96. Пожарная безопасность

                - 1 -

       Жила-была на Руси одна деревня. Чембротино называлась.
    И жил в этой деревне один человек. Так-то он ничего! Хороший человек, но уж
    больно дотошный. Елизаров фамилия.
       До всего ему было дело. У кого-то забор покосился, другой бы прошел мимо.
    Ну стоит криво и стоит! Никому не мешает. Нет ведь!
    Обязательно хозяину в окно стукнет, вызовет на разговор. Начнет издалека.
    Поговорит о том, о сём: о международном положении, об астрофизике, о
    неурожае.
       А в конце - бац в лоб! И про забор.
    И неприятно это выходило, и неловко, особенно хозяину. Стоят оба, с ноги на
    ногу переминаются, того и гляди вцепятся друг другу в вихры рыжие, по двору
    покатятся.

       Да еще как назло был этот Елизаров инспектором по пожарной безопасности.
    В то время, когда он работал в районной пожарной инспекции он до того надоел
    со своей щепетильностью. что посылали его все, как можно подальше.
       А подальше - это куда? Правильно, в самую дальнюю деревню их Дальне-
    константиновского района, в Чембротино.
      
       Деревня была до того захудалая, что состояло в ней всего восемь дворов,
    а старшим был Виноватов Ефим Федорович, крайняя слева хата. А поселился
    покамест Елизаров на другом конце у старухи одной, шамкающей губами, худой,
    безразличной ко всему и почти невидящей. Он в одной половине избы жил, она
    в другой.
       Вот к этому Виноватому новоиспеченный инспектор и стучался насчет забора.
    Не лень ведь было восемь дворов пройти и про забор заговорить?
       А что еще делать? Скучно!
    Петухи горластые с утра как запоют, так что мертвые встанут. Телевизоров не
    было, одно радио да петухи. Скучно, одним словом.

       А стоял тут между делом домик лесника, на довольно-таки приличном расстоя-
    нии стоял, минут тридцать ходьбы.
       Там один старичок жил, Леший фамилия. Сам такой замшелый, неопрятный,
    с бородой длинной и фамилия эта очень красиво к нему подходила. Один жил,
    без бабы.

       Пройдет Елизаров по деревне раз, другой. Еще раз на забор Виноватова
    глянет. Руки сожмет, но второй раз не подойдет, говорил уже давеча.
       А между третьей и четвертой хатой место было такое в виде поляны. Общаг!
    Собирались здесь жители, выпивали по праздникам. Радио как раз проведено
    сюда, новости слушали, музыку.
       Деревня хоть и дикая, но бойкая. А то сядут на лавку, бабы в основном.
    семечки шелустят и обсуждают всех. А тут новый кавалер объявился. Конечно,
    его! Начнут снизу. С сапог, со штанов, потом до рубахи дойдут, а там уж и
    про лицо вспомнят.
       А у Елизарова,к как на грех оно было не совсем красивое. Рябое. Волосы
    рыжие, с боков уши торчат. конечно. Откуда же им еще торчать? Глаза блеклые,
    брови полу выщепленные, губа нижняя отвисшая, нос приплюснутый.
       О чем тут говорить?
    Правда, усы! Усы выделялись, торчали вниз, спускаясь как у Тараса Бульбы.
    В общем, не очень подобающее зрелище, но уж никуда не денешься - таким
    родился.

       Для Елизарова все бабы были одинаковые, одним мутным пятном и он на них
    внимания никогда не обращал. Вроде как и нет их.
       Больше же другого занимал его пожарный щит, расположенный чуть сзади тех
    женщин, что сидели и лузгали семечки. Он подошел поближе.
    Пожарный щит был доукомплектован, что больше его и радовало. Ничего ему в
    жизни не было так любо, как доукомплектованность пожарного щита.
       Лопата, бугор, два ведра - одно кульком, другое обычное, топор и еще      
    что-то. Но прежде всего его заинтересовала табличка с инструкцией, которая
    описывала действия горевших во время пожара.
       Текст был стандартный, но как старому вояке, читающему устав, Елизарову
    он казался лебединой песней, хрестоматийной высокой художественной литера-
    турой. Он мог перечитывать инструкцию бесконечно и закатывать от удовольствия
    глаза к небу, к звездам.
       Внизу красовалась последняя запись:
    "Ответственный за пожарную безопасность - Леший В.К."
       Ну Леший и Лещий, и бог с ним!
    Но захотелось ему встретиться с этим Лешим, познакомиться.
    Он обратился к рядом сидящей бабе огромного роста. что даже тень от нее была
    длиннее Елизарова. Та хотела и без него встать и высыпать на землю полный
    подол шелухи, потому что семечки у нее кончились.

       Был праздничный день. Воскресенье. Поэтому никто не работал. Радио пело:
       - Мой дельтоплан, мой дельтоплан!
    Он было хотел обратиться к ней, считая ее старшей. Но тут будто блоха из-под
    кошки выпорхнула молодая бабенка с косыми глазами, но шустрая, маленькая и
    веселая. Звали ее Нина Пупок. Фамилия такая.
       Она была столь разговорчивая, быстрая и подвижная, что казалось подключи
    к ней электростанцию - будет работать как миленькая. Говорила она больше
    того, что хотела произнести. На Руси и такие бывают.
       Она подскочила к Елизарову и бережно взяв его за руку, облекла его на
    вечное молчание. Но Игорь был не таков,взял себя в руки, свои уже и спросил:
       - А где мне найти этого вашего Лешего?
    Улыбка быстро сползла с губ Нинки, в один момент этот рыжий толстолобый
    мужлан стал ей неинтересен.
       - Да вон! - показала она на бугор, торчащий бычьим глазом над разевающим
    ртом вечернего заката, навевающего пустоту медленно подползающей ночи.
       Пустынна одинокая ночь!
       - Вон его лежбище!

       Подниматься в гору было тяжело, не очень приятно, но Елизаров , вспоминая
    о долге, шел.
       "Обратно спускаться, наверное, будет легче" - подумал он.
    И тут бабы запели вдогонку, читая его мысли:
       - Ой кто-то с горочки спустился...
    Об этом он подумает позже. А пока он шел наверх, вспоминая о долге и еще
    почему-то о море.

       Родился он у моря. Всю жизнь мечтал о дальних странах, но судьба распре-
    делилась иначе и бросила его на бухгалтерские курсы. Он их закончил и успешно
    работал в небольшой конторе мебельной фабрики.
       Женился бы он, прожил и умер в кругу своих потомков. Но судьбе захотелось
    опять над ним поиздеваться. Однажды он проходил мимо горящего дома и спас
    маленького мальчика. И он стал пожарником.
       Но эта его бухгалтерская дотошность в нем осталась.

       Леший встретил его неприветливо со сдвинутыми бровями, тяжелым взглядом
    и дыханием, издавая звук существа с того света.
       - Кого там ещё?
    Он кутался в звериную шкуру овцы, напоминающую остатки неандертальского
    мамонта, ругался и злобно ворчал.
       Дотошный Елизаров нисколько не удивился этому "сладостному" приему, он
    привык из-за специфики своей профессии, что его так встречают. Но в знак
    уважения к хозяину спросил:
       - Чья шкура?
       - А я знаю? - ответил Леший - От прабабушки осталась.
       - Тогда пардон! - попроще обратился к нему Игорь - Вы, извиняюсь,
    являетесь ответственным за пожарную безопасность деревни?
       Он покопался в записях черной гламурной книжецы, напоминающей дневник
    девицы ПЕтербургского пансионата.
       - У меня вот тут записано. Э-э-э... Деревни Чембротино?
       - Да-а! Я! - поежился В.К. - Виктор Константинович.
       - Так-с! - произнес инспектор как будто имел дело с графом Бордовским
    из Оренбкрга.
       Хотя перед ним стояло существо мезозойской эры в шкурах  того же периода.
    Каменного топора только не хватало.
       - Не морочьте мне голову! Выпить что ли хотите?
       - Извиняюсь! Я не пью. Я инспектор пожарной безопасности.
       - А-а! - потеряв к нему интерес повернулся к нему спиной Леший, трогая
    закопченную стенку печи.

       Он до сих пор не мог согреться. Душой, телом. После смерти жены.
    А тут еще этот инспектор!
       Елизаров не унимался:
       - Топоры, вёдра, лопата ваши?
       - Ах, вы об этом...
    Леший опять повернулся к нему лицом:
       - А топоры? А вёдра? А душа?
    Потом успокоился.
       - Ну, мои! Вам =то что?
       -  К-а-а-к? - растягивая слова не унимался Елизаров - А если пожар?
    А тут бежать два километра!
       - Да пошли вы... в поле!
    Игорь Акинфеевич привык, что его всегда куда-то посылали. Поэтому вышел.

       Ветер выл нещадно. Одежда на нем была хлипкая и он также мерз как тот
    Леший. Но в душе он был прирожденным моряком, представлял себя боцманом,
    капитаном корабля, державшим штурвал в рутине нещадной преисподние волн.
       Поэтому он шел, шел и шел.
    Благо под горку идти было легче.

       В деревне он не унялся. Вначале вернулся в хибару своей престарелой бабки.
    Та бросила ему поесть хлеба и налила щей холодных, вчерашних. Он рад был и
    этому. Попил горячий чай, согрелся. И только одна мысль не давала покоя:
       "А если пожар? А ответственный там, в двух километрах?"
    Ворочился, ворочился. Встал и опять пошел на площадь. На общаг!
       На большом дубу висел оцинкованный таз и он огромным половником несколько
    раз ударил в него. Многие спали, но встали и пошли, даже те кто еще не
    ложился. Всполошились все, даже Виноватов приковылял из своей дальней
    избушки.
       - Что такое? Что случилось?
       - Вы тут спите! - обратился неугомонный Елизаров - А если пожар?
    А отвечает Леший!
       - Да ну его, к лешему! - ответила зевающая гренадерша.
    Только Нина Пупок встрепенулась, понимая великую боль и ответственность
    Елизарова. Что-то бабье, давнее всколыхнулось в ней.
       Муж от нее ушел как-то с любовницей да и сгинул в степях Казахстана.
    Вспомнилось, качнулось в груди.

       - Кажется, я понимаю всё! - произнесла она.
       - Вот!
       - А хотите я буду ответственной за пожарную безопасность? - потом
    посмотрела и добавила - Вместе с вами?
       - Вот! - еще раз повторил Елизаров.
    Потом большим черным фломастером он зачеркнул фамилию Лешего и вписал две
    новые: Елизаров и Пупок.
       Они успокоились, угомонились. Нина лежала у него в объятьях и тихо сопела.

                - 2 -

       Наутро деревня сгорела.
    То ли короткое замыкание, то ли молния ударила.
       Нет! Они, конечно, пытались обливать дома водой, но ветер был такой силы,
    что мгновенно пожар охватил все восемь хат, плотно прижатых друг к другу.
    Среди спасшихся были все жители деревни Чембротино, включая Елизарова.
    Даже старушку его беззубую вытащили.
       Их спасла инструкция. Они все бросились после неудачных попыток спасения
    добра в поле, а там огородами, огородами и к Лешему. Игоря поливали с четырех
    сторон ведрами воды, а он всё только повторял:
       - К Лешему! У Лешему!

       Что с ним произошло после мало бы кто знал, если бы не всезнающая Нина
    Пупок. Говорила, что живет он теперь у нее в городе. Квартира от матери
    осталась. Второго ребенка ждут. Игорь жив и здоров, работает по своей первой
    специальности бухгалтером на цементном заводе.
       Путает иногда дебет с кредитом, вздрагивает при слове "пожар", а так
    в основном всё хорошо!

       А нынче вспомнил эту историю, лет через 20-ть. Дедушкой стал уже, совсем
    старый. Улыбнулся.
       По телевизору Путина показали. Про Камилу Харрис говорили. Та всё смеется!
       - Раз смеется? Значит у нее всё хорошо!
               
       Так и у Елизарова теперь все хорошо. Главное - он перестал быть дотошным.

                2024 г.
                Сентябрь