Золотые крылья

За полосой голых ещё деревьев знакомо бурлило шоссе. Хлебнув водички и поправив лямки рюкзака, я посмотрела назад, в лесок, высаженный такими полосами. Как миндальная посыпка на песочном пироге: на аккуратной землице продолговатые кусочки смешанной растительности. Летом здесь так не походишь, повсюду люди, велики, палатки, костры на несгораемых подстилках, а машины приезжих отнимают целый ряд от дороги, добавляя к пикникам ругань, пробки и всякие непотребства от водителей, едущих в город на час дольше. Готичная компания моей старшей сестры, например, подкинула в одну совсем ветхую ладу без стёкол, внаглую брошенную уж совсем посерёдке, чучела ворон... Хотя ажиотаж отдыхающих понять можно — тут даже в первой от дороги полоске мшисто и прохладно, будто в чаще. И всегда чисто, словно природа, укрепившаяся на мёртвой после давних пожаров равнине, убирается сама..

Мои путевые заметки пока оформлялись в голове. А предстояло ещё написать сочинение-впечатление по нашему походу. Это нагоняло тоску, но далёкую, вечернюю: пока было только шесть с чем-то утра, впереди головокружительный свободный день!.. Правда, поход наш от астрономического клуба посвящался наблюдению за близкими метеоритными потоками, которых мы так и не увидели. Ни отблеска, ни блика, ни отражения! Но это мелочи жизни, "издержки пребывания так далеко от явления", как изрёк наш любимый Дедуля, почтенный ветеран астрофизики и коварный предводитель всех авантюр клуба. Ему никто не отказывал: ни начальство, ни чиновники, ни родители. В поход малолеток и то отпустили чуть не в конце учебного года.

Я рассмеялась, вспомнив крики обо мне нашей математички: "Какой тебе поход за метеоритами? Астрономша, поглядите! Ты параболу рисуешь, как алкоголик со стажем! Трясущимися руками!! Я буду звонить родителям". И она позвонила, конечно. И папа, морщась, сказал прямо в трубку, отодвинув шум оттуда на мягкой пружине в конец прихожей: "Извините, но вы что-то очень уж разоряетесь. В смысле, излишне волнуетесь... Пусть девочка сходит в поход за звёздами... Да когда же потом ходить?! Потом скучную жизнь жить придётся. Нет, я не идеалист, но в её возрасте был". Математичка после такой беседы со мной с утра не поздоровалась.

Хохотнув снова, я сковырнула ногой ледок и засмотрелась на углубление под ним. Ход в кротовью норку, интересно? Жалко, фотик у мальчишек остался. Они ведь все дальше в лес гулять ушли, а я вместо этого тащусь к шоссе, папа к семи должен подъехать.. И тут кристаллики сбитого льда зазвенели и сдвинулись, всё подо мной задрожало, закрутило, расслоилось. Где-то в глубине леса что-то ухнуло с огненным шлейфом. Метеорит!! Я вскочила бежать, не помня, зачем присела. И дёрнулась в сторону, как под током. Мимо меня быстро плыла женщина в наброшенной чёрной шали, с пушистыми кистями, с вытянутой до щиколоток бахромой. Сзади на шали были вытканы золотые крылья. На них падали солнечные лучи, вроде подгоняя женщину в спину, прогоняя её. Мерцающие светлые точечки показывали, что тонкие бледные ноги странной дамы не имеют чулок и обуты в домашние лоскутные плетёнки. А такую нижнюю юбку с кружевной тесьмой, выбивающейся из-под верхней саржевой, носят только как народный костюм...

Она не наступала на почвы, но и не летела. Плыла и металась, отставая от поверхности бескровными ступнями, над земным ковром из чёрно-белых прогалин. Это была танцующая походка, однако что за танец выражался в вихлянии бедром, тряске спиной или ударе пяткой об воздух, не разобрать. Она зависла над расколотым мною ледком, над норкой, ставшей теперь трещиной, и развернулась на всю. А неслабо меня отбросило, оказывается!..
Сухая, узкогрудая (где плечи, не понять из-за шали), прямая, как палка, с рядами костяных круглых бус на вытянутой шее. Лицо в гриме, в красках от модных тогда эмо: чёрное с розовым пополам; большой ватный, уже растащенный ветром и той же розоватой палитры, цветок в гладких волосах. Гляжу во все глаза на неё, жутко любопытно.

И как она делает рукой неплавную волну, как достаёт в каком-то издёрганном па нечто из-за пазухи, роняя тяжёлую шаль, словно оковы цепные. И как на длинное, высоко взмётанное лезвие падает ослепительной ярости солнечный луч.. Она пропадает на месте, без звука, словно в прихотливом изломе современного танца. Похожая на печальную старую люстру. Когда-то престижную, дорогую, дефицитную, а теперь устаревшую, пыльную и точно высохшую, уменьшившуюся со всеми своими ярусами, подвесками и стеклярусом. Мы недавно только снимали и мыли такую дома, перед уборкой в подвал.. Мама с чистой грустью назвала её "рапсодией богемского хрусталя". Вот так, под перекаты льдинок и цацек, я встретила в оттаивавшем лесочке Танцующую с ножами. Мой личный танец с саблями, полубайка, окололегенда, завалившая своими вычурными версиями сеть уже в другом веке.

Скажете, это случилось давно? Для меня — сегодня, до завтрака. После завтрака я твёрже отдаю себе отчёт в том, что наша встреча произошла в 1999 году на въезде в Белград.

А метеорита никакого не было. Контузил меня и зловещую даму, разметал моих одноклубников-астрономов (вместе с милым Дедулей) разорвавшийся в лесу снаряд.

Так начались бомбардировки Югославии, и на падающие со снопом огней "небесные явления" уцелевшие насмотрелись вдосталь.. Танцующая, судя по интернету, была изгнана в города навечно, опалённая неведомым ранее Солнцем. И золотые её крылья, заходясь в сломленном танце, подняли сразу куда-то к облакам моё детство, идеалы родителей, песочные пироги, наш дом с позвенькивающей люстрой, мешавшей прятаться в подвале, математичку с её высокомерием. Ни одной тетрадки с корявыми параболами тоже не сохранилось — всё пустили в топку тогда же. Стало страшно и навсегда уже скучно до ужаса.

Мне вообще до завтрака кажется, что остались лишь я и Танцующая, оголённая без шали, наивно трясущая своим бутафорским ножом.. В одной общей темноте окончательно испепелённого лесочка.