Глава 52. Степновск. Январь 2003 года. Дочка

     От встреч с Вороновым и от разговоров с ним по телефону Катя всячески уклонялась: гордыня и оскорблённое самолюбие превысили все ранее обуревавшие её чувства. Характер был ещё тот…

     Да и забота о дочери вышла на первое место и заслонила всё остальное, ставшее мелким и малозначимым. Единственный раз она позвонила Воронову в конце января 2003 года.
- Здравствуй, Воронов, - сухо поприветствовала она его.
- Надеюсь, ты в курсе, что у тебя дочь родилась?
- Привет, Катюша! О чём ты вообще? Я безмерно этому рад. Звонил неоднократно, но ты трубку не брала. А приехать – сама понимаешь: служба не позволяет пока. Вот дадут отпуск, тогда приеду, - растерялся от такого напора Воронов. Катя называла его по фамилии только когда сердилась.
- И не называй меня Катюшей, - раздражённо перебила его любимая, - знаешь ведь, что не люблю я это военно-артиллерийское прозвище! Раз ты признаёшь, что это твоя дочь, то постарайся приехать в ближайшие дни. Нужно установить отцовство и выписать дочке свидетельство о рождении. Заведующая ЗАГСом моя приятельница и всё сделаем без очереди и быстро, так, что твоя любимая служба не пострадает!
- Хорошо Катя, я отпрошусь на половину дня в пятницу, а приеду в четверг после работы, - сдался Воронов, понимая, что регистрация ребёнка в ЗАГСе обязательна и не терпит проволочки.

     Касаев, выслушав просьбу следователя и его мотивацию, только пожал плечами и возражать не стал.
- Ну, раз такое дело, можешь взять отгул на один день. Поздравим тебя после возвращения. Рапорт напиши на всякий случай. Пусть у меня лежит. Мало ли кому понадобишься, - ткнул он пальцем в потолок, намекая на высокое начальство.

     В восемь часов вечера в четверг 31 января Воронов въезжал в Степновск. Редкие фонари тускло освещали пустынные улицы. Снега было мало и город казался уныло-серым. Всё было до боли знакомо и навевало грустные мысли. Накануне он созвонился со своим другом - бывшим заместителем Андреем Головнёвым и теперь ехал к нему домой. Квартиру тот получил в старом фонде в пятиэтажке недалеко от центрального рынка. Этот район Воронов знал хорошо, поэтому нашёл дом сразу.

     Приятель радостно обнял гостя.
- Раздевайся, Саня, иди в душ, ополоснись с дороги и за стол! Ужин стынет, - взъерошил он в улыбке свои рыжеватые прокуренные усы.
    За ужином друзья поговорили о том, о сём. Головнёв рассказал последние новости Степновска. Поговорили и о политике. Выпили за встречу любимого Вороновым армянского трёхзвёздочного. От второй рюмки он отказался.
- Мне достаточно, Андрей. Завтра с Катей и дочкой общаться, в ЗАГС идти. Нехорошо, если новоиспечённый папаша будет благоухать коньячным выхлопом!
    Спать он лег рано. Устал с дороги. Перед сном позвонил Кате. Договорились, что подъедет к ней домой в девять утра.

     Назавтра она встретила его отстранённо и показано равнодушно, от поцелуя уклонилась.
- Иди, посмотри на дочку. Я только что её покормила. Спит теперь. Через полчаса нянечка придёт и поедем.

    Воронов осторожно прошёл в спальню. Детская кроватка стояла в углу комнаты. Форточка была открыта. Ребёнок спал, причмокивая во сне пухлыми розовыми губками. Щёчки её румянились. Из-под тонкой кружевной шапочки выбивались тёмные курчавые волосики.
- Да, вся в маму, - улыбнулся растерянно Воронов, так до конца и не осознав значение и важность момента. Хотелось взять дочку на руки. Может тогда он почувствует всю полноту причастности к появлению этой хрупкой, маленькой девочки, почувствует себя отцом?
- Расскажи хоть, как ты в Сибири жила. Как лечение? Помогло? – нарушая неловкое молчание осторожно спросил он.
- Всё хорошо. Сам видишь: потолстела, сама грудью кормлю. О твоих подвигах знаю. В Ставрополь не зови. Не хочу, чтобы называли чьей-то, пусть даже геройской женой. Я человек самодостаточный и у меня свои планы на жизнь, свой бизнес. Да и отца я не оставлю одного, - расставила махом Катя все точки над «и».

     Их разговор прервал приход нянечки, у которой были вторые ключи от квартиры.
     Через десять минут они были в ЗАГСе. Катина приятельница, кареглазая болтливая толстушка заранее всё подготовила: взяла паспорта родителей и через несколько минут подала готовые бланки и книгу регистрации актов установления отцовства и регистрации рождения.
- Поздравляю, дорогие родители! Здоровья всем и счастья! – пожала она руку Воронову и поцеловала в щёку Катю.

     Новоиспечённый папаша откупорил припасённую бутылку шампанского. Выпили по фужеру. Ксерокопии документов заведующая ЗАГСом вручила Воронову. Оригиналы забрала Катя.
     - Извини, домой не приглашаю. Нянечка будет у меня до конца дня, - опять сухо отстранилась Катя, когда Александр попытался её поцеловать.
- Ладно, прости меня Катя, если чем обидел. Твоё мнение мне дорого и важно. Если так решила, может оно и к лучшему. А профессию я поменять не смогу. Видимо с нею у нас в отличие от тебя любовь на всю жизнь. Поговорим ещё, надеюсь, когда в отпуск пойду, - хмуро проронил Воронов на прощанье и рванул с места, когда дверь «Волги» захлопнулась.

    С Андреем Головнёвым он попрощался ещё утром и поэтому, не заезжая в прокуратуру, сразу направил автомашину на выезд из города.
    Всю дорогу до Ставрополя в мыслях крутились воспоминания о встрече. В груди щемило и так хотелось порой развернуть автомашину и вернуться назад…

    Он знал свою влюбчивую натуру. Влюблялся во многих женщин и не один раз расставался с ними. Но с Катей всё было так сложно и болезненно, что хотелось кричать, или разбить стекло автомашины кулаком, чтобы болью физической перебить боль душевную.
- И вообще, что такое любовь? - размышлял он.
- Крик и боль души? Благоухающая и острая приправа к естественной потребности людей размножаться и продолжать свой род? Вот принято говорить «любовь с первого взгляда». Неточное выражение. Влюблённость, страсть – да. А любовь по внешним признакам, к телу, к образу – поверхностна до тех пор, пока не узнаешь душу, внутренний мир второй половины, её мысли, мечты, привязанности, симпатии и антипатии, характер наконец…
 
     Приехав домой и припарковав свою «Волгу» у подъезда, (а он недавно получил от прокуратуры края однокомнатную квартиру в Промышленном районе Ставрополя недалеко от 4-й Горбольницы), Воронов сходил в ближайший гастроном, купил бутылку коньяка и нехитрой закуски. Впереди было два выходных. На службу он идти не собирался, надеясь, что ничего экстраординарного не произойдёт и дежурный следователь справится без него. Можно было попробовать заглушить боль и тоску спиртным…

     Что сейчас творилось на душе у Екатерины он не мог знать. А она, проводив нянечку, наконец дала волю слезам…
      Катя любила Воронова, но не хотела понимать никаких доводов, считая его перевод в Ставрополь и отъезд из Степновска предательством. А предательства она не могла простить!