9-12 Москвее некуда. По Москве

МОСКВЕЕ НЕКУДА. (БАЛКОНЫ.)
                2018.   
           МОСКВЕЕ НЕКУДА. (БАЛКОНЫ.)
                2018.   
            9-12 Москвее некуда. По Москве

Сумеет ли перевернуть и переставить все кубики, перекомбинировать  так,
чтобы  получить уже документальную картинку.
В биографию.  То есть в автобиографию, ведь проделать обратные комбинации смогу только я сам.  Вот так все гипотезы и проверятся.
Вот для чего мне эндотика, быт,  повседневное, обыденное, обыкновенное.   
А, может быть, и необыкновенное вовсе.
Просто, но неплохо, согласитесь! Воистину наглец!   
               
                9Москвее некуда.  Ленка появляется.

Я стою на балконе. Просто стою, не курю. Не курил я тогда.
Сквозь узкое ущелье между домами, на той стороне Комсомольского проспекта, на крыше геологического НИИ сияют огромные буквы «СЛАВА К».
Конечно, я знаю, что там, на крыше главный лозунг страны: «СЛАВА КПСС!».
Но чтобы прочесть его нужно пройти с полкилометра (0,5), встать в определённом месте, чтобы не мешали деревья, и задрать голову.  Нет, деревья ещё маленькие. Их совсем недавно, во время Всесоюзного Ленинского субботника посадили ученики ближайшей школы.   Но голову задирать всё равно положено.
А отсюда видно только «СЛАВА К». Моё имя и первая буква моей фамилии.
Четверть (1/4) века буквы веселили меня, но теперь их уже давно нет.
И я вовсе не расстроился, когда они исчезли. Скорее всего, испарились в нестерпимо жарких лучах собственного сияния.
Появилось ли что-нибудь на их месте, не помню.
Не самое удачное, не видное место для рекламы.
В здании  этом теперь чего  только нет.  Даже то самое НИИ можно найти.
С моего нынешнего западного балкона я смотрю на дом совсем в другом ракурсе.
Сквозь сигаретный дым, ближе, сверху, чуть сбоку и сзади.
И вот, пару (2)  лет назад  вижу: суета какая-то на крыше. Взгромоздили на неё технику, нагнали людей. И за два с половиной (2,5) месяца надстроили два с половиной (2,5) этажа.
Вот что теперь вместо  букв.
Впрочем, я и тогда не на них смотреть вышел.
Я смотрю на Ленкины окна. Они гораздо ближе, и почти точно напротив.
Я знаю, что она меня уже видит. Она говорит, что всегда меня видит.
Что дальше?  Возможно, она сейчас выскочит на лоджию и махнёт мне рукой.
Самый плохой вариант.  Значит, бабушка пришла и заставляет её делать уроки.
Учится Ленка плохо. Хуже в классе только брат, которого многие подозревают в умственной отсталости.  Но и с аттестатом, и с дипломом – с будущим у них будет всё в порядке. И вовсе не потому, что из папиного кабинета с электрифицированной картой  мирового океана видны и Кремль, и Старая площадь, и Лубянка.
(Вот ведь место какое!).   А потому что «молодым везде у нас дорога».
Не выскакивает.  Хорошо!  Уже собирается.
Сейчас я позвоню, и мы с ней отправимся… Ну, у нас достаточно удобных мест.   
Мы познакомились с ней в привилегированном доме отдыха во время зимних школьных каникул.   Мы были ещё маленькими и отдыхали, поэтому, в сопровождении бабушек.  Она-то была совсем мелкая (так, кажется, принято сейчас называть детей), но как-то сразу догадалась прибавить себе два (2) года.
А братца своего, ровесника, перевела в младшие.  Он её побаивался, и проболтался только через год (1), когда это уже не имело никакого значения.
На самом деле, разница была (но не остаётся) почти точно два с половиной (2,5).
Все кто её помнят, подтвердят: прибавлять было легко.  Экстерьер позволял.   
А проверять по  школьной программе мне, естественно, в голову не приходило.
Математику, правда, потом не раз приходилось делать. Для других предметов у неё  подруга – отличница была. В будущем известный тележурналист.
Математика, конечно, добавляла мне авторитета.
Но дело было не в ней.
Сначала были лыжи и светящийся красный свитер.  Он выделялся и на снежном белом фоне, и на хвойном зелёном.
Я мелькал то в трёх (3) километрах восточнее, то в двух (2) южнее, то в пяти (5) западнее,
а она смотрела за мной сквозь большие окна дома отдыха «Сенеж».
Уже в феврале я впервые (1) попал на «Фрунзенскую». Приехал на свидание.
В «Лужниках» я бывал частенько. На футболе, на хоккее.
Но здесь, здесь, где и сейчас стою на балконе с видом на стадион и университет,
до Ленки не был никогда.
Я жил в начале Ленинградки – место замечательное.
Учился на улице Горького – ныне Тверской.
Знал каждый угол в районе «Проспекта Мира».  Тогда он назывался «Ботаническим садом».
Пол (1/2) жизни проводил у бабушки на Таганке.
И вообще много крутился по городу.
Но здешняя набережная, вряд ли найдутся спорщики – район особенный.
И я приезжал сюда всё чаще и чаще.
Следующей зимой мы опять встретились на озере Сенеж.
А потом, в первый день третьей четверти (3/4),  на Комсомольском проспекте,
там, где сейчас Дворец Молодёжи.  Так продолжалось  два с половиной года (2,5).
И вдруг, на следующий день после моего выпускного, к нам, на улицу «Правды» приехал красивый грузовик.
Ловко и быстро погрузили всё нутро нашей маленькой двушки (2).
Я знал, что мы переезжаем. Радовался. Но новым адресом не интересовался.         
Понимал, что на новом месте всё будет больше и лучше.
Должность папина обнадёживала.
А зря не интересовался.
Уже через пару (2) часов я стоял на балконе и ошарашено смотрел на Ленкины окна.
Надо же было отцу умудриться взять квартиру прямо напротив.
А подружка – та, которая потом журналистка – в нашем новом дворе.
И другая – теннисистка, потом тренерша, хорошо связанная с будущими успехами нашего женского тенниса тоже здесь.
В соседнем дворе третья (3).  Теперь лучший историк в своём народе, прославленном
в разных областях деятельности, как высоких, так и неблаговидных, но очень редко в науке.
А уж ребят-то сколько «на районе» знаю. Из-за неё.
Не со всеми, правда,  хорошие отношения. Из-за неё.
Вот она, Ленка, рядом. Ехать никуда не надо.
Судьба?
А вот и нет!  Через два с половиной (2,5) года у меня появился текст
«СЧАСТЛИВОЕ ИЗБАВЛЕНИЕ ОТ ЕЖА».
Но всё по порядку.   Возникли обстоятельства, нарушающие лёгкость и приятную простоту нашего общения.   Две (2) более чем уважительные причины.
Каждая серьёзнее, например, чем необходимость ожидание из армии, или из тюрьмы.
Практика показывает, что в большинстве случаев не ждут.
Не ждут, даже десять (10) дней «из ветрянки».
Не обижайтесь, пожалуйста,  верные, к кому это не относится.
Вашим близким повезло.
Не обижайтесь, прошу, и мои – вы у меня были.  Вам не повезло со мной.
Не обижайся и ты, самая главная.
Много позже мне, всё-таки, удалось  «вытащить счастливый билет».
Меня, впрочем, и ждать-то не надо.
И рядом, и математику делаю…
///10
Не хотелось невесело, но придётся.
Сначала мама моя чуть не погибла в автокатастрофе. Долго не ясно было – будет ли жить. Потом – сможет ли ходить. Потом…
Не успел я ответы получить. Сам оказался в больнице со смертельным диагнозом.
Что ж, ждать трудно. А уж терпеть, помогать.
Не позитивно как-то.
Не хочу больше анализировать, драматизировать.
Вот здесь как раз к месту упомянутые выше стихи.  Через какое-то время  я и  музыку написал, песенку сделал.

               
       10Москвее некуда.  Счастливое избавление от ежа.

   СЧАСТЛИВОЕ ИЗБАВЛЕНИЕ ОТ ЕЖА.
                (Декабрь 71.)                Песня.
                1.
В лесу, на лужайке ежа я нашёл.               
И тут же решил его спрятать в мешок.
Курносый и чёрный, свернувшись в клубок,   
Тот ёж – забияка меня уколол.               

Красивый, смышлёный он жил у меня.            
Его я исправно поил и кормил.               
За это меня он ужасно любил,               
Не мог без меня просидеть он и дня.               

Вот странность, не мог просидеть он и дня.
                2.
Весёлый и смелый меня развлекал,
Но часто кололся, ужасный нахал.
И вскоре от шуток его я устал,
Куда-нибудь сбагрить ежа я мечтал.

А тут мой приятель увидел ежа,
И начал ко мне он тотчас приставать,
Что, дескать, ежа ему должно отдать.
А я для приличия лишь возражал.
Вот странность, зачем я ещё возражал.
                3.
Живут теперь друг мой и ёжик вдвоём.
Себе я другую уж живность завёл.
Не колется ласковый мой новосёл,
А что же тот ёж – я скучаю о нём.
Вот странность,  я часто скучаю о нём.   

(Ноты вставлять не буду. Зачем  отягощать  процесс чтения. Не позитивно.)

Ну, вот как я тогда писал.  Моё отношение. Документ.  Всё так и было.
Да, я ведь вам еще не говорил. Лена очень на ёжика была похожа.
Она, как положено, на Филфаке училась, замуж за третьего (3) вышла, родила.
Они в Англию уехали, ещё из СССР.  И погибли там  всей семьёй в автомобильной аварии.   
Подозрения в отношении брата подтвердились. Он не учился, не женился.
Из наших районных сумасшедших, он, несомненно, самый  доброжелательный.
Мы мило беседуем, когда он меня узнаёт.
Приютила его нормальная семья брата.  У них ведь ещё старший брат, удачный во всех отношениях.
Отец Ленкин до пенсии не дожил.  Умер от цирроза.  При этом никто его пьющим не считал. Ни начальство, ни подчинённые, ни соседи, ни жена, ни тёща.
Хобби у него, правда, забавное было: коктейли он каждый  вечер намешивал.
Угощает. Шутит: «Таких барменов - замминистров, как я, нет и быть не может».
Окна напротив давно уже не им принадлежат.
И мой отец недолго прожил.
Но тот балкон по-прежнему наш.   Или, точнее, мамин.
Мама  тогда всё преодолела,  А потом ещё, и ещё.  И сейчас жива.
Позавчера только курил на  её балконе      
Маму частенько чествуют в том самом министерском здании, где кабинет с океаном.
(Хотя она автомобилистка, жена автомобилиста, жертва автомобиля.)
Даже такое учреждение и то потеснили, уплотнили.  Слили?!
Знакомая, традиционная для страны картинка.
Наши перемены во все времена, прежде всего «большое переселение народов».
Часто на тот свет.
Видите, как получилось. Мне уже не надо смотреть на окна, не надо звонить.
Я просто смотрю на дом.   Перед ним почти нет завесы листвы.  Впереди ещё немало субботников.
Таких домов в Москве три (3).
Они похожи на сталинские высотки с башенками, но без центрального шпиля.
Не замечали (посмотрите – сравните): высотные дома стоят над Москвой, словно горцы в бурках.  Ассоциация такая возникла у меня как-то на площади Восстания, то бишь, на Кудринской. Так её звали от рождения, века с восемнадцатого (18).
Но большевиков имя не устроило.  Они посчитали более правильной вывеску «Площадь Восстания»,  хотя точнее было бы «Восстаний», так как   мятежи – баррикады – бои случались здесь не единожды.
Потом опять что-то произошло, и через два с половиной (2,5) года они,
новые хозяева жизни, переименовали площадь в честь Эжена Потье, автора
текста «Интернационала».  Какое уважение к высокой поэзии!
Но прошло ещё два с половиной (2,5) года, и теперь уже Эжен чем-то не угодил большевикам – интернационалистам.  Таблички с напоминаниям о восстаниях, оказывается рачительно не выбросили (или забыли утилизировать), прибили к стенам заново, как им думалось, навсегда.
А что произошло дальше?  Да вы всё сами видели. И пережили (если пережили).
Так вот, та мысль с Кудринской окончательно, в отличие от меня, переехала   
на наш нынешний западный балкон, и подтверждалась при каждом выходе Университетом, пока его ещё было видно.
Знаете, есть такой островерхий грузинский головной убор – кабалахи.
Помесь, гибрид колпака и банданы.  Башлык («Наголовник» с турецкого).
Многофункциональный.
Он даже был введен в российской армии, в 1862 году, как раз между отменами крепостного права и телесных наказаний.
Так вот.
Высотка – в бурке и в кабалахи.
А наш – тоже в бурке, но в папахе.
Собственно, полуофициально его так и называют – полувысотка.
Ведь и по проекту, говорят, здесь должно было возникнуть высотное жилое здание такое же или очень похожее на собратьев с Котельнической набережной
(точнее, с Яузских ворот) и площади Восстания.
///11
Но, как всем известно,  зодчий предполагает, а сложная гидрогеологическая обстановка располагает.  И разрешила она в данном случае только нижнюю,
пусть и массивную, впечатляющую часть
Действительно, смотришь на старые карты, на  давние фотографии уже вползающего сюда города ; сплошные прудики, ручейки, да и речка район режет.
Она и теперь там, внизу в трубах, прямо под домами.   
Настоящие заливные луга. Лужа – одним словом.
Это вам не место встречи Яузы с Москварекой.
Там всегда спокойно стояла сама Таганская гора.

       От Таганки до Университета.
         
           ТАГАНСКАЯ ГОРА.
                1.
Дана мне на счастье подкова Таганской горы.               
По Яузе вверх поднимись от гранитного устья.               
Ты церковь Никиты отыщешь, облазив дворы.               
Андроника стен не пропустишь, они, словно утро.               
                2.
И там, где захочешь, свой путь поверни ты наверх.
Пройдя всё насквозь, над Москвою – рекой выйдешь снова.
И там Новоспасский стоит монастырь, ты проверь
По карте теперь. Убедился – гора, как подкова.
                3.
А, может быть, это огромная рыба лежит.
Ведь рыбы на суше всегда замирают дугою.
Вокруг народилась другая, ракушечья жизнь.
Она лежит тихо, боясь потревожить наш город.
                4.
И, как полагается, здесь, на спине у кита
Возник целый мир со своими законом и бытом.
Узнай человека с Таганки – задача проста.
Таганская площадь на все страны света открыта.
                5.
К могилам стремятся таганские нити родства.
Таганка моя перестала уже быть мне домом.
Кончается всё, не кончаются только слова,
Которым хорошего, доброго прошлого вдоволь.
Которым хорошего, доброго прошлого вдоволь.               
                8.5.80.

Не сдержался, перепрыгнул. Возвращаюсь, перемещаюсь.
Вид с балкона на дом Совмина.

Нет, я ещё не знаю, что их три (3).
 Двойняшек (или близнецов?) я увижу несколько позже,
когда у меня появится уйма друзей и подружек  в Университете (МГУ) и на «Университете» (станция метро).
Когда, провожая будущую жену, множество раз перейду метромост, пройдусь по всем дворам и всем горам, тогда  временно Ленинским,  теперь снова Воробьёвым.   Когда, наконец, найду хорошую работу как раз в тех краях и отдам ей треть (1/3) жизни.
Знаменитый академический институт.
Знаменитое,  замеченное шумным поэтом здание.
Здесь бы гиперссылку…   Так и сделаю, если успею.
Но главное - сослуживцы.  (Холодное слово.)
Наверное, тысяча (1000) возникших  вдруг знакомых.
(Несколько человек я, правда, знал и до.)
И добрая половина (1/2) «достойна пера».
Да я уже и сам  о тридцати (30), пятидесяти (50), сотне (100) что-то да написал.
Пример?  Да легко!
Братья.  Академические невесть, в каком поколении.
Предок их прославился одной из самых, на мой взгляд, бредовых  в истории науки теорией.  Бредовая, но занимательная, и, даже где-то полезная. Не замечали, так часто бывает.   Другой…
Впрочем, что пересказывать родословную. Они уже и сами академики, или скоро будут. Двойняшки (2) и старший брат.  Чуть старше, чуть выше ростом, чуть спортивнее, чуть симпатичнее.  И жили они, как раз, в одном из тех двух (2) домов.   
(Позже они, конечно, легко сделали из одной (1) той квартиры три (3). Недалеко, и не
намного хуже.)
В одном из тех близнецов (или двойняшек, 2),  на которые я сейчас смотрю со своего нынешнего западного балкона.
Вы не путаетесь, где я сейчас?  Там или здесь?  Я не путаюсь.  Я просто и там,
в прошлом,  и здесь, и вообще в каждой минуте своей жизни,  на всём протяжении моего времени одновременно.  (Память и личность почти одно и то же.)
И вы не путайтесь. Просто будьте со мной, если вам интересно.
Признаюсь: мне говорить с вами, рассказывать, соединять  и восстанавливать очень интересно.
Смотрю на них.  Они южнее, за рекой и очень близко.  Москва вовсе не большой город, поверьте мне.   
Отсюда хорошо видно: нет, не идентичные двойняшки. Просто близнецы.
Башенки по четырнадцать (14) этажей – разные.   
А наш сосед, похож, но всё-таки, чуть старше, чуть выше ростом,  чуть симпатичнее.
Только одну из двух его шестнадцатиэтажных (16) башен я могу увидеть теперь.
Для этого надо пройти сквозь всю квартиру, и выглянуть в окно спальни.
Но по пути столько интересного, что попаду я туда только перед сном.
Впрочем,  зачем мне идти, зачем ждать.  Зачем рассматривать его, вытянув шею  сквозь сумерки. Зачем описывать, «достраивать» по фрагменту.
Я уже снова там.  Передо мною он весь, не заслоняемый даже деревьями.   
Хочу отметить одну очевидную неточность.  И я не хочу считать её мелочью.
Номер свой у него по Фрунзенской набережной, а то, что следует называть фасадом, подъезды центральной высокой части, смотрят в сторону Комсомольского, как раз (1)  на Ленкину школу.  Именно это образовательное учреждение так любит устраивать озеленительные субботники.  В районе немало школ, но из некоторых, несмотря на времена, на субботник не выгонишь даже учителей. А у них за отлынивание всё-таки чуть-чуть да гнобят. Грозят подпорченной характеристикой. Зато у них уже почти разрешены длинные волосы у мальчишек.  Заметят раз (1), два (2).  Не реагируешь – отстанут.  В армии всё равно остригут.  А поступишь – так на военной кафедре. Вот такое зачаточное состояние уважения к личности.
Социопсихология.
Не помню, гопники уже были?  Хиппарей уже били?   Не было, не били, не помню?!
///12
Я, правда, очень плохой пример. Никуда не годный. Меня-то в последней школе бить пытались, раз пятьдесят (50) пытались.  Наверное, на порядок чаще, чем новичку полагается. И не за волосы, конечно.  Да и яркости, самобытности  вполне в меру было.  Реализовывалась, как везде и всегда  «вечная и бесконечная» дедовщина.  Вновь прибывший просто обязан адаптироваться.  Свой устав, как известно, с места на место не таскают.  И со мной механизм сработал.  Правда, с небольшим нюансом. Мне всю жизнь  про это разные люди из тех времён, с разной степенью связности и взаимных симпатий, при встречах напоминают практически одной и той же фразой.  Но я её повторять не буду, скромнее надо быть.
Эвфемизм: некоторых мною недовольных пришлось адаптировать.
Признаюсь:  удовольствия от процесса почти не получал. И сейчас особенно не горжусь. Необходимо пояснить слова «особенно» из последнего предложения и «почти»  из предпоследнего.   Чуть-чуть гордыня всё-таки присутствует.  Как- никак, спортивные победы. Но мой футбол, мой велосипед, лыжи, стайерский бег куда как важнее, памятней.  А та серия драк? Или, точнее многосерийная драка.   
Началось всё  с дежурного психа. Он не сам, его науськали.
               
                12Москвее некуда. Социопсихология.

Вот ведь  Москва-Центр, что не встреча (что не драка), - то знаменитая фамилия.
Предок его (психа), человек, в высшей степени положительный, остался в истории со своим замечательным высказыванием о человеческом предназначении, о необходимости добра.   Он так удачно и точно напутствовал девушкам – медсёстрам.
Впрочем, я никого не идентифицирую, только намекаю.
Парню медработники сначала не понадобились.  Отсиделся недельки две (2) дома со своими синяками. А меня две (2) недели  дружки его тренировали - и по двое (2), по трое (3) исчезали из поля зрения.
Второй (2) раз он, бедняга, вышел с велосипедной цепью.  Мне-то и понадобилось всего лишь нырнуть под неё.  Попал он себе по лицу…   Честное слово, жалею  Сёмку  до сих пор.  Потом ещё, и ещё, по нарастающей.  Цепочка – а звенья разные.
А дальше совсем смешно – родители разные стали появляться.
Ну как не смеяться?  Я-то каждый раз был один (1).
И это все знали.   Друзья, они тогда уже появились.    Большинство аборигенов школы. По штату им положено было враждовать со мной.  Но им нравилось играть со мной в футбол. Они  одалживали мне, то шиповки, то мазь для лыж.
С некоторыми ездили по олимпиадам.  У некоторых (младших) я уже был вожатым.
А кое с кем  мы ходили в кино, в театр, в кафе.
Знали  мама с папой, которых, как и друзей, я убедил не вмешиваться.
И преподаватели, и директриса, и, даже местное отделение милиции.
Похоже, наших воспитателей подобная ситуация даже устраивала.
Ведь уронив чью-то мешающую им неформальную власть, я не спешил её поднимать.   Мне она ни тогда, ни позже, никогда не нужна была.
«Одно из самых разительных отличий авторитарности от доминантности заключается в том, что авторитарная личность угнетает находящихся на более низкой ступени и раболепствует перед вышестоящими, в то время как доминантная личность является лидером для занимающих более низкое положение и борется за более высокое положение».
Получилось интересно: полез в сеть за точной, конкретной, памятной мне формулировкой, и нашлась первой (1) как раз (1) она из статьи «хрестоматии психфака», была у меня (и не один (1) раз) такая серия.
Я никогда не забываю похвастаться тем, что в моей жизни  случился удачный роман с психологией.  Впрочем, как и достаточное количество иных романов.
С моих балконов видны вдалеке некоторые «детали» Ленинградки, где жил я,  высотка на площади Восстания, около которой жили мои одноклассники,
но пора уже окончательно переезжать оттуда сюда.
Осталось только рассказать о завершающем раунде.
Их было трое (3), специально приглашённых из ближайшей ремеслухи.
Для острастки, наверное, они явились в одинаковых бушлатах – телогрейках непонятного цвета.  Один (1) из них сразу встал сзади.
«Слав, у него нож» - крикнул кто-то из зрителей.
Много, много позже один из моих весьма авторитетных товарищей, с показательной кликухой Кобра, не раз говаривал: «Лучший способ получить по морде – достать при Славке нож».   Я, действительно, никогда сам не носил с собой оружия и всю жизнь не любил подонков, пытающихся обеспечить себе нечестное преимущество.
Трибуны (окна школы) были переполнены.  Девчонки сказали мне назавтра, что не успели даже испугаться.  Года через два с половиной (2,5), на Покровке меня окликает приятный парень в кашемировом пальто «цвета детской неожиданности». Именно такие расплодились потом, в девяностых (90), когда их популяция по численности вполне сравнима была с популяцией малиновых пиджаков.  Узнаю сразу.   Но его поведение?  Он мне рад, даже очень рад.
Он, оказывается, меня искал, заходил, но мы уже переехали.   
В тот памятный день, явившись домой, не успев даже умыться, он попался на глаза брату. Старший брат, конечно, поинтересовался – кто это его так.  Серый (его Серёжка зовут) некоторое время по-пацански не выдавал меня, но потом раскололся и всё подробно рассказал.  К его удивлению, брат, известный тишинский,  вовсе не обещал меня сразу убить; заявил, что уже кое-что слышал и отправился к телефону.
И сразу дозвонился до нашего известного.  Был там у нас один противный тип.
Из солидной семьи.  (Хотите посмеяться: его племянник сейчас депутат Думы.)
Потом семья не сумела уберечь  его от тюрьмы, и там его убили.
Он меня не жаловал, но в данном случае ответил вполне определённо.   
Выслушав все претензии, он не без гордости заявил:
«Да, знаю его.  А что ты хочешь, это ведь наш парень».      
Он, конечно, не собирался расставлять по местам две (2) веками известные московские слободы.   Не имел в виду, что Башиловка, круче, чем Грузины, а ресторан «Яр» ярче Тишинского рынка.  Хотя таких мест, как Башиловка мало, и она точно достойна подробного рассказа. Поверьте, я почти объективен,  я очень давно, всю жизнь уже там не живу.   Да, и самой Башиловки уже нет.  Но менталитет (будем современными в терминологии), «характер места» не так-то легко и быстро меняется, не исчезает столетиями.  Особенно если  он ярок и активно проявлен.  А он разный в разных районах нашего маленького мегаполиса.   И люди, соответственно, разные. И узнаю я частенько кто откуда. А тамошних всегда безошибочно.  Вот и жил там всего пять (5) лет (правда, в «формирующий» период), а считаю себя парнем с Ленинградки.      
Так вот, он, паханчик, точно был уверен, что ямские ребята заведомо круче трусоватых центровых с Тверских – Ямских.

Продолжение следует. 13МН...

Сумеет ли перевернуть и переставить все кубики, перекомбинировать  так,
чтобы  получить уже документальную картинку.
В биографию.  То есть в автобиографию, ведь проделать обратные комбинации смогу только я сам.  Вот так все гипотезы и проверятся.
Вот для чего мне эндотика, быт,  повседневное, обыденное, обыкновенное.   
А, может быть, и необыкновенное вовсе.
Просто, но неплохо, согласитесь! Воистину наглец!   
               
                9Москвее некуда.  Ленка появляется.

Я стою на балконе. Просто стою, не курю. Не курил я тогда.
Сквозь узкое ущелье между домами, на той стороне Комсомольского проспекта, на крыше геологического НИИ сияют огромные буквы «СЛАВА К».
Конечно, я знаю, что там, на крыше главный лозунг страны: «СЛАВА КПСС!».
Но чтобы прочесть его нужно пройти с полкилометра (0,5), встать в определённом месте, чтобы не мешали деревья, и задрать голову.  Нет, деревья ещё маленькие. Их совсем недавно, во время Всесоюзного Ленинского субботника посадили ученики ближайшей школы.   Но голову задирать всё равно положено.
А отсюда видно только «СЛАВА К». Моё имя и первая буква моей фамилии.
Четверть (1/4) века буквы веселили меня, но теперь их уже давно нет.
И я вовсе не расстроился, когда они исчезли. Скорее всего, испарились в нестерпимо жарких лучах собственного сияния.
Появилось ли что-нибудь на их месте, не помню.
Не самое удачное, не видное место для рекламы.
В здании  этом теперь чего  только нет.  Даже то самое НИИ можно найти.
С моего нынешнего западного балкона я смотрю на дом совсем в другом ракурсе.
Сквозь сигаретный дым, ближе, сверху, чуть сбоку и сзади.
И вот, пару (2)  лет назад  вижу: суета какая-то на крыше. Взгромоздили на неё технику, нагнали людей. И за два с половиной (2,5) месяца надстроили два с половиной (2,5) этажа.
Вот что теперь вместо  букв.
Впрочем, я и тогда не на них смотреть вышел.
Я смотрю на Ленкины окна. Они гораздо ближе, и почти точно напротив.
Я знаю, что она меня уже видит. Она говорит, что всегда меня видит.
Что дальше?  Возможно, она сейчас выскочит на лоджию и махнёт мне рукой.
Самый плохой вариант.  Значит, бабушка пришла и заставляет её делать уроки.
Учится Ленка плохо. Хуже в классе только брат, которого многие подозревают в умственной отсталости.  Но и с аттестатом, и с дипломом – с будущим у них будет всё в порядке. И вовсе не потому, что из папиного кабинета с электрифицированной картой  мирового океана видны и Кремль, и Старая площадь, и Лубянка.
(Вот ведь место какое!).   А потому что «молодым везде у нас дорога».
Не выскакивает.  Хорошо!  Уже собирается.
Сейчас я позвоню, и мы с ней отправимся… Ну, у нас достаточно удобных мест.   
Мы познакомились с ней в привилегированном доме отдыха во время зимних школьных каникул.   Мы были ещё маленькими и отдыхали, поэтому, в сопровождении бабушек.  Она-то была совсем мелкая (так, кажется, принято сейчас называть детей), но как-то сразу догадалась прибавить себе два (2) года.
А братца своего, ровесника, перевела в младшие.  Он её побаивался, и проболтался только через год (1), когда это уже не имело никакого значения.
На самом деле, разница была (но не остаётся) почти точно два с половиной (2,5).
Все кто её помнят, подтвердят: прибавлять было легко.  Экстерьер позволял.   
А проверять по  школьной программе мне, естественно, в голову не приходило.
Математику, правда, потом не раз приходилось делать. Для других предметов у неё  подруга – отличница была. В будущем известный тележурналист.
Математика, конечно, добавляла мне авторитета.
Но дело было не в ней.
Сначала были лыжи и светящийся красный свитер.  Он выделялся и на снежном белом фоне, и на хвойном зелёном.
Я мелькал то в трёх (3) километрах восточнее, то в двух (2) южнее, то в пяти (5) западнее,
а она смотрела за мной сквозь большие окна дома отдыха «Сенеж».
Уже в феврале я впервые (1) попал на «Фрунзенскую». Приехал на свидание.
В «Лужниках» я бывал частенько. На футболе, на хоккее.
Но здесь, здесь, где и сейчас стою на балконе с видом на стадион и университет,
до Ленки не был никогда.
Я жил в начале Ленинградки – место замечательное.
Учился на улице Горького – ныне Тверской.
Знал каждый угол в районе «Проспекта Мира».  Тогда он назывался «Ботаническим садом».
Пол (1/2) жизни проводил у бабушки на Таганке.
И вообще много крутился по городу.
Но здешняя набережная, вряд ли найдутся спорщики – район особенный.
И я приезжал сюда всё чаще и чаще.
Следующей зимой мы опять встретились на озере Сенеж.
А потом, в первый день третьей четверти (3/4),  на Комсомольском проспекте,
там, где сейчас Дворец Молодёжи.  Так продолжалось  два с половиной года (2,5).
И вдруг, на следующий день после моего выпускного, к нам, на улицу «Правды» приехал красивый грузовик.
Ловко и быстро погрузили всё нутро нашей маленькой двушки (2).
Я знал, что мы переезжаем. Радовался. Но новым адресом не интересовался.         
Понимал, что на новом месте всё будет больше и лучше.
Должность папина обнадёживала.
А зря не интересовался.
Уже через пару (2) часов я стоял на балконе и ошарашено смотрел на Ленкины окна.
Надо же было отцу умудриться взять квартиру прямо напротив.
А подружка – та, которая потом журналистка – в нашем новом дворе.
И другая – теннисистка, потом тренерша, хорошо связанная с будущими успехами нашего женского тенниса тоже здесь.
В соседнем дворе третья (3).  Теперь лучший историк в своём народе, прославленном
в разных областях деятельности, как высоких, так и неблаговидных, но очень редко в науке.
А уж ребят-то сколько «на районе» знаю. Из-за неё.
Не со всеми, правда,  хорошие отношения. Из-за неё.
Вот она, Ленка, рядом. Ехать никуда не надо.
Судьба?
А вот и нет!  Через два с половиной (2,5) года у меня появился текст
«СЧАСТЛИВОЕ ИЗБАВЛЕНИЕ ОТ ЕЖА».
Но всё по порядку.   Возникли обстоятельства, нарушающие лёгкость и приятную простоту нашего общения.   Две (2) более чем уважительные причины.
Каждая серьёзнее, например, чем необходимость ожидание из армии, или из тюрьмы.
Практика показывает, что в большинстве случаев не ждут.
Не ждут, даже десять (10) дней «из ветрянки».
Не обижайтесь, пожалуйста,  верные, к кому это не относится.
Вашим близким повезло.
Не обижайтесь, прошу, и мои – вы у меня были.  Вам не повезло со мной.
Не обижайся и ты, самая главная.
Много позже мне, всё-таки, удалось  «вытащить счастливый билет».
Меня, впрочем, и ждать-то не надо.
И рядом, и математику делаю…
///10
Не хотелось невесело, но придётся.
Сначала мама моя чуть не погибла в автокатастрофе. Долго не ясно было – будет ли жить. Потом – сможет ли ходить. Потом…
Не успел я ответы получить. Сам оказался в больнице со смертельным диагнозом.
Что ж, ждать трудно. А уж терпеть, помогать.
Не позитивно как-то.
Не хочу больше анализировать, драматизировать.
Вот здесь как раз к месту упомянутые выше стихи.  Через какое-то время  я и  музыку написал, песенку сделал.

               
       10Москвее некуда.  Счастливое избавление от ежа.

   СЧАСТЛИВОЕ ИЗБАВЛЕНИЕ ОТ ЕЖА.
                (Декабрь 71.)                Песня.
                1.
В лесу, на лужайке ежа я нашёл.               
И тут же решил его спрятать в мешок.
Курносый и чёрный, свернувшись в клубок,   
Тот ёж – забияка меня уколол.               

Красивый, смышлёный он жил у меня.            
Его я исправно поил и кормил.               
За это меня он ужасно любил,               
Не мог без меня просидеть он и дня.               

Вот странность, не мог просидеть он и дня.
                2.
Весёлый и смелый меня развлекал,
Но часто кололся, ужасный нахал.
И вскоре от шуток его я устал,
Куда-нибудь сбагрить ежа я мечтал.

А тут мой приятель увидел ежа,
И начал ко мне он тотчас приставать,
Что, дескать, ежа ему должно отдать.
А я для приличия лишь возражал.
Вот странность, зачем я ещё возражал.
                3.
Живут теперь друг мой и ёжик вдвоём.
Себе я другую уж живность завёл.
Не колется ласковый мой новосёл,
А что же тот ёж – я скучаю о нём.
Вот странность,  я часто скучаю о нём.   

(Ноты вставлять не буду. Зачем  отягощать  процесс чтения. Не позитивно.)

Ну, вот как я тогда писал.  Моё отношение. Документ.  Всё так и было.
Да, я ведь вам еще не говорил. Лена очень на ёжика была похожа.
Она, как положено, на Филфаке училась, замуж за третьего (3) вышла, родила.
Они в Англию уехали, ещё из СССР.  И погибли там  всей семьёй в автомобильной аварии.   
Подозрения в отношении брата подтвердились. Он не учился, не женился.
Из наших районных сумасшедших, он, несомненно, самый  доброжелательный.
Мы мило беседуем, когда он меня узнаёт.
Приютила его нормальная семья брата.  У них ведь ещё старший брат, удачный во всех отношениях.
Отец Ленкин до пенсии не дожил.  Умер от цирроза.  При этом никто его пьющим не считал. Ни начальство, ни подчинённые, ни соседи, ни жена, ни тёща.
Хобби у него, правда, забавное было: коктейли он каждый  вечер намешивал.
Угощает. Шутит: «Таких барменов - замминистров, как я, нет и быть не может».
Окна напротив давно уже не им принадлежат.
И мой отец недолго прожил.
Но тот балкон по-прежнему наш.   Или, точнее, мамин.
Мама  тогда всё преодолела,  А потом ещё, и ещё.  И сейчас жива.
Позавчера только курил на  её балконе      
Маму частенько чествуют в том самом министерском здании, где кабинет с океаном.
(Хотя она автомобилистка, жена автомобилиста, жертва автомобиля.)
Даже такое учреждение и то потеснили, уплотнили.  Слили?!
Знакомая, традиционная для страны картинка.
Наши перемены во все времена, прежде всего «большое переселение народов».
Часто на тот свет.
Видите, как получилось. Мне уже не надо смотреть на окна, не надо звонить.
Я просто смотрю на дом.   Перед ним почти нет завесы листвы.  Впереди ещё немало субботников.
Таких домов в Москве три (3).
Они похожи на сталинские высотки с башенками, но без центрального шпиля.
Не замечали (посмотрите – сравните): высотные дома стоят над Москвой, словно горцы в бурках.  Ассоциация такая возникла у меня как-то на площади Восстания, то бишь, на Кудринской. Так её звали от рождения, века с восемнадцатого (18).
Но большевиков имя не устроило.  Они посчитали более правильной вывеску «Площадь Восстания»,  хотя точнее было бы «Восстаний», так как   мятежи – баррикады – бои случались здесь не единожды.
Потом опять что-то произошло, и через два с половиной (2,5) года они,
новые хозяева жизни, переименовали площадь в честь Эжена Потье, автора
текста «Интернационала».  Какое уважение к высокой поэзии!
Но прошло ещё два с половиной (2,5) года, и теперь уже Эжен чем-то не угодил большевикам – интернационалистам.  Таблички с напоминаниям о восстаниях, оказывается рачительно не выбросили (или забыли утилизировать), прибили к стенам заново, как им думалось, навсегда.
А что произошло дальше?  Да вы всё сами видели. И пережили (если пережили).
Так вот, та мысль с Кудринской окончательно, в отличие от меня, переехала   
на наш нынешний западный балкон, и подтверждалась при каждом выходе Университетом, пока его ещё было видно.
Знаете, есть такой островерхий грузинский головной убор – кабалахи.
Помесь, гибрид колпака и банданы.  Башлык («Наголовник» с турецкого).
Многофункциональный.
Он даже был введен в российской армии, в 1862 году, как раз между отменами крепостного права и телесных наказаний.
Так вот.
Высотка – в бурке и в кабалахи.
А наш – тоже в бурке, но в папахе.
Собственно, полуофициально его так и называют – полувысотка.
Ведь и по проекту, говорят, здесь должно было возникнуть высотное жилое здание такое же или очень похожее на собратьев с Котельнической набережной
(точнее, с Яузских ворот) и площади Восстания.
///11
Но, как всем известно,  зодчий предполагает, а сложная гидрогеологическая обстановка располагает.  И разрешила она в данном случае только нижнюю,
пусть и массивную, впечатляющую часть
Действительно, смотришь на старые карты, на  давние фотографии уже вползающего сюда города ; сплошные прудики, ручейки, да и речка район режет.
Она и теперь там, внизу в трубах, прямо под домами.   
Настоящие заливные луга. Лужа – одним словом.
Это вам не место встречи Яузы с Москварекой.
Там всегда спокойно стояла сама Таганская гора.

       От Таганки до Университета.
         
           ТАГАНСКАЯ ГОРА.
                1.
Дана мне на счастье подкова Таганской горы.               
По Яузе вверх поднимись от гранитного устья.               
Ты церковь Никиты отыщешь, облазив дворы.               
Андроника стен не пропустишь, они, словно утро.               
                2.
И там, где захочешь, свой путь поверни ты наверх.
Пройдя всё насквозь, над Москвою – рекой выйдешь снова.
И там Новоспасский стоит монастырь, ты проверь
По карте теперь. Убедился – гора, как подкова.
                3.
А, может быть, это огромная рыба лежит.
Ведь рыбы на суше всегда замирают дугою.
Вокруг народилась другая, ракушечья жизнь.
Она лежит тихо, боясь потревожить наш город.
                4.
И, как полагается, здесь, на спине у кита
Возник целый мир со своими законом и бытом.
Узнай человека с Таганки – задача проста.
Таганская площадь на все страны света открыта.
                5.
К могилам стремятся таганские нити родства.
Таганка моя перестала уже быть мне домом.
Кончается всё, не кончаются только слова,
Которым хорошего, доброго прошлого вдоволь.
Которым хорошего, доброго прошлого вдоволь.               
                8.5.80.

Не сдержался, перепрыгнул. Возвращаюсь, перемещаюсь.
Вид с балкона на дом Совмина.

Нет, я ещё не знаю, что их три (3).
 Двойняшек (или близнецов?) я увижу несколько позже,
когда у меня появится уйма друзей и подружек  в Университете (МГУ) и на «Университете» (станция метро).
Когда, провожая будущую жену, множество раз перейду метромост, пройдусь по всем дворам и всем горам, тогда  временно Ленинским,  теперь снова Воробьёвым.   Когда, наконец, найду хорошую работу как раз в тех краях и отдам ей треть (1/3) жизни.
Знаменитый академический институт.
Знаменитое,  замеченное шумным поэтом здание.
Здесь бы гиперссылку…   Так и сделаю, если успею.
Но главное - сослуживцы.  (Холодное слово.)
Наверное, тысяча (1000) возникших  вдруг знакомых.
(Несколько человек я, правда, знал и до.)
И добрая половина (1/2) «достойна пера».
Да я уже и сам  о тридцати (30), пятидесяти (50), сотне (100) что-то да написал.
Пример?  Да легко!
Братья.  Академические невесть, в каком поколении.
Предок их прославился одной из самых, на мой взгляд, бредовых  в истории науки теорией.  Бредовая, но занимательная, и, даже где-то полезная. Не замечали, так часто бывает.   Другой…
Впрочем, что пересказывать родословную. Они уже и сами академики, или скоро будут. Двойняшки (2) и старший брат.  Чуть старше, чуть выше ростом, чуть спортивнее, чуть симпатичнее.  И жили они, как раз, в одном из тех двух (2) домов.   
(Позже они, конечно, легко сделали из одной (1) той квартиры три (3). Недалеко, и не
намного хуже.)
В одном из тех близнецов (или двойняшек, 2),  на которые я сейчас смотрю со своего нынешнего западного балкона.
Вы не путаетесь, где я сейчас?  Там или здесь?  Я не путаюсь.  Я просто и там,
в прошлом,  и здесь, и вообще в каждой минуте своей жизни,  на всём протяжении моего времени одновременно.  (Память и личность почти одно и то же.)
И вы не путайтесь. Просто будьте со мной, если вам интересно.
Признаюсь: мне говорить с вами, рассказывать, соединять  и восстанавливать очень интересно.
Смотрю на них.  Они южнее, за рекой и очень близко.  Москва вовсе не большой город, поверьте мне.   
Отсюда хорошо видно: нет, не идентичные двойняшки. Просто близнецы.
Башенки по четырнадцать (14) этажей – разные.   
А наш сосед, похож, но всё-таки, чуть старше, чуть выше ростом,  чуть симпатичнее.
Только одну из двух его шестнадцатиэтажных (16) башен я могу увидеть теперь.
Для этого надо пройти сквозь всю квартиру, и выглянуть в окно спальни.
Но по пути столько интересного, что попаду я туда только перед сном.
Впрочем,  зачем мне идти, зачем ждать.  Зачем рассматривать его, вытянув шею  сквозь сумерки. Зачем описывать, «достраивать» по фрагменту.
Я уже снова там.  Передо мною он весь, не заслоняемый даже деревьями.   
Хочу отметить одну очевидную неточность.  И я не хочу считать её мелочью.
Номер свой у него по Фрунзенской набережной, а то, что следует называть фасадом, подъезды центральной высокой части, смотрят в сторону Комсомольского, как раз (1)  на Ленкину школу.  Именно это образовательное учреждение так любит устраивать озеленительные субботники.  В районе немало школ, но из некоторых, несмотря на времена, на субботник не выгонишь даже учителей. А у них за отлынивание всё-таки чуть-чуть да гнобят. Грозят подпорченной характеристикой. Зато у них уже почти разрешены длинные волосы у мальчишек.  Заметят раз (1), два (2).  Не реагируешь – отстанут.  В армии всё равно остригут.  А поступишь – так на военной кафедре. Вот такое зачаточное состояние уважения к личности.
Социопсихология.
Не помню, гопники уже были?  Хиппарей уже били?   Не было, не били, не помню?!
///12
Я, правда, очень плохой пример. Никуда не годный. Меня-то в последней школе бить пытались, раз пятьдесят (50) пытались.  Наверное, на порядок чаще, чем новичку полагается. И не за волосы, конечно.  Да и яркости, самобытности  вполне в меру было.  Реализовывалась, как везде и всегда  «вечная и бесконечная» дедовщина.  Вновь прибывший просто обязан адаптироваться.  Свой устав, как известно, с места на место не таскают.  И со мной механизм сработал.  Правда, с небольшим нюансом. Мне всю жизнь  про это разные люди из тех времён, с разной степенью связности и взаимных симпатий, при встречах напоминают практически одной и той же фразой.  Но я её повторять не буду, скромнее надо быть.
Эвфемизм: некоторых мною недовольных пришлось адаптировать.
Признаюсь:  удовольствия от процесса почти не получал. И сейчас особенно не горжусь. Необходимо пояснить слова «особенно» из последнего предложения и «почти»  из предпоследнего.   Чуть-чуть гордыня всё-таки присутствует.  Как- никак, спортивные победы. Но мой футбол, мой велосипед, лыжи, стайерский бег куда как важнее, памятней.  А та серия драк? Или, точнее многосерийная драка.   
Началось всё  с дежурного психа. Он не сам, его науськали.
               
                12Москвее некуда. Социопсихология.

Вот ведь  Москва-Центр, что не встреча (что не драка), - то знаменитая фамилия.
Предок его (психа), человек, в высшей степени положительный, остался в истории со своим замечательным высказыванием о человеческом предназначении, о необходимости добра.   Он так удачно и точно напутствовал девушкам – медсёстрам.
Впрочем, я никого не идентифицирую, только намекаю.
Парню медработники сначала не понадобились.  Отсиделся недельки две (2) дома со своими синяками. А меня две (2) недели  дружки его тренировали - и по двое (2), по трое (3) исчезали из поля зрения.
Второй (2) раз он, бедняга, вышел с велосипедной цепью.  Мне-то и понадобилось всего лишь нырнуть под неё.  Попал он себе по лицу…   Честное слово, жалею  Сёмку  до сих пор.  Потом ещё, и ещё, по нарастающей.  Цепочка – а звенья разные.
А дальше совсем смешно – родители разные стали появляться.
Ну как не смеяться?  Я-то каждый раз был один (1).
И это все знали.   Друзья, они тогда уже появились.    Большинство аборигенов школы. По штату им положено было враждовать со мной.  Но им нравилось играть со мной в футбол. Они  одалживали мне, то шиповки, то мазь для лыж.
С некоторыми ездили по олимпиадам.  У некоторых (младших) я уже был вожатым.
А кое с кем  мы ходили в кино, в театр, в кафе.
Знали  мама с папой, которых, как и друзей, я убедил не вмешиваться.
И преподаватели, и директриса, и, даже местное отделение милиции.
Похоже, наших воспитателей подобная ситуация даже устраивала.
Ведь уронив чью-то мешающую им неформальную власть, я не спешил её поднимать.   Мне она ни тогда, ни позже, никогда не нужна была.
«Одно из самых разительных отличий авторитарности от доминантности заключается в том, что авторитарная личность угнетает находящихся на более низкой ступени и раболепствует перед вышестоящими, в то время как доминантная личность является лидером для занимающих более низкое положение и борется за более высокое положение».
Получилось интересно: полез в сеть за точной, конкретной, памятной мне формулировкой, и нашлась первой (1) как раз (1) она из статьи «хрестоматии психфака», была у меня (и не один (1) раз) такая серия.
Я никогда не забываю похвастаться тем, что в моей жизни  случился удачный роман с психологией.  Впрочем, как и достаточное количество иных романов.
С моих балконов видны вдалеке некоторые «детали» Ленинградки, где жил я,  высотка на площади Восстания, около которой жили мои одноклассники,
но пора уже окончательно переезжать оттуда сюда.
Осталось только рассказать о завершающем раунде.
Их было трое (3), специально приглашённых из ближайшей ремеслухи.
Для острастки, наверное, они явились в одинаковых бушлатах – телогрейках непонятного цвета.  Один (1) из них сразу встал сзади.
«Слав, у него нож» - крикнул кто-то из зрителей.
Много, много позже один из моих весьма авторитетных товарищей, с показательной кликухой Кобра, не раз говаривал: «Лучший способ получить по морде – достать при Славке нож».   Я, действительно, никогда сам не носил с собой оружия и всю жизнь не любил подонков, пытающихся обеспечить себе нечестное преимущество.
Трибуны (окна школы) были переполнены.  Девчонки сказали мне назавтра, что не успели даже испугаться.  Года через два с половиной (2,5), на Покровке меня окликает приятный парень в кашемировом пальто «цвета детской неожиданности». Именно такие расплодились потом, в девяностых (90), когда их популяция по численности вполне сравнима была с популяцией малиновых пиджаков.  Узнаю сразу.   Но его поведение?  Он мне рад, даже очень рад.
Он, оказывается, меня искал, заходил, но мы уже переехали.   
В тот памятный день, явившись домой, не успев даже умыться, он попался на глаза брату. Старший брат, конечно, поинтересовался – кто это его так.  Серый (его Серёжка зовут) некоторое время по-пацански не выдавал меня, но потом раскололся и всё подробно рассказал.  К его удивлению, брат, известный тишинский,  вовсе не обещал меня сразу убить; заявил, что уже кое-что слышал и отправился к телефону.
И сразу дозвонился до нашего известного.  Был там у нас один противный тип.
Из солидной семьи.  (Хотите посмеяться: его племянник сейчас депутат Думы.)
Потом семья не сумела уберечь  его от тюрьмы, и там его убили.
Он меня не жаловал, но в данном случае ответил вполне определённо.   
Выслушав все претензии, он не без гордости заявил:
«Да, знаю его.  А что ты хочешь, это ведь наш парень».      
Он, конечно, не собирался расставлять по местам две (2) веками известные московские слободы.   Не имел в виду, что Башиловка, круче, чем Грузины, а ресторан «Яр» ярче Тишинского рынка.  Хотя таких мест, как Башиловка мало, и она точно достойна подробного рассказа. Поверьте, я почти объективен,  я очень давно, всю жизнь уже там не живу.   Да, и самой Башиловки уже нет.  Но менталитет (будем современными в терминологии), «характер места» не так-то легко и быстро меняется, не исчезает столетиями.  Особенно если  он ярок и активно проявлен.  А он разный в разных районах нашего маленького мегаполиса.   И люди, соответственно, разные. И узнаю я частенько кто откуда. А тамошних всегда безошибочно.  Вот и жил там всего пять (5) лет (правда, в «формирующий» период), а считаю себя парнем с Ленинградки.      
Так вот, он, паханчик, точно был уверен, что ямские ребята заведомо круче трусоватых центровых с Тверских – Ямских.

Продолжение следует. 13МН...