Месть для отчима

Повесть.

Часть 1. Ковалевич.

Белорусский город Берёза, Брестская область. По окраинной городской улице шёл средних лет мужчина, неся в своей руке плотно нагруженную сумку. Сразу было видно, что он откуда-то приехал. Шёл он бодро и уверенно, показывая своим видом, что он на самом деле здесь уже не первый раз, и этот путь ему довольно хорошо известен.
- А вот и наш Найдёнов! – Услышал он сзади голос, - надолго ли к нам?
Обернувшись, он увидел догоняющего его другого человека, одетого в старую изношенную одежду.
- Я уже давно не Найдёнов! – Ответил мужчина с сумкой, - у меня сейчас другая фамилия. Да и поздороваться надо было бы сначала, не так ли?
- Извини, Володя, - сказал догнавший его собеседник, - день добрый тебе.
- И тебе день добрый. Так здесь и живёшь?
- Живу, - ответил тот, - не хочется что-то уезжать из родных мест. Тебя тоже, смотрю, на родину потянуло?
- Потянуло, - вздохнул Володя, - как говорится: дзе птушка раздзилася, той и куст мил.
- О-о! – Удивился собеседник, - ты, смотрю, не забываешь родной язык.
- А зачем мне его забывать? Хотя говорить мне на нём давно уже не приходится.
- Это понятно, раз живёшь в России. Но ты что-то про фамилию свою ещё сказал.
- Сказал! – Как отрезал Володя, - моя фамилия Ковалевич. Запомни это.
- А чего тут запоминать? Это же фамилия твоего родного отца. Так тебя под этой фамилией здесь даже больше знают. А… ты что? Официально сменил её?
- Да, официально. Не хочу больше носить фамилию отчима.
- Так он же тебя усыновил, насколько я знаю. И фамилию тебе свою дал.
- А я от неё, представь себе, уже отказался. И суд пошёл мне навстречу.
- Суд?
- Да, суд. Так там такие дела сейчас и решаются. В России, во всяком случае.
- Ну, тогда понятно, - почесал затылок его собеседник, - а ты знаешь, Володя, что твой отец, ну, тот отец, в последние дни сильно захворал?
- Знаю, мне мать написала об этом. Поэтому я взял отпуск и приехал. А ты, друг мой, запомни, что не отец он мне, а отчим.
- Ну, пусть так, как скажешь. А ты, я слыхал, в армии служишь?
- Служу ещё.
- Наверное, уже майор?
- Нет, прапорщик.
- Не стал, значит, офицером?
- Не стал. Да и не хочу.
- Что ж, твоё дело.
- Да, моё, и извини друг, но мне пора идти, а то мать меня заждалась, наверное.
- Тогда удачи тебе, Ковалевич!
- Спасибо. Тебе, кстати, тоже.
Попрощавшись, Володя пошёл дальше к дому, а его собеседник направился в обратную сторону.

Часть 2. Отчим.

Ну, вот и тот самый дом, к которому так стремился дойти наш Ковалевич. Когда он взошёл на порог и открыл дверь, к нему почти сразу навстречу вышла его мать.
- Здравствуй, - сказал он ей, - вот я и приехал.
- Здравствуй, сынок, - ответила она, - давно ты нас не проведывал.
После этих слов они тепло обнялись, после чего вошли прямо в гостиную.
- А ты что про отца своего не спрашиваешь, Володя? – Спросила мать.
- Я полагал, что ты и так про него сама расскажешь.
- А самому спросить тебе неинтересно, что ли?
- Интересно, конечно. Ты мне писала, что он заболел.
- Заболел, - подчёркнуто сказала мать, - и тяжело заболел, что с постели почти не встаёт. Вот только что-то ты не спешишь про это узнать.
- Узнаю, узнаю, - ответил Ковалевич, - куда ж мне теперь от этого деться?
- И это ты так говоришь о своём отце?
- О своём отце я бы так не говорил.
- Что-то я тебя не понимаю, - как-то косо посмотрела мать.
- Всё ты понимаешь, и хорошо знаешь, кто мой настоящий отец.
- Да ведь он умер, когда ты был ещё маленьким.
- И я всё равно его помню. Но ты потом поменяла его на другого мужчину, не так ли?
- Ты о чём говоришь, Володя? Ты ещё слишком мал был, и тебя растить ещё нужно было. А я бы одна с тобой не справилась.
- Вот ты и нашла того, кто бы со мной справился.
- Опомнись, Володя! Ведь он же вырастил тебя и воспитал! И это ещё притом, что своих детей у него никогда не было.
- И ты всё видела, как он это делал.
- Да чего тебе не хватало, Володя?
- Понимания не хватало мне, понимания!
- Какого ещё понимания?
- Скоро узнаешь.
- Наташа! – Раздался глухой звук из-за стены.
- Вот он, зовёт нас, - рукой в сторону этого звука показала мать, - пошли, хоть поздороваешься.
Володя в ответ только кивнул головой, но затем пошёл следом за матерью. Войдя в соседнюю комнату, они застали следующую картину. На старой железной кровати лежал пожилой мужчина, на вид, в сущности, уже измождённый старик, накрытый цветным пододеяльником. По всему было видно, что тот доживал свои последние дни.
- Наташа, - снова повторил он, - к нам кто-то пришёл?
- Вот, - сказала мать, - наш Володя приехал.
- Хорошо, - ответил больной, - здравствуй, Володя.
- Привет, - ответил ему Ковалевич.
- Хорошо, что ты приехал, - продолжал слабым голосом старик, - поможешь матери по хозяйству.
- Обязательно помогу, - ответил Володя, - для этого и приехал.
- Как дела твои, Николай? – Спросила мать.
- Никак, - ответил больной, - лучше мне уже не станет.
- Понятно, - ответила мать и продолжила, - пошли Володя, пусть отдыхает.
Не произнеся ни звука, они оба вышли из комнаты.

Часть 3. Месть.

- Ты, Володя, пока отдохни с дороги, - снова заговорила мать, - а я быстренько схожу в магазин. Возьму что-нибудь на ужин.
- Хорошо, - спокойно ответил Ковалевич, - я понял.
- И если он позовёт, - рукой показала она в сторону комнаты, где лежал больной, - подойди обязательно. Понял меня?
- Подойду, не переживай.
Мать взяла пустую сумку, накинула на себя платок и быстрыми шагами вышла из дома. Володя, недолго думая, сразу вошёл в соседнюю комнату. Николай, увидев его, тут же спросил:
- Ты что-то хотел сказать, Володя?
- Хотел! – Громко ответил Ковалевич, - давно я хотел тебе это сказать, что наконец-таки я тебя увидел слабым и бессильным.
- Я не понимаю тебя, Володя.
- Сейчас поймёшь! – Чуть не крича, сказал Ковалевич, подходя ближе к больному.
- Что ты задумал? – Напугался старик.
- А вот что! Помнишь, когда я был маленьким и тоже слабым, когда я просил тебя о пощаде, чтобы ты, скотина, не бил меня? На тебя это подействовало? Отвечай!
- Зачем ты так?
- А затем, чтобы ты, наконец, понял, что такое бить слабого и беззащитного!
Володя взмахнул рукой, и на больного старика посыпались удары.
- Ай! Ай! Ай! – Кричал от боли старик.
- Что? Не нравится? – Спросил его Ковалевич, - а мне нравилось, когда ты меня вот так бил, не смотря на мои просьбы?
Старик не отвечал, а только лишь плакал, уставив влажные от слёз глаза на потолок.
- А-а! Заплакал! – Торжествующе произнёс Володя, - вот так и я раньше плакал от твоих побоев, вот только тебя самого это никак не волновало! А теперь ты заревел, и я тебя, запомни, тоже сейчас не жалею. Страдай, как я когда-то страдал от тебя! И вот сейчас я с тобой в расчёте. Лежи и помни это!
После этих слов Ковалевич быстро вышел из комнаты, а побитый старик всё продолжал реветь.
Тем временем, мать вскоре вернулась из магазина. Поставив на стол сумку с продуктами, она сразу же обратила внимание на звуки плача из соседней комнаты.
- Володя! – Обратилась она к сыну, - почему отец плачет?
- А ты у него спроси, - спокойно ответил Ковалевич, - он лучше знает.
- Почему же ты сам к нему не идёшь?
- Я у него уже был, и он во мне больше не нуждается.
Мать строго посмотрела на сына, но в ответ так ничего и не сказала. Только развернулась и пошла в соседнюю комнату – к больному. Тот всё также продолжал реветь, не обращая внимания, кто к нему в данный момент входил.
- Ты чего плачешь, Николай? - Прямо на ходу спросила супруга, - и чего это ты весь в синяках?
- Меня… меня били! – всхлипывая, промолвил старик.
- Били? – Удивилась мать, - да кто же это тебя мог бить?
- Сын меня бил, - плача твердил больной.
- Боже мой! – Воскликнула жена, - да как же такое могло быть?
- Он сейчас бил меня! Он меня так!
- Ладно, - сказала супруга, - я сейчас разберусь с ним. А ты успокойся, иначе ещё хуже тебе станет.
- Не могу, не могу я так, - повторял всё старик, - ну, можно разве так? На больного человека, на отца своего!
- Всё, не ной, - успокаивала жена, - я же сказала, что поговорю сейчас с ним. Успокойся и лежи. Больше он на тебя руки своей не поднимет!
После этих слов она тут же вышла обратно.
Войдя снова в большую комнату, то сына там она уже не застала. Он в это время переодевался в соседнем помещении.
- Володя, где ты? – Позвала она его.
- Не мешай, - ответил он, - дай мне переодеться.
- Ты у меня сейчас обратно переоденешься! – строго заговорила мать, - как ты посмел ударить отца?
- Да вот, не отца, а отчима, - спокойно ответил Володя.
- Он, между прочим,  усыновил тебя, и дал тебе свою фамилию!
- А я от неё уже успел отказаться, - немного саркастически ответил сын.
- Как это – отказаться? – Удивлённо спросила мать, - у тебя что? Другая фамилия?
- Другая, матушка, другая, - выходя, ответил Володя.
- Это – какая же, интересно?
- Ковалевич.
- Ковалевич?
- Да, и, по-моему, я выразился чётко.
- Это – как? Официально?
- Официально. Представь себе.
- Значит, для тебя он теперь  никакой не отец?
- Никакой. Наконец-то ты это стала понимать.
- И ты за это поднял на него руку?
- Нет, не за это.
- За что же тогда, объясни!
- А что тут объяснять? Забыла что ли, как он за всё бил меня? Как я умолял его этого не делать? Как я рыдал потом от его побоев? Забыла?
- И ты сейчас ему это всё вспомнил?
- Ну, раз настало время это вспомнить. Самое время!
- Это – когда он больной и беспомощный?
- Именно. Ведь он тоже бил меня тогда, когда я был таким же беспомощным.
- И тебе не стыдно так говорить мне об этом?
- А почему, собственно говоря, мне это должно быть стыдно? Разве ты за меня заступалась, когда он меня бил?
- Я просто не мешала ему тебя воспитывать, - растерянно ответила мать.
- Не мешала, значит. Но вот теперь не лезь в то, как воспитывал сегодня его я.
- Ах, вот ты как заговорил! – Крикнула мать, - вот теперь иди, переодевайся снова, и чтобы ноги твоей не было здесь сегодня!
- Ты меня уже прогоняешь? Своего сына?
- Прогоняю, раз ведёшь себя так!
- Наташа! – послышалось вдруг из-за стены, - подойдите ко мне, пожалуйста, оба!
- Ну как? – Спросил её сын, - подойдём?
- Придётся подойти, - немного спокойней ответила мать, - надо же уважить просьбу больного человека.
- Что ж, - усмехнулся Володя, - тогда идём.
Старик уже не плакал. Но, увидев вдвоём мать и сына, на глазах снова у него выступили слёзы.
- Наташа, - снова обратился он к жене, - прошу тебя, не выгоняй его из дома, пусть он поможет тебе, а то ведь дел здесь много накопилось. А ты, Володя, прости меня, пожалуйста, грешного, я действительно часто был неправ к тебе. И помоги матери, раз она в любом случае тебе мать!
- Помогу, конечно, - ответил Ковалевич, - и можешь не переживать – я тебя больше не трону.
- Прости меня, Володя! – Снова заголосил старик, - ты видишь, что я уже скоро ухожу от вас, и я не хочу умирать непрощённым!
- Хорошо, - ответил Ковалевич, - будем считать, что я тебя простил.
- Ну, вот и хорошо, - ответил больной, - а теперь оставьте меня, пожалуйста, одного.
Мать и сын, не ответив ему, вышли обратно через ту же дверь.
- Ты, смотрю, и прощения у него как следует попросить не смог, - укоризненно произнесла мать.
- Вот как смог сказать, так и сказал. С меня ему и этого достаточно.
- А я уж теперь и не знаю – прогонять тебя теперь или нет.
- Ну, раз я обещал помочь по хозяйству, то придётся теперь остаться.
- А я вот хочу, чтоб ты остался после всего этого?
- Ладно, - согласился Володя, - пойдём тогда на компромисс.
- Куда? – не поняла мать.
- Да не куда, а на что, - слегка улыбнувшись, произнёс Ковалевич, - ну, то есть, на соглашение. Два дня поживу, дела тут всякие переделаю, а затем вас всех спокойно и покину. Идёт?
- Ладно, согласилась мать, - пусть будет по-твоему. Но через два дня ноги твоей здесь чтоб больше не было.
- Согласен. Так я и сделаю, - кивнул в ответ Володя.

Часть 4. Поминки.

Судьба, как это нередко бывает, и тут также успела распорядиться по-своему. Ровно через два дня старик умирает, а потому нашему Ковалевичу тоже пришлось невольно изменить свои планы. Что ни говори, но нужно было помочь своей матери, хорошенько подготовится к похоронам, из-за чего Володе здесь пришлось снова задержаться.
Покойного, конечно же, похоронили, и, как всегда водится, организовали неплохие по этому поводу поминки. После того, как некоторые присутствующие уже произнесли свои речи в память усопшего, в итоге все эти высказывания подытожил дядя Витя, младший брат самого покойного. Стоило ему, правда, только закончить свою собственную речь, как он тут же обратился к матери Ковалевича:
- Послушай, Наташа, - сказал он, а почему это мой брат был весь в синяках?
- Да это трупные пятна, скорее всего, - ответила она.
- Нет, Наташа, - возразил дядя Витя, - это были именно синяки, а я умею их отличать от трупных пятен.
Все присутствующие тут же уставились своими взглядами на бедную вдову. Собственно говоря, уже на дважды вдову. Та быстро, но испуганно перевела короткий взгляд на своего сына и мгновенно отвернулась обратно. Но дядя Витя успел, что называется, зафиксировать это весьма короткое движение, и сам строго посмотрел на Ковалевича. Он же только слегка улыбнулся на такую реакцию брата покойного.
- Володя, - обратился к нему дядя Витя, - тебе известно что-то об этом?
- Известно, - спокойно ответил он, - только спросить надо было об этом у вашего брата.
- Покойного? – Удивился дядя Витя.
- Покойного, - повторил Ковалевич, - а другого брата, насколько я знаю, у вас больше не было.
- Говори, что случилось? – Строго уже спросил дядя Витя, - Что? Боишься сказать?
- Нет, - всё также спокойно отвечал Володя, - не боюсь.
- Тогда говори! Не молчи Володя! – Сказал ещё кто-то из-за стола.
Все остальные, затаив дыхание, глядели прямо на Ковалевича.
- Ну, что так на меня все смотрите? А? – Вопросом ответил Володя, - Да, да. Моя это работа! Да, это я наказал его так! И, между прочим, было за что!
- Как же это так? – Удивился дядя Витя, - Да что он тебе такого сделал?
- А почти то же самое, - в тон ответил ему Ковалевич, - вот только он меня бил по одним местам, а я его по другим. Чтоб он на себе всё это видел!
Вокруг поминального стола возникла как бы немая сцена. Кого в какой позе застали слова Ковалевича, тот так в ней и застыл.
- Как? – Еле переводя дыхание, спросил дядя Витя, - ты поднял руку на своего отца?
- На своего отца, - несколько иронично отвечал Володя, - я руки не поднимал.
- Да он же твой отец, Владимир, - не унимался дядя Витя, - он же тебя вырастил  и воспитал, и он тебе же дал свою фамилию. Нет, нашу фамилию. Ты же ведь тоже Найдёнов!
- А вот здесь-то вы сейчас явно неправы, - упрекнул его Володя, - я уже давно не Найдёнов. И повторяю для всех, кто ещё не знает, что я – Ковалевич!
- То есть, как это – Ковалевич? – Спросил ещё кто-то из-за стола.
- Я вернул себе свою настоящую фамилию, - не без гордости произнёс Ковалевич, - потому что я – белорус, белорусом и останусь.
- Вот что, Владимир, - снова заговорил дядя Витя, - кто бы ты ни был, ты не имел права поднимать руки на старого и больного человека! На здорового человека ты бы, наверное, не поднял бы руки?
- А на здорового руку поднимать было бы не интересно. Он поднимал на меня свою руку, когда я был намного слабее его. И я показал ему, что такое бить слабого человека. Чтоб он, наконец, почувствовал бы это сам на себе.
- Но он тебе был ведь как отец! – Еле сдерживал себя брат покойного.
- Это был отчим, и по-другому я его больше не воспринимаю. Вот вы, дядя Витя, росли у родного отца, и он так, небось, не поступал с вами, как этот отчим. Не так ли?
- Да откуда тебе знать, Володя, как обходился с нами отец? – возмутился тот, - И если ты это хочешь знать, то он нас с братом порол ремнём тоже отменно, причём моему старшему брату, с кем мы сегодня простились, доставалось куда больше, чем мне, и только за то, что он старший. Но мы так со своим отцом не поступали, как ты!
- Ну и я так не поступал со своим отцом.
- Всё! Хватит! – Крикнул дядя Витя, - Раз ты, Владимир, вот так отрёкся от отца, отказавшись даже от нашей фамилии, то знай, что ты нам больше уже не родственник. Мы такого, как ты, в своём роду никогда не потерпим!
- Так я и не возражаю, - спокойно ответил ему Ковалевич, - не хотите меня знать, ну и не надо. Нэ трэба, как у вас тут говорят.
- Наташа! – Обратился дядя Витя к матери Володи, - пусть твой сын покинет этот стол, иначе это сделаю я! Нам двоим здесь больше не место!
- Себя я долго ждать не заставлю, - вместо матери дал ответ ему Ковалевич.
- Успокойся, Виктор, - это заговорил уже дядя Жора, родной брат матери Ковалевича, - и ты помолчи, Володя! Давай не будем оскорблять память усопшего своими раздорами. Не берите на душу такого греха. Вот, когда поминки закончатся, вот тогда мы все спокойно и разойдёмся. Но, только не сейчас.
Возражать на это никто не стал, и за поминальным столом снова воцарилось молчание. Создалось впечатление, что как будто бы все успокоились. Кто-то доедал своё блюдо, кто-то ещё «помянул» усопшего стопкой водки или «Зубровки», и на этом вскоре всё закончилось. Вдову ещё кто-то успокаивал, но к Ковалевичу не стал подходить уже никто. В лучшем случае бросит кто-то косой взгляд в его сторону, да после этого просто тихо выйдет из дома.
Сам Ковалевич здесь тоже долго не задержался. Побыв ещё два дня, он снова собрался и поехал к себе обратно – в Россию.

2024 г.