Сввхку-сввиухз. первый летний отпуск

В первый наш летний отпуск (по-моему, - это где-то июль 1974 года) мы пошли уже не с одной, а с двумя полосками на рукаве, ведь приказ по училищу о переводе нас на второй курс уже состоялся. Среди курсантов четырёхгодичников существовало тогда такое юмористическое категорирование курсов:
• Первый курс – Без вины виноватые
• Второй курс – Приказано выжить
• Третий курс – Весёлые ребята
• Четвёртый курс – Господа офицеры
Каким было категорирование в трёхлетних или пятилетних военных училищах не знаю, но и у них было что-то подобное. Так вот в отпуск мы ехали уже не во всём виноватыми, но ещё и не выжившими.

По уже сформировавшейся традиции, мы нашей компанией провожали друг друга на вокзале или в аэропорту. На сей раз мне надо было ехать из Саратова не в Душанбе, а в Чебаркуль. Мы решили с отцом, что первые дней 10 отпуска я проведу вместе с ним на Урале (он приехал туда пораньше), а потом оба полетим в Душанбе. К счастью оказалось, что существует прямой поезд Саратов-Пермь с остановкой в Чебаркуле (он ходит и сейчас), вот на нём и поехал. Поезд тогда из Саратова отправлялся утром и поэтому крепко погулять, провожая друзей-товарищей мне таки удалось. В плацкартном вагоне (именно в такой вагон курсантам выдавались воинские перевозочные требования) было ехать не ловко, поэтому доплатил до купе и поехал с комфортом. В пути чуть больше суток, так что отоспался после ночи проводов вполне успешно.

В Чебаркуле мы с отцом, как обычно, остановились у родной и самой любимой его сестры – у тёти Веры Кудисовой (хотя, бывало, останавливались и у других тёток и дядьёв). У отца Южный Урал, а именно Миасс, был родиной. Тут жили его прадеды и деды, и мать с отцом, и два брата с четырьмя сестрами (они после войны сменили локацию на близлежащий Чебаркуль). В моём детстве и юношестве мы с ним ездили сюда часто, почти каждый год, так что с Южным Уралом вообще и этими обоими городами я был хорошо знаком. Мне там нравилось и нравится по сию пору. Такой чудесной природы с горами и озёрами, с лесами и полями я больше не видел нигде, хотя поездил и по СССР/России, и по миру много. Таджикистан с его горами мне тоже очень нравится, но там горы другие, более мощные и величественные, но дикие и голые скалы, там лишь внизу по ущельям вдоль горных рек растут деревья и кусты.

Естественно, что и всех уральских родственников я знал очень близко и даже был с ними дружен. Хорошая семья получилась у деда Ивана Глебовича и бабушки Апполинарии Игнатьевны – дружная и ни разу не склочная. Даже наследство в виде большого двухэтажного купеческого дома их не поссорило. Такую же дружную крепкую семью удалось создать и моим отцу с матерью, и мы с женой стараемся. На первом фото к рассказу тот самый Абрамовский дом, а перед ним мой двоюродный брат Иван Абрамов с сыновьями, которому по наследству дом достался от дяди Васи. Первый каменный этаж дома уже не виден – врос в землю, но он есть! А второй под старым дощатым сайдингом (сейчас сайдинг обычный пластиковый) сложен из полуметровых в диаметре стволов лиственницы.

В то лето мой двоюродный брат Юра Кудисов, как оказалось, задумал поступать в Свердловский юридический институт – СЮИ (сейчас Уральский государственный юридический университет – УрГЮУ). К тому времени у него уже было три года рабочего стажа, он вступил в КПСС и всё это давало ему большие льготы при поступлении. Вена, его брат, поступил год назад в военное авиационное училище и дома его на время моего отпуска не оказалось. Юра тоже хотел было после школы пойти в военные, но медкомиссия забраковала его не только с т.з. поступления в училище, но и вообще выдала «белый» билет. Брат, поработав на заводе и подумав три года, решил наводить законность и порядок на Урале. Он вообще был правдолюб, вот и ринулся в юристы с тем, чтобы потом стать следователем.

Делать мне было особенно нечего, поэтому я решил с Юрой смотаться в Свердловск (ныне Екатеринбург). Он подать документы на поступление, а я посмотреть город. Собственно, вступительные экзамены у него должны были начаться недели через две. Поехали мы туда, купив самые дешёвые билеты в общем вагоне пассажирского поезда, который останавливался «у каждого столба». Ехали и туда и обратно всю ночь, часов 7-8, спали на третьих багажных полках вагона. Процедура подачи документов Юрой была не долгой, мы пробыли в институте всего часа полтора-два, и потом ходили осматривали Свердловск. Впечатления на меня город тогда не произвёл, обычный рабочий город, как и Челябинск, только побольше. Я потом по работе частенько ездил в Е-бург или Екат (так он в народе называется) и видел, что город становился всё аккуратнее и красивее оставаясь, тем не менее, промышленным.

В целом тогдашняя наша поездка оказалась удачной. Документы у Юры приняли, а позже он, успешно сдав вступительные экзамены, был принят на первый курс очного отделения института. Закончив его в 1979 году был распределён следователем в Сатку – один из райцентров Челябинской области. Так что его юношеская мечта сбылась.

Однако, при поездке обратно в Чебаркуль меня обокрали – пока спал утащили из кармана портмоне с деньгами и зачем-то прихватили комсомольский билет, который был там же. Хорошо хоть военный билет остался – он с билетом на поезд лежал в другом кармане. Если бы утащили и военный билет, то могла сорваться моя поездка в Душанбе, да и вообще в этом случае геморроя было бы сильно больше. А так, вернувшись из отпуска в училище, я заявил, что комсомольский у меня украли, получил выговор по комсомольской линии «за недобросовестное отношение к хранению комсомольского билета», восстановил его и всё стало опять хорошо.

После поездки в Свердловск, в конце моего пребывания в Чебаркуле, меня, вместе с Юрой пригласили на свадьбу его школьного друга. Свадьба проходила в одном из кафе Чебаркуля – это был первый день после регистрации, а второй день отмечали на квартире друга. Вот там, ещё в первый день, я впервые в жизни упился до полной невменяемости. Зачем и почему я столько пил – не знаю. Вообще вечер первого дня не помню, но проснулся утром дома у тёти Веры – меня туда ребята притащили. Во второй день пить уже не мог – организм не принимал, но я его заставил и после первых трёх неудачных попыток мой организм послушно опять стал принимать водку. В результате я упился опять, но уже не так сильно и вполне помню, что меня активно, но безрезультатно кадрила какая-то девчонка из подруг невесты. Ответить ей взаимностью не удалось и не потому, что в Саратове меня ждала (если ждала) девушка Галя, а в Душанбе ждала (как я надеялся) девушка Таня, но потому, что мне даже «Му!» сказать было трудно.

В свободное от поездки в Свердловск и свадьбы время, мы с отцом ходили по сёстрам, ездили в Миасс к дяде Васе и на кордон к дяде Вите (он работал лесником). На пограничном катере, переделанном в прогулочное судно, плавали по Чебаркульскому озеру и на его курортное место полуостров Крутик. Купались в озёрах (их только в непосредственно близости от Чебаркуля целых шесть), ходили в лес где собирали землянику, лесную клубнику и грибы, попали на покос к дяде Вите где я вспомнил, что такое коса литовка и с какой стороны её берут при косьбе, даже съездили в гости к двоюродному брату отца в Машгородок Миасса и вообще проводили время очень неплохо.

Но время первой Уральской части отпуска подошло к концу и через день после свадьбы мы с отцом вылетели в Душанбе. Там я в первые же дни по прилёту опять нарвался на свадьбу моего хорошего товарища из текстильских дворов. Опять два дня я пил и пил сильно. А потом обнаружил, что больше пить не могу. Организм мой отравился и напрочь не принимал ничего крепче чая, даже пиво не шло и не хотелось, а если я его пытался заставить и глотал хоть глоток сухого вина, то мгновенно получал ответ в виде рвоты, которая выворачивала меня всего наизнанку. И так продолжалось долго, наверное, месяца три или четыре. Я физически не мог пить ни каких, даже самых лёгких спиртных напитков. Видимо организм мой приводил себя в порядок после устроенной на него алкогольной атаки. Так я сильно зауважал свой организм и уважаю до сих пор – молодец он у меня, хорошо показал, что чрезмерного насилия над собой не потерпит. Я это понял и в последствии так его насиловать даже не пытался.

Самым неприятным событием в душанбинской части отпуска стало сообщение о том, что моя школьная любовь Таня Шипилова, о которой я мечтал весь первый курс, недавно, буквально в начале лета, вышла замуж. Про это мне поведала подруга детства Вика Мягкая. Я с ней встречался почти каждый отпуск, не был исключением и этот. Для меня это известие стало обломом и очень неприятным. Конечно, была у меня на тот момент Галя Хлюпина, но она была никем по сравнению с Таней, а вот для Тани другой парень стал мужем. Но, как ни странно, хоть и было мне довольно плохо в то время, но не на столько, чтобы жить не хотелось. Жить мне хотелось всегда, хочется и до сих пор, так что замужество Тани пережил почти без потерь.

В Душанбе я с удовольствием ходил к сёстрам, играл с племянниками (в то время их у меня было трое), несколько раз сходил в горы. Был и в Варзобском, и в Рамитском ущельях (на втором фото к рассказу как раз оно), ходил и по ущельям вдоль речек, и через перевалы. Ходил и с отцом, и с сестрой Раей и её мужем Валерой Шутовым. Часто встречался со своим лучшим школьным (как оказалось и пожизненным) другом Володей Стрекаловским. Володя к тому времени закончил первый курс Душанбинского политеха и учился по той же специальности, что и я (автомобильный транспорт), но на курс младше. Не пропускал посиделок с одноклассниками на «пятаке» у оперного, но пить там, как ранее, уже не мог, да и не хотел.

Так насыщенно, интересно и с пользой (не для здоровья) провёл я свой первый летний и настоящий военный отпуск. Возвратился в Саратов вовремя, привёз парням, как заведено, пару бутылок душанбинского портвейна, но ни его, ни их алкоголь пить опять-таки не смог.

Однако, вернулись мы из отпуска уже не в СВВХКУ, а в СВВИУХЗ, не в первый батальон, а в третий, не в первую роту, а в седьмую, и даже не в свою казарму. Но об этом в следующем рассказе, который будет называться «СВВХКУ-СВВИУХЗ. Второй курс».