Больше ничего

   Ветер, шалопай и бездельник, на уроке чистописания желал только гав ловить, да проказничать, ну, а в этот раз притомился глядеть даже в окошко, на не замаранный ничьими письменами лист неба, и поставил на нём кляксу облака. Густо, смачно, так что забрызгал всё вокруг.


   Небо, что доселе дремало мирно, вздрогнуло, вздохнуло и принялось приводить себя в порядок.
Перво-наперво включило оно воду, - по сухому-то ничего не оттереть. На землю, само собой, тут же закапало, под ногами прохожих захлюпало, у проезжих - зачавкало. От колёс фонтаны мути на стороны, от шагов - капли слякоти самим себе под колено, подолы в грязи.

  У дворовых собак бока сосульками, пузо холодное, глаза несчастные. Коты - те похитрее, - кто куда, но повыше: лежат, щурятся  брезгливо, мягкие лапки под себя, кончиком уха в такт каплям - супротив, шуршат хрящиком, мышам на зависть, людям в наставление.

   А небу-то и дела нет, - все ему ровно посторонние, не ровня. Неудовольствий прочих не касается, знай, наряжается, в зеркала луж глядится, собою рядится.

   На вымытую шейку надевает без счёту многие нити струй воды с продетыми на них аквамариновыми бусинами. Есть побольше, есть и помельче, но любая без изъяна, одна к одной. А что кроме небу надобно? - Чистая шея с чистой совестью, а больше и ничего.