Коммунисты и крестьяне. Глава 6

СТАТЬИ И ОЧЕРКИ А. А. ДИВИЛЬКОВСКОГО

Сборник публикует его составитель Ю. В. Мещаненко*

…………………………………………………………………

А. Дивильковский

КОММУНИСТЫ И КРЕСТЬЯНЕ

Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика

«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Речи и беседы пропагандиста

№ 21

Государственное издательство

1921

Страниц всего: 56

   
   24

            
                6. Коммунисты экспроприируют (лишают собственности) только экспроприаторов (грабителей).


   Именно продовольственный налог и доказывает лучше всего, что коммунисты-рабочие своей программой нацелены всегда на крепчайший союз с трудовыми крестьянами. Без наилучшего благополучия трудовых земледельцев программа революционного рабочего класса никогда бы не могла осуществиться.

   Крестьянин видит, что Советская власть старается, по возможности, облегчить его бремя, а не разорять трудовую деревню. Только по крайней государственной необходимости налагает она на деревню те или иные, иногда, правда, тяжёлые повинности. Крестьянин больше не поверит тем страхам, какие нашёптываются ему исподтишка подосланными к нему людишками от бывших господ и хозяев: большевику, мол, дороги одни городские рабочие, для них он, мол, готов обобрать земледельца догола.

   Нет, скажет непугливый, рассудительный земледелец в ответ непрошенным, мнимым «друзьям» (хотя бы они и называли себя заёмным именем «социалистов-революционеров», или «социал-демократов» меньшевиков), нет, почтеннейшие, вам не провести меня. Мужик сер, да не чёрт у него ума съел. В поведении рабочих-коммунистов ясно видно совсем другое, противоположное мнимой жадности и охоте к грабительству.

   Ведь рабочий, – скажет далее такой рассудительный товарищ из деревни, – попал в самом деле в ужаснейшую западню. На своих фабриках и заводах он получил в наследство от бежавшей за границу буржуазии почти что одни голые стены да истасканные донельзя машины. Ни сырья (хлопка, шерсти, льна, железа и проч.) у него тут нет под рукой. Поезжай за этим на Урал, в Туркестан, в Псковскую губернию (лучший лён), на Украину, на Донец (железо). Нет и топлива – за ним опять-таки на Донец (каменный уголь), да


   25


на Кавказ (нефть), или в далёкие, северные леса. А уж о продовольствии и говорить не приходится: его может доставить только трудовая деревня.

   Значит рабочий с места не может двинуться в своей работе без всяческого сырья и добываемого так или иначе из земли материала вообще, а это в первую голову означает – без того же крестьянина. Доставка на место всех этих земнородных материалов зависит от железных дорог и водных путей, где тоже железнодорожники и водники-рабочие не в силах ничего сделать без продовольствия и топлива – опять-таки из деревни.

   А, между тем, всем известно, до чего плохо обстоит сейчас снабжение города из деревни. Оттого на фабриках – огромнейший упадок производства, а вовсе не от лености рабочих, как болтают разные буржуазные сплетники. В самом деле, охота ли рабочим пропадать с голода из-за лености? Нужда погонит работать! Вся суть именно в плохом снабжении.

   А упадок в промышленности действительно велик.

   Так, в «текстильной» промышленности (производство всякой пряжи и тканей) из 986 наличных фабрик по всей России в 1920 году работало лишь 77, из 7 миллионов фабричных веретён лишь 484 тысячи, из 200 тысяч станков 19.000. Суровой ткани перед войной вырабатывалось 17 миллионов пудов, а в 1920 году – всего 730 тысяч пудов, значит в 20 раз с лишним меньше! Если посчитать на круг, сколько приходилось и приходится выработки ткани на каждого рабочего, то окажется сейчас в восемь раз меньше.
 
   Такое крайнее падение производительности фабричного труда идёт заодно с подобным же падением добычи сырья и топлива во всех отдалённых областях нашей республики и с падением объёма транспортных перевозок.

 Так, в угольной промышленности в 1920 году добыто всего 462 миллиона пудов угля, против 2.614 миллионов пудов в 1913 году; нефти – 233 млн. пудов против 555 млн. пудов в 1913 году причём до потребителя, то есть, до фабрик дошло в 1920 году продуктов нефти всего 78 млн. пудов, то есть в восемь раз меньше бывшего ранее, что показывает, как плохо работают водные пути.

   Ещё хуже дело с добычей руды и металлов. Вместе, 400 или 500 млн. пудов перед войной – всего 9,5 млн. пудов в 1920 г., то есть меньше 3% от прежней добычи. Криворожские желез-


   26


ные рудники (на Украине), дававшие до войны треть всей добычи, вовсе затоплены водой по приказу помещичьих генералов: пускай, мол, не достаётся рабочим и крестьянам. Соли добыто вместо 122 млн. пудов всего 20 млн. пудов, или менее одной пятой части. Вот отчего в деревне не было соли. То же самое – с сахарной промышленностью, маслобойной, кожевенной, крахмальной, табачной и т. д. Всем известно и крайнее падение железнодорожного дела.

   Вся эта ужаснейшая разруха нашей промышленности произошла от безумной войны, в которой царь, помещики и буржуазия мечтали найти себе золотое дно, а вместо того расстроили до невозможного всё хозяйство страны и сами на этом деле погибли: подрубили сук, на котором сидели. Спрашивается, как теперь нам, их обездоленным наследникам  в о с с т а н о в и т ь   в с ё  х о з я й с т в о  и обогатить затем весь  т р у д о в о й  народ?

   Ответ сам собою понятен. Чтобы сдвинуть эту застоявшуюся годами махину промышленности и транспорта, надо, очевидно, прежде всего, получить из деревни топливо (дрова), продовольствие и сырьё. Потому что у деревенского товарища-труженика, худо ли, хорошо ли, но и земля, и орудия, и движущая сила (скот), и «сырьё», потребное ему в производстве (семена, лес) – всё под рукой. Пусть многое и в деревне порядочно разрушено, расстроено, изношено, скудно, но, если посчитать в общем, всё же ещё достаточно, чтобы поставить на ноги и само земледелие, и всю промышленность.

   Верно, конечно, что за время войны и революции общая площадь крестьянских посевов от потери скота, выбытия миллионов работников, недостатка семян, плохого ремонта и прочее уменьшилась по всей советской России по крайней мере на 33%, то есть на одну треть, то есть из 110 миллионов десятин прежнего посева (вместе с помещичьим) не засеяно в 1920 году около 35 миллионов десятин.

   Если принять в расчёт, что из всего урожая по России в прежнее время поступало на рынок ровно почти та же одна третья часть, то отсюда и видно, какая огромнейшая, зияющая рана нанесена у нас всему делу снабжения страны продовольствием и сельскохозяйственным сырьём.

    Затем число голов всякого скота умень- 

 
   27


шилось по всей стране в общем тоже на одну треть (на 30% уменьшение рабочего скота, на 15% рогатого скота, на 52% овец, на 55% свиней). Понятно, что земля унавоживается гораздо хуже, падает урожайность земли, население и скот недоедают, слабеют силы работника, вырождается скот.

   Словом, и здесь замечается  п а д е н и е  п р о и з в о д и т е л ь н о с т и  т р у д а.

   Однако, по сравнению с промышленностью, всё же – гораздо меньше. А именно, в общем всё падение приблизительно на 50%, то есть вдвое, тогда как в промышленности на круг в семь раз!

   Ясно отсюда, что с деревни должно начаться наше трудовое хозяйственное воскрешение. Ведь не надо забывать и того, что именно деревня больше всего от переворота, освободившись от власти помещиков и получив их землю. Поэтому, когда Советская власть устанавливает сейчас продовольственный налог (очень и очень умеренный), то трудовой крестьянин никак не может толковать это дело так, будто она его грабит зря. Государство погибнет, если деревня не отдаст этого малого налога, значит погибнут и все надежды трудового крестьянина. Он должен во что бы то ни стало понять это, да и понять эту нехитрую политическую механику, кажется, нетрудно даже жителю самой захолустной деревни. Ведь понимали же все крестьяне необходимость кровью своей защищать на фронте Советскую власть.

   Трудовой крестьянин понимает общую выгоду рабочего и крестьянина в подъёме всего народного хозяйства, а потому и  в е р и т  коммунистам, и не верит окончательно всем своим пугателям-шептунам из других, полу-буржуазных, притворно-«социалистических» партий.

   Он твёрдо знает уже, что большевики-рабочие совершенно по-разному поступают по отношению к обирале-кулаку, к толстосуму-капиталисту, к белоручке-помещику, а с дугой стороны, к своему брату-товарищу середняку и бедняку-пахарю.

   Когда коммунисты забирали всю землю у помещика, скот, скирды хлеба, мельницу, трактир у кулака, доходное садовое заведение у какого-нибудь предпринимателя-купца, то лишали его собственности навсегда и с определённой целью – искоренить со света засилие таких вредных извергов


   28

 
рода человеческого, прекратить существование такого класса эксплуататоров (то есть, по-французски, людей, «использующих для себя» другого человека, словно рабочий скот) или таких «экспроприаторов» (другое слово, означающее людей «отнимающих собственность» у тысячи других людей).

   Так как с такими привычными хищниками революционный рабочий видит только одно лишь средство борьбы – отнятие у них способов к хищничеству, то он без пощады и «экспроприирует» их в свою очередь, то есть отнимает награбленную землю и доходные заведения, как у городских капиталистов отнял банки, фабрики, заводы и прочее. Это – закон пролетарской революции, её необходимая почва и единственное ручательство на полное осуществление коммунизма.

   «Экспроприировать экспроприаторов» – это выражение  в е л и ч а й ш е г о  и з  в о ж д е й  к о м м у н и з м а  Карла Маркса, того самого германского революционера, который 75 лет назад уже в своём сочинении  «Коммунистический манифест» предвидел весь громадный переворот во всём мире, совершающийся в наши дни, и который указал нам определённый путь, как добиться успешной развязки всего переворота для всех трудящихся.

   Но, очевидно, что коммунистам, с другой стороны, нет ни малейшего интереса «экспроприировать» (лишать собственности) трудовых земледельцев, которые сами никого не «экспроприируют» и ничьей силы для себя не «эксплуатируют». Совсем напротив, коммунистам прямой расчёт добиться от таких мелких хозяев как можно лучшего качества труда, увеличения продукции этого труда. Ибо тогда и земледельцу будет из чего давать советскому государству на содержание промышленности и транспорта.

   Конечно, вся земля сейчас имеет одного собственника – советское государство. Но это как раз и сделано для того, чтобы не дать ей накопиться в руках «экспроприаторов», не дать им возможности грабить мелких земледельцев. А эти последние получают от верховного собственника – государства – сколько надо земли в своё пользование, лишь бы они не покушались опять-таки на «экспроприацию» других земледельцев.

   Так что, в конце концов, программа коммунистов не только не грозит трудовым крестьянам разорением, но, наобо-


   29


рот, заботится о них наравне с рабочими. Налоги же, мобилизация рекрутов и прочие повинности Советскому государству – лишь неизбежная необходимость для защиты и укрепления того же советского государства и для построения всеобщего благополучия трудящихся.


                А. Дивильковский**

                …………………………………………………………………………


Для цитирования:


КОММУНИСТЫ И КРЕСТЬЯНЕ, Речи и беседы пропагандиста, № 21, Государственное издательство, 1921, стр. 3-56

         
Примечания


      * Материалы из семейного архива, Архива жандармского Управления в Женеве и Славянской библиотеки в Праге подготовил и составил в сборник Юрий Владимирович Мещаненко, доктор философии (Прага). Тексты приведены к нормам современной орфографии, где это необходимо для понимания смысла современным читателем. В остальном — сохраняю стилистику, пунктуацию и орфографию автора. Букву дореволюционной азбуки ять не позволяет изобразить текстовый редактор сайта проза.ру, поэтому она заменена на букву е, если используется дореформенный алфавит, по той же причине опускаю немецкие умляуты, чешские гачки, французские и другие над- и подстрочные огласовки.

   **Дивильковский Анатолий Авдеевич (1873–1932) – публицист, член РСДРП с 1898 г., член Петербургского комитета РСДРП. В эмиграции жил во Франции и Швейцарии с 1906 по 1918 г. В Женеве 18 марта 1908 года Владимир Ильич Ленин выступил от имени РСДРП с речью о значении Парижской коммуны на интернациональном митинге в Женеве, посвященном трем годовщинам: 25-летию со дня смерти К. Маркса, 60-летнему юбилею революции 1848 года в Германии и дню Парижской коммуны. На этом собрании А. А. Дивильковский познакомился с Лениным и до самой смерти Владимира Ильича работал с ним в Московском Кремле помощником Управделами СНК Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича и Николая Петровича Горбунова с 1919 по 1924 год. По поручению Ленина в согласовании со Сталиным организовывал в 1922 году Общество старых большевиков вместе с П. Н. Лепешинским и А. М. Стопани. В семейном архиве хранится членский билет № 4 члена Московского отделения ВОСБ.