Ирка-катастрофа, или как я собиралась на органный

             - Ирка, а не навестить ли нам родину? – спросила я по телефону у подруги-одноклассницы, живущей в Белоруссии.

     Я сейчас проживаю в очень средней полосе Центральной России, а именно, в Смоленске. И после летней суеты сует со всеми детьми-внуками, беспрерывно снующими по дому и участку, мне до крайности захотелось переменить местоположение. Благо, есть такая возможность в месте, где мне посчастливилось родиться, в нежаркой и нехолодной Прибалтике – в Калининграде. А сентябрь везде считается бархатным сезоном.

     - А почему бы и нет, – сказала Ирка, не задумываясь, и мы синхронно купили электронные билеты на один поезд и в одно купе, я из России, она из Белоруссии.
 
     Я предвкушала доверительный вечер под стук колёс за задушевным разговором, но испытывала неясные сомнения, потому что подружку можно окрестить «Ирка-катастрофа». В её жизнь, с виду размеренную и очень состоявшуюся, постоянно врываются различные катаклизмы, наваливающиеся на неё с завидной регулярностью. В прошлый раз, когда  я ей сообщила, что еду в Калининград, и просила подойти к поезду повидаться, прождала всё время, отведённое для стоянки. Наконец увидела не её, а стремительно подбегающего мужа, который скороговоркой сказал, что она тоже едет, и надо помочь ей перенести вещи из самого дальнего вагона. Без трёх-четырёх громоздких чемоданов она передвигаться наотрез отказывается, резонно считая, что при себе надо иметь всё! Даже на пляж пришла с двумя паспортами, тремя телефонами (разные симки), тапками, шляпой и даже с зонтиком от солнца:
     - А вдруг мне кто-нибудь откуда-нибудь позвонит, или ещё что-нибудь...   
     Купаться не решилась, стерегла сумку, чтобы не украли ценное содержимое.

     Вот и на этот раз едва успела вскочить, а скорее, вскарабкаться в вагон. Конечно, в день отъезда случилось глобальное ЧП – сломалась морозилка со всеми запасами ягод и овощей, заготовленных непосильным трудом её супруга. Муж на работе, и он так расстроится, если всё пропадёт. На вызов явились сразу два мастера, всё разворотили, неполадку устранили. Но пришлось убирать огромное озеро воды, причудливо растекшееся по всей квартире.

     В поезде Ирка-катастрофа мрачно предрекала трудности, подстерегающие её в законсервированной на год небольшой квартирке:
     – Конечно, я приеду домой, а там – воды нет, ни горячей, ни холодной, ни попить, ни помыться, духота невообразимая, ведь все окна выходят на юг. Да ещё заставят делать вынужденную поверку счётчиков и всякие другие неприятные дела, припасённые специально для меня.

     И трудности не заставили себя ждать. Наверное, это и есть содержание и смысл её жизни – смело и обречённо преодолевать всё, что исправно сыплется на её совсем неширокие плечи. Я могу посмеяться над этим, потому что она сама любит и умеет с большим смаком поиронизировать над собой.

     В планах у меня было оздоровление всего организма в волнах целебного моря и небольшая культурная программа в виде посещения органного концерта в Кафедральном соборе – благоговею перед мощью органа.

     В первый же день утром, немного отдохнув после изнурительных ночных побудок с четырьмя таможнями, впорхнула в электричку и через полчаса оказалась на золотых песках приморского курорта.

     Подружку ждала на пляже, как условились. Но Ирка-катастрофа не была бы самой собой, если бы умудрилась прибыть вовремя. Я, примерно зная расписание электричек, каждую из них ходила встречать на набережную. Ирка превзошла все ожидания, она не просто опоздала, но не явилась вовсе. Что-то подсказало мне, что дальше надеяться бессмысленно, и я погрузилась в вожделенные воды Балтики.

     Удивительное дело, но вода в суровом малосолёном море оказалось на редкость терпимая. Тёплой она бывает только в середине июля, да и то на несколько дней. Почти всегда наличествует лёгкий шторм или крепкая зыбь. Но осень решила баловать до конца, и послала на все дни полный штиль.

     Люди на пляже в основном делятся на две категории: на тех, кто любит плескаться, и на тех, кто любит плавать. Первые восхищаются вторыми, а вторые недолюбливают первых. Те, кто вырывается из «лягушатника» на свободу морской шири, образуют своеобразное глубоководное братство. Встречаясь глазами, улыбаются друг другу с плохо скрываемым превосходством над остальными «береговыми мазутами». И гордо возвращаются на берег с видом обессилевшего пловца-рекордсмена.

     Конечно, после неоднократного купания, визит в органный зал пришлось перенести на завтра. Попутно узнаю, что моя Ирка весь день весело проводила время то в ЖЭКе, то у электриков, то у водопроводчиков. В полном бессилии глубоким вечером она получила, наконец, возможность впасть в оцепенение в собственной ванне, полной чистой воды.

    Договорились с ней увидеться завтра. Завтра, день второй, случился выходным, и решено было делать заплыв в городке, менее известном туристам, и потому менее загромождённом телами и вещами отдыхающих. 

     Жду свою бедолагу в условленном месте, звонок:
– Представляешь, внезапно приехала тётушка в гости из загородного дома. Неудобно её бросать, давно не виделись. Давай встретимся завтра? Я земная женщина, это ты русалка, без воды, как без воздуха.

     Море ещё теплее, ещё желаннее и притягательнее. Кажется, накупалась всласть до лёгких мурашек и зуда в конечностях, но, выходя на мелководье, окунаешься снова и снова, не в силах расстаться с шелковистой гладью воды. Переливаешь её из руки в руку, разрезаешь ладонью перед собой, радуешься игрой с редкими у нас и безвредными медузами, обязательно три раза полощешь горло морской водой, чтобы всю зиму не болеть простудами. Но выходить надо, сил нет, и планы на органный зал сами собой перекочёвывают на завтра.

     День третий, воскресенье, 27 градусов, а даже в Сочи – 26!
– Слушай, жара такая, я дома пережду. К тому же, мне нечего надеть на ноги. Босоножки забыла, но взяла почему-то чёрные кроссовки и туфли на каблуке. И небольшое одеяло – не помню, было оно здесь или нет… Ты заезжай ко мне после моря, посидим всласть, перемоем начисто всем косточки.

     Конечно, я согласна, а мне надо ехать на море, плавать, плавать, плавать.
Измождённая отдыхом, бреду к подруге, благо она живет недалеко от пригородного вокзала. У неё морские разносолы в баночках и охлаждённая сёмга в мультиварке. Сейчас вкушу обожаемой рыбки, стоит только открыть лакомство. Ирка торжественно орудует консервным ножом, поднимается крышка, и по кухне разносится отвратительный запах тухлой рыбы, к тому же почти разложившейся.

– Странно, я всегда покупаю в этом киоске, и обычно она божественна.
– Ирка, по-моему, здесь пахнет ещё чем-то тошнотворным. Очень знакомый запах, но не разберу какой.
– Ой, сёмга горит!!!

     Но есть хочется отчаянно, мы обрезаем обуглившуюся подошву рыбы, и пытаемся насладиться тем, что осталось от былого великолепия. Иду домой, лелея надежду, что на следующий день успею на вечерний концерт.

     Четвёртый день. Экскурсия на Янтарное побережье. Моя проблемная девушка к автобусу не пришла. Боюсь даже звонить – опасаюсь узнать, какие безумные силы на этот раз помешали получить удовольствие от познавательной поездки. Звонит сама:
– Извини, так зуб разболелся, что мне ни до чего. Выпила обезболивающее, если не поможет, пойду в поликлинику.

     А я гуляю по янтарному пляжу с мельчайшим жёлто-голубым песком, и окунаюсь в серо-голубое зеркало безупречной воды, до самой макушки  наполненная чистым восторгом невесомости и умиротворения. Но темнеет, надо возвращаться, и мечта о концерте опять перемещается на завтра.

     День пятый, последний перед отъездом. Я, конечно, на море, Ирка, конечно, не на море. Но я и не в органном зале. Опять вечер, бруснично-золотой закат, лёгкое сожаление о несостоявшемся, но и расслабленная удовлетворённость всей поездкой и каждым её днём.

     Провожать меня подруга не пришла, сославшись на очередные грандиозные неприятности. Но всё это меня уже не касается, остаётся лишь твёрдая уверенность, что в следующий приезд я обязательно всю культурную программу воплощу, вот, клянусь! Тогда уж, органный зал – мой! А с Иркой мы увидимся ещё не один раз вопреки всем обстоятельствам.