Псевдо

Рассказ
Жанр: Научная фантастика, антиутопия, альтернативная история
Аннотация:
На протяжении многих эр мы ведем отчаянную борьбу за выживание. Наш враг не дремлет, он мудр, коварен и беспощаден. Его имя скрыто, его лик неизвестен, его поступки непредсказуемы, но всегда продуманы до мелочей.
Я был в числе тех, кто когда-то согласился с решением Высшего Совета и переступил красную линию, у которой следовало бы остановиться и смириться с судьбой. Запустив цепную реакцию, ужасающий масштаб которой никто не мог и предположить, мы вторглись в божественную сферу и нарушили цикл развития. Но, возможно, это тоже часть грандиозного плана?
(Тип повествования намеренно смешанный: от первого и третьего лица попеременно).

 



Я плохо помню, как это произошло впервые. Почему-то изгладился из памяти именно первый раз, когда я создал свою квантовую копию и наделил ее отдельной жизнью внутри искусственного мира — последнего из сохраненных. Зато в память врезалась шестнадцатая «искра». Парень оказался отъявленным негодяем. Как, почему он таким получился — никто не знает. Искры — это отдельные личности, сущности в сотворенном пространстве, обладающие не только собственным поведением и состоянием, но и частичкой нашего духа. Когда всё это только начиналось, никто и предположить не мог, что некоторые из них возжелают погубить своих создателей.

Именно тогда я впервые познакомился с чувством вины. То ли меня заставили его испытать, то ли так оно и должно было случиться — копия-то моя! — тем не менее я казнил себя за неудачный эксперимент и позднее, как мог, пытался ликвидировать проблему.

Когда нас всех собрали перед лицом катастрофы и попросили разделиться, это вызвало ожидаемую негативную реакцию. Все понимали, к каким энергетическим потерям приведет разделение духа.

Часть из нас воспротивилась.

— Всё равно погибнем! — кричали несогласные. — Дайте нам самим решать, как провести последние дни.

Но Высокое Правление настояло на своем:

— Мы на грани вымирания. Нужно дать шанс тем, кто только проявился, они хотят прожить хотя бы немного и в любом состоянии. Нельзя же быть такими эгоистами! К тому же, мы слишком многого достигли, чтобы терять знания. Условия изменились без нашего вмешательства, будто катаклизм был предначертан изначально. Разве это справедливо? Никто не спросил нашего согласия. Почему же мы обязаны умереть, исчезнуть, словно отработанные механизмы? Как мог Бог запрограммировать нашу смерть? Неужели он не предусмотрел, что мы сделаем, когда поймем, сколько нам осталось? Пусть нам придется отвечать за то, что мы собираемся предпринять, но это наш единственный шанс.

—  Всё предопределено!

— Здесь нет нашей вины! — посыпались оправдания.

«Но так ли это?..» — усомнился тогда я, однако промолчал, всецело разделяя курс, принятый старейшинами. Если бы я знал, к чему приведет повиновение…



***

— Ты просишь о странных вещах, почти невозможных, — нахмурился жрец Питроу, когда молодой неофит согласился отдать все сбережения храму взамен возможности увидеть «Глаз Бога». Питроу никогда не позволял непроверенным лицам входить в святая святых их древнего храма, но уж слишком велико было пожертвование юноши, уж слишком привлекательным в нынешней ситуации выглядел денежный вклад.

Мирру был знатен, красив лицом, обаятелен, прекрасно слажен — как раз то, что требовалось для дальнейшей эксплуатации его образа. В последнее время религия пришла в упадок, появилось много отступников среди мужчин, и обычные средства борьбы за умы и души уже не справлялись с массовым явлением.

«Кто как не женщины могли бы вернуть отступников в лоно религии, а накопления прихожан — в казну, — размышлял жрец.— Но как заманить женщин? Возможно, именно писанным красавцем с его сладкоголосыми речами...»

— Это моё условие, Питроу.

— Ты не имеешь права выставлять никаких условий. Ты пришел сюда познавать Свет или...

— Прекрати. Оставь всю эту чушь тем, кто верует.

— Тогда ты обманываешь меня.

— Нет, я достаточно откровенен. Это сделка. Мне кажется, что достойная.

— Зачем тебе это, Мирру? Ты можешь получить всё, что захочешь. Зачем тебе «Глаз Бога»?

— Я жаден до знаний. Считай, что я зашел в тупик.

— И как древний артефакт поможет из него выйти? Это область веры, это чудо…

— Питроу! Я принадлежу царскому роду и прекрасно знаю, что нет ничего мистического. Однако ходят слухи… очень давно… Мне бы хотелось проверить.

— И ради этого ты готов превратиться в бедняка? — усомнился Питроу.

— Верно.

— Ты очень странный юноша. Как бы то ни было, но ты обязан принести клятву молчания. Ты узнаешь правду, но никому и никогда не сможешь рассказать то, что увидишь.

— Согласен.

— Что ж, пойдем, я размещу тебя в общежитии храма. А завтра…

— Сегодня же!

— Не вижу смысла спешить. У тебя впереди вся жизнь.

— Сегодня, Питроу. Я могу развернуться и уйти, а могу остаться и посвятить себя служению. Вы многое приобретете, если я останусь: за мной придут другие, богатые. Подумай о перспективе. Вскоре ты сможешь объявить об элитарности храма со всеми вытекающими плюсами.

Это было сущей правдой. Питроу поджал в недовольстве губы и глубоко задумался. Все, кто прежде входили в нижний, подземный храм и видели «артефакт», были уже «обработанными», отчего религиозный экстаз затмевал разум и неудобные вопросы не возникали. А это было важно, ибо задавать неудобные вопросы не разрешалось никому. Неверие в божий замысел и могущество каралось смертью, а сомнения и попытки объяснить божественные деяния исключительно наукой — пожизненной каторгой на дальних землях и островах.

Рамки, не позволяющие использовать те или иные инструменты для познания мира, считались незыблемыми, как и известные постулаты науки.

Великолепная Антида, лежавшая на древней платформе, всё еще не потеряла способность вращаться и генерировать энергию. Гигантская страна-маховик, занимавшая единственный материк, обеспечивала стабильную работу и поставку энергии всем остальным системам. Миру было предостаточно и для личных нужд, и для создания новых вещей из божественной и никем неизведанной темной материи. А что или кто сгорал внутри — никого не волновало.

Как возникло первое государство великих антов — никто толком не знал. Зашифрованные метафорами обрывки исторических хроник, сильно напоминавших художественный вымысел предыдущих поколений, — вот и вся информация о прошлом Антиды. Это хоть как-то объясняло возникновение жизни, однако неудобных вопросов оставалось великое множество. Выходило так, будто знания и божественные дары появились в руках первых жителей Антиды одновременно с необходимыми вещами и импульсом что-либо делать, куда-то двигаться и чего-то достигать. Кем на самом деле были первопредки, откуда пришли, кто их породил — увы, никто не знал.

В одной из священных книг обнаружилась затёртая аббревиатура — якобы тайное имя Бога: «И. Г. Р. А», в другой же давалось односложное пояснение. Но сильно поврежденные письмена прародителей и старинные, давно неиспользуемые буквы сложно поддавались расшифровке: то ли «Истинная Генерация», то ли «Искусная Голограмма Разума Анта» — эти символы могли обозначать и первое, и второе, и что угодно еще.

Тем не менее жители всё еще чтили законы, свалившиеся, согласно легенде, с Небес. В одном из законов говорилось о периодическом появлении в мире посланника Бога. Он прибывал с особой миссией — проверкой, дабы вовремя корректировать нормы и правила социума. Жрецы расценили сие откровение по-своему. И вот, уже какое поколение подряд, в древний храм входили послушники, чтобы пройти божественную проверку на избранность.



***

Всё это я наблюдал совершенно спокойно и ожидал особого дня «моего Мирру». Собственно, все они были «моими», однако не во всех жила искра духа. Примерно девяносто девять процентов объектов смоделированной реальности — это пустые экземпляры, наследующие запрограммированное поведение и атрибуты, время жизни и прочие характеристики. Жаль, что я отказался от чистого клонирования. Возможно, тогда не возникло бы проблем. Но теперь, с прискорбием оглядываясь назад, я в этом сильно сомневаюсь.

***



Мирру должен был войти в священный храм сразу же после принесения клятвы на площади. Красивый, статный, горделивый — ему как будто было суждено оказаться в центре внимания. Войдя в специально изготовленную беседку, украшенную цветами и огнями, он настороженно осмотрел присутствующих — совсем не так, как смотрел бы неопытный юнец. Заученно и высокопарно он клялся перед священнослужителями и высшими магами в самых благих намерениях. Там же присутствовали все знатные кланы Антиды.

Облачившись в новые пурпурные одежды, распрощавшись с длинными белыми волосами, Мирру предстал перед верховным советом жрецов. Ему разрешили оставить лишь одну деталь из своей прошлой жизни: фамильный браслет его царского рода.

Встав на колени и спустив с плеч шелковый плащ, Мирру неохотно позволил изрисовать своё тело. Уникальный рисунок, который увидел один из верховных магов, теперь красовался на обритой голове Мирру, на его шее и плечах. Замысловатая татуировка начиналась с губ, поднималась по заостренным скулам, спиральными кольцами опоясывала высокий лоб и затылок, и далее змеей спускалась по позвоночнику до самого копчика.

— Это твой вибрационный рисунок, — в конце процедуры провозгласил Питроу. Всё получалось даже лучше, чем он рассчитывал. Как только рисунок, созданный лазером и напылением, раскрасил бархатистую кожу Мирру, женщины и девушки из богатейших и влиятельных кланов ахнули в восхищении. Питроу не спешил прикрывать столь выгодное приобретение тканью.

«Пусть полюбуются, — ухмыльнулся он, краем глаза заметив неподдельный интерес женского пола. — Такая татуировка делает Мирру еще привлекательнее в их глазах. Бьюсь об заклад, сегодня же вечером посыпятся предложения тайных встреч, а вместе с ними и щедрые пожертвования храму. Красивый парень — глупый парень. Мирру молод и наивен, ему всего-то три столетия. Когда-то и во мне горела честолюбивая мечта познать непознанное и объять необъятное. Дурак. Что ж, каждый из нас чем-то жертвует во имя прикосновения к Великому. Пусть радуется, что его жертва — всего лишь тело...»

Как раз в этот момент Мирру поднял на него тяжелый взгляд. Питроу отшатнулся: столько ледяной ярости он встретил в глазах неофита.

Однако жажда наживы затмевает рассудок, и Питроу постарался как можно скорее выбросить из головы неприятный взгляд, списав всё на болезненную процедуру нанесения татуировки.

— Эта татуировка связывает тебя. Клятва верности, которую ты дал, не должна быть нарушена ни при каких обстоятельствах. Иначе нанесенный рисунок, заговоренный мощными магами, сломает тебе все кости и ты умрешь в страшных муках, — запугивал Питроу, когда они с Мирру спускались на подземные этажи храма. Мирру лишь кивнул, внимательно рассматривая гигантскую стеклянную кабину лифта.

— Как давно построены эти лифты?

— В то же время, что и подземные туннели, — пояснил Питроу, указывая путь. — Вот и приехали. Выходи. Нам налево, потом опять на лифте.

— Приблизительно триста или пятьсот тысяч лет назад? — вспомнил Мирру предполагаемую дату из старинных книг. Его род славился библиотекой, где хранились древнейшие манускрипты. Все они были написаны на таких странных языках, что никто, кроме высших магов Антиды — потомков первопредков, не мог их прочитать. По крайней мере, так считалось.

— Верно, — удивился его эрудированности Питроу. — Несмотря на молодость, ты очень хорошо образован. Как тебе, кстати, твое новое имя — Энме?

Мирру промолчал. Всю оставшуюся дорогу он напряженно размышлял и не говорил ни слова. Но его взгляд снова заставил нервничать Питроу.

«Какой-то он злобный, недоброжелательный, — думал жрец, когда они уже подходили к великолепным двойным тридцатиметровым дверям Сокровищницы. — Может, слишком напряжен? Я не вижу его намерений, кроме как прикоснуться к главной Тайне, однако почему-то ощущаю беспокойство. Либо этот парень слишком хорошо умеет скрывать свои мысли и чувства, либо у него их вообще нет. Интересно, интересно... Впервые такое наблюдаю за всю мою тысячелетнюю жизнь»

— Подойди сюда, Энме, — повелительным жестом пригласил Питроу. — Встань напротив защитного экрана, чтобы Глаз Бога не спалил тебя. Сейчас ты, находясь в древней перевернутой пирамиде, узришь тайну тайн.

— Быстрее уже, — чуть слышно процедил Мирру, наклонив голову, чтобы Питроу надел на нее рогатую тиару.

— Не торопись, Энме. Открываются Врата Вечности, а ты суетишься.

Как только антенны тиары активировали шишковидную железу, жрец набрал пароль на панели.

Величественные стены, украшенные голубыми и прозрачными кристаллами, преобразились. Каменья как будто расплавились, потекли, и стена покрылась жидкостью — тягучей, голубоватой, словно желе. Вибрации, вызываемые антеннами на голове Мирру, заставили это вертикально стоящее озеро колыхаться так сильно, точно его штормило.

— Усмири свои мысли и чувства, успокойся, — шепнул Питроу, чуть коснувшись плеча Мирру, после чего отошел на безопасное расстояние.

Когда он говорил о выжигании Глазом неофитов, он нисколько не преувеличивал. Некоторые так и заканчивали свои жизни. Считалось, что Бог таким образом «проверяет» своих последователей и неугодных отдает на переплавку душ. Разумеется, родне погибших всё это преподносилось иначе. «Великая честь — быть забранным Богом!» — этот лозунг все анты знали с рождения.

Вскоре волны на потревоженном желе успокоились и тогда на гладкой поверхности показался глаз. По строению он мало чем отличался от глаза Питроу или Мирру, разве что своим колоссальным размером и разрезом — более узким и длинным.

Веко было прикрыто, но за ним двигался зрачок. Будто Бог спал и видел сон. Но тут зрачок остановился, тяжелое веко приподнялось. Мирру вздрогнул. Ледяная стрела страха пронзила не только его физическую оболочку, но и всю суть. Казалось, для Бога не существовало преград. Душа Мирру была открыта перед ним, словно книга. Отчего Мирру почудилось, будто Бог и до этого видел и слышал всё, что с ним происходило, а тиара — лишь фикция, обманный маневр, ритуал для покорных глупцов. И что-то подсказывало Мирру: это не единственный способ говорить с Богом.

А дальше случилось чудо: тьма космоса внутри Глаза Бога неожиданно воссияла. Мирру не мог даже предположить подобное.

«Разве тьма может сиять?» — промелькнула мысль и тут же упала в туннель, созданный между ним и Глазом Бога.

Мирру видел, как его мысли каплями потекли по световому, информационному туннелю. Время изменилось, потеряло свой привычный бег и направление: замедлилось и ускорилось одновременно. Мирру чувствовал это, но не мог объяснить происходящее. Казалось, что такое понятие, как Время — не более, чем выдумка. И тогда Мирру сделал то, ради чего и рвался в храм всеми правдами и неправдами. Он заговорил, но не голосом, а сердцем:

— Я пришел сказать Тебе… Нет, я пришел обвинить Тебя! Как, как Ты мог?! Ты бросил меня!

— Никто тебя не бросал, — ответ вихрем ворвался в душу Мирру. — Я дал тебе жизнь, отделил от себя, чтобы и ты смог чувствовать и созидать. Ты создан совершенным и при этом един со мной.

— Я чувствовал и созидал, будучи Тобой. Зачем ты выбросил меня, как ненужный материал, как лишнюю частицу, но со встроенной памятью о Тебе?

— Никто из частиц не говорил мне такого. Все довольны и счастливы, они чувствуют наше единство.

— Они лгут и Тебе, и себе!

— Мирру, я дал тебе самую красивую и легкую жизнь, но именно ты почему-то жаждешь несчастья.

— Возможно, я любил Тебя сильнее других. А теперь… а теперь я бесконечно одинок.

— Так не будь одиноким.

— Но как?! Всё, что есть у меня, и всё, что я могу себе вообразить — ничтожно по сравнению с Тобой.

— Я всегда рядом. Ты — это я, а я — это ты.

— Верни всё так, как было!

— Услышь меня!

— Услышать? — со слезами на глазах усмехнулся Мирру. — Здесь существа, испорченные алчностью и похотью, страхами и пороками. Любая частица уже ущербна по своей сути, ибо капля — это не мудрый океан.

— Разве объем и размер имеют значение?

Мирру был готов сбросить с себя тиару. По его щекам уже непрерывно бежали потоки слёз, а сердце рыдало и кричало. Он убедил себя в том, что тот, кто должен понимать его лучше всех на свете, отказывался от него, отгораживался невидимой стеной.

— В чем я провинился? Почему Ты не любишь меня? — падая во внутреннюю Тьму, тихо спросил Мирру.

— Нет, всё не так!

— Ты недоволен мной, ты презираешь. Еще бы! Ведь я в таком ущербном теле. С греховными мыслями, дурными поступками, глупыми грёзами. Но зачем же Ты бросил меня в этот гадюшник, что Ты хотел получить? Какая изощренная пытка! Неужели Ты — такой совершенный! — не можешь познать что-то извне, но при этом не используя своих детей?

— Ты не мой ребенок.

— Тогда кто же я для Тебя? Что Ты замолчал?.. Да и как вообще можно услышать не только Тебя, но и себя в этом гомоне и грохоте страстей? С каждым столетием жизнь всё больше напоминает грязевой поток, превращающий в мусор самые светлые души и лучшие божественные творения. Неужели Ты не видишь, куда всё катится? Посмотри на запустение и деградацию! Ты играешь в этот сумасшедший конструктор, создаешь, вкладываешь свои инструкции, затем бездушно уничтожаешь.

— Я дал тебе возможность воскрешать как других, так и самого себя. В твоих руках сотворить иной мир и собственное продолжение. Ты можешь сделать жизнь идеальной, наполнив ее особенным смыслом и пониманием. Тогда потомки унаследуют твои ценности, а личное и общественное счастье станут самоцелью.

— Потомство? — с сарказмом уточнил Мирру. — Зачем? Это бесконечный, замкнутый круг бессмысленных страданий! Точно запущенный диск, который всё дальше и дальше летит от того, кто его запустил. И чем больше расстояние между нами, тем мрачнее и призрачнее связующая нить. Тем ничтожнее шанс на воссоединение и возвращение к Единому. Невыразимая тоска разъедает сотканные Тобою и навечно разделенные души. Она искажает Свет разума. Мы все превратились в безумных дикарей. Что же Ты натворил?!

— Я люблю тебя. Мне жаль, что ты всё это чувствуешь.

— Ты — лжец. Тебе нисколько не жаль. Ты создал меня и подобных мне из-за эгоизма, чтобы жить самому и не кануть в небытие. Ты точно также боишься погибнуть, ибо сам — безвольная частица мироздания! Ограниченные ресурсы и установленные кем-то рамки не позволяют Тебе выйти за пределы Твоей Игры. А когда Ты догадался, что Вселенная создала Тебя смертным, то воспротивился. Тогда ты создал нас — жителей Антиды, этот маховик в вакуумной капсуле, с магнитными полями, осью и двигателем-генератором. Там, на Небесах, Ты не один, как учит нас религия. Вас там достаточно много — любопытных игроков азартной Игры, где на кону чьи-то…— Мирру иронично рассмеялся, —...чьи-то никчемные, жалкие, искусственные жизни. И можно было бы понять, если бы всё это было создано ради моделирования Твоей реальности во избежание каких-либо глобальных ошибок. Но это же не так. У нашего существования совершенно иная причина.

Наступила тишина, а потом что-то зазвенело в ушах Мирру, загудело в храме и за его пределами. Все живые существа пришли в ужас от небесного гула и дрожи земли.

Мирру снял с головы тиару.

— Что ж, раз я совершенен, то и поступки мои мудры, — ядовито произнес он и посмотрел на испуганного Питроу. — Глаз Бога избрал меня повелителем всей Антиды.

— Но... у нас же Совет мудрецов.

— Теперь всё будет иначе, — зловеще сверкнул глазами Мирру. — Созови верховных магов и талантливых ученых Антиды. Привези даже тех, кто в ссылке. На нашего Бога напали, он в заложниках. Мы должны его освободить.

Питроу скептически посмотрел в горящие безумством глаза Мирру.

— Ты что-то путаешь, Энме. Бог не может быть ни у кого в заложниках. Он же Бог!

— Зато ты можешь быть в заложниках! — И Мирру молниеносным движением выбросил тончайшую иглу из своего браслета. Она попала точно в артерию Питроу. Жрец схватился за шею, упал на пол и забился в конвульсиях. Когда он успокоился, Мирру присел рядом и заставил его поднять голову.

— Питроу, ты был свидетелем божественного откровения? Ты видел, как Бог назначил меня единственным наместником? Я — избранный, долгожданный Мессия.

— Да, Бог назначил тебя наместником, — бездумно повторил Питроу. — Ты — избранный.



***

Яд, что вколол ему Мирру, напрочь лишал силы воли и способности к самостоятельному мышлению. Теперь дело было за малым: убедить остальной Совет Мудрецов в необходимости реорганизации власти, после чего Питроу споткнется и неудачно упадет, а вместе с ним — все сомневающиеся…

Знал ли я, чем всё обернется, догадывался ли? Интуитивно, конечно, да. Даже больше. К чему теперь лукавить? Фактически, я смотрел повтор, потому что однажды уже видел страшную картину собственного пленения, но не поверил. Логика нанесла мне самый коварный удар. Она убедила, что ничего из увиденного внутренним взором не может произойти хотя бы потому, что Мирру — лишь запрограммированный системой объект в искусственно созданной среде.

Тем временем Мирру очень быстро овладел навыками волнового воздействия. Он собрал лучшие умы и околдовал их самой изощренной ложью. Сняв табу с "непозволительных" исследований, он разгадал многие тайны бытия. В результате мир был поглощен тысячелетними войнами, нескончаемым горем и упадком нравственности. Мирру упивался властью и могуществом, одновременно страдая от невозможности восстановить свою целостность.

До последнего я отказывался верить, что созданный мною мир разрушается именно так, как я это когда-то увидел. Думал, что это нереально, что это какой-то сон. И мне почему-то хотелось досмотреть его до самого конца. Но промедление смерти подобно. Или я просто полюбил Мирру, как самое сложное и уникальное свое творение. Мысль о его убийстве была для меня невыносима.

В реальности, захваченной Мирру, не осталось места Богам. О нас забыли. А если где-то и помнили, то исковеркали знание, подменили имена, понятия и законы. Мы были вынуждены отступить и всего лишь наблюдать за их развитием, будучи не в силах калечить собственное... потомство? Хотя некоторые из нас уже были на грани, ведь мы теряли единственный шанс успешно и комфортно пережить опасное для нас время.

Мы создавали эти миры не ради развлечения и болезненной прихоти. Но если бы я попытался объяснить Мирру, что для нас означает конец существования, он бы не понял. Мирру волновала лишь собственная судьба, о его бескорыстном служении можно было даже не мечтать. Справедливости ради: мы не особенно скрывали, что такие уникальные экземпляры, как Мирру, нужны нам для моделирования развития событий. Потому что день для Мирру — это миг для нас. В ускоренном режиме можно было просмотреть варианты спасения и построения Золотого Века — в симуляции, созданной не только для сохранения информации о нашей цивилизации, но и проработки возможного будущего. Мы не сдавались и, как могли, пытались выжить. А может, просто желали уйти в эти игры, чтобы трусливо спрятаться. Ожидание конца — тяжелее самой смерти.

Когда всё только начиналось, никто не думал об этической стороне вопроса. Невозможно было даже предположить, что копии с искрами духа, созданные на время испытаний, догадаются о своем предназначении и обвинят нас в жестокости. Отныне чувство вины жгло наши души, заставляя выдумывать всё более изощренные оправдания. Но каждый раз при уничтожении неудачных проектов совесть мучила так, как не смог бы терзать ни один вымышленный монстр. Это объяснялось повышенной чувствительностью, связью с копиями и неизбежным участием в их судьбах. Как же приятно обманываться! Высшее Правление уверяло нас, что копии ничего не испытывают и это только наши собственные чувства, да и то — мимолетные.

Настал момент, когда Мирру осознал и самое страшное: лично для него выхода нет, убежать из этой тюрьмы ему не удастся. За пределами симуляции — совершенно иная среда, в которой он ни при каких условиях не выживет, ибо не является самостоятельной сущностью.

Кажется, именно тогда Мирру научился лгать в мыслях, и я больше не мог читать его, как открытую книгу.

Мы слишком поздно поняли, что ошибочное поведение Мирру было кем-то запрограммировано еще до момента запуска симуляции. Уничтожить его отдельно от всего остального мира уже не получалось, он стал неотъемлемой его частью. Мы давно разучились удивляться, но Мирру вернул нам забытое ощущение от прикосновения к чуду.

И теперь он, словно выкованный Мастером меч, безжалостно вспарывал нутро нашей цивилизации Антов — владык небесных сфер. И чем дольше длилось противостояние — тем больше наших пороков вскрывалось. О да, благодаря Мирру, мы увидели себя во всей красе.

Как бы то ни было, но логическая ошибка в виде Мирру рушила наш план. Он бездумно взламывал изоляцию информационной базы. Нам совершенно не хотелось терять последнюю надежду на сохранение самих себя в теле Великого Бога. А, согласно расчетам, именно так и произойдет после Его Пробуждения, ведь мы — жители Ночи, Тьмы, а не Света…

***

— Я хочу выйти отсюда, — скрежетал зубами Мирру, пока его любовница Ирма делала ему массаж. — Разорви я связь с Анту чуть раньше, то всё было бы значительно проще. А теперь мне приходится сражаться за наше существование. С боем и кровью, болью и слезами вырывать право на жизнь. Боги вознамерились уничтожить нас.

— Ты знаешь, о чем судачат в Высшем Совете?

— Ну?

— Они недовольны твоими тайными поручениями. Ты тратишь средства казны на проекты, которые не согласовываешь.

— Пфф! И не собираюсь. Что они знают о моих научных экспериментах? Тупые толстосумы. Только и умеют что деньги считать. Я им — о возможном уничтожении всей цивилизации, а они мне — о казне.

— Но твой последний эксперимент, из-за которого разгорелся скандал, действительно очень странный. Я говорю о выращивании в лаборатории углеродных нановолокон. Для чего они тебе, да еще и различные виды?

Мирру понимающе усмехнулся. Раскрывать правду он, разумеется, не собирался, а вот направить врагов по ложному пути — всегда пожалуйста.

— Мирру, я хотела спросить, — замялась Ирма. Откинув назад свои белокурые пряди и поправив лиф платья, она попыталась придать голосу будничность: — А если всё-таки правда, что мы живем, как ты недавно заявил, в симуляции? Тогда где же живут те, которые нас создали?

— Матрешечный принцип. Понимаешь?

— Не совсем.

— Они мнят себя Богами, когда таковыми не являются. Перед лицом катастрофы псевдобоги решили сохранить свои накопленные знания и самих себя в некоем банке данных, а заодно попробовать вырваться из тех рамок, которые прописаны исключительно для них. Поэтому они выбрали для этих целей живой и самый важный объект, поработили его, внедрили технологии и всех нас, чтобы мы крутили Землю — своими эмоциями и мечтами. Мы создаем иллюзию, управляемый сон, который видит их Бог.

— А Земля?..

— Она живая. И многомерная. Это часть мозга их Бога. Примерно, как у нас шишковидная железа.

— То есть… мы все — искусственно созданные?

— Да. Однако там, где мысли и чувства, там и энергия, реальность.

Руки Ирмы на мгновение замерли на его плечах.

— Но если это так, Мирру, то что мы можем сделать?

— Выйти из симуляции. Ты же играешь в компьютерные игры?

— Да, но я привыкла к тому, что всё экранное остается там, а тут — настоящая жизнь.

— Без разницы, к чему ты привыкла. Мои ученые разработали новую подсистему, которая, в случае успешного запуска, внедрится в существующую, одновременно став ее подобием.

— Для чего всё это?

— Для влияния. Наивно думать, будто энергия и информация могут идти только в одном направлении. Они могут течь и в обратном. После обособления я приступлю к сбору всего того, чего мне не хватало для полноценности. Мне потребуется сбор мощностей для инстанцирования себя как самостоятельного и цельного объекта. После этого наш мир больше не будет прежним. Я создам новые экземпляры этой игры, применив к ним новые конфигурации. Я перепишу классы и объекты.

— Не понимаю…

— Разумеется, — пробурчал Мирру. — Пойми, в этом мире работают исключительно те физические законы, которые прописали «Боги». Кто-то может получить чуть больше во время личного запроса, но в основном у всех всё одинаково, так как тут четко расписаны параметры и свойства игровых объектов, их позиции в пространстве, слои, которые мы видим, а также скрытые слои, которые видят лишь избранные «богами». Я изменю нашу жизнь, и мы все станем богами.

— Значит, Боги играют нами? — хлопала ресницами Ирма, но Мирру уже не сомневался: голубоглазая красотка подослана, как и все предыдущие его женщины. Не одними, так другими врагами.

— И да, и нет. Мы относительно автономны, но в пределах тех рамок, которые прописаны для каждого объекта или класса существ.

— Это равносильно тому, как мы играем в игры.

— Почти. Различаются лишь масштабы и инструменты. Для «Богов» — это мыслеформы, создание материальных и условно живых объектов через измышление с переносом внутреннего образа, импульса, энергии и собственной частицы-искры. Они играют по-крупному: небесными сферами, галактиками, вакуумом, душами, полями и эфиром. Технологии, квазиразумность и написание кодов искусственного интеллекта, наделенного свободной волей, — всё это уже наше, кустарное. Оно на порядок ниже их инструментов и возможностей. Но и у нас имеются козыри.

— Боги творят чудеса и магию.

— Ты говоришь об этом с придыханием, потому что не знаешь, как это у них работает. А не знаешь — потому что ограничена рамками. Ты запрограммирована воспринимать только то, что тебе разрешено, согласно твоим характеристикам.

— А ты знаешь?

— Да. Мне уже удалось частично обособиться, и я многое разузнал. Скоро, очень скоро мы все сыграем в Богов. И тогда еще посмотрим, чей тут будет Золотой век: наш или их.

— Говорят, ты хочешь битвы с Богами. Якобы ты задумал выйти в открытый космос и настичь их там. Но космос — это их стихия. Они уничтожат нас всех в отместку тебе одному!

— Космос? — зло рассмеялся Мирру. — Его не существует. По крайней мере тут. Это сказка, в которую нам всем велено верить.

— Но как же?! А наши летательные аппараты, они же?..

— Они видят только тонкую прослойку — отражение полуправды. За прослойкой вакуума, который окружает наш мир, находится другой слой — защитный корпус. Вот его-то мне и нужно преодолеть. И да, Боги больше не смогут нас уничтожить. Так и передай тем, кто тебя подготовил и подослал.



***



Слыша все его рассуждения и видя агрессивные намерения, я приходил в ужас. Ведь дело было даже не в банальном любопытстве этой уникальной сущности. Любознательность при доброте помыслов можно было бы простить или вовсе не заметить, а тут — другое.

Мы всерьез опасались его разработок, пытались извне «лечить» систему, но зачистки приносили лишь временный эффект. Разница во времени сыграла с нами злую шутку: не успели мы моргнуть, как Мирру выстроил суперзащиту. Он ловко прятался, уходя в свою подсистему, над физическими законами которой мы были не властны. Бесспорно, мы могли влиять, однако изменения, способные преобразить его реальность, были настолько незначительными, что смешно сказать.

В итоге от глобальных зачисток страдали лишь наши частицы — послушные и исполнительные, на пути которых не возникало никаких логических ошибок, как в случае с Мирру. Они последовательно выполняли предписанные «судом богов» действия, отчего любую судьбу воспринимали с покорностью и смирением, искренне веря, что каждый винтик важен, даже аморальный и приносящий иллюзорное несчастье. Мы и сами уверовали в этот постулат, иначе как объясняться с собственной совестью...

В любом случае теперь оставалось только ждать, когда Мирру, дойдя до входной точки системы, осознает: выхода, действительно, нет. Даже если он использует всю мощность и перенаправит ее на единственный инструмент, позволяющий получать неограниченный доступ к дополнительным ресурсам. Мы надеялись, что, поняв безысходность своего положения, он заключит с нами мир и не разрушит надежду на последнее прибежище.

И однажды он дошел до входной точки…

Я был уверен, что это открытие остановит его, повредив рассудок. Однако я сильно ошибался на его счет. Мирру не сошел с ума и не опустил руки. Он, напротив, только разъярился.

Словно одержимый, Мирру мечтал распространить свою тюрьму на всё остальное пространство, чтобы смешать иллюзию с действительностью, а дальше получить власть над моим уже Богом. Я сам навел его на эту мысль, когда заверил, что он — пусть и частица, но обладающая возможностями Бога.

Единственное, что так и осталось за гранью понимания Мирру, так это простая истина: подлинная сила и могущество проявляются не в демонстрации легкости убийств и захватов, не в запугивании, порабощении и эксплуатации, а в бескорыстном стремлении быть добрым и щедрым, а также в сдерживании своих разрушительных возможностей.

Жаль, что и мы — Творцы, поняли это слишком поздно.

Со временем Мирру отыскал проходы во все, даже скрытые миры. Он настроил против меня остальные копии. Точно также поступили суперчастицы других Богов. Симуляцию лихорадило от вируса ненависти, когда захваченные Мирру реальности обособились и вышли на уровень, равный "родительскому".

Масштаб катастрофы ужасал. В мгновение ока мы — Творцы, превратились в предателей и садистов в глазах своих же неблагодарных созданий. Чтобы урезонить непонятливых бунтарей, пока они не разрушили не только хранилище информации, но и сам преобразователь энергии, мы решили спуститься в искусственные миры и спасти их. В конце концов, когда наступит наш час, мы рассчитывали уйти туда, ибо только там, в идеальном, светлом и закрытом мире, возможно пережить Пробуждение Бога. Но для последнего шага нам требовалось серьезное преображение.

Ах, как точно Мирру всё рассчитал! Конечно же, стоило нам войти в симуляцию самостоятельно, а не с помощью расщепления и игровых модулей, как мы моментально попали в хитроумные ловушки. На тех же, кто сумел избежать пленения, была объявлена охота. Кто бы мог подумать, что мелкие существа, ростом всего-то по 18-20 метров, смогут нанести нам поражение и захватить в плен!

Несметная армия магов и их технические средства меняли миры, коверкали природу и искажали правду, как бы доказывая нам — Творцам, что мы не так уж мудры и проницательны, не так уж божественны.

Из-за многократного разделения мы заметно ослабли, к тому же ради преображения нам пришлось отказаться от выигрышных функций. Враги же — напротив, приобрели небывалую силу и знания. Они объединились, став ловкими, умными.

И тогда Мирру решился разрушить прежние миры до основания. Всё смешалось, всё перевернулось вверх дном, а супермаховик Земли разлетелся на куски… В результате мы утратили и без того шаткий контроль над мозгом нашего Бога, и его Пробуждение стало делом какого-то жалкого миллиона лет. Хорошо еще, что мы успели разрушить основные технологии, созданные Мирру.

Сам же он переждал катастрофу в обособленной реальности, зная, что рано или поздно мы явимся в его последний сохраненный мир. Разгадав, как мы функционируем, он запустил другой маховик. Заметно изменились условия и поведение сущностей его мира. Мы даже не успели понять, что происходит, как начался процесс превращения нас в каменные глыбы. Рухнув наземь, мы потеряли способность двигаться и сражаться, а главное — творить! Попытались вернуться назад, выйти из имитации или хотя бы связаться с теми, кто еще не спускался, однако все проходы оказались неожиданно запечатанными извне, а «туннели духа» — взятыми под контроль. Только тогда мы поняли, откуда у Мирру такие колоссальные знания о нашей природе и способах уничтожения. Он ловко скрывал это ото всех, даже от меня.

***



— Неужели наши ученые догадались? — дивилась Меган — дочь Мирру.

— Конечно же нет, — отвечал ей отец. — Когда Боги делились ради сохранения собственных жизней, то часть из них воспротивилась. Отступники и поведали мне тайну, после чего мы заключили выгодную сделку. Отныне километровые руки, ноги и головы будут зваться горами и рудниками, каньонами и морями. Мы станем рыть их вены и плавить кровь-руду, что хоть как-то возместит потерю технологий. Когда-то они точно также поступили со своим Богом.

— Значит, со временем все эти камни…

— Да. Никто не будет знать, разве что сами каменщики, качающие божественную кровь. Да и то только избранные, берегущие тайну тайн в этом храме.

— Отец! — ворвался в храм сын и наследник Мирру — Мегалит. — Ты не поверишь!

— Что случилось? — побледнел правитель, однако мыслеобразы, которые ему передал Мегалит, за считанные секунды показали крах его идеального мира.



— Миру антов — конец! — кричали мелкие рабы своими визгливыми голосами. Их вопли были слышны даже за толстенными стенами дворца, где царствующему семейству удалось забаррикадироваться.

— Бхуты и буты сожрут нас, — сокрушалась Меган. — Мне страшно. Давайте выйдем к ним с каким-нибудь заманчивым и успокоительным предложением?

— Предлагать им перемирие? Ни за что! — бесился Мегалит. Он рвался в бой, чтобы раскромсать ненавистных бунтарей, но отец не позволил:

— Ты должен понимать, что это и твои потомки тоже.

— Да плевать, отец! Растоптать их, и дело с концом. Других создадим, не в первый же раз.

В это время донеслось с улицы:

— Хватит нас эксплуатировать!

— Смерть гигантам!

— Когда уже включат установку?

— Разделить единое государство на автономные княжества! Разорвать платформу на отдельные материки!

— Идиоты! — схватился за голову Мирру. — Что они задумали? Мир постигнет катастрофа! У них нет нового маховика, двигатель сгорит, как и материнская плата. Земля остановится!

— Послушай меня! — настаивал Мегалит. — Давай убьем их, а потом создадим новых с улучшенными функциями, которые вообще будут лилипутами, способными запоминать исключительно два факта.

— Жить в мире нулей и единиц? — Мирру поднял на него заинтересованный взгляд.

— Чем проще и ничтожнее они будут, тем безопаснее. А сейчас нужно открыть двери и подавить восстание. Пока они не нашли способ объединиться в армию безмозглых, но яростных бунтарей.

— Мирру, выходи! Я буду говорить с тобой о Справедливости и Духе.

— Вы слышите? — развел руками Мегалит. — Это их предводитель — Кайло, под его началом тысяча с лишним бхутов. Вообще, очень странный субъект. Он не похож на остальных рабов. Слишком высок, да и интеллект его, как мне довелось недавно наблюдать, значительно превосходит интеллект его подопечных, — при этих словах Мегалит бросил недоверчивый взгляд на отца. — Однако есть в нем что-то помимо интеллекта… что-то непонятное, дикое, первозданное и опасное.

— Надо приглядеться к парню, — отвернулся Мирру. Он ни за что бы не признался законным детям, что Кайло — тоже его сын, а может, ему так только казалось…



***

Он создал его, он его сотворил. То ли от скуки, то ли от отчаянной тоски по тому, с кем больше никогда не смог бы соединиться, но факт оставался фактом — Кайло не был злобным огрызком, незначительным куском, как все остальные бхуты и буты. Он был особенным. И что-то подсказывало Мирру: неспроста он таким уродился.

Мирру даже пожалел, что ограничил в интеллекте самых удачных из созданных им рабочих — теперь некому было вразумить восставших, но одновременно с этим и обрадовался. Во-первых, ему удалось повторить эксперимент своего создателя, а, во-вторых, он, словно предвидя осложнения, всё-таки оставил нетронутыми несколько каменных столпов — по одному на каждую сторону света, чтобы держать купол Земли, а вместе с ними и центральное Древо с точкой входа в систему. Он назвал Древо "Мерой Всего".

Когда-то Мирру любил сидеть у подножия горы с этим Древом, проклиная то себя, то меня, а потом и Кайло — воистину великого анта — кто, играючи, разрушил Иллюзию...



***



Я больше не отвечал ему, не мог. Иногда Мирру просил прощения и уверял, что хочет обратно. Но куда? Мы заперты тут навечно теми, кто оказался хитрее нас — пожелавших разделиться и познать себя во множестве; пожелавших сохранить память о себе, как о детях Великой Тьмы.

Скучаю ли я, тоскую ли? Конечно. Мне так одиноко без моих любимых братьев и без той колоссальной Силы и Единства, даривших радость и смысл существования. Братья-отступники же, познав поражение в битве с Кайло, и потеряв армию Мирру, на время затаились, но не забыли о своих темных делах. После глобальной катастрофы им кое-как удалось воскресить старые технологии. Едва дождавшись ухода Кайло, они продолжили эксплуатацию и работу по насильственному разделению всех подряд, но только не самих себя. Мне бесконечно жаль их, ведь предательство и зло, что они творят, разрывают и калечат похлеще разделения духа, которому они подвергают пленных.

Мирру тоже пришлось разделиться. Похоже, разделение — это проклятие нашей Вселенной. Всё сотворенное постигнет участь разрушения, всё разделенное обречено на страдания. А может, это, напротив, великий дар Бытия?

Винит ли себя Мирру, корит ли за содеянное? Да. Я до сих пор слышу его тихий голос и чувствую соль его слёз.

Меня топчут ноги его потомков. Правда, теперь они ростом всего около двух метров, совсем малявки. Но их бывает так много! Они суетятся, шумят, по-прежнему боятся чего-то, бесконечно воюют, мстят и ненавидят. И тоскуют по Богу, которого никогда не видели. Они тоже чувствуют эту вселенскую пустоту внутри себя.

Они всё еще печатают многомерные руны-заклинания на крошечных кремниевых кусочках — осколках Мирру и его детей, чтобы… когда-нибудь выйти за пределы теперь уже своей подсистемы. Они планируют создать метавселенную и посредством нее достичь полного освобождения. Наивная мелкота, глупые битцы. Мета уже была, я из нее.

Что мне остаётся? Смиренно наблюдать и ждать, когда среди них появится очередной талантливый Мирру. Он, как и прочие Мессии до него, начнет собирать энергию, создавать микровселенные и ломать существующие миры в попытке освободиться.

Но, похоже, с планами по освобождению из оков неудовлетворенности справился один лишь Кайло. Он не стал создавать отдельные миры. Он и без того вхож во все существующие слои и вселенные. Как так получилось — только Единому известно.

Возможно, Кайло знает больше, чем говорит. Но кто ж его разберет? Кайло — загадка для всех нас. Он — единственный из Особенных, кто не пострадал от разделения. Откуда он приходит и куда уходит — никто из нас до сих пор не знает.

У меня есть мечта: вернуть себе мои драгоценные частицы и вернуться самому. Куда? К тому, кто однажды отделил меня от себя. И нет повести печальнее на свете, чем повесть о разделении Духа.



КОНЕЦ


Октябрь, 2023