Корыстный интерес

Роман
Жанр: приключения, попаданцы в другие миры (фэнтези), социальная фантастика
Аннотация:
Провинившегося демона-студента отправляют в мир простых смертных с интересным заданием. Движимый желанием искупить вину, демон не сразу осознает, в какую смертельную западню он попал. Опасные игры на выживание и несговорчивая попутчица постоянно отвлекают внимание, и поначалу героя волнует лишь то, как побыстрее вернуться домой. Однако со временем приоритеты меняются, и та девушка, что ужасно раздражала, становится дороже собственной жизни. Но, как выяснилось, и о своей жизни, равно как и о мире вокруг, даже демон высших кровей мало что знает…


(Прежнее (рабочее) название романа было "Властный, страстный и отвязный, или Я тоже с тобой не разговариваю!". Но так как книга выпускается в печатном виде, короткое название предпочтительнее, к тому же оно лучше передает суть произведения)




Глава 1
В РОДНЫХ ПЕНАТАХ



— Что же делать, что же делать?! — уже в пятый раз за последнюю минуту вопрошал я у самого себя, стоя у дверей кабинета ректора нашей Свароградской Академии.
Заведение это, надо признать, приличное, лучшее в нашем городе и не допускающее никаких вольнодумств, выкрутасов и тем более, прости Высший, обманных маневров против священных учебных стен. За такие вещи сразу отчисляли.
Если меня отчислят, батя собственноручно в котёл забросит и станет жарить, словно картошку фри в раскалённом масле, вместе со зловонными душами смертных. Образно выражаясь, разумеется. Жарят не в масле.
И это ничего, что батя сейчас на Меркурии, а я на Земле. Они ему быстренько письмецо отошлют, где в красках обрисуют мою последнюю выходку. Тогда даже матушкины уговоры не остановят отца сотворить со мной что-нибудь... болезненное. Потому что это будет уже в четвёртый раз, когда меня отчисляют.
За что были три предыдущих отчисления? Ну, разумеется, за нарушение общественного порядка и дисциплины, второй раз — за нарушение субординации, а третий — за несанкционированное открытие портала. Все претензии ко мне считаю необоснованными, обвинения — голословными, а отношение — предвзятым!
В первый раз... я на экзамене дал списать своему приятелю. Он полукровка, для него учёба в Академии — это билет в жизнь. Меня поймали, а приятель просто отвернулся, сделав вид, будто это не ему только что ответы пересылались. На вопрос комиссии мой приятель сообщил, что я клянчил у него помощь. Ему почему-то поверили, а я не стал переубеждать комиссию. Меня настолько захлестнуло чувство несправедливости и разочарование, что от такой наглости я лишился дара речи и погрузился в мрачные мысли о недостойных полукровках, всеми правдами и неправдами заполоняющих наш прекрасный нефилимский мир.
Посидел дома, подумал, внял отцовским упрёкам да маминым тягостным вздохам и решил поступить заново. Ещё бы! Отец пообещал, что, как только я завершу обучение, он похлопочет и меня сделают ректором нашей замечательной Академии. Ох, и жизнь тогда начнётся! Я такие порядки заведу! Повезёт студентам со мной. Особенно студенточкам...
Грезя о будущих великих свершениях, я сдал экзамены во второй раз, и меня неохотно, но приняли. Я с головой ушёл в учёбу, тем более что выбрал иную, более интересную профессию, но тут, как назло, одному старшему преподавателю пришло в голову устроить травлю. Из всей группы он почему-то выбрал именно меня. Кончилось всё это мужской разборкой в туалете, после чего меня без разговоров отчислили.
Поступить заново — это было уже делом чести и принципа, и через год я снова числился среди первокурсников. Но приятель того преподавателя, которому я накостылял ещё год назад, решил возобновить травлю и отомстить за поломанного коллегу.
Что он только не выдумывал и как только надо мной не измывался! Я стоически выносил все издевательства, терпел унизительные наказания за любую провинность и глотал слёзы обиды, когда меня — как бы случайно — забросили через портал в промежуточный мир. Я почти неделю бродил по пустынным улицам, не имея возможности выйти обратно. Думал, что сойду там с ума! Меня вернул ректор, когда ему позвонил мой отец, обеспокоенный тем, что сын не явился на семейное торжество.
Гадливый ректор наслаждался представлением, которое ему устроил мой преподаватель, поэтому заявлять о злонамеренном поступке было бы глупо. Меня отругали за несоблюдение мер предосторожности и отпустили с иезуитскими улыбочками, а я... просто отомстил. На следующем занятии я «случайно» снова проигнорировал меры безопасности и отправил своего преподавателя в... Эх, лучше не упоминать, куда я его отправил. Батя долго ржал, когда узнал, и в этот раз моё отчисление было воспринято родителем благосклонно. Но мне строго наказали, чтобы впредь я не влезал ни в какие неприятности и завершил уже ненавистное обучение, поступив в Академию в четвёртый раз.
К этому времени между мной и предыдущим ректором уже велась настоящая война. Хоть меня и трижды отчисляли, но войну я выиграл, когда ректор — не без моей помощи — покинул свой пост. С приходом нового ректора мои шансы на выживание в Академии заметно возросли. Я прилично учился, по четвёртому кругу постигая законы мироздания, и почти дошёл до финиша, как... надо же было такому случиться!
Сейчас мне предстоит открыть дверь и...
— Риши Дагда! — послышалось из кабинета ректора. — Заходите!
Это мне...
Я посмотрел на своё отражение, что карикатурно отображалось в вечно извивающейся жидким серебром двери. Остановившиеся глаза, всклокоченные чёрные волосы, разбитая губа, распухший сломанный нос делали моё миловидное дьявольское лицо похожим на какого-то... homo erectus.
Сбежать? Да куда??? Если бы можно было вырваться и преодолеть магнитное поле планеты, обойти индикаторы, уловители, кольца, патруль... то я бы уже давно угнал транспорт. Отсюда только один путь: через Адское министерство или по-простому — Ад-министрацию. А оттуда лишь две дороги: либо в нормальную нефилимскую жизнь, либо в Отстойник. Чтобы попасть в нормальную жизнь, а не в обслуживающий персонал, мне позарез нужно закончить Академию. Да и батя не простит такого позора, чтобы его единственный сын пошёл служить какой-нибудь канцелярской крысой или военным.
— Риши!!! — заорал ректор, потеряв всякое терпение. — Кончай там жаться у двери! Живо иди сюда!
О-о-о... этот голос было слышно даже на поверхности. Наверняка сейчас глупые людишки от страха в штаны наложили, когда до их слуха донеслось странное эхо из-под земли. Иногда точки соприкосновения измерений находятся в самых неожиданных местах, и тогда люди слышат нас. А порой и видят.
Ладно, пошёл!




Глава 2
ХОЧЕШЬ РАССМЕШИТЬ БОГА - РАССКАЖИ ЕМУ О СВОИХ ПЛАНАХ



Приоткрыв дверь, я просунул в щёлку свою расползающуюся по лицу переносицу и заранее оглядел кабинет. Никто с косами не стоит — и то славно! Может, есть шанс?
У гигантского арочного окна восседал новый ректор Академии — предмет воздыханий всего женского пола Сварограда. Весь город только и говорил о прекрасноликом Лучезаре.
Он действительно являл собой идеальный образчик мужской привлекательности: чистокровный нефилим, высший маг и чародей, а улыбка его светила ярче всех светильников Академии. Вот только сейчас улыбки не наблюдалось. Лучезар резким жестом велел занять кресло подле его массивного письменного стола.
На ватных ногах я с огромным трудом преодолел немалое расстояние и скромно опустился на краешек кресла.
— Студент Дагда, — прищурился Лучезар, чуть наклонив голову и взглянув на меня из-под нахмуренных бровей, — вы слишком увлеклись сегодня. За подобное непотребство мне надлежит отчислить вас. Даже невзирая на то, кем является ваш отец. Это... простите за каламбур... настоящее свинство с вашей стороны: подложить свинью собственному родителю!
— Прошу прощения, господин ректор, — вскинулся я, — но мне не было известно, что...
— Прекратить! — вскочил Лучезар.
Заложив руки за спину, он принялся мерить шагами пространство у своего стола, то ли вопрошая меня, то ли обращаясь к самому себе:
— Что я теперь должен сделать в первую очередь: доложить о нарушителе Держателям Тайны или отправить весточку на Меркурий?
— Позвольте сказать... — попытался я.
— Тебе только позволь! Позор для выпускника! Просто позор такое вытворять! — навис надо мной ректор, поменяв стиль общения на более приватный. Как-никак он прекрасно ладил с моим батей и знал меня с пелёнок. — Риши, вот скажи мне, на кой Леший тебе понадобилось в мир смертных, а?! Ты зачем в чемодане уехал? Я уже молчу о том, что ты моему родному сыну всю физиономию после этого расквасил!
— Лучезар, вышло недоразумение. Мы с ребятами просто пошутили, поспорили, а они меня контузили и в чемодан запихнули к первокурснику, который в мир людей на практику отправлялся. Сам бы я до такого не додумался! Чес-с-слово!!! А твой сын громче других надо мной гоготал, вот и... — умоляюще посмотрел я в его голубые глаза. На миг мне даже показалось, что в их глубине сверкнула огоньком надежды добродушная насмешка. Но я ошибся.
— Ты будешь наказан! — вынес приговор ректор, продолжая нависать надо мной и щекотать нос своими длинными белокурыми волосами. — Никому из студентов не разрешается покидать Свароград без официального разрешения! Никому! А ты не просто проехался туда-сюда, так ещё и первокурсника подставил: ему вменяется контрабанда.
— Но я же — не контрабанда! Я здесь, меня вернули. Ты несправедливо наказываешь меня, когда следует наказать твоего сына!
— А в прошлом месяце, когда ты «случайно» вместе со своей компанией оказался в ночном клубе смертных?! То, что вы там вытворяли, это... это... — Лучезар поднатужился, но так и не смог найти подходящее определение нашим развлечениям.
— У нас было официальное разрешение! — вспылил я. — Это уже просто несправедливо!
— Разврат со смертными строго карается! Вам выдавалось разрешение на посещение Большого театра, на балет, а вы где оказались?!
— Мы, — отвёл я глаза, — немножко перепутали здания. Там тоже был... балет... в каком-то смысле слова... Какая разница! И ты тогда никого не наказал, потому что твой сын больше всех восхищался теми... «балеринами». А сейчас? Почему я должен за него отдуваться?!
— Я напишу твоему отцу, что принял воспитательные меры, — проигнорировал упрёк Лучезар, — и как смогу прикрою тебя от Держателей Тайны, но ты...
— Никогда! Больше никогда! Клянусь!
— Помолчи!
— Апчхи!
Да. Я оплевал своего единственного возможного спасителя. Но он сам виноват, нечего было патлами по моему носу елозить!
— Вот мерзавец! — обтёрся Лучезар и отошёл к своему столу.
«Ну всё, я пропал. Можно готовиться к отправке в город ссыльных...» — пронеслось у меня в голове.
— Нет, — нагло прочёл мои мысли Лучезар и расплылся в садистской улыбке, — ты отправишься туда, куда так рвался. Искоренять в себе любовь к смертным женщинам. А заодно приведёшь мне одну — самую вкусную. Она — нераскрытая полукровка, но потенциалы её завораживают. Мне нужна её кровь. Добровольная отдача, разумеется. Притащишь её сюда живую и не заколдованную, полностью готовую отдать мне то, что я попрошу.
— Почему бы тебе самому?..
— Потому что мне по статусу не положено совращать всяких девственниц.
— Тогда пусть твой сын...
— Нет! Ему нельзя знать об этом. Никому не говори! Понял меня? Если кто узнает о задании, клянусь, я сгною тебя в городе ссыльных. Уж я найду, за что тебя туда отправить! Компромата на тебя предостаточно. Даже твой отец не сможет и слова вымолвить в твою защиту. Отправляешься сегодня же. И точка.
Кто бы сомневался, что в случае провала задания Лучезар отправит меня в город ссыльных. Он на это не скупился. Мне не хотелось прожить рабом пару сотен лет, и поэтому я твёрдо решил, что докажу свою профпригодность, дабы остаться жить среди своих, — в нормальном нефилимском мире, а не среди ссыльных.
— Я не вернусь в Свароград, пока не выполню секретное задание ректора! — самоуверенно заявил я своим приятелям, пришедшим проводить меня, и смело ступил через линию турникетов на границе миров.



Глава 3
СЛАДКИЙ ТРОФЕЙ РЕКТОРА


Где-то спустя пятнадцать минут я уже находился в СНТ «Тихая зорька» у дома номер 158 по Волынской улице и был готов выть от безнадёги.
Само наказание меня не особенно смутило, но вот когда я увидел объект, то...
...она была одета в какую-то безразмерную красную одежду с рисунком... в белый горошек, со стянутыми в растрёпанный пучок длинными, выкрашенными под блондинку волосами. Краска давно слезла с корней, отчего создавалось впечатление, будто у девушки на голове тёмная шапочка, из-под которой струятся светлые пряди.
К счастью, девушка не обращала внимания на машину, в которой я сидел, и я смог вдоволь налюбоваться на необъятную куполообразную юбку этой деревенской модницы, пока старая дева копалась в огороде своего дачного участка, отклячив пятую точку.
По документам ей было двадцать семь лет — ровесница мне, но на этом сходство между нами заканчивалось. Судя по сведениям, взятым из достоверных источников, она всё ещё была девственницей, закоренелой пессимисткой и на всю голову эзотеричкой.
В какой-то момент меня озарило, что ссылка и рабский труд — не такая уж плохая альтернатива предстоящему делу, но я упрямо отбросил эту мысль.
«Хочу должность ректора!» — амбициозно заявил себе я, когда, повернув зеркало в машине, посмотрел на свою новую «лучезарскую» внешность.
Скривившись от непривычного блондинистого и лилейного вида, я тоскливо повздыхал по своим жгуче-чёрным волосам, уныло подмигнул личине в отражении, после чего решительно вышел на улицу, громко хлопнув дверцей авто.
— Кхм-кхм, доброе утро! — подойдя к покосившемуся заборчику, привлёк я внимание огородницы.
Она страдальчески разогнулась и, сощурив глаза от яркого июньского солнца, повернула ко мне раскрасневшееся лицо.
Тут же в мою сторону бросилась её шавка: облезлый двортерьер. Пока он бежал, с него клоками летела линяющая шерсть грязно-серого цвета, а в это время на крыльцо обветшалой избушки вышла вальяжная гигантская кошка. Видимо, бастард какого-нибудь местного гуляки мейн-куна.
Терпеть не могу кошек. Они ещё те предательские морды. Но это лучше, чем ссылка.
— Что вам? — спросила девица и грязной рукой поставила козырёк над сощуренными ярко-лазурными глазами.
Голос у неё был... такой... странный.
— Мне нужна Велесова А. Р.
— Это я.
Обтерев запачканные землёй ладони, девушка подошла ближе и схватилась руками за зубья штакетника, зелёная краска которого уже давным-давно облезла. Как и розовый лак с поломанных и грязных ногтей этой... потенциальной ректорской «вкусняшки».
— У меня к вам дело. Вот. — И я полез в папку для бумаг, откуда достал документы. — Ознакомьтесь, пожалуйста.
Она обескураженно приняла документы. Пробежав по ним глазами, Велесова А.Р. испуганно уставилась на меня.
— Я... ничего не понимаю.
Попытавшись изобразить участие, я поставил брови домиком и резюмировал:
— Согласно документам, которые сейчас в ваших руках, этот дом, участок и все остальные хозяйственные постройки теперь принадлежат мне. Ваша бабушка перед смертью оформила завещание на моё имя. А вы не знали?
— Нет. Это какая-то ошибка. Я должна была вступить в наследство по закону. Ничего ещё не успела... Полгода назад похороны были. Пока выплатила долги за похоронный обряд, за коммунальные услуги, пока то, пока сё... Да как же так?
— Увы. Мне жаль вас расстраивать, но ничего не поделаешь.
— Не может этого быть...
Обескураженность в её глазах сменилась недоверием, агрессией, а затем и слезами. Они крупными каплями задрожали в лазуритах её глаз и вдруг побежали по запылённым загорелым щекам, оставляя  светлые полосы.
— Разрешите войти?
— Я не знаю, кто вы.
Теперь я даже немного обрадовался. Умом девушка не блистала, и предстоящая миссия уже казалась простеньким делом одного дня. Мне не терпелось вернуться обратно в Свароград с трофеем для ректора.
— Здесь написано, кто я, — ткнул я пальцем в документы. — А вот мой паспорт. Сравните данные.
Спустя минуту сопения она подняла на меня мокрые от слёз глаза:
— Всё равно не пущу вас!
Мы уставились с ней друг на друга, явно не испытывая никакой взаимной симпатии. И как, спрашивается, при таком раскладе соблазнить её, влюбив в «себя», да ещё и добиться добровольного самопожертвования на алтаре Лучезара? Нет, если задаться целью, то соблазнить, конечно, можно кого угодно, но я как-то привык получать удовольствие от этого процесса, а не наоборот.
«Эх, была не была!» — решил я и незаметным движением пальцев заставил открыться калитку, запертую на ключ. В эту же секунду сумасшедший пёс выскочил на улицу и, заливаясь диким лаем, принялся кидаться на меня. Я не шевелился, наблюдая за реакцией хозяйки участка. Она разнервничалась, раскудахталась, принялась звать своего пса, но тот, ясное дело, взбесился: не каждый день потусторонняя сила в гости заглядывает.




Глава 4
ШЕЙТЕ, ШЕЙТЕ БЫСТРЕЕ!


Это ужасно: стоять вот так и ждать, когда тебя цапнут!
«Быстрее уже!» — мысленно поторопил я пса, заметив, что хозяйка намеревается схватить лохматого друга за ошейник.
Наконец-то, спустя бесконечно долгую минуту, этот чокнутый пёс переборол страх и всё-таки цапнул меня за ногу.
— Ай-ай-ай! — картинно взвыл я. — Как же больно! Он мне вену перекусил!
— Да нет, что вы! Только штанину порвал, — побледнела девушка. — Две. Штанины.
— Нет, вену! Сухожилия! Мышцу! Я теперь не смогу ходить! Ногу не восстановить! Я подам на вас в суд, если стану инвалидом!
Собака, почуяв мнимое превосходство, продолжила бросаться с удвоенной силой, и пришлось приструнить пса.
— Да чтоб тебя, шавка блохастая! — выругался я, отшвырнув пса так, что тот впечатался в соседский забор. Заскулив, пёс на брюхе пополз обратно на участок в свою будку.
— Простите, — охала хозяйка, — Мотя обычно безобидный, ни разу никого не укусил. Ой, у вас кровь! Нужно срочно обработать!
— Да уж, будьте добры.
— Пойдёмте. Сможете дойти?
— Попробую. Не помирать же на улице. У вас здесь летающие тарелки, наверное, чаще встречаются, нежели кареты скорой помощи. Одна надежда на вас.
Прыгая на одной ноге, я страдальчески последовал в дом за девушкой, но на пороге этого ветхого строения мне неожиданно преградила путь кошка. На незваного гостя она смотрела с нескрываемой неприязнью.
Поравнявшись с ней, я сверкнул глазами, послав мысленное:
«Посмотри на меня ещё так, шкура!»
«Что тебе надо у нас?» — ответила чёрная кошка.
«Помалкивай и проживёшь свои положенные пять!»
Кошка прижала уши и загудела, зарычала, точно я у неё рыбу отбирал. Затем, важно развернувшись, она первой зашла в дом, покачивая своими барскими штанами и пышным хвостом.
Меня пригласили на кухню, где на удивление было чисто и уютно. Устроившись на угловом диванчике, я задрал ногу на табурет, вполне успешно изображая раненого страдальца.
Помощи пришлось ждать довольно долго. Сначала девушка набрала из бака воды в ковш, налила в чайник, поставила на плиту, помыла в рукомойнике руки и только потом полезла в аптечку выискивать бинт, иглу и всякие антисептики.
— У вас мило, — решив нарушить тишину, подал голос «умирающий» я, когда оглядел помещение. Домик был крохотным, одноэтажным и трёхкомнатным, включая кухню-гостиную, спальню и санузел, где размещался отопительный котёл вместо необходимых удобств. Но внутри дома чувствовалась женская рука: окна сверкали чистотой и забавными занавесками с позвякивающими кристаллами; деревянные рамы — свежей краской, а на подоконниках стояли в расписных горшочках цветущие фиалки и каланхоэ. Я даже обратил внимание на новые обои в спальне. Правда, они покрывали выгнутую стену, но зато не пахли старостью. — Сами ремонт делали и пол красили?
— Да, я сама. Недавно завершила покраску. Мужчин в семье нет, так что... крышу починить не могу, крыльцо с забором — тоже, да и... много что нужно заменить. Дом довоенной постройки, сами понимаете. А вы здесь раньше не бывали?
— Нет, ваша бабушка в больнице написала завещание на меня.
— Она ничего не говорила о вас.
— Ау!!! — театрально взвыл я, когда продезинфицированная игла вонзилась в мою шипящую перекисью кожу: пёс разодрал нехило. Ну ладно, не беда, потом шрам уберу. — Я... — кряхтел пациент, — внук её фронтовой любви. Возможно, она когда-то упоминала о бурном романе, что случился у неё в сорок третьем?
— Вы внук того самого Станислава?! — Девушка оторвала сосредоточенный взгляд от шкатулки, где хранились лейкопластыри и зелёнки.
— Не Станислава, а Ярослава, — сощурившись, поправил я.
«Интересно, это она решила проверку устроить или действительно подзабыла бабулькины рассказы?» — напрягся я и поведал о событиях полугодовой давности:
— Мне позвонил главврач, сказал, что пациентка дала ему номер моего городского телефона, после чего попросил срочно приехать в больницу. Я сам не знал, что так получится. Впервые видел эту пожилую женщину. И тем более не подозревал, что у неё есть родная внучка. Простите. Мне жаль, но я уже как месяц назад вступил в наследство. Других претендентов на наследство не было, никто права не заявлял. Неужели вам бабушка ничего так и не сказала в свой последний день?
— Нет, не сказала. Да мы и не особенно ладили с ней. Хотя я прожила в этом доме всё своё детство и юность. Потом жила в общаге, когда училась в колледже, потом уехала в другой город, устроилась там на работу, и мы с ней ещё больше отдалились друг от друга. Как-то бабушка попросила выписаться из этого дома. Я не стала спорить и сделала себе временную регистрацию по другому адресу. Продлевала её до прошлого года, а когда бабушка заболела, приехала обратно. Думала, что мне больше нет смысла продлевать, думала, что домой вернулась. А она... Не ожидала, что она так поступит. Да что же это я? О мёртвых либо хорошо, либо никак.
Девушка утёрла слёзы и вернулась к своему занятию по выбору наиболее молодых из всех допотопных и пожелтевших лейкопластырей. Вскоре закипел чайник. Принеся старый, зачищенный до блеска алюминиевый таз, девушка налила туда воду, бесцеремонно задрала мне вторую разорванную штанину и принялась обрабатывать следующий, более серьёзный укус, аккуратно смывая кровь.
Что-то я сам не заметил, как расслабился от её мягких прикосновений, даже прикрыл глаза от наслаждения. Никогда ещё мне не было так приятно. Складывалось впечатление, будто я качался на волнах океана, а вокруг — сплошная благодать. Но меня быстро привела в чувство её кошка, бесцеремонно врезавшись в мысли:
«И не мечтай! Ишь, губу раскатал!»
 — Брысь! — сорвалось с языка.
— Что? — Девушка резко убрала руки и недоумённо уставилась на меня.
— Э-э... Это я не вам, а вашей кошке.
Девушка огляделась в поисках животного и, обнаружив его на подоконнике, посмотрела на меня как на чокнутого.
— Удивительно... Как вы поняли, что это кошка, а не кот?
— По мордашке, — выдавил я умилительную улыбку, — такая симпатичная!
— Да, это моя любимица, — расцвела улыбкой хозяйка, отчего её загоревшее, перепачканное землёй и пылью лицо... Да нет! Что за глупости?! Это трофей. И только.
— Простите, я отвлёкся. Вы что-то про кошку говорили?
— Я сказала, что везде с ней путешествую. Маня сама ко мне пришла, уже лет девять назад.
— Не сомневаюсь, — процедил я, обменявшись с Маней убийственными взглядами.
— Ну вот, теперь можно продезинфицировать и забинтовать, — выдохнула девушка.
— Отлично. Надеюсь, у вашего пса имеется ветпаспорт с отметками о прививках?
Девушка пошла пятнами, не зная, куда деть глаза, и в итоге просто отрицательно качнула головой.
— Так и знал!
— Он не бешеный. Я уверена! Мотя замечательный! Он — домашний, уже год у меня живёт. Я его на станции встретила. Ой...
Я красноречиво закатил глаза и попытался подняться на ноги.
— Ох, как же я машину поведу? — простонал я, упав обратно на диванчик. — Нога не слушается. Ужасная боль. От вас можно позвонить? У меня деньги на телефоне закончились ещё по дороге сюда. И сам телефон разрядился, а зарядку я с собой не взял.
— У меня... — краснея, начала она, — у меня недавно украли мобильник. Новый аппарат пока не купила. Так что я здесь без телефона. Можно было бы сбегать и попросить телефон у соседки, но она на неделю в город уехала. К другим соседям не пойду, всё равно не дадут телефон.
— Прекрасно! Я теперь даже такси не вызову! — возмутился я, удобнее устраиваясь на диванчике. — Придётся у вас заночевать. К тому же это уже мой дом. Так что не обессудьте.
Она поджала губы и принялась убирать медицинские препараты.
«Что ты задумал, хитрый?» — вновь засверлила меня жёлтым глазом Маня.
Я показал ей язык и осведомился у хозяйки:
— А как вас зовут?
— Ака.
— Как-как? — рассмеялся я.
— Ничего смешного! Я же не смеюсь над тем, что вас... — И она полезла в документы. — Ришаром зовут.
— Ну, спасибо.
— Ака, Акада — это сокращённое. Мама любила читать книги о всяких магических академиях, вот и назвала меня Академия Родионовна.
Я даже прыснул со смеху. Вот так Лучезар! Вот подлец! Нашёл мне Академию! Спохватившись, я заметил грустное выражение лица Акады.
— А что случилось с вашими родителями? — решил поинтересоваться я.
Конечно же, в общих чертах я знал её историю. В машине успел бегло ознакомиться с личным делом, но мне было интересно, как Ака это преподнесёт.
— Они... — закусила губу Акада, — уехали. По работе. Они живут в другой стране.
Я промолчал. Даже не ожидал от самого себя: мне вдруг стало жаль этот ректорский трофей.




Глава 5
ПУТИ ТВОИ НЕИСПОВЕДИМЫ!


Постель мне устроили на полу кухни, и я даже обрадовался этому: рядом с моим спальным местом возвышался обеденный стол, с которого я беспрепятственно таскал тёплые пирожки с капустой. Готовила Акада... м-м-м... Уже седьмой по счёту уплетал, как лунный свет выхватил из темноты жёлтые глаза Маньки.
— Теперь можем и поговорить, — спрыгнув с подоконника, пошла ко мне кошка.
— О чём мне с вертихвосткой разговаривать? — презрительно фыркнул я и потянулся за восьмым пирожком. Телепатические разговоры с кошками бывают очень долгими и нудными.
— Пришёл, наглый такой, обокрал нас, обобрал, обожрал, да ещё и спать улёгся! — возмущалась Манька. — Думаешь, я поверила в эту сказочку про завещание?
— Тебе-то что? — жевал я. — Лучше скажи, чего ты к девке прицепилась? Поставил, что ли, кто следить за этой полукровкой?
Кошка сузила глаза и деловито облизала лапу.
— Никто не ставил. Просто... так совпало.
— Понятно, вампиришь по-тихому, значит.
— Ты за кого меня принимаешь?!
— За ту, что орёт дурниной по весне, — пнул я её ногой. — А ещё за разумное создание, которое не хочет быть разорванной на частицы за несанкционированный доступ к телу смертного сего человечка.
— Уж не ты ли поспособствуешь? — прищурилась Манька. — Сам-то сюда явился с какой целью, а? Уж явно не ради развлечения.
— Станешь мешать — ещё как поспособствую твоей преждевременной реинкарнации! — зевнул я, демонстративно отворачиваясь от кошки.
Повисла тишина. И до того она была гнетущей, что я повернулся обратно. Яркий лунный луч пробился сквозь занавешенное окно, раскрашивая пустую кухню-гостиную красивыми тенями, а кошки и след простыл, только отголосок её последней мыслефразы повис в воздухе:
— Лучезарским ликом прикрываешься, а сам — демон высших кровей. Извести Академию задумал!
Я даже привстал и невольно уточнил:
— Ты какую Академию имеешь в виду? Эй, Манька! — шёпотом позвал я. — Выходи. Куда запропастилась, шкура?
Но кошка исчезла. Махнув рукой, я завалился спать. В этом измерении все спят, даже демоны. Сладкий сон, сладкий...
А снилось мне, что прежде чем Акада оказалась в озабоченных руках ректора Академии, она побывала в моих руках. Не менее озабоченных. Странный сон. Она мне совершенно не нравится!..
Проснулся я от истеричного вопля, доносившегося откуда-то с улицы. Наскоро обернувшись простынёй вокруг бёдер, я выскочил на порог и остолбенел. В трёх метрах от крыльца стояла Акада с Манькой на руках, а вокруг них бегал ошалевший пёс Мотя, разгоняя перепуганных кур.
— Ты что орёшь как чокнут... — Я не договорил, так как перевёл взгляд туда, куда смотрела Акада: за калитку, где не увидел ни казённого свароградского авто, ни соседних участков, ни линий электропередач, ни СНТ вообще. Вокруг было поле. И лес. Лес и поле. И больше ничего!
Обернулся посмотреть на дом. Избушка так и оставалась прежней, точно она и стояла здесь лет эдак сто, только в ином пространстве и времени.
«А дезагрегатор вчера в машине остался, — с упавшим сердцем вспомнил я, — без него переместиться обратно почти невозможно». Но решил продолжить игру с удивлённым возгласом: «Что происходит?!» в надежде на то, что рано или поздно мои сородичи спохватятся, разыщут и переместят обратно. А я тут как тут: трофей-то Лучезарчику и поднесу... Но, как оказалось, игра моя была уже лишней.
Акада повернулась ко мне с искажённым от ярости лицом.
— Это ты сделал!
 — Что я сделал?
— Ты — демон! — Она направила на меня обвиняющий перст с таким чувством, что мне самому стало даже как-то не по себе. — Ты переместил нас сюда, в эту глухомань! Ты — слуга дьявола!
— Бредишь? — попытался я отвертеться, но когда увидел ехидно ухмыляющуюся моську Маньки, всё понял: — Так это ты, паршивка, натворила?! — бросился я к кошке в праведном гневе.
Та, спрыгнув с хозяйских рук, заголосила человеческим языком:
— Ты же демоническое отродье! — верещала она писклявым голоском, пока пряталась под хвостом у пса Мотьки. — Ты можешь уйти когда тебе вздумается, а Акаду — не тронь! Не отдам её!!! Пусть лучше здесь, но не там, у Лучезара!
— Да! Да! — подгавкивал Мотя. — Не тронь! Не тронь!
Я остановился, уразумев смысл происходящего. Перевёл взгляд на девушку. Акада не держала себя в руках. Она просто ошалевала от новой реальности. Вряд ли в ту минуту её мозг осознавал услышанное и увиденное.
И тут эти хвостатые товарищи незамедлительно поставили Акаду в известность о моих коварных планах, после чего она как-то странно посмотрела на меня. Поняла всё, осознала...
Для любого демона самый страшный момент — это когда люди осознают действительность, когда у них наступает прозрение; когда миг растягивается и превращается в вечность и они проживают эту вечность с полным пониманием и принятием. В этом случае люди, словно губка, начинают впитывать окружающую их магическую энергию, компенсируя её многолетнее отсутствие в человеческом теле...
...а я оглядел своё тело. Оно и впрямь было уже моим настоящим, а не «лучезарским». Значит, и внешность изменилась.
Да-а-а, теперь влюбить девушку в Лучезара будет совершенно невозможно. Надо сворачиваться. Здесь уже ничего не поделать. Трофей уплыл!
Гордо поправив простыню, замотанную вокруг бёдер, я разочарованно вздохнул и направился к дому, чтобы побыстрее одеться и провести ритуал призыва собратьев, как тут на меня налетели... петухи!
Да я в жизни не видел таких монстров!


Глава 6
ПЕРЕД ТЕМ КАК МСТИТЬ, ВЫРОЙ ДВЕ МОГИЛЫ



Первый, самый крупный пернатый, со своим злобным «ко-ко-ко» принялся клевать мои истерзанные собачьими укусами ноги. Ко всему прочему, птица то и дело подлетала и норовила клюнуть в пах. Пару раз я попал по петуху ногой, но тут второй петух клюнул меня в зад. Я на минуточку отвлёкся и... сам не знаю, как так нелепо вышло: запутавшись в простыне, я свалился на землю, чем тут же воспользовались эти петушиные монстры. Помню только сильный удар клювом в самое темечко и всё — меня окутала непроглядная тьма. Случается же такое! Что за невезуха...
Очнулся я уже ближе к вечеру. Ощупав голову, я с прискорбием отметил несколько болезненных шишек, а кое-где даже сочилась кровь. Почему-то совершенно не было сил. Перевернувшись на спину, я уставился в пламенеющее закатом небо и пролежал так ещё минут двадцать, бездумно рассматривая плывущие облака.
Тишина вокруг: ни городского шума, ни электричек, ни самолётов, ни соседей, которые ещё вчера пьянствовали до полуночи и орали за соседским забором. Только лес шумит могучими кронами, только птицы щебечут в ветвях... Первозданная красота!
Мимо пропрыгала лягушка, забрызгав мне лицо каплями из лужи. Значит, был дождь? Не похоже. Рядом ведро валяется. Скорее всего, меня пытались привести в чувство и обдали колодезной водой. Да, волосы ещё мокрые...
Ужасно хотелось пить, язык буквально присох к нёбу, и я, нервно сглатывая, на четвереньках пополз к порогу дома. Надо сказать, что далось мне это с неимоверным трудом. Не покидало ощущение, будто я пустыню Сахару марш-броском преодолевал, а не жалкие три метра. Постепенно приняв вертикальное положение, я, держась за стену, прошёл в дом.
К счастью, никого из обитателей избы я не встретил, потому что если бы встретил, был бы не готов к серьёзному разговору в столь постыдном виде: свою простыню я потерял ещё на улице, пока, весь изляпанный куриным помётом да землёй, полз на четвереньках к дому.
Вскоре я обнаружил свои вещи. Удивительно, но их никто не тронул, не выкинул и даже не поджёг. Шмотки спокойно лежали там же, где я их вчера и оставил: на полу, рядом с импровизированной постелью.
Схватив вещи и хорошенько выругавшись, я представил, как сейчас пойду и оторву головы петухам, а заодно и Акаде, которая не посчитала нужным помочь мне. В конце концов, я — не только чистокровный нефилим, но мой род берёт начало от настоящего высшего сословия дуатцев, и какая-то полукровка просто обязана уважать меня, служить и бояться!
«Высеку её огненным хлыстом! — выбирал наказание я, пока, злобно сопя, обтирался мокрым полотенцем. — Нет! Заставлю ползать на коленях и молить о пощаде! Голой! Свяжу поганку! И буду... буду... что-то делать с ней... нехорошее... и по принуждению. Нет. Так нельзя. Она же трофей. Вот пусть и остаётся трофеем! Отрежу ей голову энергетическим арканом! Точно! Лучше всего именно так и поступить. И принесу голову Лучезару! Брошу прямо ему на стол! Полукровская ведьма! Гореть тебе в аду! Это уж я точно тебе устрою, не сомневайся! Ак-ада! А Аду тебе не дать?! Получишь сполна и за своих петухов, и за кошку, и за то, что бросила меня посреди двора лежать на голой земле с куриным помётом! Да у меня на голове мухи уже, наверное, яйца отложили! — ужаснулся я при мысли об открытой ране и жаре, что стояла ещё с самого утра. — Ну, ведьма! Я тебе устрою райскую жизнь! Сейчас, только портки натяну...»
Выйдя из дома, я огляделся в поисках потенциальной жертвы и приготовился уже проявить в руке огненный хлыст, как понял, что... магии-то у меня больше нет. Ни капельки, ни огонька, ни искорки.
Впервые в жизни я серьёзно запаниковал. Это не сравнимо ни с какими ощущениями, когда ты теряешь свои способности. Это всё равно что потерять самого себя, собственную душу. Так вот что означает безграничная беспомощность!
— Да что же это такое?! — снова и снова в надежде встряхивал руки я, но всё было бесполезно. Магия не текла по моим венам, не бурлила в моей крови, а постанывала где-то в отрывочных воспоминаниях моей прежней, вполне счастливой жизни.
Тут из-за угла сарая выглянула Акада. Понаблюдав за моими психованными телодвижениями, она с суровым выражением лица, явно не предвещающим ничего хорошего, направилась ко мне. Двигалась она мягко, плавно ступая, точно хищница, выискивающая у будущей добычи самое слабое место. Руки Акада прятала за спиной. Но мне и не требовалось их рассматривать, чтобы понять: у нее появились магические способности.
— Вот ведь попал в переделку!.. — прошептал я и попятился, попутно озираясь в поисках того, чем бы обороняться от этой ведьмы. — Слушай, Акада, давай поговорим!
— О чём, интересно? — вскинула брови она. — О том, как ты собирался отвезти меня к какому-то Лучезару и отдать ему на съедение?
— Да брось! — не слишком убедительно отмахнулся я. — Какое ещё съедение?! О чём ты говоришь?!
— Такое! Маня мне всё рассказала!
— Ты бы лучше поинтересовалась у своей вонючки, откуда она всё это знает и почему с тобой живёт?
— Будет время.
— Кстати, о времени. Сделай милость, поди выясни, куда твоя тупая Маня мой дезагрегатор дела? Без него нам не вернуться.
Акада стушевалась, явно не желая признаваться.
— Что? — похолодел я.
— Она его обронила при перемещении. Твоё оружие или... как ты там его назвал... осталось в том, старом нашем мире. У неё же лапы, а не руки! Вот и обронила.
Как бы это банально ни прозвучало, но в тот момент я действительно напоминал рыбу, хватающую ртом воздух, а потом разразился на весь двор:
— Да она мозги свои обронила! У меня больше нет магии! Что-то произошло из-за твоих поганых петухов! Они тюкнули меня так, что перекрыли все магические потоки! Ты понимаешь, что это значит, тупица?! Я не могу проявить ни малейш... — Я осёкся, видя, что Акада выставила вперёд руки и направила на меня открытые ладони.
Реакция у меня, слава Люциферу, сохранилась отменная! Я бросился в сторону как раз в тот момент, когда в меня полетела энергетическая волна. Схватив грабли, что валялись у забора, я размахнулся и — да простят меня все женщины в мире — запустил их, точно метательное копьё, в Акаду. Благо физическими тренировками я никогда не брезговал. Грабли аккуратно приласкали буйную головушку этой новоиспечённой ведьмы, и она начала мягко оседать на землю, но при этом каким-то образом ухитрилась пустить грабли в обратный полёт.
Мгновенно почувствовав себя истребителем, за которым носится самонаводящая сверхзвуковая ракета, я понёсся к ветхому одинокому домику. Думал, что успею... нет-нет, не нужду справить, а за угол забежать, чтобы грабли в строение врезались. Не помогло: эта ракета успела-таки съездить мне по спине, прежде чем я сиганул через забор и помчался в сторону леса.
— Фух! Пронесло! — поздравил я самого себя и, задыхаясь от быстрого бега, прислонился к первому дереву широкой лесной полосы.
Меня изрядно мотало во все стороны, в ушах долбился сердечный ритм, а в глазах летали мушки, но даже сквозь ухудшающееся с каждой минутой зрение мне удалось разглядеть кровавую тропу, что я оставил позади себя. Видать, грабли разодрали мне всю спину, а я, пока бежал, не особенно это почувствовал, зато теперь снова потемнело в глазах.
Как-то часто за последние сутки я стал сознание терять. Вот и галлюцинации прискакали: пятеро всадников неслись во весь опор через поле, свистя и улюлюкая. Заметив одинокий домик Акады, они тормознули коней и спешились. Достав мечи, мужики осторожно открыли садовую калитку и... на том я погрузился в океан бессознательного.




Продолжение следует...

Уважаемый читатель! Продолжение романа по ссылке: