Восток запад. Г. К. Честертон и книга Иова

                конспект лекций Е.А.Авдеенко

На православном Востоке сложилось ясное понимание общего смысла книги Иова. При чтении канона во время Великого поста вспоминаются внутренний символический смысл страдания Иова. По тексту канона становится совершенно очевидным, что Иов образ царя милостивого в багряницу одетого и от дьявола невинно пострадавшего. Апостол Яков прямо сопоставляет страдания Иова и страдания Спасителя: «Мы ублажаем тех, которые терпели, а о терпении Иова слышали, и кончину Господа видели, ибо Господь многомилостив и сострадателен». Таким образом, на востоке смысл книги понимают как целостный, хотя для понимания она чрезвычайно трудна. Иначе дело обстоит на Западе. Гилберт Кийт Честертон. Он обладает острым умом и может вникнуть в любой материал, даже довольно далёкий и странный, ибо миссионер по призванию. Однако его рассуждения о книге Иова такое невероятное заблуждение, которое разделяют и некоторые иные богословы.

Новый Завет был новостью, которая потрясла мироздание и все основания человеческой жизни, ибо человек изменился. Однако Бог Ветхого и Нового Завета один, а полагать то, что в Ветхом Завете главное Закон – несправедливо. Новый Завет следует после Ветхого,  в котором, однако, новозаветное – древнее. Первоевангелие о семени жены прозвучало сразу после грехопадения в том смысле, что – Он, Христос, поразит голову змея. В чём была основа веры ветхозаветных праведников хорошо видно по первому житию патриарха Авраама. Вера сама по себе есть большое испытание, самым суровым из которых в жизни Авраама стал Завет рассечённых жертв. (Быт. 15) Он указывал на Голгофу. Этот Завет предшествует Завету обрезания, который был без жертв и указывал на будущий Закон. В Аврааме свершилась вера всеобъемлющая и многогранная. При выходе из своей земли он вступает на путь большого риска, но его вера не даёт ему усомниться в правильности выбранного пути. Авраам не орудие Бога, как утверждает западный критик. Авраам дерзновенный собеседник с Богом в истории с Содомом и сотрудник дала божественного спасения. По молитвам Авраама был спасён язычник царь Авимелех, поэтому Авраам, как указывающий на Спасителя, первым был назван пророком. Говоря о Законе, Христос всегда говорил о Законе и пророках в неразрывной связи. Таким образом, значение пророков аналогично значению предания. И пророки и предание раскрывают нам подлинный смысл Священного Писания. Главное в Ветхом Завете НЕ Закон, а – Новый Завет, который содержится в нём как пророчество. И жизнь Ветхозаветных праведников направляется пока ещё не сбывшимся новозаветным содержанием, когда из неведомого будущего устраивается настоящее. В христианской церкви полнота, смысл и завершение истории открывается верующим в таинстве Евхаристии, т.е. эсхатологическое содержание таинств это то же представление и освящение настоящего из будущего, которое дано всякому верующему в Бога. От праведника древности требовалось жить осознанием жизни будущего века, которая придёт с Мессией, также как и сейчас от христиан – жизнью, которая есть Царство Небесное. Если повреждается евхаристическая жизнь, мы можем потерять ориентацию во всемирном времени как ожидание и жизни будущего века. Если нет Евхаристии, то теряется общий стержень ветхозаветных книг, а именно - понимание того, что верой ветхозаветные праведники простирались к неведомому будущему, и они как-то знали то, о чём не было достоверных сведений. Опознание настоящего из будущего возможно только в Духе Святом, который тот же и в Ветхом, и в Новом Завете. В древности Святой Дух говорил через пророков. Но когда в иудаизме исполнение пророчеств было отвергнуто, то был отвергнут не только Миссия, но и сам Дух Святой, говоривший через пророков. Как следствие – исказилось восприятие мирового времени и ощущение самой истории. Т.е. иудаизм ныне не есть богопочитание истинное отчасти, в том смысле, что у иудеев и христиан один и тот же Бог. Возник так называемый линейный иудейский историзм, для которого будущее это реальность, которая ещё только должна наступить. Итак, когда мы перестаём слышать призыв из будущего Царства, когда повреждается евхаристическая жизнь, тогда размыкается ветхозаветное и новозаветное и становится возможным убеждение, что в Ветхом Завете человек только орудие Воли Божьей.

Это предисловие. Оно касается западного понимания, вернее – непонимания духовных связей и духа Ветхого и Нового заветов. Выразителем этого непонимания как раз и является Г.К.Честертон. Он начинает рассуждать с того, что в Ветхом Завете человек только орудие Воли Божьей. «Это не дети Божьи, а рабы типа восточных джинов, служивших Алладину… Пред ясностью Божьих целей намерения всех прочих тупы и автоматичны, словно у животных… Человек Ветхого Завета похож на Бога не больше, чем какой-либо подручный инструмент или бездушное орудие», говорит Честертон. Тут надо вспомнить с каким гневом Иов доказывал Вилдаду, что Бог не таков, чтобы человек был червь. Однако христианский Восток больше ценил и ценит именно человека и тщательно в нём разглядывает Образ Божий, так же, как он может созидать образы, в которых дышит Дух. Восток понял книгу Иова. А что говорит запад по Честертону?.. Он говорит, что Ветхий завет просто ликует о ничтожестве человека как орудия Божьего, который использует и ломает его. Но для чего ломает? Это философская загадка. И вопросы Иова Богу, и речь Господа к Иову, это всё полемика скепсиса и с одной, и с другой стороны, особенно с Божьей, в Его глубоко символической речи, по мнению Честертона. Что это значит?... А то, что его духовно-интеллектуальная и языковая среда не позволила ему проникнуть и понять глубоко символический язык книги.
Когда мы читаем речи Господа к Иову, мы видим в них пророческое содержание, ибо видим, что ответил Господь Иову, только в очень сложной форме и таинственных словах, потому, что РЯДОМ СТОЯЛ САТАНА И СЛУШАЛ, И ОН НЕ ДОЛЖЕН БЫЛ ПОНЯТЬ - О ЧЁМ РЕЧЬ. А Иов должен был и понял. А британский писатель также не услышал и не понял пророческой речи Господа. По его мнению речи Господа философские, и Он не решает загадки, а ставит их перед Иовом. Загадки Божьи утешают больше, чем ответы человеческие, и именно в этом религиозное содержание книги, по мнению Честертона. Здесь можно спросить британца – а что, эта книга начинается разве не как религиозная, а как какая-то сказка? Но о том, как Бог спорит с дьяволом о человеке, у образованного европейца нет утверждения ни религиозного, ни философского характера. Для него это, наверное, просто миф, как и сам дьявол. Итак, религиозное в книге то, что Иов утешился, но непонятно как. Далее, по мнению Честертона, Бог бранит обе стороны спора и просто сшибает их. Бог вынуждает Иова увидеть мир как… дурацкий и, чтоб удивить человека, Он становится богохульником и даже безбожником, показывая зачем-то каких-то непонятных животных, как каких-то чудовищ. Творец дивится тому, что Он сотворил, по мнению Честертона. Вместо того чтобы объяснить мир, Бог утверждает, что мир намного нелепее, чем думал Иов. Урок этой книги в том, пишет Честертон, что человека может утешить лишь парадокс. Вот такова феерия выводов Честертона. Нет. Свет с Востока не достиг дальнего запада.  Итак, по мысли статья Честертона совсем не оригинальна. Она повторяет убеждения западной науки, которая подходит к книгам Откровения так же, как к любым иным памятникам истории религии. А историки религии помещают книгу Иова в один раздел с книгой Екклесиаст, в которой Бог не являлся и не отвечал человеку. Это объединение и размещение этих книг в одном разделе стал свидетельством потрясения, к которому привела несостоятельность западной доктрины воздаяния. По их мнению, в обеих книгах излагается необъяснимость Божьих деяний.