Чемпион

Автор: Чарльз Эгберт Крэддок. Бостон:Houghton, Mifflin and Company, 1902 год.
***
1 глава
***
Дьявол выглядывал из окна. Однако движение на улицах не было остановлено. Канатные дороги со свистом проносились мимо с лязгающим шумом.
Огромные грохочущие фургоны , груженные товаром , чередовались с экипажами
бесшумно катился на усталых от резины колесах. Тротуары были запружены
пешеходами. Мужчин и мальчиков, женщин и маленьких детей, смело подошел
и пошли за соседний переезд, хотя они могли ясно видеть голову дьявола торчит из высокого окна в здании газеты и услышать пронзительный тембр голоса дьявола, как он беседовал со своим другом в пределах.
Ибо на самом деле это был не старый Враг человечества, а маленький
бесенок, широко известный как печатный дьявол, который благодаря соблазнительному чириканье "Принято!" служило средством связи между бригадиром о редакционном кабинете и коллективе редакции.

"Вот где они ее поселили!" - сказал он, указывая на композиторскую.
в пояснительной манере и лапой, обильно измазанной чернилами.
На его лице тоже были следы этого товара, хотя его
функции не имели к этому никакого отношения. Тем не менее, дьявол - не единственный изверг, который балуется типографской краской без вызова.

Его друг Питер Бейтман, грузный, коренастый парень с широким, угрюмым лицом,
покрасневшим лицом и опущенными глазами, бросил взгляд на витрины, видневшиеся через открытую дверь из холла.
"Где босс пишет?" спросил он хриплым, сиплым голосом.

Дьявол тряхнул своей рыжей головой. "Босс, он вообще ничего не пишет!" - возразил он высокомерно. "_Foreman_ - это то, как _ мы_ его называем - печатник в этих вот Новых Соединенных Штатах!"
"Но где же этот парень сохраняет то, что он пишет?" - настаивал Пит.
- О, _хим_? пренебрежительно отозвался дьявол. - Они помещают его в
маленький "ринктум", как они это называют, совсем одного. _ Он_ не слишком силён!Он не может написать ни слова, если люди начинают болтать с ним. Ну, иногдакогда я говорю ему "Копи", у него такой вид, будто он вот-вот выйдет из себя - имей в виду! Они должны нанять целую группу других парней, чтобы те помогали ему. "я пишу" _. У них там для многих двойной ряд столов.
В той длинной комнате. Они все ужасно медленные. Иногда я остаюсь с ними наедине,, весь день тявкаю на них, так что я не могу оставаться в постели всю ночь - если я ем сносно сытный, но Джес продолжает выпрыгивать и тявкать "Копи" в моей спи, пока моя мать не испугается, что я своим шумом принесу перлице.Он усмехнулся при воспоминании об этих сонных причудах. Затем в
он самостоятельно взял на себя обязанности чичероне по отношению к своему другу, показывая растение редакции ежедневной газеты, поскольку в этот час в залах было почти пусто, он должным образом продемонстрировал наборную машину, сравнительно новое приобретение в этом юго-западном городе, и не совсем популярное в мастерская, где большая часть работы все еще делалась вручную.

"Это, конечно, можно", - проницательно сказал дьявол, отражая
мнение старших, "но я говорю вам сейчас, эта машина не в
это для скорости и четкости с помощью обычного старомодного инструмента с позолоченными краями.
такой молниеносный наборщик, как Боб Платт, - это наш мастер, йе
знаю! Вот таким печатником я собираюсь стать, готов поспорить на свою шляпу!"

Он заколебался и, казалось, на мгновение растерялся после того, как
он сказал это. Ибо, когда он впервые поступил на работу в контору,
неотесанный деревенский парнишка, его восхищение ремеслом печатника было
так велико, его амбиции так непомерны, его простодушное соперничество так открыто что он сразу же объявил о своей решимости стать когда-нибудь наборщиком-чемпионом
и добиться выдающегося успеха в этом деле! Мальчики с камбуза
и младшие печатники, из той разновидности, которую называли "кабс", были бы
более или менее человека не удалось улучшить настолько перспективным
возможностей для развлечения. Они безжалостно издевались над ним и называли
его "Чемпионом" так безжалостно, что никто не был нанят о газете, от машинного отделения до "ринктума" (святилища) главного редактора, который не знал о применении этого гордого обозначения. Маленький дьяволенок, по имени Эдвард Макдональд, вздрогнул и поник под насмешками своих товарищей, но это не имело сдерживающего эффекта повлияло на его решимость и великую цель его честолюбия.Он считал это главным достижением ловкости рук; и он думал, что
величайшее зрелище, которое мог позволить себе город, - это зрелище Боба
Платт быстро раздавала шрифт, в то время как кусочки металла гремели, как
яростный град, в соответствующие коробки. Даже сейчас он многословно выражался жалея Питера Бейтмана за то, что тот никогда не видел этого явления, и возможно, ему не суждено было стать его свидетелем.
Затем, с энтузиазмом предначертанного композитора, он заявил:"Я бы предпочел остаться в деле, когда достигну своего роста, чем быть крутым" редактор уходит!"
Вскоре они снова вышли в сумрачный холл, тускло освещенный
освещенный мерцающими тут и там газовыми рожками, так как наступали сумерки.
и снова прислонился к подоконнику окна.
"У этих репортеров больше времени, чем у любого из сотрудников. Эти мужчины бегают по тарелочкам по городу, пока на них не останется ничего, кроме глаз и грифельного карандаша!Они видят все! - всегда в движении! И все время делают комплименты по поводу сезона, - и "бесплатные пропуски на концерт, позвольте мне вам сказать!"
Последовало впечатляющее молчание. Затем тень пробежала по испачканному чернилами лицу Неда, которое было еще бледнее из-за того, что веснушки поблекли,естественно сопутствует его рыжие волосы, по причине его работы внутри помещений.
"Теперь посмотри на меня!" дьявола возобновились в рассчитали тон пригласить
контраст. "Я ВГЕ Тер сидеть взаперти здесь полдня и почти все
ночь, и я работаю работу, и выплачивает все заработанное свыше Тер мама;
Я никогда не оставляю себе ни цента. Я не завидую ни ей, ни своей младшей
сестренке тоже - но разве я больше никогда не загляну в ресторан?"
Он засунул руки в пустые карманы. Его сердце бешено колотилось. Он
тяжело дышал. Внезапно Пит скривил тонкие губы, глаза сузились
до мельчайших щелочек, пока не показалось удивительным, что столько хитрости
могло выглядывать оттуда, снова и снова кивал головой, пока движение
казался автоматическим, как будто он был странным покачивающимся механизмом.

- Что ты хочешь этим сказать? - воскликнул Эдвард, с сомнением наблюдая за ним. озадаченный и в некотором роде оскорбленный этим загадочным немым представлением.
Пуля голова у Пита стало неподвижным; гордость и щедрость были похожи
выражены в его черты.
"_Я_ Кин дам тебе бесплатный абонемент Тер theaytre", - заявил он с
увеличенное значение. "Я босс, и не забывай об этом".
- Что... что... что ты сказал? - взволнованно заикаясь, пробормотал Нед.
Пит опасливо оглянулся через плечо в сгущающихся сумерках.
"Ты знаешь, что Горэм - тейтр?" спросил он. Эдвард кивнул.
"Там есть окно, - в окно, - что не более чем в восьми футах от
- н-на земле". Пит сделал это объявление в таинственное бульканье шепот.
Эдвард уставился на нее."Эф ты подсади меня, я высовываюсь и нагнуться-то вы, лифт,"Пит объяснил.Дьявол в ужасе стояла в этой смелой схеме.
- А что, если актеры начнут войну, чтобы схватить нас? - предположил он потрясенным голосом отрывисто.
Пит презрительно щелкнул пальцами в воздухе. "Тогда нас выставят за дверь"
"вот так ребята Тони выводят то, что не разрешено" "влезать в окно".

Нед сочувственно рассмеялся. Новизна приключения искушал его.
Возможность благоволила ему. Там всегда было затишье в давлении
его обязанности в этот час. Большая часть "копипаста" уже была напечатана,
и до тех пор, пока не начнут поступать более поздние депеши, работа
бюро не будет демонстрировать того нарастающего импульса, который обычно проявлялся
кульминацией является финальный порыв обращения к прессе. Он знал, что может быть
вернуться до того, как он понадобится, и все равно посмотреть хорошую часть спектакля.
Эта уверенность вновь усилила тоску по огням и толпе зрителей
и великолепию сценического представления. Но что-то - неясное
что-то - удерживало его. Позже он вспомнил, что, хотя это было такое
едва уловимое ощущение, в тот момент оно было таким сильным, как если бы его схватила материальная
рука. Она не была его привычка к честности, то
он не понимал, что это было воровство,--что в тайно
посмотрев спектакль, он совершенно ограбил управление цене его
подходящее место среди богов галереи. Возможно, это был инстинкт
сыновнего послушания.

"Моя мать ни в коем случае не может допустить, чтобы я ходил на театр", - размышлял он.
размышлял. "Но некоторые люди говорят, что это назидание для мальчика. Но моя
мама, она говорит, что из всего, что она слышала, лучше научить его быть
хулиганом, чем кем-либо еще, - и если мальчик хочет настоящего воспитания, то
Государственная школа зевает на него ".

Он вспомнил об этом, сбегая по лестнице рядом с Питом. Он заколебался.
даже у входной двери.

"Давай, у нас сейчас будут настоящие хулиганские времена!" - прохрипел Пит. "Несколько человек
кин, иди на улицу в эту сторону!

Нед оставил свои сомнения позади и зашагал вверх по аллее. "Чушь!" - возразил он про себя.
"мальчик, соответствующий представлениям моей матери, никогда не смог бы
не повеселиться, не посмотреть достопримечательности и не знать, что происходит. А она нет.
почти никогда не ходила в школу и прожила далеко в деревне.
почти всю свою жизнь. Она никогда не была в театре, когда родилась.

Наконец-то наступила ночь, но ее черная мантия, которая в других местах окутывала
мир, здесь была разорвана на серовато-коричневые полосы и усыпана блестками
с газовыми рожками и электрическим освещением. Вверх и вниз по фасадам отдаленных зданий
освещенные окна сияли, как рои золотых пчел.
Уличные фонари с лампами накаливания тянулись сверкающими рядами по обе стороны
восходящего проспекта, сходясь и сходясь, пока не показалось, что они
встречаются на восходящей планете в пределах дальнего востока. Над их
блестящими рядами время от времени покачивался центральный дуговой фонарь, демонстрируя
великолепный фокус интенсивного белого сияния и отбрасывая светящиеся лучи
своего окружающего ореола далеко в окружающую темноту. Ниже были
более тусклые желтые или синие огни, отмечавшие движение фуникулеров
вагончики. Они с грохотом проезжали мимо. Время от времени раздавались повелительные удары
гонга, расчищавшего путь. Раздался более пронзительный звонок
резко зазвенели колокола. Пассажиры стояли в проходах, набитые до отказа,
как сардины, или цеплялись за платформы и без того переполненного открытого вагона.
сцепление.

"Они все поедут к Горэму", - прокричал Пит, радуясь толпе посетителей.
Как будто у него была доля в выручке.

Нед тоже начал думать, что это здорово. У него были все возможности для
общественных развлечений. Одним Великой радостной толпы, казалось ему,
умножьте удовольствие с толпой. Его шаг просветлела. Он слышал
легкие шаги за его спиной. Все собирались, и он тоже собирался.

Театр был изрядно заполнен, прежде чем они увидели массивное
здание. Перед ним на тротуаре стоял позолоченный штандарт
поддерживавший пирамиду из газовых рожков. Круг из мальчиков сидел под этим
с поклонниками продавать, для мая погода была растущие в теплой и
пальмовых листьев промышленность, глядя вверх. Ребята осадили толпы
когда он въезжал в театре, и теперь они ждали, чтобы подстеречь в
запоздалое удовольствие-искатель. Издали пирамида с кругом из
трепещущих пальмовых листьев под ней выглядела как какой-то странный, гигантский цветок с
множеством лепестков.

При виде этого Пит резко остановился.

"Арестуйте этих парней! Мы не должны выдавать их".

"Нет, сэр! Нет, сэр!" - воскликнул Нед с ударением.

Оба сразу свернули с широкого проспекта, торопливо побежали по боковой
улице, затем нырнули в таинственную темноту переулка. Через мгновение
они оказались под задним окном театра.

Мягкий тусклый свет изнутри показал, что створка была поднята. До них донеслись
дрожащие завывания скрипки. Оркестр
начал настраивать свои инструменты. Нельзя было терять времени. Нед поспешно повернулся
к Питу.

"Поднимайся, я подниму".

К его удивлению, Пит отступил. Его лицо было скрыто темнотой,
а его хриплый голос понизился до хриплого бормотания.

"Эй? что скажешь? - потребовал ответа Нед.

Пит стал более вразумительным.

"Я никогда там не был", - возразил он, как будто это приключение
было полностью планом Неда. "Я не знаю, где я мог бы выйти. Я
может прыгнуть прямо в ... в ... осиное гнездо.

- Послушайте! - саркастически воскликнул Нед. - Но если вы слабеете, я уйду.
проваливайте.

- Ну ... я тоже так думал, - пробормотал Пит.

Неда не нужно было подталкивать. Фундамент здания был сделан из необработанного
камня и давал некоторую опору его пальцам рук и ног. Он был легким
, даже для своего нежного возраста, жилистым и активным, как кошка. До
и он пошел по его грязным, чернила полосами, лапы вцепились в космическом
накладка оконной рамы,--научный рывок, а руки и
колени были на подоконник.

Он остановился, чтобы прислушаться. Он слышал только оркестр. Музыка теперь была в
полным ходом. Он осторожно заглянул внутрь, потом отдернул голову
внезапность, который чуть не выпал в осадок ним из окна.

"Это ennybody там?" - выдохнул Пит, готовый к запуску.

- Не знаю! - выдохнул Нед.

Он еще раз осторожно заглянул внутрь. Он начал привыкать к
тусклому свету, и на этот раз он отчетливо увидел рядом с окном
огромного позолоченного дракона, который добавил к своей древней славе триумф
о том, что напугал дьявола почти до полусмерти.

Со второго взгляда Нед понял природу этого предмета. Он голубоглазый
это с меньшим страхом и все большее любопытство. Он никогда не видел ничего подобного
это чудовище в зоопарке, которое дало все его знания о природе.
С историей и античными мифами он был знаком слабо.

- Ну ... я должен улыбнуться! - воскликнул он, серьезно глядя на нее.

Дракон постоянно улыбался, с широкой картонной пастью и
несколькими большими картонными зубами.

Нед оказался в странном мире - огромном мире притворства, где деревья
были сгустками зеленой краски на огромных полотнах холста, натянутых на
шатающиеся деревянные каркасы, где гостеприимные замки не имели смысла,
где горные утесы были козлами разной высоты, поддерживающими пружины
матрасы, покрытые пыльными имитациями мха и лиан, на которых
можно было бы безопасно совершать отчаянные прыжки. Там были канаты и блоки,
и лебедки, и подвесные сцены, и покачивающиеся бордюры в "мухах"
над головой вместо небесного свода. Тут и там на полу были квадраты
он знал, что это люки, откуда, как он видел, появлялись гномы и
эльфы, когда однажды здесь давали рождественское представление
с бесплатным входом для работающих детей.

Со всех сторон сгущались глубокие тени, казавшиеся еще глубже из-за
потока света, который освещал невидимую область за большими
"равнинами". Не было видно ни одного человеческого существа. Теперь можно было слышать только один звук
- чистый, звучный, отточенный голос, декламирующий величественные строки.
Почему-то эти интонации внушали ему благоговейный трепет.

В следующий момент он осознал, что Пит смутно шарит вокруг
фундамента здания; он далеко высунулся из окна и
протянул вниз обе руки.

"Поторопись, Пит", - умолял он своего друга. "Они как раз выходят на сцену!
на сцене!"

Посмотрев вниз, он подумал, что высота окна была значительно больше
чем восемь футов от земли. У Пита был ужасно укороченный вид в ракурсе
. На самом деле он, казалось, чуть больше, чем старый кап, на плаву
оживленно на мостовую. Эти колебания были напрасны. За исключением
судорожной попытки взобраться по стене, как муха, которую Пит
называл "лазанием", он вообще не покидал землю, потому что у него не было
особых способностей мухи. Он был слишком неуклюж, чтобы карабкаться,
слишком малоподвижен, слишком толст.

Когда он соскользнул вниз в последний раз, запыхавшийся, весь в синяках, измученный и
почти готовый расплакаться, Нед попытался подбодрить его к дальнейшим усилиям.

"Нет, сэр!" сердито ответил Пит. "Я не собираюсь Тер попробовать Наре
- а в другой раз,--сломать шею вдоль вашего дурак трюки Фуст, что я
знаю. Спуститься из окна! Я не собираюсь показывать тебе этих
актеров, если я не могу. Спускайся!

Дьявол печатника уставился на меня, сидя в окне.

"Тебя должно стошнить!" - красноречиво воскликнул он. "Я сам сюда зашел, и"
"здесь я собираюсь остаться".

"Нет, вы не!--нет, вы не!" Старая мягкая шапочка кивнула с вредоносным
значение.

"Кто способен вытащить меня? - Ты точно нет!" - парировал дьявол.
со своего высокого насеста.

Бесформенная старая кепка произнесла только одно слово. "Perlice".

Нед на мгновение замолчал. Старая кепка очень весело подпрыгивала,
потому что Пит изобразил двойную насмешку и торжество.

- Перлис, он не имеет ко мне никакого отношения, - решительно заявил Нед. "В
theaytre люди бы Джес меня наружные двери,--и они у него Тер
Кетч мне Фуст". Он покачал своей рыжей головой, как бы говоря, что это
должно быть тяжелая работа.

Пит все еще танцевал.

"Перлис отведет тебя в карцер за то, что ты выбьешь пятьдесят центов за
народ тейтр.

Дьявол щелкнул пальцами.

Танец прервался для более серьезного спора. - И за то, что
разбил заднее окно, а может, украл бриллианты, и ладно.
ремонт за пределами гримерной звезды. Я иду на станцию прямо сейчас
с этой историей, - добавил бесстыдный Пит. "Вылезай вон из того
вон из того окна или сядешь в тюрьму, - держу пари!"

Он с тревогой поднял глаза. Как ему не хотелось испытывать удовольствие, которое он не мог
разделить!

Нед, хотя и был поражен, удивлен и разгневан, почувствовал сеть, которую
обстоятельства начали плести вокруг него. Но он не захотел слушать
к советам благоразумия, - ибо когда это он решался?
Кроме того, он с трудом верил, что Пит намеревался привести в исполнение свою угрозу.

"Им понадобится нечто большее, чем твое слово, лживый хулиган!" - сказал он,
погрозив кулаком старой потертой кепке снизу. "Если эта чертова родня
найдет хоть одно доказательство того, что я украл актерские бриллианты, я сяду в тюрьму
и глазом не моргнув".

С этим хвастовством он спрыгнул вниз и исчез во мраке внутри.

Облака расступились перед восходящей луной. Ее золотые лучи упали
на пустое окно. Дракон выглянул наружу и ухмыльнулся. Пит стоял в
сбитый с толку гнев и изумление прислушивался к крадущимся шагам своего друга
пока звук не затих вдали. Затем поплотнее натянув кепку
на голову, он быстро побежал по переулку, вверх по боковой улице,
и вышел на широкий проспект.




 ГЛАВА II


Тем временем Нед робко бродил по этому странному, неопрятному,
изможденному миру, известному как "за кулисами". Он понял, что это был для
него чужой мир, и он вел себя с настороженной подозрительностью
инопланетянина. Он с тревогой высматривал красных курток из
сменяющие друг друга сцены, и всякий раз, когда он видел их в серых тенях
этих унылых полотняных пейзажей, он ловко прятался за другие
"квартиры" и погружался в более глубокий мрак.

"Я должен держать ухо востро, иначе кто-нибудь из этих парней меня поймает"
конечно! сказал он себе.

Оказавшись в одном из этих проходов, в конце перспективы внезапно открылась настоящая сцена
через широкую дверь, открывающуюся в комнату, окрашенную
в зеленый цвет, который был очень ярким среди серовато-коричневых теней без
и яркое искусственное освещение внутри. Там, по-видимому
отдыхая или ожидая, были группы мужчин и женщин, богато и причудливо
одетые, но с прозаическим каждый день позу и жест, и выражение
лица, Эффект с любопытством противоречат предложения
в античные одеяния они носили. Это несоответствие не был заметен в
фигура, которую он видел издали вдруг приближается, одетый в платье из мягкого
мерцающий белый шелк, как вечная молодость и красота,--так светла,
так поэтично, так нереальное видение с мальчиком, что Нед, останавливаясь, чтобы
смотреть, теряется весь смысл его личность. Она, которая должна была стать Офелией,
мельком увидел его бледные, задумчивые, удивленные личико в
мглу ветвей над, с большими темными глазами и керлинг-рыжие волосы, а он стоял как
если вкопанный, бросил полу-улыбкой на него, когда она проходила мимо.
Ее горничная следовала за ней на некотором расстоянии с шалью, и Нед, внезапно
осознав опасность, поспешно юркнул за одно из надгробий, которые
даже сейчас они были приведены в готовность, ожидая сцены на кладбище, и
затем снова метались от квартиры к квартире и от эстакады к эстакаде.

Он едва ли понимал, в каком направлении движется, пока внезапно не
поток света обрушился на него, и он встал за кулисами. Широкая
сцена лежала перед ним, великолепная присутствием
членов королевской семьи и солдат, лордов и леди, шутов и пажей, -
"фальшивое представление" старых дворцов и великолепного прошлого
. Его окружал ослепительный полумесяц подножек, который
обхватывал эту волшебную сферу, как молодая луна обхватывает старую. Над ними было
непрерывное мерцание, и сквозь него он мог видеть головы, головы,
головы. Дом был заполнен людьми от паркета до галереи. Время от времени в
аудитория разразилась восторженными аплодисментами.

Пока Нед стоял и смотрел, ему и в голову не приходило, что он находится прямо на пути
любого актера, выходящего на сцену или сходящего с нее, пока совсем рядом за кулисами не раздались внезапные шаги
. Это была всего лишь случайность, что он
не наэлектризовал аудиторию и актеров, выбежав на сцену,
поскольку силы за кулисами внушали ему гораздо больший ужас, чем
общественное мнение. Как он отпрянул к стене, жадно глядя
про него убежищем, он наткнулся на странно старомодный стул
в котором Гамлет сидел во второй сцене первого акта, и
который теперь случайно или намеренно был отодвинут в сторону. Дьявол
вскочил на богатые подушки из малинового бархата, а принц Датский
ничего не понял.

Никто другой ничего не понял. Высокие подлокотники кресла скрывали Неда от посторонних глаз.
по мере того, как приближалась и удалялась сцена, - другие все еще входили и
быстро уходили. У него был полный обзор сцены. Ему ничего не угрожало
опасность быть обнаруженным, если только для него не будут предприняты специальные поиски. У него
была прекрасная возможность насладиться - но почему-то изюминка была
нет. Его совесть пробудил себя и набросились на него. Вместо
после происшествия спектакль, принятый перед ним, которую он тщетно
стремясь оправдаться перед этой неумолимой внутрь монитора. Это было
не воровство, решительно утверждал он. Это была всего лишь забава, и все ради
удовольствия! Но совесть, даже совесть маленького мальчика, - самая могущественная сила.
из всех моральных сил, и он испытывал острую боль из-за каждого промилле из
полдоллара, которые были ценой его подобающего места среди
галерея богов.

Когда, наконец , он решительно оторвал свои мысли от этого предмета , он смог
не применяйте это для получения удовольствия от текущего момента. Он начал задаваться вопросом, действительно ли Пит
выполнит свою угрозу, - осмелится ли Пит обвинить его
в краже из раздевалок, и в краже со взломом, и в чем-то еще.

"Должно было быть что-то украдено раньше, и тогда им пришлось бы
отследить это до меня", - сказал он, чтобы успокоить себя, поскольку был острым
мальчик, и прекрасно знакомый с обычаями этого мира.

Несмотря на все его рассуждения, однако, он взглянул через плечо когда-либо
и сейчас, ожидая увидеть большого человека в синей униформе с полицией
значок офицера на груди.

Когда высокий мужчина в темной одежде внезапно появился совсем рядом, он
на мгновение подумал, что его худшие предчувствия оправдались. В
второй взгляд, он увидел, что этот человек был одет в черный, а не синий, и
носил высокий цилиндр посажены глубоко на его светло-каштановые волосы. У него была
светло-каштановая борода, румяное лицо и живые, взволнованные голубые глаза. Он
постоянно вертел в руке свои очки жестом настолько
нервным, что это заставляло нервничать и дьявола, и когда был вынужден
воздержаться от этого занятия из-за необходимости надеть очки
на мостике его острый крючковатый нос, он использовал интервал
засунув руки в карманы, где, судя по звуку,
он беспокойно зазвенели серебряные изменить или связку ключей. Бдительный,
импульсивный человек, нетерпеливый, неразумный и раздражительный, подумал Нед, и
впоследствии у дьявола были причины укрепить это мнение. Мальчик был
достаточно близко, чтобы расслышать его слова, хотя и произнесенные тихим голосом, поскольку он
стоял далеко позади и вне поля зрения аудитории.

"Ну ... теперь страховка ... премия получается довольно высокой", - был удивлен менеджер.
сказав, что это был мистер Горэм, управляющий и владелец театра.

"Однако приходится поддерживать темп - нет смысла брыкаться", - ответил жилистый, чрезвычайно
худой, бледный и морщинистый пожилой джентльмен, присоединившийся к другому.
Нед предположил, что это был близкий друг управляющего,
поскольку их разговор касался его личных дел.

И из-за этого факта мальчику показалось очень странным, что некий
второстепенный игрок, ожидающий своей реплики за кулисами, очевидно, должен быть
горящим желанием послушать.

"Подслушивающий!" - с негодованием подумал Нед.

То, что он сам это слышал, казалось менее отвратительным.
разговор, поскольку это была случайность с его стороны, и, на этот раз в
крайней мере, он думал, что это ничего для него не значила.

Нед посмотрел на актера в узком смысле, а не как человек выглядит. Его
отношение было очень странно. Он был почти за одно из крыльев, и
совсем вне поля зрения двух друзей. Его лицо было очень красным, даже
под Руж. Он выглядел грубым и неуклюжим в своем безвкусном костюме,
и так тяжело опирался на огромную раму сцены, что она
покачивалась под его весом. У него был кусочек льда в полотенце, который он
постоянно прикладывал к задней части шеи и макушке головы. Он
проделал это с ловкостью эксперта, но почти механически, ибо
его взгляд был прикован сначала к лицу одного оратора, затем к лицу другого.

"Конечно, страховка хочет, чтобы ее сохранили", - сказал менеджер,
лихорадочно позвякивая монетой в кармане. "Хотя", - добавил он с
запоздалая мысль: "я не понимаю, почему ... я застраховал этот дом и
свойств в течение пятнадцати лет, и никогда не было потерь от пожара." Он погладил
его борода задумчиво. "Жаль, что у меня сейчас все взносы я заплатил в
мое время", - сказал он почти жалобно.

- Когда истек срок действия полиса в "Восходящем фениксе"? спросил его друг.

"Сегодня в полдень. Я отказался от продления. Хватит с меня этого агента, на всех
события!" Его глаза вспыхнули, и он вертит в руках очки с яростным
жест. "Что бы я ни делал, я больше не буду иметь с ним дел".

Выражение лица мистера Горэма внезапно сменилось на выражение вежливости, когда
он любезно поклонился леди, которая вела себя очень достойно и чопорно
великолепна на сцене в роли королевы и при этом очень молода, но
на сцене она выглядела старой и уставшей. Она была так сильно выбелена и
нарумянена, что выражение ее лица совершенно утратилось, а глаза казались
быть единственной естественной чертой ее лица и выглядеть с
какой-то несчастной реальностью поверх жеманного притворства ее изуродованного лица
.

Пожилой, похожий на скелет друг управляющего встряхнул свои кости
, так сказать, вместе, а затем с готовностью шагнул вперед и
протянул руку даме, приветствуя ее как старую знакомую.
Почему-то Неда возмутили его уверенные вежливые манеры, которые могли бы
украсить мужчину с более приятной внешностью и более свежей молодостью. Это казалось
самонадеянностью с его стороны. "Может быть, он очень хорошего мнения о своих костях", - сказал Нед.
размышлял. "Он считает себя красивым?" Несмотря на то, что он был уродлив, эта дама
не презирала его, а любезно рассказала о новой внучке
, которая у нее родилась, и показала ему телеграмму. Она улыбнулась и кивнула самым любезным образом
принимая его вежливые поздравления, а затем поплыла дальше
в сторону гримерной.

Младший актер за кулисами внезапно уронил полотенце и
кусок льда. Он уловил намек и жесткой, неуклюжей походкой
он шагнул на сцену. Звезды вернулись, и с его
появление аплодисменты слышались.

"Вот он снова!" - с энтузиазмом воскликнул менеджер. "Он играет сегодня вечером в прекрасной форме.
до мозга костей принц Датский!"

Нед тоже смотрел на сцену из своего уголка в кресле великого человека
за кулисами. Побочная игра за кулисами поглощала его целиком
до сих пор, но он сильно заинтересовался, когда звезда заговорила с
актером, который притаился и слушал за кулисами. Гамлет, казалось,
инструктировал его, как играть роль, и, честно говоря, подчиненный
показал в сцене предыдущего акта, что он крайне нуждается
в таком обучении.

"Прошу вас, произнесите речь так, как я произносил ее вам, запинаясь
на языке; но если вы произнесете ее одними губами, как это делают многие наши игроки, у меня были
пока лиф, городской глашатай, произносил мои реплики. И не пилите воздух слишком сильно
вот так, рукой; но используйте все осторожно; ибо в самом потоке,
буре и, как я могу сказать, вихре вашей страсти, вы должны обрести
и воспитайте в себе умеренность, которая может придать ему мягкость. О, это оскорбляет меня до глубины души
слышать, как напористый парень в парике разрывает страсть
в клочья, в самые лохмотья, надрывает уши землянам, которые,
по большей части, они не способны ни на что, кроме необъяснимых немых шоу
и шума; Я бы выпорол такого парня за то, что он вытворяет Termagant;
это превосходит herods Herod. Прошу вас, избегайте этого ".

Внезапно появилась странная, неожиданная привлекательность, не предусмотренная
в счетах. Четыре или пять игроков, которым это адресовано
обычно принимают это с поклонами согласия, умными взглядами
друг на друга и на своего инструктора, чтобы выразить понимание,
совпадение мнений и готовность. Актер, который затаился и
слушал, играл роль "первого игрока" и был представителем
вечеринка. Он руководил этими демонстрациями с достаточной осмотрительностью, но
когда ему подавали сигнал, он отвечал хриплым пьяным хрипом,
украшенным безошибочно узнаваемой икотой.

"Я ручаюсь за вашу (ик) честь!"

Его алкогольные напитки перед его первым появлением этим вечером не были
настолько сильными, чтобы опьянить его, но с тех пор он усилил их
сильно. Он попытался протрезветь, приложив холод к голове и шее
, прежде чем снова "отправиться в путь"; однако нагретый воздух и
возбуждение быстро свели на нет положительный эффект.

Гамлет, стараясь сохранить самообладание в присутствии публики
второе длинное наставление адресовал главным образом
остальным. Худшего средства он не мог бы придумать. "Первый
игрок", стремящийся утвердить свое превосходство среди товарищей и
произвести впечатление на звезду убежденностью в том, что он совершенно трезв и
надежен, придал такое значение своему молчаливому молчаливому шоу, что оно
стал экстравагантным и неотесанным, и еще до того, как были закончены строки наставления
, он раскланивался на сцене, как клоун.

По паркету разнеслось неясное, сдавленное хихиканье. Резкое, шипящее.
С галереи донеслось шипение. Другие издеваются над игроками, забыв
соответствующие пантомимы, стоял неподвижно, как ужаленный в камень.
Равновесие на большой звездой был довольно потрясен. В этих чистых мелодичных интонациях чувствовалась дрожь
что-то очень похожее на страх сцены, но он
галантно выстоял до конца и подал "первому игроку" свою реплику.

"Исправился!" - автоматически воскликнул "первый игрок".
он забыл каждое слово в своей реплике, кроме этого. "Мы исправились", - сказал он.
повторил: "и ... и... мы больше никогда не будем этого делать", - заявил он
, насмешливо глядя на аудиторию.

"Отвали! Выходите!" - настаивал взбешенный режиссер-постановщик
замогильным тоном из-за кулис.

Но промокший идиот двинулся к рампе, за пределы досягаемости
защитной занавески, которая с радостью закрыла бы его.

Звезда с достоинством поклонился и удалился, а "первый игрок" начал
свое объяснение аудитории под шквал шипения.

- Джентльмены и парни, я имею в виду леди и джентльменов, - сказал галантный
соул поправил себя: "хочу произнести небольшую речь, - я забыл
реплики - (ик) суфлер подсказывает мне слово, - но (ик) у него нет зубов,
потому что я не могу его разобрать, - иди посмотри книгу,-босс зовет меня
сейчас же, - сделай все правильно, - (ик) - возвращайся как можно скорее ".

Колокольчик звякнул красноречиво везут на скорой помощи.

"Пусть она на него сверху вниз,--все равно, если он убьет его!" был услышан в
неистовый управленческих тона из-за кулис.

Характерно добродушная американская публика разразилась взрывом хохота
, и занавес опустился под шквал сарказма.
аплодисменты до, а не после серьезного поклона "первого игрока".

Великую звезду с некоторым трудом убедили продолжить
спектакль. Шумная аудитория была успокоена - нет, растаяла - при виде
огорчения руководства и условий, на которых было разбито сердце
принесенных извинений. Подняли занавес; представление
возобновилось с выходом Полония, Розенкранца и Гильденстерна;
и эти предварительные приготовления организовал постановщик, менеджер театра
, его друг, похожий на скелет, руководитель
оркестр, ряд второстепенных членов труппы и сильный отряд
самозваных "боссов" пошли в другом духе, чтобы
посчитаться с автором всего этого горя.

Почему никто не "схватил" Неда, впоследствии всегда оставалось для него загадкой.
Забывшись в кризис он смело вскочил со стула и
участие в разнообразных волнений, последовавших за кулисами, как
свободно, как если бы он владел театр. Он, возможно, не были так
хотим услышать и увидеть, если бы он предсказал, что влияние этого инцидента
будет оказывать на его ближайшее будущее. Он следовал "менеджмент" и
толпа "суперов", сменщиков сцены, мальчиков по вызову и "мертвоголовых" направилась к
двери раздевалки, где незадачливого "первого игрока" должны были
призвать к ответу.

Этот персонаж снял с себя сценический костюм и стоял передо мной
в своей повседневной одежде, грубый, сутулый, краснолицый мужчина в
коричневатом костюме и клетчатой рубашке. В комнате находился еще один актер.
поспешно облачался в безвкусный наряд, который "первый игрок"
привык носить как "Король игроков". Заместитель
был почти жалок в своем беспокойстве, когда он нервно одевался
повторяя вслух "реплики" и не обращая ни малейшего внимания на
толпу прохожих ни на открытую дверь, ни на беседу между
менеджментом и "первым игроком".

Это было достаточно бурно. Незадачливый "первый игрок" получил свои
служебные документы в кратчайшие сроки. Мистер Горэм воспользовался случаем, чтобы
вставить несколько очень резких замечаний, хотя на самом деле это дело было
не его дело, претензии касались менеджера
труппы и актера.

"В любом случае, это не ваши похороны", - возмущенно воскликнул раздосадованный "первый игрок"
.

Он щелкнул пальцами перед лицом Горэма, придавая высокой шелковой шляпе,
которая всегда ненадежно сидела на голове своего владельца, щелчок,
от которого она покатилась по полу среди толпы.

Высокомерные и безапелляционные манеры Горэма сделали его очень непопулярным человеком
человек. Тем не менее, это могло быть случайностью - хотя это выглядело
исключительно по дизайну - что шляпа была в одно мгновение растоптана в
бесформенную груду двумя десятками крепких ног.

Даже когда его не провоцировали, он каждым жестом показывал, насколько неистовой
и импульсивной была его натура. Теперь, оскорбленный в своем собственном театре, он
стряхнул с себя небольшие ограничения, которые он признал. Это соответствовало его чувству юмора
рассматривать демонстрацию "первого игрока" как удар. Он
выглядел настоящим тигром, когда прыгнул на актера. Энергия
его гнев дал много "мощность до локтя;" удары, которые упали с его
кулак был прекрасно отражают компактный звук, - это заставило Неда
вздрагивание думать, что человеческая голова и лицо их получил. "Первый игрок"
мало что мог сделать, чтобы защитить себя. Толпа, которая всегда поворачивается
на сторону победителя, и пальцем не пошевелила, чтобы помочь или защитить его.

И высоко над всем буйстве "игрок короля", надевая теперь его
халаты государства, и теперь его мишурой короны, обмазка гробу тревожно
лицо красное и белое, повторил свои "линии", не обращая внимания на переполох.

За меньшее время, чем это можно описать, актера, страшно избитого,
частично оттащили, а частично пинали ногами к заднему окну, и там его
вытолкнули всем телом вперед. Тяжелый стук снаружи свидетельствовал о тяжелом падении.

Управляющий Горэм отвернулся от окна, вытирая кровь с рук
своим носовым платком и с саркастическим торжеством оглядывая
толпа, которая растоптала его шляпу. Нед с удивлением заметил
что эти люди, казалось, забыли о своей доле в этой маленькой сделке
поскольку несколько человек, которые были наиболее демонстративны в этой операции
выражение презрения обращалось к Горэму теперь с искренним уважением,
и в качестве сурового порицания бедняге, чьи израненные кости лежали
на плитах в переулке. Менеджер ответил коротко и яростно,
что-то похожее на фырканье, и, резко повернувшись, чуть не наехал на Неда.

"Убирайся с дороги, мальчик, или я убью тебя!" - раздраженно воскликнул он.

Нэд, пробудилось к осознанию ситуации, спряталась среди
огромный квартиры. Это было только общее возбуждение, которое мешало его
открытие. Горэм должно быть, считал его одним из колл-мальчиков. Нед крался
быстро удаляясь от тени к тени, от квартиры к квартире, пока не достиг
своего старого убежища. Он вскочил на стул и сел, тяжело дыша,
чувствуя себя мышью, возвращающейся в свою нору после опасного, но
успешного обхода кладовой.

Сцена снова была перед ним, вся в блеске и великолепии. Пьеса
"Гамлет" - это тончайшее изображение тончайшего характера, когда-либо существовавшего.
задуманный в разуме человека, - было еще раз в его триумфальный прогресс.
В аудитории повисла задыхаясь на каждом слове. Нэд сейчас волновало, никто из
это. Он был обескуражен,--бросил. Он был все еще молод и простодушен
достаточно, чтобы огорчаться этим презренным чертам человеческой натуры
проявившимся в менеджере, когда он так жестоко доказал, что он
хозяин в своем собственном доме, в буйном духе толпы, в
деградации и грубых пороках актера, заброшенного "первого игрока".
Что касается его самого - он тоже был во многом виноват. Он был пронзен полным
осознание порочности своего присутствия здесь.

"Моя мать назвала бы это "сталинством", и ничего короче", - сказал он,
вспомнив ее простую, прямую фразу.

Затем у него в голове возник ее яркий образ. Он знал это снова и снова.
она спускалась по длинным крутым лестничным пролетам к выходу на улицу.
вглядывалась в темный переулок, удивляясь его продолжительному отсутствию,
и дрожит при мысли о множестве соблазнов, которые толкают мальчика на преступление
в большом городе.

Каким бы ни был благотворный образовательный эффект от просмотра пьесы
Гамлета из галереи, им, безусловно, не хватает вида, украденного
из-за кулис, с пятьюдесятью центами на совести, без ничего
совсем на желудке, с огромным и растущим страхом разоблачения и с
болезненное предчувствие, что вот-вот произойдет что-то ужасное.

Не лучше ли, подумал Нед, быть дома и петь со своей
матерью их простые песенки о Добром Пастыре, по их
обыкновению, в те вечера, когда он свободен от работы? The
Чайник, привыкший присоединяться к воле и превращать дуэт в трио; огонь
орали бы это хором; печка-обезьянка раскалилась бы докрасна от чистой доброй воли
; лицо его матери, обычно такое бледное, пылало бы, как
у румяной девочки; двухлетняя сестра лепетала о своем восхищении
керосиновой лампой. И он почувствовал бы, что, будучи единственным сыном у
своей матери, а она вдова, он занимает в высшей степени ответственное и
достойное положение, и что ему подобает быть бережливым и уравновешенным
и разумный, и трудолюбивый, как мужчина, потому что его отец, шотландец
эмигрант, умирая, оставил свою семью совсем одну в этом западном мире.
Страна. Таким образом, Нед придавал важность своему дрожащему
альту, когда он пел, до тех пор, пока он не казался, по крайней мере ему и его матери, таким же
звучным и величественным, как самый большой контрабас. Ах, конечно, конечно!
лучше эти нежные невинные радости, чем любые украденные удовольствия.

Он начал подумывать о том, чтобы попытаться сбежать через окно, в которое он
влез. Затем безумный ужас охватил его. Лежал ли мужчина все еще
там, где его бросили? Нед услышал тяжелый удар по
плиткам переулка, - слышал ли кто-нибудь, как мужчина уходил? Он не слышал
был жестоко избит, и что, тоже в состоянии алкогольного опьянения. Он был
брошенная из окна,--серьезное падение! Если бы он воскрес?--будет ли он когда-нибудь
воскреснуть?

Неда пробрала дрожь. Он решил дождаться окончания представления.
и последовать за служащими через боковую дверь - там наверняка должен быть
какой-нибудь такой выход, если только он знает, где его найти.

Он не мог бы объяснить, почему он боялся попытаться сбежать через
окно, но он сказал себе, что если бы человек погиб при падении
, он не был бы первым, кто обнаружил бы это. Его собственные неправильные действия здесь
в эту ночь сделало его чувствительным к подозрению, за неправильно делаю всегда
воспитывает трусость. Храброе сердце подразумевает чистой совестью.

Он старался усмирить свое нетерпение, он ждал.

"Я был слишком настойчив, чтобы прийти!" - саркастически сказал он.

Раз или два он внезапно вздрагивал и выпрямлялся на алых
подушках большого роскошного кресла.

Раз или два по ярко освещенной сцене промелькнули тени, - он
протер глаза. Слова, которые он слышал, ничего не значили; фигуры, которые он видел
, стали гротескными, смешанными, нечеткими. Они внезапно исчезли, - интервал
, - абсолютная пустота--

 * * * * *

Вокруг него было темно. Он думал, что лежит дома в постели. Он попытался
перевернуться, - его кровать была слишком короткой, - слишком узкой. В изумлении он начал
ощупывать себя - под ним были мягкие бархатные подушки, - тяжелые
резьба по дереву с обеих сторон. Сердце его подскочило к горлу. Он
заснул в кресле Гамлета. Актеры и зрители ушли, - он
удивился, что шум толпы не разбудил его. Театр
был темен и безлюден, двери были заперты, а под стенами лежало
возможно, тело мертвеца.

Он вздрогнул при этой мысли. Бледный свет луны падал
через одно из высоких окон над галереей и призрачно дрожал
на сцене, где некогда почтенный датчанин играл
прислушался к глухому голосу призрака убитого отца.
Белое мерцание давало тусклые и колеблющиеся отблески пейзажа этого
странного имитационного мира. Горы вырисовывались в полумраке. А
раскрашенный галеон в раскрашенном океане храбро уплывал прочь, направляясь в
никуда.

Внезапно - это была движущаяся тень среди неподвижных теней? Нед
пристально вгляделся в нее. Ошибки не было. Лунный свет высветил
неясную фигуру, крадущуюся по сцене.

Далеко-далеко большие часы пробили час. В один тон, так как он вторгся
тишина была странная резкость. Он послал Дрожь через Нед
сердце. Суеверный ужас ухватился на него. Вздрогнув
не сводя глаз с призрака, он тихо отпрянул в свое укрытие
.




 ГЛАВА III


Призрак продвинулся на несколько шагов по центру сцены. Когда
он стоял там в слабом мерцании лунных лучей, его голова
вытянувшись вперед, словно почуяв рассвет, Нед не слышал ничего, кроме
неистового биения собственного сердца.

Фигура замерла так лишь на мгновение. Затем он подпрыгнул в воздух
и разрезал жилистый гриб.

Людям, более знакомым с традиционными манерами и обычаями призраков
это может показаться настолько грубым отклонением от призрачного этикета, что
вызывает сомнение в подлинности явления. Но мальчику
этот гротескный жест показался ужасно странным. Он вскочил со своего места
- конечности подвели его, и он откинулся назад; он попытался закричать - ни звука
с его сухих и пересохших губ не сорвалось.

"Ты слишком пьян для этого бизнеса, приятель". Хриплый, полузадушенный
голос раздался из-за кулис.

Оттуда появился невысокий, коренастый, кривоногий мужчина, и фигура
на сцене повернулась ему навстречу.

- Тьфу! - презрительно произнесло высокое видение. "Я трезв, как стеклышко"
"Епископ".

И что это было? Знакомый голос; и теперь, когда Нед посмотрел снова,
знакомая фигура. Никакого призрака, только несчастный "первый игрок", которого Нед
представлял себе мертвым снаружи, на мощеной дорожке.

"Я, должно быть, совсем ослаб на верхнем этаже!" - сказал себе мальчик.

Он был так рад освободиться от своих суеверных страхов, так что
рад также видеть "первого игрока" в полной жизни и знать, что никто не
если бы в ту ночь под этой крышей не разыгралась трагедия, кроме трагедии
Гамлета, который лукаво смеялся, положив подбородок на высокий подлокотник
кресла, и веселыми глазами наблюдал за мужчинами. Ему вряд ли хотелось об этом думать
размышлять о странном факте их присутствия здесь в такой час.
Он только ждал, когда они уйдут, чтобы наконец совершить побег
.

"Однако я не хочу больше никаких этих сумасшедших бликов, если ты действительно будешь таким
очень трезвый, - угрюмо сказал коротышка. - Кто-нибудь там - возможно, ночной сторож
- услышит, как ты топаешь здесь, и "тогда где"
будем ли мы?

"А-убегает в переулок", сделав свободный жест правой рукой.
"Первого игрока" было трудно подавить.

Угрюмый, коренастый мужчина - Нед не мог видеть его лица, но его сутулость,
его голос, его манеры были полны злобных намеков - очевидно,
счел за лучшее сменить тон со своим подвыпившим собеседником. Он положил
пять галлонов оцинкованной стали может, что он носил, и впился
с восхитительной имитацией удивления по отношению к "первому игроку".

"Почему,--смотрите-ка, если вы Джес' странствовать немного aggervation с
в perlice и гонять по горам, позволяя ему знать, что мы ВГЕ взломали
его театр, _И'm_ с вами каждый раз! Во всяком случае, он недостаточно злой,
за то, что ты отказался отплатить ему тем же! Он никогда ничего не делал
только пинал тебя, как шавку, и избивал до полусмерти, и
вышвырнул тебя из окна! 'Twould были умышленном Тер
убью, если поры человек уже сделал все это, но богатый Горхэм,--тьфу! вот
ничего. Джес, давай поднимем небольшой шум и позовем перлиса, - тер
скир _хим_! Хо! Хо! _We_ не боимся the peelers. А вот и
балет ".

Он пустился в пляс при лунном свете, потрясая пальцами в воздухе
дико жестикулируя и высоко дрыгая своими короткими кривыми ногами, правой и
ушел, но тихо, беззвучно, как будто он был обут в войлок.

"Первый игрок" на мгновение замер, сбитый с толку этим диким планом.
чтобы напугать менеджера. Его абсурдность, казалось, отрезвила его. Он зашагал прочь.
внезапно последовав за танцующей фигурой. Сцепление остановило его.

"Ты дурак, - сказал он с проклятием, - я собираюсь сжечь дом дотла"
и ты это знаешь!

"Ну, разве я не согласен, если нет страховки?" ответил тот
кривоногий мужчина.

"Говорю вам, я слышал из собственных уст Горэма, что срок действия полиса истек
вчера в полдень. Они с агентом поссорились, и он отказался
продлевать контракт. Я слышал, как он говорил своему тупоголовому дружку: "Ты же знаешь, что у Горэма
язык на стержне и болтает обоими концами ".

Коренастый, кривоногий фигура раскачивалась взад и вперед с экстравагантными
проявления восторга. "Что получает горам! Мне было бы жалко
страховая компания, если она проиграет, ты знаешь. Извини, это правда! Я
В моем сердце всегда была нежность к корпорации - породе, лишенной матери
!"

Его зубы сверкнули, - как много рычанием, как улыбка.

"Мы wastin' время", - сказал он вдруг, с трудом возвращаясь к
бизнес. "Возьми эту канистру с керосином и вылей ее на пол в гримерке"
, пока я готовлю другие горючие материалы.

"Первый игрок" стоял пораженный. "Вы обвинили идиот!" он воскликнул:
"хватит нефти на этих полотнах отправить на факелах
как погибели".

К коренастому мужчине вернулась свирепость.

- Кто убивает этого кота, - сердито прорычал он, - ты или я? У меня был свой
зуб на этот театр, где день и ночь напролет платят, и
Я обещал тебе помочь, если буду руководить работой, разве это не ремесло?

"Кратчайший путь", - пробормотал "первый игрок", уступая очко. Он
подхватил банку и исчез в направлении гримерки.

К коренастой фигуре на сцене так внезапно присоединилась другая, что
Нед протер глаза, думая, что видит двоих там, где был только один.

"Я забрал гардероб звезды из примерочной", - сказал новоприбывший.
взволнованным шепотом.

"Оставайся в темноте", - сказал коренастый мужчина и кивнул в сторону выхода, где
исчез "первый игрок". - Он ни о чем не подозревает; он
думает, что здесь нет ни души, кроме него и меня. Он договорился, что
ничего не нужно забирать! Он сказал, что он не вор, и из-за товара
нас разоблачат. Но _ ты_ все равно добудь добычу, но сделай
это хитро, чтобы это было правдой.

Два негодяя устроили немую демонстрацию веселого презрения к условиям "первого игрока"
.

"Наши приятели позвонили ночному сторожу, и сейчас они работают над
сейфом. Подходящее слово - динамит, - они думают, что это часовой замок".

Это было подавляющее Неду, который не мечтал о том, что в квитанции
были в Театре на ночь,--немалая сумма должна была
понял, что переполненный дом.

Новичок начинал. Коренастый негодяй поманил его обратно.
- Звезда оставила что-нибудь, кроме роскошных костюмов?

- Оставила перчатки.

Поза коренастой фигуры выражала разочарование.

"Левый носовой платок".

Разочарование, очевидно, усилилось.

"Оставил запонки на туалетном столике... бриллианты... очень красивые!"

Говоривший исчез, торжествующе взмахнув рукой.

Кривоногий негодяй, раздутый гордостью момента, зашагал
вниз, к темным подножным фонарям.

"Безрассудство одного человека благословляет безрассудство другого", - провозгласил он
, обращаясь к пустой аудитории.

Это был несомненно лучший презентации злодей когда-либо видели
эти советы, ибо это был подлинный товар.

То ли в одном из углов здания внезапно вспыхнул свет,
то ли Нед услышал треск горящих досок и брезента, то ли
были ли эти впечатления бредом его собственного перевозбужденного мозга,
он никогда не мог сказать. Им овладел страх сгореть заживо
в хитросплетениях этого места, не зная ни двери, ни окна, кроме
того, через которое он вошел.

Это беспокойство преобладало даже над его страхом быть обнаруженным этими негодяями.
хотя он знал, что они свернули бы ему шею без малейших угрызений совести.
чтобы помешать ему проболтаться. Он вскочил и
, дрожа, прокрался сквозь темноту, пытаясь пробудить свою
слабеющую память и инстинкт местности, чтобы найти окно.
Сколько раз он кружил по сумрачному лабиринту, он так и не узнал.
Внезапно он почувствовал сильное облегчение, потому что внезапно увидел
перед собой черное продолговатое пространство, в котором он сразу же распознал
дверь. Бесшумно, легко он подбежал к отверстию и оказался
в темном коридоре здания. Этот проход, конечно, шел
в направлении стены полукруглой аудитории, но
этот факт не был очевиден Неду, за исключением того, что постепенно выяснилось благодаря
чувство осязания, ибо у него больше не было даже слабого света света.
отдаленные окна над галереей, и темнота была плотной,
действительно, почти полной. Иногда смутное мерцание исходило из дверей, слегка приоткрытых
и освещавших тусклый зал внутри, но это происходило через
большие промежутки времени, и, испуганно оглядываясь через плечо, он не мог
различите портал, через который он вошел. Оно исчезло, растворилось
во мраке! Пока он стоял, оглядываясь в поисках этого единственного ориентира, который, как он
думал, мог бы использовать в качестве ориентира, он услышал звук в полной
тишине, который заставил его вздрогнуть, - равномерный пульсирующий ритм, который он
вскоре он понял, что это удар его собственного сердца. Ему, должно быть, нужно
иметь мужество, рассуждал он про себя, откидываясь назад, ослабевший и
дрожащий, прислонившись к стене, иначе он погибнет здесь, как крыса в
мышеловке.

Теперь он начал быстро продвигаться вперед, какой-то упорядоченный инстинкт его натуры
успокоил его дух освобождением от хаоса
непривычных объектов, которые сбивали его с толку за кулисами.
ровный коридор, отсутствие каких-либо препятствий, ощущение прогресса,
как будто такой обычный проход должен вести к какой-то объективной точке
выход, хоть какой-то шанс на спасение, ободрил его. Он мало что знал об
обычном устройстве театров, но, собрав все свои способности, свою
память, свою интуицию, свою наблюдательность, он начал понимать, где он
находится. Стены по левую руку, он размышлял, должен надеть те магазинах
по большей фасадом на улицу были использованы; в их
сзади огромный полукруглый зрительный зал театра заполнили
пространство, на магазинах были такого рода, что требуется не большой удобствами
хранения,--он теперь помнил их, цветочный предприятия,
табачный киоск, галерея фотографа и большинство комнат
верхние этажи были заняты под офисы. Таким образом, высокие окна
над галереей давали зрительному залу театра единственный источник
вентиляции и света, за исключением, конечно, искусственных средств. Дверь
выходила на боковую улицу, и несколько окон были в задней части, и в доме
не было другого выхода спереди, кроме большой двери, на
конец длинного, похожего на туннель вестибюля, выходящего на широкий проспект,
который служил для входа и рассредоточения публики.

Даже когда он мысленно повторял эти моменты, он почувствовал
внезапную неуверенность в отношении этого уникального источника света, поскольку по мере того, как он
продвигался вперед, темнота вокруг него заметно рассеивалась. Это
был мрак неизвестности, нежели сейчас,--средний тупой действительно, но
которых допускается дискриминация окружающие предметы. В конце концов
подозрительно. Воцарилось молчание,--мертвая тишина! Пожара пока нет
! Он спросил себя, не приближается ли он к какой-нибудь двери или окну,
какой-нибудь возможности выхода, доселе неизвестной ему, в коридор,
периферия, так сказать, полукруглой аудитории была освещена.
теперь он мог различать изгибы стен по обе стороны,
терракотовые тона преобладали в их фресковых панелях, более темные
терракотовый тон ковра у него под ногами, - нет, когда он подошел к
в точке пересечения с вестибюлем, ведущим на улицу, он
увидел на стенах портреты известных актеров в позолоченных рамах,
и узнал Бута, Барретта, Маккалоу и Ирвинга! Огромная дверь
была плотно закрыта - никакой надежды. Маленькая калитка в баррикаде
противоположный вестибюль, служивший для сдерживания напора людей,
со стороны билетера был приоткрыт, а из кассы, расположенной сбоку,
сочился тусклый свет. Он замер с бешено бьющимся сердцем
, потому что услышал из внутренней комнаты за кабинетом свистящий,
осторожный полушепот и время от времени металлический звон
о каком-то инструменте, с которым ловко обращались. Воры все еще работали
у сейфа, и пока что он держался крепко!

Скорее инстинкт, чем осознанное благоразумие заставили испуганного
мальчика метнуться, как кролика, прочь от этой опасной зоны света.
Негодяи, подобные этим, внезапно обнаруженные на их гнусной работе,
не колеблясь пошли бы на убийство, больше чем на воровство и поджог, и его
костей среди обломков великого пожара так и не нашли
чтобы рассказать о его жалкой судьбе. Но стена вывела его из фойе
и дальше по коридору, он не смог бы вернуться к выходу на сцену; он
едва ли понимал, как добрался до него; он осознавал только, что когда-то был
больше в неразрывном переплетении бемолей, кулис, канатов и сцены
мебель за кулисами, и яростные поиски окна, у которого он
получил доступ к этому неприятному эпизоду в своей жизни.

Лунные лучи все еще струились сквозь высокие окна над галереей
и падали на невещественную публику из толпящихся теней
на место блестящего собрания, так недавно исчезнувшего оттуда.
С тоской предчувствия, белый блеск блестящий послал смутные,
призрачные отблески на широкое распространение стадии и по
унылые перспективы крыльев, где обман убожество воображения
не в Ape настоящая трагедия жизни. Здесь контраст с абсолютным
темнота была такой резкой, одинокая фигура выделялась так отчетливо,
что Нед поспешно пересек сцену, сам похожий на колеблющуюся
тень, и погрузился в хаос замешательства за ее пределами, ища
здесь, и там, и повсюду заднее окно, через которое он вошел
.

Он потерял в меру самообладания, которые он до сих пор
стойко сохраняется. Он был неловкий, неуклюжий, взволнованный. Не раз
он запутывался ногой в раскачивающейся веревке; то тут, то там он натыкался
грузно натыкался на огромные, обтянутые холстом рамы и создавал дрожащий
шатаясь на их огромной высоте; он удивился, что не закричал во весь голос
когда, наконец, он буквально упал, погрузившись всем телом в имитацию
лодка, установленная на качалках, имитирующих покачивание на волнах.
Тем не менее, услышав, как пол сотрясся от удара при падении,
у него хватило присутствия духа неподвижно лежать на дне лодки,
прислушиваясь и опасаясь, что шум может быть вызван пробудил воров к
задержанию и открытию. Это, несомненно, последовало бы,
но, к счастью для него, в этот момент в театре раздался другой звук
который перекрыл сотрясение от его падения - глухой, низкий рев
затем наступила абсолютная тишина.

Нед знал, что сейф в конце концов взломали и что взрыв
послужил тому, чтобы предотвратить обнаружение его присутствия из-за грохота
его шумного злоключения. Он выбрался из лодки, дрожащий, ослабевший,
но воодушевленный новой надеждой. Находка корабля здесь намекала на
что он был возле стены, где она, несомненно, была беспечно
тяга в сторону, потому что это никак не связано с пьесой "Гамлет", и
мебель из замка Эльсинор заполнен всего на переднем плане. Он
должно быть, сейчас был у задней стены, где было окно, через которое он вошел
.

Внезапно он увидел перед собой тусклый квадрат во мраке. Следующий
момент отчаяния упал снова на него. Пояс вниз, и под залог
некоторые патентные устройство, которое он никогда прежде не видел, и которые ставят в тупик
его дрожащие пальцы.

Затем он действительно закричал - пронзительный, приглушенный крик, - так непохожий на его крепкий
мальчишеское приветствие, из-за которого он с трудом узнал собственный голос. Каким-то образом это
спасло его от охватившего его оцепенения. Он знал, что это
бы разбудить тех, кто находится в опасности, о которых они раньше и не мечтали. В
другой момент он может быть беспомощным в руках.

Он мгновенно сорвал с себя ботинок. Один удар каблуком, и
осколки стекла разлетелись во все стороны. Через разбитое стекло
он поспешно прыгнул, все еще держа ботинок в руке. Он тяжело упал на
землю и лежал, скорчившись, в тени, вплотную к стене.

Он действительно поднял тревогу. Внутри послышались быстрые шаги, а затем
взволнованный шепот у окна.

Мужчины, очевидно, сначала испугались, но вскоре попытались успокоиться
сами. Ничего страшного, сказали они, - стекло, несомненно, было разбито
по какой-то случайности; возможно, прохожий бросил камень, или, возможно,
треснувшее стекло расшаталось и выпало в этот критический момент.
"Я знаю, что эти кричащие "му" были где-то далеко отсюда"
во всяком случае, где-то там", - заявил коренастый мужчина. "Это звучало более мягко
приглушенно и как будто издалека".

"Первый игрок", казалось, согласился, а затем воцарилось молчание.

Когда Нед почувствовал, что может дышать, он собрал свои ноющие кости
и побежал по переулку, вверх по боковой улочке и вышел на широкий,
пустынный проспект. Ламп не было, муниципальный бережливость доверять
для освещения колеблется Луна. Синий свет мерцающий далек
до приглушенно-Хилл рассказал ему, что "автомобиль сова", которая только что прошла.
Должен был пройти час или около того, прежде чем появится еще один, потому что они бежали с
большими интервалами. Он огляделся в поисках полицейского. Он никого не увидел. Тот
город казался мертвым. Он был незнаком с этим кварталом города,
но когда он ускорил шаг, то увидел городскую площадь. Он
знал, что там, под деревьями, часто бывают бродяги, проводящие ночь на
скамейках, - иногда бездельники более высокого пошиба запаздывают и отсыпаются
эффект от их выпивки. Несомненно, кто-то из них знал, где
ближайший полицейский участок или пожарная сигнализация. Все, что он видел,
казалось теперь настолько похожим на сон, что он задумался, а не ошибся ли он в конце концов
действительно ли "первый игрок" намеревался поджечь
театр.

Остановившись, чтобы перевести дух, он оглянулся в направлении здания
и наискосок через темную массу деревьев на площади
. Высокий шпиль собора медленно багровел в
серовато-коричневом сумраке. Внезапно в поле зрения возник его позолоченный крест,
украшавший ночь, словно небесный знак. Густая листва
площадь была очерчена на фоне сердитого багрового сияния вдалеке,
все расширяясь и углубляясь. Посреди нее на ветру развевался желтый вымпел с изображением
пламени. Тяжелые тона пожарный колокол ударил
внезапно наступила тишина.

Возникло движение под деревьями. Шезлонгов на скамейки
пробуждение. Далеко до темно-пересекающиеся улицы пришли стремительные шаги
мальчиков, которые возникают таинственно в любой час ночи или
день, желая, чтобы толпа у костра. Была слышна тяжелая поступь
невидимых полицейских, шагающих во мраке. Резкий удар гонга
вдалеке раздался грохот повозки со шлангами, расчищая проход для
размашистого галопа ее белых лошадей. Когда он мелькнул за углом
и через секунду скрылся из виду, он был похож на колесницу и
курсанты Фебуса поднялись по ложной тревоге на рассвете. Два или три
хриплые пьяные голоса бесцельно выкрикивали: "Фи-а! Фи-а!" и один из них
маленький мальчик, взволнованно теребя подтяжки, пытаясь их поправить
бежал посреди улицы, не переставая кричать:
"Номер Шесть приближается!"

И действительно, вот он, Номер Шесть, неуклюже раскачивающийся вверх по улице
большой, отполированный, сверкающий монстр, оставляющий светящийся след.
дорожка из тлеющих углей позади него, испускающая облако чернейшего дыма
. Водитель паровоза хлестал как бешеный; его лошади были
ныряя и вставая на дыбы, напрягая каждый нерв и мускул; его почетный караул
все мальчики в палате восхищенно бежали по обе стороны. Нед
присоединился к ним по привычке, возвращаясь к горящему театру
, увернувшись на первом перекрестке от внезапно налетевшей команды
грузовика с крюками и лестницами.

Дым скрыл луну и звезды. Его темный полог нависал над
массивным зданием и огромной толпой, все освещалось яростным красным светом.
языки пламени вырывались из крыш и окон. Струи воды поднимались высоко, описывая
темные, едва различимые изгибы, и с шипением падали в пламя
внутри. Было много таких нечетко очерченных арок, обрамлявших мрачную панораму
дом номер Девять находился в переулке, два других паровоза стояли на боковой улице
, два были перед зданием, и еще три
другие охраняли безопасность верхнего квартала. Пожарные в своих
шлемах и униформе, некоторые закутанные в длинные резиновые куртки, были здесь,
там и повсюду. Они могут показаться странными духами
пламя, до корчей и судороги, как если бы они были в
очень его разгар. В настоящее время слово было передано около толпы, которая их
усилия покорить страшный элемент. Нед смотрел с болезненным
беспокойство их старания. Он помнил много такой сцены, как эта, когда он
у упивался шум и волнение, когда пожар был, казалось, только
Гранд впечатляющий дисплей, его интерес усиливается соразмерно
опасности и доблестное мужество пожарных. Тогда он не думал
потери, которые она представляла, дистресс, мужчины выкинули
занятости, многие финансовый фактор промокали от коммерческого успеха.

Теперь, как лихорадочно он надеялся, что здание можно спасти, что
глубокое беззаконие, о котором он полностью узнал благодаря своим собственным поступкам
противоправные действия могут быть пресечены! Он чувствовал, что он вряд ли мог бы жить
хранить этот секрет, и хотя он уже дал себе слово никогда не
разглашать это. Он сказал себе, что он, возможно, не всегда удастся
сохранить тротуара на обстоятельства. В его рассказе могли усомниться или поверить только наполовину
. Он мог навлечь на себя подозрения - оказаться замешанным в
преступлении с поджогом. Это означало тюремное заключение - и длительный срок. Его
рассказ был бы отчасти признанием. Он выбрал руководство
из-за полдоллара - и это было воровством! Сначала он должен поставить под сомнение
свою честность, а затем попросить, чтобы ему поверили, когда он обвиняет других. И
чего только не могли сказать эти другие в противоречии и взаимных обвинениях!
Разве им не поверили бы так же, как ему? Конечно, мальчик, который украл
едва ли он мог надеяться, что он не будет подозреваемым в совершении других преступлений при наличии
были какие-то улики против него. Нед также боялся злонамеренности этих людей.
если они были способны поджечь театр, они были способны
ложно обвинить его. Нет! - нет! - он никогда бы не сказал, что у него было
был свидетелем какой-либо драмы на этих досках, кроме трагедии "Гамлет".

Стало ли огня меньше, чем раньше? Они так сказали. Ему показалось жарче,
краснее, яростнее. Вскоре он понял, что борьба безнадежна.
Западная стена рухнула. Сквозь огромные бреши стала видна сцена.
Пламя лизнуло сначала один, а затем другой из множества
тяжелых "декораций". Когда зловещий отблеск упал на какое-то изображение
Альпийские высоты, или озеро, залитое лунным светом, или зубчатые стены мрачного замка, или боски
лесная местность, бесконечно идеализированная в уникальном обрамлении венков
пламя, - толпа протянула к нему "руки", как публика привыкла аплодировать
какое-то новое прекрасное проявление искусства сценографа.

Это показалось Неду, знающему, что он делает, очень меланхоличным. Он покачал
головой, и на сердце у него было тяжело.

Когда он стоял там, знакомое лицо привлекло его внимание.

"Это ты, Том?" - позвал он.

"Короче некуда", - ответил толстый, низкорослый мальчик, кивая круглой головой
круглая голова, увенчанная старой серой кепкой.

"Где Пит?" спросил Нед, потому что это был брат Пита.

"Я предположил, что он был с тобой. Я видел вас вместе после наступления темноты, когда вы уходили.
"

"Не-а, его не было со мной с тех пор". Нед колебался.

На лице Тома было выражение полного удивления. - Я убедился, что он был с тобой.
- Ты, - сказал он. - Пита не было дома этой ночью.




 ГЛАВА IV


Когда мастер Питер Бейтман убежал после того, как проводил своего друга в театр
и прошел мимо дракона, он убежал недалеко.

Этот любопытный гигантский цветок с лепестками из трепещущих пальмовых листьев
, пестиками и тычинками из пирамидальных газовых рожков все еще цвел в
темнота и дружелюбный оклик из-под нее остановили его шаги.

"Привет, Пит", - пропели полдюжины мальчишеских голосов.

"Гэм покурить?" и мокрый обрубок сигары был продлен с чумазые
лапы и широкая улыбка-приглашение. Эта ухмылка окружала еще один огрызок
сигары, которая была вся раскалена и ненадежно зажата между
беличьих зубов двенадцатилетнего мальчика.

- Сим Грей заходил, справлялся о тебе, Пит, - добавил мальчик. - Он
сказал нам, если мы тебя видели, чтобы ты подождал его здесь. Он будет
"лонг д'Рекли".

Это сообщение на мгновение стерло из памяти Пита воспоминания о своем
поручении на станцию.

"Интересно, чего Сим Грей хочет от меня?" он сказал, слегка
сомнительно. Ибо Пит, каким бы скользким и хитрым он ни был, часто становился
мишенью для розыгрышей клики старших мальчиков, видным членом которой
Был Сим Грей. Инцидент простота Пита
сравнительно юный возраст, был странный контраст с его двуличная
нравственная природа; и хитрая неуч, перегнул палку и одураченный, был
более забавное зрелище более зная, что ребята чем любой честный
"зеленый" может представить. Но, кроме того, что они выставили его дураком, они до сих пор не причинили ему никакого вреда
, и Пит был весьма горд тем, что его попросили
человек такого роста и важности, как Сим Грей.

Пит сел на бордюрный камень, чтобы ждать, взял огрызок сигары, который
удалось собрать по крупицам от грязного тротуара, закурил ее от ухмыляясь
обезьяна рядом с ним, и, призвав все силы желудка для
который отметил, ребята, старались, чтобы покурить.

Сим Грей был одним из тех слабых и худых молодых людей с карманом
и денег полный вкус к дурному обществу, которые навсегда добычу
другие молодые люди не так слабы, и еще более злой. Его отец
был очень уважаемым человеком в социальном и финансовом плане, и не раз он
пришлось напрягать двухместный респектабельности возможное, чтобы
сохранить имя этой надежды отпрыск из полицейских отчетов и
сам отпрыск вышел из тюрьмы. У мальчика была реформирована снова и снова. Он был
выслан из дома и содержался под строжайшим наблюдением.
Теперь же, как ему было разрешено вернуться, он был тайно
общаясь со своими бывшими приближенными, которые обтирал его и обобрала
ему, как и прежде, и готова валить вину на него за
первое приближение беды. Ему они казались всего лишь живыми, добродушными
молодые парни, которые знали "все тонкости" и "видели жизнь". Полиция
более точно понимала их как молодых негодяев, которых часто
подозревали в мелких преступлениях, которые, как правило, не могли быть доказаны
они; тем не менее, более чем один из участников группы видел тюрьму изнутри.
тюрьма. Этот факт усилил нерешительность Пита присоединиться к ним, когда Сим Грей
и его друзья пришли, что они вскоре и сделали.

Сим Грей был худощавым семнадцатилетним мужчиной со светлыми, прилизанными волосами,
большими светлыми глазами, налитыми кровью, и в костюме желтовато-коричневого цвета, - пальто сильно
запачкалось от того, что он прислонялся к грязной решетке.

Проходя мимо, он подмигнул Питу и скорчил гримасу, но ничего не сказал. Это
был один из тех, кто крикнул: "Давай, Пит, - мы угостим тебя
пивом; Сим собирается их накормить".

Пит все еще был сомнительный, но комплимент. Он поднялся, отшвырнул сигару
пень, и учитывает его потрясла желудок, чтобы выяснить, если это
выдержать пиво в счет сим Грей.

Они прошли по нескольким боковым улочкам к низкому салуну. Там были
безвкусные аморальные картины на стенах; пол был испачкан
"табачным соком"; стаканы были прискорбно запачканы, когда Сим Грей взялся за дело.
"подставить их". Пита очень сердечно попросили. Он выпил не одно пиво
, а несколько. Сим Грей, которому помогали и подстрекали остальные,
гостеприимно настоял на том, чтобы Пит "улыбнулся" еще и еще раз.
Пит стал невероятно важным и довольным. Ему никогда не приходило в голову
что они систематически морочили ему голову, чтобы насладиться
зрелищем его деградации. Когда его глупые выходки выдали его.
честно говоря, во время его первой "пьянки" молодые хулиганы подняли восторженный вой.
одурманенные завсегдатаи салуна постарше посмеивались над своими
очки; даже мрачный бар-тендер, ликуя, и предложил
еще пива за счет заведения.

Гомон наконец привлек внимание милиционера в
легкий. Возможно, хорошо, что на этом участке был именно он, потому что
этот человек был трезвенником и членом общества трезвости.
Звук "пьяных и беспорядочных" был для него как звук трубы для боевого коня
и "подгонять их" он считал главной из своих обязанностей
и самым дорогим удовольствием. Он внезапно появился в дверях с
лицо, как у Стерна и неподвижной, как если бы это были высеченные в камне.

"Ч-ч-почему ... я просто иду на станцию, чтобы увидеть тебя!" - воскликнул
Пит, вскочивший при виде блеска пуговиц на
синей униформе и с внезапным осознанием цели, с которой
он покинул театр.

Дикий вопль грубого смеха из толпы приветствовал заявление Пита
.

"Вы не можете уйти слишком рано", - сказал полицейский, схватив Пита за воротник.

Затем он сурово огляделся. "Я бы с удовольствием запер вас всех", - пылко воскликнул он
.

Теперь уже никто не смеялся. Он был известен тем, что очень строго толковал закон.

"Когда вы учите мальчика пить, вы учите его лгать, воровать и
еще хуже, потому что здесь, - он ударил по стойке сжатым кулаком, - находится
место, где человек сам надевает веревку себе на шею.

Итак, он вышел и оставил после себя тишину. Пьяное настроение Пита сдвинуты
для гравитации, как он продвигался по улице полицейского
сильная рука на ошейнике. Будучи теперь сам в беде, он стал всех
чем больше озабочены тем, чтобы доклад Нед. Он рассказал свою историю, достаточно бессвязно,
однако, сдерживается скитания его воспаленном мозгу, трюки
о его оттопыренном языке, и часто прерывался саркастическими и
недоверчивыми комментариями полицейского.

"Он... он... он ворует! Он... он ворует бриллианты у "звезды"
прямо сейчас ... в гримерной, - с готовностью объяснил Пит.

"Весьма вероятно", - с иронией воскликнул полицейский.

"Горэм - Тейтр, залез через заднее окно", - пролепетал Пит.

"Я вам верю!" Полицейский дал грубый смех.

Пит вскоре перестали заботиться о том, что его похититель, казалось, расценил это, но
пьяная выходка. Прежде чем они дошли до замка он растет
очень болен. Он едва сознавал, что его втолкнули в крошечную затемненную комнату
, где стояла узкая койка. Он упал на нее и лежал там.
спал сном очень пьяного человека до позднего вечера следующего дня.

Он проснулся с раскалывающейся головной болью. Некоторое время он был в сознании
ничего, кроме этого факта. Внезапно все усугубилось резким, скрежещущим звуком
. Ключ неохотно поворачивался в замке. Он угрюмо нахмурился
и оглянулся через плечо. Полицейский, который его арестовал, был рядом.
В дверях стоял Пит.

Затем он понял, где находится, и вспомнил все, что произошло.
Он и представить себе не мог, что может быть так опозорен. Все, кого он
знал, узнают об этом, потому что его имя будет напечатано в полиции.
отчеты в ежедневных газетах, в том числе и в газете Неда. Сам Нед
прочитайте его. Он вспомнил свои угрозы в адрес Неда, - что он
передаст информацию против Неда полиции, - что он
добьется ареста Неда! Эти угрозы не были выполнены, так как он
обещал себе. Было бы естественно, что Нед должен злорадствовать
его грубый, глупый деградации. Потому что он не мог оставаться трезвым до
добравшись до станции, он должен провести ночь в замке-пока Нед
было приятно играть. "И Гамп никогда бы не drempt о'прихватите
в theaytre если бы это не было меха меня", - подумал он.

Его унижение и самобичевание сразу уступили место угрюмости
ревность и злобность, ибо это более характерно для такого мальчика, как
Пит Бейтман, когда обстоятельства вынуждают признавать свои ошибки,
стремится обвинять и ранить других и находить параллельные проступки в их
поведении, вместо того, чтобы раскаяться и исправиться.

"Мошеннический негодяй ... Хотел бы я, чтобы меня сейчас здесь не было", - злобно подумал он.

Эти чувства были в его сердце, когда полицейский заговорил.

- Мальчик, - сказал он серьезным тоном: "Итак, что ты сортировщик трезв я хочу тебя Тер
рассказать эту историю еще раз, что вы сказали, ночной Лас-что сгорело
театр".

Пит встрепенулся на своей койке, - его головная боль забыл. У него раньше не было
думал, что этим шансом. Хотя Неда не удалось уличить в активном
совершении преступления, его все же можно было обвинить в том, что он
влез в окно театра с гнусными намерениями.

"Возможно, я сделаю это живой мех его еще" Пит отражается с
удовлетворение.

Затем он протянул с наигранным безразличием: "Я никогда не говорил
ничего о том, что я не сгорел в том месте, в котором родился".

Таким образом, он поправил гаишник его широкое лицо было украшено
выражение важности и крайней чистоты. Его прищуренные глаза были
опущены, как будто в раздумье, и его манера поведения намекала на то, что он был
готов, но не стремился поделиться информацией. Однако он заметил,
что мужчина в гражданской одежде, худощавый, благородный, ненавязчивый человек,
тоже вошел и закрыл дверь, но он не увидел этого на экране.
упомянув о сгоревшем театре, этот человек лукаво коснулся носком ботинка
широкой, крепкой ноги высокого полицейского в назидание
не подключать этого неуклюжего члена к объяснениям Пита.

"Ну, и что же вы тогда сказали?" спросил полицейский.

"Я сказал, что какой-то мальчик забрался в заднюю витрину "Горэма"
"Theaytre". И я просил и умолял его выйти, потому что я знал
он собирался прокрасться в гримерку звезды ".

"Что он собирался украсть?" спросил человек в гражданской одежде.

Пит колебался. Он не был до конца уверен, что это за портативный компьютер.
имущество чаще всего можно встретить на орбите "звезды".

"Брильянты было то, что он положил голову меха", - ответил он наконец, вполне
опрометчиво.

Он хотел опозорить Нед, отдавая предпочтение уголовное дело в отношении
его. Он не предполагал, что это может быть достигнуто, ибо он не
представьте себе, что звезда ничего не потеряли. Но это придало мелкому мошенничеству с
тайным проникновением через заднее окно отвратительный аспект, который
обеспечил бы Неду некоторые неприятные переживания в качестве продолжения
удовольствие, которое доставило ему предложение Пита и которое Пит мог
не делиться. Он был достаточно проницателен, чтобы понимать, что если он просто сообщит
Приключение Неда и успех в том, что он посмотрел пьесу, не заплатив за нее,
вряд ли можно было ожидать, что руководство возьмет на себя необходимые хлопоты
наказать это нарушение, которое уже осталось в прошлом. Эта оконная рама
в дальнейшем будет надежно закрыта, и за ней будут установлены более строгие часы.
Поэтому он с удовлетворением заметил, что при упоминании
слова "бриллианты" рослый полицейский широко раскрыл глаза и бросил
многозначительный взгляд на человека в гражданской одежде, как бы говоря: "Я
я же тебе говорил.

Другой человек, казалось отказываются реагировать открыто полицейского
выраженное возбуждение.

"А был ли мальчик иметь никаких сообщников?" спросил он спокойно. "Помогал ли он кому-нибудь
или кто-нибудь помогал ему?"

"Насколько я знаю, нет, - ответил Пит.

На честном лице полицейского было такое глубокое разочарование, что
Пит был тронут, чтобы снова подробно рассказать историю, не понимая,
о чем так явно сожалел недостаток.

"Украл ли он что-нибудь на самом деле или нет, я не знаю", - заметил он
в заключение добродетельно: "Я честно помолился с ним, чтобы заставить
его спуститься через то окно".

"И как же мы будем знать, что вам не пойти с ним и помочь
украсть?" - спросила вдруг человек, одетый в Черное.

Пит посмотрел вверх с гальваническим начать. Он довольно выдохнул. Затем к нему вернулось дыхание
и логика.

- Потому что, - воскликнул он голосом, удивительно похожим на голос
невинности, - я сразу же поднял тревогу в полиции. Я был заперт
здесь и проспал до десяти часов.

"Фактически". Полицейский с сожалением кивнул. "Я никогда не верил
слово, которое он сказал, парень был не настолько пьян. Вы никогда не видели ребенка ...
пьяная".

Как-то Пит начал чувствовать мелочь гордиться своими достижениями.

"О, я был веселой птичкой, когда начинал", - сказал он с нежным чириканьем.
это предназначалось для смеха; но его голос был таким же слабым, как и желудок.

Мужчина в гражданской одежде был явно впечатлен. Он больше не пытался
изображать безразличие. Несколько мгновений они с полицейским серьезно совещались, но
очень тихим и настороженным тоном. Затем они оба вышли
, заперев дверь и оставив Пита лежать на кровати, держась обеими руками за
раскалывающуюся голову. Его гордость не была панацеей от
этих мук.

Полицейский вскоре вернулся, торопливый и безапелляционный. Пит был
подталкивали. Очень нерешительным и медлительным был Пит. Его нежелание было замечено
его похитителем.

"Встряхнись, парень", - нетерпеливо воскликнул он. "Ты не пойдешь в мехах _ теперь___________
пьяный и хулиганящий. Ты просто идешь к мировому судье для
частная экспертизы о них брильянты для себя что сгорел театр".

"Это theaytre сожгли?" Пит запнулся, изумленный. "Сожгли?--мех
КВС'?"

"Тер земли. Но ажиотаж пни ЕР, мальчик. Я не могу торчать здесь весь день".

Это никогда не приходило Питу в голову, пока он не оказался в присутствии магистрата
и в процессе принесения присяги в соответствии с показаниями, которые у него были
полицейскому уже объяснили, что дела этого большого мира
регулируются не так, как это принято у мальчишек с их
ребяческими распрями и безумствами. Пит был сам участвовал в огромный
машин закона, и в его неумолимый ход, что не может
приключился такой атом! Он не осмелился изменить ни слова, потому что рядом с ним
стояли полицейский и человек в гражданской одежде, которого, как он теперь
понял, звали детектив. Они оба внимательно слушали. Любое
изменение, любая заминка могут вовлечь его в неизвестно какие преступления
совершено прошлой ночью в театре, с которым он был уверен, тоже, Нед
никак не связано.

Пит разбудил его памяти в точности повторяют историю, как он и говорил это на
первое. Никогда прежде он не испытывал такого сильного напряжения своих способностей.
Он попытался оценить впечатление, которое это произвело, и обратил внимание на
серьезность, с которой к предмету относились. Это наполняло его с
самые смелые опасения. До сих пор он думал, что Нед может быть
арестован и, возможно, ему придется предстать перед полицейским судом, который
нанесет ему смертельный удар, но он ничего не ожидал
более серьезный. Теперь он понял, что было начато расследование
пешее, начатое управляющим-владельцем театра, управляющим и
актерами бродячей труппы, торговцами, у которых были запасы
товары в соседних магазинах и другие лица, понесшие убытки в результате
пожара, все они объединятся для преследования преступников
когда будут схвачены. Не было никакого пророчества, что может произойти, - что Нед
когда арестовали бы сказать, и, возможно, клянусь против него.

Пит был морально зыбучие пески. Нет ничего стабильного в его характере.
Даже его двуличие рассчитывать нельзя. Хотя повод
очень лап закона, он был вращаясь в своем сознании такие
двурушничество как следует защитить его от проблемных ложь, которая
Нед может сказать, когда он в свою очередь должен быть арестован. Ни для кого так
быстрая подозревать других во лжи, а обманщик. Пит сделал свою схему,
и следили за событиями, и ждал.

Ордер на арест Неда уже был выдан. Питу показалось, что эти люди
разговаривали странно неосторожно, учитывая его присутствие.
Они забыли о нем, глубокомысленно заключил он. Его хитрые глаза заблестели
через узкие щели, как он размышлял, как он мог воспользоваться
их неосторожности. Нед не должен был быть немедленно арестован, он
понял. Детектив должен был "следить" за ним в надежде увидеть его.
пообщаться с кем-нибудь из банды воров и поджигателей, которые
ограбили и сожгли театр, поскольку они, естественно, пришли к выводу, что он
только сообщник других, будучи мальчиком, в одиночку вряд ли смог бы замыслить
и совершить преступление такого масштаба.

"Как бы вы ни старались следить за ним, вы никогда его не арестуете. Я подмигну ему.
и свалю из внешнего города", - торжествующе подумал Пит.

Он был готов отменить все, что он сделал, так как его удары были
скорее всего, отскок на себя. Он не сомневался в его способности вспомнить
бесповоротное. Пит, возможно, сравнивал себя с тем "человеком из нашего города"--

 Который был таким удивительно мудрым,
 Он прыгнул в куст шиповника
 И выцарапал себе оба глаза.
 И когда он обнаружил, что у него их нет,
 Изо всех сил
 Он прыгнул в другой куст,
 И снова вцепился в них ".

Теперь закон страны - это не такой куст. Пит,
образно говоря, все еще был абсолютно слеп.

Он смутно осознавал этот факт, когда полицейский сказал
любезно: "Пойдем, юноша, нам пора возвращаться. Тогда ты получишь что-нибудь на завтрак.
если сможешь это съесть".

Пит был поражен и отчасти напуган. Затем он выпрямился.
как мужчина.

"Я имею право Тер мой пробный Ну, теперь, - как и другие пьяным себя
тунеядцы", - возмутился он. "Я нахожусь здесь, идите домой".

"Черт с ним!" - лаконично предостерег его полицейский. "Ты будешь задержан как свидетель против ареста того, другого мальчика".
"Тебя задержат как свидетеля против ареста того, другого мальчика".

"Но у них нет права запирать меня, а я всего лишь свидетель",
бушевал Пит.

Полицейский лениво рассмеялся, лениво переворачивая в зубах пачку табака
. - Мальчишка никогда не бывает таким дураком, как тогда, когда он пытается
знать все! Я видел, как магистрат отправил скользкого свидетеля
в тюрьму за невыполнение поручительства в целях безопасности до суда. Но
это всего лишь карцер, в который ты отправляешься, - у тебя еще не было суда
, - и это ненадолго. Давай. Перемешать пни ЕР".

Так что все остальные в тот день Пит лежал на своей узкой койке, оплакивать
его счастье, что он когда-либо видел Нед, кряхтя из-за ноющих
голова и слабый желудок, гадая, что же на самом деле произошло в театре
какую роль Нед мог бы вынести в этом, что бы сказал Нед, когда
столкнулся лицом к лицу со своим лживым другом, и как знакомый
здание выглядело лежащим низко и в руинах.

Достаточно унылый, чтобы быть уверенным - с обугленными кучами древесины и
кирпичей, тлеющими углями и золой, и дымом, все еще поднимающимся клубами
к майскому солнцу. Восточная стена, хотя и пошатнулась и с
большими почерневшими проломами, все еще стояла. На фоне одной из панелей с фресками
а рядом с развалинами ложи авансцены стояла позолоченная маска Безумца
в альто-рилиево. Декоратор заменил более привычные изображения
комедии и трагедии головой шута и безделушкой, а на
противоположной стороне авансцены, в качестве антитезы легкомыслию,
тип героизма - рыцарский шлем с закрытым забралом и острием
копья. Эта маска упала вместе с западной стеной, но ухмыляющееся
лицо Фолли, увенчанное закопченным колпаком и колокольчиками, все еще
фантастически ухмылялось руинам. Не обошлось без сарказма
предположений. Там, где погибло так много ценного, все еще оставалась Глупость. IT
был заметным объектом и привлекал много внимания. Когда Нед, который был
в отъезде по какому-то делу, остановился среди кучки зевак и, прикрывая глаза от солнца
рукой, посмотрел вверх, его гримаса показалась ему менее шутливой, чем
зловещий. Он подумал обо всем, чему он и это существо были свидетелями прошлой ночью.
Это было их тайной. Он решил, что будет таким же немым,
как немое изображение. Ни один из них еще не подал никакого знака, кроме... внезапно
его посетила гротескная фантазия! В отблесках солнечного света и
мерцающих волнах дыма лицо посмотрело на него - и подмигнуло!

Он знал, что это только фантазии, но это его пугало. Он собирался
болеть? - спрашивал он себя. Был он, теряя самоконтроль, его
на его острый ум? Он поспешно отвернулся. Он чувствовал, что не сможет
сохранить самообладание в присутствии толпы, если Фолли
снова таинственным, братским образом подаст ему знак.

Он отвернулся так поспешно, что столкнулся с мужчиной - худощавым,
благородным, ненавязчивым человеком - в гражданской одежде, который стоял как раз
позади него. Когда Нед сделал грубый мальчишеский жест извинения, он поднял свою
бледное взволнованное лицо. Проницательные серые глаза мужчины внимательно изучали его.




 ГЛАВА V


В тот день Нед почти не обращал внимания на свою работу, настолько он был поглощен
просмотром сцен прошлой ночи, обдумыванием своего положения и
тревожными предчувствиями. Время от времени он пытался утешить себя,
размышляя о том, что, несомненно, худшее позади, - об этом знал только Пит.
он был в театре, и как мог Пит, как мог кто-либо,
представьте, что он не вышел вместе с другими людьми за кулисами
- служащими, актерами и многими другими статистами - таким образом
на дверце сбоку?

Через некоторое время он встревожился, боясь его манера предать беда в том, что
разразилось над ним. Однажды, когда он открыл дверь одной из редакционных комнат
и крикнул "Копи!", чтобы сообщить магнату, сидящему за столом,
что печатники ждут, он был встревожен, услышав вместо своего
привычный повелительный писк, такой напряженный, резкий крик, что он с трудом
узнал свой собственный голос.

Молодой человек, пытающийся выдержать тяжелую нагрузку на воображение,
которую всегда должно налагать написание заметок о книге без прочтения самой книги,
с ворчанием отвернулся от своей работы.

"Этот непонятный мальчик горло нуждается в смазке! Он является одной все-уволили
скрип!" - воскликнул он раздраженно.

Маленький отпор раненых Нед как преднамеренную жестокость может
сделано. Тревога сделала его чувствительным и болезненным. В целом он чувствовал себя
вполне способным позаботиться о себе, и его ментальное отношение к
другим можно описать простой фразой: "Берегись!" Он был
обычно готов и эффективен в любой порученной ему работе, но сегодня он
был неуклюж, путался под ногами, не ко времени и не в месте, и очень невнимателен
и медленно соображал. На его бледном лице застыло затравленное, умоляющее выражение,
о чем он не подозревал; и он был на грани того, чтобы разрыдаться
когда мимолетное упоминание об этом вызвало слова сочувствия.

Его послали к столу "забавного человека" в соседней комнате, чтобы
поторопить его. "Забавным человеком", как младший наборщики называли Вит
персонала, не против того, поспешила. Посмеяться там было еще в
его глаза, как его карандаш проследить последние слова. Его лицо было таким румяным
как акцент свет оттенок его светлые волосы, как blowsed за его
лоб. Он был здоровым человеком с тонкой пищеварение и зрение
несчастье было ему претит.

"Голоден?" - спросил он с комичной интонацией, пока маленький дьявол ждал.

Лицо Неда расплылось в болезненной улыбке, что было весьма кстати, поскольку
репутация "забавного человека" как остроумца была настолько прочно установлена, что все
смеялся над всем, что он говорил, и ему не приходилось отпускать _bona
fide_ шутку чаще одного или двух раз в год, чтобы поддерживать ее. Так он стал
бережно относиться к своим хорошим вещам.

Лицо Неда было более жалким из-за болезненной улыбки, чем при
озабоченной серьезности.

Добродушный человек большой и указательный палец были вставлены в кармане
его жилет.

- Мне кажется, - сказал он с наигранной серьезностью, - мне кажется, добрый губер
- это плод земли, которым больше всего наслаждается твоя душа.

Он подкинул через стол серебряную монету в четверть доллара, и дьявол
поймал ее.

"С наилучшими пожеланиями вашего пищеварения", - вежливо сказал "забавный человек".

И дьявол снова рассмеялся.

Мало кто из них предвидел ущерб, который должна была нанести монета - даже несмотря на то, что
отвлекся от покупки арахиса.

Ибо дьявол почувствовал потребность сменить обстановку.

Корректор и его копирайтер, занятые своими испытательными упражнениями
тяжело, были показаны некоторые нетерпение этот легкомысленный диалог на
в полный голос. Будучи молчаливым жестом предложившая по "смешной человечек" с
шуточный воздуха издеваться над загадкой, Нед не имел ничего общего некоторое время после
перевода его копию в составлении номер, но опереться на подоконнике
высокое окно в зале пятого этажа и ждут приказов.

Выглянув наружу, он увидел, что солнце клонится к западу,
крыши мансард, купола и шпили резко выделялись на фоне
ослепительных кучевых облаков. Город простирался так далеко под ним, что
кто-то может подумать, что это должно быть сделано в рамках корпоративных ограничений.
Неду нравилось представлять, что его огненный гребень, падающий и падающий, был
пойман наконец на далекой башне гидроузла, навсегда
когда он исчезал за этими огромными бревнами, белое сияние
электрический свет внезапно вспыхнул и засиял там, Солнце Науки
, сквозь все темные полночи. Было, однако, слишком рано
а еще за эту иллюзию. Золотой блеск день еще
преобладают длинные тени; в церковных шпилей сияло; в
кончики мириадов громоотводов горели так, словно на них горел живой огонь
этот толстый, преуспевающий изгнанник, английский воробей, все еще был на ногах
и повсюду, занятый выполнением своей двусмысленной миссии здесь;
облако дыма, бесшабашный из труб мебель
завод по слову, был белый и золотой и золотисто-рыжего, и блестела
переливающиеся на фоне лазурного неба; тени эфемерная вещь,
, что сама по себе не вещество, это весело гоняли по улице,
уходя, прогуливал,-мол, пожары и трудящихся мужчин и лязг
машин ниже.

Возможно, это движение пробудило в измученном мальчике своего рода соперничество; возможно,
только ветер подсказал эту идею, когда он пронесся над высокими трубами
и мягко коснулся его щеки золой, и слегка встряхнул его
вьющиеся рыжие волосы.

"Я должен пойти в магазин и подышать свежим воздухом", - сказал он. "Вот в чем дело".
"Вот в чем дело".

Он нащупал монету в кармане. То, что ее подарили ему, показалось необычайно кстати
по совести говоря, он не мог тратить
свою небольшую зарплату на проезд в машине, а парк находился в нескольких минутах ходьбы
если только в его распоряжении не было достаточно времени.

В промежутке между работой и спешка, которая предшествует
собирается пресс-ночью он вышел, и вскоре со свистом
быстро зашагал по канатной дороге в сторону южного конца дороги.

Некоторое время он сидел совершенно безмятежно, убаюканный монотонным движением,
находя солнечный свет теплым и бодрящим, и совершенно забыв об огне
и сценах прошлой ночи. Он был на грани того, чтобы заснуть в своем углу
, когда внезапно проснулся. Возможно, это было только из-за
нечистой совести, которая заставляла его бояться, или, возможно, это было
что странное, гипнотическое ощущение, которое испытывает человек, когда становится
предмет устойчивый, осторожный взгляд. Она была описана как чувство
как бы там не было паутинкой по щеке. Во всяком случае, Нед, сидевший
резко выпрямившись, знал, хотя и не видел, что высокий худой мужчина на
противоположном сиденье только что пристально смотрел на него; но теперь это
незнакомец задумчиво смотрел в окно.

Почему-то его лицо показалось странно знакомым, - но Нед не мог
сразу вспоминаешь, что видел его раньше. Как ни странно, это напомнило
мысль об ужасных сценах прошлой ночи, о его тяжелом, преступном
секреты, мрачные черные стены сгоревшего театра, отчаяние
многих людей, внезапно оставленных без работы, воображаемое отчаяние
разорившегося владельца. Где он когда-либо видел этого человека? Нед задумался. Почему
его лицо должно ассоциироваться с этими предложениями?

Внезапно он вспомнил позолоченную маску Глупости, глупое подмигивание,
понимающую гримасу! Это был человек, от которого он бежал, когда бежал
от своей собственной глупой фантазии.

Ему показалось странным, что он встретил этого человека на месте
пожара, а теперь еще и по дороге в парк; но через мгновение он был
убеждая себя, что эта встреча не имела никакого значения, - каждый
бездельник в городе был в тот день в сгоревшем театре, а парк
был, конечно, общественным курортом. Это был всего лишь несчастный случай. Для того, что бы
человека нужно сделать с ним?

"Я так полон секретов, - сказал он себе, - что чувствую себя набитым динамитом"
- если бы кто-нибудь пытался меня засечь, я бы, наверное, лопнул!"

Возобновление всех его тревог разрушило удовольствие и
ожидаемые выгоды от прогулки. Напрасно для Неда деревья в их
свежей майской зелени склонились над широкими аллеями, в то время как
молодые птицы в ветвях обсудили с родителями уместность
отсрочки спать на полчаса дольше. Все дети были
еще они утверждали, - и это было очень верным, для парка роились
с малых образцов человечества, и многолетние колясочке был на
марш. Напрасно фонтаны взметали вверх свои радужные брызги. Напрасно
с озера доносились освежающие звуки, где плескались водоплавающие птицы.
то появляясь, то исчезая из-под ряби, и удары весел заставляли лодку скользить
о, и лебедь, неподвижно покоящийся в отражении вечернего солнца.
небо, предположил звездный Лебедь, стихией которого является само небо.

Со стороны зелени, посреди клумб с колеусом, которые сверкали
как огромные драгоценные камни гранат или топаз, возвышался огромный пьедестал из полированного
гранита, увенчанный бронзовой статуей. Он был воздвигнут в честь
какого-то великого человека. Нед не знал, кого именно, и ему никогда не приходило в голову
спросить. Теперь он задумчиво смотрел на это, садясь на скамейку напротив.


"И что же он такого сделал, что сделало его великим?" спросил он себя.

Его острый здравый смысл незамедлительно подсказал ответ: "Поступил правильно!"

В двух словах, это был секрет величия. Для тех великих людей
которые также не были хороши, безусловно, не удостаиваются чести за то, в чем
они потерпели неудачу. Всегда преобладало то, что было сделано правильно. И те люди,
которые делают все правильно в мелочах самой простой повседневной жизни, хотя
результат может быть незаметным, так же велики, как и те, кто оставляет о себе
память в бронзе. Нед знал это - что у дьявола-печатника есть такая же прекрасная
возможность для героизма, как и у того, "кто берет город". И он был
честолюбив как морально, так и умственно.

"Но что я могу сделать сейчас?" подумал он. Как он мог рассказать свою историю и
возмещать вред, и успокоить его совесть без опасности
считается, пособника мужчины, который похитил деньги и
бриллианты-звезды, и сожгли красивый театр, и разрушили
диспетчер для своей мести, и злая злоба? Должен ли он признаться, что
он choused управления из-за полдоллара он отрешен от должности его
собственная честность. Может тогда он постоянно просил, чтобы считали Иннокентия
другие преступления?

Кроме того, что хорошо бы его признание теперь делать? Негодяи не были
сомневаюсь, достаточно далеко к этому времени. Театр сгорел, деньги
бриллианты пропали, управляющий разорился; и Нед подумал, что
если он не придержит язык с беспрецедентной осмотрительностью, то может быть
наказан за преступления сбежавших негодяев.

Пока он сидел, поставив локти на колени, шляпу, тянет вниз, и лицо его
бледный и серьезный, его руки держат его голова тряслась, тот факт, что
он возмутился в его голове и мучили его совесть была очень
очевидно, высокий, тихий, тонкий человек, с ненавязчивой манере и
задумчивый аспект, который случайно прогуливаться по более чем один раз.

Однако Нед его не заметил. Лишь время от времени, сделав над собой усилие, он отрывал
он отвлекся от предмета, который так его поглотил, и упрекнул
себя за то, что упустил возможность воспользоваться благотворным влиянием
смены воздуха, обстановки, мыслей, которые сами по себе могли бы послужить решению
проблемы, которые мучили его. Он поднял голову и обратился к самому себе.
предпринял серьезную попытку отвлечься. Поскольку его жизнь
проходила в вибрации между деловыми районами города и
кварталом многоквартирных домов, он редко видел экипажи богатых людей
и модных людей, которые теперь быстро проносились мимо. Он заметил , что
они были наполнены шелковым мерцанием изысканных нарядов и яркими
бело-розовыми лицами, которые, казалось, расцветали в нежной тени
трепещущее кружево или бахрома зонтиков; эти зонтики, будучи белыми
, фиолетовыми или розоватого оттенка, сами по себе напоминали цветы,
напоминая некоторые виды вьюнков. Автомобиль поразил его взгляд
гораздо больше, чем утонченные лошади, но это так
именно этим животным он присудил пальму первенства как средству передвижения. В
них он чувствовал своего рода собственнический интерес. Он отметил ценность
свою прекрасную форму; он оценил их глянцевая пальто; он прищурил глаза
чтобы различить подробности их упряжи, часто настолько незначительны, как кажется
едва сдерживать их деятельности, и скрываться нет смысла красоты
или Грейс. Его младенчество прошло в стране, где разводили лошадей, но
на самом деле его интерес был далек от воспоминаний и только стимулировался
восторженным рассказом отца о знаменитых фаворитах, которые
он видел или обул, поскольку шотландский эмигрант сначала обосновался в качестве
колесника и кузнеца в Нью-Аркадии, штат Кентукки, и там он
оставался до последних нескольких лет своей жизни.

Гладкий, вращаясь спицы, как они ловили свет и блестели,
только рябит в глазах Неда усталости глаз; гей голоса, которые сплавляли в
ему казалось, что все звучит в унисон с тоской условия его
изо всех сил, смутное существование. Только однажды он поднял взгляд с острым
и спонтанным вниманием; тандем, вещь, очень модная в этом
месте, прекрасных гнедых пронесся мимо, как ветер, - действительно, так быстро, что
он с трудом узнал управляющего и его пожилого друга, похожего на скелет.
Нед поднялся со своего места и уставился им вслед с сомнением и нетерпением.
не обращая внимания на то, что мужчина на скамейке в тени дерева напротив
заметил его волнение и личности тех, кто его вызвал
и пристально смотрел на него.

Нед не стал снова садиться, а принялся бродить по берегу
озера. Все это напоминало живую изгородь или бордюр из южного растения
Юкка глориоза, и в нем отражались его штыкообразные листья и высокие
древки с их белыми висячими лилейными соцветиями
в гладкой воде все так неподвижно, как будто все это было чем-то особенным
нежно-яркая акварель. Вскоре появился ялик, нагруженный детьми,
он скользил, оставляя за собой рябь на носу и кильватерный след из пены.
отражения на время пропали, остались только снежные цветы.
постепенно набрасывается заново на поверхность, как будто какой-то дрожащей, неуверенной,
неопытной кистью. Детектив, теперь прогуливались вдоль широкой привод,
может плохо держать руку на мальчика, как он замешкались среди высоких,
цветения колосьев, и еще меньше, когда внезапно Нэд подошел к стенду-все равно
смотреть в упор на лице лебедя, переваливаясь в своих неуклюжий
стиль зеленом берегу в сторону небольшой, изящно befrilled, румяный ребенок,
которая, обнимая няню за талию, набралась смелости
предложить птице кусочек крекера, пренебрегая обязательной надписью
"Не кормите лебедей".

Детектив нашел его еще сложнее распоряжаться самим собой
соотвественно, когда, как он до сих пор кстати следовал мальчик, Нед
на паузе в дальнейшем течении парка, чтобы взглянуть через высокий забор,
который был построен в красивом загородном Моды, и которые служили для
имейте в несколько оленей. У одного из них был олененок, и маленькое существо
было рядом со своей матерью. Мальчик раньше не знал, что эти
животные пятнистый с белым в ранней юности, и это бесспорно
предъявление то привел его рывком села на забор,
где он уставился в междоузлиях, а обеими руками ухватился за
структура.

Офицер не мог последовать его примеру, не привлекая внимания,
ибо то, что является в высшей степени нормальным на одной стадии человеческого развития, было бы
свидетельством неуравновешенности ума в более преклонном возрасте и при
ином положении в жизни. Однако он не хотел идти дальше,
чтобы не потерять мальчика из виду; и что-то еще, он не мог сказать, что именно,
убедил его, что в странствиях Неда был объективный смысл,
хотя сам он, возможно, еще не осознавал, куда в своих
неразличенных ментальных процессах ведут его шаги. Полицейский
отреагировал на чрезвычайную ситуацию, остановившись посреди дороги и достав
сигару. Ветер ворошил заново, и таким образом он получил возможность принять
дело сознательно освещения это больше работы, чем на самом деле
надо. Не одна спичка вспыхнула и погасла из-за
причудливых порывов ветра, хотя он, казалось, тщательно прикрывал робких
пламя в его руке. Это позволило ему стоять спокойно, пока Нед еще раз не продвинулся вперед.
и тут благородного вида мужчина в гражданской одежде
снова начал прогуливаться, помахивая тростью и неторопливо попыхивая
сигарой. Ему нужны его утешения, ибо резкое раздражение nettling был
начинают очень видное место в его сознании. "Я бы предпочел следить за
кузнечиком, чем за мальчиком", - сказал он себе, потому что, казалось, был
какой-то шанс сдержать простую деятельность единого, и он мог
не будьте уверены, что подразумевали капризы другого человека. Он гордился собой
на своем опыте. В свое время он перехитрил известных мошенников. Он чувствовал себя
полностью компетентным, чтобы предугадать любой обычный мотив бегства или агрессии, или
хитрости или порочности, но интерес стоять на месте, как Нед, был сейчас
то, что он делал и пинал лягушку, когда она перепрыгивала с одной стороны дороги на другую,
это было то, чего он не мог оценить. Это казалось таким случайным,
настолько несовместимым с любым другим мотивом, кроме простого развлечения, что он
был бы не прочь оставить Неда в этой отборной батраковской компании
разве его не увлекала все дальше и дальше надежда найти мальчика, совершающего
попытка связаться со старшими и более важными участниками заговора
замешана в преступлении. Уникальные трудности ситуации также взывали
к его тщеславию и изобретательности. Что делать, пока Нед был занят лягушкой
на мгновение он не понял. Далее, с чувством
открытие, он вынул часы, рассматривая циферблат на башне
небольшой дом поляне настолько крутой, что на часах было не много
ноги выше головы, когда он стоял на склоне холма; он влияет на
сравнивайте часы, а затем выполнить сброс часы и ветра
еще раз осторожно. Он не успел завершить эту уловку, которую использовал в своих целях.
самым естественным из возможных способов, когда Нед внезапно двинулся вперед.
быстрым шагом и, очевидно, с определенной целью.

Мальчик сразу распознал импульс в своем сознании, к которому
он бессознательно стремился. Он хотел совета. Его натура была
откровенной, не скрытной. Он только боялся разглашать свои знания о
преступлении, чтобы с ним не случилось чего похуже, и он не доверял людям, которых знал
все они были более или менее незнакомы ему и, естественно, лишены каких-либо
особый интерес к нему или его благополучию. Когда в страстном желании открыть свое
сердце он подумал о своей матери, порыв был остановлен
сомнением в ее способности справиться с ситуацией. Она была еще более
несведуща в обычаях этого мира, чем он сам, утверждал он, поскольку он
знал городскую жизнь, в то время как она, подозрительно ограничивающая свои сношения
даже со своими ближайшими соседями, была едва ли более искушенной, чем сейчас.
если бы она никогда не покидала свой сельский дом в Нью-Аркадии, штат Кентукки, где
она родилась. Более того, она ругала бы, увы, за бедную женственность!
Она хотела спросить его, почему он это сделал, и почему он не сделал
что,--все безвозвратно, все части неизменяемые прошлом, - и вместе
она была бы столь же беспомощны, как он сам, чтобы взять теперь запуталась
настоящее и разгадать его извилистый катушки. Если бы только его отец был жив!
И так Нэд вдруг задумался отдельных его отца старый
друзей ... друзей, в смысле покровители в этой далекой-далекой стране у дома
он ушел, - мужчины, чьи лошади он подковал, чье доброе мнение было
его мясо и хлеб, которого оставил пользу он всегда сожалел,
чьи имена и подвиги были навсегда у него на устах до дня
его смерти. Это были люди, известные в своем отделе, состоятельные,
утонченные, воспитанные. Как часто Нед слышал, как его отец
описывал их добродушные черты, благородные традиции и либеральные взгляды
! Несомненно, эти портреты сельских магнатов были идеализированы
под смягчающим влиянием печальных воспоминаний и розовой дымки расстояния
, но Нед этого не оценил. Он только понял, что они
были такого положения, характера и мирских знаний, чтобы оказывать
они вне подозрений и в высшей степени способны дать ему точный совет
относительно его долга и опасности в этом вопросе. Он думал, что они поверят
его истории; они подружатся с ним и защитят его. И что так просто
как обратиться к ним за советом и помощью! Там, в этой глубокой выемке, пролегала
железная дорога, параллельные стальные стержни даже сейчас слабо позвякивали в такт
вибрирующему резонансу далекого поезда. Если бы он ушел в полночь,
после окончания работы он был бы в этом буколическом раю в полдень.
Пробудет там всего несколько часов, и ночь вернет его обратно, и до тех пор, пока
все было кончено и объяснено, его мать, возможно, никогда не узнает о его отсутствии,
ее успокоили под предлогом работы в типографии
.

Это была компактная, решительная маленькая тень, ступающая решительно и
бодро, которая размывала и стирала пятна на
каштановых и кленовых листьях, светлых, свежих и целых, которые были
запечатленные солнечным светом во всей своей грациозности на гладком,
широком песчаном участке, который вел к маленькой станции. Решение,
принятое так внезапно, было определенным в сознании Неда, и когда он вошел
он вошел в здание и подошел к окошку билетной кассы.
теперь у него не было ни малейших сомнений в том, что ему лучше всего поступить. Мужчина, которого обрамляло маленькое отверстие
, был блондином, чисто выбритым, молодым, со стальными голубыми глазами и в
жакете-кардигане, который он надел, чтобы сохранить рукава аккуратного
пальто висело на крючке рядом с его столом, и действительно, потертые рукава
пиджака говорили об износе, связанном с управлением ручкой. Он
устремил на Неда те само собой разумеющиеся, приводящие в замешательство глаза, которые свойственны
человеку-автомату, чья работа заключается в том, чтобы выполнять те же механические
повторять что-то тысячу раз в день и одни и те же механические слова.

Нед потребовал цену билета, его маленькая грязная лапа уже коснулась
его дешевого бумажника из оленьей кожи, спрятанного среди менее ценных вещей в
музее его карманов.

"В Нью-Аркадий, Кентукки? Двенадцать долларов!" - сказал мужчина. Нед почувствовал, как
у него волосы встали дыбом, - больше, чем месячная зарплата! И должен ли он был просить милостыню или избивать
дорогу обратно? Перспектива, которой он начал радоваться, уменьшалась
, таяла, исчезала, как мираж! А ведь это было так обнадеживающе!
Подумав об этом, он подумал, не мог бы он украсть попутку
туда, - прокладывай себе дорогу! Нет, - неужели ему еще не надоело прокладывать себе путь?

- Хочешь билет? Тогда двигайтесь дальше, - сказал билетный кассир, в то время как Нед все еще
смутно цеплялся за окно, как будто таким образом цеплялся за свою
эфемерную надежду. Он покачал головой, разжал руку и выскользнул
прочь. "Что я могу для вас сделать, сэр?" агента резко спросил из
джентльмен, который сейчас стоял молча у окна, едва кажущейся
меньше, под кайфом и в витании в облаках, чем Нед было. "О, расписание?"
Автомат нелюбезно выбросил его и вернулся к своему письму с
вид, который, казалось, спрашивал, придут ли все дураки, которые никуда не хотят идти,
и которых он хотел бы видеть здесь, сегодня, чтобы закрыть его
окно, прервать его работу и затруднить движение.

Нед оставил высокого худощавого джентльмена в здании вокзала, занятого
изучением расписания. Но он недолго оставался там. Как
удрученный маленький мальчик, который не понимал, как его поддерживала
его тайная надежда на помощь и совет от старых друзей его отца, пока
его выхватили у него, повели по темнеющему сумрачному коридору.
пути, высокий мужчина был еще раз быстро затевается, и хотя он
прошло Неда и откровенно шел вперед он был полон решимости не более
потерять след мальчика. Идея покинуть город, о которой стало известно в ходе
расследования в участке, ускорила необходимость
незамедлительных действий. Теперь можно было уделить совсем немного времени тому
направлению расследования, которого придерживался детектив, - надежде
обнаружить связь мальчика с поджигателями. Это
необходимо, чтобы арестовать его немедленно, дабы он не сбежал из города,
и вместе с ним исчезает единственный ключ к настоящему времени разработали происхождения и
лиц, совершивших преступление. Тем не менее детектив решил, что
он все равно попытается в этот ограниченный промежуток времени получить какие-то намеки,
какие-то остатки теории, которые могли бы привести к разоблачению
руководителей этого гнусного дела. Таким образом, он остро ощущал
топот маленьких ножек, когда они проворно шли за ним;
когда, наконец, они начали отставать, он свернул с дороги и сел на
скамейку у обочины, и тут Нед впервые заметил его
поскольку они были в парке, и вспомнил, когда и где он
прежде чем увидела его. Нед с облегчением наблюдать, как он прошел, что мужчина
казалось, не обращая на него внимания. Он даже не поднял глаз. Возможно, в его
поверните Нед бы не думал о чужой, так часто
столкнулись, если бы он не повернул назад, как он достиг больших железных ворот
смотреть с сожалением на большой зеленый участок Парк. Мужчина
как раз поднимался со скамейки под деревом; он потянулся
с большой осторожностью взял свою трость и медленно спустился по
широким шагом направился к воротам. Он тоже собирался покинуть заведение. Нед
не мог бы сказать почему, но решил, что не поедет обратно
в город на той же машине. Он слонялся. Там были два кабеля
дважды в машинах, стоящих на трассе. Главным был почти полон
пассажиры,--совсем в другом пусто.

"Я возьму машину, на которой он уедет", - сказал себе Нед. Впечатленный
мыслью о том, что за ним наблюдают, он наполовину ожидал, что мужчина будет
колебаться и ждать его.

К его удивлению, незнакомец прошел мимо, даже не взглянув на него
подошел к нему и ступил на платформу переднего вагона.

"Я самый большой дурак в городе!" - подумал Нед с презрением к своим страхам,
тем не менее повернувшись к другому вагону.

"Поезжайте!" - сказал грузчик пустой канатной дороги. "Этот вагон собирается
повернуть".

Нед пошел дальше, тревожит возможность того, что человек заметил и
понимать эти усилия, чтобы избегать его, но, когда он тоже вышел на
задней площадке всего автомобиля и громоздких транспортных средств,началось,
он увидел, что человек купил вечернюю газету и уже было глубоко
всасывается в его содержание.

"Он даже не думает обо мне", - подумал Нед, очень успокоенный. "Он
даже не посмотрел, взял я кьяр или нет".

Мальчик, продававший газету, все еще стоял в дверях. Это был
сварливый парнишка лет восьми-десяти, с волосами морковного оттенка, с
широким, грязным, веснушчатым лицом, широким ртом с несколькими передними зубами
отсутствующий, с очаровательными голубыми глазами и убедительной шепелявостью, хотя его
голос был настроен на откровенный скулеж. Он вглядывался в лица мужчин
в машине с не по годам развитым вниманием и деловым тактом одновременно
нелепо и трогательно, когда он зачитывал заголовки новостей
колонки. Было что-то очень привлекательное в его невинных и серьезных глазах
и длинном перечне чудовищных поступков.

- Все о кровавом убийстве на пристани! - внезапно пропел он.

Ответа не последовало. Автомобиль просвистел на. Никто не разговаривал. Нет и не было
даже курить здесь, хотя от "хватки" виден вперед, ветер
привез аромат сигар.

- Казнь на тюремном дворе! Два убийцы на виселице!
Умирающие пич и конфетион! - Их шеи были сломаны!" - неожиданно добавил он
последний пункт своего собственного предложения и в качестве объяснения.

Его вид требовал ответа, кто мог устоять перед таким увлекательным чтением!
Ответа по-прежнему не было. Этот кот с колокольчиком, кондуктор, брал плату за проезд
, и время от времени резкие звуки его колокольчика звенели
в эфире.

Разочарованный маленький мальчик тяжело вздохнул. Он мог оставаться в автомобиле без платы за проезд
до тех пор, пока он продавал или пытался продать свои документы
, но если он просто путешествует транзитом, он должен платить, как и другие люди. Это был
долгий путь обратно в деловую часть города для этих толстых,
коротких ног, которые и так сегодня были изрядно натренированы, и
маленький мальчик ломал себе мозги для более scareheads. Затем с вечно
вскочив надеюсь, что он ляпнул:

"Все о вскрытии могилы! Goulth все еще на свободе".

Он поднял свой чарующий взгляд на седобородого джентльмена
отличавшегося мягким, утонченным видом и облачением священника.

На лице старого священника отразилось отвращение.

Мальчик продается, но один документ на эту поездку, а автомобиль был уже
приближаясь к окраине города. В его голосе слышалась дрожь
которая у любого другого человека его лет, менее выносливого и уверенного в себе
, чем у разносчика газет, предшествовала бы взрыву слез. С ним это было только
предшествовал пронзительный вопль:

"Сожжен дом Горэма, последняя деталь, полное разрушение!"

Нед поморщился. Он подумал о вспыльчивом, импульсивном владельце. Как бы он пережил
потерю, униженную гордость, день мелочей! С
тяжестью воспоминания о собственном проступке Нед чувствовал себя так, словно
он был ответственен за моральное испытание, а также материальное
катастрофа - хотя его не касалось ни то, ни другое, - которую менеджер
казалось, им суждено было встретиться.

- Серьезная страховка. Нью-Йоркские компании, - неожиданно пропел мальчик.

Нед вздрогнул так внезапно, словно в него выстрелили.

"Вот, парень", - сказал он, выуживая из кармана сдачу в размере
серебряного четвертака, которым его наградил "забавный человек". "Дай-ка мне эту
бумажку".

Маленький толстый мальчик в дверях уставился на него, открыв рот от изумления
и продемонстрировав пустые места там, где должны были быть зубы. Он
никогда не известно, небольшая рабочая мальчика Эдварда, чтобы купить газету.
Он подумал, что Нед был постановки его, пока он еще раз посмотрел на
протянутая рука с предложенную никель. Затем он торжественно протянул
сложенный дневник. Пожилой джентльмен канцелярского вида
посмотрел сверху вниз на Неда с улыбкой; он увидел в случившемся лишь
забавное проявление мужских вкусов и привычек. Это было гораздо серьезнее
смысл другого человека в машине, который открыто смотрит на Неда,
с Новым Светом лучины в его глаза и выражение триумфа
изгиб его губ.

Нед отпрянул, делая вид, что разворачивает газету, и все же
весь дрожал от осознания того, что он выдал себя. Как
бедный мальчик, каким бы он ни был, мог проявить интерес к
страховке Горэма? Он испугался своего рвения при упоминании о
объект мог бы намекнуть мужчине - если это действительно был детектив, который
наблюдал за ним и следил за ним, - что он обладал некоторыми сведениями о
пожаре, связанными с вопросом страхования. Это могло даже означать
правду, - поджог! Только он был бы причислен к поджигателям. Он
дал детективу подсказку, - Страховку!

Вскоре Нед сделал усилие, делая вид, что читает газету, - он не мог
сосредоточиться ни на одном слоге. Для него это было слабым утешением
теперь, когда он выдал себя, знать, что Первый игрок и
должно быть, он подслушал _ только часть_ разговора Горэма со своим
другом, и тот отказался возобновить свою политику в отношении Восходящего Феникса
Страховая компания из-за ссоры с агентом, которую он сразу же принял на себя
переложил риск на другое место. Таким образом, сгоревший театр был полностью застрахован
в других компаниях, и убытки Горхэма были бы незначительными, по сравнению с другими,
говоря, по причине катастрофы.

Лампы были зажжены в машине, хотя оно еще не совсем
темно. Нед мог видеть до сих пор, как они катились вперед на значительное
высота широкое распространение город, уходящий в приглушенно-неровности
на фоне неба, которое теперь посерело, предвещая дождь. За некоторым
провалом, полным крыш, поднимались массивные кварталы деловых домов, хмурые
и мрачные, в то время как между ними клубились дым и пыль в фантастических, изможденных
облака, которые наводили на мысль о ведьмах, демонах и невообразимых силах воздуха
. Время от времени виднелись путаницы телеграфных и телефонных проводов
город был опутан сетью, как будто его поймали
и крепко держали в сетях какого-то большого научного паука. О, это был мрачный вечер!
Нед надолго запомнил его! Даже самые банальные
происходящее имело странные и зловещие последствия. Воздух пульсировал с
ритмические вибрации, земля пульсировала бурно; от площади
выступал загону в середине улицы столб черного дыма
хлынула вдруг вперед, как будто выбросил из ямы ада, и
Локомотив был визжа, как демон, как он выбежал из длинного
тоннель под проспектом, где канатная дорога тяжело катились все дальше и дальше,
его требовали гонг на всех пересекающихся улицы, а теперь и снова в
шум пугает предупреждение, чтобы какой-нибудь предприимчивый автомобиля узурпировать
отслеживание.

Нед снова посмотрел на детектива. Детектив смотрел на
Неда. В этот момент они поняли друг друга.

Но сообразительный городской мальчик не сравнится с сообразительным мужчиной из города.
Тихий персонаж в простом черный костюм сложил газету,
сунул ее в нагрудный карман, затем, слегка повернувшись на сиденье, посмотрел
в окно на ряды благопристойных, даже красивых жилых домов,
мимо которых они сейчас проезжали. Позолоченные цифры были отчетливо видны на
подсвеченных фрамугах, потому что внутри уже горел газ. Казалось, он
с интересом разглядывал каждую из них, как будто искал какой-то определенный номер.
Вскоре он встал, прошел к платформе, тихо спрыгнул с нее
и медленно и задумчиво направился к тротуару.

Нед сидел, пораженный тем, что движение машины вскоре оставило его позади. Он
начал думать, что ошибся с самого начала, - что за ним
никто не следил. Мужчина внимательно посмотрел
на него, чтобы убедиться, - но что из этого? Седовласый джентльмен
канцелярские аспект также с интересом посмотрели на него. Нед чувствовал себя вполне
убедился, что под влиянием его собственного тайного беспокойства у него увеличенный
опасность, и чудится подозрению в каждый случайный неосторожный незнакомец.
Он был уверен, что он столкнулся не детектив.

Нед не мог видеть сквозь здания по обе стороны. Он не мог
знать, что несколько прохожих на боковой улице пялились с легким удивлением.
удивление при виде серьезного, благородно выглядящего мужчины, одетого в черное, который
бежал на полной скорости, словно спасая свою жизнь. Когда этот человек добрался до широкой
улицы, параллельной той, с которой он свернул, он не замедлил шага
, а свернул в другой переулок, затем в переулок и
снова вышли на проезжую часть. Там он остановил проезжавшую машину и
вскочил в нее. Он очень точно рассчитал время и расстояние, потому что
когда машина сделала широкий вираж, сворачивая на улицу под прямым углом
с проспекта, который она только что пересекла, она вплотную приблизилась к трассе
за машиной с синим огоньком, той, которую он покинул менее пяти минут назад
, которая все еще катилась по улице по прямой
линии.

Когда он посмотрел в окно на приближающийся автомобиль, его острые
глаза быстро заметили стройную фигурку печатника
дьявол все еще сидел у двери, и он почувствовал, что, будь это
инстинкт, который предупредил мальчика, или непреднамеренность с его стороны, позволившая
подвести наблюдение слишком близко, но этому было умело противодействовано.




 ГЛАВА VI


Детектив серьезно размышлял на все эти вещи, как он сидел там.
Он спрашивает, что пока мальчик не сделал ничего, чтобы указать
его партнерами в преступности, так и далеко за его собственные рамки. Более всех, он
интересно, как дьявол маленький принтер должен знать или что-нибудь помощь
о страховой театра, и что вопрос о
страхование было связано с его тайный вход и кражу
бриллианты и другие портативные ценности.

Сначала предполагалось, что пожар произошел в результате несчастного случая или
небрежности сотрудников театра, пока Питер
История Бейтмена навела полицию на мысль о возможности того, что кража
потребовала такой последовательности грабежей, которая является поджогом. Таким образом,
детектив полагал, что театр был ограблен какой-то
бандой воров, в которой Нед был всего лишь скромным орудием, а затем уволен
чтобы скрыть следы более прибыльного преступления. Теперь этот вывод
был поколеблен, и он снова и снова спрашивал себя в недоумении и с
сомнением, какое отношение вопрос о страховке мог иметь к преступлению
.

Чем больше он думал об этом, тем больше убеждался, что это
это был бы единичный и сложный случай. Должным образом проработанный, он отразил бы
большую заслугу офицера, который должен, наконец, довести дело до успешного завершения
проблема. Однажды в ходе своих разнообразных размышлений на эту тему он
подошел действительно очень близко к истине; он рассматривал возможность того, что
театр был сожжен из злого умысла или мести за Горэма
был человеком, который наживал и сохранял злейших врагов. Но тот факт, что любой
дурак должен знать, что такое большое и ценное имущество всегда было полностью
застраховано, по его мнению, предотвратил бы антагонизм или репрессии в отношении
в этой форме, поскольку убытки наиболее тяжко ляжут на различные компании
компании, которые взяли на себя риск, - расплывчатые, невообразимые корпорации,
находящиеся за пределами злого умысла или антагонизма, чуждые мысли о
зажигательный.

Все еще бесцельно размышляя над вопросом о страховке, он начал
задаваться вопросом, не был ли Горэм на самом деле скорее выигравшим, чем проигравшим от
пожара. Обстановка театра обветшала и выходила из моды.
большая часть декораций была старой; это место стало, по причине
одной из тех быстрых экспансий коммерческой части города, так что
обычное явление в наших растущих городах юго-запада, безусловно, более ценное, чем само здание.
сезон был не очень удачным - слишком много
законной драмы, чтобы успешно справиться с эффектным противостоянием.
Театры поменьше собирали толпы, и легкая опера была в моде. Более того,
прежде всего, была зафиксирована довольно крупная ипотека на само строение
, что свидетельствовало о том, что владелец нуждался в деньгах в значительной степени
в чрезвычайных ситуациях. В целом, финансовое положение Горхэма, несомненно, улучшилось.
сейчас он был богаче, чем вчера.

Внезапно детектив начал методично складывать два и два
. Горэм, благодаря солидной страховке, нажился на
поджоге театра. Мальчик, о котором было известно, что он тайно
проник в дом, предположительно с целью кражи, невольно
проявил бурю возбужденного интереса при одном упоминании о
страхование здания - вопрос, обычно абсолютно чуждый
человеку его возраста, его класса и его невежества; находясь в состоянии
явно настороженного подозрения, он осознал, что это несоответствие
будучи замеченным, он стал таким беспокойным под наблюдением, очевидно,
осознав его угрозу, что офицер, не желая производить арест
преждевременно, был вынужден удалиться и только следить за ним издалека.

_Insurance!_ У мальчика действительно не сделал ничего, чтобы указать
лицо, совершившее преступление!

Сейчас проходил мимо развалин театра. Дым, все еще продолжавший
медленно подниматься в воздух, обладал определенным световым качеством, отражаясь
от догорающих углей. Красные фонари тут и там отмечали линии обломков
там, где кирпичные стены упали на тротуары
и улица, преграждающая путь, и служащая предупреждением для невежественных
прохожий. Один из этих фонарей отбрасывал тусклый отблеск на позолоченную фигуру
маска Безумия высоко на украшенной фресками стене, все еще гротескно взиравшая
вниз на меланхоличную сцену. По мере того, как зловещий свет постепенно угасал вдали
детектив, наконец придя к выводу, молча
кивнул головой, решительно, агрессивно.

Для этого проницательный человек пришел к убеждению, что Горэм сам
уволил своего собственного театра!

Он считал мальчика, проникнув с целью хищения и скрытая
среди пейзажа случайно узнал о преступлении управляющего
иначе почему парень его лет, всего лишь ребенок, должен испытывать
интерес к столь отдаленному предмету, как детали страхования
здание? Он, несомненно, пошел или был послан туда с целью
воровства, достаточно гнусного! но поджог здания не мог принести пользы
никому, кроме владельца, который получил бы большую страховку
деньги! Таким образом, детектив пришел к выводу, что Горэм совершил сам.
преступление, которое заключалось в двурушничестве, объединении со "звездой",
управляющий театральной труппой и страховыми компаниями, он теперь
притворился, что вызвал полицию для расследования.

Тревога детектива обнаружить дьявола печатника в стремлении
пообщаться с каким-нибудь преступником, каким-нибудь известным "мошенником" на тему
театра сменилась настороженным ожиданием. Он полагал, что мальчик будет
пытаться связаться с Горэмом, - тот воспользуется своими знаниями о
преступлении в попытке вымогательства денег.

Когда Нед, наконец, вышел из машины, детектив стал настолько осторожен, что
следовал за ним только на очень значительном расстоянии, настолько опасным было
наблюдение становилось все более настороженным, настолько подозрительным казался мальчик. Нед спускался все ниже и
все ниже, по улицам, которые становились все более грязными и тусклыми
по мере того, как он шел, они освещались. Высокие, мрачные многоквартирные дома по обе стороны от него,
казалось, на многие мили, явно наклонялись друг к другу поперек дороги
, ограничивая небо и не допуская воздуха из печального простора внизу.
Какие-то женщины ссорились на углу с пронзительным, сварливым акцентом;
одна пошатывалась на ходу, и совсем рядом был салун, который источал
тусклый свет непотушенных керосиновых ламп, всепроникающий запах пива и
виски и толпы грязных, хмурых посетителей обоего пола в любое время суток.
в любое время дня и ночи. Он имел более отдаленных торговля, тоже, теперь и
затем ребенок, не запутывает волосы, закоптили, неестественно острые глаза и
язык, но все же наводит на мысль о том, что всеобщий посыл молодежи,--Дим,
Дим, не возможность, вряд ли сон, только намекает на высшее
цели его создания,--торопливо вышел с кувшином пива, подшипник
он внимательно на какой-нибудь напиток-отупевший негодяй в заброшенный чердак.
Облака сгустились; Неду показалось, что сегодня ночью они сгустились, хотя никогда раньше,
чтобы походить на облака греха, печали и страдания, которые нависают над
домами нечестивых и слабых, и предвосхищать лопнувшие
сосуды гнева. Поиск в небо, как он хотел, он мог различить нет
звезда.

Когда он трудился до четырех рейсов в темные, покосившиеся лестницы и
открыл дверь в задней части мансардной крыши, внезапный контраст
на место происшествия в пределах, ударяя себя в его дрожащих нервов, его оживил
восприятие, как будто никогда раньше не видел его. Пол был вымыт до блеска
, и повсюду витал острый аромат грубых
желтое мыло. Чистые лоскутные одеяла на двух кроватях были такими же веселыми
разноцветными, как пальто Джозефа. Печь-обезьяна стремилась искупить вину
ее многочисленные проступки были изображены на закопченных стенах и пылали
до алого оттенка, и на нем тушилось пикантное блюдо - луковое рагу
которое он любил. Его болезненная, тщедушная младшая сестра, сидя на самодельном
коврике в центре пола, находила массу развлечений в том, что
стучала железной ложкой по оловянной кружке, пока ее мать была занята приготовлением
задача завернуть сотни конфет в бумагу с яркой бахромой для
эту работу на кондитерской фабрике можно было выполнять дома, а забота
о ребенке не позволяла ей искать более высокооплачиваемую работу
в другом месте.

"Это дитя-погибель твоя жизнь," ее соседей иногда говорят,
с видом антагонизма к помехой, рожденные, казалось,
только забивают и мертвым грузом. "Тебе лучше отправить это в"
сайлум" или еще куда-нибудь, и ты найдешь себе применение".

Мать Неда не сделала ни комментария, ни ответа на эти предложения;
иногда казалось, что у нее были некоторые препятствия в своей речи,
так тихо, что она уже стала, так что молчун со своими соседями. В
тот факт, что она выросла в деревне, ярко проявлялся в ее флегматичности.
необщительность, смутный ужас перед всеми обычаями большого города.
за пределами этих четырех стен ее старомодный кодекс манер и
мораль и с трудом создаваемая и поддерживаемая чистота в ее окружении
. Конечно, нелегкой задачей было "упаковать" воду
которая обильно заливала полы, столы, кастрюли, чайники, окна,
вверх по четырем пролетам крутой лестницы от гидранта во дворе! Небольшой
удивительно, что бедность и грязь так часто сопутствуют друг другу. Это было невероятное
злой день для нее и ее простого, необразованного мужа, когда какие-то смутные,
искаженные амбиции побудили его презирать малое достояние
кузнец в сельской местности и стремление стать "чистильщиком лошадей" среди
часто мифических преимуществ большого города. В нем было мало хитрости
бережливости, характерной для его шотландской национальности. Он был открытым,
веселым, румяным, рыжеволосым, вспыльчивым человеком, чрезмерно сангвиничным и
доверчивым. Чем больше обманов практикуется на новичках, тем больше
дороговизна жизни, жестокая конкуренция в и без того переполненной торговле,
сбитый с толку крепыш. Он работал так долго, как он
было много работы, но когда он был ленивым, он начал пить все больше и больше, и
возможно, в прошлом это было большим несчастьем для своей семьи, когда один из
Моры, которая уничтожит в многоквартирном области этот раз положил ярмарка
стебель пшеницы с "чит". Он оставил свою жену Нед и
тщедушную, болезненную маленькую девочку такими далекими, такими чужими от их старой страны
дома, как будто это убежище скромного, сердечного комфорта находилось на чужой
планете. Они жили, как могли, на жалованье мальчика и немногих
работа по грубой стирке, которую она могла бы выполнять дома. Это была
гордость и матери, и сына за то, что они поддерживали это ненадежное
существование на эти скудные средства уже более года, и в этом
факте они увидели радостное предзнаменование на будущее.

Однако на ее лице всегда было тревожное, умоляющее выражение,
хотя Нед помнил, когда все было иначе. Когда она повернулась
теперь к нему, вся ее настойчивость, ее самопожертвование, ее
лишения, ее честная, упорная прямота, ее смешанные страхи
и вера в какое-то справедливое будущее для него тронула его сердце мощным
сила. Он бросил на нее всего один взгляд и тут же разразился слезами.

- Что с тобой, сынок? - спросил я. - спросила она успокаивающе и с интонацией,
которая обещала неравнодушие, серьезность и любовь; потому что иногда он приходил
домой с большими огорчениями из-за редакторской тирании или придирок и
несправедливость в редакционных мастерских, или подшучивание какого-нибудь шутливого младшего репортера, настроенного по отношению к нему
, или в приступе негодования против
давления новых и суровых правил - когда его пристрастная мать
немедленно поноси его врагов (на время), пока он не пожалеет
ради них и заставить себя протестовать в их защиту.

Но теперь Нед покачал головой и ничего не сказал.

Его молчание, очевидно, встревожило ее. Она поняла, что его беда
была гораздо серьезнее, чем обычные несчастья в течение рабочего дня.
Раз или два она пыталась заставить его заговорить, но тщетно. Она посмотрела на него
еще мгновение с опаской и не без гнева. Затем, как
будто оценив тщетность возражений, она отвернулась к
столу, взяла красную с позолотой бумагу и с механической
быстрота и ловкость скрутили концы с бахромой.

"С мальчиками трудно понять, как вести себя", - заметила она. "Они не могут".
у меня нет здравого смысла, и у них нет инстинкта. Мальчик должен знать
от природы у него есть два друга, которые не могут пожелать ему ничего, кроме
добра. Один - его Бог на Небесах, а другой - его мать на земле
и это те, кому он доверяет меньше всего и "доверяет в последнюю очередь ".

- Вред уже нанесен, - всхлипнул Нед.

- Тогда исправь это, - строго сказала его мать.

Нед подошел к окну и, тяжело облокотившись на подоконник, посмотрел
наружу, в мрачную ночь. Когда он впервые перестал бояться, что
был "замечен" детектив он чувствовал себя почти рад
открытие того, что страховые компании только понести потери по
огонь, за эти, будучи корпораций смутные по его мнению, обезличена,
предположительно несметные богатства, не очень сильно понравится его
ограниченный опыт сочувствия. Он был рад, что менеджер, которого он
обманул, не пострадает от злодейства, свидетелем которого он стал.
Это чувство в какой-то мере притупило его совесть и заглушило
ощущение собственной неправоты. Однако теперь, среди знакомых
обстановка дома, священная, как алтарь, храм, пусть даже всего лишь
чердак в многоквартирном районе, - к нему вернулось его обычное самообладание; он
понял, как к этому отнеслась бы его мать. Он поморщился от одного этого.
вспомнилась старомодная фраза, которой она обычно
характеризовала такие хитрые сделки. "Воровство, и ничего короче!"
Это действительно было воровство. Она подумает, что он украл стоимость
входного билета в театр с такой же очевидностью, как если бы он обчистил карман менеджера
Горэма. Какая ему разница, чей проигрыш в
сожжение прекрасного театра! Факт оставался фактом. Он был вором.

Аспект нечестности никогда не был ему так отвратителен, как сейчас.
До сих пор он держал в одной руке учение своей матери, а в другой - свою
верную совесть, и в полном согласии между ними он
победоносно прошел через разнообразные искушения, которые преследуют человека
маленький мальчик, борющийся за жизнь среди суматохи большого города.
Теперь все было кончено. Он никогда больше не мог чувствовать ничего, кроме презрения к самому себе
. В остром приступе отчаяния у него возникло сильное желание
признаться своей матери. Он оглянулся на нее через плечо, но она
устало, но непоколебимо вернулась к своей работе, и он вернулся к ней.
он снова уныло уставился на крыши вокруг него, в основном на
уровень ниже, чем окна этой "небесной гостиной".

Десятки дымовых труб маячили совсем близко. Несмотря на их дымный,
мрачный, необщительный вид, эта бесчувственная команда служила своего рода
компанией мальчику. Они всегда были рядом, они видели, как он уходил
утром, они ждали, когда он вернется домой вечером. У них было
что рассказать ему. Ему нравилось смутное, причудливое чувство общности
интересы с неизвестными очагами под ними. Он представил себе
семьи, сгрудившиеся вокруг этих невидимых очагов. Все фантастическое
клубы покрытого сажей дыма, вьющиеся из этих грязных труб,
создавали для него идиллию на прекрасной странице неба. Какие трагические, или
поэтические, или романтические эпизоды были разожжены во время приготовления пищи на домашнем огне
ужин - и закончился дымом!

Когда налетали ветры и буйствовали в трубах,
свистя и напевая, дым тоже придавал лицу веселый вид и поднимался
спешит и резвится, чтобы присоединиться к своим шумным товарищам по играм, которые теперь
сметет огромные тучи его в сторону в слабой рассеивания в воздухе
и сейчас подъедет большой керлинг длины, он как и многие дворы
из сумеречного ленты, засовывая его обратно в дымоходами откуда он
стремились сюда вопрос. Какие шумные фарсы разыгрываются на верхних этажах домов
в эти дикие дни! Какое чувство веселья, радостного движения, жизнерадостности
голоса! "Ha! ha! ха! - воскликнули ветры. "Какое славное старое время!"

Всякий раз, когда всходила луна, странные темные тени появлялись на
дымовых трубах и коварно крались по крышам, а Нед
воображение напомнило бы в воздух существ гораздо более странное, чем его
простой мифических друзей, которых он поместил в порядок около своих неизвестна
очаги ниже. Если бы это было в радостное летнее время, эти ужасные формы
покинули бы свой порт ужаса настолько, чтобы танцевать с туманными
образами дыма под музыку духового оркестра, который играл в
городская площадь, действительно, далеко, но не совсем вне пределов слышимости.
Зимой заснеженные крыши отражали серебристый лунный свет и
переливались. Дымоходы часто были покрыты сосульками.
Гротескные горгульи из замерзшей слякоти и мокрого снега перекрыли водосточные желоба
и нависли высоко над карнизами. Звезда с холодным кристаллическим блеском
с учащенным сердцебиением посмотрела бы вниз. Далеко-далеко раздавались глубокие, сочные звуки
колокола собора отзванивали "Ангелус". И зимой, и летом он
любил все это, потому что на сердце у него было легко, совесть чиста, и это
был Дом!

Но теперь атмосфера была мрачной; облака висели низко; быстрые отблески
молний начинали дрожать среди дымоходов, которые
казалось, в неуверенных колебаниях двигались, вздрагивали, отходили в сторону,
чтобы отступать, как в испуге. Вдруг резонансные потоки били по
крыша; жестяные водостоки требовали; в бормотание грома пухли
чтобы звучным акцентом.

Нэд почувствовал все сразу бодрым, в приподнятом настроении,--ощущение часто вызвано
дождь-осень долго не задерживается. Может быть, интервал отдыха должен был успокоить своих
нервы; и восстановил его измученный факультетов. Внезапно ему в голову пришла новая идея
.

Он не колебался; он быстро повернулся, достал с полки
чернильницу, почти пустую от испарения, а не истощенную
служба, - вырвал чистую страницу из старой тетради, которой он пользовался в
он недолго посещал государственную школу и сразу же приступил к делу
выделил несколько разрозненных знаков. Он уже успел надписать конверт.
он поднял глаза на свою мать, которая молча наблюдала за ним.

"Я хочу немного денег из своей заработной платы", - сказал он решительно, предполагая
воздух как материальная человек, который требует, что является его собственной правами. Затем:
- Ничего страшного, - добавил он успокаивающе.

Он боялся ее вопросов, на которые твердо решил не отвечать.
Однако, не говоря ни слова, она указала на ящик стола. Если он
добровольно не доверится ей, она не станет пытаться
принудите его. Она даже не спросила и не посмотрела, какую сумму он взял.

Конверт был запечатан, и вскоре Нед уже летел по улице
под хлещущим в лицо дождем и ветром
подтрунивая над ним за то, что он одолжил ему шляпу. Ему было все равно! Его сердце было
так намного легче! Он издалека увидел большие красные и синие бутылки в
освещенных витринах аптеки, и здесь он остановился и зашел
внутрь и с большой осмотрительностью купил почтовую марку; затем он
снова выскочил под дождь, направляясь прямиком к определенному ящику под
мерцающая лампа вдалеке, отбрасывающая дрожащие лучи света
далеко во мраке.

Он остановился под фонарным столбом, взволнованный, встревоженный, но все же
непоколебимый. Он посмотрел вокруг себя выжидательно, настороженно, - это может
показалось даже страшно в один отмечая свое отношение на расстоянии.
Но больше он уже не боятся. Момент был полон особой
важности для него. Он отправил много писем работодателям, но никогда
ни одного для себя, и никогда ни до, ни после такого. Человек за пределами
самых дальних пределов ореола туманного света лампы остановился
тоже, тяжело дыша. Он не привык до сих пор работает и не работает так
быстро. Ему показалось, что взгляд и поза мальчика были очень подозрительными, поскольку Нед,
осознав высшую важность момента и ценность этого
письма для него, медленно и торжественно опустил его в коробку, а затем
быстро зашагал прочь по улице.

Когда разносчик писем в следующий раз подошел к этому ящику, детектив уже притаился поблизости
. Он шепотом попросил и назвал одно имя, но
почтальон покачал головой с все достоинства вложили с
мало этой власти, и казалось, что "правила" были
только слова его язык не соизволит рамы. "Почему, какой вред это может
не позволить мне увидеть за буквами?" настаивал детектив
правдоподобно. Голова почтальона закачалась из стороны в сторону медленнее под воздействием
хорошо примененной силы аргументации.

"Почерк снаружи один конверт скажет мне
все, что я хочу знать; это очень важное преступление, которое я
расследование".

Глава почтальон перестала вибрировать. И все же он был медлителен и задумчив
когда он положил руку на коробку. Пока детектив нетерпеливо ждал, когда
ее откроют, он был похож на лису - такую проницательную и хитрую,
и такой настороженный, выжидающий. Письма медленно перемещались перед его глазами.
Он понял, что они безошибочно принадлежали коммерческой корреспонденции.
аккуратная, компактная корреспонденция, очевидно, работа опытного
переписчики, - за исключением только одного; это было размыто и скомканно, с
мятым конвертом и дико диагональным адресом, который, кроме того, был
написан с ужасной ошибкой. Он смотрел, затаив дыхание, с интересом и любопытством
на корявые иероглифы:--

 Мангер А. Дж. Горм
 Тетер Мангера Горма.

Меньше чем через полчаса детектив совещался с
его шеф. "Это все", - сказал он, завершая свой рассказ об этих
инцидентах. "Я думаю, что поймал мальчика, общавшегося с
преступником. Уголовно-это сам хозяин, - и это письмо в мой
отзыв-это попытка мальчика, чтобы выкачивать деньги из Горхэм, угрожая
болтать все, что он знает".




 ГЛАВА VII


Ранним утром по улицам прошла странная процессия.
Маршрут ее шествия пролегал через главные деловые кварталы
города, и повсюду ее появление приветствовалось бурными криками "ура". В
на самом деле, он сам во многом подбадривал себя. Энтузиазм по отношению к себе, который
пронизывал его ряды, был отрадным пылом. Его доброжелательно уважали,
также и другие. Солидные деловые люди большого города очень редко смотрят
на процессию бастующих - ибо это были забастовщики - с доброжелательностью
снисходительностью, которой удостаивается эта шумная компания. И очень редко респектабельно
граждане любого города появляются в такие темные ботинки, как те, которые покрыты
ноги некоторых благородных людей.

Для этого был крестный ход из ярких ботинок-черные и газетчики, и для
в то время, когда солнце было на углу "сияние".

Знамена развевались на ветру; были проведены воздухе причудливый стандартов.
Один нес этот странный аппарат, "кровь или пирог" и вызвали взрыв
смех всякий раз, когда он вышел из-за угла.

Что касается интересов их профессий, то забастовщики
могли забыть о своем грандиозном выступлении в течение недели, потому что они были
вскоре перекупили друг друга, и цена "блеска" упала до
старый знакомый "никель до восхода солнца" в тот день почти закончил свою работу
.

Но они надолго запомнили, возможно, на долгие годы, тот электрический трепет, который
по рядам процессии пробежала дрожь, когда хорошо знакомый полицейский
Офицер подал знак авангарду остановиться. Мальчики внезапно поднялись,
удивленные и, возможно, немного испуганные.

Офицер подошел и похлопал Неда по плечу. Несмотря ни
чистильщика, ни газетчик, Нед был другом бастующих. Он был
публичной фигурой среди своих товарищей и руководящим духом этой
демонстрации, которая долго готовилась. Он стоял во главе
колонны без малейших угрызений совести, поскольку прошлой ночью, очистив свою
совесть, чувствовал себя так, словно свел все старые счеты.

Никто так поражен, как сейчас, Нэд!

"Какая шерсть?" он ахнул. Офицер слегка приподнял ордер
из нагрудного кармана и показывая его большой палец в сторону, он ответил:
кратко,--

- Кража со взломом, воровство и поджог.

"Мой глаз!" - воскликнул маленький разносчик газет, устремив изумленный взгляд
на миниатюрного предполагаемого взломщика, вора и поджигателя.

Сердце Неда сжалось, - все его предчувствия понял,--все его интриги в
зря! У него было много шума, чтобы удержаться от слез. И все же он был
беспомощно удивлен, как они могли заподозрить его в том, что он что-то знает
о поджоге театра или краже денег и бриллиантов,
когда он так упорно держался в секрете.

Офицер ничего не говорил, торопя мальчика. Разинувшие рты
процессия последовала за ним, все еще машинально неся знамена,
которые Нед придумал и соорудил благодаря собственной изобретательности.

"Ты скоро узнаешь", - вот и все, что сказал его лаконичный похититель.

Нэд узнал об этом только тогда, когда ордер был читать и Питер Бейтман был
давать показания перед судьей.

Щеки толстяка были дряблые и белый. Холодный пот
блестели в его волосах, который стоял прямо и колючим выше
лоб. Его глаза, казалось, совсем близко действительно вместе. Он был
сильно напуган и взволнован, и магистрат, который имел Кинер
дискриминация по существу хорошего обеда, чем различных
фазы человеческой природы, предложил ему и говорил с ним
всякий раз, когда он запнулся. Казалось, он очень неохотно давал показания,
и судья счел это нежелание обвинять своего друга прекрасной чертой характера
и отнесся к Питу еще более благосклонно.

Пит бросил на Неда всего один взгляд. Он поспешно отвел глаза и продолжал
они умоляюще уставились в лицо судьи. Он рассказал свою историю бойко
достаточно, если честно, поскольку все время, прошедшее с тех пор, как
он в последний раз был перед магистратом, он пересказывал ее снова и снова, чтобы
себя, чтобы он не позволил этому расходиться с заявлением под присягой, которое
он ранее сделал.

"Я не собираюсь, чтобы меня сейчас арестовали за лжесвидетельство - конечно, папа", - сказал он себе.
сам себе.

Даже находясь в самом разгаре, он задавался вопросом, как он вообще мог рассказать об этом, зная
, что горящие глаза Неда устремлены на него. Было бы преувеличением
сказать, что он не испытывал угрызений совести. Ему действительно хотелось , чтобы Нед знал об этом
он не собирался доводить дело до такого конца, что он всего лишь
солгал, как часто лгут мальчишки, из мелкой злобы, и никогда не представлял себе, какие
далеко идущие последствия это повлекло. Если бы Пит был восприимчивым
объектом урока морали, он, возможно, теперь узнал бы, каким ужасным
двигателем зла может быть даже уменьшительная ложь. Но он всего лишь спрашивал
себя, как он мог предвидеть такое совпадение, как
вероятное разграбление театра, дополненное поджогом здания
.

И все же осознание всего зла, которое он совершил, снизошло на него
с такой сокрушительной силой в конце своего рассказа, что он разразился
слезами и судорожными всхлипываниями и представил собой весьма поучительное зрелище
сочувствующей и скорбящей дружбы.

"Ну, ну, - успокаивающе сказал проницательный судья, - вы сделали все, что могли.
Вы хороший мальчик".

"Он лжец!" Нед внезапно вспылил. "Лжец! Лжец!"

В следующее мгновение Нед увидел, что эта вспышка гнева причинила ему вред.
Казалось, что только буйный и порочный характер мог так поступить.
Встречать неохотное обвинение громогласной бранью. Судья холодно
и строго приказал ему замолчать. Зрители смотрели на него косо
. Раньше они были не лишены сочувствия и надежды
ожидали, что мальчик сможет доказать свою невиновность. В самом начале, когда
информирует мирового судью о его праве на адвоката на всех этапах
производства, оперативное отказ Неда послать за адвокатом выиграли его
пользу, как отмечалось явное убеждение, что его невиновности могли быть
легко устанавливаются без помощи. Его яростное отрицание вызвало смех,
однако, в ущерб профессии, поскольку таково было убеждение Неда
что юристы - прагматичное, требовательное племя, и гораздо более склонны
усложнять вопросы, чем упрощать их.

Возникло волнение неуверенности и любопытства, когда судья спросил
маленького подсудимого, желает ли он сделать какое-либо заявление относительно
обстоятельств дела и противоречащих данным показаниям
против него, сообщив ему в то же время, что он может отказаться от дачи показаний
в настоящее время такое заявление и что такой отказ не может быть использован
против него ни сейчас, ни позже в ходе судебного разбирательства. Это казалось очевидным
ожидание немедленной выписки, которой Нед отказался воспользоваться
он воспользовался этой возможностью, чтобы отложить выпуск и подготовиться к нему.

На самом деле он полагал, что сможет рассеять неприятные впечатления
который он создал, рассказав простую, незамысловатую историю о
плане посмотреть пьесу и о том, что сказал Пит в своей фантастике
угрозы, когда стоял у окна.

"Я могу рассказать вам все об этом за три минуты без адвоката", - заявил он
и сразу же бурно погрузился в повествование.

В этот момент немного разумной доброты могло бы вызвать все это
мальчик видел и слышал. Правосудие, однако, не поощряло
его так, как он поощрял Пита. Он казался враждебным и суровым, и когда
Нед, колебавшийся в мелочах, пристально посмотрел на него. Он, очевидно,
считал Неда не по годам развитым хулиганом. И снова испуганный
мальчик подумал, что его безопасность заключается в тишине. Он только подозревал, пока он
утверждать в себе. Ничто не может быть доказано в отношении него за исключением того, что
он вошел в дом, у окна. Он знал, что в нескольких
Утверждает , что мальчики не старше него были осуждены за тяжкие преступления и
приговорен к тюремному заключению. Поэтому он опасался, что его собственная крайняя степень
молодость будет расценена как незначительное смягчение наказания за преступление, в
котором его обвиняли, и что он, возможно, запирает двери тюрьмы.
Государственная тюрьма на себя, на длительный срок, должен ли он рассказать все и его
история не верил, или неверно истолкованы.

Вместо твердого, связного изложения фактов в точности так, как они
произошли, с которым он исходил, он начал, когда эти
мысли пронеслись в его голове, запинаться, повторять свои слова, повторять
наступали долгие, задумчивые паузы; и, наконец, он резко замолчал в
середина предложения.

Судья время от времени нетерпеливо поднимал глаза; он приподнимал
брови, вопросительно поджимал губы и теперь сразу откладывал перо
.

- И это все? - спросил я. он сказал.

"Нет, сэр", - признался Нед в сильном волнении.

Возможно, его молодость, тяжелое положение и ужасное будущее, которое,
казалось, надвигалось на него, тронули правосудие. Он произнес короткую реплику.
Он чувствовал, что едва ли превысил намерение, предусмотренное ограничениями
его должности, побуждая обвиняемого, помогая ему, принимая во внимание его
молодость, неопытность и отсутствие друзей, - давая ему шанс рассказать
его историю и доказать, если это возможно, его невиновность.

"Не хотите рассказать, как вы смотрели пьесу?"

"Да, сэр", - сказал Нед, набравшись храбрости.

"И как ты выбрался?"

"Вылез через окно, когда садился".

"Не хочешь сказать, почему ты не вышел через заднюю дверь?"

"Не знал, где ты", - ответил Нед.

Все эти факты были включены в письменное заявление
Отчет самого Неда о себе, который, когда он будет закончен, ему зачитают,
и который он может подписать или нет, как захочет, но магистрат это сделает.
приложите причину отказа от подписи на случай, если он откажется. Это было
это начало приобретать определенное значение, и двое вернулись к этому уникальному
методу восприятия фактов с обновленным духом. Увы, следующий
вопрос!

"Вы не хотите рассказать, почему не последовали за служащими к задней
двери?"

Нед не ответил. Его лицо вытянулось.

Судья выглядел удивленным и разочарованным. Он вернулся к работе.
усилие.

- Вы боялись, что кто-нибудь из них вас увидит? Это была причина, по которой вы
не последовали за ними?

Нед по-прежнему молчал.

Судья явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он отважился на
новаторство в очень важном вопросе, которое, по его мнению, было неоправданным
если только не будет получен какой-то ценный результат. В этом деле было что-то
необычное, и он испытывал угрызения совести, отправляя мальчика в
тюрьму без справедливой возможности доказать свою невиновность. Для этого ему пришлось
уже ушли далеко. На самом деле не было перешито и не омрачена будет
далее.

"Ты ушел ни один театр?" спросил он.

- Да, сэр, - запинаясь, ответил Нед.

- Скольких вы там оставили? резко спросил судья, видя
возможность переложить преступление на такие узкие плечи.

"Трое мужчин". (Общее ощущение.)

"Назовите их имена", - сказал судья, перебирая ручку и ощущая
свою руку на сердце тайны.

"Не знаю их имен".

"Но вы могли бы их опознать?"

К его великому неудовольствию, Нед не ответил. Судья
настаивал. "Вы хотели описать их? Это было ваше намерение?"

Нед по-прежнему отказывался говорить.

Судья озадаченно посмотрел на него. Присутствовало немного человек,
и большинство из них были миниатюрными бастующими. Но он разглядел на
лицах полицейских и одного или двух адвокатов, помимо тех, кто
представлял прокуроров, настороженное отношение к его отъезду
исходя из методов его ведомства и буквы закона.

"Ну же, ну же, что они делали?"

Нед посмотрел на свои судорожно работающие руки и ничего не сказал.
он ничего не сказал, не зная, что сказать, а что оставить недосказанным.

- В котором часу вы ушли? - спросил я. Судья провел, как он и предполагал
, простое расследование. Он не хотел, чтобы говорили о том, что с помощью
беспрецедентного допроса он заставил заключенного молчать
в то время как закон прямо предусматривает, что от него требуется,
и это с его согласия, со стороны следственного судьи. Он не мог
понять, что допрос, как в тот час, когда один вышел из
театр может оказаться помехой. Однако это не удалось, о возобновлении
вербальная коммуникация. Нед снова услышал вдалеке звон ночного колокола
отбил мистическую ноту часа, единственный весомый звук,
впечатляющий, внушающий благоговейный трепет, напоминающий о темноте и
странность его пробуждения.

Он снова ничего не сказал.

Судья, наконец, в раздражении остановился. Он не оправдал себя.
к своему удовлетворению, он заболел еще острее.
в покое, как он отметил, двух или трех репортеров газеты в номер,
которые были привлечены слух о необыкновенных обстоятельствах в
проверка, которая уже получила ветра. Один из репортеров
внезапно обратился к магистрату, и, к удивлению Неда и его глубокому
смущению, он узнал представителя газеты, которой он также
служил в своем скромном качестве.

"С позволения вашей чести, - вежливо сказал репортер, - я очень хорошо знаю
подсудимого и могу засвидетельствовать его в целом хороший характер".

Судья, совершенно выведенный из себя, раздраженно ответил: "Чтобы доставить мне удовольствие
вам пришлось бы свидетельствовать о гораздо большем ".

"Судя по вашему поведению, я подумал, что вы были бы рады избежать
привлечения к ответственности столь юного парня". Репортер попытался оправдаться.

Теперь это замечание по поводу курса, который судья счел нужным
избрать, поскольку он сам не совсем одобрял его, было самым
неудачным, что могло быть сделано в интересах Неда. Что это было
не одобрено детективом, офицерами полиции и адвокатами
сторон, которые серьезно пострадали от преступления, в котором участвовал Нед
умудрились запутаться и которые, естественно, судя по величине
потерь, не были расположены к снисхождению, это было наиболее очевидно по
их общему выражению лица, хотя и без явных признаков
неудовлетворенность была вызвана авантюрой.

"К счастью, вы здесь не для того, чтобы "думать"!" - возразил судья.
Его большая голова с толстым подбородком была слегка откинута назад, когда он говорил
его руки были слегка сложены на своем внушительном животе, и
он посмотрел на репортера из-под полуприкрытых век маленькими,
узкими, недружелюбными глазами.

Репортер принадлежал к тому типу мужчин, который считался особенно
неприемлемым для дородного демагога правосудия. Светловолосый, красивый
юноша был чем-то вроде щеголя. Действительно, в студии он пользовался прозвищем
"пижон-репортер". Тем не менее, он был очень эффективным газетчиком.
он происходил из хороших людей, он был по сути своей
джентльменом, и у него был особенно добрый и дружелюбный нрав. Он
не мог удержаться от попытки помочь Неду в трудную минуту
как если бы мальчик тонул у него на глазах. Он молчал в
во-первых, хотя он смотрел, как будто он думал, что этот кошмар когда
зрелище дьявол одинокого маленького принтера в заключении сломали
по его изумленному взору. Однако он ждал, чтобы вмешаться, до того момента, когда
решение судьи казалось неизбежным, надеясь, что у Неда
были какие-то основания для защиты, какие-то показания, которые помогли бы
освободить его. Теперь он не мог больше ждать и бросил вызов гневу
правосудия и, что было для него гораздо страшнее, ликующему
удовольствию двух репортеров из других газет, которые даже сейчас писали
он возник у него перед глазами так быстро, как только могли передвигаться их кривые карандаши.

"Нед! - возмущенно воскликнул он. - Почему ты не отвечаешь его чести? Вы знаете
что вы _can't_ быть виновен во всех этих преступлениях. Скажи ему об
Роман!"

Справедливость была на мгновение, как один окаменевший. Затем он собрал своих
факультеты. - Молодой человек, - сказал он угрожающе, - вы знаете, где вы
находитесь?

Один из веселых и шутливых репортеров добавил к предложению "at", и
так оно и стояло на страницах утренних газет.

"Прошу прощения у вашей чести, - смиренно сказал пижон-репортер, - но, отмечая
благодаря любезным усилиям вашей чести заставить ребенка раскрыть имена
нечестивых людей, которые, возможно, используют его молодость и невежество для сокрытия
своих преступлений в виде воровства и поджога, я осмелился поговорить с ним. Он знает
мне очень хорошо, и я подумал: может, помощь ваша честь, по причине моего долгого
знакомство с ним. Он очень хороший парень..."

- Должно быть, - саркастически перебил судья, - вовсе нет.
упрямый.

-- и высоко ценимый своими работодателями. Я чувствовал, что вы хотели бы этого.
любой, кто может, должен свидетельствовать в его пользу ".

"Если у вас есть что-то конкретное сказать по этому поводу, вы можете говорить, - что
это, если он позволит вам, - вы видите, что у него нет совета; в противном случае
не стоит приводить к присяге ".

Чувак-репортер с сомнением размышлял, совершенно не обращая внимания на летающие карандаши
другие репортеры "хватали" его на месте. Но когда
он задумался о своих знаниях о Неде, он был вынужден понять
что это было по природе вещей негативным и тривиальным, и принесло бы
больше вреда, если бы его привели, чем пренебрегли. Что толку подробно описывать ребячество
маленькие происшествия, из которых состояла жизнь такого мальчика? Когда Нед упал
в опалу, потому что кабинет кошка была снижена до нищеты и отчаяния
по причине консервную банку, привязанную к ее хвосту, она не требовала больших знаний
характера, чтобы обнаружить, что это был радостный труд определенного
мошенническая контора-мальчик, и, чтобы облегчить Нед подозрения, которые только что
на него, потому что он был младшим из двух. Нед обедал с этим котом
ежедневно, разделяя с ним скудное содержимое маленького жестяного ведерка
, которое он приносил из дома. Он ходил большую часть времени с
кошку на руки, хотя пренебрежительно выговаривать "Баю-баюшки-баю свой
детка!" этого посыльного, который мог быть как насмешливым, так и плутоватым.
Слишком лакомое персонала, как Нед рассматривает их, часто были шокированы
кошка внешний вид на торжестве, подшипник большой, живую крысу через
редакционная номера, и не отвлекаться от осмотром места
что дьявол может быть найден, и заметных захвата выставлены данным
его друг человека. Нед, казалось, получал удовольствие от небольших полезных услуг,
оказываемых безвозмездно и, очевидно, без ожидания вознаграждения; но
это только доказывало доброту сердца этого кроткого маленького дьявола, и
пока репортер ломал голову, он понял, что многие факты
, которые можно было привести в его пользу, были только такого рода. Нед бы увидеть
это то, что многие такие карандаши хорошо затачиваются были заложены готов к
использовать на каждом столе перед редакцией была начата работа ежедневная, хотя
это не его обязанность, более правильно, подпадающие функции
за халатное офис-мальчиков. Ночной редактор, гордый обладатель
сферическая подушка изготовлена по оригинальным родственницы, на
скромный праздник намерениях подарки, был беспомощно не будет, чтобы посмотреть ее катать ее
округлости вне досягаемости, когда это необходимо, сопровождаемые неохотными ногами
и сердечными проклятиями, пока однажды он не обнаружил, что она прикреплена к стене
проволокой, искусно сделанной в виде корзины, эффективно удерживающей
его последующая деятельность. Другая редакция подушечка была темно
оттенок на темно регистрации, в полутемном углу, часто в уединенных и вовсе из
открытие пока не было вынесено легко видна невооруженным глазом в любом
погода на аккуратно отрегулировать жабо из белой папиросной бумаги, лепили
по ловкие пальцы дьявола, и ежедневно обновляется. Мальчик никогда
забыл ничего, что могло бы служить комфорте окружающих, хоть и незначительный
его полномочия для содействия этому. Дверь редакционного номер
скрипели от незапамятных времен до Неда и каплю масла. Если
бюджет работ был забыт и оставлен дома, если личным делам
было быстро сделано, и свинцовыми ногами офис-мальчики отшатнулись и
протестовали против нее, как невыполнимые и утверждал, что они были
работали не такие чудеса скорости, "отпусти мех них," Нед
попрошайничать; "я тащите их как только принтеры дайте мне выйти!" Чтобы быть уверенным , Нед
получал свои пустяковые награды, на его благосклонность должным образом отвечали взаимностью в виде
мелочи, но эти знаки внимания были явно неожиданными,
простой маленький мальчик рассматривал их скорее как добровольные вознаграждения, просто
подарки из чистой доброты, а не в качестве оплаты за услуги. Неудивительно, что
репортер чувак был готов напрягаться. Но как он мог призывать
эти пустяковые признаков темперамента и характера, хотя и Неда
возможности были столь малы? Репортер колебался, и
наконец саркастичный судья заметил: "Могу я напомнить вашей мудрости, что
суд ждет вашего согласия?"

Светловолосый молодой человек - сам взмах его изящной коровьей прически на его
красивом лбу был оскорблением грубого правосудия - покраснел, но
ответил добродушно,--

"Ваша честь знает, что по природе вещей мало что можно сказать
о простом ребенке, чьи возможности совершать неправильные поступки ограничены, а также
а также..."

"Возможно, не так ограничены, как можно так думать!" магистрат
значительно вмешался.

"Он не имеет никакого доверия, конечно, но он был верен, над
немногие вещи в его помощи. Я знаю, что этот мальчик пользуется большим уважением у
его работодатели, - трудолюбивые, пунктуальные, осторожные, честные, насколько я когда-либо слышал или наблюдал
, стремящиеся угодить, трудолюбивые, жизнерадостные,
уиллинг, самый доброжелательный малыш, которого я когда-либо видел в своей жизни.

Судья нетерпеливо постучал по столу. "_это_ не соответствует цели"
", - сказал он. "Вы внесете за него залог?"

"Из-за незнания обстоятельств преступления? - нет, ваша честь, я.
не буду".

"Будет ли эта бумага внесена в качестве залога за него?"

"_ Я_, естественно, не могу говорить за руководство".

Судья с видом человека, чье время было неоправданно потрачено
впустую, повернулся к ответчику. Он спросил Нед в Курт
акценты если бы он мог найти залог, явно ожидая отрицательного ответа
которую он получил. Принимая во внимание свидетельские показания против него и
заявление самого заключенного, судья заявил, что невозможно
рассматривать вопрос о его освобождении. Не было гнева в мировом глаз и
нетерпение в Банг своего бювара, как он подписал "mittimus"
приказал офицеру, производившему арест, доставить заключенного
тюремщику округа.

Там дьявол печатника должен был ожидать суда в следующем семестре
уголовного суда; и Питер Бейтман, когда ему было предъявлено должное обвинение среди
"пьяниц и нарушителей общественного порядка" в полицейском суде, отделался
получил выговор из-за своей молодости и факта первого правонарушения, и был
уволен и снова на свободе.

Когда дверь камеры Неда захлопнулась за ним, он ничего не мог поделать.
только броситься на пол и разрыдаться. Какое-то время
он мог думать только о позоре - позоре перед самим собой и перед
своей матерью. Вскоре идеи, более практичные, более непосредственные по своим
последствиям, узурпировали это чувство. Он вспомнил ее отчаяние, ее
нужда. Его жалованье пропало бы для маленькой семьи, пока он был бы здесь взаперти.
как долго, о, как долго! Если бы они только
позволили ему работать, - на его зарплату были бы живы он и его мать, - если бы они только
позволили ему работать на свою мать, его бы больше ничего не заботило.
Он снова разразился громкими криками и рыданиями. Как могло маленькое
семейство прожить без него и его недельного жалованья! Они бы умерли с голоду - они
умерли бы! Он колотил в дверь так же отчаянно, как и безуспешно. Он пробовал на прочность
решетки на окне, пока не заболел каждый мускул в его руках.

Когда усталость, наконец, принесла спокойствие, он сел и попытался
спокойно подумать о том, что можно было бы сделать. Он теперь развлекают не намерен
апеллировать к его отцу старых покровителей, к которым он допускал
применяя советы, указания, в сложной чрезвычайной ситуации. Теперь,
поскольку он был запятнан фактическим уголовным обвинением, он знал, что они будут
смотреть на него косо. Он знал, что его мать никогда, несмотря на свои
самые жесткие финансовые потребности, не рассматривала возможность обращения за помощью или благотворительностью
к ним, и поэтому он решил, что связь была не из тех, которые могли бы
оправдайте денежную помощь. Имя его отца, ради прошлого, Нед было
казалось бы обращение за советом, но он знал, что это будет
бесполезно, как необходимость в них рисковать деньгами или поехать на его облигаций, и
естественно так! Если те, кто был знаком с ним лично, не могли
отважиться на такое, то как он мог ожидать этого от незнакомых людей, которые
действительно знали его отца, но в скромном обличье и давным-давно, и
чье внимание теперь можно привлечь к самому Неду, разве что как к самому
не по годам развитому подозреваемому в преступлении? Он не винил даже чувака-репортера
для снижения, но был благодарен ему за доброе слово, он взял
беда сказать.

Мысли Неда вскоре покинул детали будущего. Как он ни старался,
он не хотел идти вперед. Это бы только снова поехать снова и снова
на знакомой почве сингулярного события в театре и
история детектива в мировой суд в день. Однако Нэд дал,,
никакого особого внимания на эпизод, как повествуется, посылать письма;
это только доказало ему, что за ним наблюдали тогда, и теперь он знал это наверняка.
за ним наблюдали весь день. Он понятия не имел, что письмо от
какой-либо особой важности для полиции. Детектив включил
это упоминание в свои показания в личных целях. Он не стал
раскрывать тот факт, что он установил, кому оно было адресовано. Он
только хотел узнать по выражению лица мальчика, действительно ли
Нед придавал какое-либо значение возможному раскрытию этой
переписки; но в
ней не было и тени страха или тревоги, и хитрый детектив на этот раз был сбит с толку.




 ГЛАВА VIII


Это письмо продолжало оставаться интересным предметом для спекуляций .
детектив. Его теория о том, что Горэм сжег свой собственный театр, и
что мальчик, будучи участником преступления или зная о нем,
пытался вымогать деньги, сильно повлияла на него. Он был
желая узнать содержание этого письма.

Конечно, никто до сих пор, за исключением начальник полиции знал, что подозрения
Мистер Горхэм развлекали. Поскольку управляющий был человеком богатым и,
в этом смысле, влиятельным и занимал высокое положение, необходимо было соблюдать
большую осторожность в действиях. Малейший намек на такое подозрение привел бы к
предлагаем смертельную обиду Горэм если бы он был невиновен, и, несомненно, будет
повлечь за собой последствия еще более серьезны, чтобы любой спекулянт на эту тему.
Если, напротив, он виновен, было бы разумно, не давать ему
тревогу преждевременно. Поэтому очень тихо и украдкой сделал
сам детектив адрес в дежурную часть расследования Горхэм.

Как и большинство людей, связанных с театром, мистер Горэм вставал поздно.
Все эти важные утренние события произошли до того, как он встал.
Его разбудили раньше обычного. Они послужили для того, чтобы разбудить его. Он был
проинформированный о подозрениях против Неда и уведомленный о его последующем аресте
немедленно позвонил адвокату и, таким образом, присутствовал вместе с
своим адвокатом на допросе.

Обнаруженныемы познакомились с некоторыми из его привычек и узнали
, что его письма, которые до пожара отправлялись в его офис
в театре, теперь по его распоряжению оставлены в отеле, где он
жил. Его дела в последние годы были не совсем удовлетворительными
или успешными, и он, вероятно, не стремился к содержанию своих
писем в качестве закуски; он имел обыкновение откладывать их нераспечатанными до тех пор, пока
завтрак не заканчивался.

Услужливый официант, обслуживавший его за столом, был вынужден до такой степени уступить ему
за и в счет четверти доллара, выплаченной ему в
за руку заплатил детектив. Служащий, однако, принял офицера
за кредитора или просто агента по подписке, который хотел схватить
менеджера в благоприятный момент, когда его могли заставить заплатить, или
оформить подписку, или сделать что-то столь же отчаянное.

Детектив, Хитрый Лис, решил быть с Горхэм в
момент, когда он должен открыть письмо Неда.

"Я буду просить, чтобы им разрешили читать письмо, и я посмотрю, как он принимает
что," - подумал детектив.

Он умудрился удовлетворить gorham в коридоре отеля просто когда он
он закончил завтракать и сразу же обратился к нему под предлогом
сообщить подробности расследования пожара в театре
, директор которого присоединился к другим пострадавшим от пожара
в возбуждении и "слежке" за мальчиком, которого Пит обвинил в
проникновении в здание с явной целью кражи.

Разговаривая, они дошли до дверей отеля; и, остановившись на
широких каменных ступенях снаружи, Горэм остановился, чтобы раскурить сигару. Он
выслушал подробности захвата мальчика и сцен
в суде мирового судьи, не выказывая никаких чувств.
пока он пыхтел своей сигарой, чтобы прикурить. Затем он отбросил горящую
спичку в сторону, засунул обе руки в карманы и уставился неподвижным взглядом на
большие, бархатисто-красные листья подвесной корзины в окне по соседству.
Вся его аспект был рассчитан на интимные с детективом, который в
вечер был нудным до последней степени, и было бы хорошо иметь
покончим с этим.

Как хитрый лис наблюдал за ним!

- Он написал письмо прошлой ночью, мальчик написал, - медленно произнес детектив.

Горэм все еще рассеянно смотрел на большие красные бархатистые листья. Он
был удовлетворен суммой, на которую было застраховано имущество; он
был занят своими планами на будущее; он уже устал от
темы пожара; он считал это результатом несчастного случая или
беспечность ночного сторожа. Этот чиновник дал показания на
суде в то утро, что знакомый, мелкий служащий
театра, сменщик сцены, проходя по улице поздно ночью, сказал
остановился на углу, чтобы перекинуться с ним небрежным дружеским словом; его схватили
будучи уверен, что почувствовал запах гари, а затем предположил, что запах
исходил из подвала театра, он сопровождал туда ночного сторожа
, и они рассматривали разнообразный ассортимент
в служебном помещении и охотились среди переплетений канатов, подъемников
и сценического оборудования, осматривали топочную и проникали повсюду
в то время как дом был фактически охвачен пламенем над их головами.
Сменщик сцены тоже дал показания о том же эффекте. В
этой связи Горэм вспоминал о трудностях, с которыми он столкнулся.
опытный, возможно, как и каждый домовладелец, в принуждении
работников любого рода соблюдать хотя бы минимальную осторожность при
обращении с огнем и осветительными приборами. Он думал, что полиция напала на ложный след
и увеличивала вероятность случайного появления
мальчика - детское приспособление для кражи зрелища на "шоу" - в соучастии
со взломщиками домов, ворами и поджигателями.

В этот момент на улице было необычно тихо. Затем прогрохотал большой транспорт
, его резкая турбулентность наполнила солнечный свет, который сверкал
за зубчатой тенью навеса, и вызвала глухой,
дрожащее эхо из пещеры, которая, как говорили, находилась под городом.
Какими странными, яркими мечтами о внешнем мире должны быть эти
прозаические вибрации привносят трепет в мрачное существование
троглодитов - если бы здесь могли быть такие мистические пещерные жители! Какие
темные, живописные фантазии эхо застенчиво выводило на солнечный свет!
Управляющий вынул сигару изо рта и задумчиво уставился в пространство
воздух. Он подумывал попробовать "зрелищный" в
определенном роде и в большом масштабе, когда ему нужно будет перестраиваться. Здесь был
идея - какая-нибудь фантастическая пьеса, возможно, опера, легкая, но романтичная, в которой
должны быть пещеры, гномы, гротескные существа, подземные
великолепие - все создано с использованием новейших механических приспособлений и
электрических эффектов. Он пытался вспомнить какую-нибудь историю, какой-нибудь старый роман,
какую-нибудь полузабытую героическую поэму, которая соответствовала бы этим современным
средствам репрезентации.

Тогда он ни за что бы не поверил, что ему никогда не удастся восстановить свой театр заново
что менее чем через час эта мысль станет ему отвратительна.

Он почти не обращал внимания на слова детектива. Офицер мог бы
но увидеть этот факт. Мальчик мог бремя почтовой службы с его
послания нечто, что Горэм заботился. "Или же, - подумал человек с
подозрительностью, - он очень ловко притворяется безразличным".

"Письмо было адресовано вам", - внезапно сказал детектив.

Манеры его собеседника резко изменились.

- Ко мне! - резко воскликнул Горэм.

Он зажал сигару в зубах и торопливым жестом вытащил
из нагрудного кармана пачку писем, которые он туда положил
нераспечатанными.

Он мгновенно отличил один аспект письма Неда от других.
Он пристально вгляделся в эксцентричный почерк; затем вскрыл
мятый конверт. В нем было полдоллара, завернутое в
страницу, очевидно, вырванную из старой тетради, на которой без даты или
подписи были нацарапаны два слова.

"_Conscience Money_", - прочитал он, пораженный.

Он перевел взгляд с бумажки на деньги. Он перевел взгляд с денег
на бумажку. Затем он протянул оба детективу.

Детектив молча уставился на письмо. Подняв голову,
вопросительно склонив набок, он больше, чем когда-либо, походил на лису, - очень хитрую,
очень мудрую, настолько мудрую, что понимает, что есть несколько
вещи - чрезвычайно немногочисленные - которые даже _ он_ не мог объяснить.

Ибо _ это_ не могло быть истолковано как попытка _экстрагировать_ деньги!

Управляющий нарушил тишину смехом.

"Я понимаю", - сказал он. "Это мальчик, который говорит, что он попал в
театр, не заплатив - и, похоже, его совесть замучила
его!"

И он снова рассмеялся.

Его лицо изменилось, когда он снова уставился на простые каракули.

"А потом его арестовали! Бедняга!" - воскликнул он.
серьезно. И снова: "Бедный малыш!"

С внезапным выражением решимости, или, скорее, импульсивного отношения к Горэму.
редко действовали с намерением, он прочно установить его на своем
голову, бросил на пол-курил сигару в канаву, и без другого
слово резко зашагал вниз по улице, оставив детектив смотрел
тупо после него.

Тем же быстрым, решительным шагом Горэм направился к
большому, многоэтажному зданию и остановился у конторы брокера
чье имя было выбито на стеклянной двери.

Здесь он протолкался через приемную, где находилось несколько клерков,
рассыльные, пишущие машинки, телефон и биржевой указатель
казалось, он был главным гением этого места. Это был очень тихий день.;
на рынке был период застоя; и без церемоний
он подошел к внутренней двери.

"Вход свободный?" он бросил через плечо клерку с
приятной улыбкой.

Он едва дождался официального ответа, что мистер Ванби свободен
и был бы рад его видеть. Горэм очевидно, не было никаких сомнений в
его приветствовать, ибо он открыл двери внутренняя комната, не так много
как нажать на панели.

Здесь он обнаружил за письменным столом мужчину, еще молодого, хотя волосы у него были седые
то тут, то там виднелся лишь намек на их первозданный каштановый цвет
оттенок; его глаза были серьезными и имели тот устойчивый, сосредоточенный взгляд,
характерный для тех, кто много имеет дела с деньгами абстрактно, поскольку это
были, как будто они оценили его неуловимое качество и мимолетную тенденцию
и внимательно следили за неожиданными причудами. Тем не менее, было
что-то в его облике, даже в линиях его твердого рта с
слегка сжатыми губами, что свидетельствовало о добродушии, а интонации
его голоса были добрыми.

"Джим, я хочу, чтобы ты оказал мне услугу", - сказал менеджер без предисловий.

Он проигнорировал стоявший рядом стул и примостился на краю
письменного стола.

"Вы не могли бы оказать мне большую пользу, чем спрашивать", - сказал брокер,
чья первая мысль была конечно о рынке быков и медведей,
и он был готов сделать все от него зависящее в финансовой сфере, для этого
был друг, которого он действительно ценится. Его хорошо контролируемое лицо изменилось по мере того, как
Горэм погрузился в историю Нед; это была далеко не та вещь,
что он ожидал, и захвачен врасплох, он не может все сразу
настройте свой разум точки зрения. Он рассеянно прислушивался, понимая
это никоим образом не могло касаться какой-либо услуги, которую он мог бы оказать
Горэм, пока, наконец, менеджер не закончил с прямой просьбой,--

"Теперь, Джим, я хочу, чтобы ты спустился и внес залог за малыша".

Брокер в ужасе отшатнулся. "_ Я?_ Почему, мальчишка сбежал с ранчо! Я
должен потерять деньги!"

Объяснил менеджер. "Я буду стоять у вас за спиной. Если мальчик сбежит
и тебе придется заплатить деньги, я все улажу. _ Я_ не могу пойти под
залог, понимаете, потому что мне не годится выступать в качестве одного из
прокуроров по делу, а также поручителя по залогу! Даже если _ я_
мог выйти из дела против него, другие прокуроры
держись за него".

Vanbigh ничего не сказал. Он посмотрел на сразу удивился, недоверчиво,
проблемных.

Горэм говорили о импульсивно. "Это первый реальный случай из
совесть я видел уже много-много лет! Поверить, что мальчик, который не мог
терпеть, чтобы выманивать меня из половины доллар сожгли мой театр! Нет, сэр! Я
говорю вам, я так долго жил притворным героизмом и притворными чувствами - и я
так устал от притворства, а мир в целом такой большой, бесстыдный
притворство - что я очень склонен отличать подлинную вещь, когда вижу ее со стороны.
явная сила контраста. _ тот_ мальчик не сбежит из города! Мальчик
со всей этой совестью, которую нужно нести, не смог бы сбежать! Он невиновен.
И это страшное обвинение. Он беспомощен и он должен быть
подружился. Я хочу, чтобы вы дали залог за него!"

Брокер не только сомневался - он был сильно смущен.
также.

- Предположим, - предположил он сдавленным голосом, - что
каким-то образом обнаружится, что я, внося за него залог, действую не ради себя, а
ради _ вас_.

Горэм щелкнул пальцами. "Мне все равно! Я не собираюсь уходить
что маленький мальчик, чтобы влачить жалкое существование в тюрьме в течение нескольких месяцев, возможно, на год,
до суда дойдет. Я расскажу вам идея сделать этот маленький
хорошо освежает меня за все. Я чувствую себя так, словно сильно напился
и каким-то образом набрал флягу холодной воды из маленького источника под холмом
, где я останавливался попить, когда был мальчиком, водившим
коровы с пастбища. Я был пьян - искусственностью, и
светскостью, и эгоизмом.

"Но", - возразил брокер. Затем он сделал паузу.

"Но что, парень?" нетерпеливо воскликнул Горэм.

Брокер покраснел и замолчал. В самом деле, как он мог найти слова, чтобы
всерьез предположить человеку безупречной честности, что этим актом
милосердия, что касается смягчающих обстоятельств, при которых люди из чистых побуждений
гуманности иногда отказываются от судебного преследования, он может скомпрометировать себя. Его
могли заподозрить в том, что он потворствовал поджогу театра ради
страховки, а затем тайно внес залог
за пойманного сообщника из опасения, что мальчик, если его оставить в тюрьме,
раскрыл бы и изобличил своего доверителя.

"О, конечно, конечно, никто и представить себе не мог такой абсурд!"
подумал Ванби, сочтя это всего лишь излишней бдительностью и придирчивостью.
осторожность.

Горэм начал проявлять безошибочные признаки гнева, даже обиды.
И все же он был только более решительным.

- Джим, - сказал он другим тоном, - ты и вся твоя семья
всегда заявляли, что вы в большом долгу передо мной.

Он помолчал, словно ожидая ответа.

"Ты знаешь, что мы чувствуем к тебе!" - тепло ответил Ванби. Говоря это, он поднял на меня
серьезные глаза.

Потому что Горэм был школьным товарищем старшего брата Ванби, и
хотя позднее в жизни они разошлись в ассоциации,
там всегда было привязанностей старых воспоминаний между
их. Всего на два или три года раньше нынешнего времени они появились на свет.
случайно встретились в Новом Орлеане, где они все еще находились в то время.
во время вспышки одной из ужасных эпидемий желтой лихорадки.
лихорадка. Горэм, когда его друг скончался, в одном из первых случаев,
ухаживал за ним как за братом, не оставлял его, хотя мог бы тогда
спаслись во всеобщем паническом исходе, никогда не покидали его,
действительно, на мгновение и после его смерти, будучи задержанным в рамках
карантина, заразился инфекцией и сам был очень близок к смерти,
один и среди незнакомых людей. Люди говорили, что это был простой порыв
Горэма, - но родственники его друга чувствовали и выражали огромную
благодарность. Сам он никогда раньше об этом не упоминал.

"Я знаю, о чем вы все говорили", - многозначительно заметил он. "Я никогда
не сомневался в этом раньше". Он заплатил бы "хорошие деньги" актеру, который
смог бы добиться столь тонкой интонации, чтобы произвести такой эффект
вот так!

Брокер встал и надел шляпу.

"Я не позволю тебе снова сомневаюсь в этом!", - возмутился он.

"Ты молодец, Джим!" - крикнул горам, с большим удовлетворением в
неся свою точку зрения.

"Но вы должны понимать, что я не могу действовать от вашего имени,
при сложившихся обстоятельствах; если мальчик сбежит, я потеряю деньги
я сам", - продолжил Ванби.

В конце концов, он считал себя оправданным в этом. Он мог бы держать
мальчика под наблюдением без его ведома, и при первом же
подозрительном намеке на бегство его слуги могли бы выдать его.
Ванбай чувствовал, что вряд ли может отказать Горэму в чем-либо разумном, и
полагая, что парень непричастен к преступлению Горэм явно установить его
сердце за него залог. "Но где мне найти другого поручителя?" в
брокер воскликнула, понимая, что эти соображения вряд ли
имеют вес и с любым другим человеком. "Закон, как вы знаете, требует два
поручителями по облигациям".

"Фрэнк", - предположил легко Горэм; Фрэнк был брокера
младший брат.

"Фрэнк будет брыкаться, как мул!" - Скорее, задумчиво сказал Ванби.
морщась от предполагаемого братского конфликта.

"Фрэнк всегда брыкается, как целая команда!" - прокомментировал Горэм. "Но ты можешь
справиться с ним".

Брокер с сомнением качал головой. Он оценил, ибо он
из опыта известно, что конфликт с собственной
бытовая представлена специальными и трудно воюющей стихии. Он был
скорее готов к полемике, чем разочарован своим братом
Отношение Фрэнка, когда, отправившись к себе домой на обед, он
затронул этот вопрос и попросил братского сотрудничества; ибо Фрэнк
немедленно отказался. Любой незаинтересованный зритель подумал бы, что Фрэнк
более грозная фигура в любой схватке, домашней или иной.
Фрэнк был как спортсмен-любитель, и когда он сидел в уютном библиотека
раскуривает сигару после обеда, контур его сильные стройные
конечности под его светло-палево-тонированные весенний костюм, поза его блондин
голову на его широкие плечи, сила его сжатия, предложенных в
простой манере, используя пальцы, в, отбросив матч, все
намекнул мышечный запас хода не менее солидно очевидным
за то, что расслабился.

"Я в долгу перед тобой, Джим", - иронично ответил он. "Похоже, ты думаешь, что я
сумасшедший!"

Окна комнаты выходили на широкие лесные просторы
автостоянка прямо через дорогу. Тяжелый бархатный ковер,
старинные высокие книжные шкафы из потемневшего от времени красного дерева, стоявшие вдоль
стен, даже большое зеркало над мраморной каминной полкой, - все это
явно было пережитками прошлого. Очертания старомодного
квадратного кирпичного дома, облицованного серым камнем, свидетельствовали о его состоянии, поскольку
его обогнал муниципальный прогресс, а не какой-либо другой выбор
фешенебельного участка в непосредственной близости от парка. На самом деле это была
привычка домочадцев оплакивать приближение города, которая
стремительный рост и богатое расширение привели к капитальному ремонту их тихого
загородного дома. Но приближение города на самом деле не причинило им никакого
вреда, ни материального, ни сентиментального. Они были ничуть не хуже из-за
почтового ящика и фонарного столба на углу, а также великолепных резиденций
новоприбывших, которые составляли солидные кварталы по соседству.
чтобы значительно повысить стоимость недвижимости. Глядя из окон
библиотеки и гостиных, можно было никогда не узнать, что
автостоянка через дорогу больше не была "старым лесом" прошлых лет
назад, за исключением широкий, ровный, ухоженный, дороги гущи
виды лесных деревьев; и Сильван связок не менее
живописные сейчас, потому что высоко ценятся и бережно хранятся
по вкусу парка уполномоченных, чем раньше, когда не
рассматривается вообще. Даже звуки города были всего лишь глухим бормотанием, когда
они проникали в открытые окна; никто не мог различить грохот
канатной дороги, которая высадила Джима на углу. Они были все
намерения и цели как далеко от городской жизни и городских дум как
если бы лес напротив, который отбрасывал такую желанную и мягкую зеленую тень
сквозь кружевные занавески и придавал такой зеленый и весенний лесной вид,
был бы действительно дикой местностью, а не ее изящным подобием.

"Возможно, это и к лучшему, что никто не сказал Горэму, что _ он_ казался
безумным, когда он честно растратил свою жизнь, как он думал, скорее
чем бросить бедного Фила, который, в конце концов, не имел на него никаких прав ",
ответил брокер, тоже закуривая сигару, но быстрыми, нервными
жестами.

Фрэнк запоем курил. - Вы просили меня внести залог за Джаспера Горэма? - спросил он.
- саркастически потребовал он между двумя мощными затяжками.

"Я _не_, в самом деле!", ответил его брат, а потом был
тишина, за исключением приглушенный звон посуды со столовой
за зал, и звук какой-то приятный женский голос на
веранду, на которое оно заведено.

Фрэнк был более апатичным, чем его брат, и лучше держал себя в руках, но
тем не менее тон этого ответа задел его за живое.

"Вы спросите меня:" Фрэнк начал оправдывать себя, держа сигару в одной
стороны и размахивая дым от него голова с другой его стороны, - "вы
спросите меня, чтобы играть в преследование-конь по горам, чтобы _pretend_ перейти на
залога, внесенного за этого молодого преступника в то время как Горэм действительно его безопасности".

"Фрэнк, - холодно сказал старший брат, - у меня действительно были бы основания
выбросить тебя из окна".

"Держись!" - самодовольно сказал спортсмен.

Затем на какое-то время воцарилось молчание, и двое спокойно курили, время от времени посматривая друг на друга.
Спокойно, как будто между ними не было рукопожатия
.

Дамы входили с веранды. У Фрэнка возникло смутное ощущение
неловкости. Он принадлежал к тому типу мужчин, которые стремятся исключить женщин
от обсуждения деловых и кто сомневается в уместности их
проведение собственность в собственной правоте, даже больше, чем политика
распространяя на них избирательного права. Но хладнокровие брокера в
женском присутствии подразумевало убежденность в том, что, в конце концов, именно
мужчины будут контролировать любое расширение привилегий, которое может быть предоставлено женщинам в будущем
. Даже сейчас он обдумывал намерение заручиться их интересами
в противовес братскому кикеру. Именно он,
следовательно, возобновил тему сразу же после их появления.

- Ты ошибаешься, Фрэнк, - сказал он. "Я дал Джаспер горам, чтобы понять
ясно, что в любом случае мы будем действовать на свою собственную ответственность,
и терять деньги, которые могут быть потеряны, - если мальчик должен бежать
наблюдения".

"Что это, что мистер Горхэм хочет?" потребовали их мать, младший из
аспект, чем можно было бы ожидать от наличия этих дюжих сыновей.
Ее волосы были обильные, но белые и сильно махнул обратно от
крепкий, сладкий, оживленное лицо с тонким, хорошо поставленных голубые глаза. Она была
все еще одета в траурное платье в память о погибшем сыне.
в чуме, и ее голос задрожал на слогах имени
управляющего.

Молодая леди тоже остановилась при звуке и вопросительно повернула голову
. Она носила изысканные дом-платье, но даже ее тона были
черный и белый. У нее были темные волосы, уложенные в прическу "а-ля помпадур", и на ее
нежном бело-розовом лице было неуместное выражение решимости
которое также ярко светилось в ее ясных серых глазах. Она забрала
шестимесячного младенца у кормилицы в белом чепчике и как раз собиралась
передать его на руки его дяде, потому что это была жена Джима.

"Горэм хочет избежать заключения в тюрьму мальчика - простого ребенка, - который каким-то образом
замешан в пожаре и ограблении, подозреваемого в том, что он что-то знает об
этом деле", - объяснил старший Ванби.

"Совсем как он!" - воскликнули обе женщины в один голос.

"Конечно, он предъявит обвинение маленькому мальчику, если улики этого потребуют
но он считает маловероятным, что
мальчик вообще виновен, и до тех пор, пока не будет больше доказательств против
ребенок, которого он ненавидит запирать на долгие месяцы! Это не
хорошо для Горэм отказать в возбуждении уголовного дела ему, за других прокуроров
я бы держался за него. Итак, маленький мальчик попал в тюрьму. Горэм
ужасно взволнован этим ".

"Но ты не можешь как-нибудь это устроить, Джеймс?" спросила его мать. - Я должна...
мне бы так хотелось, чтобы вы смогли что-нибудь сделать для мистера Горэма. - Она вздохнула.
говоря это.

Разумеется, адекватное выполнение их обязательств было невозможно.
Они не смогли дальнейшие планы горам в каком-либо отношении. Он был
богач и известный даже богаче, чем он был. Он не спекулятивный
тенденции за пределами театрального дела. Что касается социального престижа,
он был не из их круга, и их круг общения был не его. По правде говоря, ему
нечасто хотелось встречаться с этими плаксивыми, требовательными женщинами, которые считали его
героем, и чьи идеалы настолько превосходили его воображение и его
амбиции.

"Горэм попросил меня внести залог", - продолжал брокер,
"хотя он сказал, что я ничего не потеряю, если мальчик скроется; но
Я бы не согласилась на это и попросила Фрэнка ради него, но Фрэнк
не согласился.

"О, Фрэнк!" Пронзительный дуэт прозвучал как вопль, и спортсмен
съежился за розовыми ленточками на плечах своего племянника и белым платьем
пока ребенок прыгал, булькал и обольстительно визжал на него.

"Ты думаешь, ты прав, натравливая их на меня?" - слабо спросил сильный мужчина
.

"Прекрати кутить с ребенком и образумься!" - умолял его брат.

"О, Фрэнк! вспомни!" - воскликнула его мать в слезах.

"О, Фрэнк, деньги тогда ничего не значили! Ни друзей, ни помощи, никого!
все, кроме мистера Горэма, спасались от чумы!" - воскликнула
Невестка Фрэнка.

"И как заботливо для нас - для меня! - вспомнить и передать мне последние слова моего
сына, его последние послания!" Слезы заглушили слова его матери
.

- А потом, - сказала молодая женщина, плачет от сочувствия,--"вспомнить
каждый инцидент,--детали лечения, - чтобы заставить нас чувствовать себя, что
все было сделано для Фила, что мы могли бы сделать, если бы мы
с ним тоже! Я не понимаю, как мы могли бы вынести мысли о Филе,
за исключением того, что мистер Горэм был с ним до последнего.

"И услышал свой последний вздох и закрыл глаза перед смертью!" - сказала
его мать.

"А потом он тоже чуть не умер; он рисковал своей жизнью, чтобы убедиться, что
У Фила были все шансы добиться своего! О, _Франк_!

"Да, да, он последовал за ним к вратам смерти и был всего лишь обращен
назад свершилось чудо, и казалось-ой, _Frank_!"

"Но это не вопрос денег с откровенным", - заявил он
сестра-в-законе, вытирая глаза. "_Frank_ не стал бы настаивать на вопросе
просто о деньгах!"

"Он думает, что нас могут неправильно истолковать", - объяснил ее муж. "И
сначала я сомневался. Но сейчас это кажется совершенно очевидным. Горэм, естественно,
не хочет так долго держать этого ребенка взаперти в тюрьме. Он
преследовать его достаточно быстро, если мальчик, похоже, действительно не имел ничего
отношение к преступлению или любой виновным знания о ней. Но Горэм не
верю в это. Он считает, что факты будут выходить раньше, если мальчик
это свободный и бесплатный. Конечно, он будет держать под наблюдением все
момент, и вряд ли смог бы убежать, если бы он пожелал. Нам ничего не угрожает.
если уж на то пошло, мы можем потерять деньги, и, честно говоря, я не мог
отказать Горэму, он был так увлечен этим!"

"О, Фрэнк!" - воскликнула его мать.

"О, Фрэнк!" - воскликнула жена его брата.

"Где моя шляпа?" - слабым голосом спросил спортсмен. "Возьми ребенка до Я
брось его! Я почти в нокауте! Отпусти меня! Давай, Джим!"

По дороге в центр города Фрэнк раз или два снова натыкался на следы, но
брыкаться было напрасно, и он легко шел в упряжке, хотя и полностью
осознавал неловкость ситуации, когда ближе к вечеру
их поместили в тюрьму. Как дверь камеры открылась, на
тюремщик с мрачным юмором сказал Нэд, "мне жаль расставаться с вами, мои
мальчик,--в следующий раз, когда вы приходите, вы должны сообщить нам более длительный визит!"

Нед повернул свое раскрасневшееся, опухшее, заплаканное лицо с выражением
полного изумления. Он не понял, что имел в виду тюремщик, и он
не показал ни малейшего узнавания вновь прибывших.

Тюремщик вдруг отметил тот факт, что два джентльмена были
очевидно, незнакомцы в нед. Он остановился в своем стеб смотреть
с удивлением от одного к другому.

"Я пришел внести за тебя залог, юноша", - сказал старший из двоих,
изображая фамильярность, которой он ни в коем случае не чувствовал. "Возьми свою шляпу!"

Нед машинально подчинился. Он боялся спросить объяснение, - говорить
одним словом,--чтобы не быть обнаружен каким-то образом, что необычайно хорош
удачи в этом спасение все было ошибкой.

Тюремщик все еще смотрел на него - больше, чем когда-либо после того, как большие ворота закрылись.
открыл и выпустил их на улицу. Двое джентльменов вошли внутрь.
впереди, а Нед следовал за ними в сопровождении офицера. На должность судьи
но небольшое расстояние вверх по улице на противоположной стороне, и
там Неда, едва веря своим глазам, наблюдали за смелым процветает
с которой из двух его поручителей подписали его под залог облигаций, заключения
обязательство в уголовном сумму в одну тысячу долларов каждый за свою
внешний вид на следующий срок уголовного суда.

Когда с этими формальностями было покончено, он и его новые друзья вышли наружу
все так же молча. Он инстинктивно оглянулся по пути на
мрачные стены тюрьмы. Там, у ворот, стоял тюремщик. Он смотрел
им вслед в сгущающихся сумерках, когда они молча уходили, - смотрел
им вслед, пока ночь, казалось, не поглотила их. "Это превосходит все!"
он воскликнул.

И, все еще недоумевая, он вернулся в свою крепость.




 ГЛАВА IX


Неду казалось, что лучшее, что он мог сделать со своей свободой, - это
поколотить Пита Бейтмена.

Когда, по-прежнему молчал, он расстался с его молчать холоп, он пошел без
задержка в дом своего ложного друга. Он взял переулок, а он всегда
делал, будучи почти уверен, что найдет мальчиков в этот час на заднем дворе.
колол щепки для растопки или приносил белье с веревки для стирки,
или был занят подобными мелкими домашними обязанностями. На самом деле он услышал звук
рубки дров, когда открывал калитку.

Звук резко прекратился, когда он просунул голову.

Стало совсем темно. Он не мог угадать, будет ли рисунок с
бесформенная шапка, склонившись над растопки были Пит и том, до после
удивленный взгляд на незваного гостя, он побрел за стиркой набора
на высокой деревянной скамье.

Это был Пит - каждый раз!

Время от времени старая кепка торопливо выглядывала из-за корыта для умывания
и так же поспешно убиралась.

Нед все еще стоял у калитки. Он не знал, что стало с его
решения. Он пытался сплотить его, думая о судьбе его
когда этот интервал свободы должен быть конец, и день, установленный для
суд над ним рассвет.

Лживый свидетель был в его власти. Он мог поколотить его, и
поколотить как следует, потому что толстый Пит не был бойцом. Но почему-то он чувствовал, что
мальчику, который спрятался за корытом своей матери, следует позволить остаться
там. Казалось, что Пит не заслуживал хорошей взбучки.

Нед стоял в нерешительности один из наставления Его Матери мелькнула
его память.

"Если ты не можешь получить согласие на то, чтобы отплатить добром за зло", - часто говорила она,
"Держи руки подальше, чтобы не навредить тем, кто причинил боль тебе".

Все его беды, первые и последние, произошли из-за пренебрежения этим.
простые, некультурные наставления матери.

Нед закрыл калитку и ушел.

Его отчет о событиях дня показался дикой, ужасной историей
охваченной паникой женщине, которая сидела, съежившись, в маленькой комнате, из окна которой
открывался вид на дымовые трубы, облака и звезды. Он нашел ее
в слезах. Она только что узнала о его аресте из сообщения от
главного редактора газеты, который прислал сообщить, что договорился о том, чтобы
заработная плата Неда выплачивалась ей во время заключения мальчика так же регулярно
как будто он все еще был на работе. У редактора было несколько благотворительных увлечений,
которые таким образом щедро проявлялись, чему в данном случае способствовали
его коллеги из различных отделов газеты. Ибо, хотя
редакция сочла Неда орудием поджигателей и воров,
и сочла его упорное молчание странным образом компрометирующим,
у них все еще было достаточно веры в него, чтобы считать его жертвой
обмана и невиновным во всех преднамеренных правонарушениях; что он был
каким-то образом он стал жертвой разветвленного ремесла и несчастным козлом отпущения
среди настоящих преступников. Даже так, ситуация была опрометчиво
последней степени, и хорошо рассчитаны, чтобы оттолкнуть людей
парнишка был в состоянии сделать для себя сам. А когда "чувак
репортер", который отправился тотчас сам в отделение, вся в
странно бедствий, выпавших на долю дьявола принтера, редакция
форс вспомнил о тысяче пустяковых благодеяний, полученных его руками.
маленькие, охотные, испачканные чернилами ручки и подписка, распространенная
между столами, собрала сумму, достаточную, чтобы оправдать обещание
продолжение выплаты его еженедельного жалованья на неопределенный срок
время его заключения под стражу до суда должно решить вопрос о
его виновности или невиновности.

То, что Нед снова оказался на свободе, не могло успокоить его мать. Еще долго
после того, как он ушел объявить работодателям о своем освобождении и возобновить
свою работу, она, бледная и озябшая, сидела на корточках у печки, хотя
воздух был теплым и томным. Ее разум был полон ужаса за
будущее и тех вечно напрасных сожалений о прошлом и о
простом загородном доме ее юности.

Нед пришел в газету и посмотрел на блестяще
освещенные окна сжигания на фоне темного неба, он был продлен
чувство блаженства свободы и привилегий труда, и
еще раз особой манере, в которой залог пришли к нему вернулась к
его разум.

Однако его удивление вызвала сенсация, вызванная историей о его освобождении
произведено в ощущении-опытный сочинения-комнатная скоро каждый стушевался
другое впечатление.

"Подожди минутку", - сказал бригадир, прервав концерт в
разгар.

Он шагнул в кабинет ответственного редактора, и в настоящее время, что
магнат вышел, глядя предупреждение и любознательный и catechistic, как
газета человек, когда есть тайна в воздухе.

Каким-то тонким инстинктом Нед понял, что бригадир сделал
заявления, которые главный редактор назвал абсурдными,
и отказался поверить.

- Так вас выпустили на поруки, не так ли? - спросил он.

- Да, сэр, - ответил Нед.

Редактор очень аккуратно сложил кончики пальцев вместе
пристально глядя на Неда. Он говорил медленно и внушительно.

"Учитывая очень серьезный характер преступлений, с которыми вы не
плата и размере, установленном для залога, ваша поручительства должен отдохнуть
большая уверенность в вас. Надеюсь, вы не станете злоупотреблять этим.

"Нет, сэр, у меня и в мыслях нет убегать", - решительно заявил Нед.

И редактор, и бригадир смотрели на него очень серьезно.

- Кто были ваши поручители? - спросил редактор.

- Сэр? - переспросил Нед, сбитый с толку их поведением.

- Кто внес за вас залог? Редактор изменил формулировку.

"Я не знаю, сэр", - ответил маленький дьяволенок.

Бригадир торжествующе ухмыльнулся.

"Не знаешь?" - изумленно переспросил редактор.

- Не-а, сэр, - признался Нед. - Я не помню их имен. Я никогда не видел
либо о них до сегодняшнего дня".

Как он и думал, что происшествия странным на первый взгляд, оказалось все равно
более странно сейчас, когда он увидел, как другие расценили его. Они нашли его
тоже трудно поверить, что двое мужчин, которых Нед никогда прежде не видел,
чьи имена он не знал, хотел бы каждый кону тысяча долларов
на его честность, когда его обвинили во взломе, воровстве и
поджоге, и он только что был отправлен в тюрьму после судебного разбирательства.
Главный редактор, который знал его давно, сделал все, что было в его силах.
либеральный, сочувствующий и разумный. То, что двое незнакомцев должны быть арестованы.
даже просьба отпустить его под залог показалась Неду дикой импульсивностью.
причуда, каковой она на самом деле и была.

Остальным так не казалось. Деловые люди не учитывают
принятие финансовых обязательств на основе импульсивного
каприза. На лице редактора было очень строгое выражение, поскольку
он отвернулся. Этот журнал уже много сделало, чтобы разоблачать коррупцию в
высокие места, и, чтобы поддерживать стандарт общественной морали и частная
целостность. То, что она была не совсем хороша для этого мира и, в конце концов, была
очень человечной газетой, проявилось в ее самонадеянности и
надутой гордости за свою праведную карьеру. Он стал смелым и
осуждающим, - его даже считали наглым и нападающим на
безрассудных, - с его успехами и безнаказанностью, и он высказывался очень
открыто, без страха или благосклонности.

Нед с замиранием сердца начал испытывать смутный, но тревожный страх
что из-за этого надвигаются дальнейшие катастрофы. Немного позже
он случайно проходил через местную комнату. Он был обязан
пауза в его поручению в редакцию город, за что персонаж сам был
блокируя проход, как он стоял и беседовал с репортером на одном из
таблицы.

Репортер, нетерпеливый и чрезмерно рьяный, каким и должен быть начинающий репортер,
вскочил, словно для того, чтобы выполнить столь важное задание на полпути, сжимая
в безумной спешке он прижимал к груди свою драгоценную записную книжку и
повторял свои приказы, как будто хотел зафиксировать их в уме. "Да, сэр, идите в
в тюрьму сегодня вечером, даже если я не смогу взглянуть на залог до
завтра.

Нед не понимал, зачем он едет в тюрьму?

На лице мальчика отразился такой острый вопрос, что городской редактор заметил это.
он обернулся и чуть не споткнулся о печатного дьявола.
с сообщением от мастера верстального цеха. The city
Редактор не ответил на срочный запрос "local copee".

"Эй, парень, - раздраженно сказал он, - вечно путаешься под ногами!" Нед предположил, что
редактор предпочел бы, чтобы он не слышал о задании репортера
.

Но это была не "сенсация", - мудро возразил мальчик. Подробности судебного разбирательства
будут опубликованы во всех остальных газетах утром. И
залоговое обязательство можно спрятать не лучше, чем город, расположенный на холме.

Позже ему показалось, что в редакционных отделах
газеты были предприняты усилия, чтобы развеять его подозрения о том, что в этом деле было замечено что-то необычное
. Больше от него ничего не требовали и в его присутствии о нем не упоминали
. Редакторы и старшие сотрудники репортерского отдела
без видимого напряжения выдержали эту проверку своих личных и
профессиональное любопытство. Но он мог заметить "молодых репортеров",
естественных врагов дьявола, которые иногда смотрели на него с жадностью.
чтобы обсудить с ним вопрос, который невозможно было скрыть. "Как собака
на кость", - в смятении подумал Нед. Ибо он понял, что редакторы
преследовали серьезные цели в этом коварном молчании. Они, очевидно, желали
чтобы он не тревожился преждевременно и, сообщая из газеты
от своего имени, а не для нее, передал предупреждения другим
о надвигающейся там буре.

Их осторожность, однако, не распространялась на композиторскую. Они
рассматривал печатников как своего рода придаток этих пределов
и не имеющих за их пределами ни функций, ни интересов, - так сказать, просто язык газеты
, в то время как редакционная сила представляла более тонкий и
основные способности к речи. Стоит ли говорить, что наборщиков
взял не такой косноязычный представление о себе. Нед услышал, сколько в этих
дней среди дел, которые он не мог понять и которые, следовательно,
заставили его вздрогнуть. Типографии не уставали задавать вопросы о
неожиданном освобождении под залог, даже находясь на работе, нарушая тем самым правило
обычно сохраняется сравнительная тишина. Однако они утверждали, в
кривляния из самых неосторожных и случайных интересов, задержавшись в
среди содержавшиеся, например, для скольжения последнего палка
на камбузе, и не возобновлять до типа была заперта взять
в корректуре. Они получали его ответы хитрыми подмигиваниями друг другу
, многозначительными ухмылками и подобными демонстрациями, пока мальчик,
сбитый с толку и разгневанный, не стал угрюмым и вообще не стал отвечать. Он
с тревогой понял, что его молчание усиливает их возбуждение и
интерес, и он начал верить, что у них тоже возникли странные подозрения
по поводу дела о залоге. Он обнаружил, что они
сделал над собой усилие, чтобы звук Питера Бейтмана и выяснить у него, если он
знал, что ничего таинственного причины, повлекшей поручительств Неда в
происходит его под залог облигаций и тем самым способствует его освобождению из тюрьмы, где
в противном случае он, должно быть, томилась долгие томительные месяцы.

Семейные отношения Питера Бейтмана были таковы, что не позволяли ему
чувствовать себя в полной безопасности или счастливо в промежуток времени между
Нэд предварительного и судебного разбирательства, даже если бы он не боялся испытаний
снова дает показания и в суде по уголовным делам. Семья Бейтманов
не питала иллюзий относительно него, хотя им и не снилось, что
он намеренно дал ложное свидетельство против своего бывшего друга,
но они думали, что его честность была такой, чтобы быть
разумно подкрепленные, и многие из них были непрестанно прочитаны в его невольные уши лекциями
о зле лжи и тяжелой участи лжеца
как в этом мире, так и в следующем. Зная при этом, что у него есть
уже будучи глубоко погруженным в себя, это было тяжело слышать, и
под угрозой открытого слова и тайной мысли Пит отступал
пока его контур больше не напоминал болонскую колбасу, как раньше!
Он не спал по ночам, и он много плакал за печкой в
день. Он почти чувствовал, что если бы у него был другой шанс, что он будет на самом деле
Говори правду! Второй шанс, однако, редок в этом мире, и
неумолимый закон, в частности, предоставляет мало возможностей для того, чтобы
передумать. Его отец, мать и дедушка боялись
доверять ему, не попадаясь им на глаза, не зная, чем он может быть занят.
При данных обстоятельствах они не могли сказать, что он совершил что-то такое, что
имело отношение к делу, но они знали Пита с детства и вряд ли были бы
удивлены любому развитию событий, которое вовлекло бы его и избавило Неда
от неприятностей. Несмотря на это, они без конца ругали Неда,
ссылаясь на то, каким он, должно быть, был, чтобы наконец достичь уготованной ему судьбы
сейчас. И таким лживым! они восклицали в ужасе.

"Нед казался намного надежнее, чем наш Пити! В крайнем случае я бы предпочел
я бы больше доверяла Неду в кондитерской, чем Пити", - заявляла миссис Бейтман.


"Я бы все равно не доверяла Питу там, если бы на нем не был намордник!" - говорила
Дедушка Пита, который был владельцем маленькой пекарни, и
Пит не зря был таким толстым!

Теперь у него не хватило духу украсть даже миндальное печенье. Ни один убийца
никогда не боялся встречи с призраком умершей жертвы больше
, чем Пит боялся встречи с Недом. Он тоже жил в абсолютном
страхе перед младшими "опечатками" и мальчиками с камбуза, которые, как ему казалось,
вступили в заговор, чтобы заманить его в ловушку и избить путем
из-за пристрастия к Неду, ибо время от времени Пит размышлял о
неприкрашенной правде и на время забывал о том факте, что только
его собственная нечистая совесть и Нед осознавали, что он поклялся ложно
и злонамеренно, пытаясь приблизить гибель своего друга. Итак,
однако часто в магазин приходил какой-нибудь коллега Неда по работе.
это вполне могло оправдать вывод Пита. Он убедил своего
дедушку разрешить ему "присматривать за магазином" в качестве отговорки, чтобы держать его дома
и защитить от случайной встречи, которой он боялся. Он принял решение
самые святые обещания в отношении пожирая акции, для Пита
потенциал в этой очереди были огромные, и до сих пор он хранил его
залог за его аппетит исчез. "Я бы предпочел, чтобы у тебя были зубы, как у
меня", - сказал его дедушка, показывая восьмидолларовый набор в
ухмылке, "потому что тогда ты мог бы заложить их, и с таким обеспечением в
в безопасности я был бы более уверен в тебе!" Но Пит начал раскаиваться в
своей сделке теперь, когда любопытство в мастерской обратилось
в его сторону. Иногда он готов был закричать от страха, когда
колокольчик на двери торта-магазина звякнул, когда она открылась,
объявление Вход, и, отправленные из задней комнаты, чтобы ждать
клиент, он сможет наблюдать по другую сторону прилавка
круглым, румяным лицом и неестественно острыми, живыми глазами одного из
детеныш-принтеров. Но для борьбы между ними Пит не мог
стоял на своем. Младших сотрудников из бумаги развивают вкус
для пирогов, которые должны иметь кованые желудочное хаос и финансовая катастрофа.
В этих важных интервью колеблющийся гурман неизменно находил
трудно было точно определить, что именно он хотел съесть.

"Слойки с кремом, вы слышали что-нибудь еще о пожаре?"

"Не-а! и не хочу! - отвечает Пит.

- Только не _то_е_, - немного с шоколадным верхом. Как ты думаешь, кто поджег
театр?

- Не знаю! Во всяком случае, в слойках с кремом никогда не бывает шоколада.

- Ну, и что же это такое? Как ты думаешь, Нед знает, кто это сжег?

"Я ничего не знаю о Неде! _ Они?_ просто шоколадный торт".

- Ну... ты много чего наговорил о Неде, учитывая, что ты "ничего не знаешь
" о нем. Я удивляюсь, что он тебя не поколотил!

"Он умер!" - шумно кричит Пит.

После чего детеныш держит подбородок и критически смотрит на
счетчик на Пита, который sidles взад и вперед под этим грозным
взгляд, и чудеса, если детеныш может перепрыгнуть через прилавок, и если
никого, дедушка, даже "mommer"--это в течение звоните!

"Почему бы тебе не трэш Нед, затем! Они сказали мне, что он назвал тебя лгуньей в
открытого суда! И он-маленький мальчик".

Пит начинает угрожающе кивать головой. "Он придумает что-нибудь похуже, чем
ложь, когда начнется его суд!"

- Кстати, откуда он вообще знал людей, которые внесли за него залог?

"В theayter, может быть, они сожгли его все вместе!" - жестко парирует Пит.
"_люби-ка-сюда!" - восклицает он. "Я не знаю, что это.""Я не знаю."

"Посмотри-ка-сюда!- похоже, ты знаешь толк в еде, сердечный мой! Больше, чем положено!
Полезно для здоровья! - заявляет львенок с наигранным выражением долгого, задумчивого взгляда
, от которого Пит поник.

"О, забирай свой пирог и иди с нами!" - восклицает Пит. "Я не собираюсь"
больше ничего не говорить!

"Прямо как Нед! Он сейчас вообще не разговаривает. По той же причине, я полагаю.
. Может рассказать слишком много!

"О, забирай свой торт и уходи!" - в отчаянии кричит Пит.

"Где он? О, на прилавке; ну, это что, кофейный кекс или
булочка со смородиной? Одно можно сказать наверняка - на суде будет репортер!
- добавляет новичок-печатник с угрожающей интонацией, как и положено.
говоря: "Судный день приближается!"

Находясь в таком напряжении, Пит пытается собраться, понимая, что даже сейчас он находится
образно говоря, лицом к лицу с публикой. "Я должен обернуть кофе
торт?" с улыбкой, что было бы целесообразно спутник
разбушевавшейся зубной боли.

"Примерно так же, как и все остальное", и со взглядом, свидетельствующим о боксере
скрытый в каждом мужчине настрой победить Пита, который с
трудом он держит на поводке, детеныш-принтер переходит дорогу к своему
молодцы композиторского номере и сообщает об отсутствии прогресса.

Снова и снова происходили сцены, почти в точности похожие на эту, с
изменением только личности собеседника Пита, и так же часто
он умолял своих родителей освободить его от обязанностей, которые он выполнял.
так хочется взять на себя ответственность в "ремонтной мастерской". Но они верили, и не без оснований
, что улица поджидала Пита, когда он будет бездельничать, и там
таилось зло, и, таким образом, его грызла совесть и он был несчастен.
страхи и его печально-шутливое мученичество он считал дни и раскаивался
в прошлом, и страшился будущего, и был оживлен и встревожен
высматривай Неда!

В глазах Неда он был всего лишь второстепенным существом. Нед даже не спросил
что произошло во время визитов, которые, как он знал, нанесли мальчики с камбуза и
наборщики в мастерскую Бейтмена, когда они вернулись без новостей
действительно, но жуют свои покупки из бумажных пакетов с напечатанным на них именем
старшего Бэйтмена. Почему они должны уйти? Какое открытие
могли ожидать печатники старшего поколения, отправляя их на этих беззагрузочных
поручения? Настрой печатников казался ему тем более
грозным, что он знал, что его разделяют в редакционных кабинетах, где,
однако, все его проявления были тщательно скрыты от него. И все же
он часто отмечал признаки, которые убеждали его в том, что подозрения
редакции ни в коем случае не рассеялись. Он не мог предугадать
ни этих подозрений, ни того, кого они касались. Он становился все более встревожен, и
разговор, который случайно пришел по уши в один прекрасный день вызвали его
сильно смущали размышления.

Он направлялся в "ринктум" главного редактора за копией. В
дверь была слегка приоткрыта. Он не производил никакого шума и несколько минут его
вход оказался незамеченным. Первоклассный репортер газеты таинственным тоном
подробно рассказывал что-то о сгоревшем театре
главному редактору. Присутствовали другие редакторы из различных отделов
. На их лицах было то взволнованное, поглощенное выражение, которое
Нед замечал всякий раз, когда упоминалось имя Горэма. Один торопливый
писец, бросив писать, чтобы прийти послушать, засунул перо
за ухо с такой нетерпеливой неловкостью, что оставил мазок от
бровь и придала ему непривычный мефистофелевский вид.

"Горэм говорит, что не собирается перестраивать свой театр", - продолжил репортер.
репортер.

Наступившее молчание было все последствия точка допроса.

"Он говорит, что собирается построить хранит только, строго коммерческих целях"
проводит интервьюер.

Однако есть ропот удивления, который не может быть истолковано
в качестве перерыва.

"Он сказал, что решил уйти из театрального бизнеса, - ему это надоело.
Я спросил почему, и... и" - Молодой человек разразился смехом.
смех, в котором смешались презрение и удовольствие. Он был выразительным, но сдавленным.
высказывание.

"Почему?" хором спросили члены кружка.

"Его мать была методистом", - воскликнул молодой веточкой с другой
взрыв веселости.

Момент немым изумлением.

"Неужели он только что это понял?" - спросил редактор, наконец.

Писатель, измазавший свое лицо чернилами, подчеркнул этот эффект с помощью
насмешки. "Только что узнал об этом, когда избавился от разрушающегося участка
собственности, преобразованного в великолепную коммерческую строительную площадку, и с
карманами, полными наличных денег, его страховкой ".

"Ах, но карманы не полны денег", - сказал собеседник.
"Я как раз собиралась об этом. Страховые компании еще не
ее выкупил. Они ничего не платили. Они кажутся "довольно медленными", сказал он. Он
предполагает, что где-то должна быть "небольшая заминка" - это большая сумма
для каждой компании, - но он ожидает этого в ближайшее время. Вот что он сказал.
Честное слово, я не могу принять его. Он сказал Все это так невинно, как
ребенка".

Нед не мог разобрать. Он едва ли чувствовал, что он понимает
язык, на котором они говорили, так мало смысла так и своими словами передать
для него. Он часто ломал голову над этим разговором, но безрезультатно.

Он столкнулся с этим настроем даже в доме бригадира, куда раньше
любил ходить. Когда он только поступил на работу в контору,
мастер случайно отправил его к себе домой за какой-то забытой статьей
, и Боб Платт, который был жизнерадостной душой и остро
наслаждался шуткой или колкостью, не придавая особого значения ее смыслу или качеству, если
но она была веселой, находил большое удовольствие в рассказе, который он получил
о первой встрече деревенского ребенка с попугаем, заслуженным
член семьи Платтов. После этого он поощрял присутствие Неда.
чтобы тот мог сам посмеяться над всепоглощающей силой мальчика.
изумление от словоохотливых достижений птицы и его
простодушный ужас перед ее ненормативной лексикой.

- Видите ли, мне следовало отдать его в воскресную школу, когда он был маленьким!
Боб Платт серьезно объяснил, а нового привоза от
глубинка верил этому в то время, как тогда, он бы не поверил
все, что Боб Платт решил ему рассказать, особенно о том, что _lusus
natur;_, птица, которая может разговаривать и ругаться!

Позже он узнал Боба Платта как "очень доброго человека, но у него будет
своя шутка!" Эта справедливая оценка была получена главным образом благодаря
Вмешательство миссис Платт с целью предотвратить "растление дьявола"
выходит за рамки комфорта и добродушия. Она не позволит его
мистификации о City пути и его неявная опора на гей
басни придуманные Боб Платт, которое они приняли бы, как если бы они
были евангельской истины.

"Не позволяй ему вздор ты, Эдди!" она прерывала предостерегая, по
самый кризис удовольствие.

Ибо Боб Платт ни в коем случае не был "боссом" дома! Его влияние прекратилось на
пороге композиторской. Миссис Платт дал Неду хорошо, звук
информация и наставлении, чтобы противодействовать удивительные истории
прораб, которому доверчивый мальчик готов был проглотить весь предстоящий
из этого источника, так велика была его уверенность в Боб Платт, и сказать
правда его серьезно настроенных жена испортила много хороших и безобидную шутку.

Миссис Платт постепенно стал настоящим партизаном лад. Его просьба
диспозиция была в начале ценят ее. Действительно, только на следующий день после
когда его впервые послали туда, он остановился по пути в центр города, потому что
ее аккуратный дом находился в тихом тупичке вместе с полудюжиной других симпатичных домов.
коттеджи, выходящие на благопристойную улицу между унылыми многоквартирными домами
район, где он жил, и деловая часть города. После
соседские страны моды, он хотел бы знать, есть ли у нее "yerrands"
что он может сделать для нее на обратном пути, "если ты живешь, как у тебя нет
ребят, а ничего, кроме девушки", - пояснил он сочувственно и с
выражение неподдельной жалости.

Несмотря на свою нетерпимость к шуткам на его счет, миссис Платт считала, что его
сочувствие очень забавное, но у нее были свои причины глубоко переживать.
простая попытка парня проявить вежливость и предложить добрые услуги. Ее
Сердце было еще нежнее от осознания того, что ей осталось недолго
жить. Стойкое бронхиальное заболевание, с которым она боролась
годами, которое держало их в бедности, пожирая деньги, заботу и
время, как какое-то настоящее чудовище, все еще не утихомирившееся, развилось
в чахотку, теперь настолько очевидную, что даже смех Боба Платта былпоскольку
его веселое лицо часто каменело от осознания жестокой и
ужасной участи, которая ожидала его семью в ближайшем будущем. Она
принимала вежливость Неда в том духе, в каком она была предложена,
и иногда заставляла его гордиться и радоваться выполнению какого-нибудь пустякового
поручения. В конце концов он стал более по-настоящему полезен, и ему часто поручали
сопровождать четырех маленьких девочек из семьи в
воскресную школу; и таким образом миссис Платт попала в какую-то миссионерскую
работать, потому что в воскресной школе Нед услышал о многих приятных вещах
его дух раньше не знал.

У четырех девушек Платт были также некоторые светские развлечения, в которых он
участвовал, и главное из них они называли "смотрящим на
персессию"! Никогда не было сбора ополченцев или парада пожарных
или замечательной демонстрации велосипедистов на улицах, которую они
не могли бы увидеть. Всякий раз, когда требование выплаты какого-либо
гротескного предвыборного пари возбуждало общественность зрелищем того, как
один коммерческий магнат везет другого на тачке по
основными магистралями, которым предшествует музыкальный оркестр, и со всеми
городские зубки оскалились в знак удовольствия, самое пронзительное кудахтанье из всех
неопытный смех исходил от четырех Платтов и сопровождающего их печатника
дьявола. Никогда в цирке не ставили шапито, и слон совершил ту самую
экскурсию по городу, которую совершил Нед, крепко держа за руки младших.
девочки, в то время как две старшие следовали за ним на расстоянии вытянутой руки.
защитная куртка, не привязал себя со своими подопечными к какой-нибудь койне
из vantage, особенно приспособленной для того, чтобы радостно видеть все, что можно было увидеть
. Мальчика всегда благодарила миссис Платт, но это был Боб
который был обязан ему особой благодарностью в этих случаях, ибо, если бы не эта замена
, ему, должно быть, пришлось бы самому играть оруженосца дам, поскольку
девочки Платт не потерпели бы отказа, а их отец давным-давно потерял
живой интерес к слонам.

Однако теперь Нед знал, что именно сам Боб Платт обращал на него особое внимание
всякий раз, когда он случайно появлялся в доме, далеко
хотя это случалось реже, чем раньше; потому что мальчик был одновременно гордым
и чувствительным, и он боялся, что какой-нибудь намек на его арест и тот
ужасный день за решеткой ускользнет от этих друзей из более счастливых времен.

"Я хочу, чтобы Нед говорил," Платт хотел бы призвать, когда его жена была
объектом его посягательства на лад.

"Нет! вы получаете не "черпает" здесь!", она бы объявить. Ибо она верила
что Боб Платт не пощадил бы свою бабушку, если бы древняя дама
была способна снабдить газету настоящей "сенсацией".

Она сама искренне увещевала Неда и убеждала его рассказать
правду обо всем случившемся, и она искренне верила, что
мальчика запугали, чтобы он замолчал, а не был виновен в
преступлении. Когда он сопротивлялся ее доводам, просто сохраняя немой вид .
настойчивость, она чувствовала, что частью мудрости было больше не мучить его.
"Дай ему шанс воспрянуть духом и обрести уверенность в людях!
Вся его жизнь находится под угрозой, и он не черпал только на
бумаги!"

Но она не могла предотвратить попугаев от призыва "интернет-Ай! В интернет-Ай!
Фи-а!" - как это часто бывало, и это не помешало Неду виновато вздрогнуть при этом звуке.
Это внезапно выводило его из задумчивости, когда он садился на ступеньки
маленького бокового крыльца, где в зарослях жимолости висела клетка с попугаем
вайн и Боб Платт отметили бы демонстрацию неосознанным
понимающий взгляд, когда он курил свою трубку под цветущими усиками.

У попугая не было никаких зловещих намерений в этом вопросе. Этот крик был всего лишь
одним из его имитационных приемов, приобретенных путем частого повторения, потому что
всего в квартале отсюда находилось машинное отделение, и птица уже много лет
привыкала к этому пронзительному сигналу тревоги.

Нед часто бывал в этом машинном отделении, когда матросы были на учениях
, и обычно он сопровождал четырех девушек из Платт, которые не могли
визжать достаточно громко или визгливо, чтобы выразить свое восхищение, - не
о великолепно эффективных мужчинах, так быстро оказавшихся на своем месте,
все оборудовано и готово в один стремительный миг, как казалось, но в
лошади и их запредельной мудрости в принятии ими соответствующего
позиции собственной инициативе, без команды, в
знакомый сигнал. Этих лошадей, любимых был "Джон Смит" в
древний воин в самом деле, кто сражался с огнем много лет, прежде чем любой из
в Платт родились девочки! По выслуге лет на самом деле он был, и был
продано молочник. Он сам отказался от перевода, и вернулся к
двигатель-дома на каждый сигнал тревоги в округе, разбрасывая консервные банки
из повозки, пока он скакал галопом, пока улицы, казалось, не заструились
молоком и медом. Его преданность продержалась весь день, и его легко выкупили.
молочник заявил, что должен отказаться либо от лошади, либо от
молочной фермы. На каждой тренировке девочки Платт просили разрешения погладить
торжествующее животное, хотя он обращал внимания на их маленькие розовые
лапки не больше, чем на цветущие яблони. Это всегда было приятным событием
для Неда, который также глубоко восхищался ветераном "Джоном Смитом"; но
теперь он отказался идти с девочками.

"Я не хочу больше видеть и слышать о пожаре, пока я жив!" он заявил
упрямо.

"Фи-а! Фи-а! Фи-а! - воскликнула Полл, ухватившись за это слово, трепеща
своими зелеными с золотом крыльями и поворачивая голову с кривым клювом,
вниз, пока она цеплялась за свой насест своими крючковатыми когтями.

Нед снова вздрогнул от резкого крика, а Боб Платт многозначительно посмотрел на
свою жену. "Попробуй с ним!" - открыто говорил этот взгляд. "_ ты_ можешь кое-что вытянуть
из него!"

Но Неду незачем было готовиться к сопротивлению. Миссис Платт
не вмешивалась. Ее доброта к нему не уменьшилась даже после того, как
она впервые была у его матери и столкнулась с
холодным приемом. Она слышала Нед в первые дни ее
знакомство с мальчиком, которого мать держала в стороне от чужих,
и она одобрила этого признака в простой крестьянской женщины
пересаживают в новую сферу, и сказала, что она думала, что лучше
Миссис Макдональд за это. Возможно, она не ожидала такой сдержанности от себя.
когда она, в свою очередь, стала настаивать на самом ярком взгляде, вселять надежду и
бодрость и приводить причины полагать, что все бедствия будут
быть, наконец, объясненным и сглаженным. Однако она считала, что
отношение матери Неда не было противоестественным, и что ее опыт был
не рассчитан на то, чтобы привить большую уверенность городским жителям и городским обычаям.

Несмотря на осторожность миссис Платт и ее решимость ничего не сообщать
о деталях ее визита, Боб Платт ухитрился выяснить из своего
жене тот факт, что мать Неда знала обо всем этом не больше, чем они сами.
странное дело, что Нед держал язык за зубами, а она - нет.
очевидно, никогда раньше не слышала имен двух мужчин, которые дали
внес залог за его явку на следующий срок в Уголовный суд и
таким образом освободил его из тюрьмы.

Все это усилило подозрения бригадира.
Нед все больше осознавал это нарастание удивления и сомнения, которые начали
обволакивать его, как настоящая атмосфера. Так сильны были эти
подозрения, что они начали брать на качество мрачной уверенностью
и определенные угрозы. Он сознавал, что они касались других даже больше,
чем его самого, но кто и как, он ни за что в жизни не смог бы угадать. Он
часто перебирал в уме подробности всех разговоров, которые он вел.
он слышал; он воспроизвел впечатления, произведенные на него жестами,
многозначительными взглядами, всеми признаками невыраженного чувства, и
попытался вывести значение всего этого и его влияние на будущее.
Но эти размышления в конце концов ни к чему не привели, и по мере приближения времени его
суда воспоминания вытеснялись тревогой за себя
и глубоким унынием, которое вызвал вид лица его матери.
вызванное в нем страдание.

Однажды вечером - долгие летние сумерки все еще лежали на
крышах и шпилях - он зашел в композиторскую. Это было довольно
пустынно, - газовые рожки тут и там, горящие тускло и низко, только подчеркивали
мрак. Через открытое окно он мог слышать веселый хор из
оперы "аль фреско" в соседнем пивном саду. Возможно, в подражание,
птица-пересмешник в клетке в парикмахерской внизу взобрался на свой насест и
наполнил освещенную газом атмосферу, благоухающую лавровым листом и одеколоном,
с его мягким восторженным хороводом. Неду вскоре надоело смотреть в окно
. В последнее время он совсем не читал; он был так поглощен
своими проблемами, что не заботился следить за "Таймс". Поскольку
вернувшись к самообразованию, к которому он когда-то был так стремителен, он с горечью спросил себя:
какая польза от образования мальчику, который мог бы
провести годы - лучшие годы своей жизни - за решеткой.

Однако этим вечером к нему в какой-то мере вернулась прежняя жажда.
Он постоял в нерешительности. Затем повернулся к витрине, стоявшей неподалеку.
Он был не очень опытен в расшифровке письменных знаков. Он часто
пытался практикой исправить этот недостаток. Как правило, он находил
достаточное упражнение для этой неспособности в неряшливой хирографии
главный редактор. Теперь, когда он появился газ, он узнал в августе
каракули, что магнат в "копировать", расположенный над корпусом.

В следующее мгновение его сердце не выдержало большой связаны. Его кровь прилила к его
голова, бьется бурно на мгновение; затем оно отступило, оставив его
бледность и головокружение, и чувство, как если бы он был, вероятно, упадет в обморок.

Ибо он увидел написанное там имя управляющего-владельца театра,
вкупе с отвратительным обвинением в поджоге здания, которое никто
не мог знать так хорошо, поскольку Нед был отвратительно лживым.

Теперь Нед впервые узнал, что вспыльчивый Горэм предпринял
обижаться на некоторые выражения по отношению к делу, которое для бумаги,
за дополнительную плату организуется с ее серьезные подозрения, нечаянно уронил.
Он счел это рефлексия на самого себя. Высокомерный в своей
невинности, он опубликовал открытку - несколько хвастливую по тону,
следует признать, - в которой он бросил вызов редактору высказать свое мнение.
открыто подозревать, или быть навеки заклейменным как трус и клеветник.

Это был ответ редактора, на который случайно наткнулся Нед. Газета,
благодаря своим многочисленным источникам получения информации, узнала, что
страховые компании были на грани официального отказа возместить
убытки по причине мошенничества; несомненно, с обеих сторон было бы возбуждено судебное разбирательство
. Время для газетной "сенсации" пришло
как нельзя кстати, в тот момент, когда редактору было необходимо
ответить на обвинения против себя.

Следовательно, он высказался, и высказался по существу. Это произвело очень
катастрофическое впечатление на владельца, хотя редактор избегал четких
оценок. Он позволил увидеть, что менеджер привел причину
за самые серьезные обвинения против него, вплоть до того, что
он организовал разрушение своего собственного театра ради
получения денег, на которые он был застрахован. Момент, который поразил
Нэд внимание в основном было заявление о том, что мальчик, который был
обвиняемого в соучастии в преступлении и репрессирован был освобожден под залог
лицам, которые были незнакомы в плен и все его друзья.
Во время интервью один из этих поручителей, известный брокер, дал
самые обычные ответы, сославшись на суматоху
в определенных акциях, в которых его клиенты были в значительной степени заинтересованы и
которые поглощали его внимание. Другой раб, брат
брокер признался откровенно и смело, что он никогда не видел мальчика до
он отправился на его облигаций, и "не сейчас знаю, что ему от ворот-пост;"
и хотя он и его брат действовали полностью самостоятельно
ответственность в этом вопросе и выплатили бы залог, если бы
мальчик отказался от залога, они взяли на себя ответственность исключительно для того, чтобы обязать мистера
Горэм, их близкий друг, который не хотел оставлять у себя такого молодого парня
заключенный в тюрьму на столь долгий срок, в то время как все еще оставались сомнения в его вине,
и который даже предложил заступиться за них и заплатить деньги
сам, если мальчик ускользнет от них. Таким образом, утверждал редактор, г-н
Горэм играл двойную роль прокурора и в силу поручителя за
заключенный.

Рука Неда дрожали. Так было до менеджера по горам он был обязан своей
свободы. Он не мог за свою жизнь понять, почему горам пришли в его
рельеф. Но он был достаточно острый, чтобы увидеть, когда он был поставлен перед
ум в этом простом пути, что большинство посторонних взяли бы тот же
учитывая, что редактор сделал; он, видимо, был отзыв журнала
что менеджер опасался, что мальчик, если отказано в освобождении под залог, хотел высказаться
и обвинять его в себя жжение или закупающие разрушение
дом. Редактор пришел к выводу, возможно, по пути отстаивает собственную
мужество и "принимая вызов," консультирование по страховым компаниям
ничего не платите до момента их исследования должны были вытеснены в этом
направление, и он порекомендовал хозяин театра к виду
внимание присяжных и прокурора штата.

Нэд, сгорая от угрызений совести и тревоги, прижалась к делу, почти
побеждает осознание того, как зло укрытие, и
то, что погубит он воздействовал здесь. Поджигатели, подумал он,
несомненно, сбежали за этот долгий промежуток времени. Он, его страхи и
его беспочвенные рассуждения были ответственны за это, - за большее! - за
подрыв репутации честного человека и крушение его состояния, ибо
страховые компании ничего не заплатили бы! Это казалось гротескной клеветой
по вероятности, но менеджера могли даже арестовать, судить и отсидеть
длительный срок в исправительной колонии по обвинению в поджоге собственного дома, чтобы
обмануть страховые компании, из-за коварства банды
мошенников и глупости мальчишки.

Нед встревоживался все больше и больше, снова и снова перечитывая эти убедительные
логичные утверждения, которые навсегда поразили бы человека, оказавшего ему поддержку
в случае крайней необходимости, поскольку газета была силой в стране, а
слово редактора имело значение для самых разных людей. Теперь Нед мог бы во всем признаться.
Однажды он подумал об этом. Привычка скрывать,
однако, не так-то легко отступает. Она отступает только после истощения
его полнейший ресурсов. Он спросил себя, кто сейчас поверит
его? Его уже считали простым инструментом и сообщником, а его жалкие
попытки обелить такие пятна, как эти замысловатые кляксы и путаницы
из букв-петель, нанесенных на имя менеджера, было бы нелепо
бесполезно. Он чувствовал, что он мог измерить недоверчивость общественности.

Он может измерить, ее доверчивость, увы, когда все города
прочитать завтра ответить редактора!

Весь город так и не прочитал этого!

В приступе ярости и страха Нед внезапно схватил лист и
вложи в газовой струи. Блейз вскочил на ноги. Отчетливые тени
пошел от мутную мглу ветвей над. Движение встревожило его. Он взглянул
боязливо через плечо. Он все еще трясся от собственного поступка, когда
"копия" рассыпалась, превратившись в пепел. Но, возможно, его цель еще не достигнута,
рассуждал он, поскольку статья могла быть сфабрикована. Он посмотрел на
внушительный камень. Шрифт был полностью готов, и в погоне, -доказательство
было получено, - исправленные сморщенные листы лежали рядом, на всех был написан
кабалистический знак OK, распоряжение читателя прессы.

"Они не будут смотреть на это снова, пока бланк не будет закрыт и отправлен в печать"
- Дрожащим голосом сказал Нед, потому что новая смелая идея вспыхнула
в его голове. Статья компактно заполнила треть колонки.
Он смел типы из этого раздела с камня и заменил их на другие.
в произвольном порядке в графах. Затем, выбрав набор побольше, он приступил к некоторым из них.
самый быстрый набор текста, когда-либо выполнявшийся в этой композиторской. Для получения копии
он раздобыл новый проспект газеты, который все еще был
в рукописи. Разумно оформленный, он подумал, что это может заполнить пробел
пробел, и эта замена статьи, с которой он покончил.
по его мнению, она была достаточно невинной. Он работал усердно и отчаянно, - он
не знал, как долго.

В длину он уходит последней "палка" отправился на камбуз, он
спешно отправлены типа из камбуза к камню в космосе, что
несносный редакции были заняты; он скорректировал "мебельный" купить
удача, как это было, и отвернувшись к окну, он пристроился
сам на подоконник и смотрел скромно на Луну, как шаг на
лестницы объявил подход.




 ГЛАВА X


Шаг на лестнице был нетвердым шагом. Бригадир смотан в
номер. Глаза Неда оживился. Не покажется ли своевременная выходка Боба Платта
объяснением любых трудностей, которые могут возникнуть из-за
утерянного экземпляра, а также любого недостатка в наборе текста?

И все же он не чувствовал себя в безопасности от обнаружения, пока не увидел бригадира.
с квойнами и охотничьей дубинкой в руке. Он был не так уж навеселе.
Боб Платт, что сейчас он не был, как всегда, ловким и опытным
ремесленником. Удар молотком здесь и удар там, -
замок и было сделано; и Нед, чувствуя под мухой и сам, головокружение с
волнение, выполз и сел на темной лестнице.

Он не хотел, чтобы кто-нибудь слышал, как он тяжело дышал, потому что он едва мог дышать, когда
размышлял о своем дерзком поступке. Его глаза горели; он не хотел, чтобы кто-нибудь
увидел ликующий блеск, который прогонял из них страх.

Время от времени он отскакивал в сторону, спасаясь от большой ноги, которая несла за собой
дородную тень, неуклюже поднимавшуюся по лестнице, потому что печатники возвращались
снова; так что вскоре появились последние депеши и последний экземпляр
. Непрерывно звонил телефон. Раздался еще один звонок.
суматоха от спешки, работы и неразберихи в мастерской -
установка последних колонок для других форм. Нед прислушивался
время от времени, ожидая, что его назовут по имени. Но Боб Платт в нем не нуждался
. Казалось, он просидел так целую вечность, глядя сквозь
узкое лестничное окно на звезды, эти прекрасные и чужие миры,
мерцающие так высоко над крышами, над облаками, над ветрами.

Время от времени он слышал взволнованный голос редактора "Телеграф". Однажды
репортер большими прыжками взбежал по лестнице с такой скоростью, что
если он упал из катапульты. Несомненно, он думал, что
"совок". "Держу пари, это подделка", - подумал Нед, возвращая себе нормальный размер.
он уменьшился до очень маленьких размеров, чтобы избежать этого.
стремительный бросок. У него были веские причины по собственному опыту знать
насколько тонкими были некоторые из этих шариков.

Он понял, как час был одет, когда он услышал стук в
почтовые вагоны на камни в Финском переулке. Уже должно быть полночь.

Внезапно раздался грохот печатного станка, лязг, лязг,
грохот и лязг. Воздух вибрировал от регулярного, ритмичного стука.
пульсирует. Здание трепетало вместе с ним, как живое. Это было
похоже на бьющееся сердце великой полномасштабной цивилизации.

"Они печатают свою работу прямо сейчас", - закричал нед со всеми-гордость
автор.

Затем укол тревоги охватило его. Он помнил о своих ограниченных
возможностях, и у него хватило такта надеяться, что при наборе текста было не слишком
много ошибок.

Но такое зрелище редко можно было увидеть, как то, что представлено третьей колонкой
на второй странице, когда из прессы поступали вонючие листки.
Вероятно, это было обнаружено более отдаленными подписчиками, получившими
журнал, отправленный по почте раньше газеты, в лице ее сотрудников,
знал, что произошло с ним самим.

Город, живущий в непосредственной близости, также прочитал его раньше. И
конечно, хотя чудовищность была обнаружена во втором выпуске и
поспешно заменена уже напечатанной статьей в "тарифе", главный редактор
на следующее утро, открывая
самодовольно перелистывая журнал, его взгляд упал на творение рук Неда
посреди остроумия и мудрости важных редакционных статей. Там,
вместо сурового "ответа", который должен был доказать, что он был не просто
злостный клеветник на невинность и порядочность, был типографским изображением
карикатура на проспект газеты.

Дико свинцовый, с перевернутыми буквами "у" и "н", "п" и "д", невероятно
"толстый", он пьяно и бессвязно протестовал против своей преданности
наилучшие интересы общества; "Народная газета", - повторилось в нем.
каждая непреднамеренная ошибка, унаследованная искусством печатника. Он хвастался
своими удобствами, своими издательствами, своими талантливыми авторами, своими дополнениями,
и орфографическими причудами, к которым приводит фонетическое увлечение
трезво-традиционный аспект, он с гордостью указывал на свою карьеру в качестве
популярного педагога. Такие "заклинания", какие творил Нед! Наконец, с
кривизной, очень похожей на типографский оскал, он умолял привлечь
внимание к его красивому внешнему виду.

Грубо Борей был трубопроводов трость для сотрудников взревел с
гнев. Нед приехал в офис в самый разгар шторма. У него возникло
смутное ощущение всеобщего запустения; затем все окружающее исчезло
при виде лица бригадира, бледного и взволнованного.

"Что беспокоит босса?" он потребовал младшего наборщика.

"Грандиозный прыжок!" - ответил этот достойный человек.

Нед поморщился. Это был неожиданный поворот дела. Он вспомнил
жену бригадира, которая впала в безнадежную стадию чахотки,
и их четырех маленьких и беспомощных дочерей.

"Он был плотно до этого, столько времени", - сказал упрямо Нед
пытаясь оправдать себя в своих мыслях за то, что не предвидел,
возможность. Схема как он мог, дела шли все хуже и хуже. "Он
выпили снова и снова".

"Не такой", - рассказал молодой опечатка, лопну от смеха. "Мой
глаз! Когда я впервые увидел эту колонку, я подумал, что у меня самого "джим-джемс".

В ходе расследования, которое продолжалось, бригадир признался
, что прошлой ночью он был очень пьян. Следовательно, он был во власти
всего, что могли доказать против него косвенные улики
. Факт был выявлен ссылкой на доказательство того, что статья
, о которой идет речь, была составлена правильно. "А потом, - признался он, - я
пришел сюда пьяный, как норка... как мул ... после того, как все было в
чейз, чтобы заблокировать форму, и, как последний дурак, я, должно быть, подстроил это
проспект из нового экземпляра, и я не знаю, как бы я мог
подбить шрифт на этого сумасшедшего частного детектива ".

Это казалось единственным разумным решением загадки, и оно было
принято без возражений или вопросов. А когда я поехал по своим обычным
работает он с тревогой прислушивался к звуку голоса в редакторе, как он
все еще оплакивал себя с его confr;res в "rinktum." Время
смягчил свое горе, только очень маленький. Его тона были еще
избавленная от ярости и горя, модулированный но слегка на понимание
бесполезности. Это было похоже на просадочных боль бульдога когда
грабитель исчез!

Нед мог только надеяться, что "подпрыгивание" бригадира будет
пересмотрено. Этот Боб Платт был хорошим парнем, и до сих пор его
слабость к крепким напиткам никогда не мешала ему умело
выполнять свои обязанности. Он проработал в конторе двадцать лет как мужчина и
юноша; и теперь его должны были выгнать за проступок, которого он
никогда не совершал.

"Ему не следовало быть пьяным", - подумал Нед.

И это было чистой правдой!

Боб Платт был хорошим принтером, однако, с золотым обрезом, рассуждал Нед, принимая
смелость, - и, без сомнения, мог легко найти работу в других местах, со всеми его
опыт работы бригадиром и управленческие способности. Затем Нед подумал о том, что
эта история, вероятно, вызовет резонанс в типографских
кругах, и работодатели не захотят нанимать печатника, чье
увлечение выразилось в такой фантастической рекламе. Боб Платт
мог не найти работу. А еще была больная жена, и были еще
маленькие девочки.

Нед снова занялся прибыльным и приятным занятием - надеждой
вопреки надежде. Сотрудники никогда бы не расстались с Бобом Платтом. Нед с трудом
верил, что они смогут управлять газетой без него.

Дьявол-печатник не понимал, какой вред он причинил
непреднамеренно, пока не увидел Боба Платта, стоящего в дверях мастерской
, оставив позади своих друзей, двадцать лет работы.
трудолюбие, возможности и заслуживающая доверия репутация, которую они заработали.
для него все потеряно, так же полностью аннулировано, как и редакторский экземпляр.

Он пытался держаться непринужденно. Его шляпа съехала набок.
Он усердно жевал свою пачку табака. Он рассмеялся и кивнул через плечо группе печатников в верстальной.
- Будьте добры к себе, ребята! Пока!" - крикнул он через плечо.
"Будьте добры к себе, мальчики!" "Пока!"

Нед заметил, как изменилось его изможденное лицо, когда он обернулся. Он уходил
с пустыми руками, с умирающей женой и четырьмя маленькими девочками, навстречу холодному,
жесткому, прижимистому, перемалывающему миру. Нед знал, как холоден, как жесток, как
сжат в кулаки, как скрежещет этот мир!

"Скажи! - внезапно закричал он, бросаясь к Бобу Платту. - Я сделал
это! Я сделал это! Я сделал это сам. Если они повесят меня за это, я не смогу скрыть
это! Я сжег копию и "распространил шрифт этой редакционной статьи", и
установил перспектус на свое место, - он вспомнил, как ужасно это
выглядело, - "так хорошо, как только мог". Чемпион закончил со всхлипом.

Боб Платт некоторое время стоял неподвижно, уставившись на происходящее.

"Ах ты, черноглазый обманщик из Вельзевула!" - воскликнул он с
бессознательной аллитеративной привычкой, приобретенной под тлетворным влиянием
заголовков.

Он мог бы, как ожидается, упадет на собственной клеветник шеи для
радость. Он не сделал ничего подобного. Он схватил Неда за загривок этой конструкции
и ноги отважного дьявола едва коснулись пола один раз
в быстром переходе к "ринктуму".

"Вот этот Бесенок Беззакония, - возмущенно воскликнул мастер, - который говорит, что
он распространил шрифт, аннулировал копию и установил это
рекламный проспект специально!"

"Ради всего святого, - они упомянули другой регион, - "вы сделали это
для чего?" - поднялся хор редакторов.

"Потому что", рыдал чемпион цензуру прессы, "я не хочу, что
copee Тер быть распечатана. 'Т не правда!"

Последовало короткое молчание.

Конклав редакторов пришел в ужас от идеи печатать "только правду"!

Главный редактор первым пришел в себя. "Вы не
мальчик, который был арестован об этой истории театра горам, я
веришь?" сказал он.

"Да, сэр", - рыдала Нед. - И мистер Горэм никогда больше не имел дела с
сжег это больше, чем у меня было. "Это не из-за него... это было сожжено".

"Тогда ты знаешь, кто это сжег?"

Главный редактор довольно-таки загнали в угол Неда, но упрямый мальчик
отказались ответить. На время угрозы и уговоры были похожи
бесполезно. Только убедительно представив ему, что Горэм будет
разорен, если дело не прояснится, можно было мало-помалу выяснить правду
.

В конце концов мистера Горэма вызвали, и последовало полное объяснение. Он
довольно с пеной у рта от ярости, когда с большим трудом он был
в последний раз, чтобы понять природу и степень подозрения
укрывался от него. Он быстро опознал нескольких злоумышленников
по описанию Неда вызвал полицию и сообщил такие
подробности об их сообщниках, привычках и среде обитания, что до наступления темноты
один из них, кривоногий негодяй, который когда-то работал в
театре в качестве нештатного актера, был арестован и благополучно помещен в
тюрьму. Он "завизжал" очень быстро и искренне в надежде на то, что ему
позволят воспользоваться "доказательствами государства", и с его помощью бриллианты the star
были обнаружены через множество "заборов" и возвращены; его
соучастник этой кражи также был задержан по следу
украденных костюмов, а несколько позже был схвачен "первый игрок" и
выбран на роль с длительным сроком за решеткой. Нед испытал огромное облегчение
когда стало известно, что труппа ничего не потеряла из-за
взлома сейфа в театре, ибо вопреки обычной привычке
квитанции на этот случай в офисе здания оставлены не были
и преступники практически ничего не выиграли, взломав замок.

Нед был поражен, увидев, как восторжествовала правда, с какой готовностью и
безоговорочно поверили его рассказу, когда он был передан с места свидетеля
и тому, как быстро он был оправдан. Горэм воспользовался
каждой формальностью и преследовал злодеев по самым строгим правилам
закона. Они заслужили все, что у них есть, который действительно был хорошим
мера, но в своем наблюдении gorham в эти дни Нед стал
все больше и больше осознаем, что импульс-это плохой заменитель принципе как
основой действия, и что, хотя импульс может служить оправданием
уж тем, что жесткая или слабая, это не умаляет заслуг того, что
хорошо. Пожалуйста прихоти Горхэм, который восстановил его на свободу было ничуть не
более любезно, чем лекция сурового редактора повелел ему наблюдать за тем, что
великое бедствие может вырасти из трусливое замалчивание правды.

"Он погубил бы нас всех, но за золотым обрезом Путь чемпиона
установлено, что тип", - отметил управляющий редактор в настоящее время наблюдается в стороне, с
смеяться, чтобы его коллега. И при этом воспоминании главный редактор,
чей экземпляр был аннулирован дьяволом, наконец-то тоже смог рассмеяться.

За те сильные и ложные обвинения в адрес Горэма, которые могли бы положить
газета, обвиняемая в клевете, так и не была опубликована, и страховые компании
возместили ущерб от пожара в большой спешке и со множеством
правдоподобных и вежливых оправданий предыдущей задержки.

Лжесвидетельство Питера Бейтмана было совершено в настолько важном деле, что это
не ускользнуло от внимания. На суде он не выдержал и признался, надеясь
избежать наказания благодаря своему раскаянию. На самом деле он был
таким вялым, таким плаксивым, таким дряблым, таким толстым, что производил впечатление юноши,
безответственного и едва не угодившего в Тюрьму штата, он был
отправлен в Исправительную школу, где, надо надеяться, он узнает, что
в соблюдении девятой заповеди есть определенная политика, а также благочестие.

Нед продолжает работать в композиторской, которой руководит Боб Платт. Ибо
в памятный день, когда был раскрыт подвиг чемпиона по набору текста
, весь редакционный корпус обратился к
уволенному мастеру, несправедливо обвиненному и подвергшемуся жестокому обращению, остаться и после долгих настояний он изящно уступил.

Но Боб Платт тоже извлек урок и присоединился к "Сынам воздержания".

Теперь часто, когда вечер надолго задерживается на шпилях и куполах
и мансардных крышах, и луна восходит где-то среди них, как
если бы она была жительницей города, редко выходящей за пределы корпоративной
пределы, и пересмешник садится на свой насест в парикмахерской
внизу и поет свой хоровод, - бедный плененный трубадур! - и
звезды загораются одна за другой, и в композиторской становится сумрачно, за исключением
тусклых газовых рожков тут и там, и она наполнена мягкими тенями и
кроме того, бригадир и дьявол имеют обыкновение опираться на приятные воспоминания.
встать на подоконник, выглянуть наружу и насладиться паузой отдыха, и
прикосновением ветерка, и слабым, увядающим розовым румянцем на западе,
и смеяться, когда они снова очень дружелюбно обсуждают этот подвиг типографии
чемпиона.


 Издательство "Риверсайд Пресс"