Легенда гор. 2

Жила о ту пору в адыгском ауле красавица Госнур, что на местном наречии означает лучезарная, сияющая, блистательная – дочь уважаемого аксакала Батчерия (заслуженный, достойный). Белозубая улыбка и звенящий, словно горный ручеёк голос девушки разглаживали складки меж бровей даже суровых старейшин, что в тёплых бурках сидят возле своих саклей у самого обрыва и молчаливо наблюдают как течёт река и протекает жизнь…

 Её изумительная грация и необыкновенное изящество казались диковинными даже для жителей села, привыкших к самым изящным и грациозным, будто выточенными из горного хрусталя, что ваяли местные умельцы, фигуркам своих дочерей и жён. А чистота огромных, поистине лучезарных, очей луноликой казались вообще неземными: ясно-голубые, цвета самого яркого полуденного летнего неба, в котором разноцветными искорками переливаются лучики солнца, самого восхищенного красой юной девы. Ещё и характера была лёгкого, работящая да весёлая. Вот какая была Госнур. Не было в ауле человека: от мала до велика ни мужчины, ни женщины, кто бы не любил её. Да и как такую не любить?

Каждое утро от самых нижних ущелий до снежных шапок горных вершин разливалась дивная песня красавицы, распеваемая чистым высоким голосом, и каждый, услышав её, замирал невольно заслушавшись звонкими переливами девичьего пения. Послушает путник, послушает да и поспешает дальше горными тропами по своим делам, но улыбка, что появилась непрошенно в уголках глаз, нет-нет да проглянет на суровом лице горца. И что удивительно, в тот день и дела у того ладятся будто сами собой.

И вот однажды, когда Госнур по обычаю оглашала окрестные горы своим утренним песнопением, набирая у водопада воды в кувшин, из-за ближнего к реке утёса вышел незнакомый юноша. Одетый не по-здешнему. Не сразу заметила девушка нежданного слушателя, а как увидела – ахнула, умолкла и выронила кувшин. Заплясала глиняная посудина по перекатам и рассыпалась на черепки, увлекаемая стремительным течением.

- Не бойся меня, красавица, - приложил руку к сердцу очарованный молодой человек, - я не причиню тебе зла. Я услышал твою песню и подумал, что поёт птица райская. Подкрался поближе посмотреть – вижу, нет, не птица: сама пери поднебесная сошла с неба порадовать смертных чудесной песней.

Смутилась Госнур от таких речей, закрыла рукавом порозовевшие ланиты и сделала шаг назад.

- Постой-погоди, - взмолился юноша, - не исчезай неведомая… скажи хоть, как звать тебя, чудесница!

Ничего не ответила девушка, быстро шмыгнула за ближайший валун и умчалась в аул аки горная серна. И остался парень ни с чем.

- Куда, дочка, бежишь без оглядки? – Поймал за кямар* пробегающую мимо дочь старый Батчерий. И где кувшин?

Не сказала отцу о встрече с незнакомцем осторожная девушка, зная, что коли расскажет о чужаке – тому несдобровать. Мало того, что её увидел, ещё и заговорить посмел… Отговорилась тем, что испугалась барса и убежала, бросив кувшин.

День-два не являлась к водопаду, а на третий женское любопытство перевесило страх, и Госнур с новым кувшином отправилась к источнику. Песен уже не распевала, сторожко ступала по горной тропинке, зорко осматриваясь по дороге.

Вот и то самое место. И никого кроме неё самой тут нет. Вздохнула Госнур то ли с облегчением, то ли ещё отчего: пойди-пойми их, девушек. Наклонилась и стала набирать в кувшин воду. Вдруг глядит: в отражении тот самый парень. Снова чуть не выронила девушка в воды Пшады кувшина, но юноша вовремя подхватил его, наполнил водой и с улыбкой подал красавице, чуть коснувшись рукой широкого рукава её расшитого бисером платья. И на этот раз не назвала девушка своего имени: правда уже не сбежала – ушла степенно, глаза потупя, с кувшином на голове.

На следующий день отправилась Госнур к источнику и в третий раз встретила джигита чужеместного. И на третью встречу ответила на речи его. Слово за слово рассказал пришелец девушке кто он и откуда. Оказалось, он пастух соседнего племени, с малых лет остался сиротой, и сельчане из милости дали ему пасти скот на склонах гор. В то утро пас по обычаю он отару овец на западном склоне, как вдруг услышал дивную песню, разносящуюся эхом среди окрестных вершин. Интересно стало ему посмотреть кто так красиво поёт – вот он и подошёл к водопаду, напугав невольно девушку. То ли по молодости, то ли по отсутствию близкого общения с соседями – не слыхал юноша о молве, ходившей в округе о красавицах адыгейского селения. А значит, не ведал, что общаться с ними ох, как чревато. Потому и не понял, кем является его незнакомка, да и Госнур не торопилась открыться. Джигит показался ей симпатичным, да и любопытно было не знавший никого из других мест девушке послушать чудные рассказы юноши об обычаях его родины. Вот, казалось бы, всего несколько долин да ущелий отделяло их два аула – а насколько всё было иначе… Начали молодые люди каждый день видеться у того водопада, и через некоторое время признался Арсен – так звали молодого пастуха – люба Госнур его сердцу и попросил разрешения отправить к её отцу сватов. Тогда-то по-настоящему испугалась адыгейка, не раз слышавшая рассказы стариков о том, как у них поступают с пришлыми, осмелившимися попросить руки девушки их клана.

Пришлось ей открыться Арсену, кто и откуда она, ведь и её сердце не осталось равнодушным к статному черноглазому молодому джигиту. Рассказала она своему избраннику и о том, какие обычаи царят в их селении. Когда юноша наконец осознал, кого он осмелился полюбить и чем ему это грозит – не устрашился и ни минуты не колебался. Взял возлюбленную за руку и спросил, согласна ли стать его женой. И если согласна – обещал что-нибудь придумать.
 
_________________
кямар* - пояс адыгского национального женского платья

Продолжение в пути…