Суд и заклятья

(11)


  Ответа на моё обращение пока не было. Не было и реакции Морфея. Вряд ли у меня есть ходатай в том мире, куда ушло обращение.
Кто-то, прочтя о моём обращении к богам, выразительно покрутит пальцем у виска, сам, однако, всерьёз в молитве обращаясь с просьбами к богу иному, а каждый к своему. Ибо бог у каждого свой, как и истина. 

Как бы то ни было, но я дожил до нового звонка Леонида. Он честно отработал свой первый курьерский день, отвозя и привозя бумаги по городу. Устал с непривычки. Беспокоился о моём здоровье, хотел встретиться. Я отговорился возможным заразным характером моей болезни. Порадовался за него. По пути он в Доме Книги приобрёл несколько полезных для будущего архитектурно-исторических томов. Услышав от него фамилию Шауб – архитектора, я вспомнил, что, получается, работал на раскопе с его потомком с той же фамилией, слишком редкой, чтоб это оказался просто однофамилец.
Лёня рассказал мне об истории модерна. Я с удовольствием слушал. И откуда силы взялись? Неужто обращение сработало?
Мы беседовали долго на этот раз, и я узнал то, что меня поразило. Леонид, оказывается, работал агентом по продажам на районе! Сбывалось то, что я внёс в рассказ, не ведая. На мой осторожный вопрос: а не продавал ли он кофе? Лёня ответил: «Да!» Дальше я уже не решился спрашивать. Мыс ним тепло расстались до завтрашнего вечера.

  Разборка со мной началась ночью.

Были выделены, как понял, судьи со всех заинтересованных сторон, а Морфей присутствовал лично. Узнав о последнем, я сразу похоронил себя. Ещё какие-то фигуры, скрытые тьмой, находились рядом с ним.
Защиту мне не выделили, слова не дали. Я мог только внимать рассмотрению.
Случай рассматривали в качестве казуса, дабы не допустить повторения.

Формально мой вопрос был правомочен, что признал высокий суд. То есть, за это не накажут, - понял я.

После этого суд перешёл к рассмотрению дела по существу.

Заявитель по данному делу находился под юрисдикцией Энлиля, Владыки Ветра, в чьём владении безраздельно имелось всё на земле и в воде, но не под землёй и не на небе, согласно последнему разделу полномочий. Здесь не было вопроса и места для сомнений.

Поэтому любые попытки со стороны лжебогов умалить могущество, присвоив себе территорию истинного божества, заморочив смертному голову,
как то
некого морфея, заявившего на то права и посягнувшего на волю самого Энлиля,
неких харона и аида, совершивших то же в отношении права Энкиду,
являются преступными и не имеющими силы.

Разбирательство с ними произойдёт уже без моего присутствия в закрытом заседании.

И всё? – огорчённо успел подумать я, как услышал:

Суд постановил:
сообщившему о готовящемся преступлении и едва не ставшего его жертвой, смертному по прозвищу терпеливая гора,
разрешить обратиться
к Гуле Нинтинугге за помощью.

Всё!

Я собирался удалиться, но вздрогнул от крика Морфея:
- Гнусный предатель! Будь я проклят, если когда-либо приду к тебе!

Я подумал, что сам не горю желанием с ним встретится. Только позже я понял, что означало его обещание. Спать я больше совсем не мог. На меня не действовали и снотворные. Приходилось лежать с закрытыми глазами и грезить.

Уже издали до меня донеслись крики Харона, которому об этом, конечно, рассказал разозлённый Морфей:
- Он – вор! Украл с мертвеца оплату мне! Не приму!

То, чем он мне угрожал, видимо, предстояло узнать… Но я ведь изначально страховался этим пользованным оболом от смерти. Правда, бойся исполнения своих желаний. Что то меня ждёт? Неужели придётся молить о смерти и не получать её в качестве избавительницы…

  Ладно, это будет после, а теперь предстояло просить о помощи Гулу Нинтинуггу, великую целительницу, всегда ходившую с собакой.

Из интереса некогда я приобрёл немало сборников заклинаний разных народов, подобно тому, как другие покупали книги старых рецептов разных снадобий от болезней. Как-то я в книжном открыл одну такую (не помню уже от чего обещалось исцеление), но прочёл лишь первую строчку рецепта настойки: «Возьмите 12 литров водки…» и закрыл книгу. Если человек был способен столько выпить, то настойка, как и лечение, ему явно были не нужны.
А вот индийское заклинание (не шучу) мной было опробовано на раскопе с коллегой, получившим солнечный удар. Оно сработало! На следующий день он пошёл на поправку.
Другое дело, что скептик скажет, что пошёл бы на поправку и без него. Ну и пусть этого фому неверующего лечат пассами и наложением рук… на себя.

Нужно было найти шумерские заклинания. Но для этого необходимо было выйти из ночи, где находился, ничего не видя. С тех пор как ослеп на один глаз стал очень плохо видеть и не в полной темноте, а тут… Чтоб выйти из ночи надо было иметь силы, о которых и собирался молить. Заколдованный круг. Представляю, как смеялись Морфей с Хароном, представляя, в свою очередь, каким образом я исполню постановление суда. Издевательское.
Ну и положеньице. Если при этом ещё и не спать и не умирать… Ой…

Я собирался сдаться, не понимая, чем смогу разорвать этот замкнутый круг, но вдруг услышал лай, вой и скулёж. Собаку пыталась успокоить женщина, но ей не удавалось.
Тогда она сказала: «Ладно, не переживай, сделаю». И собака замолкла.
Потом этот высокий женский голос, сказал: «Эй, терпеливая гора, повторяй за мной!»

- На небе поднимается ветер

Я повторил, ничего не понимая.

- На земле поднимается пыль.

…

- Южный ветер поднялся.
Поднялся северный ветер.
Смерч поднялся.
В теле человека он поднялся.

Я почувствовал, как во мне словно всё закипело, и кровь ударила в голову.

А её голос продолжал заклинать.

- Да зарычишь ты,
как рокочущая святая вода!
Да заставишь ты болезнь выйти,
с помощью этого заклинания!
Да лишишь ты свою судьбу силы!

Я непроизвольно зарычал.

- Энки отпускает тебя,
Энки уплывает вниз по реке.

- Повторяй дальше:

Zi Ki A Kan Pa
Zi An Na Kan Pa
Zi Din Gir Ki a Kan Pa
Zi Din Gir An Na Kan Pa
Зи Ки А Кан па
Зи Ан На Кан Па
Зи Дин Гир Ки А Кан Па
Зи Дин Гир Ан На Кан Па

Я дважды повторил эти звуки, не понимая, что они означают. Может, я кликал смерть себе…

Но голос перевёл:

- На твоём варварском это:

Дыхание земли, воды да поддержат в конце.
Дыхание неба да поддержит в конце.
Дыхание жизни – живое, землю, воду да поддержит в конце
Дыхание жизни – животное, человека да поддержит в конце.
Да поддержит! – На кан па!
Прокричал голос и стих.

После этого я почувствовал, что могу подняться. Но поднялся не телом, а над собой, видя себя, лежащего на постели с закрытыми глазами. Одна рука у меня свисала.
Это продолжалось какое-то время, неопределимое для меня. Я понял, что вырвался из тьмы очереди и вернулся, но не в тело своё.

Голос опять зазвучал, заклиная:

- Влейся в него, как вода,
Войди, словно входишь в дом,
Помещаясь в проём.
Дверь для тебя открыта,
Ты входишь легко.
Входи же! –
резко прокричал голос, приказывая.

И я вошёл в себя на постели. После чего каким-то нездешним зрением заметил на перекрёстке миров удаляющуюся величественную фигуру богини-целительницы, рядом с которой шла собака, очень похожая на Ладу…
Я долго смотрел им вслед, пока они не растворились вдали.

После этого я, хоть и не без труда, руки подламывались, ноги не хотели слушаться, но сел на постели, думая о других измерениях, в которых существуют другие… Если мне будет позволено хотя бы иногда туда заглядывать, я смогу многое узнать. Но тут же вспомнил гениальный рассказ Борхеса «Другой» о его встрече с собой, но совсем в начале пути. Попытка мудрости и опыта, уже этот путь прошедших, предупредить свою молодость ни к чему не привели. Молодость их не слышала, не понимала, пребывая в мечтах и желаниях. Они тоже существовали в разных измерениях.
Шумеры первыми изобрели письменность и счёт, подарив его человечеству и уйдя в небытие. Откуда они взялись – неведомо, язык их был, как выражаются лингвисты, «изолированным агглютинативным эргативным». Речь идёт об особенностях его построения глагольных цепочек и особом падеже – эргативе. Проще говоря, шумерский язык не имеет аналогов или родственных среди языков нашей планеты.
Они были первыми, как и их боги. Поэтому попытки покуситься на их власть со стороны любых иных богов – должны были рассматриваться как оскорбление, ради чего можно было заглянуть сюда и из других измерений, чтоб показать кто тут главный. На том и строился мой расчёт.   

  Восстановился я не сразу. Проблемой было встать и дойти до чего-либо. Меня не просто шатало, а кидало из стороны в сторону, перед глазами плыло, голова кружилась. Временами в квартиру словно сходил туман, и я совсем ничего не видел. Проклятия преданных мной богов, видимо, работали.

В этот вечер, услышав мой голос, Лёня испугался. Еле успокоил и отговорил тут же устремиться ко мне с аптекой в сумке. Пообещал за то, если к завтра не станет лучше, прибегнуть к его помощи.

Я приходил в себя с месяц. За это время «гуру» и ученик встретились. У меня. Он оказался совершенно не похож на моего персонажа из рассказа. Что внутренне – я это и так знал, но и внешне. Иначе бы мне пришлось внести коррективы в текст. У меня отлегло.
Но при этом Лёня привёз кофе и заварил его в турке, как в рассказе. Только там это происходило у Ха.
Мы приятно поговорили, он уважительно посмотрел мою библиотеку, хотя я был более чем уверен, что не прочёл бы не одну из моих книг и, конечно, не заинтересовался не одной. К счастью, у мамы было несколько по истории города, чему он реально обрадовался и благодарил, благодарил…
Он мне понравился, ибо не стрелял глазами по углам, не оценивал квартиру или мебель.
Но почему во мне поселилась тревога? Не я же придумал Леонида, а персонажа и ситуацию того изменил, как и себя в рассказе.
Мы тепло попрощались.

Я остался, а тревога не проходила.

И в какой-то момент до меня дошло, что пугало. Я вспомнил, что звонок Леонида, а значит, и его самого придумал… сам. Я просто захотел представить того, у кого проблем не меньше, чем у меня и чей звонок остановит меня от приёма таблеток.
И поняв это, мне стало по-настоящему страшно.

Я попытался себя успокоить. Сегодня мы случайно соприкоснулись руками в узком коридоре. Он был вполне телесен. Но как он мог материализоваться? Понятно, что в моей фантазии, но почему остался здесь? Из какого он измерения? Или это мошенник? Не похоже. А если окажется, что его история верна, то, как я материализовал его у себя? Григ? Сомнительно.
О чём я думаю?! Я выдумал этот звонок, находясь в полубессознательном состоянии. Точка. А если совпало? и для Леонида это реальность…

Кажется, я окончательно запутался. Надо начать сначала.

Он – моя выдумка. Или совпадение выдумки с его историей. Может ли он явиться из другого измерения, некого параллельного мира?
Но кто его оттуда вытащил тогда… Кто-то играет со мной? Кого боги хотят погубить, того они лишают разума. «Твои» Энлиль, Энкиду и Ану далеко, а мы здесь, рядом…

Дед и те, что остановили поезд, говорили по-гречески. Ой… только этих проблем мне не хватало.

Я хотел только хорошего, помочь человеку, которого сам выдумал, забыв о том.
Это явно мне не поможет, если принято Решение. Что делать? Не могу же я рассказать это несчастному Леониду. Он испугается, подумает, что я рехнулся.
Вот незадача… Чьи ж это проделки? Учитывая, что я теперь не сплю, предстоит весёлая ночь.

А почему я этого должен бояться? Плевать! Почему бы не попытаться материализовать, к примеру, ещё кого-нибудь… из будущего? Но как? Соображай…
Мне некогда было открыто про суженую. Раз я остался, то можно было бы узнать своё будущее. Но что могло вырасти в такой семье, где все ненавидели друг друга? Психика у неё наверняка изломана. Счастье-наказание…

Интересно, я могу вызывать людей из иных измерений или попадать туда тоже? Что для этого надо… Только не эти таблетки!

Я собрал их и отнёс в мусорное ведро. «Волшебить» с их помощью не хотелось. В крайнем случае, переживу без волшебства.
Но соблазн оставался.

Желание было столь сильно и неотступно, что я буквально ничего не мог делать, а только мечтать об этом.
И в какой-то миг… не знаю, повернулся я окончательно или открылся портал, в который столь настойчиво стучался, но что-то случилось. Сначала я не понял что именно.
Думая, что нахожусь в квартире, стоя у книжной полки,  я протянул руку за книгой и… рука моя встретила пустоту. Перед глазами мерцало разными цветами, переливалось всеми красками мира нечто неведомое. Я закрыл глаза, продолжая видеть то же.
И подумалось: а что бы хотелось увидеть?
И ответил себе: счастливый момент в будущем, если он меня ждёт.
Развиднелось радужное мелькание, и за столом вырисовалась фигура весьма пожилого, крупного, но ещё крепкого мужчины. Он опустил лицо вниз, что-то обрезая ножницами, и потому я сразу не догадался: кого вижу. Из окна представал во всём разноцветном великолепии сад, порадовавший даже мой неискушённый взгляд. В середине изумрудел газон, красиво окантованный полукругом светло-серой плитки. Его, в свою очередь, обрамляли яблони, кусты и цветы, из которых я смог узнать только розы, но и то тех цветов и видов, которые никогда не встречал. А уж что ещё там росло сиреневое, чёрное, жёлтое множества оттенков, названия которых мне были неизвестны, белое на зелёном, алое, карминное, светло-бежевое… мне даже догадки делать было бессмысленно.
Слева виднелась изогнутая, выложенная плиткой дорожка в сторону калитки белого забора, справа – стеклянные теплицы, внутри которых буйствовала зелень вкупе с жёлтым, красным и чёрным.
За забором виднелся близкий лес и другие дома. 
Я вернул взгляд к мужчине, поднявшего в этот момент голову, и… узнавая себя, реально ощутил, что он почувствовал, всего лишь обрезая хвостики у крыжовника, как удалось разглядеть.
Он поймал себя на мысли, что… счастлив. И улыбнулся этому.
И я понял, что он счастлив не потому, что у него ягод много и сад прекрасный, а это всё – производное и произведение его любимой. И пусть её психика изломана, но без меня она вообще погибнет.
Только я это подумал, как он поднял голову и посмотрел на меня. Я замер. Неужели он видит меня? Он … говорит!
- Надо чаще её хвалить. Она это любит.
«А кто не любит?» - подумал я, боясь шевельнутся, чтоб не вспугнуть это видение.
- А самому говорить куда меньше, чем делать.
«Видимо, это она не любит, - догадался я, - Не получится. Я ведь человек Слова».
Ясно, что это понимал и он, иначе не стал бы себе повторять. Он, словно подтверждая мою догадку, вздохнул и вернулся к крыжовнику.
Я несколько мгновений глядел, как он продолжает свою работу, бросая готовые ягоды в миску, улыбаясь своим ощущениям и мыслям, словно удивляясь им.
Потом я перевёл взгляд на листы с печатным текстом, разложенные на маленьком столе. Соблазн был слишком силён, чтоб я не прочёл.

Речь шла о событии, видимо, недавнем. С ним случились инфаркт, клиническая смерть, но он выжил. О, Харон…

Мне захотелось унести этот рассказ с собой и почитать в иной обстановке. И я его так легко запомнил, словно прожил. 


  Уже вернувшись, я откинулся в кресле и стал читать себе вслух, будто с листа…