Что строим?

 История и жизнь в фактах.

Часто ловлю сам себя на мысли, такой, которая напоминает о круге жизненных событий говорящих о том, что нет ничего нового под солнцем. 

После службы в ВМФ было много у меня направлений для продолжения деятельности, уже трудовой, благо образование военного инженера-механика равно было знаниям инженера-механика закончившего политех. Что касается желаний, то в приоритете для меня было желание работать на судах морского торгового флота.

Середина 90х годов, прозванных в народе «лихими», и в этой сфере экономики события носили отпечаток новых отношений, которые можно описать фразой: «деньги это и есть наше всё».

Судно- рефрижератор рыбколхоза «Черноморец» комплектовали экипажем для перевозки сухих грузов от фруктов-овощей до посуды и минеральной воды.
Я пришёл в кадры вовремя, успел занять должность 3 механика. Долгое время интересовалась моим опытом службы на кораблях ВМФ начальник отдела кадров Ольга Викторовна. За её ненавязчивыми врпросами о самой службе и причинах увольнения явным было желание разобраться с кандидатом на должность,– а вдруг окажется зависимым от алкоголизма, будет проблема. «Своих выпивох хватает на рыболовецких судах и чего менять шило на мыло?»: такая мысль и была в лейт-мотиве разговора, да и имелось основание так считать, что не говори.

Стало понятно, что я в полноте не убедил кадровичку что подхожу им по признаку воздержания от (зло)употребления. Но за счёт молодости и того, что хорошо выглядел– чаша весов склонилась в пользу принять на работу.
Получил на руки все необходимые бланки для обучения на курсах в объёме безопасности мореплавания и прохождения медкомиссии и проверки знаний. В общем это было начало.

Посещая отдел кадров, находящийся на территории рыбозавода– подразделение предприятия, обратил внимание на то что не было видно оживлённой работы цехов по обработке рыбы, а вместо этого забитые новыми автомобилями свободные пространства между цехами и прочими зданиями и сооружениями завода. На судне, во время знакомства с прекрасным во всех отношениях человеком– старшим механиком судна Стояновским Владимиром, спросил его об увиденном на заводе.

-Володя, это начало конца рыбзавода. Раньше нашей хамсой*, сельдью, пиленгасом**, а также дальневосточной навагой, пикшей, мойвой и многими другими наименованиями рыб занимались: солили, коптили.
Объёмы производства сейчас сократились в разы и как видно по тому, что происходит, скоро завод закроют совсем. Все здания и сооружения разрушат и вся территория завода станет накопительной площадкой для перевалки автотрансрорта с причалов завода.
-К тому же уже сократили работников, дальше, непонятно сколько времени будет работать только одна производственная линия в порт-пункте Алексино, уже только обработка сельди.
-А почему так, да вот после смерти своего отца– бывшего председателя рыбколхоза «Черноморец», Наталья Ульянченко, вступив в должность на его место, рьяно взялась за развал предприятия, все думаем что  рыбопромысловый флот, суда которого  ещё более или менее в рабочем состоянии будет продан, а основная часть будет списана и разделана на металлолом.
«Автомобильный бизнес»– это дело её мужа. Оба вполне разумно считают: зачем им заботы по организации ремонта судов, докование, предъявление готовности Регистру морского и речного судоходства. Начислять зарплаты, да и вообще заниматься проблемами ставшими ненужными ей людишек.
Как я услышал, что «золотое яичко» для Натальи лучше самой курочки– его породившей. Получается курочку пустят под нож.
 
 Впрочем, так всё и случится чуть позже, как предполагал Владимир Стояновский: не стало не рыбзавода, не рыболовецеого флота. Ну а знать какова судьба четы Натальи Ульянченко и её мужа, а также их совместного бизнеса,– думаю вряд-ли кому будет интересно.

  Работа на море.

Прошли все необходимые процедуры по подготовке судна и экипажа к выходу в море. Правила работы судна напрямую связаны были с реальностью окружающей действительности.
С Владимиром Стояновским, старшим механиком, я отработал полтора года.
Много интересных «странностей» увидел.

Например, как прятали турецкие дыни и лимоны– контрабанда– под помидорами и огурцами в трюме, чтобы спрятать груз за который были утверждены высокие таможенные пошлины.
Возили непонятный по виду и вкусу грузинский чай из Батуми в мешках по заказу Краснодарской чайной фабрики– бадяжили, что очевидно.
Много посуды, и не только мы одни, в смысле и другие сухогрузные суда– возили из Краснодара, где её производили- в Турцию. Спросил тогда у турка приёмщика груза– посуды.
 -Зачем вам столько грубой брутальной по виду посуды: тарелки глубокие и мелкие. Ваша посуда изящнее, и не дорогая в цене?
-Дело в том, что нас интересует материал из которого сделана ваша посуда. Её мы пускаем в лом, а далее идёт в производстао керамической плитки: ответил менеджер.

Что ещё было интересного? Было раз застолье– причины отдельная история– чуть в море не потерялись. Тогда «достучалась» дежурная служба погранвойск, мол изменили курс. Причиной была сон вахтенного матроса за штурвалом.
 Ну и последней каплей стал арест судна с огромной партией контрабандного коньяка из Греции. После этого случая я уволился и пошёл работать на судоремонтный завод.


 Новороссийский Судоремонтный завод.

В 97году взяли на работу на Перегрузочный Участок сменным механиком по работе с водителями и техникой– механизации погрузо-разгрузочного процесса в бригаде докеров. Интересным запомнилось собеседование с главным механиком Николаем Пантелеевичем.
Мало он задал вопросов по опыту работы. Лишь в конце спросил про ***сапун, мол что это такое. Ответил я ему тогда и сказал, что двигателя обслуживать в работе и ремонтировать могу, достаточно опыта и навыков.

-В нашем деле главное, это наблюдать за техникой в работе..., водителями, вопрос весь в том, что она новая «на обкатке», фирма «SISU» что погрузчики, что тягачи. Случись чего– мы с тобой– по гроб в жизни не расчитаемся.

После этого «собеседования» меня взяли на должность с испытательным сроком 3месяца. В разговоре с водителями спросил их о том, почему кроме вопроса о сапуне никаких других вопросов по специальности ко мне не было у главного механика.
-Кроме сапуна он ничего в механике не знает. Да и узнал это случайно, когда один из водителей в шутку и не совсем– проверил «на вшивость» Николая Пантелеевича ответил на его вопрос о состоянии тягача после работы на первой рабочей смене: всё ли в порядке?
«Обнаружил отверстие в картере, к сожалению это точный диагноз- сапун»: ответил водитель.

От этой новости Пантелею поплохело, вместе с лечебными каплями ему объяснили что такое сапун, и это был единственный вопрос который он освоил в состоянии глубокого стресса на новой должности. Прежняя его должность была руководитель профсоюзной организции завода.

Сам процесс судоремонта в то время набрал хорошие обороты благодаря инициативе и творческому подходу судоремонтников всех специальностей и уровней. По объёму и качеству ремонтируемых судов не было значительных претензий у заказчиков, в том числе иностранных судовладельцев.
Однако, из разговора с Николаем Пантелеевичем я понял, что перегрузочный участок будут расширять, потому что бизнесу стало тесно с Котельно-Сварочным Цехом под одной крышей и на одном причале. И тогда я сам из первых уст услышал:

-Перегрузочный участок это «золотое яичко» судоремонтного завода и курочке придётся потеснится. Делай одно дело: загружай отечественный металл всех наименований и сортов,– и считай денежки. Один этот участок приносит столько же дохода, сколько весь завод в целом. А если из завода сделать грузовой район порта, то это будет всем выгодно.

Тут гл. механик явно солгал, т.к лучше будет в этом случае только управлению процессом перегрузки и "кураторам", и возможно ещё, её немногим рядовым работникам. А судоремонтников в количестве за три тысячи человек на штатных местах и по факту, придётся сократить.

На заводе прошли выборы генерального директора завода. Все знали, что Клычёв, настоящий директор, всячески как мог поддерживал Перегрузочное Производство (уже не участок), но при этом и развивал основные производства.
 Но из опасения развала судоремонта, все акционеры большинством проголосовали акциями за нового директора Байрамова, недавно начальника цеха, обнадёжившего коллег- судоремонтников, что не даст их в обиду: «Судоремонту в Новороссийске быть!!!»

Но вскоре после избрания на директорскую должность Байрамова, с судоремонтом произошло всё сказанное, с одной поправкой: в точности наоборот.
 
Стала территория НСРЗ ещё одним грузовым районом порта. От всего судоремонта остался лишь небольшой участок по ремонту катеров и буксиров (кандеек-иначе), да и то многих работ на них не делается по причине отсутствия специалистов, навыков у них и других возможностей.


 Работа на «Красном двигателе».

Новая заводская производственная линия по изготовлению тормозных камер для подвижных составов– заказ управления СКВЖД.

 Завод, возглавляемый  директором Ежовым и высокопрофессиональными специалистами под его управлением просто выкручивались как могли. Спрос на основную продукцию: поршни для сельхозтехники упал до минимума, появились долги, в т.ч и по зарплате работникам. Однако возводили новые технологические линии, такая как по изготовлению сковородок, изготовляемых с учётом высоких требований к качеству и внешнему виду продукции. Перестраивая производство согласно коньюктуре, спросу и предложениям, т.е не оказались "лежачим камнем".

Я успел потрудиться на «камерах», работал на трёхшпиндельном станке станочником, наладчиком и слесарем одновременно. Изготовлял резьбовую шестигранную заглушку. Но со временем приближения выполнения заказа в полном объёме, стало понятно главное.

И в этом Главном не было ничего нового. Ответом однозначно является всё та же история с простушкой курочкой и её бедой– золотым яичком.
Просто порт должен был поглотить территорию «Красного двигателя» и соседствующего с ним другого предприятия, т.к они находятся вблизи портовой зоны и поэтому предназначили их территории под объекты инфраструктуры, иначе складирование.

Я пришёл в кадры «Красного двигателя» с заявлением на увольнение по собственному желанию. Неожиданно заходит директор завода и обратив на меня внимание спросил о причинах моего ухода с предприятия.
Я до сих пор помню, что и как Ежов мне сказал, а также свои переживания после нашего короткого разговора:
-Вы пришли на завод готовым специалистом, и здесь вы могли бы дальше трудиться для себя и для людей– и вы являетесь частью людей выросших и утвердившихся как личность на производстве. Боролись, а почему сейчас всё бросаете и отступая бегите прочь– я этого не понимаю. Но у нас есть бойцы и запас твёрдости чтобы продолжать трудится, а вы сбежали от трудностей.
 «Но это уже ваше дело»: сказал директор подписав моё заявление.


Наконец, помню как разросшееся «золотое яйцо» вытеснило с причалов предприятие «Морстрой».
Пришлось немного поработать на нём по кратковременному договору. Возле станочного парка, к демонтажу которого приступили, общаюсь с начальником уходящего в историю механического цеха.
-Очевидно, что после выполнения заказа от администрации г. Анапы изготовить партию «щелевиков»– народное название металлических конструкций для укрепления береговой черты, предприятию в крайне сокращённом состоянии до численности бригады– придётся искать место под солнцем?: спростл я.
-Ворота установим– заказ нового владельца некогда нашей территории, чтобы мы уже здесь не лазили, и на этом уже всё- точка.  Будущее в неизвестности

 Мысли вслух.


Вероятно, что некто решил, что крымский мост выгоднее было построить за счёт привлечения иностранных мощностей. А ведь был целый флот обеспечения сложных гидротехнических работ. А впрочем, много чего было. Были заводы, специалисты, выпускали разнообразную продукцию, строили уникальные объекты высокой степени сложности... . Осталось «золотое яичко», позолота с которого облазит и является перед взглядом его новая «серая» сущность.

 Пора признать, что мы больны, но чем? Вот вопрос.

*Хамса, черноморский шпрот.
**Пиленгас, семейство кефалиевых.
***Сапун, технологическое отверстие в картере двигателя внутреннего сгорания.