Разные события

(10)

  Я как будто очнулся в своей квартире. Мне предстояло дотянуть до вечера, узнав новости Леонида. Вот оно, то, о чём Морфей сказал: «Потом не жалей и не брани меня».
Если целый день ждать, ничего не делая, можно сойти с ума. Это – не жизнь, а мучение. Хотя ведь я и не живу… Ещё одно наказание? Только добровольное.
Но с ума я давно сошёл. А куда сходят, когда уже сошли с ума?
Никто мне, конечно, не ответил.

Мне пришло в голову: а вдруг я принял не снотворное, а другие «колёса», как сказал бы Григ? Тогда у меня глюки. Но что это меняет? Бесполезно гадать. Чем же заполнить пустоту времени… Удивительно, что Григ сохранил мой номер. Я бы давно потерял его координаты, если б имел.
Нужно начать сочинять что-то новое. Настраиваюсь на тему… тему… этот Леонид, не Лео из «Паломничества», искал учителя, гуру, который… Сколько таких неуверенных в себе и ушибленных жизнью людей ходят, не имея своего гуру или принимая за него не слишком достойного сего звания, скажем мягко.
И у меня родилась история поисков Учителя.


«Поиски Учителя

Ищущий Его должен знать: Тот всегда в пути. Поэтому не стоит ждать, пока тебя кто-то найдёт, искать нужно самому.

Один ищущий понимал это и потому отправился в дорогу. Он расспрашивал тех, кого встречал, не видели ли они Учителя? Они просили уточнить, если не приметы, то хотя бы о чём должен Тот говорить? Сначала он с горькой усмешкой отвечал, что если б знал истинное учение, то проповедовал бы сам. Затем начал задумываться, сравнивая то, что ведал и видел. Стал предполагать о чём мог бы Тот рассказывать.

Наверняка, думал он, говорил бы понятные людям вещи, которые их волнуют.   Но говорил не напрямую, ибо вокруг столько недоброжелателей, что иначе проповедь могла закончиться едва начавшись. Имеющий желание услышит, и услышит в этом как раз то, чего ждал.

Сделав такое открытие, он удивился.  Хорошо ли это? Ведь люди хотят услышать разное. Значит, своим в иносказаниях должны быть намёки. Постепенно он пришёл к тому, что же должен проповедовать Учитель, в какую форму облекать Учение, которое и так было известно людям, хотя по нему и не жили. Теперь, говоря, кого ищет, он мог поведать чему Тот учит.

Спустя какое-то время к нему присоединилось несколько человек, тоже жаждавших встречи с обладателем Истины, которая сделает их свободными. Они расспрашивали первого, тот отвечал.

Так странствовали они вместе, задавая встречным вопросы, поясняя, пересказывая Его возможные притчи, которые стали распространяться в народе, изменяясь в передаче. Так, что, когда они слышали эти рассказы уже от других, то не могли сказать: это притчи, которые они знали прежде, или их всё же первым поведал Учитель.

И настал день, когда спутники первого отправившегося в путь спросили его: «Открой нам, Учитель – это ты?»

Он помолчал, поражённый, затем произнёс: «Что вы? Я недостоин ремень развязать на сандалиях Его».
 
Но пока он молчал, приходя в себя, его ученики решили: Он считает, что пока Ему нельзя открыться. Что ж, подождём.

И они продолжили свой путь вместе: тот, кто отправился в него первым, и продолжал искать Учителя, и его спутники, которые уже Его обрели…»


  Очнулся от звонка. Очнулся, видимо, не сразу. Не сразу и понял, что звонят не в дверь, а телефон у изголовья.

- Алло, вы куда-то уходили. Я звоню в третий раз. Уже беспокоиться начал. С вами всё в порядке?
«Леонид», - понял я и спросил:
- Уже вечер?
- Нет. До вечера я не дотерпел. Но я не тратил время зря. Устроился в агентство (он назвал его) курьером. В самом центре, на Невском, у Пассажа их офис. Завтра выхожу на работу.
- Отлично.
- Остальное время читал в Публичке по архитектуре. Конспектировал самое вкусное.
Его «самое вкусное» мне понравилось. Я улыбнулся. Надо было как-то взбодриться и его подбодрить. Я спросил:
- Когда вы видели Грига?
Он затруднился ответить.
- Нуу… капитализм недавно наступил на всех. Вот в самом его начале.
- Что он ещё интересного рассказывал?
- Ээ… вот… у них, хиппи, был известный тип по прозвищу Коперник. Когда пробил час наживы, он, забыв о всех хипповских заморочках, ушёл в бизнес. Про него хиппари сочинила историю, как разбогатев, он принимает в своём замке гостей, а тут входит дворецкий и говорит «Менты-с!»
Я опять слабо улыбнулся. Долго ли я так протяну?
- А что ещё?
- Рассказал анекдот о пофигистах. Знаете этот анекдот, гуру?
Он назвал меня «гуру».
- Наверно, нет.
- Пофигиста спрашивают:
- Вам всё пофиг?
- Пофиг.
- И деньги?
- Деньги не пофиг.
- А как же ваши принципы?
- Пофиг.

Я усмехнулся.

Леонид забеспокоился:
- С вами сегодня что-то не так… Вы не заболели?
- Да, я нездоров. Но очень рад за вас, Лёня.
- Вам что-нибудь нужно? Могу привезти лекарство или что-то ещё. Только скажите. У меня есть деньги. А за лекарства я деньги не возьму от вас. Вы ж меня «лечите» и бесплатно.
- Покоя мне достаточно. Спасибо.
- Но обещайте, что попросите о помощи, как потребуется. Я буду тогда вам названивать в течение дня.
- Не стоит. Выполняйте своё предназначение. Потом я скажу вам следующие шаги.
- Спасибо, гуру. Не смею больше утруждать. Здравствуйте!
- Здравствуйте и вы, дружище, - тихо сказал я, роняя трубку на рычаг и падая в бездну.


  Сколько я отсутствовал: сказать бы не мог. Ясно было одно: Морфей дал мне отсрочку, но не силы для существования в ней. Откуда их почерпнуть? Деда? Не от него ли, не ведая того, пришёл Леонид?
И я мысленно обратился к деду. Ответа не услышал. Он мог обидеться на меня за уход из жизни и то признание. Господин Ветер? Григ ведь – его подданный. Не подсказка ли это? Но с чего б вдруг ему помогать мне, отказавшемуся подписать с ним сверхвыгодный договор?
Но был же среди его братьев и Ласковый Ветер, влюбившийся в Утреннюю Зарю, Утю, как ласково называла свою дочь наша звезда – Солнце.
Я же, как мог, воспел их чувство в Саге о звезде по имени Солнце. Вот как это было…

 
«Они познакомились на краю света… На краю света? Да, там, где встаёт Солнце и занимается Заря, которой и крикнул шутливые дерзкие слова Ласковый Ветер. Утренняя Заря их явно расслышала, потому что из розовой стала пунцовой. Ей захотелось ответить этому… этому…  Но она задохнулась от возмущения или не нашла слов. Ветер же помахал ей лапами деревьев и был таков. А ей ли махал?

  Утренняя Заря долго не могла успокоиться. Вспоминая выходку этого нахала… как его… она вновь и вновь вспыхивала… уже от негодования. Сейчас бы она нашла слова, даже больше, чем нужно для такого… И она мысленно отвечала, уничтожая негодного. Потом ей начинало казаться, что можно было сказать и лучше, затем, что вежливее… Ни о чём другом ей почему-то не думалось. Она даже на время перестала писать свои замечательные восходы.
   
  Плохо было то, что обидчик как будто и не собирался являться.

 
  Так прошло достаточно времени, чтобы Утренняя Заря забыла свои ответы и даже перестала надеяться на новую встречу.

 
  Вот тут-то Он и вернулся.


  Настал, казалось бы, момент, когда можно было отомстить, заставив заплатить за насмешку, за столь долгое небрежение, исхлестать словами, уничтожить презрением… Но, поступив так, означало показать, что Он для Зари что-то значит… этот… мучитель. И Заря только молча, искоса глядела на отчего-то ставшего тихим обидчика, тоже не решавшегося что-либо вымолвить.

 
    Потом их взгляды встретились.

Нет, когда их взгляды встретились, то оба, как ужаленные, вздрогнули и спешно отвели глаза. Правда, ненадолго. Или Утренняя Заря как бы невзначай скользила взором по тому месту, где оказывался Ласковый Ветер, или он, делая вид, что обозревает окрестности, случайно выделял её из пейзажа.

  Что мог он крикнуть при первой встрече? Может быть, «До встречи, красавица! Жди!»? Что-либо иное в том же роде? Ведь грубость была не в его нраве.  «До чего ж хороша… - шептал про себя он, - просто не уйти… а смотреть невозможно – ослепнешь… так прекрасна…» «Какой он… какой…» - не отдавая себе отчёта, мысленно повторяла она.

  Так они и провели тот день, украдкой встречаясь взглядами, отводя их, беспричинно вздыхая, и ничего не замечая вокруг.   Головы их кружились, как и остальной мир, о котором они попросту забыли, ведь он сейчас для них ничего не значил.
  Что поделаешь, такое коварное это чувство. Оно заражает тебя и вот уже -- только что безразличное тебе существо, которое, встретив бы – не заметил, становится самым дорогим и единственным, чьё внимание делает счастливым. Тому, кто испытал такое, объяснять ничего не нужно, тому же, кому не довелось, разве объяснишь? Он не поймёт и не поверит.

  Ночь оба не спали, грезя наяву. Перед новой встречей заволновались: вдруг другой не придёт? Увидев друг друга – обрадовались. Впереди предстоял целый день неизбывного счастья. Заря даже, скользнув взглядом по милому, послала странную улыбку небу, вся засветившись при этом. Приняв улыбку на свой счёт (влюблённые любят обманываться, даря себе надежду) Ветер невольно закрыл глаза, подумав: «Теперь и умереть не страшно… лучше уже не будет, не может быть…»
  А их день только начинался…»

Красиво же, чёрт возьми, согласитесь.

Почему я не могу сейчас умереть… Нельзя. Знаешь же. Не думаю, что Ласковый Ветер поможет. Его брат другой. У правителей не должно быть чувств к близким. Ценится лишь верность. Не ум. Умник способен объегорить, его следует опасаться. Приближённые не могут быть умнее Самого, для которого власть – вот то единственное, что ценит. Власть для власть предержащих – самый сильный наркотик, другие им даже не требуются. Остальное производно от неё. Но во власти ли я сейчас Ветра?
Мне пришла в голову одна любопытная мысль…

Я нахожусь во власти Морфея, ожидая очереди к Харону. Я пока не под землёй, значит, как будто под юрисдикцией Господина Ветра. Стоит ли обратиться к последнему за разъяснением? Это заденет бога сна, и он может прикончить меня, не захотев отдать. Не факт, к тому же, что Господин Ветер, Энлиль, пожелает в этом разбираться, раз я оскорбил его отказом. Но иного варианта у меня нет. В подобном состоянии я не дотяну, чтоб вытащить Леонида. Эх, была – не была!

  Я принялся писать в уме, осторожно выбирая выражения, обдумывая каждое слово. Переделывал несколько раз, пока обращение меня ни устроило.
В нём я всего лишь просил разъяснить – чей я подданный ныне в связи со странной ситуацией. Если я правильно её понимаю, я как будто сплю, находясь на земле, но во власти Морфея, ведущего меня в Аид, дав небольшую отсрочку.
Адресован текст был Первозданному  Повелителю всего и вся (на что могли претендовать сразу несколько богов), в чём уже содержалось коварство. Кто из них откликнется? Если никто и станет известно Морфею – меня можно считать уже трупом. Ведь он сочтёт меня неблагодарным предателем, желающим обмануть его, милостивого ко мне.
Второе коварство в этом содержалось то, что первозданные боги: Энлиль, Энкиду и Ану не знали никакого Морфея, Харона и Аида. Тех тогда попросту не было.
Зато была Нинтинугга, «госпожа, оживляющая мертвых»… Поэтому я приписал просьбу: в случае положительного рассмотрения моего вопроса – передать меня ей, если богиня окажется в состоянии помочь.

  В ожидании возможного ответа я в оправдание себе подумал, что писательство – синоним предательства. Не удивляйтесь, у Пильняка некогда мне попалась об этом вещица. Кажется, она называлась… «Как пишутся рассказы». Или вроде того. Там он поведал историю русской девушки-эмигрантки на Дальнем Востоке в двадцатые двадцатого же века. Она вышла замуж за японца. Офицера, что ли. Война закончилась, и он увёз её в свою страну восходящего солнца, где они неплохо жили.
Пока он не опубликовал роман о ней.
Оказывается, её муж всё это время изучал её, как представительницу иной культуры, как изучали бы инопланетянку, редкое животное, включая особенности самых интимных отправлений. 
Его жена понятия не имела, о чём написано в его романе, не умея читать по-японски.
Но книга наделал шума, и её стали осаждать журналисты с вопросами: «Как она относится к такой откровенности в отношении себя?» Ей перевели и пересказали содержание.
Она почувствовала себя преданной, потребовала развода и собралась уезжать.
Пильняк пишет при этом, что лисица – бог предательства и бог писателя, ибо японец написал талантливый роман в результате, пусть такой ценой.
И разве не сдают со всеми потрохами писатели своих знакомых и близких, делая их прототипами своих произведений, тем самым вынося на общий суд со всеми пороками и недостатками без их согласия?
Мне попадалось воспоминание одного знакомого Томаса Манна, видимо, считавшего писателя своим близким другом и приличным человеком, и потому открывшего тому душу в смятённых чувствах. Уходя, он обернулся, с удивлением обнаружив, что Манн следит за ним в бинокль, чтоб лучше разглядеть и описать, что он позже и сделал в своей вещи, употребив его горе в качестве сюжета. Хэмингуэй сделал то же в отношении Фицджеральда после совместного путешествия.
К чему я это говорю? К тому, что тоже сочинитель и могу использовать историю Леонида.
Но я всё ж не настолько плох и изменю персонажа. Пусть он будет простаком, но пожелавшим понять, как устроиться в новых условиях, а оба они – современными Дон Кихотом и Санчо Пансой, только с иным итогом и в наше время.
Решено, так и назову этот рассказ: «Они в иные времена». Не одному Пьеру Менару переписывать «Дон Кихота».

И я создал это произведение, не раз смеясь и переделывая, забыв о времени и что сил почти не осталось.

Вот оно:

«Зовите настойчиво хорошее в гости. Но и приготовьтесь к приходу, чтоб стать достойным его.
Плохое же звать не надо. Оно приходит без спросу, само.

Учитель Хо.



С ещё молодым полноватым человеком небольшого роста - на округлом лице которого терялись такие детали, как нос и глаза - называвшим себя Ха, я познакомился на работе.
Фамилия у него была – нарочно не придумаешь, но, так как она – настоящая, то не стану её приводить.
Слушая его истории, я с удивлением обнаружил, что не понимаю: шутит он надо мной или серьёзен?

Судите сами. В армии рядовым он как-то ночью заступил в караул вместе с парнем из дальних горных мест. Стоять они должны были сравнительно недалеко друг от друга, среди деревьев. Ха счёл своим долгом проинструктировать соседа-часового, плохо знавшего наш язык: «Стой! Кто идёт? Стрелять буду!» и только, если не ответили пароль и не остановились, дать предупредительный выстрел в воздух. Не поможет – стрелять на поражение. Объяснил, говорит, доходчиво.

Стоять было скучно, и он решил проверить, как сосед усвоил урок. Шел, не таясь, с шумом, чтоб было слышно. Без всякого предупреждения тот начал стрелять. Ха упал на землю, вторая пуля просвистела у него над головой.

Всё ж он уполз на пост невредимым, не решившись больше проверять стрелка. Но, по его словам, сильно переживал… ведь по возвращении в казарму у малого не будет хватать двух патронов, за что тот получит взыскание!

И подобного рода приключений – уже «на гражданке» - с ним случалось немало.

Поэтому, как относиться к тому, что я дальше перескажу своими словами, решать вам.

Служить ему выпало на рубеже времён - в ГДР, живя в землянке у военного аэродрома. Уйдя в армию из одной страны, он вернулся в другую с другой жизнью – в девяностых.

Заблудившись в этой жизни, Ха стал искать проводника в её дремучем лесу. Но как!
Он дал в газету в раздел «Ищу» объявление: «УчИтеля».
Ему стали звонить репетиторы по разным предметам. Ха отвечал, что требуется Учитель по предмету Жизнь. Таковых не оказалось.

Он не опустил рук, продолжая искать. И… нашёл.

Проходя мимо дворца культуры, Ха увидел афишу: «Сансэй! Придите и получите!»

Заинтересовавшись, он остановился рядом с высоким, очень худым, седовласым мужчиной, тоже смотревшим на этот текст, и пробормотал:
- Сансэй… это…
- Учитель, - подсказал незнакомец.
Ха с благодарностью взглянул вверх. Дон-кихотовская бородка на треугольном лице с умными печальными глазами под серой шляпой…
Ха решил уточнить:
- Думаете, это настоящий Учитель… жизни?
- Нет, обычный шарлатан. Лечит по фотографиям… - ответил приятный баритон.
- Вы были на его… представлении?
- Я что – похож на идиота?
- Нет, что вы! Просто бывает, что идиоты похожи на нас…
Тут незнакомец в тёмном плаще впервые с интересом поглядел на Ха:
- А вы не так безнадёжны, как кажитесь…
Ха поблагодарил его и снова спросил:
- Откуда же вы знаете, что он – не Учитель?
- Упорствуете, - констатировал мужчина, - этот «сансэй» - мой бывший ученик.
Ха повернулся к учителю «сансэя» и сказал:
- Сочувствую.
- Лучше б поздравили!
- С потерей ученика?
- Ах, вот вы о чём… - высокий опять взглянул на Ха, - Да, настоящего ученика найти трудно.
- Как и настоящего Учителя, которого ищу.

Тут мужчина изучающее посмотрел на моего знакомого, слегка улыбнулся, немного помолчал, кашлянул и произнёс:
- Могу попробовать с вами. Условия мои. Вот первое. Вас будут звать Ха, а меня Учитель Хо. Принимаете?
- Ха согласен, Учитель.
- Тогда давайте поговорим.
И они пошли по Каменоостровскому проспекту в сопровождении моросящего дождя. На каждый шаг Учителя, чтобы не отстать, Ха приходилось отвечать двумя. Высокий и худой, и низенький коренастый… СпЕшенные.

* *
-  Ты хочешь, Ха, чтобы тебе сделали хорошо, - рассуждал вслух обретённый Учитель.
- Кто бы отказался? – соглашался Ха.
- Хорошо могут сделать за хорошие деньги, ещё больше за бОльшие, очень много за очень большИе…
- Эх, - вздохнул Ха, - почему не бывает прекрасных денег?
Они шли в сторону Крестовского острова.

- Тут я не открою ничего нового. Одни считают, что сами деньги – не хороши и не плохи. Они таковы, каковы их обладатели. Другие говорят, что людей портит, как наличие денег, так и их отсутствие, причём, последнее – даже больше.
И Учитель замолчал.

- Выходит, мы похожи на деньги… - сказал Ха, - Мы тоже не хороши и не плохи сами по себе, а лишь для кого-то и среди других.
- Но деньги, в отличие от нас ничего не могут считать. Считают их. Хотя кто-то думает иначе, и потому им руководят деньги. А кто-то вообще не думает, поэтому его даже не берут в расчёт…


***
Встречу с Учителем Ха называл своим вторым днём рождения.

Они или встречались у разных парков, где и прогуливались, беседуя, или Учитель Хо навещал ученика дома, где пили кофе, обсуждали очередную, оставленную в прошлый раз Ха книгу, после чего выдавалась новая.

Ха был действительно неравнодушным человеком, но обычно ход его мыслей и реплики скорее могли позабавить, чем поведать об этом. Так, Ха беспокоило «падение нравов». Учитель открывал ему глаза:
- Мораль рождается из чувства самосохранения. Попробуй внушить людям, что им разрешено всё и за это ничего не будет. Окажешься убедительным – тебя тут же убьют.

Ха ужасался политикам и получал такое «утешение»:
- А ты пожалей их.
- Что?..
- Тебе они не понравились – взял и переключил программу. А им-то куда от себя таких деться? Даже в лес идут – на «тихую охоту» - отдохнуть, так и там для них всё те же «красные», «белые», «коричневые»… К тому же не родился ещё изобретатель биографического пятновыводителя. А каким бы спросом пользовалось такое изобретение у политиков!

Однажды Ха взгрустнулось и зафилософствовалось:
- Появился я на свет не в своё время, не там, не у тех и не тем…
- Реинкарнироваться захотелось? – усмехнулся Учитель, - Разочаруешься!
- Это почему? – удивился Ха.
- А вот наткнёшься в иную эпоху на те же лица и морды, тогда поймёшь.
После такого ответа о реинкарнации Ха больше не заикался.

Ха не только внимал, но и сам старался приносить новое знание.
Прослушав лекцию о надвигающейся эпидемии гриппа, он сделал неожиданный вывод:
- В отличие от нас микробы знают для чего мы здесь!
Учитель Хо одобрительно улыбнулся его открытию.

С Ха нередко случались неприятности. То вытащат в транспорте деньги из кармана, то выгонят с работы. Он жаловался Учителю:
- Чем я так приглянулся всему нехорошему?
Учитель отвечал:
- Если ты приглянулся чему-то нехорошему – это полбеды.
- А что же тогда беда? – удивлялся Ха.
- Беда, коль ответишь ему взаимностью.

Ха спрашивал:
- Учитель, почему так непросто найти «своего» человека?
- Давно известно, что просто найти Человека – большая удача. Ещё Диоген его искал в городе днём с огнём фонаря. Но даже, если найдёшь, своим его предстоит… сделать. К тому же, он может оказаться против. Ведь ты-то можешь быть – не его человеком, - грустно завершил Учитель Хо.
Ха задумался.

Как-то, читая на скамейке рядом с Учителем книгу, Ха пробормотал:
- Здесь утверждают, что мышление появилось, когда человек научился говорить про себя, а не вслух… Так вот с каких пор мы только и говорим, что про себя!
Слыша это, Учитель Хо одобрительно хмыкнул.

Ободрённый ученик продолжил чтение и снова нашёл удивившее его место:
- Предполагается, что наши далёкие предки были привезены на Землю с других планет… интересно, зачем?.. Аа… предположительно, чтобы стали людьми.
Учитель Хо скептически улыбнулся, словно усомнился в успехе такого предприятия.

В другой раз Ха задал такой вопрос:
- Самодостаточен, значит, собой и ограничен?
Учитель кивнул.

Вследствие витания где-то далече своими мыслями, Ха нередко просили с разных работ и его материальное положение оставляло желать. Поэтому однажды он мечтательно выдал такую фразу вполне в духе времени:
- Устроиться бы лифтёром в «социальном лифте»!

****
Почти в каждую их встречу Ха просил Учителя поделиться наблюдениями и мудростью этого дня.
Учитель Хо никогда не отказывался.

Вот некоторые из его изречений:

Как жаль, что все всегда всё знают. Иначе им можно было бы… чему-нибудь научиться.

И за самую страшную жизнь человек цепляется! Считая… что она не отпускает.

Одобрение для привыкшего к восхищению может стать оскорблением.

Передают, что один человек спросил своего ангела:
- А правда, что Гений и Злодейство уживаются? вот как мы с тобой?
- Или нет, - отвечал ангел.
И каждый имел в виду другого.

Говорят, трудно пережить славу. Но это – чужую.
Свою – многим удаётся. И совсем не долгожителям.

(на вопрос Ха о будущем):
Довольные собой уверены, что являются примером для Будущего.
Недовольные надеются, что оно нам не внемлет, ведь так, как мы живём – жить нельзя.
Но кто его знает, это Будущее? И кто сказал, что оно непременно окажется приличным человеком?

В этой жизни всегда есть, кого и за что благодарить. Если полагаете, что некого, подумайте:  а есть ли за что благодарить вас? и что сделать, чтоб эстафета не прерывалась.

Выражаясь сухим современным языком, у нашего земного проекта очень креативный Автор. Но его участники имеют несовместимые мнения на то, для чего этот проект, кто из них в нём лишний, и даже расходятся в том, кто его Автор.

Услышав такой «новояз» из уст Учителя, Ха округлил глаза, но… ничего не сказал.

***
Ха подвизался и на поприще бизнеса, работая торговым агентом по району.
С утра до ночи он обходил павильоны, ларьки, магазины, уговаривая что-то заказать у него или получая деньги за товар.
Едва доползая к ночи в своё жилище, он чувствовал себя так, что был бы благодарен тому, кто, сжалившись, пристрелил его. Но дома нужно было ещё заполнить графы ежедневного отчёта, проверить распечатку бухгалтерии, пересчитать и расписать деньги.
А рано утром всё это сдать в офисе, где отчёты с маршрутами аккуратно складировались в папки и… забывались.

Один раз Ха обозначил на бумаге своё путешествие в соседнюю галактику… с целю завязывания отношений. Отчёт был благополучно приобщён к остальным своим собратьям. Без каких либо для Ха последствий.

Трудиться приходилось не нормировано, и в выходные. Без оформления и отпуска. Много усилий тратилось зря. Нередко, из последних сил добравшись до клиента на назначенную выплату, Ха получал отказ вроде: «А мы вас ждали вчера! Денег нет». Но ещё хуже случалось, когда магазины неожиданно закрывались, исчезнув с товаром, сумму которого в фирме вычитали из жалованья. Кстати, правила начисления оного менялись с целью уменьшения, но под маркой роста эффективности работы.

Одной ночью Ха приснился страшный сон, что он ходит по улицам, пытаясь выбраться, но каждый раз попадая на то же место. Проснувшись в холодном поту, Ха не сразу понял, что видел всего лишь свой ежедневный маршрут. Когда до него это дошло, то он облегчённо вздохнул и спокойно вновь отдался объятиям Морфея.

Потом в фирме стали задерживать зарплату, всё больше и больше, пока в один «прекрасный день» ни оказалось, что приходить уже некуда. К счастью для Ха у него осталось на руках немного инкассированных средств. Из-за чего за ним начала охотиться служба безопасности фирмы, видно, тоже пытаясь получить свои деньги…
Но прошло и это, и теперь он мог передохнуть, встречаясь с Учителем.

У мудреца была своя точка зрения на торговлю:
- Настоящие бизнесмены знают, что торговать стОит только надеждой. Вложения минимальны, а расходится лучше всего. И покупатели сами допридумывают преимущества этого товара.

Когда Ха начал встречаться с ним после работы, вооружённый пейджером, «портфолио», битком набитым «инструментами продаж», Учитель ободрял его фразами вроде такой:
- Про-Двинутые равняются на перспективу!
На что Ха откликался словами самого мудреца:
- Нам непонятны люди, уходящие за наш горизонт.
Учитель Хо улыбался в ответ.

Ха, зная о главной страстишке Учителя - любви к кофе, даже устроился продавать его, чтобы всегда иметь в зёрнах дома. Учитель Хо почти ничего не ел, но устоять перед кофе… для чего? – говорил он. Готовил «священный напиток» Хо всегда сам. Заправляя для молки кофейные зёрна у Ха на кухне, он мог пошутить:
- Как сказал бы Иван Васильич… Зорин… обо мне: Он из всех видов мельниц предпочитал кофейные, а дело приходилось иметь с ветряными.

**
Шло время. Нефть дорожала, и жизнь, как говорится, устаканивалась, наезжая себе колею.
Почти всё было уже переделено и схвачено ставшими сильными мира сего. И когда новых возможностей осталось совсем ничего, тогда рекламные стенды запестрели слоганом: «Мы – страна возможностей!»*
Проходя мимо такого Учитель Хо всегда вздыхал, прибавляя:
- Но не их реализации…
- Как можно так говорить? – удивлялся Ха, - Ведь ещё в начале 18-го века про нас было сказано, что в нашей державе то, что невозможно – случается.
Хо лишь слегка поднимал краешки губ.
- Выходит, - продолжал Ха, - мы живём в необыкновенном мире.
- В необыкновенном мире живут необыкновенные люди. Обыкновенные – живут в обыкновенном, - отзывался мудрый Хо.
- Что ж им мешает жить в необыкновенном? – недоумевал Ха.
- Наверное, обыкновенность…
- Но мир-то один на всех? – удивлялся Ха.
- Один-один, - отвечал мудрец, - и не один…
Дальше Ха не решался углубляться.

Влюбчивый Ха, приземистый и неустроенный, побаивался женщин, с которыми у него не очень-то получалось. Но гневался он не на них и не на себя, а на… Фрейда!
- Доколе ему торжествовать над нами?! – восклицал Ха, - Он ушёл, но оставил нам все свои комплексы.
И начинал рассказывать о необыкновенной девушке, встреченной в троллейбусе. Необыкновенной до тех пор… пока не раскрыла рта.
- А как же большое чувство к предыдущей дульсинее? – спрашивал Учитель, - Его уже не осталось?
- Нет, чувство осталось, - возражал Ха, - в отличии от дульсинеи. Она оказалась его недостойна.
- Так ты – ветреник? – притворно грозно вопрошал Хо.
Ха, испугавшись впасть в немилость, робко спрашивал:
- Это плохо?
Чем забавлял Учителя, который тут же вспоминал любимую студенческую фразу времён его молодости:
- Блудство – не распутство, а лакомство.
И Ха, улыбаясь, успокаивался.

Удивлялся Ха некоторым выражениям.
- Если крест – символ воскрешения и вечной жизни, то почему же его ставят на людях?

Сильно переживал он за справедливость, и потому некоторые по-медвежьи неуклюжие движения власти очень расстраивали.
Тогда Ха обращался к Учителю с такими словами:
- Почему власти столь зло отзываются на критику?
На что мудрый Хо отвечал:
- А ты представь себе: то, обо что привык ежедневно вытирать ноги, вдруг бы стало огрызаться в ответ. Что бы ты подумал в первый момент?
- Что мир сошёл с ума!
- Вот и у них та же реакция.

С Ха случалось, что ему одновременно хотелось противоположных вещей. Ну, скажем, мороженое и солёного огурца. Он понимал, что совмещать такие вещи чревато, и спрашивал Учителя:
- И отчего Господь создал нас столь противоречивыми?
- Вероятно, Он так оригинально решает проблему перенаселения душ, - предполагал с самым серьёзным видом Хо. – В результате в каждом из нас уживается (или нет) множество разных людей.
Ха долго с недоумением таращился на Учителя, но что-либо сказать не решался.

Будучи миролюбив, Ха не понимал, почему человек постоянно воюет:
- Воюет и воюет с себе подобными, - возмущённо восклицал он, - Человек!
- Так он-то думает, что воюет с другими, себе не подобными, - отзывался Хо и продолжал:
- Мне бы тоже хотелось, чтоб в будущем на вопрос о войнах, отвечали:
- Ещё те? Подразумевая наши.
А пока что у нас – всё «ещё то». Мы – ещё те,  а потому и войны. Нас же по-прежнему «разводят». На человеческие по-роды. Классик не зря писал о слове «народ», что это Род на Род…
- А религия?.. пискнул Ха.
- По сути, религия у нас одна – «буДизм», утверждающая, что всё будет, когда нас здесь не будет.
Коль мы – конечны и нам плохо сейчас, то начинаем жить мечтой – будущим, которое продлеваем за край… погоста. Вот так, стоя одной ногой в могиле, мы мысленно макушкой касаемся звёзд…

*
А мельницы времени мололи и мололи своё…

Как и я, никто не знал можно ли Ха принимать всерьёз. Он же с некоторых пор с гордостью так и представлялся:
- Ха! – вместо своего первого имени.
Конечно, он не был успешен и мучился своей «не встроенностью», много об этом думал, пытаясь объяснить самому себе:
- Одни устраиваются, где угодно, другим в том мешает устройство мира, которое их… не устраивает.

- Милый Санчо, - говорил Учитель, - даже псевдо-губернатором острова Баратария сделать я тебя не могу. Впрочем, острова я тебе и не обещал. Для политики ты слишком честен. Гордись!

Но такое утешение Ха не помогало. Он набрёл на пособие из разряда тех, что учат, как нажить миллион чужими руками. И в нём обнаружил нечто созвучное своим мыслям.
Автор предлагал в первую очередь избавиться от качеств, которые мешают идти к цели.
Среди них на первом месте значилась как раз честность.

«Не жди, когда тебя обманут, - вещала книжка, - обмани первым. Как заметили ещё наши предки: Нет обмана – нет продаж. Обман в бизнесе – это военная хитрость».

Потрясая пособием, Ха заявлял:
- Как известно из одной песенки: «Хорошими делами прославиться нельзя!» И сам великий финансист Хэттер любил шутить: «Честность украшает только тех, кто не может похвастаться другими украшениями».
- Из таких-то шутников и состоит наше правительство, - откликался Хо.
- Видите, и Вы подтверждаете правоту его слов!
Учитель лишь покачал головой.

Как-то Ха пришла в голову идея, которую он долго не решался высказать. Но однажды,
посмотрев на старенькую рубашку Учителя, он не вытерпел и участливо спросил:
- Учитель Хо, есть у Вас сейчас работа?
- Буквоедничаю немножко в архиве, переводов почти нет.
- Вы вели где-то драмкружок?
- Вёл, но больше на него не ведутся, - услышал Ха его каламбур. – Ныне я вылитый рыцарь Печального Образа… жизни.
- Тогда, может быть, нам придумать какой-то совместный номер и с ним выступать?
Учитель поднял глаза на Ха, потом усмехнулся:
- Номер, чтоб зал помер? ужасы нашего бытия? Все их и так знают, и это давно никого не пугает и не удивляет. Что как раз самое удивительное и ужасное.
- Нет, я о другом номере. Если у нас…
Ха замолчал.

Но Учитель вопросительно глядел на него, ожидая продолжения. И ученик решился:
- К примеру, как тот Ваш ученик – «сансэй»…
Учитель Хо выпрямился в кресле:
- Я не ослышался?.. Вы это серьёзно?
Поражённый обращением на «вы», растерявшись, Ха смог лишь пробормотать:
- Ну, да…
Учитель резко встал и пошёл к выходу, остановив жестом вскочившего Ха.
Тот услышал, как щёлкнул замок двери, как затихли шаги на лестнице. Потерянный, он даже не подумал, что Хо звонил всегда сам, и всё, что о нём знал ученик, это то, что Учитель обитает где-то в центре «каменных джунглей» нашего города.

С тех пор они никогда не виделись.

Мне всё было ясно, но я спросил Ха:
- Как ты думаешь, почему Учитель оставил тебя?
И услышал:
- Потому что он больше любил того ученика, который ушёл от него. Ведь тот был и более успешен…
Мне осталось лишь в изумлении открыть рот».



------------
* "Россия - страна возможностей" - это слоган... банка Россия, принадлежащего друзьям президента России)