает иллюзия, что дно совсем рядом, но это не так. А самое главное – она очень холодная. Попробуй сам и ты поймёшь.
Молодой человек приблизился к реке, наклонился, опустил руку в воду и тут же одёрнул. Вода действительно была обжигающе, нереально холодной, явно ниже нуля градусов. Казалось, задержись он в ней, и рука тут же превратится в кусок льда.
Виктор поднялся и задал следующий вопрос:
- А как река может не давать разговаривать?
- Не знаю. Мы пытались, но у нас не получается. А так много хотелось бы сказать друг другу! Мне иногда кажется, что я улавливаю некоторые его мысли. Но не чётко. Он очень устал, чувство вины сдавливает ему грудь и не даёт вольно дышать. А ещё он очень боится.
- Чего?
- Зверя внутри себя. Сейчас этот зверь спит, и Марк старается вести себя очень тихо, чтобы не разбудить его.
Виктор помертвел от этих слов. Что-то до боли знакомое было для него во всём этом.
- Неужели нет никакого выхода? – задал он вопрос не то себе, не то матери.
Вдруг откуда-то издалека донеслись звуки фортепианной музыки. Нежная, красивая мелодия ласкала слух и куда-то манила.
- Вот! Слышишь? – взволнованно заговорил голос, - Если идти на эти звуки, можно дойти до моста через реку, и пока звучит музыка перейти. Но лишь пока она звучит…
Виктор тоже взволновался не только от этого сообщения, но и от самой музыки. Что-то невыразимо прекрасное и знакомое было в ней.
- Так почему же вы не идёте туда, чтобы перейти реку и наконец-то встретиться? – спросил молодой человек.
- Мы не можем. Меня что-то не пускает идти в ту сторону, а если твой отец пойдёт туда, и мы потеряем друг друга из виду, то больше никогда не увидимся. Мы слышим музыку, только когда смотрим друг на друга, но стоит лишь на миг отвести взгляд и наступает тишина.
- Тогда я сам пойду, найду этот мост и приведу сюда отца, - решительно заявил Виктор и двинулся в ту сторону, откуда доносилось фортепианное звучание.
Помимо естественного желания помочь родителям, у молодого человека появилось странное иррациональным чувство, что от того, встретятся ли они, зависит вся его дальнейшая жизнь.
- Я буду ждать вас сынок! – прозвучал материнский голос ему вслед.
Он шёл очень долго, несколько дней. Путь его по большей части лежал по каменистому берегу реки, изредка перемежавшемуся лесистыми участками. Музыка временами прерывалось, и тогда на Виктора накатывала такая усталость, что он буквально валился с ног, опускаясь тут же на камни и погружаясь в забытье сна. Но когда звучание возобновлялось, он просыпался полный сил и продолжал движение.
Временами ему приходилось отходить от берега довольно далеко вглубь густого леса с высокими деревьями, чтобы обогнуть скалы, преграждавшие путь к воде. В этом лесу Виктор невольно замедлял шаг. Странное состояние охватывало его. Вид леса, его атмосфера оказывали какое-то магическое воздействие. Солнце, пробивавшееся сквозь кроны деревьев множеством лучей, густой, пьянящий воздух, едва слышимые со всех сторон звуки непонятного происхождения – всё это как-то странно действовало на сознание, усыпляло, вводило в блаженный транс. Не хотелось уходить. Но молодой человек чувствовал, что нельзя поддаваться соблазну: если музыка утихнет, пока он здесь, в лесу, то уснёт и уже не проснётся, либо, проснувшись, просто забудет, куда и зачем шёл, и останется здесь навсегда. Виктор усилием воли преодолевал желание поддаться магии леса, старался не терять связь с музыкой, которая словно нить Ариадны, не давала ему заплутать и вновь возвращала к реке.
На четвёртый день Виктор, наконец, увидел мост. Это был подвесной мост, по виду очень старый и довольно хлипкий. Осторожно ступив на него, попробовал прочность деревянного настила, затем более уверенно зашагал по нему через реку.
В самом конце, когда оставалось сделать буквально пару шагов до устойчивой береговой поверхности, музыка вдруг умолкла и тут же под ногой треснула доска.
Виктор крепче ухватился за верёвочные перила, быстро перешагнул и выдернул ногу из образовавшегося проёма. Встав на твёрдую поверхность, с облегчением перевёл дух и, оглянулся. В том месте, где теперь зияла дыра, был виден крутой спуск к воде и острые грани камней на дне реки зловеще предупреждали об опасности грозившей тому, кто туда упадёт. «Зубы затаившегося дракона» - мелькнуло в голове сравнение. Однако раздумывать было некогда, теперь нужно было идти в противоположном направлении уже по этому берегу реки, чтобы привести к мосту отца. Неизвестно, удастся ли ещё уговорить его сдвинуться с места и потерять из виду мать.
Только спустя какое-то время Виктор осознал, что музыки нет, а он полон сил и его не валит с ног от усталости, как это было на противоположном берегу. Он обрадовался этому факту, так как путешествие в обратную сторону теперь обещало занять гораздо меньше времени. Так, без устали он шёл весь день и вечер, пока солнце не спряталось за скалы и всё вокруг не погрузилось в кромешную темноту. Пришлось остановиться на ночлег. Выбрав место поуютнее, он сел на мшистую поверхность и, откинувшись спиной на камень, прикрыл глаза. Блаженная дремота стала понемногу завладевать им.
Вдруг совершенно явственно он услышал негромкое жутковатое рычание. Где-то совсем рядом. Сон как рукой сняло. Не зная, как может повести себя этот невидимый во тьме зверь, Виктор поостерёгся вскакивать с места и остался в том же положении. Открыл глаза и среди смутных очертаний камней и кустарников всего в паре метров от себя увидел два светящихся во тьме огонька-глаза на фоне
довольно внушительных размеров тёмного силуэта. Интуитивно понял, что при отсутствии каких-либо средств защиты, единственный выход в данной ситуации - это сохранение спокойствия и усмирение рвавшейся наружу паники.
Горловые перекаты негромкого рыка вновь возвестили о том, что зверь здесь, никуда не собирается уходить и возможно склонен к более тесному знакомству с приблудившимся путешественником.
«Спокойно, только спокойно» - мысленно уговаривал себя Виктор, стараясь максимально обострить восприятие всех имевшихся в арсенале органов чувств, чтобы быть готовым к любому развитию событий и принятию правильного решения.
Неожиданно ему вспомнилась фраза из сказки Киплинга про Маугли, прочитанной когда-то в детстве, что-то типа пароля при встрече с другим зверем, оповещения об отсутствии у тебя в отношении него злых намерений: «Мы с тобой одной крови – ты и я».
«А, в самом деле, - мысленно обратился к зверю Виктор, - почему обязательно нам с тобой ссориться и выяснять, кто кого сильнее? Для начала можно просто познакомиться?».
Было такое впечатление, что зверь услышал эти фразы, понял их и, кажется, воспринял вполне благосклонно. Ответный рокот уже не содержал интонации угрозы и прозвучал вполне миролюбиво. Зверь тихо подошёл почти вплотную к сидевшему Виктору. Молодой человек услышал рядом со своим лицом короткие втягивающие воздух звуки и почувствовал лёгкое прикосновение влажного прохладного носа.
- А ты классный парень! – негромко произнёс Виктор и улыбнулся, - я совсем не против был бы с тобой подружиться.
- Врррау, - откликнулся зверь в ответ и тихо отступил, а через мгновение тёмный силуэт совершенно бесшумно скрылся в ночи так же неожиданно, как и появился. Не прошло и минуты, как Виктор уже спал глубоким и совершенно спокойным сном.
Молодой человек проснулся с первыми лучами солнца и вновь продолжил свой путь. Шёл он очень быстро, перескакивая с камня на камень и ощущая в себе какую-то невероятную силу и ловкость, способность преодолеть любые преграды. Местность, по которой проходил путь Виктора на этой стороне реки, отличалась меньшим количеством растительности, большей каменистостью, и каким-то особенным ощущением разлитого в пространстве электричества.
Уже к середине дня он достиг цели своего похода и, наконец, увидел отца. Медленно приблизился к нему и, остановившись на некотором расстоянии, негромко позвал:
- Папа!
Марк Велес никак не отреагировал на обращение, продолжал стоять лицом к реке и смотреть в ту же точку.
Виктор подошёл ближе и положил руку на отцовское плечо:
- Папа, я пришёл за тобой, чтобы отвести тебя к маме. Она ждёт.
Плечо Марка слегка дрогнуло под рукой сына, и раздался звук, похожий на сдерживаемое рыдание:
- Я не могу к ней идти. Она мне запретила. Я очень виноват перед ней… И перед тобой сынок. Мне нет прощения… Я… так и не смог усмирить в себе зверя.
Виктор слегка тряхнул отца за плечо:
- Папа, оторви взгляд от того берега и посмотри на меня. Пожалуйста, это очень важно.
Несколько секунд Марк продолжал оставаться в том же положении, затем медленно, кажется, с трудом повернул голову и посмотрел на сына.
В глазах отца читалась такая невероятная тоска и душевная боль, что сердце Виктора сочувственно сжалось. Как мог, он стал утешать его:
- Мама уже не сердится на тебя, она давно простила и ждёт, когда ты к ней придёшь. Я тоже не сержусь.. Пап, ты меня слышишь?
Глаза Марка наполнились слезами, плечи затряслись в беззвучных рыданиях. Виктор, повинуясь порыву, обнял отца и крепко прижал к себе:
- Не надо бояться зверя. Он не такой уж страшный. И не зверь это вовсе, а сила, внутренняя сила. Ты слышишь меня папа? С ней, с этой силой надо дружить, а не бояться её, тогда она никому не навредит. Я знаю, папа… поверь мне.
Кажется, Марк понял, о чём говорил ему сын и успокоился. Объятия расцепились, и они оба присели на камни. Чтобы просто поговорить. Как отец с сыном. Никогда у них не было такого разговора. И вот, настало время…
Два дня они шли в сторону моста, продолжая разговаривать на самые разные темы. Отец явно обрадовался, узнав, что сына, так же как и его интересует техника, что он хорошо разбирается в машинах. Виктор многое узнал о детстве отца, о постоянных конфликтах с родителями из-за его упрямства, что, в конце концов, привело к полному разрыву в их отношениях. А так же о его безумной, мучительной любви к Анне.
Когда они стали подходить к месту, где должен был быть мост, вновь зазвучала фортепианная музыка, и мост тот час предстал у них перед глазами.
- Нельзя медлить, - сказал Виктор отцу, ступая на деревянный настил, - нужно успеть перейти мост, пока звучит музыка.
Но Марк отчего-то заколебался и остановился перед мостом, со страхом глядя через дыру от проломленной доски вниз, на стремительное течение реки и зловещего вида камни на дне.
- Отец, пожалуйста, скорее, - поторопил его Виктор, протягивая руку.
Поколебавшись ещё несколько секунд, Марк наконец-то ступил на мост, и перешагнул через пролом. В этот момент характер музыки изменился, в её звучании появились какие-то новые, тревожные мотивы. Велесы пошли через мост, причём отец всё время отставал, как будто теряя силы, и сыну приходилось останавливаться и дожидаться его. Когда они добрались до середины моста, музыка внезапно умолкла с какой-то странной вопросительной интонацией. Солнце скрылось за тучами. Стал накрапывать дождь. Виктор, памятуя, как при отсутствии музыки доски начинают ломаться, остановился, решив, не рисковать, продолжая движение, а попробовать дождаться, когда музыка вновь заиграет.
- Отец, не двигайся пока, замри и просто крепко держись за верёвки, надо переждать – сказал он и замер сам, внимательно прислушиваясь к окружающему пространству.
Внизу зловеще бурлила река, как бы подначивая путешественников продолжить свой путь. И тут Марк не выдержал внутреннего напряжения и сделал шаг. В ту же секунду доски под ним сломались, и он повис, удерживаясь руками за верёвочные перила. Виктор, стараясь не сдвигаться с того места, на котором стоял, попытался дотянуться до руки отца, чтобы перехватить и подтянуть к себе, но у него не получилось. Тем временем Марк уже стал терять силы, вот-вот его руки сорвутся, и он полетит вниз. Велес старший посмотрел в глаза сыну с такой обречённостью, что тот сразу понял, сейчас отпустит. И тогда Виктор сделал шаг к отцу и, дотянувшись до его руки, схватил её. В тот же миг доска под ним треснула, мост дёрнулся, и ослабевшие руки Марка выпустили верёвки. От резкого движения вниз, вторая рука Виктора, не выдержала тяжести двух тел и, сдирая кожу, сорвалась с верёвки. Мать оказалась права. В середине реки глубина была приличная и они не разбились об острые камни, но от ледяного холода руки и ноги тут же свело судорогой, не оставляя ни единого шанса доплыть до берега. Мужчины стали тонуть. В этот момент грянул гром, и дождь резко усилился, переходя в ливень. Одновременно с этим в трагически развивавшиеся события стремительными пассажами вновь ворвалась музыка, совершенно иная по характеру, энергично-воинственная, рычащая. Она призывала не сдаваться и продолжать борьбу, накачивая слабеющие тела дополнительными порциями адреналина. Вдруг с покинутого Велесами берега донёсся звериный рык. Виктор успел увидеть, как со скалы ринулось в воду мощное звериное тело по виду похожее на чёрную пантеру и поплыло в их сторону. Кажется, зверю холодная вода была совершенно нипочём. Всего несколько рывков и пантера оказалась рядом, подставив Велесам свою шею и спину.
- Отец, хватайся за него, он пришёл к нам на помощь, - крикнул Виктор и сам обхватил зверя за шею. Убедившись, что оба человека за него зацепились, пантера рванула к тому берегу, на который им так хотелось попасть.
Дождь стал стихать, и, к тому моменту, как все трое выбрались на берег, прекратился совсем. Мужчины в изнеможении повалились на землю, зверь издал победный рык и ринулся обратно в воду, видимо противоположный берег, был его родным, и он должен был туда вернуться.
- Спасибо, друг! – крикнул Виктор зверю вслед, с трудом приподнимаясь с каменистого берега и провожая взглядом их спасителя. Рычание, прозвучавшее в ответ, по-видимому, означало: «Да ладно уж, если что, обращайтесь».
Инстинкт подсказывал, что нужно срочно вставать и идти, чтобы движением разогреть продрогшие тела. Возможности развести костёр, к сожалению, не было.
Музыка продолжала звучать, но характер её вновь изменился, вернувшись к нежным светлым интонациям, ласкающим и согревающим душу и тело. Словно повинуясь её звучанию, неожиданно ярко засветило солнце, стало гораздо теплее. Велесы сняли одежду, чтобы быстрее согреться и продолжили движение. Виктор вспомнил, что на этом берегу с прекращением звучания музыки его тут же оставляли силы, и приходилось делать привал. Сейчас им, продрогшим до костей, это было крайне нежелательно. Но опасения его оказались напрасны. Одежда высохла довольно быстро и сами они уже не дрожали от холода. Наступил вечер, музыка утихла, и они остановились на ночлег.
В середине следующего дня они издали увидели Анну, которая, шла им навстречу. Внезапно Виктор почувствовал головокружение и странную слабость во всём теле. Марк, который шёл чуть позади, приостановился и, взяв сына за плечи, мягко, но настойчиво развернул к себе лицом и спиной к матери.
- Дальше я сам, сынок, - сказал он Виктору и тепло улыбнулся, - тебе пока нельзя её видеть, и меня тоже, когда мы с ней встретимся.
Сын с недоумением смотрел на отца, пытаясь понять, что происходит. Но сил и желания, что-то выяснять, уже не было. Слабость стремительно нарастала, по телу волнами прокатывалась боль, казалось, что его резали на части. Глаза стало заволакивать туманом. Веки отяжелели.
Между тем восприятие музыки как-то странно изменилось. Она продолжала звучать, но уже несколько иначе, как будто совсем рядом.
Вдруг, сквозь смежающиеся веки он увидел рояль, и сидевшую за ним девушку. Ощущение собственного тела сильно изменилось, оно теперь казалось совершенно чужим и даже каким-то враждебным. Виктор осознал, что лежит на кровати и его дыхание строго регулируется чем-то механическим извне, не давая свободы дышать так, как хочется. Тут же захотелось освободиться от этого жёсткого регламента поступления кислорода. Прозвучало несколько мягких завершающих аккордов, и музыка умолкла. Девушка встала из-за рояля и приблизилась к нему. Что-то было очень знакомое в её милом облике. Он почувствовал на своей руке прикосновения её нежных пальцев, услышал голос. Душу всколыхнуло радостным волнением, это был её голос, Вероники:
- С возвращением.
Глава 2
Примерно за месяц до появления Виктора Велеса на службе в семье Штольцев, Веронике стали сниться тревожные сны. Они были очень необычные, похожие на сюжеты исторических романов.
В первом сне Вероника была дочерью знатного вельможи из средних веков. Романтика рыцарских времён с культом благородства, военной доблести и служения прекрасной даме, порой волнует и будоражит фантазию современного человека, создавая красивую иллюзию о существовавших когда-то необыкновенных, сильных духом людях с легендарными судьбами. Но, надо иметь в виду, в реальности, увы, всё это имело больше показной характер. Кодекс чести, требующий высокого нравственного уровня бряцающих латами представителей того времени, не исключал коварства и интриг при достижении личных целей, а так же самого настоящего разбоя, когда дело касалось материальных благ, кои приобрести можно было всего тремя способами – получить по наследству, удачно жениться, либо пойти войной на соседа, или на соседнюю страну, дабы поживиться за чужой счёт. В общем, грабёж и насилие в списки тяжких грехов в те времена, похоже, не входили, точнее они имели прикрытие законных трофеев в битве с врагами и права распоряжаться жизнью побеждённого по своему усмотрению. Отсюда и повсеместная необходимость быть постоянно при оружии и хорошо им владеть.
Что касается прекрасных дам, жизнь их при более детальном и вдумчивом рассмотрении, вряд ли вызвала бы зависть у современной женщины. При внешнем формальном почитании и уважении – полное бесправие и отсутствие любого проявления свободы воли. Справедливости ради стоит заметить, что женщины того времени, в отличии от современных, были более сведущи в управлении психическими энергиями, и могли запросто этим пользоваться при воздействии на мужчин и вообще в жизни. Именно этих способностей слабого пола и боялась средневековая инквизиция, организовав широкомасштабную охоту на ведьм, а заодно приписав изначальную греховность вообще всем женщинам по факту рождения. Забрать у женщин их природные способности служители религиозного культа не имели возможности, поэтому стали создавать систему контроля над ними через воспитание в режиме морального подавления и подчинении мужчине. Девочек постарались максимально изолировать от информации о женском мире стихий и энергий: его законах и навыках управления, отлучили от общественной жизни, ограничили рамками организации семейного уюта и деторождения, замуж отдавали достаточно рано, чтобы, оказавшись в подчинении у мужа, они не успели почувствовать свои силы и обнаружить потенциальные возможности. И чем старше был мужчина, тем лучше. У юных особ из знатных семей при этом не было никаких преимуществ перед простолюдинками. Возможно, им даже было морально тяжелее. Брак, как способ налаживания дипломатических отношений между постоянно враждовавшими между собой сеньорами и их вассалами, был весьма распространённым явлением. И оказаться в качестве заложницы в семье возможного недруга, согласитесь, приятного мало. Симпатиями девушек при этом, как правило, не интересовались.
В этом сне Веронику звали Анной. С малолетства она была любимицей отца, который вроде как души в ней не чаял и баловал. Иллюзия длилась ровно до того момента, как к ней посватался весьма завидный с точки зрения положения в обществе жених – сорокапятилетний граф из древнего знатного рода, очень богатый, с влиянием при дворе. Веронике-Анне было всего пятнадцать. Отец позвал дочь к себе в кабинет и объявил о предстоящей свадьбе таким тоном, как будто рассчитывал её обрадовать.
В жизни девочки наступил крутой перелом, она почувствовала себя птичкой, запертой в золотой клетке и переданной новому хозяину. Шок от предательства горячо любимого отца, с молчаливого согласия матери, страх перед неизвестной новой жизнью в чужом доме, среди чужих людей и полновластие над ней совершенно незнакомого мужчины в три раза старше её по возрасту, сковали волю малолетней Анны, лишив возможности к сопротивлению.
Тем не менее, всё оказалось не таким уж страшным. Эдвард, так звали её мужа, оказался благородным рыцарем не только по званию, но и по сути. Увидев ужас на лице своей юной жены, когда та поняла, для чего её привели в спальню в первую брачную ночь, он не стал принуждать и насиловать её, что было в порядке вещей в те времена, а почтительно поцеловал ей руку, сказал, что будет ждать столько, сколько нужно, пока она к нему не привыкнет, и сама не позовёт к себе.
В дальнейшем он продолжал вести себя с ней очень деликатно. Его служба при дворе короля Альфреда не давала возможности много времени уделять жене. Но когда он появлялся, Анна чувствовала, как он всеми силами старается завоевать её расположение. Вскоре она поняла, что Эдвард по-настоящему любит её. Их беседы, прогулки, совместное времяпрепровождение всё больше нравились ей, и всё больше нравился он сам, умный, сильный, уверенный в себе и в тоже время такой тактичный и внимательный.
Однажды она вдруг остро почувствовала, чего ему всё это стоит - постоянно сдерживаться и терпеливо ждать. И её саму неудержимо потянуло к нему. В тот вечер после ужина, когда он подошёл к ней как обычно попрощаться перед сном, после его традиционного поцелуя руки, она прильнула к его груди и обняла, затем подняла голову и, обхватив его руками за шею, поцеловала. Он тут же ответил на её поцелуй с такой страстью, что у неё закружилась голова. Подхватив жену на руки, Эдвард отнёс её в спальню. Анна влюбилась в своего мужа и была несказанно счастлива с ним четыре года. У них родился сын. А потом счастье закончилось неожиданно и страшно.
Её муж был обвинён в государственной измене и арестован. Враг действовал грамотно, и позаботился, чтобы доказательства вины выглядели достоверно. Анна знала, что Эдвард не способен на предательство, знала об интригах, которые плелись при дворе против её мужа. Пришла к королю, и обратилась с просьбой провести тщательное расследование, уверяла, что её муж был всегда верен престолу, он просто мешал кое-кому, и его оговорили, осмелилась напомнить о его бывших заслугах, которые как-то совсем не сочетаются с тем, в чём его обвиняют сейчас.
Его Величество, выслушав графиню, внимательно посмотрел на неё долгим и таким откровенно плотоядным взглядом, что та сразу всё поняла. Не будет он ничего расследовать, и вообще король не заинтересован в оправдании её мужа, а похоже даже рад, что нашёлся повод убрать его со сцены. Её муж со своими понятиями о чести и долге, как кость в горле. Постоянно мешает в реализации сомнительных с нравственной точки зрения проектов.
Медленно король Альфред обошёл вокруг бледнеющей графини, совершенно не стесняясь, разглядывая её со всех сторон и, наконец, сказал: «Любезная графиня, я понимаю ваши чувства и желание оправдать своего мужа. Но доводы ваши наивны и вы ошибаетесь. Расследование уже было проведено и достаточно тщательно. Ваш муж виновен в сговоре с моим личным врагом, есть свидетели их встреч, и есть подтверждающая факт измены переписка».
Тут Анна встрепенулась, у неё появилась надежда: «Ваше Величество, умоляю, покажите мне эти письма! Я хочу убедиться, что всё именно так, как вы говорите!»
Король, усмехнувшись, взял со своего стола небольшую пачку писем, протянул графине. Та, быстро пробежав глазами тексты и глянув на концовки, где стояли подписи, вскинулась, взволнованно заговорила: «Но это не Эдварда почерк! Немного похож, но не его. И подпись не его! И где фамильные печати? Это же явная подделка! Хотите, я привезу из дома документы, написанные его рукой, и вы сами сможете убедиться?»
Король тут же вскипел: «Вы забываетесь, сударыня! У меня нет основания не доверять своим людям, которые разбираются в этих вопросах получше вас». Затем, уже спокойнее продолжил: «Но я готов проявить снисходительность к вашему мужу, подписать указ о помиловании с немедленной высылкой из страны, - король сделал многозначительную паузу и добавил то, о чём Анна уже и сама догадалась, - в обмен на вашу благосклонность. Если вы проведёте со мной ночь, будете ласковы, покорны и сделаете всё, что я захочу. Всего одну ночь!»
Анна едва сдержалась от немедленного резкого ответа. Она испугалась не за себя, и уже даже не за мужа, который, она знала, только одобрил бы её ответ. Боялась за маленького сына, который нуждался в её заботе и защите. А ещё она поняла, почувствовала: даже если она согласилась бы, король не намерен выполнять своего обещания, его цель – поглумиться над ней и её мужем, унизить. Она уже неоднократно чувствовала на себе раньше этот его неприятный липкий взгляд, и боялась его. Человек с таким взглядом способен запросто нарушить данное слово. И ведь она предупреждала Эдварда, умоляла быть крайне осторожным с королём, и лучше вообще оставить службу при дворе, заняться чем-то другим. Но он, к сожалению, не придавал значения этим её словам, уверял, что это фантазии чересчур впечатлительной, неопытной девочки. Ну почему, почему он её не послушал!?
Король испытующе смотрел на неё, ждал ответа. Анна представила прикосновение к своему телу его грубых и цепких рук, жадные губы на её губах, мерзкий запах изо рта, и от тела, который чувствовался даже на расстоянии. Её замутило. Он ещё хочет, чтобы она была с ним ласкова! Да сумеет ли она сдержаться, и не шарахнуть по нему чем-нибудь тяжёлым, что окажется под рукой!? Или не выкрутить со всей дури его вонючие…
Взяв себя в руки, она присмирила своё разбушевавшееся воображение, включила благоразумие и ответила, максимально дипломатично: «Простите, Ваше Величество. Но при всём желании я не смогу воспользоваться этим лестным для меня предложением, Эдвард никогда не простит мне этого. Честь для него дороже жизни. Он разорвёт со мной всякие отношения, заберёт сына и оставит одну. И я не смогу этого пережить. Кроме того, мои родители… они не поймут. Я воспитана в очень строгих правилах, - затем, поторопилась добавить, опасаясь, как бы король не вздумал применить другие, более эффективные способы воздействия на неё. – Ещё раз простите, я вероятно, уже утомила Ваше Величество, своим присутствием. Могу ли я удалиться?» Взгляд короля был тяжёл и мрачен. Он явно был раздосадован, выдержав паузу, сухо ответил: «Можете».
Как же ей хотелось увидеться с Эдвардом! Поддержать его, заверить, что не верит лживым обвинениям, любит его и всегда будет любить. Но сейчас, в этой ситуации было крайне рискованно просить о свидании. И она с тоскою в сердце сдержалась, промолчала. Надо было срочно уходить из этого гнилого места.
Анна попыталась подкупить охрану замка, где был заключён её муж, чтобы ей позволили увидеться с ним. Но свидания с изменниками были строго запрещены и охранник не согласился рисковать головой ни за какие деньги, но взялся передать Эдварду письмо. К сожалению, графиня не знала, что король распорядился следить за ней неусыпно, и письмо попало в его руки, не дойдя до адресата.
Её мужа казнили на главной площади как государственного преступника. Анна присутствовала при казни, арендовав один из балконов домов, примыкавших к площади, где был сооружён эшафот. Всё время она неотрывно смотрела на Эдварда, сердце её разрывалось при виде, с каким трудом ему даётся каждый шаг. Ему дали чистую одежду, но по измождённому лицу, и следам на шее и руках было понятно, что его пытали. Анна надеялась, что он почувствует её присутствие, может даже повернёт в её сторону голову, и они встретятся взглядом. Но он не оглянулся, не почувствовал, он вообще не смотрел по сторонам. Что-то случилось с невидимой связью, которая всегда существовала между ними. Она хотела крикнуть, позвать его, но голос внезапно пропал, всё что она смогла, это несколько раз беззвучно произнести его имя одними губами. В момент взмаха топора сознание покинуло Анну, спасая рассудок от страшного зрелища. Она не увидела, как голова слетела с плеч, а постамент залило кровью её несчастного мужа.
Их владения по приказу короля были переданы главному организатору всей этой пакости. Не то, чтобы Его Величество был настолько изощрённо жесток, лишая несчастную вдову последнего, но он реально опасался, что имея средства, Анна начнёт мстить и, между прочим, его опасения не были безосновательны. Вот только он наивно заблуждался, думая, что отсутствие этих средств обезопасит его от расплаты за содеянное. Сердце Анны наполнилось ожесточением, а гневить женщину во все времена было чревато последствиями весьма неприятными. Покидая замок, в котором она была так счастлива, опальная графиня заявила, что проклинает того, кто оклеветал её мужа, более того, проклинает весь род лжеца, тех, кто участвовал в этом и тех, кто, зная правду, не противодействовал лжи, что час возмездия настанет и тогда никому мало не покажется.
Не желая неприятностей своему отцу, Анна не стала обращаться к родителям за помощью. Долго скиталась по стране под чужим именем, не гнушаясь никакой работы, с одной только целью – выжить, и вырастить сына достойным своего отца. Анна говорила ему, что он, потомок древнего рода и когда станет взрослым, обязательно должен добиться восстановления доброго имени отца, отомстить обидчику и вернуть то, что принадлежало их роду испокон веков. Сон обрывался в тот момент, когда она умирала от разразившейся в городе чумы. Сыну было двенадцать лет, и что с ним стало в дальнейшем, оставалось неизвестным.
Второй сон Вероники был из более поздних времён. Будучи молодой девицей из третьего сословия, она поступила на службу в дом богатого купца. Там познакомилась с симпатичным конюхом, весёлым, заводным парнем, довольно гордым и самолюбивым, но, пожалуй, не критично. Их сразу же потянуло друг к другу, они поженились и жили вполне себе хорошо. Всё бы ничего, вот только мужа постоянно тянуло к новым впечатлениям. Не прошло и месяца, как он стал изменять ей. Вовсе не потому, что разлюбил, просто не считал это чем-то недопустимым. Вроде как для мужчины секс с другими женщинами серьёзным грехом не является. Так, небольшая шалость, вполне себе простительная. Вероника считала ниже своего достоинства устраивать скандалы, долго терпела, а потом решила отомстить ему и стала флиртовать с хозяином.
Муж терпеть не стал и, как только оказался наедине с женой, устроил скандал. В ответ на её невинный вопрос, почему ему можно спать с другими бабами, а ей нельзя даже чуток с кем-то позаигрывать, он пришёл в ярость и стал люто избивать её. «Быть женой конюха тебя не устраивает?! – кричал он при этом. - Хочешь стать купеческой любовницей и получать дорогие подарки? Я выбью из тебя эту дурь!» Вероника, испытывая ужас и боль, умирает от побоев, оказывается вне тела и дальнейшие события наблюдает уже со стороны. В какой-то момент муж приходит в себя, прекращает избиение и бросается к ней, умоляя простить, уверяет, что не понимает, что на него нашло. Слишком поздно, жена уже мертва. В ужасе он осознаёт, что натворил, идёт в конюшню и там жестоко расправляется с собой, насадив себя на вилы.
В третьем сне Вероника, будучи одинокой, рано овдовевшей молодой женщиной, сходится с женатым мужчиной, рожает от него сына и всю свою жизнь посвящает ему. Сын вырастает замечательным парнем, умным, честным, благородным. И судьба вроде как благоволит ему, и невеста появляется – красивая, хорошая девушка, к которой никаких претензий, кроме одной – она забирает у Вероники горячо любимого сына. Жгучая ревность к невестке отравляет ей жизнь.
Она понимает, что не права, но ничего не может с этим поделать. И тут начинается война, сын уходит на фронт защищать Отчизну и там погибает. Вероника переживает горе потери, терзается чувством вины, она вдруг поняла, почувствовала, что сын погиб из-за нежелания матери отдавать его другой женщине. В конце концов, она находит утешение в религии и уходит в монастырь.
Все три сна приходили к Веронике с неизменной частотой, в строгой очерёдности и каждый оставлял после себя смятение и предчувствие чего-то важного, что должно было вот-вот произойти.
Впервые увидев Виктора и встретившись с ним взглядом, она вдруг всё поняла. Это был он – оба мужа и сын из прошлых жизней, воспоминания о которых приходили ей в сновидениях. А ещё она поняла, что любит его, что он любит её, и им двоим друг от друга уже никуда не деться.
Вот только что за испытания им предстоит выдержать в этот раз? Предчувствие этих неизбежных испытаний вынуждали Веронику вести себя с Виктором более сдержанно, чем ей бы самой хотелось. Беседуя с ним, наблюдая какие страсти бушуют в его душе за внешним призрачным спокойствием, она колебалась. Её тянуло к Виктору со страшной силой, накрывало блаженной волной пьянящей нежности к нему, но она вспоминала сны и эти воспоминания отрезвляли её.
Попав в автокатастрофу и увидев перед собой безжизненное окровавленное тело любимого человека, она едва не взвыла от пронзившей её душевной боли. Зачем она только сдерживалась! Чтобы потерять его до того как между ними хоть что-то могло произойти? Одновременно она почувствовала, что смириться сейчас,
будет равносильно предательству, в её силах всё изменить, заставить судьбу сменить традицию разыгрывать драматические сценарии. И она сделает это, чего бы ей это не стоило!
Полностью погрузившись в ощущения витавших вокруг неё энергий, она сконцентрировала всё своё внимание на поиски возможности их согласования. Жизнь Виктора держалась на тончайшем волоске, готовом вот-вот оборваться.
«Я здесь, я рядом. Ты нужен мне, а я нужна тебе. Пожалуйста, держись, не уходи, не в этот раз, прошу тебя! Это наш последний шанс создать свою прекрасную Вселенную, больше шансов не будет!» - примерно так можно было бы описать словами то, что владело Вероникой в те долгие минуты, пока спасатели вызволяли Виктора из покорёженного автомобиля, пока врачи несли его на носилках к машине скорой помощи, весь их путь под звук сирены в больницу, и, наконец, когда двери операционной закрылись прямо перед ней, и кто-то мягко, но настойчиво отвёл её в сторону и усадил на скамью у холодной стены в коридоре.Душа её пребывала там, за дверью рядом с операционным столом. Она чувствовала, как врачи всеми силами пытаются что-то сделать, но всё больше приходят к заключению, что это бесполезно, медицина здесь бессильна.
Говорят, любовь творит чудеса. Пусть же это чудо свершится сейчас, с ними. А иначе, какой смысл во всём этом? «Виктор, рыцарь мой любимый, единственный! Всё будет хорошо! Мы справимся, ты только не сдавайся!» - прошептала Вероника, увидев выходившего из операционной врача и уже прочитав на его лице всё, что он сейчас им скажет…
То, что происходило дальше, было за гранью общепринятого понимания и представления о реальности бытия.
Почти неделю Вероника жила словно в тумане, балансируя на границе между двух миров. Выглядела не вполне адекватной и вызывала беспокойство родных. Тем не менее, они не вмешивались, доверившись судьбе и дару, которым обладала Вероника.
И чудо свершилось – Виктор вернулся, к радости Штольцев и изумлению врачей. У них получилось отыграть этот шанс у судьбы, и теперь перед Вероникой встала новая сложная задача. Она знала, что гордому Велесу тяжело будет смириться с физической неполноценностью, а значит, ему нужно помочь полностью восстановиться.
Глава 3.
- Это невозможно, так не бывает, - растерянно бормотал доктор Маркес, изучая снимки, кардиограммы и прочие результаты обследования Виктора Велеса, вчерашнего покойника, непонятно на каком основании сумевшего вернуться в этот мир, и похоже, не собиравшегося оставаться инвалидом. И это после таких травм, которые по всем канонам медицины считаются несовместимыми с жизнью. Впору выкидывать диплом врача и переходить на работу санитаром.
Виктора вновь перевезли в больницу сразу после того, как он очнулся. Требовалось сделать ещё ряд операций и продолжить лечение.
С каждым днём молодой человек чувствовал себя всё лучше и лучше. Регенерация тканей происходила с нереальной, просто фантастической быстротой.
Вся семья Штольцев поочерёдно навещали больного. Вероника находилась с ним по несколько часов каждый день. Когда Виктор не спал и был в сознании, она всё время о чём-нибудь с ним говорила: о том, что происходило за пределами больницы, рассказывала о себе, делилась своими мыслями, вслух читала книги. В общем, «вытаскивала» его всеми возможными способами из того сумрака, в котором он по большей части пребывал. Но всегда чувствовала, когда он уставал, и тут же прекращала разговоры. Виктор засыпал, а она какое-то время молча сидела рядом и держала его за руку. Затем ложилась на кровать, которую поставили рядом специально для неё и дремала, восстанавливая силы. Дома девушка записывала для Виктора свои фортепьянные импровизации на магнитофон и приносила эти записи ему, а он слушал их в её отсутствие. Доктор Маркес посматривал на Веронику Штольц с благоговейным ужасом, гадая, кто маскируется под этой миловидной оболочкой, то ли ведьма, то ли инопланетное существо.
Ещё когда Виктор находился в коме, Алекс Штольц нашёл среди его вещей записную книжку, стал листать, надеясь найти номер телефона матери или её адрес. В процессе поиска на страницах книжки обнаружил несколько карандашных рисунков девушки сделанных непрофессионально, но очень похоже. Штольц узнал девушку – это была его старшая дочь. Рассматривая эти рисунки, он догадался, почему они были сделаны, вздохнул, продолжил искать номер. Нашёл, стал звонить, к телефону никто не подходил. Тогда Штольц позвонил по другому номеру, который был записан чуть ниже с пометкой «соседка Клара» и сразу дозвонился. После короткого разговора, ошарашенный услышанным, он положил трубку. Мать Виктора была убита своим любовником вечером накануне того дня, когда произошла авария. Тогда Штольц позвонил своему юристу и поручил найти других родственников шофёра. На следующий день юрист сообщил ему, что отец Виктора, Марк Велес, проживающий на другом конце страны, в данный момент лежит в хосписе с четвёртой стадией рака. Родители его давно умерли, родители бывшей жены Анны покинули страну десять лет назад, о наличии других родственников сведений нет. А через неделю Штольцу позвонили и сообщили о смерти Марка Велеса. Отец Виктора умер в тот же день, когда его сын вышел из комы. Все эти странные совпадения не давали Штольцу покоя. Он всё боялся, что Виктор попросит связаться с его матерью и придётся как-то выкручиваться. Не время было сообщать парню такие новости. Но он, слава Богу, ни о чём не просил, возможно, не хотел волновать мать. Виктор сам узнал о её смерти, как только смог добраться до телефона. А когда Алекс Штольц пришёл его навестить, обратился к нему с просьбой узнать об отце. Пришлось всё ему рассказать.
Известие о гибели сразу обоих родителей повергло молодого человека в шок. Дополнительным же испытанием для Виктора оказался факт существования счёта в банке открытого матерью на его имя. Вместе с договором об открытии счёта он получил короткое письмо, написанное Анной Велес, где она уведомляла сына об источнике денег на счету. В конце письма она написала: «Прости сынок, что всё так получилось. Наверно, я была плохой женой и матерью. Пожалуйста, не отказывайся от этих денег. Это всё, что я могу тебе оставить».
Упорное нежелание матери брать его деньги и тратить на себя, Виктор расценил, как её неверие в возможности сына самому встать на ноги. Это было больно и обидно, но ещё больнее было за мать, за её несчастливую жизнь, так трагически оборвавшуюся. Казалось бы, изначально, всё у неё было для счастья: богатая семья, красивая внешность, взаимная любовь, такой силы, о которой многие только мечтают. Почему же так печально всё сложилось?!
Виктор почти не слышал сочувственных слов Штольца, так как на время выпал из реальности. Взгляд его был направлен в сторону окна, там, на фоне сумрачного декабрьского неба медленным нескончаемым потоком падал снег. Ощущение безысходного одиночества открыло перед ним свой чёрный портал и манило онемевшую от тоски душу в свою бездну. Колющая боль в руке вернула Виктора в реальность. Повернув голову, он увидел, что это медсестра делает ему укол. Поймав его взгляд, она тут же пояснила:
- Это снотворное. Вам сейчас обязательно нужно поспать. И станет легче, вот увидите!
Разум почти сразу стал погружаться в спасительную дремоту…
…Река отчуждения веками несёт свои холодные воды в потоке времени, разделяя между собой миры двух влюблённых друг в друга людей, и бросая им вызов. Если хотя бы один из них принимает этот вызов и пытается преодолеть реку, у него появляется шанс воссоединиться со своей любовью, но только с одним условием, если он встретится с самим собой настоящим, встретится и примет себя. Даже если он упадёт в реку и та попытается убить его своим ледяным холодом, то жизненная сила обязательно придёт ему на помощь и вынесет отважного смельчака на берег. Влюблённые встретятся, а река отчуждения распадётся на миллионы искрящихся квантовых частиц, и уже не будет разделять мертвящим холодом их миры. Если же им захочется повторить историю своей любви в новом воплощении, им стоит только снова войти в поток времени, и тотчас запустится жизнеорганизующая программа, подхватит их поющие от восторга души и определит им новые направления жизни в материальном мире…
Вот и ещё одна пара таких влюблённых, которых совсем недавно звали Анна и Марк, счастливые, взявшись за руки, вступили в поток времени. Их сын, плод их любви из только что прошедшей жизни, успел увидеть, как закружил вокруг пары заново юных душ радостный искрящийся вихрь, подхватил их и унёс в космические дали, чтобы начать новый путь во Вселенной…
Когда на следующее утро Виктор очнулся ото сна, долго не мог понять, где он и что происходит. Но вот в голове прояснилось, и он вспомнил не только сон, но и то, что ему предшествовало. Вчерашнее ощущение подавленности сделало попытку отвоевать утерянные позиции, но было тут же оттеснено новым светлым чувством, которое возникло под впечатлением только что увиденного во сне. Виктор лежал, смотрел в потолок и думал о родителях, уговаривая себя не быть эгоистом и не поддаваться малодушному желанию продолжать себя жалеть: «Самое главное, что теперь они вместе и счастливы. Ну, а моя жизнь, тоже как-нибудь наладится. В конце концов, я уже не ребёнок…».
В этот же день к Виктору в палату пришли супруги Штольц и сказали ему следующее:
- Виктор, ты не должен думать, что остался один в этом мире. У тебя есть семья, и эта семья – мы. Если ты не против, живи с нами как близкий, родной нам человек, как сын.
Молодой человек не смог ничего сказать в ответ. Он заплакал.
Лара Штольц подошла к нему, села рядом и обняла его так же, как это делала когда-то его мама.
Глава 4.
Неделю спустя, в канун нового года…
Когда Вероника зашла в палату к Виктору, сразу почувствовала, что он её ждал, и ждал не так, как все предыдущие дни, а как-то по-особому. Он сидел в
кровати, и по его взгляду было понятно, что он принял какое-то решение.
- Добрый день! – сказала она, глядя на Виктора с мягкой улыбкой, медленно подошла, и села на стул рядом с кроватью.
Было заметно, что он волнуется, и сердце девушки, отзываясь на это волнение, затрепетало в ожидании важного события. Она уже догадывалась, что сейчас произойдёт. Наконец-то он решился!
- Вероника,.. да… добрый день, - сказал молодой человек и на мгновение смолк, словно собираясь с духом, затем продолжил, - Я должен вам, наконец, сказать,.. потому что,.. сколько уже можно тянуть…
Он отвёл глаза в сторону, глубоко вздохнул:
- Впрочем, вы и сами это знаете,.. не можете не знать,.. это же очевидно,.. то, что я люблю вас.
На последних словах Виктор вновь посмотрел ей в глаза и уже больше не отводил взгляда:
- Очень люблю, и давно, с первой нашей встречи.
Вероника молчала и смотрела на него с такой нежностью, что у него закружилась голова. Почему она молчит и… так смотрит? Что это значит? Ей жаль его?
Вероника встала со стула и пересела на край его кровати. Подняла руку, поднесла к его лицу, слегка коснулась пальцами забинтованной головы, погладила по
щеке, задержала руку. Он безнадёжно тонул в её глазах. Близость её тела, эти её прикосновения сводили с ума. Медленно она приблизила своё лицо к его лицу,
свои губы к его губам. Он замер, не в силах осознать того, что происходит. И тут она, наконец, заговорила. Тихо сказала:
- Я знаю.
И нежно поцеловала его. Затем добавила ещё тише:
- Я тоже тебя люблю.
Правой, относительно здоровой рукой он порывисто обхватил Веронику за плечи и голову, притянул к себе, жадно впился губами в её приоткрытый рот. Сердце колотилось так, словно собиралось вырваться из грудной клетки на волю. Космический полёт бесконечно долгого поцелуя, разорвал временные рамки и ушёл за пределы существующего пространства…
Потом они ещё долго сидели обнявшись, прижимаясь друг к другу, как будто не виделись вечность. Он, совершенно ошалев от нахлынувшего на него невооб-
разимого счастья, то тихонько гладил её по волосам, то нежно целовал. Веронику покачивало на волнах блаженства.
- Почему ты так долго молчал? – после продолжительной паузы, наконец, спросила она его, - Я ждала, ждала… Уже собиралась первая признаться, думала ты так и не решишься.
Виктор слегка отстранился и посмотрел на неё с изумлением, думая, что ослышался:
- Не понял… Ты собиралась первая признаться мне в любви?
Вероника тихонько рассмеялась.
- Что ж было делать, если ты такой нерешительный? Ждать до старости, пока ты созреешь?
Молодой человек смутился, в глазах мелькнула грусть. Вздохнул. Вновь притянул её к себе.
- В тот день, когда мы ехали втроём, …ты выглядела такой счастливой и… так смотрела на меня… У меня появилась надежда, …и я решил, вот вернёмся домой и я всё тебе скажу… И будь что будет!.. Ещё я собирался спросить тебя, согласишься ли ты подождать четыре года, или пять, пока я буду учиться, получу профессию, найду работу?.. Вот сейчас спрашиваю.
Вероника подняла на него глаза, ласково улыбнулась:
- Да конечно подожду, куда ж я денусь!
Лицо Виктора озарилось ответной счастливой улыбкой, но через мгновение она истаяла под набежавшей тенью тяжёлых воспоминаний:
- А потом этот злосчастный грузовик, перечеркнувший все мои планы и надежды… Знаешь, после того как я очнулся, поначалу плохо понимал, что со мной происходит – сознание то уплывало, то возвращалось, кажется, меня тогда только перевезли из вашего дома сюда, в больницу, был момент, когда я отчётливо услышал разговор двух девушек, медсестёр. Одна говорила другой, что есть ли смысл выходить в таком состоянии из комы, если к полноценной жизни возврата всё равно не будет? Доктор Маркес, сказала она, уверен, что его, то есть меня, однозначно ждёт тяжёлая инвалидность, и буду ли я ещё более-менее что-то соображать – большой вопрос.
Взгляд Вероники наполнился сочувствием:
- Так ты думал, что останешься инвалидом и поэтому молчал?
Виктор вновь вздохнул, кивнул:
- Ну, да. Зачем я тебе такой нужен?
- О, Боже! – она обхватила его за шею, крепко обняла: - Да ты мне любой нужен!.. Но как же они посмели такое говорить при тебе!?
Виктор усмехнулся:
- Видимо думали, что я сплю или ничего не соображаю… И если бы не твои ежедневные визиты, я бы, пожалуй, оправдал ожидания доктора Маркеса. У меня первое время и правда с головой непорядок был. Часто с трудом понимал, что происходит, не сразу узнавал тех, кто ко мне приходил… Тебя только…
Он тепло улыбнулся и продолжил:
- Ты и твоя музыка вытащили меня из запрограммированной инвалидности. Таким вот образом выяснилось, что я влюблён в волшебницу, способную опрокидывать самые мрачные медицинские прогнозы. Решил, что как только освою костыли, признаюсь ей в любви.
Вероника тихонько рассмеялась:
- Да я и сама не была уверена, что смогу, а что нет. Просто делала, не анализируя, не пытаясь понять как именно, по наитию. Это же был мой первый опыт.
Виктор с изумлением посмотрел на девушку:
- В самом деле? Ты раньше никого не лечила?
Вероника отрицательно покачала головой:
- Был опыт и довольно удачный в психотерапии, а вот с физическими травмами первый раз, точнее, с такими тяжёлыми формами. Синяки и ссадины я не считаю. Очень важно было в этой ситуации, избавиться от страха совершить ошибку. Вот это оказалось очень не просто…
Взгляд её стал задумчиво-серьёзным. Лёгкая тень осенним ветерком скользнула по лицу, Вероника тихонько вздохнула. Виктор, почувствовав неладное, внимательно посмотрел на неё, поглаживая, провёл рукой по волосам и вдруг увидел под прядью на виске несколько седых волосков. Тревожно замер:
- Что это? Этого раньше не было! Ты ведь и причёску изменила. Специально, чтобы не видно было?
Вероника взяла его руку, отвела от своей головы, легонько сжала в своих ладонях.
- Маленькое последствие. Не волнуйся, это уже не важно. Сейчас мы вместе и это главное.
Но Виктор не отставал:
- Последствие чего?
Она немного помолчала:
- Ну,.. пришлось самой себе кое-что устроить. Это было необходимо.
Молодого человека охватило волнение:
- Что именно? Вероника, скажи!
Она грустно улыбнулась, поцеловала его, вновь вздохнула:
- Не сейчас. Потом когда-нибудь я тебе расскажу. Пожалуйста, не настаивай. Помни, тебе пока нельзя волноваться.
Но было уже поздно, внезапно голову Виктора словно стянуло стальным обручем. Лицо исказила гримаса боли, он зажмурился и стиснул зубы, пытаясь сдержать стон.
- Ч-ч-ч… Тихо, спокойно, дыши глубже и ровнее, - заговорила Вероника, поднимая руки и слега касаясь пальцами его головы. Она сосредоточенно всматривалась во что-то, видимое только ей.
Виктор потянулся рукой к кнопке вызова медсестры, но девушка остановила его:
- Не надо. Мы сейчас сами справимся. А ты продолжай дышать, как я сказала, и считай от ста в обратном порядке до нуля… - она прикрыла глаза и сосредоточенно замерла. – Вот та-ак,.. молодец, хороший мальчик…
На седьмом десятке счёта Виктор почувствовал, как боль стала отпускать, на двадцати – обруч разжался и исчез совсем. Вероника опустила руки, ласково улыбнулась и стала объяснять:
- Человеческий организм – это машина с водителем внутри. Безответственный водитель только эксплуатирует свою машину, никак не ухаживая за ней и не считаясь с её возможностями и состоянием. Твоя машина побывала в аварии и находится в процессе ремонта, а ты уже пытаешься прокатиться на ней.
Виктор с благодарностью посмотрел на любимую девушку, взял её руку и поднёс к губам. Поцеловал, прижал к своей щеке. Потом усмехнувшись, заметил:
- С машиной – забавное сравнение. Но на счёт «прокатиться», по-моему, не совсем корректно получилось. Я же не пытаюсь вставать без костылей и бегать или играть в футбол.
Вероника улыбнулась, ничуть не смутившись, сказала:
- Может и так. Просто человек гораздо сложнее устроен, чем машина, у него есть мозг, нервная система, психика – это от них зависит качество и скорость ремонта. Поэтому со всем этим нужно обходиться не менее бережно чем, с мотором машины и прочей его начинкой. Ты же не станешь ссориться с автослесарем, от которого зависит судьба твоей машины, к тому же, если он сам приболел и неважно себя чувствует?
Виктор засмеялся:
- Я сам чиню свою машину.
Девушка многозначительно подняла указательный палец вверх:
- Вот именно! Врачи только помогают, создают условия. А человек чинит себя сам. Вот и не отвлекайся от процесса!
Молодой человек помолчал, с улыбкой обдумывая услышанное, потом вновь с нежностью посмотрел на девушку:
- Ты ведь уже не первый раз избавляешь меня от этих приступов. Я чувствовал это, когда ты была рядом. Как ты это делаешь?
Она пожала плечами:
- Как-то делаю. Не смогу объяснить. Что-то умела и понимала с рождения, Какие-то навыки со временем наработала. К сожалению, нет в нашем языке таких слов, с помощью которых можно передать, что я чувствую и делаю хотя бы приблизительно. Я даже стала более углублённо изучать физику, чтобы попытаться объяснить это с научной точки зрения. Плюс музыкальная терминология помогает. Кажется, в общих чертах получилось. Рассказать?
- Конечно!
- Ну, так вот. Все материальные объекты, и живые и неживые, создают своими вибрациями в окружающем пространстве волны самых разных частот. Каждого можно сравнить с музыкальным инструментом. У всех есть нечто общее: некая шкала частот определённой высоты, наподобие звукоряда в музыке. Звукоряды имеют разные диапазоны, на более высоких или низких частотах, свой тембр. Всё это относится к тому, что мы называем характером человека или любого другого существа, его индивидуальными особенностями. Очень важно, чтобы вибрации были настроены между собой, как струны на музыкальном инструменте, тогда их гармоничное сочетание будет способно рождать красивую мелодию, ласкающую слух, или создающую приятное возбуждение. С помощью этих же волн происходит обмен информацией и взаимодействие между разными объектами. Слушал когда-нибудь музыку в исполнении симфонического оркестра? Это самый яркий образец гармоничного сосуществования всех участников мироздания, исполняющих одну общую музыкальную композицию - великую симфонию жизни, где у каждого есть своя партия. Качество этой музыки зависит от уровня внутренней гармонии каждого из них, его тембра звучания, настроек и способности слышать других...
- Подожди, - прервал её Виктор, слушавший до того с большим интересом, - но ведь симфоническим оркестром руководит дирижёр. В твоём сравнении, дирижёр – это Бог?
- Возможно, - пожала плечами Вероника, - только в отличии от настоящего оркестра, этот дирижёр стоит не снаружи отдельно, с палочкой в руках, а находится внутри каждого участника мироздания и является его внутренним Я. Именно он даёт общую настройку для всех. Если у предмета или живого существа внутренние настройки сбиты и он не чувствует дирижёра, то в вибрациях возникает диссонанс и фальшь, как в музыке, когда негармоничное сочетание звуков создаёт неприятное впечатление, из-за этого появляются и проблемы с взаимодействием. Просто снять боль – не трудно, я подстраиваю свои вибрации под вибрации другого человека, начинаю потихоньку повышать или понижать их интенсивность, подтягивая до нужных частот. Если человек испытывает ко мне симпатию и доверие, он делает это вместе со мной. Но это всё временно. С лечением сложнее. Если очень коротко, суть в том, чтобы не только настроиться на другого человека, но и понять, что является причиной возникающих диссонансов. Затем помочь, подсказать направление для выхода из этой ситуации.
Виктор внимательно выслушал, задумчиво произнёс:
- Ничего себе концепция! А что, с неживыми объектами тоже можно делать такие вещи?
- Конечно! Ты вот этим занимаешься постоянно и очень успешно.
- Я?! – изумлённо воскликнул молодой человек, не веря своим ушам.
- Ты! – подтвердила Вероника, смеясь, - Я же говорила тебе однажды, что ты очень хорошо чувствуешь любые механизмы. Это оно и есть. Просто ты никогда не задумывался, как ты это делаешь.
Виктор усмехнулся, недоверчиво качнув головой:
- Ну, ты даёшь! Да мне и в голову никогда не приходило задумываться, просто само как-то получалось, я и пользовался. А ты, значит, решила теоретическую базу под это всё подогнать?
- Конечно! Надо же развиваться дальше. Вот ты собираешься стать инженером-конструктором. Я уверена, тебе всё это тоже пригодится. Ты сможешь гораздо быстрее и успешнее находить решения для поставленных задач. Да ты станешь самым гениальным в мире конструктором, если начнёшь чётко понимать, что и почему происходит и сознательно это применять на практике.
Молодой человек весело рассмеялся:
- Ну, ты и фантазёрка!
- Между прочим, фантазии – это эскизы будущей реальности. А в тебе я чувствую невероятно огромный потенциал, который ты просто обязан реализовать!
- уверенно заявила Вероника.
Виктор, продолжая улыбаться, полушутя-полусерьёзно кивнул:
- Ну, если обязан, буду стараться.
Затем он посмотрел на Веронику с восхищением:
- Значит, с помощь музыки ты научилась выправлять диссонансы?
- Не совсем. Понимаешь, нельзя человека тащить как на аркане даже навстречу его счастью и благополучию. Он должен сам принимать решения и делать выбор. С помощью музыки я форсирую в человеке те чувства, которые в нём уже есть, но он их пока не осознаёт и не даёт себе отчёт, что они для него значат. Фактически, я специально влияю на усиление внутреннего диссонанса, чтобы человек понял, что с ним происходит, и к каким последствиям это может привести. А так же, я как бы показываю направление для выхода из этих ситуаций, одно или несколько на выбор. И Человек идёт к выходу сам. Или не идёт, если не готов к этому. Трудно объяснить словами, здесь всё на чувствах и ощущениях. Кстати, диссонансы из-за неудачных вибрационных сочетаний – это ещё полбеды, гораздо хуже, когда нет внутренней настройки. Тогда, как бы не старался сыграть свою мелодию красиво – будет звучать фальшь. Если музыкальный инструмент фальшивит, он не может гармонично влиться в общее звучание оркестра. Очень важно, чтобы человек сам научился настраивать себя как музыкальный инструмент на нужные частоты. Для этого ему нужно уметь слышать и чувствовать себя, то есть, обнаружить в себе того самого дирижёра. В противном случае – настройка превращается в целую проблему. Ты достаточно хорошо слышишь себя, но очень строг и требователен к себе до беспощадности. В результате, ты не всегда правильно оценивал свои возможности, боялся некоторых своих проявлений, не доверял им… Это создавало диссонирующие сочетания, которые приводили к проблемам. Вместо того, чтобы научиться выходить из них, ты часто просто умолкал, прекращая игру.
Вероника тепло посмотрела на любимого человека, и погладила его руку:
- Зато, в тебе нет и не было фальши. Чистое звучание очень красивого тембра…
От этих её слов и ласковых прикосновений Виктора вновь накрыло волной нежности. Он взял её руку и поцеловал, печально вздохнул:
- Не могу… Пытаюсь, но не могу подобрать слов.
- Каких слов?
- Чтобы выразить… как ты восхитительно прекрасна… А ещё… ты – как родник с живой водой.
Глаза Вероники засияли:
- Ты уже всё выразил… И словами, и главное, поступками. Очень красиво и впечатляюще… Спасибо!
Они помолчали, глядя друг на друга, затем девушка вернулась к прерванной теме:
- Знаешь, я давно хотела тебя спросить… Раз уж у нас зашёл такой разговор… Ты мог бы рассказать, что с тобой происходило и что ты чувствовал, когда был в коме?
Виктор сосредоточенно нахмурился, пытаясь проникнуть в заросли собственных воспоминаний и ощущений двухмесячной давности. Немного помолчав, стал рассказывать:
- Я мало, что помню. Так, отдельными отрывками. Там были мать с отцом, река очень холодная между ними, подвесной мост, который надо было перейти во что бы то ни стало. И музыка на фоне этого, то появлялась, то исчезала. Помню, что она как-то очень гармонично вплеталась в происходящие события… Ещё был какой-то зверь, похожий на чёрную пантеру, только гораздо крупнее. Поначалу было страшно при встрече с ним, а потом… мы как будто подружились… Падение в реку с моста помню. Очень холодно было, едва не утонул, но всё же выбрался. Тот самый зверь помог. Пожалуй, это всё.
Вероника, выслушав, кивнула:
- Очень хорошо. Этого вполне достаточно. В самом начале, когда тебя привезли к нам домой, и я настроилась на твои вибрации, было очень много диссонансов. Твоя душа уже не справлялась с ними, поэтому, воспользовавшись ситуацией, покинула физическое тело. Неудивительно, что доктор Маркес определил тебя в покойники. Но я чувствовала в тебе огромную силу, которую ты сам пока не осознавал, это благодаря ей твоя душа продолжала поддерживать связь с физическим телом, удерживая его на самой границе между жизнью и смертью. Нужно было тебе помочь почувствовать эту силу, и тогда появилась бы возможность не только вернуться в этот мир, но и полностью восстановиться. Я думаю, что сила давно уже жаждала встречи с тобой, поэтому выводила тебя из равновесия, намеренно усиливая диссонансы, которые собственно и спровоцировали аварию…
При последних словах Виктор побледнел. Ему вдруг стало трудно дышать:
- Так это значит, по моей вине вы с Кариной чуть не погибли? – глухо произнёс он.
- Нет, нет! – спохватившись, стала успокаивать его Вероника, - я неудачно выразилась! Так не бывает, чтобы только кто-то один был виноват, а остальные становились жертвами обстоятельств. И в этой аварии очень много факторов сыграли свою роль. Скорее всего, диссонансы были у тебя с детства. Вероятно, каким-то образом ты смог их скомпенсировать, в тебе образовалась некая стабильность, которая защищала тебя от серьёзных неприятностей, хотя вряд ли при этом ты чувствовал себя счастливым. Но вот после знакомства с нашей семьёй, особенно со мной, твоя стабильность рухнула и дала диссонансам волю разгуляться. Так же я, и Карина внесли свою лепту в то, что нам навстречу выскочил грузовик, у которого отказали тормоза. Видишь ли, мне страстно хотелось научиться, как можно лучше чувствовать и понимать все эти вибрационные процессы. И чтобы во мне открылись определённые способности для этого, потребовалось пережить сильный стресс. Согласись, сложно себе представить более действенный способ получения такого стресса, чем угроза жизни любимого человека. Карина тоже не случайно оказалась в тот момент в нашей машине. Когда человек долго терзается чувством вины, он способен невольно организовать себе какую-нибудь проблему в качестве наказания. Вина бывает полезна лишь в гомеопатических дозах для самокорректировки личности, она выявляет диссонансы, но застревать в ней опасно, так что, пожалуйста, будь с этим поаккуратнее.
Виктор слушал и вспоминал о своих внутренних изменениях, которые начались со встречи с Элизабет и усилились после того как он поступил на службу к Штольцам. Да, похоже, что Вероника была права. Через какое-то время, после её рассказа он задумчиво произнёс:
- До встречи с тобой я был уверен, что никогда не захочу связать свою жизнь с какой бы то ни было женщиной. А ты всё изменила. Во мне как будто всё перетряхнули, и разложенные по полочкам вещи разбросало по сторонам в полной неразберихе. С одной стороны я чувствовал в себе неуверенность, с другой, как будто хотел самому себе что-то доказать.
Вероника ободряюще улыбнулась и уточнила:
- Ну, так было до аварии и твоего путешествия в другом измерении. Сейчас ты изменился и я уже не чувствую в тебе диссонансов. Точнее, они пока есть в теле из-за полученных травм, но ему просто нужно время для восстановления. Стабильности гармонии в вибрациях тоже не наблюдается, но это нормально, это жизнь. Мы всё-таки люди, а не роботы. Всё меняется и куда-то движется. Задача человека – самому научиться выходить из периодически возникающих диссонансов, не задерживаться в них, чтобы они не стали привычным для него состоянием. В отличие от дирижёра симфонического оркестра, дирижёр внутри нас никогда не требует исполнять строго определённую им партию, а разрешает импровизировать. Самое главное, чтобы эти импровизации не противоречили теме любви.
За окном сумеречный свет зимнего солнца напоминал, что зима не вечна, и весна обязательно приходит ей на смену. Зима – это не просто холод, вгоняющий жизнь в состояние анабиоза. Это время для обновления.
Молодой человек долго изучающе разглядывал свою возлюбленную, затем с улыбкой спросил:
- Слушай, а ты точно человеческая женщина, а не какая-нибудь инопланетянка?
Вероника хитро сощурилась:
- А вот не скажу!
На лице Виктора мелькнуло выражение озадаченности, затем он рассмеялся:
- Ладно! Инопланетянка, эльф, волшебница или ведьма – мне без разницы. Только будь со мной, пожалуйста. Я без тебя уже не смогу…
Девушка ласково улыбнулась:
- Я уже давно с тобой. Удивляюсь, как ты этого не замечал? Ещё и в чём-то сомневался.
Виктор смутился:
- Просто боялся поверить.
- А я не боюсь верить. По мне так лучше пережить разочарование, чем жить в страхе.
Увидев мелькнувшее в выражении лица Виктора напряжение и беспокойство, при этих её словах, она тут же пояснила:
- Я, прежде всего, имею в виду доверие самой себе, собственным ощущениям. Вот сейчас ты испугался за меня, решил, что я чересчур доверчива к людям. Ведь так?
Виктор усмехнулся, кивнул, а Вероника пояснила:
- Я не жду от людей выполнения моего личного представления о них, если ты об этом. Но иногда просто даю им шанс проявить себя с лучшей стороны. В то же время признаю за ними право этот шанс не использовать.
Велес искоса посмотрел на девушку:
- Я заметил, ты очень наблюдательна и внимательна к людям. Мало что может укрыться от твоих радаров.
Девушка небрежно махнула рукой:
- Наблюдательность здесь не причём. Просто я вижу людей насквозь, умею читать их мысли, предугадывать действия, владею гипнозом. Моя бабушка по маме была ведьмой. Гены!
Молодой человек слегка отпрянул, лицо его вытянулось, глаза расширились. Вероника расхохоталась:
- Это была шутка!
И тут же отскочила от Виктора, когда он попытался схватить её:
- Ах, ты, бессовестная обманщица! Ну, тебе это так не сойдёт!
Девушка, смеясь, отбежала подальше, предусмотрительно прихватив с собой костыли, к которым Велес уже протянул руку, но не успел взять. Подразнила на расстоянии, наблюдая за его бессилием что-либо предпринять. Взгляд его полыхал разрядами молний, между которыми, впрочем, проскальзывали задорные смешинки. Затем, она бесстрашно ринулась к нему, заключила в объятия и одарила страстным поцелуем…
Пять минут спустя она спросила:
- Хочешь, останусь здесь на ночь, встретим Новый год вместе?
- Она ещё спрашивает! Конечно, хочу! Только… - он резко погрустнел, - твои родители не разрешат. Я бы на их месте своей дочери точно не разрешил.
Вероника поцокала языком.
- Надо же, какой намечается строгий отец у нашей будущей дочери! Разрешат, обещаю. Только, скорее всего, они позвонят тебе и предупредят…
- Знаю, знаю, - закивал Виктор, широко улыбаясь, - они скажут: «Только чтобы без глупостей!» И я им клятвенно пообещаю, что все глупости мы отложим до свадьбы.
- Ну, вот и договорились! Сейчас я поеду домой, а вечером вернусь.
***
Две противоположные силы: одна – энергия стихий в своём безудержном стремлении к новизне, не терпящая статичности и однообразия, другая – энергия контроля и стабильности, стремящаяся всё подчинить своей воле, дабы выстроить в логически выверенном соотношении все детали мироздания. Непримиримость этих двух сил рождает отчуждение.
Мир женщины и мир мужчины причудливым образом сочетают в себе обе эти силы. Каждый по-своему. И эти совершенно разные сочетания тянутся друг к другу, рождая любовь между мужчиной и женщиной. Мужчина тяготеет к правильности и стабильности формы, но стихиен в проявлении духа, жаждущего свободы для поиска новых идей. Женщина – наоборот, стремится к гармоничной стабильности духа, как к фундаментальной основе, но статичность в форме для неё подобна смерти, изменчивость – суть её, так как она создана для рождения новой жизни.
Не могут они существовать друг без друга, а вместе им никогда не знать покоя. Да и нужен ли им этот покой - это ещё большой вопрос.
Жизнь как шкатулка с сокровищем закрыта для непосвящённого в тайну любви, демонстрируя порой лишь свой весьма непритязательный внешний вид, но открывается тому, кто постигает эту тайну и вознаграждает упорных в её постижении всеми своими богатствами.
Глава 5.
Прошло время. Ещё в больнице, игнорируя запреты врачей, Виктор активно занялся подготовкой к поступлению в столичный университет, а через два месяца после выписки как раз начались вступительные экзамены, которые он с блеском выдержал, стал студентом и уже был близок к завершению первого курса обучения.
Как-то раз в комнату Карины зашла Вероника. Она принесла показать ей шкатулку с прабабушкиными украшениями, которые когда-то нашла на чердаке. Рассказала о том, как они помогли ей изменить отношение к самой себе, и то, что узнала от прабабушки, приходившей к ней во сне.
- Эти украшения – реликвия нашей семьи. Мне кажется, их нужно будет передать первой дочери, которая родится у кого-то из нас с тобой.
Карина, рассматривая украшения и примеряя их на себя, испытала не меньший восторг, чем когда-то Вероника. Они ей очень понравились.
- И я даже знаю, у кого эта дочь родится, - уверенно заявила она, разглядывая себя в зеркале с украшениями из агата. – Ты мне скажи, когда у вас с Виктором свадьба?
Вероника скромно улыбнулась:
- Свадьба не скоро. Ему ещё три года учиться. Мы решили отложить это дело.
- Понятно. Ну, что ж разумно, - резюмировала Карина, - Как, кстати, у него там дела? Я тут случайно услышала, как папа его за что-то ругал по телефону. Вроде как по поводу работы. Я толком не поняла.
- А, это… - Вероника усмехнулась. – Виктор по вечерам подрабатывает то шофёром, то курьером. Папа ему выговаривал уже, чтобы не тратил время на глупости, а спокойно учился.
- А Виктор что?
- Не слушается упрямец! Сказал, как отрезал: «Я не сопливый пацан, и не инвалид, чтобы полностью на вашем иждивении находиться». Папа всё пытается его образумить, только по-моему, это бесполезно. Виктор с ним не спорит, но делает всё равно по-своему.
На лице Вероники мелькнуло что-то вроде гордости за своего жениха, тут же сменившейся на задумчиво-серьёзное выражение:
- На самом деле, не стоило бы ему пока сильно напрягаться. Последствия травмы временами ещё дают о себе знать. Он никогда не жалуется, но я-то чувствую. Головная боль, периодически с ногой проблемы – начинает прихрамывать. Спрашиваю: «Почему с палкой не ходишь?» Он отмахивается, говорит: «Ерунда, нечего себя расслаблять!» Ещё и в спортзал ходит.
- Ничего себе! Когда это он успевает?!.. – поразилась Карина.
- Спрашивала. Он смеётся, сказал, что у него в сутках не 24 часа, а 28. «Откуда эти часы взялись?» - интересуюсь. А он мне отвечает: «У меня невеста – волшебница, как о ней подумаю, так дополнительные часы и набегают».
- Во даёт! – весело прокомментировала Карина. – Так пусть почаще о тебе думает. Глядишь, за три года академиком станет с таким запасом дополнительного времени.
Вероника усмехнулась:
- Ну, уж нет! Всему мера нужна. Пусть больше об учёбе думает, а то ещё чего доброго улетит в какое-нибудь другое пространственно-временное измерение и я его здесь, в этом, не дождусь.
Помолчала, вздохнула:
- Не знаю, может он и прав, в том, что нельзя мужчине с самим собой нежничать… Волнуюсь за него, как бы не перебрал с нагрузками…
Карина нахмурилась:
- Э-э!.. А ну, стоп! Кто мне говорил, к чему приводят такие волнения-переживания?! Сестрёнка, ты это прекращай!
По лицу Вероники скользнуло замешательство, она слегка тряхнула головой, заулыбалась:
- Да-да! Ты права, надо привести свои настроения в порядок. Сейчас ещё совсем немножко поволнуюсь и…
Карина хитро прищурилась:
- Но только если совсем чуть-чуть!
Вероника подняла руку, показывая маленькое расстояние между указательным и большим пальцами:
- Вот столечко!
- Гармония внутри - …
- Гармония снаружи!
Они обе рассмеялись и обнялись.
Подскочили, и давай кружить по комнате, напевая романс «Отвори потихоньку калитку»
Насладившись пением и натанцевавшись, Карина упала в кресло, а Вероника встала у окна, опираясь на подоконник, продолжила рассказывать:
- Кстати, я тебе ещё самого главного не сказала! Сегодня он мне позвонил и сообщил радостную новость, что зав. кафедрой благоволит ему, помог устроиться на полставки в конструкторском бюро помощником механика. К работе приступит с 1-го июля, сразу после сдачи сессии. Довольный такой! Сказал, что папа наш не сможет теперь упрекнуть его в пустой трате времени, зарплата правда небольшая, но зато работа почти по специальности, да и физически не сильно обременительно.
Губы Карины тронула грустная улыбка:
- Завидую тебе. Какой парень! Даром что из бедной семьи, а наши знакомые богатые папенькины-маменькины сыночки в подмётки ему не годятся. Взять хотя бы моего ухажёра Эдика. Не работает, делает вид, что учится, за него контрольные и курсовые другие сдают, денежки есть – так можно и не напрягаться. В голове две извилины и те короткие. Зато самомнения ого-го сколько! Надоел, я его уже отправила подальше, только он, похоже, не понял. Тоже упрямый, только не там, где надо.
Старшая сестра усмехнулась:
- По-моему, ты перегибаешь! А как же Гарик Барт? Хороший умный мальчик, шахматист, эрудит и между прочим, достаточно скромен.
Карина фыркнула:
- Вот именно – мальчик! Зелёный ещё совсем! Неизвестно что из него вырастет потом!
Вероника вскинула брови, рассмеялась:
- Зелёный?! Карина! Да он твой ровесник!
Но та нисколько не смутилась, тоже улыбаясь, пожала плечами:
- Ну, и что! Пацаны медленнее развиваются, чем девочки, это всем известно. Не знает он жизни, и негде ему было пока проявить себя. А вот таким, как Виктор, раньше приходится взрослеть.
- В этом ты, конечно, права. Характер формируется, когда человек делает выбор и принимает решения в разных ситуациях своей жизни. Чем жёстче условия и сложнее ситуации, тем больше шансов для формирования сильного характера. Тем не менее везде есть свои подводные камни. Ты не забывай, наш папа тоже не из бедной семьи.
- Ну! Наш папа вообще вне конкуренции! Но он нашей маме достался, и больше таких не делают. А Виктор – редкий, исключительный экземпляр. Очень перспективная модель!
Вероника подошла к сестре, наклонилась, приобняла, поцеловала:
- Родная моя! Не сомневаюсь в твоих способностях разбираться в мужских моделях, однако, уверяю тебя, именно такой как Виктор, тебе не подойдёт. Тебе совсем другой типаж нужен – более спокойный и покладистый, для равновесия. Придёт время, и он рядом с тобой обязательно появится. Вот увидишь! Вот тот же Гарик…
Но Карина с досадой её перебила:
- Ой, только не начинай, пожалуйста! Мне мама про этого Гарика уже все уши прожужжала.
- Ладно, не буду! - примирительно ответила Вероника. – Сама разберёшься.
Карина внимательно посмотрела на сестру, улыбнулась:
- Да ну их всех! – решила сменить тему. - Ты сама-то не надумала куда-нибудь поступать?
Старшая сестра вздохнула:
- К сожалению, то, что мне нужно ни в одном университете не преподают. Приходится самой учителей себе искать. Вот, хочу в этот раз в Тибет съездить, и ещё в пару мест, чтобы встретиться с кое-какими людьми обладающими особыми знаниями.
- Одна? В Тибет?! – глаза Карины округлились, - А ты уверена, что родители тебя отпустят? И что скажет Виктор про эти твои планы?
- Я еду туда по туристической путёвке с Элизабет. И в другие места тоже она обещала меня сопровождать. Её тоже всё это очень интересует.
Затем Вероника лукаво улыбнулась и добавила:
- Ну, а уж там, как получится. Если что, она обещала меня прикрыть.
Карина внимательно посмотрела на сестру:
- Слушай, в конце концов, ты мне скажешь, чем ты вообще собираешься заниматься в этой жизни?
Вероника немного помолчала, раздумывая, затем ответила:
- Пока точно не решила… Мне ещё самой многое надо узнать и понять. Возможно, буду учить людей музыке.
Карина удивилась:
- А лечить? Ты же обладаешь уникальным даром, лечить людей с помощью музыки!
Но Вероника покачала головой:
- С лечением не всё так просто. Я пока не хочу заниматься этим активно. Не хватает знаний и навыков для того, чтобы делать это экологично. Дело в том, что не всегда можно вмешиваться в эти тонкие процессы. Есть опасность, помогая человеку в настоящем, создать ему проблемы в будущем. Думаю, людей нужно учить, как самим решать свои проблемы и исцелять себя с помощью творчества. И здесь нужен принципиально иной подход в преподавании. Традиционная система не годится, потому что она опирается на уже проявленные природные данные и не даёт возможности совершить открытие внутри себя, сделать прорыв в сознании, почувствовать разницу как было «до» и как стало «после». А это принципиально важно – наладить в себе механизм перехода из минуса в плюс. Я мечтаю открыть школу искусств для людей любого возраста и с любым уровнем способностей, где они смогли бы, прежде всего, раздвинуть рамки своих возможностей, научиться чувствовать и создавать гармонию, избавляться от страхов, обучаясь не только музыке, но и живописи, танцам, пению, рукоделию...
Она с любовью посмотрела на младшую сестрёнку:
- … поэзии. И мне бы очень хотелось, чтобы ты там тоже преподавала, если захочешь, конечно.
Карина засмеялась и обняла сестру:
- Ладно, поживём, увидим.
В коридоре зазвенел телефонный звонок. В дверь постучала, затем заглянула горничная Эмма:
- Мадемуазель Вероника, вас к телефону. На проводе господин Велес.
Вероника вышла из комнаты сестры в коридор, подошло к столику, на котором стоял телефон, и взяла трубку. Карина осталась у себя.
- Ты чего мне звонишь? Мы же не так давно разговаривали. Что-то случилось?
- Случилось, - ответил Виктор на другом конце провода, - признавайся, ты чего опять надумала?
- То есть?
- Куда собралась ехать?
- А-а… с чего ты взял, что я куда-то собралась? Неужели Элизабет проболталась?
- Твоя Элизабет – кремень. Я только что с ней разговаривал, она лишь сказала, что уезжает через месяц в длительное путешествие по миру. А вы в последнее время с ней – не разлей вода. Обычная дедукция. Элементарно, Ватсон!
Вероника беззвучно рассмеялась:
- Шерлок Холмс ты мой! Ну, допустим кое-куда собралась. И что дальше? Ты мне запрещаешь?
В трубке послышался тяжкий продолжительный вздох.
- Нет. Но я через неделю приеду и мы поженимся.
- Как так?! Мы же с тобой договорились, что сначала ты закончишь учёбу, а потом всё остальное – свадьба, то-сё.
- Ну, значит, придётся передоговариваться. Затем и звоню. На счёт «то-сё» я могу и подождать, а вот со свадьбой – уже нет. Я не смогу спокойно учиться дальше, зная, что ты где-то болтаешься по миру, будучи свободной как птица.
Вероника усмехнулась:
- Значит, ты мне не доверяешь.
- Тебе – доверяю. А вот мужчинам, которые тебе будут встречаться – нет. Я хочу, чтобы на твоей руке было обручальное кольцо.
Девушка с улыбкой покачала головой:
- А нашей помолвки тебе уже не достаточно?
- Помолвка – это бумажный кораблик, который худо-бедно осилит ручей, а вот в море он долго не протянет. Свадьба – это катер, на котором вполне можно добраться до океанского лайнера.
- А лайнер – это что?
- Наша с тобой совместная семейная жизнь, до которой я, надеюсь, доживу, если моё бедное сердце выдержит те испытания, которым ты его подвергаешь, моя колдунья.
- Ой, ой! А если я не соглашусь?
- Ты меня уже не любишь?
Вероника рассмеялась:
- Да люблю, люблю. Вот ведь манипулятор выискался на мою голову!
- Я хороший, меня даже можно погладить и я не укушу. Если любишь, в чём проблема?
- Главным образом – в родителях. За неделю подготовить пышное свадебное торжество с двумя-тремя сотнями гостей не реально.
В трубке раздался тяжкий стон.
- О, Боже! Зачем?!.. Постой, а ты тоже хочешь всей этой пышности?
- Я – нет. Но родители принадлежат к такому кругу, где без этого никак.
- Какой кошмар! Тогда я тебя украду. Распишемся втайне от всех. Кстати, на Востоке как раз так и делают, если нет денег на свадьбу.
- Очень остроумно! Боюсь только, родители твой юмор не оценят. Ты мне лучше скажи, чего это вдруг Элизабет решила поделиться с тобой своими планами? На неё это не похоже.
- Ну-у,… я предложил ей съездить вдвоём на недельку на побережье, время провести, после того как с сессии вернусь.
- Что-о?! – возмущённо протянула Вероника, вскинув брови.
Но Виктор, как ни в чём не бывало, продолжил:
- Так вот, она немного помолчала, а потом сказала, что не сможет, так как скоро уезжает далеко и надолго.
- Ну, ты и…
- Кто?
- Пока не знаю, потом придумаю и скажу. Да, как ты вообще посмел ей такое предлагать? Велес, у тебя совесть есть?
- Не знаю. Кажется, где-то была, будет время – поищу, - невозмутимо ответил Виктор, затем в сердцах добавил:
- А как ещё я мог узнать о твоих планах, которыми ты со мной не торопишься делиться? Да я с этими твоими увлечениями в последнее время стал плохо спать по ночам, гадая, какие ещё безумные идеи, могут прийти в твою неугомонную голову!
- То есть ты решил, что я могу куда-то уехать, ничего тебе об этом не сообщив? – продолжала возмущаться Вероника, - Хорошего же ты мнения обо мне!
- А мне достаточно одного того случая со знахарем, когда вы с Элизабет, никого не поставив в известность, отправились в глушь общаться с волками и полоумным стариком в их компании. Я тогда чуть с ума не сошёл от страха за тебя и до сих пор в ужасе от мысли, что ты вот так можешь исчезнуть, а я даже не буду знать, где тебя искать.
- Милый, я же уже объясняла тебе, что тогда всё это получилось спонтанно, и мы просто не имели возможности никого предупредить.
- Да помню я, помню, солнце моё. Только мне от этого не легче.
- Ну, что ж ты так переживаешь? Мои родители за меня не волнуются так, как ты.
- Ха! Потому что они не в курсе всех занимательных подробностей твоих поездок. Потому что кое-кто вытребовал у меня обещание молчать в обмен на откровенность. В результате твои родители пребывают в счастливом заблуждении, что их доченька ездит на обычные экскурсии по туристическим путёвкам по каким-то там местам силы, а так же берёт в разных городах уроки у маститых педагогов и музыкантов. Помню, помню, ты рассказывала про одного такого музыканта-наркомана, который тебя на экскурсию в нирвану водил под воздействием гашиша.
- Тсс! Тише ты! – смеясь, осекла его Вероника, - это было всего один раз, и больше не повторится, я уже тебе обещала. Просто я убедилась, что никакие наркотики мне не нужны, ничего нового, помимо того, что я и так умею, они не дают.
- Если бы только твои родители узнали, что я от них скрываю, они бы выгнали меня взашей из своего дома и на пушечный выстрел не подпустили бы к тебе. И были бы правы! Ни один нормальный мужчина не позволил бы своей невесте то, что позволяю тебе я. Ты спрашивала, есть ли у меня совесть? Да она занята тем, что строчит на меня донос в высшие инстанции за то, что я обманываю своих благодетелей и таким образом отвечаю чёрной неблагодарностью за их отношение ко мне.
- Глупости! Никто бы тебя не выгнал! Прежде всего, родители бы облегчённо вздохнули и сказали: ну вот, нормальный человек оказывается этот Виктор Велес – тоже иногда привирает и что-то скрывает. И перестали бы тебя идеализировать.
- Чего!? По-моему это ты сейчас глупости говоришь!
- Я женщина, мне можно. И даже нужно. Чтобы ты рядом со мной чувствовал себя умнее.
- Я и так знаю, что очень умный. А ещё, очень скромный! И в перспективе должен был бы умереть от скромности, но, скорее всего, умру от сердечного приступа из-за твоих проделок. Вот куда ты на этот раз собралась? В глухие провинции Китая? В Тибет? В Латинскую Америку к чёрному магу, который живёт в жерле действующего вулкана?
Вероника улыбнулась:
- Ну вот, догадливый мой, теперь, по крайней мере, ты знаешь, где меня искать, если что.
- Ника! Это не смешно! – с отчаянием прозвучало в трубке.
- Прости, прости, любимый. Поверь, я очень ценю то, что ты прикрываешь меня перед родителями. Они не смогли бы меня понять так, как ты. Ни один мужчина не способен меня понять так, как понимаешь ты, принять меня такой, какая я есть… И любить так, как любишь ты… Ты – единственный, уникальный и неповторимый. Спасибо тебе за то, что ты есть.
Возникла пауза. Вероника прикрыла глаза, мысленно прикоснулась к лицу любимого, погладила по щеке, отправила в пространство тихий поцелуй.
На другом конце провода едва слышно прозвучал лёгкий вздох. Как же ему захотелось в этот момент обнять её и прижать к себе!
На самом деле, девушка заблуждалась, думая, что молодой человек всегда понимает её. Чаще было как раз наоборот. Но какими ещё словами Вероника могла передать то невыразимое блаженство, которое она испытывала, находясь рядом с ним, и безграничное доверие мощной и безудержной силе, исходившей от него? А Виктор просто очень её любил. К тому же, после всего, что она для него сделала, он не считал себя в праве что-либо ей запрещать или разрешать. Только поддерживать в любых её желаниях и устремлениях. И если потребуется, отдать за неё жизнь. Он не лукавил, когда говорил, что доверяет ей. И не было ни капли ревности в его переживаниях – он даже сам удивлялся этому факту. Грозный зверь внутри него ласково мурчал и расслабленно лежал у её ног. Она была для него госпожой, вольной распоряжаться своим вниманием по своему усмотрению. Но присмиревший зверь был готов в любой момент вскочить и ринуться на защиту своей госпожи от любой беды, в этом теперь он усматривал свою главную задачу, своё служение. Виктор очень боялся за Веронику. Что с ней что-нибудь случится, а его не будет рядом. В стремлении Виктора побыстрее стать её законным мужем главную роль играло желание повысить ответственность Вероники за собственную жизнь. Но это выглядело хлипким аргументом, поэтому он ляпнул первое, что пришло ему в голову – про недоверие к другим мужчинам.
- Ну, хочешь, я пообещаю тебе, что никогда больше никуда не отправлюсь, не известив тебя заранее обо всех своих маршрутах. Но только в обмен на твоё обещание, не волноваться за меня так, и вообще, воспринимать все мои путешествия, так же, как свою учёбу в университете и как сдачу экзаменов.
- Ничего себе, сравнила! Да я за эти три года поседею с такой твоей учёбой.
- Не поседеешь. И бессонницу твою вылечим, когда приедешь. Будешь спать как агнец божий, - уверенно пообещала Вероника.
- Издеваешься?
- Ничуть. Так что? Обмениваемся обещаниями?
Ответом был новый, тяжёлый вздох обречённого на муки:
- Хорошо. Буду волноваться за тебя молча.
- Этого ещё не хватало! Никак не будешь – ни молча, ни вслух. Я тебя научу, как отпускать ситуацию, а то ты так и в самом деле в конце концов сердце себе посадишь. А мне здоровый муж нужен!
- Для чего? – упавшим голосом поинтересовался Виктор.
- Для здорового и многочисленного потомства.
- Только для этого?
- Ну-у,… ещё, чтобы в старости было кого колотить поварёшкой по лысине.
- Нельзя меня колотить по лысине.
- Хорошо. Колотить не буду, буду целовать. Ты как, жениться на мне ещё не передумал?
- Ммм… Нет, не передумал.
- Тогда приезжай, и надевай мне кольцо.
- Что?! Правда?! Ты согласна?!
- Вся в нетерпении.
- Люблю тебя!
- И я тебя!
Вероника положила трубку и, поиграв бровями, многозначительно посмотрела на Карину, которая в этот момент выглянула из-за двери своей комнаты и нетерпеливо спросила:
- Ну, что?
Вероника, коротко пожав плечами, улыбнулась:
- Кажется, совсем скоро у нас будет свадьба.
Карина радостно взвизгнула и кинулась обнимать сестру.
Глава 6.
- Ну, и что ты обо всём этом думаешь? – с едва сдерживаемым возмущением обратилась Лара Штольц к своему супругу, когда, совершая послеобеденную прогулку, они неторопливо шли по садовой дорожке.
Алекс добродушно усмехнулся, а его жена продолжила свою негодующую тираду:
- Нет, это ж надо такое учудить! «Не надо никаких гостей и пышных торжеств. Отпразднуем в узком кругу семьи – и достаточно»! Они что, издеваются? Еле уломала их на семнадцать человек из числа родственников и близких друзей… Ой, посмотри уже пятнистые пионы распускаются! - неожиданно переключилась мадам Штольц со свадебной темы на флористику. - Забыла название. Самсон – кудесник! Такую красоту где-то добыл для нашего сада! – они проходили мимо кустов с зацветающими пионами необычного трёхцветного окраса, Лара приостановилась и прильнула к одному из бутонов, вдыхая его аромат. – Боже, как они пахнут!... – затем так же неожиданно вернулась к животрепещущей теме разговора о детях. – Ну, что ты всё молчишь, в конце концов?! Глава семьи называется! Даже не смог настоять на переносе свадьбы, чтобы толком всё организовать!
Штольц вздохнул, виновато улыбнувшись, прильнул губами к руке жены и повёл её дальше по саду.
- А что тут скажешь? Ведь очевидно же, что решение их твёрдое и ничего мы не сможем тут поделать. Не согласимся – они сами распишутся без всяких торжеств. Виктор и так экономит на всём, считает себя нам обязанным. Хотя это ещё большой вопрос, кто кому обязан! Едва жизни не лишился, спасая наших девочек.
Ещё и отказывается от денег на проживание, еле уговорил его на то, чтобы я хотя бы жильё оплачивал. Просил же его повременить первые два года с устройством на работу! Лучше бы полный курс реабилитации прошёл, а не так – слегка и на бегу, – безнадёжно махнул рукой. – А-а.. бесполезно с ним говорить!
Лара тяжело вздохнула:
- Ну, ладно, допустим. А чего тогда было торопиться со свадьбой? Ведь договорились вроде, что после окончания университета… И очень даже разумное решение было.
Штольц с лукавой усмешкой глянул на супругу:
- А я его прекрасно понимаю! Вероника постоянно в разъездах, а тут вообще в кругосветное турне с Элизабет собралась. Помнится, у меня самого когда-то сердце не на месте было, когда после нашей помолвки ты почти год колесила с гастролями по стране и за рубежом.
- Ты что, ревновал? – с удивлением воскликнула Лара. – Вот это новость! Почему же ты молчал?!
- «Почему, почему»… Знал, как для тебя важны эти поездки, не хотел тебя расстраивать.
- Это что, получается, ты мне не доверял?
- Ну почему сразу «не доверял»? – с досадой произнёс Алекс, вздохнул. – Я знал, что ты меня не обманешь, уверен был. Но ведь сердцу не прикажешь! У тебя же была тьма поклонников. И среди них весьма завидные женихи попадались. Сама же мне рассказывала сколько предложений тебе поступало. А вдруг в этих
поездках, да ещё с такими триумфальными выступлениями, кто-то из них, в конце концов, покорил бы твоё сердце? И что потом? Мне тебя силой вести под венец? Кто я был в то время? Рядовой клерк с сомнительным будущим и кучей проблем, писатель-неудачник.
Лара остановилась, и поражённо глядя на своего супруга, воскликнула:
- Ты думал, что кто-то мог покорить моё сердце?! Да я была влюблена в тебя до умопомрачения! Я же карьеру бросила ради нашей семьи, чтобы детей от тебя нарожать! И ни разу, между прочим, об этом не пожалела! И не был ты неудачником – не клевещи на себя. А временные трудности бывают у всех, я была уверена, что ты с ними справишься.
Взгляд Алекса вспыхнул. Несколько секунд он с волнением смотрел на супругу, затем порывисто обнял её и с жаром поцеловал. Помолчав, глядя ей в глаза, прочувствованно произнёс:
- Ты себе не представляешь, какое счастье для меня сейчас слышать это. Я почему-то был уверен, что ты часто жалела, о том, что оставила балет, в смысле танцевать перестала. Ведь ты же была звездой!
Лара ласково улыбнулась в ответ, погладила мужа по щеке:
- Да ну его, этот балет! Жалеть ещё о нём! Я же его не на коробку конфет променяла, а на полноценную семейную жизнь. И очень даже счастливую! К тому же, почему это я перестала танцевать? Для этого совсем не обязательно нужна сцена, софиты, всемирная слава. Всё это я попробовала и поняла, жизнь вне театра гораздо богаче и интереснее, по крайней мере для меня. И мне вполне достаточно того, как ты на меня смотришь, когда я танцую, толпы народа мне надо.
Прильнув друг к другу, они продолжили прогулку.
Алекс вернулся к прерванной теме:
- И всё же, я на стороне Виктора. Когда у женщины на руке обручальное кольцо, большинство благоразумных мужчин уже не рискнут осаждать этот взятый бастион, а нахалы, пытающиеся ухаживать за чужой женой, вряд ли будут способны заинтересовать её, - при этих словах Штольц усмехнулся, - конечно, если только она не легкомысленная особа. Но я тебя таковой не считал. И Виктор, думаю, Веронике доверяет. Не переживай, Лара, позже мы отыграемся на них за испорченный праздник. Вот отучится наш гордый и щепетильный зять, и на первую же годовщину их свадьбы мы такое торжество устроим – мало не покажется. И пусть только попробуют возразить!
Лара с явным облегчением вздохнула, затем лукаво улыбнулась:
- А я придумала, как им отомстить уже сейчас. Сегодня скажу Веронике, чтобы в сжатые сроки сочинила танцевальную композицию. Поставлю для них танец и заставлю выучить. Пусть на свадьбе порадуют нас. И не приму никаких возражений!
Алекс рассмеялся:
- Замечательно! Одобряю! Они очень красивая пара. Я уверен, что зрелище будет великолепным!
Глава 7.
Виктор приехал через неделю, как и обещал. Не дожидаясь, новой волны упрёков от Штольцев по поводу скоропалительной свадьбы, молодой человек сам, первый заговорил об этом.
Вполне убедительно изображая раскаяние за это ужасное преступление против светских правил приличия, он сказал им следующее:
- Тётя Лара, дядя Алекс! Я вполне отдаю себе отчёт, что поступаю очень некрасиво, меняя своё же решение, и причиняя вам моральные и материальные неудобства. Прошу вас великодушно простить меня за это. Уверяю вас, причины для срочного оформления наших с Вероникой отношений есть и они серьёзные.
Штольцы переглянулись, Лара вздохнула, Алекс понимающе улыбнулся, махнул рукой:
- Ладно, чего уж теперь!
Виктор облегчённо вздохнул, затем добавил:
- Разумеется, пока я учусь, да и Вероника… - он слегка замялся, - занята своими важными делами, детей мы не планируем. Но… если вдруг получится… случайно… Я, конечно же, не позволю себе перекладывать заботы об обеспечении...
Но тут Штольц резко оборвал его:
- Виктор, прекрати нести эту чушь! «Если вдруг»… «не позволю себе перекладывать»… Сколько можно повторять – мы тебе не чужие! А ребёнок появится тогда, когда придёт его время! И мы не позволим отцу нашего внука или внучки из-за непомерной гордости угробить своё будущее!
Алекс грозно глянул на притихшего молодого человека, затем уже мягче, но всё же укоризненно добавил:
- Твои постоянные отказы принимать нашу помощь обижают нас. Как ты этого не понимаешь?!
Молодой человек вконец смутился и растерялся. Кодекс правил, которым он руководствовался в жизни и был вшит в него на уровне рефлексов и инстинктов, шёл вразрез с текущей ситуацией и он не знал, как быть:
- Простите… Я не хотел вас обидеть… Но мне действительно трудно себя в чём-то переломить.
Разговор заходил в тупик. Тогда подключилась Лара Штольц. Подошла, ласково, по-матерински погладила Виктора по голове, сочувственно произнесла:
- Бедный мой мальчик! Как же трудно тебе пришлось в жизни, если ты до сих пор не можешь, хоть чуть-чуть расслабиться. Пожалуйста, не пытайся взвалить на себя непомерный груз ответственности за всё и всех. Рядом есть любящие тебя люди, готовые помочь и имеющие на это средства. Когда-нибудь и у тебя появятся такие возможности, и ты уже сам будешь кому-то помогать. Разве нет?
Виктор пытался сглотнуть вставший в горле ком, но у него всё никак не получалось. Он вновь, очередной раз мысленно поблагодарил судьбу за такой невероятно щедрый подарок – стать близким для этих замечательных людей, чувствовать их расположение и заботу. За каждого из них он, не задумываясь, отдал бы жизнь. С трудом сдерживая наворачивающиеся на глаза слёзы, он склонил голову и приник губами к руке тёти Лары, тихо произнёс:
- Простите… Вы абсолютно правы… Я постараюсь…
Когда молодой человек вышел, мадам Штольц повернулась к мужу и, глядя на него с прищуром, произнесла:
- Ты помнишь, как поссорился с отцом из-за разногласий по поводу открытия тобой своего издательства? Как потерпел неудачу, оказался на мели и почти три года выкручивался сам. И выкрутился! Как раз в тот период мы с тобой и познакомились. А ведь твой отец не отказывал тебе в помощи, даже сам предлагал, но ты не воспользовался этим предложением. Такой же гордый был!
- Что ты сравниваешь? Та ситуация была совсем другая! К тому же я был абсолютно здоров! – возмутился Штольц, но жена возразила:
- Ситуация может и другая, хотя я так не считаю, но чувства и мотивы те же: гордость и желание доказать себе и отцу, что ты сам чего-то стоишь и можешь. Не давил бы ты так на Виктора. Дай ему возможность проявить себя. Да, он ещё не совсем восстановился, но видимо уже ощущает себя достаточно окрепшим. К тому же, он считает, что ничем не заслужил этих денег, и ты всё равно не переубедишь его в обратном. И так постоянно чувствует себя в чём-то виноватым, всё время извиняется.
Алекс вздохнул:
- Ладно, убедила. Попробую действовать хитрее, чтобы не ущемлять его самолюбия.
Лара мягко улыбнулась:
- Вот и хорошо. А вообще, ему не столько материальная, сколько моральная поддержка нужна и прежде всего – отцовская, которой у него никогда не было.
- Да, ты права. Я об этом не подумал. Хотя сам был в похожей ситуации… - задумчиво произнёс Штольц. Помолчал, затем, спросил:
- Кстати, а с чего бы ему постоянно чувствовать себя виноватым? Ты думаешь, он что-то скрывает?
- Я почти уверена в этом! - заявила мадам Штольц, - Да ты сам обрати внимание! Взгляд растерянный и какой-то обречённый. Как будто должен что-то сказать, но по каким-то причинам не может этого сделать.
Вдруг Лара ахнула, поражённая внезапной догадкой:
- У него есть внебрачный ребёнок, про которого он узнал совсем недавно! А может он задолжал кому-то большую сумму денег и боится признаться?
Алекс задумчиво потёр пальцами лоб:
- На счёт ребёнка - вряд ли! Я почти уверен, он не стал бы такое скрывать. Что же касается финансов… Я открыл для него счёт в банке, велел брать, сколько понадобится. Но этот гордый идальго им почти не пользуется. Один раз снял небольшую сумму, а через месяц положил обратно. Наверно из заработанных. Влез в сомнительную авантюру, чтобы по-быстрому заработать много денег? Никогда не поверю! Виктор порядочен и щепетилен до неприличия, особенно в денежных вопросах. На фоне свободы нравов и хронической безответственности современной молодёжи он выглядит просто каким-то ископаемым. Если он что-то и скрывает, то я не думаю, что нам об этом стоит сильно переживать… Может это как-то связано с его родственниками? Может вообще не его тайна, поэтому молчит, но чувствует себя виноватым? Тогда уже сам факт этого говорит в его пользу.
Ещё немного поразмыслив, усмехнулся:
- Ну, уж явно он не стал каким-нибудь наркодилером, или что-то в этом роде! Тогда у него были бы средства и он не считал бы копейки.
Его жена засмеялась, представив себе, что Виктор, с его почти патологической честностью и железобетонными нравственными принципами, может подпольно промышлять продажей наркотиков. Но потом она нахмурилась, реплика мужа про чужую тайну навела её на неожиданную мысль:
- Слу-ушай, а если это Вероника что-то от нас скрывает, а Виктор её покрывает? Тогда всё логично!
Но Алекс только рассмеялся на это предположение:
- Даже если это так, что ты предлагаешь? Устроить нашей дочери допрос с пристрастием? Потому что Виктор в этом случае точно не расколется.
Мадам Штольц пожала плечами:
- Я – мать и сама с ней поговорю. Попробую расположить к откровенности, и, может, удастся её разговорить.
Алекс Штольц печально покачал головой:
- Дорогая моя, ты, конечно же, можешь попробовать с ней поговорить, но особо не рассчитывай на результат. Вынужден тебе напомнить, что мы с тобой, как родители, давно и безвозвратно упустили возможность завоевать доверие нашей старшей дочери в той степени, чтобы ждать от неё честности и откровенности во всём. К сожалению, ей рано пришлось повзрослеть и самой справляться со своими комплексами. Ещё и нам с тобой умудрилась вправить мозги. Не мы ей, а она нам преподала урок чуткости и внимания к окружающим людям. А теперь она уже взрослый человек и сама определяет свой жизненный путь. И мы ей не указ. Нам остаётся только любить её и поддерживать. Потому как, если мы не будем этого делать, то потеряем её безвозвратно. А она и сама справится, без нас. У неё характер – дай Бог каждому. Это она только с виду такая – вроде как мягкая и уступчивая.
Лицо Лары Штольц приобрело страдальческое выражение. Она тяжело вздохнула:
- Всё так, всё так…
Помолчала, затем добавила:
- Виктора только жалко. Ему-то за что эти душевные терзания?
Алекс, пытаясь её успокоить, заявил:
- Ничего страшного! Трудности закаляют мужчину.
Затем, неожиданно вспомнив недавнюю реплику жены о моральной поддержке отца, в которой нуждается Виктор, спохватился и с досадой произнёс:
- Ну вот, теперь я веду себя как мой отец, когда он обесценивал мои проблемы, с которыми я к нему приходил и давал бодрые и неуместные советы, - Штольц вздохнул. - Я обязательно поговорю с Виктором и скажу, что если он что-то скрывает от нас, покрывая Веронику, то пусть не переживает и не терзается, ему не в чём себя упрекнуть, он её будущий муж и это его долг, быть верным своей любимой женщине и поддерживать её во всём. И вообще, каждый человек имеет право на свои тайны. Заодно, по его реакции можно будет определить, правы ли мы в своих предположениях. Ну, всё, хватит о грустном! У нас предстоит радостное событие, так что давай обсудим, как нам лучше его организовать…
За обедом Лара Штольц объявила Виктору и Веронике, что завтра с утра они начнут репетицию свадебного танца и если кто-то посмеет возразить или попытается увильнуть, то до свадьбы он точно не доживёт. Молодые сообщили о полной своей покорности Царице-матушке и готовности сделать всё, как она велит.
Глава 8.
За три дня до свадьбы, вечером после ужина Вероника подошла к Виктору, загадочно улыбнулась, молча сунула ему в руку записку и тут же удалилась.
Молодой человек с удивлением развернул послание и прочёл следующее:
«Ровно в девять жду тебя в беседке. Важный разговор».
За десять минут до назначенного времени он был на месте. В бархатной прохладе весеннего вечера свежестью молодой зелени дышал сад. Луна и несколько фонарей освещали дорожку к беседке и Виктор периодически посматривал на неё, ожидая увидеть дорогой его сердцу силуэт. Но Вероника появилась с противоположной стороны настолько бесшумно, что молодой человек слегка вздрогнул от неожиданности, почувствовав на своём плече её руку, с удивлением обернулся, обхватил за гибкую талию и прижал к себе:
- Ах, ты, садовая нимфа! Напугать меня решила?!
Влюблённые молодые люди вплелись друг в друга, губы их встретились. Время остановилось и заколдовало пространство…
Потом они просто сидели на скамейке в беседке, держались за руки, наслаждаясь уединением и тишиной весеннего сада. Первым заговорил Виктор:
- Даже боюсь спрашивать, что это за важный разговор, который ты мне пообещала. Надеюсь, речь не пойдёт о переносе свадьбы?
Вероника ответила не сразу. Взгляд её был задумчиво-серьёзен:
- Нет. Свадьба состоится… Если только ты сам не передумаешь.
На лице Виктора отразилось недоумение:
- Ты шутишь?! С какой стати я могу передумать? - он с подозрением прищурился. - Та-ак! А ну, выкладывай, что ты там опять задумала, волшебница моя ненаглядная. Заколдовать меня хочешь? Испытать на прочность мои чувства к тебе?
- Помнишь наш разговор по телефону, когда я обещала вылечить твою бессонницу и научить, как отпускать ситуацию, чтобы не волноваться за меня так сильно?
- Помню. Готов пройти весь комплекс необходимых мероприятий, чтобы усмирить свои нервишки и тем доставить вам удовольствие, о, богиня музыки и психотерапии.
Вероника коротко и грустно улыбнулась в ответ на его шутливый тон, затем продолжила:
- Сегодня ночью мы это сделаем. Но только с твоего согласия, иначе нельзя.
- Слушай, ты меня уже достаточно озадачила. Давай, говори, что ты со мной собралась делать. Ты же знаешь, я ради тебя на всё готов!
- Тебе придётся пережить мою смерть.
Возникла пауза. У Виктора перехватило дыхание. Он замер, пытаясь осмыслить услышанное, но его мозг категорически отказывался это сделать. Может ему просто послышалось, и она сказала что-то другое?
Неожиданно в голову пришла мысль, которая помогла рассудку выйти из состояния коллапса. Вероника просто разлюбила его! Сердце отказывалось верить в это, тем не менее, это было единственное разумное объяснение тому, что он услышал. Она встретила другого мужчину, который покорил её сердце, и, не зная как сказать об этом своему жениху, просто решила употребить такую фигуру речи. Пережить их разрыв будет тяжело, очень тяжело, но всё же можно.
С большим трудом Виктор наконец смог запустить в лёгкие воздух. Вероника держала его левую руку, тихонько сжимая в своих ладонях. Он медленно высвободил руку и, глядя в пол на лежащий у его ног сухой прошлогодний лист, глухим голосом произнёс:
- Если ты меня разлюбила, так и скажи, не надо придумывать для этого метафор… Я смогу это пережить.
Вероника тяжело вздохнула. Сердце её болезненно сжалось.
- Милый, я люблю тебя так же, как и раньше, даже ещё сильнее, особенно сейчас. Нет для меня никого ближе и дороже тебя. Никаких метафор всё предельно буквально. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но к сожалению, единственный способ помочь состояться нашему совместному будущему, это пройти тебе через то, что твоё сердце пока отказывается принимать… И я не буду настаивать. Просто… кое-что расскажу тебе. А ты сам примешь решение, готов ли ты через это пройти. Я знаю, это будет очень тяжело и трудно… По себе знаю.
- Что значит, по себе знаю? – Виктор посмотрел на Веронику с тоской в глазах, отчётливо понимая, что, несмотря на внутренний протест, он пойдёт на всё, что она скажет, просто не сможет иначе. Только вот… как суметь это пережить? Невозможно. Проще взойти на плаху… Плаха… В области шеи вдруг возникли неприятные ощущения. Смутно, очень смутно показалось, что он знает как это – когда тебя казнят.
Вероника между тем продолжила:
- Помнишь тот день в больнице, когда мы признались друг другу в своих чувствах?
Он мысленно перенёсся памятью в то недалёкое прошлое:
- Да, помню.
- И когда ты спросил, как у меня появилась седина в волосах, я обещала тебе рассказать об этом позже. Вот сейчас я и выполню своё обещание.
Виктор резко выпрямился и пристально посмотрел на свою невесту. Внезапная догадка уже скреблась в голове, требуя принять её как данность.
- Так вот. Вечером того дня, когда произошла авария и мы готовились к тому, чтобы перевезти тебя к нам в дом, я совершенно отчётливо поняла, что не смогу помочь тебе, если не буду способна пережить твою смерть и свою неудачу в попытке тебе помочь. И значит… я должна всё это пережить.
Внезапно голову Виктора взорвало такой адской болью, что он едва не закричал. Лицо его исказилось, со сдавленным стоном он склонился, обхватив голову руками. Вероника опустилась рядом с ним на колени. Она едва сдержалась, чтобы тут же не принять меры. С глубоким состраданием глядя на любимого человека и слегка прикасаясь пальцами к его голове, торопливо заговорила:
- Послушай. Эта боль – результат твоего сопротивления, неприятия всей этой ситуации. Я могла бы сейчас снять боль. Но тогда сопротивление уйдёт глубже и затруднит весь процесс, если ты всё-таки решишься. Будет лучше, если ты сам попробуешь с этим справиться. Тебе нужно ослабить хватку. Отпустить то, что ты пытаешься удержать. Отказаться от желания всё контролировать и довериться жизни, её мудрости… Так как, мне убрать боль?
Как же велик был соблазн побыстрее прекратить эту пытку! Но Виктор усилием воли подавил в себе желание воспользоваться даром Вероники и стал концентрировать внимание на дыхании, как она его учила. Ещё немного поколебавшись, с трудом произнёс:
- Я сам…
- Хорошо. У тебя обязательно получится.
Велес прикрыл глаза и стал делать то, что она сказала. Вероника, положив ладони на его руки, погрузилась в медитативное состояние. Подобно камертону, дающему чистый тон для настройки музыкального инструмента, она сейчас стала своему любимому камертоном внутреннего спокойствия – обязательного условия для того, чтобы услышать самого себя.
По мере того, как Виктор искал в себе новые состояния, которые позволили бы иначе реагировать на происходящее, из глубинной памяти стали выплывать картины из какого-то древнего средневековья. Мужчина в рыцарских доспехах, средних лет, высокий, темноволосый, с мужественным лицом и гордым, непреклонным взглядом. Его имя – Эдвард, у него графский титул и он очень богат. Далее, замелькали картины из жизни этого мужчины: участие в войнах, героическая слава, победы на турнирах, преданная служба королю, присутствие совершенно безнравственных личностей в окружении его величества, от которых просто смердит нечистоплотностью в мыслях и поступках женитьба на юной красавице, их взаимная любовь и счастье, рождение сына. А потом – полный крах: арест, обвинения в том, чего он не совершал, подкрепленные грамотно сфабрикованными доказательствами. Допросы, пытки – от него требуют признания, в обмен на жизнь и изгнание из страны – и это только благодаря прошлым заслугам. Но признаний не будет. Честь превыше всего, дороже жизни, важнее любви.
За час до казни в камеру к узнику является король. Раздосадованный упорством графа он делает попытку сломить его морально. «Ко мне приходила твоя жена, - заявляет он, - умоляла проявить милосердие и простить тебя. А в качестве платы предлагала себя, своё тело. Но я был вынужден отказать, не смотря на всю соблазнительность её предложения. Это дело принципа!».
Эдвард вспыхивает: «Это ложь! Она никогда не поступила бы так! Я вам не верю!»
Король ядовито усмехается: «Это твоё дело. Можешь не верить. Только это правда». Разворачивается и уходит. Он всё-таки сумел добиться своей цели, заронил сомнения в душу этого несгибаемого человека, но даже не догадывался о том, какой это произведёт эффект в дальнейшем.
И вот, та самая плаха. Ужасная боль. Опираясь на палку, он едва держится на ногах. Но сильнее боли – ледяная, вымораживающая душу ярость, заполнившая до краёв и затуманившая рассудок и без того изрядно пострадавший за последние дни от изматывающих допросов. Несправедливые обвинения в измене отошли на второй план. Душу терзал вопрос о том, приходила ли действительно Анна к королю с таким предложением? Он знал, как преданна ему жена, никогда не сомневался в её верности. Но кто же знает, на что способна женщина, желая спасти своего любимого мужа?..
Чем внимательнее Виктор всматривался в картины из жизни графа, тем ярче и детальнее проступали не только события, но и мысли и чувства этого человека. Его жена самая красивая дама при дворе. Он гордился ею. Когда увидел её впервые на королевском балу среди стайки подружек, чуть с ума не сошёл от охватившего его желания обладать ею. Как жаль, что он не мог танцевать! Не позволяла больная нога – последствие ранения. Ему лишь оставалось наблюдать, как она порхала по залу под музыку с другими мужчинами. Но она должна принадлежать ему! В перерыве между танцами подошёл к ней познакомиться. Она вежливо поблагодарила его за все комплименты, а потом быстро упорхнула на зов одной из своих подружек, едва дослушав его обращение к ней с просьбой принять его в своём доме в качестве гостя. Кажется, она и не особо вникла в то, о чём он говорил, выражая свою надежду на более близкое знакомство, бросив дежурное: «Да-да, конечно. Будем рады вас видеть». На следующий день он явился к её отцу уже с предложением…
Бедная девочка! Как же она испугалась, когда после свадьбы он привёз её в свой замок, завёл в спальню! Да разве он мог, смел к чему-то её принуждать! Какой в этом смысл?! Глупец, поверил её отцу, что Анна будет счастлива стать женой графа. Ох, уж эти отцы! Но и он тоже хорош, не убедился в этом лично, проявил нетерпение, испугался, что кто-нибудь опередит его. И тогда придётся калечить конкурента в поединке. В своей победе он не сомневался, но почему-то в этот раз совершенно не хотелось участвовать в бою самцов за обладание самкой. Ничего, он сделает всё, чтобы завоевать её сердце. Терпение и максимум внимания к этому чуду природы, что теперь обитает в его замке. А если ничего не получится? Ну что ж, значит не судьба, и он отпустит её, даст свободу.
И он смог-таки завоевать её сердце. Сердце прекраснейшей девушки, как оказалось, обладавшей не только восхитительным телом, но и необыкновенной красоты душой. Эдвард видел, как на неё смотрели мужчины, чувствовал их зависть. Каждый из них, он знал, многое бы отдал за её благосклонность и ласки. И король отнюдь не был исключением, хотя и тщательно скрывал это под маской благопристойности. Но графа это не беспокоило, наоборот, забавляло. Он наблюдал, как жена смотрела на других мужчин и отвечала на их любезности и ухаживания. Спокойно, ласково-снисходительно, вежливо и в тоже время прохладно-отстранённо.
Зато сколько жаркого огня, восхищения и обожания было в её взгляде, направленном на него! Когда он приходил домой усталый, в полном изнеможении, она одним только своим объятием и поцелуем дарила ему силы, в её в присутствии он всегда очень быстро восстанавливался и наполнялся энергией. Ни разу даже зачатка ревности у него не возникало. Их взаимоотношения были сокровищем, несравнимым ни с какими материальными богатствами. И это сокровище принадлежало ему безраздельно.
Анна. Её светлый образ периодически возникал перед его затуманенным взором здесь, в застенках. Любящий взгляд окутывал нежностью, утешал, смягчал боль в истерзанном пытками теле, когда его, наконец, оставляли в покое. Это дарило возможность отвлечься и хоть ненадолго забыться. Только теперь он понял: её любовь и преданность были самым большим счастьем в его жизни, бесценным божественным даром. Ненависти к врагам уже не было, но была печаль, что так много сил и времени потрачено на пустое, проходящее. Своей верой в него она дарила ему вдохновение и энергию, а он тратил эти дары бездумно и безответственно, за что теперь и расплачивается совершенно справедливо…
И вот, всё это было безнадёжно осквернено мерзким свидетельством, которое невозможно было принять, но и просто отбросить и забыть почему-то не удавалось. Как липкая грязь на белоснежном покрывале – не стереть и не отмыть. Светлый образ потускнел и отдалился, между ними как будто образовалась река, которой раньше не было, повеяло холодом. Сомнения грызли Эдварда, вновь раскручивая маховик ненависти ко всем, кто отобрал у него его сокровище.
Когда после ухода короля в его камеру пришёл священник для исповеди и отпущения грехов, Эдвард раздражённо рявкнул на него, чтобы тот убирался отсюда. Посоветовал посетить дворец, там полно личностей, кому следовало бы подумать о спасении своей души, возможно, среди них найдутся желающие исповедоваться. А он, прежде чем каяться в грехах, хотел бы получить ответы на кое-какие вопросы. И задать эти вопросы он собирается лично тому, кто всем здесь управляет, а не его малосведущему посреднику, благо ждать осталось не долго.
Ярость бушевала в душе графа, уничтожая тепло и нежность, опуская свой градус до точки кипения водорода. Именно ярость дала возможность преодолеть боль и взойти на эшафот с высоко поднятой головой. После оглашения приговора, которое он выслушал совершенно равнодушно, почувствовал, как ему на плечи легли тяжёлые руки палача. Поморщившись от боли – плечевые суставы были повреждены, Эдвард повернул в его сторону голову, холодно, без тени страха посмотрел в глаза и сказал непререкаемым тоном: «Я сам! А ты держи топор крепче и выполни свою работу добросовестно». И палач тут же убрал руки. Приговорённый, стиснув зубы, осторожно встал на разбитые колени и положил голову на плаху.
В момент смерти рыцаря, ярость, достигнув своего апогея, забрала львиную долю его душевной силы и материализовалась в гордом и беспощадном звере, готовом растерзать любого, кто, нагло лжёт и предаёт без всякого стыда и совести. И зверь выполнит свою задачу. Через много лет он обеспечит победу сыну в поединке с мерзавцем, погубившем его отца. Барон - сладкоречивый пакостник, смертельно завидовал графу, его богатству и военной славе, постоянно тёрся около короля, снабжая сведениями, в которых больше было домыслов, чем правды. Далее, зверь с энтузиазмом примется за реализацию проклятия жены Эдварда. Наполненное до краёв энергией ненависти, оно даст возможность зверю мстить дальше. И в выборе орудий для мести не будет недостатка. Почти каждый смертный в той или иной степени чего-то боится и трясётся за свою жизнь. Не трудно манипулировать такими людьми. Ещё проще, когда в чьей-то душе и так уже поселилась ненависть, остаётся лишь довести её до необходимой концентрации и задать направление.
Никого из рода клеветника барона не останется в живых, ответят и те, кто так или иначе способствовал торжеству зла: король Альфред будет отравлен ядом, который получит в бокале вина из рук собственной жены. Родной брат короля, её любовник, будучи в сговоре с ней, заменит его на престоле. Писарь, за небольшую плату подделавший письма, проломит череп – вот ведь символично! – об угол здания суда, поскользнувшись на овощных очистках. Справедливость восторжествует. Вот только какой ценой? И что потом? Кто окажется следующей жертвой лютого зверя?...
Перед мысленным взором Виктора предстал ряд туманных картин, на которых печать забвения. Запрет. Почему? Печаль и сомнения охватывают Велеса: а действительно, может ли, должен ли он всё контролировать? Судить о поступках других, предъявлять требования, возмущаться тем, что не соответствует его представлениям о законах мироустройства. Огромный оркестр исполняет симфонию жизни, в которой главная тема – тема любви, и у каждого его участника есть право на импровизацию. И дирижёр не снаружи, а внутри каждого. Только у него есть полномочия выражать своё мнение по поводу качества этой импровизации. И у Виктора есть такой дирижёр. И он очень суров и беспощаден в оценках. Или это не дирижёр?.. Тогда кто?..
Откуда-то из-под сознания явился образ белого рыцаря на коне в сверкающих на солнце латах. Ненадолго. Постоял перед мысленным взором, потом исчез. Дирижёрской палочки такие субъекты обычно не носят. На боку у рыцаря, с левой стороны висел меч в ножнах.
Но палочка дирижёра – это не меч, не дуло пистолета и не хлыст, её кончик – как ориентир, некая точка для сонастройки. Он никогда никого не заставляет играть так, как положено. Возможно, и нет такого понятия – как положено. Сказано уже – это импровизация. А дирижёр ждёт, когда ты вспомнишь тему любви, услышишь её внутри себя и создашь собственную импровизацию, которая вольётся в общее звучание оркестра и обогатит его своей новизной и неповторимостью. Просто ждёт. И начинает счастливо улыбаться, когда слышит в твоём исполнении отголоски темы любви. И Виктор всегда знал об этом. Просто забыл. Что-то внутри слегка разжалось, ослабляя напряжение.
Головная боль существенно ослабла, стала вполне терпима. Вероника, почувствовав это, встала с колен, села рядом. Задумалась. Её тоже охватили сомнения: стоит ли снова пытаться воздействовать на естественный ход событий? Однажды она уже сделала это – помогла умиравшему Виктору вернуться в этот мир. Но имела ли она на это право?
Внезапное озарение обрушилось на неё со всей своей неумолимой очевидностью: авария, в которую они попали – это следствие всех её вмешательств в судьбы других людей. Воздействие через музыку на Марию, Самсона, Лизу и родителей, правда она тогда даже не подозревала, насколько сильным окажется это воздействие, далее, уже осознанное – на сестру. Что-то внутри Вероники надломилось. Мир, в который она последние годы так внимательно и с любовью всматривалась, неожиданно сбросил с себя маску дружелюбия и обнаружил среди своих качеств коварство и мстительность. Девушка услышала свист бумеранга, летевшего обратно – за все эти вмешательства она должна расплатиться собственной жизнью… Может пусть так и будет? Вероника не боялась смерти. Просто было жаль, что она так ничтожно мало успела познать, зато наделала кучу ошибок, вероятно неправильно распорядившись своим даром… Ощутив на себе взгляд Виктора, она подняла на него глаза. Отчётливо увидела, что станет с ним, когда неизбежное свершится… Похолодело внутри, сердце застонало. Может лучше сказать, что она его разлюбила? Поздно. Теперь он уже не поверит. Да и не правильно это, такой обман, равносилен предательству. Вероника почувствовала, как её охватывают отчаяние и страх.
- Что с тобой, милая? Тебе плохо? – с тревогой спросил Виктор.
И девушка не выдержала, закрыв лицо руками, горько и безутешно расплакалась. Виктора словно током шибануло. Ни разу ещё он не видел Веронику в таком состоянии. Порывисто обнял её, прижал к груди, поглаживая и целуя, быстро заговорил:
- Родная, девочка моя любимая! Что?! Что я должен сделать?! Скажи! Я на всё готов!
Остатки головной боли улетучились, а всё мужское естество Велеса рванулось спасать и защищать. Зверь внутри него ощерился в полной боевой готовности. Сейчас Виктор действительно был готов на что угодно – вынести любую пытку, физическую или душевную, вступить в схватку с драконом, посмевшим угрожать ей. Дайте только меч, и он сделает из него фарш! Нет меча? Плевать! Порвёт на куски голыми руками и зубами!
Но Вероника так и не призналась, что явилось причиной её слёз. Как такое расскажешь?! Тем не менее, ей стало существенно легче. Выплакав на груди своего рыцаря большую часть боли, девушка взяла себя в руки, успокоилась. Она так и не решила, как лучше поступить и пребывала в полной растерянности. И тут Виктор дал ей возможность определиться, вернувшись к прерванной теме:
- Ты так и не рассказала, что сделала дальше. Как ты всё это устроила, чтобы пережить мою смерть?
И Вероника, вздохнув, продолжила свой рассказ:
- Чтобы осуществить это, я пошла в музыкальную комнату, села за рояль и стала играть. Вошла в транс и переместилась на другую линию развития событий, где, не смотря на все свои старания, не смогла помочь тебе. Я слишком боялась потерять тебя и можно так сказать – перестраховалась. Это была ошибка, и в результате этой ошибки ты в том, другом измерении не смог найти контакт со своей силой. На пятый день я почувствовала, что всё, это конец, ты уже не вернёшься, и доктор Маркес подтвердил это, констатировав смерть головного мозга. Я прожила глухое отчаяние, терзания чувством вины за свою ошибку, невозможность со всем этим смириться, и много чего ещё другого. С большим трудом, через какое-то время я всё же смогла всё это принять. И стала жить дальше. В течение той ночи я прожила почти целую жизнь без тебя. Потом наступил рассвет, и по мере того, как всходило солнце, я возвращалась в эту реальность одновременно чувствуя, как меня наполняет некая сила и рождает во мне уверенность, что теперь всё может получиться… В результате, сейчас ты рядом со мной, а не на кладбище и даже не в инвалидном кресле, успешно учишься и приобретаешь специальность, о которой мечтал… Правда, был некоторый риск – если бы я не смогла принять твою смерть, то скорее всего никогда не вышла бы из транса и навсегда осталась в призрачном мире, вечно оплакивая тебя.
Виктора била дрожь. Внезапно его захватила череда новых, более поздних полузабытых воспоминаний и ощущений: падение в реку, убийственный холод, словно колючей проволокой стянувший тело, дыхание смерти. Он увидел скалистый берег реки, где на его вершине стояла огромная чёрная пантера, яростным рычанием оглашавшая окрестности. В этом рычании он услышал безнадёжную тоску и отчаяние, предчувствие гибели в предстоящей схватке. Только вот с кем или с чем? С драконом? С судьбой? Было во всём этом что-то ещё, едва уловимое и поэтому почти неосознаваемое. Некая альтернатива смерти…
- А теперь самое главное. Неделю назад, как раз после того нашего разговора, мне приснился сон,.. в котором произошло несчастье… Понимаешь, когда один человек любит другого слишком сильно, возникает нарушение равновесия. Во Вселенной есть силы, которые следят за сохранением равновесия и тогда они забирают у любящего того, кого он любит. Я поняла, что этот сон может стать вещим, но может и не стать. Это теперь зависит от тебя.
- Я не понимаю, что значит любить слишком сильно. Как и чем это можно измерить?
- Извини, я неудачно выразилась… Использовала расхожее выражение. «Любить слишком сильно» - неправильная формулировка. Тут дело не в самой любви, а в способах её выражения. Равновесие нарушается в результате нежелания принять каких-либо отступлений от одного уже выбранного способа. Человек как бы пытается ставить условие Вселенной: я буду любить только так, и никак иначе. А далее – бунт, и в качестве протеста – отказ от жизни вообще, - Вероника печально покачала головой, вздохнула, - нет, пожалуй, это невозможно объяснить словами. Чтобы понять по-настоящему, нужно прочувствовать на собственном жизненном опыте…
С минуту Велес сидел словно примороженный, потом вдруг вскочил и рванул вглубь сада, без всякой цели и направления. Вероника осталась в беседке. Она обхватила себя руками за плечи, пытаясь защититься от холода, который наползал откуда-то изнутри.
Полчаса спустя послышался шорох шагов. Виктор вернулся. Вероника встала со скамейки ему на встречу. Он остановился в паре метров от неё, тихо, но твёрдо произнёс:
- Я согласен.
Вероника кивнула:
- Хорошо. Идём во флигель. Там нам никто не помешает.
Они прошли в глубину сада и зашли в аккуратный маленький домик, стоявший в отдалении от большого дома и прочих строений. Вероника с детства проводила в нём много времени. Здесь ещё сохранилась мебель, собственноручно сделанная прадедом Вероники: кресла и журнальный столик с затейливой резьбой, шкаф с причудливыми птицами на дверцах. Каждый предмет здесь дышал стариной, и всё было окутано особой атмосферой.
- Садись, где тебе удобнее, - сказала Вероника и сама села на стул у фортепьяно, спиной к клавиатуре. Виктор сел на небольшой диванчик напротив Вероники.
- Сейчас я объясню, как это примерно будет происходить. По мере того, как я буду играть, твоё восприятие действительности будет меняться – ты войдёшь в гипнотический транс. Твоё сознание окажется в другом варианте развития событий и в другом потоке времени. Ты сам, твоя душа будет автором этот варианта, поэтому мне неизвестно, как всё будет. В какой-то момент я перестану играть, и дальше ты будешь действовать сам. Но я буду в курсе, что с тобой происходит на уровне чувств, и по мере необходимости помогать тебе так же с помощью музыки, подсказывая направление для выхода из критических ситуаций. Я всё время буду рядом или недалеко от тебя, ты не будешь меня видеть, но возможно будешь чувствовать моё присутствие.
- А я буду понимать, что всё это происходит… как бы не по-настоящему?
- Скорее всего, нет. Хотя… всё возможно. Мы ведь и в реальности иногда ощущаем иллюзорность жизни. В идеале ты сам, без моего участия выйдешь из транса тогда, когда будет восстановлено равновесие… Да, в твоём случае тоже есть риск, про который я уже говорила, но есть и страховка. Думаю, если что, я смогу тебя вытащить оттуда, но тогда нам будет лучше расстаться, хотя бы ради наших близких, чтобы избавить их от страданий… Есть ещё такой вариант. После всего этого твоя любовь ко мне пройдёт, и тогда наша свадьба не состоится.
- Этот вариант точно не про меня.
Она встала и подошла к нему, он тоже встал.
- Я верю в тебя. Ты очень сильный и у тебя всё получится. Сейчас в твоих руках наше будущее.
Вероника обняла его, нежно поцеловала и вернулась к инструменту. Виктор, совершенно потерянный, сел на своё место в предчувствии неумолимо надвигающегося на него кошмара.
Зазвучала музыка. Сознание молодого человека, заворожённое затейливым плетением звукового кружева, незаметно переместилось в иную, отличную от текущей реальность, с другим потоком времени…
Глава 9.
Они были безмерно счастливы. Состоялась свадьба, потом их первая брачная ночь. Через два дня он вернулся в университет, чтобы продолжить учёбу. Но едва он переступил порог своей комнаты, как раздался телефонный звонок. Тётя Лара, рыдая, попросила его срочно вернуться. Вероника погибла…
Она была в саду, когда началась гроза. Молния ударила в каштан, под которым находилась его жена. Вероника сгорела вместе с деревом…
Её останки кремировали, пепел развеяли в её любимом саду, в котором она проводила много времени. Однажды она говорила, что не хотела бы, чтобы у неё была могила…
Виктора как будто выключили. Он был похож на ходячий манекен. Разум отказывался принимать весь этот кошмар…
На девятый день вновь была гроза. Он вышел из дома и пошёл в сад, остановился напротив сгоревшего каштана. Дождь лил как из ведра, а Виктор стоял на открытом пространстве и ждал, когда полыхнёт молния, ждал, надеялся, призывал своенравную стихию направить удар на него. Вдруг он услышал фортепьянную музыку и тут же бросился к флигелю. Это Вероника, только она могла играть. В окнах горел свет. О, да, она конечно там! Виктор рванул ручку двери, ворвался внутрь… Никого не было… А музыка… она звучала в его голове. Галлюцинация. Последние несколько аккордов растворились в шуме дождя.
Осознание потери обрушилось на него вместе с очередным ударом молнии, согнуло, лишило опоры. Ноги Виктора подкосились, он упал на колени и зарыдал, обхватив руками голову. Когда слёзы иссякли, и остатки сил покинули его, он потерял сознание…
Много, очень много лет прошло с тех пор, как в этих местах появился белый рыцарь на чёрном коне, облачённом в металлические латы. Он приехал откуда-то со стороны гор и теперь патрулировал каменистый берег реки в районе моста, то удаляясь от реки, туда, где начинались обширные луга, то возвращаясь обратно. Иногда он подолгу стоял на высокой скале и задумчиво смотрел в сторону другого берега, затем продолжал обход. Руками он крепко сжимал поводья, на боку его висел меч. Рыцарь обнажал свой меч, когда чувствовал опасность, и тот ярко вспыхивал на солнце, завораживая своей красотой. Белый рыцарь знал, что где-то на этом берегу обитает лютый зверь, похожий на большую чёрную пантеру. Он уже натворил дел, пролив много крови. И рыцарь принял на себя обязательство не допустить подобного в дальнейшем. Контроль за ситуацией на берегу и в её окрестностях, особенно в районе моста - в этом был смысл патрулирования. Белый рыцарь не стремился выследить зверя и убить, он вообще не был сторонником кровопролития. Но вот присмирить зверя, заставить его подчиниться – это было его тайной мечтой. Только таким способом можно было обезвредить зверя и завладеть той мощной силой, которой он обладал – в этом белый рыцарь был уверен абсолютно.
Зверь, обнаружив в своих владениях незваного гостя, поначалу пытался запугать его, вынудить убраться восвояси, но ничего не вышло, гость оказался не из пугливых, да ещё и при оружии, обнаглел, почувствовал себя хозяином. Белый рыцарь ограничивал зверю свободу гулять там, где вздумается, вставал на пути, не давая близко подходить к намеченным жертвам. Это бесило и озлобляло зверя. Он пытался обхитрить белого рыцаря, но у него редко это получалось. И вот, наконец, терпение зверя лопнуло, ему надоело прятаться среди скал и ждать, когда белый рыцарь уйдёт подальше и не будет его нервировать своим присутствием. Он решил вступить с рыцарем в схватку, чтобы покончить с этой проблемой раз и навсегда, определить уже, наконец, кто здесь будет хозяин. Встреча произошла на высокой скале. Зверь напал на своего врага и между ними начался бой. Белый рыцарь поначалу пытался просто отражать атаки этого злобного упрямца, несколько раз легко ранил, надеясь умерить его пыл и заставить подчиниться, но только усилил этим его ярость. Пару раз и зверю посчастливилось укусить рыцаря, не настолько оказался тот неуязвим. Это дало зверю надежду добраться-таки до его горла, и он с воодушевлением продолжил бой…
Прошло десять лет. Виктор окончил университет и весь ушёл в работу. Увлёкся авиацией, за два года прошёл курс обучения в авиационном университете, занялся конструированием новых моделей самолётов, а так же разработкой различных способов защиты пассажиров при авариях на всех видах транспорта. Два раза в год он приезжал к Штольцам в день рождения Вероники и день её смерти. Потом понял, что больше так нельзя, необходимо было вытаскивать себя из этого нескончаемого траура, и перестал приезжать.
Однажды он увидел сон… Река. Берег. У самой воды – раненая, истекающая кровью пантера. Зверь проиграл свой бой, упал с обрыва, разбился о скалы и теперь умирал. У Виктора появились неприятные болезненные ощущения – внутри словно стягивало всё, скручивая в жгут, и тянуло вниз. Потом вдруг – как резануло, жгут порвался и вскрылся нарыв. Печать забвения спала, обжигая чудовищной правдой: он вспомнил, как в одной из прошлых жизней от его собственных рук погибла горячо любимая жена. Невыносимая боль заполнила всё. Виктор взвыл, скорчившись, упал на землю. Что-то уходило из него, злобно сопротивляясь, но всё же уходило, умирало вместе с пантерой, какая-то часть его – нечто несгибаемо жёсткое и непримиримое.
Постепенно боль стала стихать, а в районе солнечного сплетения появилось блаженное исцеляющее тепло. Тепло принятия, прощения и прощания с прошлым. Велес поднялся. Вместе с чувством освобождения, как озарение, пришло осознание – никто не виноват, и нет ничего важнее любви. И даже честь и достоинство теряют свой смысл, превращаясь в гордыню и эгоизм, если в основе нет любви. Сердце заполнила благодарность за тот опыт, который помог всё это понять.
Виктор подошёл к зверю, опустился рядом на колени, осторожно погладил. «Спасибо тебе! – сказал он ему, - ты был верным и надёжным другом, незаменимым помощником». Виктор коснулся передней лапы зверя, слегка пожал её. Зверь издал жалобный звук, с трудом приподнял голову и лизнул его руку. Велес склонился и коснулся лицом головы пантеры, затем, повинуясь какому-то безотчётному порыву, встал, разделся, вошёл в воду. Вместо ледяного холода, его тело погрузилось в мягкую приятную прохладу.
Виктор не видел, что всё это время прямо над ними, на высокой скале стоял белый всадник на чёрном коне в латах. В руках его был обнажённый меч, но он уже не блестел на солнце – лезвие было в крови. Кажется, всадник был разочарован. Его миссия неожиданно закончилась, больше нечего было контролировать, зверь пал в бою, не пожелав, подчиниться. Белому рыцарю так и не удалось завладеть силой, которой тот обладал, а без этой силы ему никогда не попасть на другой берег, не постичь его тайну. И он ушёл со скалы, печально понурив голову, ушёл туда, где шумели травой луга, а за ними начинались горы, отливавшие голубизной заснеженных вершин.
Меж тем, Виктор без труда переплыл реку и вышел на противоположный берег. Лес встретил его радостным шумом листвы и пением птиц, солнце обласкало мокрое тело бархатным теплом. Велес обернулся и взглянул на покинутый им берег. Пантеры там уже не было. Зато он почувствовал что-то новое внутри себя, что-то очень мощное. Жизненная сила, до сих пор обитавшая лишь в теле пантеры, раньше почти никогда не покидала того берега и оставляла Виктора слабым и уязвимым здесь, на этом берегу. Теперь же сила доверилась ему, перешла в полное его распоряжение, стала его неотъемлемой частью.
Прошло ещё десять лет. Виктор женился на вдове с двумя детьми. Диана тоже уже долгое время тосковала о своём покойном муже, которого очень любила. Он был спецназовцем и погиб при операции по захвату террористов. Союз Виктора с Дианой был спокойным, как тёплый августовский день на пороге осени, без особого романтизма, наполненный мягким дружеским теплом взаимоподдержки.
Через два года у них родилась общая дочь. Когда Виктор впервые увидел малышку и встретился с ней глазами, его охватило смятение. Этот взгляд – он узнал его! А тут ещё и Диана сказала, что хочет назвать её Вероникой. Как так? Почему? Ведь он никогда не называл ей имени своей первой покойной жены. С тревогой прислушался к своему сердцу. Истерики не последовало, сердце ответило спокойно и как будто даже с улыбкой: «Да. Всё так, как должно быть». И Виктор согласился.
Жизнь, сделав небольшой поворот, продолжила своё течение.
Дочь Вероника, маленькая прелестница и шалунья оживила Виктора, добавила цветных красок в уныло-сумрачную картину его душевного пейзажа. Он вспомнил, как это – радоваться и быть счастливым. Всё никак не заживавшая рана, наконец, перестала кровоточить и затянулась. Лишь иногда в грозу отзывалась ноющей болью в висках. После шестилетнего перерыва Виктор, уже с женой и детьми, вновь стал приезжать к Штольцам. Как же они были рады! Маленькая Вероника всех покорила своим обаянием и была принята супругами Штольц в качестве родной внучки.
К сорока пяти годам Виктор Велес уже был владельцем крупной корпорации, среди прочего, занимавшейся разработкой и конструированием принципиально новых видов наземного и воздушного транспорта. Долгие годы он работал в паре с одним никому не известным учёным-биофизиком над созданием особого типа двигателя, не имевшего аналогов в истории человечества. И вот работа увенчалась успехом – это был настоящий переворот в науке и индустрии транспортных средств. Виктор стал одним из богатейших людей страны, основал ряд больниц, в которых под наблюдением квалифицированных врачей широко использовались нетрадиционные методы лечения, открыл бесплатную школу искусств под руководством Карины Штольц, и создал благотворительный фонд «Ника», который занимался материальной поддержкой юных дарований из семей с низким достатком. Школу и фонд полностью содержал на личные средства.
В день двадцатилетней годовщины смерти своей первой жены, он приехал к Штольцам один. Утром, после завтрака, пошёл в сад. Долго бродил по нему, вспоминая о том, как они с Вероникой гуляли здесь, о чём разговаривали. Временами ему казалось, что она идёт с ним рядом, и он удерживал себя от желания повернуться, чтобы посмотреть на неё - не хотел разрушать иллюзию. Угнетающей душу тоски больше не было, её заменила тихая светлая грусть и благодарность за подаренное судьбой счастье любить и быть любимым самой необыкновенной в мире женщиной. Пусть и недолгое, но позволившее вознестись на неведомую прежде вершину блаженства.
Остов сгоревшего каштана, был давно спилен, но за двадцать лет из его корней выросло новое молодое дерево, сильное и красивое. Виктор подошёл к нему, провёл рукой по шероховатой поверхности ствола. Дерево, словно отзываясь на ласку, зашумело листвой, коснулось ветвями его плеч и головы. Велес ощутил лёгкое покалывание в ладони, приложил к коре вторую руку и почувствовал живительный поток молодой энергии, которым делилось с ним дерево…
Старый флигель, бережно отреставрированный, продолжал своё тихое существование в глубине сада, в качестве памятника удивительной девушке так мало, но так значимо прожившей на этом свете, оставив в сердцах родных и близких ей людей светлые, тёплые воспоминания о себе…
Войдя во флигель, Виктор медленно прошёлся по комнате. Внимательно разглядывая её обстановку, прикасаясь к старинным вещам, он вспоминал, что ему рассказывала Вероника о своих предках. Сел за фортепьяно, открыл крышку и дотронулся до клавиш, хранивших в своей памяти прикосновения её пальцев. Стал подбирать мелодию, которая периодически звучала у него в голове в те моменты, когда он вспоминал о ней…
Вдруг возникли странные ощущения… Как будто что-то поменялось. Но что именно?... Свет. Освещение в комнате стало другим. Виктор повернул голову к окнам, располагавшимся на восточной стороне. Там тёплым живительным потоком растекалось рассветное солнце. Как такое возможно? По времени уже должно было быть ближе к полудню… Скрипнула дверь, кто-то вошёл… Он обернулся и замер… Это была она…
Молодой человек смотрел на приближавшуюся к нему Веронику и медленно возвращался сознанием в настоящее. Виктор вспомнил, где он, когда, и что вообще происходит. Это было похоже на пробуждение после долгого глубокого сна… Всё ещё находясь во власти оцепенения, Велес продолжал сидеть около фортепьяно. Вероника, подошла к нему вплотную, обняла, прижимая к своей груди его голову. Из глаз её текли слёзы облегчения – терзавшая любящее сердце мука закончилась.
- Прости меня, пожалуйста… Ты… такой молодец! У тебя всё получилось! А значит и наша жизнь с тобой теперь обязательно состоится. А сон останется всего лишь сном.
Оцепенение спало, и Виктор ожил. Порывисто обняв Веронику, посадил к себе на колени, уткнулся лицом в её волосы и долго так сидел, пьянея от её запаха, всё никак не мог надышаться. Затем поднял на неё глаза. Он изменился – во взгляде, в выражении лица появилось нечто новое. Сказал:
- Я понял, в чём смысл. Та, другая мелодия тоже оказалась очень красивой… Но хотелось бы и эту доиграть до конца.
Помолчал, вздохнул, грустно, но без трагизма добавил:
- Я очень скучал по тебе. Пожалуйста, не уходи больше… так надолго.
Вероника провела рукой по его волосам, прижалась губами к седой пряди появившейся за эту ночь.
- Больше не уйду, любимый… И мелодию эту мы обязательно доиграем.
Солнце уже вовсю улыбалось им в окна, щедро одаривая энергией обновления и как бы намекая: «Хватит уже грустить! Живите и радуйтесь!» В глазах девушки блеснул огонёк вдохновения:
- А давай-ка прямо сейчас и порепетируем!
Весело скомандовала:
- Разворачиваемся к клавиатуре!
Виктор, не спуская девушку с колен, повернулся вместе с ней к фортепьяно.
Вслушиваясь в звучание музыки в своей голове, Вероника стала отщёлкивать пальцами ритм, затем наиграла в нижнем регистре несложный басовый ход из небольшой гармонической последовательности:
- Сможешь повторить левой рукой?
- Сейчас попробую.
Виктор раздвинул по клавишам пальцы, копируя её движения, повторил медленно, с запинками, но без ошибок.
- Здорово! Молодец! Теперь повторяй без остановок, по кругу. Добиваясь уверенности, старайся чётко выдерживать ритм и темп.
С четвёртого раза Виктор уже уверенно исполнил свою басовую партию, а на пятый раз подключилась Вероника. Играя двумя руками в среднем и высоком регистрах, она воспроизвела мелодию, которую Виктор подбирал десять минут назад, украсив её новыми оборотами и подключив аккомпанемент. Затем, подхваченная неудержимым потоком вольной импровизации, тема стала стремительно перерождаться, меняя нежные минорно-лирические интонации на празднично-мажорные мотивы в зажигательных ритмах. В радостном возбуждении музыкального единения, молодые люди рассмеялись счастливым смехом…
Потом была свадьба, на этот раз реальная. Скромное по меркам светского общества, но очень красивое торжество в присутствии небольшого количества гостей. Виктор был в белом костюме, Вероника в платье нежно-сиреневого цвета с голубыми и серебристыми разводами. После официальной церемонии они исполнили танец в постановке Лары Штольц под камерный оркестр, исполнявший композицию, сочинённую Вероникой. Этот танец позже запечатлела на холсте Карина. Невероятно красивая пара в обрамлении зелени и цветов весеннего сада и волной ленты из пяти параллельных линий нотного стана со скрипичным ключом и чередой нот. Впереди у них была долгая, прекрасная жизнь, полная забот, тревог, волнений и простого человеческого счастья.
2022-2025 г.
Шкатулка с сокровищем. Часть 4. На тему любви
© Copyright: Кристина Артемьева, 2024
Свидетельство о публикации №224091601753
Свидетельство о публикации №224091601753
Рецензии