Слово пацана

Сегодня очень модно создавать фильмы, в которых демонстрируется насилие, жестокость или как теперь принято говорить – беспредел… Многие люди спрашивают меня, смотрел ли я телесериал «Слово пацана» и я им честно отвечаю: нет, не видел ни одной серии и даже желания посмотреть этот фильм у меня не возникало…
От чего так? Видимо от того, что на таких пацанов я насмотрелся в своем детстве и юности. И познал, что такое эти пацаны, на собственной шкуре…
Мое раннее детство прошло в Камышине. Есть такой город в двухстах километрах севернее Волгограда… Город, как город, райцентр, на берегу Волги, которая в том месте имела ширину около 11 км. В ясные дни был виден поселок на противоположном берегу – Николаевка. Теперь, говорят, это уже город… Николаевск…
Поскольку отец мой был военным, то и жили мы в ДОСах.. (домах офицерского состава). В первый класс я пошел в среднюю школу №4… Красивое здание из красного кирпича… До революции в нём размещалось реальное училище.
 Однажды, к нам в гости, издалека, приехал мой дед Андрей, папин отец… Во время войны он служил офицером в Красной Армии,  артиллеристом, имел боевые награды и был несколько раз ранен… Однако, ему и всем нам, очень повезло – он прошел всю войну с июня 41-го по май 45-го и остался жив.
Когда он приехал к нам в гости, а это было летом, в разгар школьных каникул, то как-то случайно мы оказались возле школы, в которой я учился. Предложил деду в нее зайти. Он – согласился. И, взяв меня за руку, стремительно пошел в сторону моего класса…  Открывает дверь и показывая в сторону, где стояла моя парта, говорит, «ВОТ МОЁ МЕСТО»… Я опешил. И спрашиваю у деда, откуда он знает, что это моё место?. Тут он сообразил, что мы не поняли друг-друга и уточнил: во время войны на ЭТОМ МЕСТЕ стояла койка, на которой он лежал, здесь был военный госпиталь, и именно здесь врачи приводили его в порядок после тяжелого ранения. Осколочное ранение дед получил в бою, защищая Сталинград. Ах, вот, оно что? И тогда я сказал деду, что на этом месте теперь стоит моя парта… Дед тоже был удивлён такому совпадению… Погладил меня по голове и пожелал успехов в учебе. А потом на прощание подарил свою медаль «За оборону Сталинграда» (это уже когда я стал взрослым, то понял, насколько эта награда была моему деду дорога… На фронте, обладатели такой награды, считались ГЕРОЯМИ. Так как Сталинградская битва вошла в мировую историю, как одна из самых страшных, жестоких и кровавых.
Но вернемся к школе… Когда я учился во втором классе, то к нам – мелюзге – ученикам начальных классов - после уроков начали приставать какие-то хулиганы, живущие в этом микрорайоне. Они трясли нас, схватив за плечи так сильно, что было слышно, как звенят в карманах монетки. Вот эти монетки, а как правило это были две-три копейки, в лучшем случае – пятачок – которые у учеников начальных классов оставались после посещения школьного буфета, где на большой перемене можно было купить пончик с повидлом и чай и были их целью. Найденные деньги хулиганы забирали себе, а с теми мальчишками, кто не хотел добровольно расставаться с мелочью, расправлялись просто – били кулаком по лицу, ставили подножки, валили на землю и засыпали глаза песком, пока жертвы чистили свои глаза от песка, шпана «чистила» их карманы.
Тех, кто платил дань этим бандитам, отпускали «с миром», к упрямым неплательщикам применяли силу. Я был в числе тех, кто не платил и не собирался платить деньги этим хулиганам… Таких мальчишек было немного, поэтому, с нами хулиганам было справиться достаточно легко.
Вскоре моя мама обратила внимание на то, что у меня то карманы оказывались рваными, то воротник на сорочке был оторван, а иногда я приходил домой без пуговиц - нараспашку. Да еще и с шишками и ушибами. Мама попросила отца выяснить, что тут происходить и разобраться. Папа выкроил время и пришел как-то в школу к окончанию уроков. Увидев хулиганов, он в обиду нас не дал, и о чем-то строго поговорил с малолетними грабителями… И те, вроде бы пообещали ему, что именно меня грабить больше не будут… Однако, как это водится, слов своих эти пацаны не сдержали. И нападения, грабежи и драки продолжились, возможно с еще большей жестокостью… Именно тогда, я понял, что такие малолетние подонки в будущем могут стать не просто негодяями, садистами, но и теми, кого мы в сердцах иногда называем фашистами…
Но, вскоре нашей семье выделили двухкомнатную квартиру (а до этого мы вчетвером жили в небольшой служебной однокомнатной квартире на Набережной), да еще и в новом доме (ДОСе) на Гороховской… И мы переехали в другой микрорайон и меня перевели в другую школу - в двенадцатую…  Четвертая школа вместе со своими хулиганами осталась на берегу Волги, а я попал в школу, которая находилась рядом с городским рынком. На переменках можно было туда сгонять и за пять копеек купить небольшую и сладкую дыню «колхозницу» (сорт такой). А уроки мужества в этой школе проводил не какой-нибудь (как это сегодня принято) бывший уголовник-вагнеровец,  а настоящий Герой Советского Союза, знаменитый летчик-истребитель Алексей Маресьев.
Конечно, и в этом микрорайоне были свои хулиганы, были и драки, случались и грабежи. Но местные ребята все-таки были намного порядочнее (если такая оценка будет уместной для определения хулиганов)… они не ложились за твоей спиной  на землю (как это было в четвертой школе), чтобы тебя можно было опрокинуть одним толчком в грудь, и не ввязывались в драку «десять против одного»… В этом районе соблюдался какой-то кодекс чести. Если драться, то «один на один» и до первой крови, соблюдался и принцип «лежачего не бьют»…
Хоть мне и было тогда 9-10 лет, но я, как и многие мои сверстники, занимался спортом – летом плавал, зимой бегал на лыжах и каждый день независимо от времени года висел на турнике. К слову сказать, спортом занимались почти все мальчишки в ДОСах  – подтягивались, таскали гири и гантели, занимались на турнике, брусьях (рядом был военный спортивный городок), бегали и прыгали… и в случае опасности могли постоять за себя. Поэтому в наш двор шпана не заходила… а если чужаки и совершали набеги, то получали серьезный отпор…
А еще в этом районе у каждого, уважающего себя, мальчишки был небольшой самодельный пистолет – который местные называли «поджигом» или «самопалом». Принцип его действия был невероятно простым. Медную трубку загибали с одного конца, молотком плющили, напильником делали в трубке надпил – небольшую щель, затем трубку с помощью проволоки и изоленты крепили к деревянному пистолету, а потом трубку с помощью шомпола набивали порохом, загоняли туда свинцовую пулю (которые сами же и отливали, добывая свинец из старых аккумуляторов), потом закрывали трубку пыжом. Возле надпила (щели) крепили пару спичек. Чирк! - коробком по спичечным головкам! Вспышка, спички загорались, огонь поджигал порох в трубке, происходил выстрел. В зависимости от диаметра и длины трубки, пуля могла лететь на расстояние в 5-10 (и больше) метров, сохраняя «убойную силу»… Старую книжку такие пули (или дробинки) пробивали легко. Но мальчишки тренировались, стреляя по стволам деревьев (вешали на них самодельные мишени). Правда, иногда случались и настоящие дуэли… Наши «поджиги» с виду были похожи на средневековые пистолеты, какие можно было увидеть в исторических фильмах. Я не помню, чтобы кто-то кому-то наносил какие-либо увечья, но руки, плечи и ноги иногда ребята дырявили такими пульками до крови (как тогда говорили – «до кости»)…
В 1971 году отец поступил на учебу в военную академию и наша семья переехала в Москву… Первый год мы жили в спальном районе – между станциями метро «Водный стадион» и «Речной вокзал»… В школу , куда меня определили с моим младшим братом, я ходил с удовольствием и радостью. Еще бы не радоваться! Здесь я впервые в жизни увидел многоцветные шариковые авторучки и фломастеры, в каждом классе стояли или телевизоры или кинопроекторы, которые иногда включали для учеников, когда необходимо было показать детям какие-то дополнительные кино-материалы.
Мальчишки в школе носили школьную форму (в Камышине ее отродясь не было). Были грамотными, умными, начитанными… Но…, как это иногда случается, к новичку (коим был я) относились насторожено, соблюдая дистанцию. А однажды один мальчик – местный мажор и «авторитет», решил показать мне, кто в этом классе главный… После уроков меня позвали на разборки, на школьную хоккейную коробочку, где, не долго думая, пятиклассники-одноклассники решили меня отлупить. Конечно, всем скопом. Видимо, у них так было принято – «вдесятером на одного»? Но они не знали того, что у меня в портфеле лежат ДВА заряженных поджига, которые я привез из Камышина… И когда мальчишки уже были готовы кинуться на меня с кулаками, я достал из портфеля свой «поджиг» заряженный дробью, а из кармана - спичечный коробок, приготовившись к отражению атаки. Мальчишки-москвичи никогда в своей жизни не видели ничего такого, что было у меня в руках и, остановившись, остолбенели. Что это у тебя? Я предложил одному из них достать из своего портфеля учебник и положить его на землю. Когда книга оказалась в двух метрах от меня, я чиркнул коробком, БАХ! – раздался выстрел, учебник разлетелся в пух и прах… Немая сцена… Нападающие со страхом и опаской начали изучать то, что осталось от учебника. Но тут их «главарь» скомандовал своим «боевым товарищам»: «Что вы стоите? Бейте его!» и тогда я достал второй свой «поджиг»  со словами – «Гады! Считаю до трех и открываю огонь на поражение! Один…».
Мое сердце билось бешено и, казалось, что вот-вот и оно выпрыгнет из груди. Но в этот момент окружавшие меня одноклассники бросились в рассыпную… через несколько секунд,  подхватив портфель под мышку, я шел в сторону дома, в котором наша семья снимала квартиру. Но после этого случая никто больше ко мне не приставал, скорее наоборот, появились желающие – дружить, а кое-кто даже угощал меня настоящей жевательной резинкой «Ригли»…)
Дом, в котором мы жили на Флотской, был кооперативным. Председатель домового комитета однажды пришел к нам в квартиру и выяснил, что живем мы здесь БЕЗ ПРОПИСКИ… После этого он начал приходить к нам часто – почти каждый день по вечерам, как к себе домой и пугать моих родителей тем, что он сдаст нашу семью милиции, что людей (в этот момент работающих где-то на Крайнем Севере, и которым мои родители заплатили арендную плату сразу за год вперед) – владельцев этой квартиры накажут по всей строгости советского закона, а нас выселят на улицу. Потом этот нехороший дядька увидел у меня медаль «За оборону Сталинграда», которая висела на прикроватном коврике (подарок деда)… И  тон его нападок и угроз сменился на милость, он разрешил нам пожить год (а потом в академии папе обещали выделить служебную квартиру). На том и порешили… Вот только медаль деда куда-то пропала. Отец сказал мне, что он ее спрятал подальше от чужих глаз… И только спустя годы папа признался, что эту медаль он отдал тому управдому, который то и на фронте никогда не был. Но 9 мая 1972 года он нацепил на лацкан своего пиджака медаль моего деда и ходил с гордо поднятой головой по микрорайону, рассказывая всем о своих «боевых заслугах и подвигах» (так мне потом рассказала моя мама)… Я-то этого не знал, от меня сей факт скрыли… Как потом говорил папа, оправдывая свой поступок, мол, он сделал это ради нашей семьи, ради нас - детей…
После того, как нам выделили служебную «однушку» на Яузском б-ре, мы еще три года прожили в Москве…Мы переехали в центр Москвы. У меня появился друг Виктор Ш., с которым мы жили в одном доме,и ходили в один класс, а еще мы занимались плаванием (ездили в бассейн на «Семеновскую», зимой играли в хоккей на Чистых прудах и бегали на лыжах там, где это было возможно. Однажды, став участниками и победителями на каких-то городских соревнованиях (лыжные гонки на 5 км), про нас сказали в передаче «Утренняя зорька». Каждый год мы успешно сдавали нормативы различных ступеней комплекса ГТО, и за это по праву рядом с комсомольскими значками носили «золотые» значки всесоюзного спортивного общества…
Драки в этой школе тоже были. Обычно это происходило так. После уроков в школьный двор приходили местные хулиганы – ребята, которые после окончания восьми классов уходили, как тогда говорили «в ПТУ»… Т.е. после получения аттестата об окончании восьми классов, в девятый класс их просто не переводили, а выдав аттестаты, выпроваживали «в люди». Возможно, кто-то и поступал в какое-нибудь ПТУ, но только не эти наши «герои», живущие в соседних домах. Они отращивали длинные волосы, одевали брюки клёш, приходили в школу, которая отказалась от них, сидели на крыльце, курили, плевались и задирали всех, кто им не нравился… Однажды очередь дошла и до меня, хулиган по прозвищу Киса (Воробьев), будучи старше меня на два года, решил меня отмутузить… просто так… от нечего делать. Но сделать это ему не удалось, драться я умел, к тому же и обладал какой-никакой, но силой, поэтому предложив сразиться по-честному – «один на один», я легко отлупил его… Потом  Киса со своим дружком Федуловым или просто  Федулом (одноклассником Сюткина, кстати) еще не раз и не два пытались расправиться со мной после окончания занятий в школе… Но ничего у них так и не вышло. Я был физически развитым, крепким, сильным и быстрым… Поэтому, дрался с ними и один на один и сразу с двумя, но одолеть меня эти хулиганы так и не смогли… а вскоре они пропали с горизонта – то ли в армию их забрали, то ли за решетку их посадили…
А после того, как мой отец закончил учебу в академии, то его отправили служить в одну из воинских частей, расположенную в лесу, в Горьковской (ныне Нижегородской) области… Военный городок и воинские части,  являлись ядром Мулинского гарнизона и входили в Московский военный округ.
Мулино – это пуп Земли! Так это место называли все, кто по воле судьбы или согласно приказу министра обороны СССР, оказывался там. На самом деле это было место, которое в Советском Союзе называли 101-ым километром… Вроде бы и столица рядом, но добраться до нее было, ой как, непросто. Мулинские мальчишки - выпускники средней школы сразу после школы поступали, как правило в какое-нибудь военное училище – типа Коломенского артиллерийского, либо, совершив какое-нибудь правонарушение и, получив «по заслугам», отправлялись отбывать наказание в какую-нибудь зону…, очень редко - просто в армию…
В школе, а она в те годы там была одна – пятьдесят девятая - учились разные ребята. Половина была из семей военных, живших в военном городке в ДОСах, вторая половина – дети со всех окрестных деревень, некоторых из которых в школу привозили на автобусе, кто-то добирался до своего дома пешком или на велосипедах. ДОСовские ребята были не очень дружными, чего нельзя было сказать про деревенских: те стояли друг за друга горой… Они держались обособленно, играли в свои игры, и если дрались, то только всей кучей против одного…
С первых дней пребывания в Мулино я стал замечать за собой слежку. Местные пацаны (деревенские) следили за мной вечерами, пытаясь выяснить, в каком доме я живу, хожу ли я в Дом офицеров в кино, на какой сеанс (вечерние сеансы были в 19 и 21 час), один или с кем-нибудь… Я не придавал особого значения этому, хотя и был всегда «на стрёме», т.е. внимательно изучал окружающую обстановку, особенно поздними вечерами, когда пересекал темные (не освещенные) участки дороги, по которой ходил, изучая окрестности…
Из своего небольшого жизненного опыта я понимал, что рано или поздно эта «разведка» закончится чем-то более серьезным… Так, вскоре, оно и произошло…  Возвращаясь домой из Дома офицеров после просмотра вечернего кинофильма, я заметил приближающихся ко мне пацанов. Их было человек пять-шесть. Поравнявшись со мной, они кинулись с кулаками и криками на меня, пытаясь ударить, если не рукой, то хотя бы ногой. Я отбивался как мог. Но вскоре пришлось отбежать от этой своры на освещенный участок улицы… И встав в стойку, я звал своих обидчиков выйти из темноты и вступить в честный бой – «один на один». Но из темноты я видел лишь огоньки от сигарет, перешептывание, а вскоре наступала тишина и хулиганы растворялись в ночи.  Потом я слышал, как они садились на свои велосипеды и с криками и свистом уезжали прочь.
На следующий день в школе я пытался выявить своих обидчиков, но как не пытался никого узнать не смог…  Мои одноклассники – Зыбкин и Краснов, откровенные дебилы, у которых ничего кроме «двоек» в дневниках не было, которые во время контрольных работ сдавали чистые тетрадки, частенько подходили ко мне и задавали один и тот же вопрос, нравится ли мне жить в Мулино? На что я им отвечал, что Мулино – это пуп Земли! Они ржали, курили, сплевывали себе под ноги и подводили итог разговору словами «ну-ну»… Я понимал, что они являются идейными вдохновителями ночных нападений, но среди нападавших на меня пацанов, я их не видел.
Между тем, стычки с деревенскими пацанами продолжались два-три месяца – весь сентябрь, октябрь и ноябрь. До тех дней, пока не выпал снег…
Кое-кого из нападавших на меня по вечерам, мальчишек, я все-таки успевал запомнить. И на следующий день в школе, заходя в туалет или «за угол», где обычно курили  деревенские пацаны, и сразу без лишних разговоров бил им морды. Они пытались  оказывать сопротивление, бросались на меня втроем-вчетвером, но то ли удача всегда мне сопутствовала, то ли были они недостаточно физически крепкими (что странно, для деревенских), но получали  они от меня по полной. А вечером все повторялось, как только я заходил на неосвещенный участок дороги, так сразу меня окружали пацаны, которые бросались на меня с одним единственным желанием, показать (доказать) мне, кто здесь настоящий хозяин…
Я часто задавал вопрос ДОСовским мальчишкам, моим одноклассникам ровесникам и тем, кто был на год постарше, почему они не могут объединиться в группу, которая смогла бы давать достойный отпор этим хулиганам, на что мне ребята отвечали одно и тоже – «ты же видишь, сколько их, это же целая банда! Нам с ними не справиться». И каждый из них делился своим личным опытом общения с деревенскими ребятами. Выходило, что каждого из них  деревенские ловили и избивали… Получалось, что для деревенских пацанов такие драки были их единственным развлечением…
Тем не менее я не сдавался. По вечерам давал отпор, а когда в силу численного перевеса, мне приходилось отступать, то меня никто не преследовал. Хулиганы знали, что я не убегаю домой, а лишь отхожу на площадку, где было освещение и куда звал своих обидчиков для продолжения боя. Напрасно… Деревенские пацаны были смелыми только в темноте и только тогда, когда обладали численным превосходством.
Но потом ближе к Новому году деревенские от меня отстали. Видимо, им надоело по вечерам избивать меня, а на следующий день получать в ответ свою долю «люлей» … А вскоре мне удалось организовать небольшую группу из четырех-пяти мальчишек, которые создали команду, которая по первому зову могла собраться в любом месте и дать отпор любым хулиганам…, которых я всегда за их жестокое отношение к окружающему их миру, всегда называл фашистами…
После окончания школы мои одноклассники разъехались кто куда, ДОСовские мальчишки в основном поступили в военные училища, девочки в гуманитарные ВУЗы, кто-то в медучилище или торговый техникум, я поступил в мореходку. А Зыбкина и Краснова из школы выпустили со справками. Аттестаты об окончании 10-ти классов директор школы - Шепелев Ким Степанович (фронтовик, разведчик, кавалер боевых орденов) – даже под натиском работников РайОНО («Ким Степанович, Вы портите нам все учебные показатели!») этим придуркам так и не выдал…
Потом мне рассказывали ребята, что некоторые деревенские пацаны вскоре оказались за решеткой… кто-то погиб в пьяной драке, кто-то замерз на улице, напившись до чертиков, не сумев дойти до дома. Жизнь их была полна «романтики» - украл, выпил, в тюрьму… И на тот свет они поуходили рано… На поминках  добрых слов в их адрес люди произносили совсем немного… в основном сетовали на то, что жизнь у них была трудной  и сложной и еще винили директора школы, который не всем выдавал аттестаты, лишив тем самым этих пацанов перспектив… Мол, вот если бы были у них аттестаты, то и жизнь у них могла сложиться как то иначе… А так, Б-г – дал, Б-г и взял…