Будни Левиафана

Почти два года мы сидели рядом на каждом крупном совещании. Я в роли секретутки с бумажками, планктона из финсчетного отдела. Он - целый кит, ведущий аналитик. И за эти двадцать месяцев только один раз он показался мне живым человеком. Когда учредители заговорили о выходе компании на биржу, перераспределении пакета акций, этот могучий «кит» аж подскочил. А водянистые глаза его, вечно полуприкрытые, раскрылись от азарта. Ого, думаю, как бы ты нас не продал всех с потрохами... Так года не прошло, как нашей торговой сети не стало. Мы, мелочь, все таскаемся по судам, зарплаты свои выбиваем. Он - под судом, за мошенничество и растрату.

Слухи до нас доходят невероятные. На одной из его квартир, оформленных на подставное лицо в глубокой провинции, находят золото в слитках. В коробках из-под шоколадных конфет, все слитки в фирменных обертках... На другой - коллекции исторических древностей с эротическим и садистским подтекстом. А потом наступает какая-то нездоровая тишина, даже наши разбирательства по зарплатным долгам откладываются. И тут меня вызывают повесткой: в качестве свидетеля по ст. «Умышленное убийство двух или более лиц» и еще нескольких, в том же духе.

Он убивал женщин в разных домах, скупаемых по заброшенным поселкам и хуторам. Наносил, руководствуясь неизвестными религиозно-оккультными соображениями, каждой по одной ране. Крупный разрез в форме месяца на груди, под левым соском. Использовал свежую кровь для совершения церемониальных действий и жертвоприношений каким-то идолам. Затем накрывал живого человека саваном (специальным, с каббалистическими знаками) и исчезал... Обнаружены останки нескольких жертв разных лет. Эти эпизоды он уже признал. Могу ли я показать что-то по установленным фактам? Не знаю ли, кто и как похищал для него женщин? Уж не вы ли ему помогали? Люди говорят, ближе вас у него никого на работе не было.

Меня тошнило у следователя, потом в туалете отдела, потом в такси... Я всё вспоминал, как он сидел на этих совещаниях. Как восковой истукан, обрюзгший и бледный. С нависшими кожистыми веками, почти безбровый, безресничный. Всегда с пустыми руками, поставленными локтями на столешницу и сложенными в замок. Никаких бесконтрольных подрагиваний, зевков, кашля... Он поздоровался со мной один раз в жизни, когда только пришел к нам работать. Мы столкнулись в холле: я покупал кофе в автомате, а он сидел у раздернутого и открытого окна, ожидая вызова боссов. Я слыхал, что это какая-то новая звезда. И спокойно подошел со своим нищебродским «эспрессо» за 20 р. Тогда-то и увидел его излюбленную позу, локтями на стол, где над лакшери-манжетами с запонками из граната вылезали веревочки бинтов. Обычные медицинские бинты схватывали оба запястья и заканчивались узлами с длинными махристыми концами. Как будто человек вены резал или увечил себя, после неумело перевязав. Но он понял, на что я пялюсь, моментально. Встал, подал руку, даже сказал что-то о перспективах компании. Дальше - ни слова, никогда. Только держал на виду, настояв, чтобы именно я был секретарем при нем, когда нужно. Бинтов я больше не замечал.

Следователь в ответ на это мое единственное воспоминание сказал, что у него обе руки до локтей в мелких порезах. Вероятно, элемент ритуала.