Есть такая профессия...

 Когда осенью 2022 года объявили частичную мобилизацию в связи с проведением СВО Андрею Петровичу Кочегину было уже 45 лет. Находился он в тот момент по делам в Волгограде. Как только узнал о мобилизации сразу же вылетел в Курган, явился в военкомат, где получил повестку, в которой было предписано прибыть через неделю в пункт сбора с вещами. Андрей попрощался с родными и отправился на пункт сбора. Но там, забрав первую повестку, выдали другую с явкой опять через неделю. Так продолжалось месяц, а в последний сбор всем явившимся выдали военные билеты, сказав что Курганская область поставленный план по мобилизации выполнила, и распустили по домам.

Андрею стало как-то не по себе – целый месяц собирался, прощался и вот на тебе! И он принимает решение идти на СВО добровольцем. Мужик сказал – мужик сделал. Узнав, что спецназ «Ахмат»  набирает добровольцев, созвонился с мэрией города Грозный, купил билет и поехал туда. Боевую подготовку прошёл в пригороде города Гудермес на базе Российского Университета Спецназ (РУС). Потом грузовым бортом ИЛ-76 бойцов отправили в Таганрог, там разделили на две группы и Андрей Кочегин очутился в Донецке.

Сам Андрей рассказывает:
– Через четыре дня нас экипировали: бронежилет, каска, автомат. И отправили в населённый пункт Еленовку. На боевые задания я с группой ходил под Марьинку, а точнее по посадкам мы пробивались к звероферме. Тем, кто там был, она известна как «зверинец».

22 декабря 2022 года вышли на позицию, назовем её «112». Позиция самая ближняя к противнику. Их опорник был на расстоянии 120 метров. Ну и, понятно, самая опасная. В каждой группе всегда были раненые – «трёсотые», и а кому не повезёт и погибшие – «двухсотые».

А мы до этого недели за две мы на этой позиции потеряли нашего бойца убитым, а 17 декабря на другой позиции – будем называть её «111» – потеряли наших троих ребят убитыми и двоих ранеными.

Так вот, в часа два ночи подошли на позицию «112» и поменяли другую группу. Хоть и была глубокая ночь, но спать было некогда, нужно было углубить так называемый блиндаж. Он представлял из себя длинную узкую траншею, сверху заваленную мусором. Все наши позиции – это были отбитые у противника опорники. Грунт выкладывали на сторону окопа, обращённую к противнику, делая подобие бруствера. Так в работе прошла вся ночь.

В восемь часов утра прилетели первые два ВОГ (выстрел осколочного гранатомёта), затем начал работать по нам миномёт. Нам ещё повезло, что калибр был не большой. Соответственно над нами постоянно висит вражеский дрон – корректировщик огня. Хорошо, что ночью мы часть мусора перенесли в сторону и сделали ложный блиндаж. Потом выкатывается на позицию танк и тоже начинает работать по нам. Наверное, это было самое неприятное из огневого воздействия. Снаряды рвались рядом, но по нам почему-то ни разу не попали. Мы даже подумали, что противник был пьян.  И так весь день, который не забыть нипочём.  Даже сейчас, по прошествии полутора лет, вспоминаю, и мне не по себе. Когда установилась тишина, я спросил, сколько времени – вроде как, рано заканчивать. Было 16:15. И тут началось…

 По данным разведки, нас атаковало подразделение поляков, около 40 человек. Нас было девять.  Надо сказать, что перед переходом на позицию мы каждый дополнительно взяли по триста патронов и паре гранат. Обычно – 8 магазинов забитые и 800 патронов на человека.

Когда начался стрелковый бой, минут через тридцать я пропустил первую гранату – взорвалась прямо возле ноги.  Вначале подумал, что оторвало ногу, отполз в блиндаж.  Минуты через две очухался и начал забивать магазины для автомата. У нас уже были «трёхсотые», затем укропы начали скидывать гранаты с дрона. Первая в блиндаж не попала, а вторая влетела прямо в небольшое отверстие в крыше. Взорвалась граната на уровне лица, чуть дальше вытянутой руки. Повезло, что я вовремя поднял руку и, возможно поэтому, спас правый глаз – осколки пришлись в плечо, локоть, щёку – зуб сразу выбило, ещё в рёбра. Но основную массу осколков всё-таки принял бронежилет. Я удивился потом, в госпитале после рентгена, как два осколка нашли стык между нагрудной бронеплитой и боковой.  Ну и, конечно, каска помогла.

 В общем, к концу боя оставалось у нас всего лишь полтора магазина патронов, а из девяти человек – восемь были ранены…
Если бы противник про это знал, то дожал бы нас и уничтожил, но он, понеся большие потери, откатился. Уже когда начало смеркаться, пробились наши, поднесли БК (боекомплект), подошла смена. Мы стали выходить на эвакуацию. Только выхожу из окопа, и прилетает мина! Мне, то ли осколком, то ли вывороченной землей, прилетает в правое колено, я сразу упал. Укропы выпустили ещё четыре мины. Били прицельно по мне, так как мины взрывались метрах в двух-трёх. Тут выскочил один из наших бойцов и за руку стянул меня в окоп…

В итоге семь человек наших раненых смогли сами уйти на эвакуацию, а часа в два ночи подошла ещё одна наша группа и помогла мне выйти на 111-й пост, там я пролежал сутки. И только в ночь с 23-го декабря на 24-ое пришли ребята, чтобы вынести ранее погибших и заодно помочь мне выйти.

 Выходить надо было, чтобы понимали, шесть километров по разбитой посадке, где всё в кашу, по колено в грязи и в полной темноте. В полевой госпиталь Еленовки я добрался только к 8-ми часам утра. Там перевязали, накололи лекарствами, положили поспать. В 16-00 выехали в госпиталь Ростова-на-Дону. Там пробыл четыре дня.  Рентген сделали, да не правильно. Потом отправили медицинским эшелоном по госпиталям лечится.

Первого января я прибыл в госпиталь Моздока, там посмотрели, сделали рентген как нужно и вынесли вердикт – колену нужна операция, так как наколенник сломан со смещением, все суставы и связки порваны. Это уж я своими словами, без медицинских терминов объясняю. В общем, такую операцию они сделать не могут, это только центральные госпитали делают.

 Через знакомых договорился, что меня примут в один из центральных госпиталей. Четырнадцатого января из этого госпиталя меня выписали, я приехал в часть, написал заявление на отпуск по ранению и вылетел в Москву. Там приняли сделали операцию, и вот теперь я хожу с тросточкой, но зато нога на месте…


Андрей рассказывает о боях спокойно и скромно, без пафоса. О своих наградах не говорит, хотя знаю, что за тот бой он был награждён медалью «За отвагу». Говорит, как человек сугубо гражданский. Собственно, он и был гражданским, пока не началась война с бандеровцами, с коротким названием СВО. Закончил в 1999 году  КГСХА имени Т.С.Мальцева по специальности «агроном-эколог» ( родился-то он в селе Лесниково, где сельхозакадемия расположена). Пошёл воевать рядовым, уже на фронте присвоили звание сержанта…

 Кстати, его отец – Пётр Павлович Кочегин тоже закончил агрофак сельхозинститута, только в советское время. Но он был офицером запаса. Тогда в институте была военная кафедра и все специалисты получали воинское звание «лейтенант» и военную специальность – командир мотострелкового взвода. Вот и ответьте на простой вопрос, в чьих интересах было закрыть военные кафедры? Кто был заинтересован в том, чтобы наши резервисты не проходили военную подготовку?
 
Коли заговорили об отце, скажу и про деда Андрея – Павла Захаровича Кочегина, лётчика-истребителя, командира эскадрильи, героя Великой Отечественной войны. После войны он работал учителем, потом стал журналистом, краеведом, писателем. Написал несколько книг о Великой Отечественной. Основал в городе Куртамыше краеведческий музей имени Н.Д. Томина. Много лет был его директором. В селе Шмаково его именем названа библиотека. А самое главное, он воспитал детей и внуков. Воспитал как надо. Потому и продолжается династия защитников Родины. «Есть такая профессия – Родину защищать», – как сказано в легендарном фильме «Офицеры».

А сын Андрея ¬Кочегина, героя СВО, правнук Павла Захаровича Кочегина, героя Великой Отечественной – Пётр, учится в Военно-космической академии имени А.Ф.Можайского, перешёл на третий курс. Учится хорошо. Участвовал в Параде Победы на Красной площади 9 мая 2024 года и даже награждён медалью.
И пока продолжаются такие династии, Победа всегда будет за нами!