Отношение населения России к большевикам

Князь А. Щербатов: «Большевистских настроений в Крыму, на Кавказе и на большей части юга России не было».
Генерал Голубинцев: «Население юга России в подавляющем большинстве, особенно крестьяне, было против советской власти».
Генерал Пермикин: «Население в огромном большинстве боялось и ненавидело большевистскую администрацию».
Генерал Акулинин: «Большевиков среди крестьян почти не было. Большевинствующим элементом в сёлах и хуторах являлись, главным образом, возвращавшиеся с фронта солдаты и матросы».
Н. Кривошеин (сын министра, доброволец): «Крестьянское население не желало возвращения красных, боялось репрессий».
Коммерсант С. Воронов: «В ожидании карательного отряда крестьяне прятали остатки своих припасов и не скрывали своего озлобления против правительства (советского)».
Начальник милиции (псковской обл.) Квятковский: «В деревнях, расположенных около Пскова, крестьяне настроены против Советов».
Полковник Капнин: «Настроение крестьян в Курском районе было явно противобольшевистское».
Епископ Севастопольский Вениамин: «Когда большевизм коснулся самых чувствительных мест народа, — его веры и житейских удобств, тогда население стало прозревать, и к приходу нашей армии уже повсюду или ненавидели, или во всяком случае тяготились большевиками».
Прокурор Краснов о настроениях крестьян Ставропольской губернии: «Разгульное, бесхозяйственное поведение сельских владык-комиссар не могло не вызвать возмущения у хозяйственных мужиков (а  таким в губернии было около 90 %)... Бессильное перед вооружённой пришлой солдатчиной, коренное крестьянство жило слухами о приближении легендарной крестоносной армии [Белой]».
Чиновник по особым поручениям Еремин (о настроении крестьян Петроградской губернии): «Настроение населения повышенное, радостное, ввиду успеха Белой Армии на всех фронтах».
Полковник Елисеев (в качестве пленного побывал в Москве): «Все ненавидели советскую власть и желали ей падения. Даже рабочие, с которыми мы часто встречались и работали вместе, зло, презрительно ругали красную власть». Те же настроения он встречал у крестьян Сибири, куда был позже сослан.
Эсер Оберучев: «Каждый номер большевистских газет приносит известия о крестьянских восстаниях, поднятых с единственной целью свержения советской власти».
Член КОМУЧа Лебедев: «Из 400000 рабочих, составляющих рабочее население во время войны, осталось приблизительно 132000. На эти 132000 около 100000 не доверяли политике советов. Большая часть русского населения поняла, что большевизм губителен для неё, и начала активно выступать против большевиков».
Большевистский агитатор Черехович (о Петрограде): «Рабочая масса к большевизму относится несочувственно».
Чекист Белобородов: «ЧК — это основа большевистской власти и победа над белыми армиями обязана исключительно Чека, которая сумела сделать невозможными восстания внутри».
Большевик Шевцов: «Коммунисты (большевики) не на высоте положения. Базируются почти единственно на оружии и ЧК».
Генри Форд, оценивая революционные события, заметил: «Россия показала нам: не большинство, а меньшинство определяет и поддерживает разрушительную политику».
Статс-секретарь министерства внутр. дел Германии К. Гельферих: «Большевистское господство меньшинства стало возможным из-за инертности и раздробленности небольшевицкой России. Оно держится только благодаря беспощадному террору».
Барон Ботмер (член миссии Мирбаха): «Значительная часть людей Советское правительство не поддерживает. Лучшим оплотом большевиков являются безволие и трусость масс». 
Сенатор США Уолкотт: «Этот режим поддерживается крохотным меньшинством, они навязывают свою волю нации силой и террором».
Американец, пастор Симмонс: «По меньшей мере 90 процентов крестьян — антибольшевики и по меньшей мере две трети рабочих — тоже антибольшевики».
Американец Уильям Уэлш (сотрудник National City Bank): «В деревне, среди крестьян, очень мало большевизма».
Американец Роберт Леонард (сотрудник YMCA): «Большевизм — это власть меньшинства».

В самый разгар Гражданской войны, к середине 19-го года Красная Армия имела 450 тысяч на фронте и около 200 тысяч в тылу для борьбы с восстаниями. В самый напряжённый момент (во время широкомасштабного похода белых на Москву) треть армии занималась исключительно подавлением сопротивления власти. И это были надёжные, боевые части.