Фортели сержантов учебки

Новоиспечённые молодые командиры учебных частей, как правило, сержант в должности заместителя командира взвода или командира отделения, это особая прослойка младшего начальственного состава, раскрывающая нелёгкую подоплёку армейской жизни во всей красе.

Не описать, сколько трудов прилагали сержанты к обучению неотёсанных юнцов простейшим правилам существования в закрытом мужском коллективе, поэтому буду вспоминать только достойные внимания фортели, выкидываемые сержантами в процессе обучения.

С началом моей службы первыми непосредственными командирами были замкомвзвод Пиваваренок Арис и командир отделения Бояркин Артур. С комода и начну...


Пятнадцать счастливых пятнадцати минутах

В нашей роте поначалу практиковалось такое: молодой комод Бояркин, когда стоял в наряде дежурным по роте, выкидывал такой фортель. За пятнадцать минут до всеобщего подъёма, звонко цокая набойками по граниту, он подходил к взлётке среди спального помещения и громогласно оповещал: «Ро-ота!» Личный состав спящей семнадцатой роты натуживался, вострил уши, по казарме переносился скрип кроватных пружин и шуршание матрасов, на которых сжимались тела солдат, готовых к прыжкам с коек. Все ждали завершающего слова команды дежурного на подъём, но тот специально тянул паузу секунд десять и договаривал: «...До подъема пятнадцать минут!»

По казарме изнова носились шорохи матрасов, и с ними шипел расслабляющий выдох. На первое впечатление это была отличная задумка, потому что каждый понимал, что понежиться можно ещё долгие пятнадцать минут. То есть целую для молодого организма вечность.

Бояркин на том не успокаивался. Рота проваливалась в дрёму, через малое время доносилось повторное цоканье набоек, дежурный выходил на взлётку и снова привлекал: «Ро-ота!..» Рота снова набиралась воздуха, готовая к окончательной побудке, но хитрый дежурный повторно тянул паузу и добавлял: «...До подъема десять минут!»

К первым «пятнадцати минутам» можно бы отнестись с юмором, дальнейшие «десять» и «пять минут» нервировали многих. Зато ко всеобщему горну в 6:00 семнадцатая рота находилась в боевом тонусе, сновидений не было ни в одном глазу, можно сказать, и выстраивалась перед казармой для утренней пробежки самой первой.

Об утреннем горне

К месту о горне. В нашу роту попал служить паренёк по имени Нургазы Сыдыгалиев, сыгравший главную роль в экранизации одноимённой повести Чингиза Айтматова «Белый пароход». Неведомо как, но Бояркин прознал, что Нургазы владеет горном. Наверное, кто-то вспомнил, что в фильме мальчишка умело обращался с трубой.

Для использования навыков Бояркин откопал старый настоящий армейский горн. За минуту до побудки начал поднимать горниста и после ненавистной команды «рота, подъём!» заставлял парня дудеть в полное горло на весь верхний этаж семнадцатой роты. А просыпалась наверно вся наша трёхэтажная казарма. «Разрази меня гром, если эта ваша штука не прочищает мозги лучше, чем виски!» – мог бы высказаться не убиваемый ковбой Билли Кинг из «...капуцинов», окажись он на таком представлении...

Так продолжалось несколько раз, пока бойцовский пыл «комода» не поумерили поболее служивые «замки». После этого Бояркин будил личный состав по всем правилам устава внутренней службы, ровно вовремя и за один раз.


О форме номер раз

Остались в памяти такие ночи, когда курсанты терпели издёвки и от других сержантов. Выразительный казах Серик Байтенов мог среди ночи сорвать голосовые связки: «Рота, падъём, ёкарный бабай! Становись, форма одежды номер раз: кальсоны и противогаз!» Выстроив воинство, правда, без противогазов, отпевал: «Что столпились тут? И не спится вам? А я поспал бы!» Засим хитро щурился и скрывался впотьмах казармы. Как стойкие оловяшки мы тщетно смотрели вслед. Сержанты нас жалели: «Отбой же, ложитесь, идиоты!» – а Байтенова погоняли вдогонку тем же «бабаём», только не мистическим «ёкарным», но более правдиво приложенным матерным сквернословием! Хотя, если начальник не ругается матом, экий казус даёт повод задуматься о его соответствии занимаемой должности!


Как расформировали роту

С призывом весны 1987 года случилась такая история. С прежнего набора остался в роте боец по имени Конопля Игорь. Как водилось, присвоили ему младшего сержанта и поставили командиром отделения. Получив бразды правления в руки, а в отсутствие замкомвзвода каждый комод вместо замка, молодой командир стал править дисциплину в подразделении всеми доступными методами.

Месячного курса молодого бойца хватило вкусить всех прелестей армейской действительности, но уже к присяге молодыми солдатами было выставлено сержантскому составу условие служить не по понятиям, а строго по уставу.

Зае... Задолбать бойца в уставном порядке можно даже жёстче, чем иными методами воспитания. Сержанты преподнесли молодому и под эгидой ненавистной горбачёвской перестройки уже более дерзкому поколению такую службу во всей красе. Да так, что наступили последствия...

Никакого рукоприкладства не было, конечно, зато пару примеров чрезмерного применения устава вспомню:

Летом в Самарканде стоит такая жара, что и не каждый гражданский человек выдерживает. В самое пекло вместо положенного двухчасового отдыха в стенах казармы роту могли выгонять на плац для отработки приёмов строевой подготовки. От солнца мозг просто сохнет, а приходилось ещё неподвижно стоя носок тянуть да с песней наворачивать круги по плацу. А это ещё такое развлечение...

На вечерней поверке проворачивался другой фортель. Не приведи случай, чтобы кто-нибудь чихнул и скрипнул сапогом в строю, отзывом на свою фамилию тихо крикнул «я!», расслабился, встал в стойку «вольно» – для сержанта это явный повод блеснуть властями. Перекличка начиналась заново и могла длиться бесконечно долго до скончания всех сил. Были дни, отбивались далеко за полночь.

Часто было, рота отбилась, дежурному не понравилось, что долго и шумно укладывалась – подъём, выстраивание на взлётке в форме одежды №4, дотошный осмотр внешнего вида, и вновь отбой. И так до тех пор, пока искорка в глазах дежурного по роте не загасала совсем. Неделя-две подобных наук, и любая рота взвоет от такой жизни.

Осень, выпуск, поступление новобранцев осенников. Не успели закончить курс молодого бойца, из Москвы летит указиловка о расформировании роты. Оказалось, некто из весеннего призыва, распределённый в полк связи Главного штаба Сухопутных войск СССР, размещённый в городе Барыбино, нашептал кому-то громовержцу в чинах, будто условия службы в самаркандской учебной роте более чем витиеваты. Такие звери в сержантском составе роты, мол, что служба в подразделении принималась пыткой.

В роте разгорелся сыр-бор, сержантский состав на плаху, для последующих разборок заперли на неделю в кабинете. До дисбатов и даже до гауптвахты никого не довели, но многих выкинули дослуживать свой срок на полигоне. Командование роты перевели на другие должности, а рота из семнадцатой переформировалась во вторую.