Четыре шага в бреду Часть 5-1

ПЯТАЯ ЧАСТЬ

1
Две недели в больничной палате превратились для Алекса в новый бесценный жизненный опыт. Оказывается, можно просто лежать на больничной койке и прекрасно всем и всеми управлять. Медсестры в хирургическом отделении сильно удивлялись: ну понятно, богатенький Буратино, лежит в дорогой палате с санузлом, телевизором и холодильником, но почему к нему стадами ходит и молодежь, и старшее поколение? На простого криминального братка не очень похож, тогда кто он?
– Я улучшатель человеческой породы, – отвечал он на прямой вопрос молоденькой медсестры. – Видите, сколько человек нуждаются в общении со мной. Если вам понадобится качественный породистый ребенок – обращайтесь.
Замечательно, что почти целые сутки о его стрельбе никто в Клубе ничего не знал. Из находившегося рядом магазинчика вызвали милицию и скорую, а случившийся рядом вороватый парень под шумок подобрал сумку Алекса с «Нокией» и «Макарычем». Мобильник же Лары к утру просто разрядился. Паспорта при пострадавших были, но с питерской пропиской, поэтому справки о них наводили через адресный стол Питера, а уже оттуда весть о больнице долетела и до «Арго».
Пан Директор только начал приходить в себя после ночной операции, когда в палату, постучав в дверь, вошла с перевязанной головой Лара.
– Привет. Как ты? Я вот тоже немного пострадавшая. – Скрипачка выразительно глянула на двух соседей Копылова по палате, и те заспешили на выход. Но тут за сбежавшей больной явилась медсестра и едва не силой увела Лару прочь. («У тебя постельный режим, если не знаешь».)
Алекс так привык надежно оставаться все время под чьим-либо приглядом, что полное отсутствие вокруг любимых приспешников порядком его удивило. Даже захотел сам позвонить и устроить им выволочку за такой игнор. Тут-то и выяснилось, что «Нокии» нигде нет. Решил, что это милиция в интересах следствия ее изучает, поэтому просто стал, расслабившись, придумывать, что говорить следователю.
А вот и ожидаемый шум в коридоре и в палату вваливаются Жорка, Ева, финдиректор Никита и редактор Владик. «Живой?» – «Живой» – «Перемещать можно?» – «Если очень осторожно – то можно».
Его тут же на каталке оттарабанили в отдельную платную палату. Затем все заняли зрительские места, дабы вкушать улетное повествование, но тут к ним ворвалась совсем взъерошенная Сабина и рыкнула:
– Выйдите отсюда. Сейчас же!
И в таком она была несомненном праве, что главная четверка «Арго» тут же послушно вышла за дверь.
– Сволочь, сволочь, сволочь! – Банкирша, подпрыгивая, стучала кулаком по задней спинке кровати. (Металл держал удары хорошо.) – Я только от Лары. Почему она, она, а не я? Ты понимаешь, что теперь ты с ней кровью повязан. И все теперь будет по-другому. Теперь я всегда для тебя и для всех ноль без палочки.
  Слезы катились из ее глаз, она их раздраженно смахивала рукой, продолжая буравить офигевшего Алекса гневными зенками. Лучшим выходом было встать и просто обнять ее, но куда тут встать.
– Возьми стул и тресни, – было единственное что слетело ему на язык.
– Что?! – не поняла она.
– Возьми стул и тресни меня, – повторил он.
– Идиот! – взвизгнула она и выскочила за дверь.
В палату вошли только Жорка, Никита и Владик. Без объяснений было понятно, что Ева припустила за Сабиной.
– Горячая, однако, банкирская кровь, – оценил семейную разборку Жорка. – Лару, сказали, меньше зацепили, чем тебя?
– Сходи и узнай, – поморщился Алекс.
– Так что это все-таки было? – несмело спросил Владик.
– Какие-то фаны мимо проезжали, победу любимой команды праздновали, во все стороны стреляли.
– А народу что говорить? – у финдиректора были свои заботы.
– Что, к общему сожалению, их новый продюсер выжил.
Ясно стало, что улетного рассказа не будет.
– Теперь вы давайте на выход, – сказал Жорка Владику и Никите. И закрыв за ними дверь, коротко приказал:
– Ну?
– Скажешь, Дядюшке, что тот, кто стащил там на месте мой мобильник, наверняка и мою стрелялку взял. Надо попробовать найти.
– А ты хоть сам стрелял? – не удержался от подросткового любопытства Хазин.
– Это пусть наше бравое следствие решает.
– Да или нет?
«Три раза», – на языке глухонемых показал Копылов.

2
Пять человек до обеда и семь-восемь после – таков был две недели гостевой режим Пана Директора. Выразить заботу и участие явился почти весь коллектив «Арго», с полсотни было завсегдатаев Клуба (возникли уже и такие), по три раза приходили Глотов, Зацепин, Вадим, Никита, по четыре – Даниловна и Ева, по пять – Сабина и Жорка.
Первых три дня, пока ее не выписали, еще до завтрака заходила с перевязанной головой Лара. Всякий раз он невольно напрягался – теперь девушке до скончания века предстояло носить длинную прическу, скрывающую поврежденное ухо. Но нет инквизиторские обвинения напрочь у нее отсутствовали.
– Давай колись, почему я ни в чем перед тобой не виноват, – настаивал он.
На третий раз она рассказала, как пыталась покончить с собой в семнадцать лет после крушения великой любви к одному студенту:
– Веревка просто оборвалась. Теперь я часто отношусь к себе как к похождениям мертвого человека. Помнишь «Мертвец» с Джонни Деппом. Это про меня. Ты же предупреждал, чтобы я не слишком болталась возле тебя – чего теперь крыльями махать. Зато мои мемуары, уверена, пойдут особенно на ура. Ты сам смотри не сгинь раньше времени. Нужен мне в качестве великой медийной личности.
Еще ее порядком удивлял сам инцидент.
– Ты что интуитивно все почувствовал? Или что? А если бы это был, шутки дурной ради, детский водяной пистолет, а ты в ответ из своего? Между прочим, этот стрелок очень похож на бывшего директора «Арго». Ну которого ты сменил.
Ох уж эти приметливые женские глаза!
– Смотри ментам это не брякни! И вообще никому!
– Что я не понимаю: наказания – это твоя коронная фишка. Свой сгоревший «Мерс» ты когда-то оценил в двадцать пять тысяч, интересно сколько твоя рана потянет?
Распустил он своих «жен», ох, распустил. Сгоряча чуть не сказал про зависть Сабины к ее ранению, но вовремя удержался – ну его, участвовать в дамских разборках.
Визит следователя из убойного отдела особого беспокойства не доставил. Правда, его версия и выстрелах футбольных фанатов не прокатила. Оказалось, что камера над магазином четко зафиксировала, как он стрелял в ответ и падал. А так как разрешение на ношение оружия тоже было в пропавшей сумке, то пришлось подключать к делу партайгеноссе Глотова, дабы отмазал. Он и отмазал, второй раз следователь появился уже чисто для проформы, полностью смирившись с перспективой ментовского висяка. Заодно возле палаты Копылова было установлено круглосуточное дежурство пары «стрельцов».
Цивильные посетители вели себя в полном соответствии со своей цивильностью: выражали сочувствие, расспрашивали о состоянии здоровья, бодро шутили, отвлекали «сбитого летчика» от грустных мыслей посторонними новостями, и каждый при этом занимался прикладной психологией, пристально сканируя все слова и мимику Алекса, дабы узнать, как случившееся отразилось на его менталитете, всем хотелось обнаружить в нем хоть какой-то страх и смятение.
– Конечно, боюсь, от каждого угла теперь шарахаюсь, – уверял их «недостреленный», – теперь только с кучей охранников везде передвигаться буду.
Уже перед самой выпиской, Хазин принес ему дискету с магазинной записью и на ноутбуке показал Алексу. Главный князек оценил свое видео по Гамбургскому счету:
– Вот она мечта поэта: смерть с оружием в руках и попадание в Вальхаллу для вечного пира с берсерками. Стало быть, что дальше? Дальше срочно нужно набирать масштаб личности, чтобы после следующего покушения обо мне уже могли сообщить все мировые агентства.
– И все про себя и про себя! А я где? Я в пролете? – возмутился Жорка.
– Ну вы какие-то совсем безумные: то Сабина хочет пулю подхватить, то ты!
– А ты честно пули распредели и не будет к тебе никаких базаров.
– Так я распределяю, а ты не берешь. Где история предательства Родины?
– Она есть, но ты не спрашивал. – И Жорка, закрыв перед очередным посетителем дверь, рассказал про разработчика оружия, у которого смертельно болен редкой болезнью внук, а безумно дорогие лекарства есть только в Штатах, ну и в обмен на суперсекрет…
– Это что, мексиканский сериал? – отрецензировал Алекс.
– Придумай сам лучше, – обиделся младший князек.
Смилостивившись, Копылов в качестве царского подарка сообщил, как с помощью Стаса-Сорокина запеленговать вороватого парнишку. Через два дня Хаза уже с упоением рассказывал, как они без труда нашли воришку, «Нокию» забрали сразу, а за «Макарычем» пришлось везти его на джипе аж в Химки.
Никиту Стеклова прежде всего беспокоило: будет ли выздоравливающий продолжать свое продюсерство в «Арго». «А почему нет?» – удивлялся Алекс. «Ну так подстрелить хотят». – «Киллер тоже человек – ему зарабатывать нужно, нельзя же лишать его хорошей мишени». – «Ну разве так», – недоверчиво улыбался финдиректор.
Вадима тоже пришлось усиленно успокаивать: «Шоу с их ОПГ должно продолжаться. Неважно, кто меня подстрелил, Лавкин вручил вам список ближайших должников «Элиса», вот по нему и работайте: отслеживайте перемещения и распорядок домочадцев денежных мешков, добывайте их номера телефонов, если есть любовницы, то и их фиксируйте до кучи». 
У Евы тоже было беспокойство, но совсем о другом. Сообщила, что слегка беременна и не знает, как ей быть: очень боится, что ее из их проекта удалят. «А Славик что?» – спросил о женихе Алекс. – «Он еще не знает. Тебе первому сказала». – «И что?» – «Рожать или как?» – «С ума сошла. Конечно, да». – «А ты гарантируешь? Клянешься!» – «Чтоб я сдох! Разрешаю даже выйти замуж за Славика». И Ева взялась за телефон, дабы сообщить своему питерскому Славику сразу две приятных новости.
Зацепин в свои визиты был предельно невозмутим. Самые важные вопросы писал на бумаге, Алекс отвечал тем же, негодуя, что старший товарищ не удосужился овладеть стенографией и приходится долго писать. Про Демко Лара еще не упоминала, поэтому майор усиленно все раскладывал по полочкам: кого именно подвигло на мочилово Копылова. Вариантов было немерено: что накопил – то накопил.


Даниловна при посещении допытывалась: «Это за ту машину, что я повредила, ведь так? Тебя просто вычислили, а на Лару подумали, что это я. Подтверждаешь?» – «Подтверждаю», – соглашался он, чтобы сделать ей приятное и делал предложение стать его личным телохранителем: тогда он точно никому не подставится. «Сначала пусть перестреляют остальных твоих телохранительниц, тогда и я подъеду», – отвечала школьная подруга.
Сабина из ситуации, в которую сама себя загнала, вывернулась шикарно. На следующий день принесла лежачему больному новый мобильник со словами: «Только попробуй не реагировать». И каждый вечер теперь у них был часовой телефонный разговор. Новости о клубных делах перемежались мнениями о фильмах, книгах, странах и путешествиях. «Это она твой интеллект охмурить хочет», – реагировала Лара. «Самую мою бесхозную часть», – смеялся он и с удовольствием слушал ловкую охмурительницу.
Когда явилась с целой корзиной своих дачных фруктов Леночка, Алекс как бы случайно расспросил ее о Демко: «А ему во время болезни вы что носили?» Та, ничего не подозревая, поведала, что бывший босс был чемпион по скрытому тщеславию все копил деньги на лучший в Москве пентхаус и моторную яхту на Истре. Причем хотел это одновременно и сразу. Но по слухам даже его молодая модель-сожительница, когда он вылетел из «Арго», и та вильнула от него хвостом. Так что пазл на некую карьерную месть вроде бы сложился.
Дважды посетил Пана Директора и Костя Беркутов со своим прежним занудством насчет открытия частной киностудии. В первый раз даже показательно включил в палате ТВ, по которому уже третий день показывали «Бригаду», мол, вот оно будущее сверхприбыльное фильмопроизводство. Второй раз явился на пару с Жоркой, как уже созревшего для сериалов продюсера. «Созрел-то созрел, но предупреждаю: душу из тебя вытяну своими придирками, сто раз еще пожалеешь», – из последних сил отбивался Хаза. – «Согласен – вы только запустите сперва». Сказав еще раз подумать на заданную тему, Алекс отправил горе-режиссера восвояси и грозно воззрился на Жорку:
– Смысла запускать одну восьмисерийку нет никакого. А потом что? Если делать студию, то хотя бы сразу два-три проекта запускать.
– Я ему уже это говорил. Он свое: еще два проекта явятся сами – закон любой новой киностудии.
Перед своим отъездом в Питер в половинном составе к Копылову явилась труппа «Арткафе». Пели осанну главному продюсеру за московские гастроли, развлекали анекдотами из своей театральной жизни (как будто он их об этом просил), ну и конечно снова намекали, чтобы он взял их на полное спонсорство. Отжатие у банкира Вагина лишних пятидесяти тысяч зелени добавило Алексу некий энтузиазм, и он пообещал, что если не сам, то добудет им подходящего денежного мешка.
Кстати, выяснилось, что еще два театра-студии (из Питера и Поволжья) рвутся на гастроли в «Арго» и готовы принять у себя копыловских скаутов, дабы показать им свои спектакли. Тут тоже, как и с сериалами, останавливаться и закрывать зрительский зал на замок не имело смысла. Кому ехать вопроса не было, разумеется, Жорке и кому-то из дам.
Еще одной приятной новостью стало принятие со второго захода в Минюсте их НКО «Фонд Поэта». Жорка снова нетерпеливо бил копытами:
– С чего начнем? Начало обязательно должно быть самым убойным.
Алекс день думал и придумал:
– Давай нашу старую тематическую выставку сделаем. Только на этот раз с убойным призом. Скажем, двадцать тысяч тугриков. И никаких вторых-третьих мест, никаких коротких и длинных списков. Нобелевская премия должна быть большая, но одна.
– Нас же размажут за нашу вкусовщину.
– А и пускай. Прелесть Нобелевской премии как раз и состоит в ее периодической ошибочности. От этого она только еще больше в фаворе.
– А что у нас есть эти лишние двадцать тысяч?
– Есть пятьдесят. Тридцать тысяч мы отложим для годовой премии нашего Фонда.
– Ну ты даешь! – В восхищении Жорки не было привычной иронии.

3
Возвращение Алекса в Клуб было триумфальным. Ту дискету с видеороликом стрельбы Хазин получил вовсе не от милиции или Глотова, а от охраны «Арго», и ее до этого посмотрело сто человек (неисповедимы пути человеческих и служебных связей).
Если раньше Копылову приходилось только косить под Дона Корлеоне, то теперь он и был таким Доном Корлеоне только местного пошиба. Не приходилось уже даже приветствовать персонал дружескими фразами, просто можно было кивнуть на приветствие и с надутой физиономией пройти дальше – все принимали это за должное и почти обязательное. Про его возраст все как-то дружно забыли, ведь уже накопился целый сценарий его громких поступков и деяний.
– Бог любит троицу, – тут же прокомментировал новый имидж Пана Директора Жорка. – Разобрался с наркотами и качками, отбился от киллера, теперь имеешь право на полноценное убийство – никто тебе слова не скажет.
– Ухитряешься на ровном месте добыть славу боевого вояки, – отметила Ева.
– А не обидно тебе попасть под такую мелочную бандитскую разборку? – донимала Даниловна.
– Теперь тебе точно без телохранителей никак, – делала вывод Сабина.
– Вы похоронили для наших дам миф, что культработники ни на что мужественное не способны, – сообщила Леночка.
На Лару тоже снизошел отблеск всей этой славы. Первой леди ее еще не называли, но какую-то промежуточную ступень к этому она уже заняла. Симпатичный берет, надвинутый на правую сторону, который она теперь носила и в помещении, придавал ей даже некую импозантность и полуцарственность. Тоже могла часами никак к Алексу не обращаться, но все знали, что все (или почти все) ночи Алекса принадлежат ей. Свои четкие стойла (дамы, пардон) заняли и Сабина с Даниловной. Первой уже хватало вечерних телефонных разговоров, вторая понимала, что ее редкие (два-три раза в неделю) наезды в «Арго» романтическому флеру не способствуют и тоже рассчитывала уже лишь на авантюрно-криминальные акции.
Как-то само собой повелось, что Пан Директор стал практически невыездным. Отныне все деловые партнеры (включая Аникея и прочих толстосумов) на переговоры могли являться только в «Арго», где срочно были оборудованы помимо Директории еще две тайные приемные комнаты, куда со служебного входа вела прежде наглухо закрытая отдельная лестница. Вдобавок к этому была начата работа по превращению трех комнат бюджетного блока в полновесную жилую квартиру (прятаться так прятаться).
Наличие собственной охраны тоже было узаконено. Тут даже вышел один замечательный анекдот. В третий или четвертый день по возвращению, когда Алекс вместе с Сабиной и финдиректором обсуждали очередные траты на что-то гипертворческое, в Директорию ворвалась очкастая дамочка с прической «Одуванчик». 
– Это называется сволочизмом! Богатенькой еще больше дохода, а бедному – пошел вон! – разорялась она, посверкивая некрасивыми очками.
Через минуту выяснилась, что она жена того самого Гены, которому Алекс сломал руку и который до сих пор без работы. Изнуренный непрерывными попреками жены, Гена покорно остался в приемной, дожидаясь результата атаки своей супружницы.
– И чего же вы хотите? – вопросил Алекс.
– Компенсации. За потерянную работу и простой. Хотя бы.
– Он тоже здесь? Пусть войдет.
Гена вошел. В светло-коричневой кожаной куртке он выглядел еще громадней, чем тогда возле «Арго». Рука еще была на перевязи.
– Когда гипс снимают?
– Послезавтра, – первой ответила жена.
– Пойдете ко мне на работу?
– Если хорошо платить будете – пойдет, – Гене опять не дали ответить.
– Своя машина есть?
– «Лада-девятка».
– Сорок ненормированных рабочих часов в неделю, хоть днем, хоть ночью и восемьсот баксов в месяц.
– Тысячу двести, – снова вставилась жена.
– Семьсот.
– Хотя бы тысячу.
– Шестьсот, – торговался Алекс.
– На своей машине и за копейки, – спорила жена.
– Ну Аня, – взмолился муж (не немой, однако).
– Соглашайтесь, дальше будет только меньше, – посоветовала Сабина.
– Снимут гипс, подъезжайте, – подвел черту Пан Директор.
Славная парочка выкатилась за дверь.
– Странно, что ты его жене еще работу не предложил, – подытожил с улыбкой Никита.
– Попросит – предложу, – Алекс был в своем репертуаре: «Империя может только расширяться».
– Ты действительно у нас принц на белом коне, – дополнила Банкирша. – Папа говорит, что принц должен не только уметь управлять людьми, но и вести их к победам.
– На том стоим, – от всей души согласен был Копылов.
Через два дня у него вдобавок к Сенюкову на «Шкоде», добавился еще и Гена на «девятке», который парковался только со стороны служебного входа, чтобы без пафоса уносить Пана Директора на тайные встречи. Необходимость носить бронежилет, получать права на ношение боевого оружия, и сдача нормативов контактного боя нисколько не смутили нового водилу, наоборот: «Хоть тут мужиком себя можно почувствовать».
Впрочем, поездок у Алекса действительно сильно поубавилось. Ну к Лавкину, ну к Стасу с Зацепиным, ну к Нилу с Вадимом, ну к Даниловне на рюмку чая или в магазин к Хазину. Последнее было едва не самым частым. Десять не десять, но часов шесть в своем новом магазине Жорка теперь вынужденно торчал. Впрочем, маленький отдельный кабинетик совсем не мешал ему заниматься своим поэтическим редакторством, готовя новых стихотворных звезд, готовиться к экзаменационной сессии на своем истфаке, читать английские и испанские тексты.
Плюс к этому явилась у князька Хазина идея заделаться драматургом. Контакт с «Арткафе» и с полурежиссером, полудраматургом Борей Гучковым не прошел для Жорки даром. Полгода назад еще в Питере ворвался он к старшему князьку с выпученными глазами и сообщениями, что через двадцать лет весь средний класс на планете накроется медным тазом – уж очень убедительна была статья об этом одного из интернетных геостратегов. 
– Это может у них на Западе так, – похихикал Копылов. – А в России сейчас средний класс только крепнет и ширится. Вон уже офисный планктон все курорты собой украсил, учителя и доктора тоже от них не отстают. Квартиры и машины покупают как перчатки.
– Ну, а если, а если действительно второй раз по миру пустят, как в девяносто втором?
Алекс день думал и придумал.
– Восстановить в России средний класс проще простого. Вон Сибирь-матушка есть. Помнишь, были Комсомольские ударные стройки? Просто объявить огромный оргнабор на строительство там железных дорог и мостов. Три года там отпахал, потом едешь куда угодно, выбираешь другую работу, вот только пожизненно будешь получать на ней ровно вдвое больше, чем коллега не прошедший оргнабор.
– Так народ взбунтуется от такой штуки.
– Помнишь, военрук рассказывал, как после войны всем фронтовикам какое-то время за ордена и медали каждый месяц что-то платили, и никто не взбунтовался. Иди, совершай трудовой подвиг в минус пятьдесят, и никто тебе слова не скажет. И будет тебе нормальный средний класс с чисто русской отрыжкой.
Жорка так был поражен копыловскими словесами, что снова и снова возвращался к ним, и вот теперь сумел убедить Борю Гудкова написать второй АнтиГамлет уже про Сибирь. И работа в двух столицах закипела. Вахтовый поселок в Эвенкии, а в нем будущие трудовые рантье, и все что с ними может случиться и к чему привести. Сперва трудились в четыре руки, а потом уже в шесть, присоединив к себе некого молодого драматурга. Более того, через месяц закончили свое рукоделие и Гудков прямо в «Арткафе», несмотря на некоторое сопротивление Инина и актерской братии, приступил к репетициям будущего театрального шлягера.

4
По словам Глотова, Свиридов к ночным приключениям Копылова отнесся более-менее терпимо, поэтому, когда он повез Алекса на ковер к подполковнику, тот почти не сомневался, что речь пойдет о третьем денежном транше и даже сильно напрягся, собирая по сусекам этот транш. В одном разговоре Сабина как-то упомянула, что благодаря бытовому минимализму Алекса, она и сама стала сдержана на бешеные траты и из ежемесячного папиного пансиона у нее уже накопилась кругленькая сумма.
– А не можешь ли ты любимому мужчине закрыть одну финансовую дыру? – задал он ей крайне неприличный (и по российским и по западным меркам) вопрос.
– Сколько? – только и спросила она.
– Тридцать.
– Сейчас ехать в банк или до завтра подождешь?
– Сейчас.
Она поехала и привезла. Еще двадцать тысяч он взял из ее давнишнего конверта, что держал в сейфе наготове, готовый при любой разборке тут же вернуть его Банкирше. Сила обстоятельств уже не давала смущаться такой неприличностью.
Свирид его пять пачек «Франклинв» принял как должное, даже согласился в обмен не снимать с проекта беременную Еву: «Сам отвечаешь за нее». Потом порассуждал о криминальных связях Копылова, прошелся по приступившим к языковым курсам мелкобритам (там пока была тишь да гладь) и когда Алекс уже собрался было топать к двери, вдруг обронил:
– Ну так готов у тебя план по внедрению фальшсекретов?
– Конечно.
– Ну так выкладывай.
– Для этого мне нужны три вещи: во-первых, чтобы известия о разработке этого оружия просочились в британские резидентуры не менее чем из трех разных стран, во-вторых, две-три кандидатуры «предателя», чтобы был выбор, в-третьих, нужны пять-шесть страниц самой технической документации, чтобы клюнули. И все.
– Именно британцам, а не ЦРУ?
– Конечно. Британцы с ней зубы сломают, и все равно не разберутся, зато перед матрасниками щеки надувать будут. Думаю, даже скроют источник поступления.
– Ну а тут ты кому это хочешь втюхать?
– Тому, кто согласится на мои десять процентов комиссионных.
– Значит, все это твой мелкий пацанский бред, – это был не вопрос, а утверждение.
– Вы просто передайте запись этой моей беседы кому следует и посмотрим, – Алекс ни секунды не сомневался в убедительности своих речей. Так и удалился, отдав на откуп старшим товарищам свои суперсуждения.
Кстати, о новоприбывших мелкобритах. Их внедрение в «Арго» прошло совсем незаметным. Прежнее появление здесь Томаса и Оливии наделало гораздо больше шороха, как и то, что почти все варяги-питерцы свободно с ними общались на инглише. Но одно дело питерские лондонцы, которые не только преподавали, но и жили в «Биреме» и где их уже не воспринимали как иностранцев, другое дело – преподы, приезжающие в «Арго» на 4-5 учебных часов и лишь иногда остающиеся там чуток потусить. Обнаружив в себе это равнодушие к новым «джеймсбондам», Алекс удивился и призадумался, пришел к выводу, что просто затратил слишком много внимания на их питерскую пятерку, поэтому со второй партией и стало так не интересно. Сказал об этом Жорке, тот, подумав, целиком с этим согласился. И только бедная Ева считала, что новая шестерка лондонцев будет рангом гораздо повыше. Во всяком случае, несмотря на заоблачную плату, количество учеников только росло. (В Москве просто у народа денег больше, считали князьки.)
Дела на криминальном фронте тоже шли своим чередом. Среди лавкиных стало известно об отказе Алекса отдать их патрона на растерзание злым олигархам. Вадим по поручению Копылова дважды привозил Лавкина на генеральскую дачу, дабы там могли лицезреть, что их атаман в полном порядке и добровольно прячется под крылом молодого вожака. А тут еще случилось уличное нападение (безусловно от злых олигархов). Поэтому с подчинением и особенно после выплаты хороших бонусов (пока авансом) сомнений в полном подчинении лавкиных уже не возникало.
С самим же Сергей Тарасычем вообще возникла дружба и благодать. За свою службу в «Элисе» он сумел, пользуясь своим положением, сколотить целую группу «откупщиков», которые ежемесячно отстегивали ему небольшие суммы за бездействие против себя, но в совокупности они составляли приличные сорок пять тысяч тугриков. Что позволило тут же решить все зарплатные расходы как лавкиным, так и великолепной пятерке Копылова. Алекс даже хохотнул, когда Тарасыч рассказал ему об этом, мол, это в счет моей виллы с шофером в Испании, как ты и грозился.
– А давайте чуть переиграем. Вместо Испании купим виллу в Ларнаке. Или хотя бы снимем ее сперва, чтобы вы как следует это дело распробовали. Охранника-водителя я выделю кого поприличней из своих стрельцов. В гости обещаю приезжать не чаще раз в два месяца, вам же без бандитского общения тоже наверно будет скучновато. Обязуюсь даже вашу неприступную пассию в мешке вам туда привезти.
– Дай сперва подумать.
Копылов дал и Табуреткин через два дня согласился. Увы, загранпаспорт у него был только на свою настоящую фамилию.
– А согласны будете, если он будет у вас на фамилию Табуретов? – добродушно покуражился Алекс.
– Лучше без этих говорящих фамилий.
Еще через неделю, стараниями адвоката Циммера (вернее, его связями) Пан Директор получил сразу два паспорта на фамилию Догилев. Следом был звонок на Кипр, хозяину нескольких гостевых вилл. И в той же вилле, в которой у Копылова была историческая встреча с матерью, появились сначала три, а потом (когда Алекс улетел в Москву) два новых жильца. Любопытно, что новоиспеченный «Догилев» не захотел в качестве охранника никого из своей собственной банды, полностью доверился выбору Пана Директора.
Отдельная песня была по оформлению рэкетирской ренты на господина Копылова. Сначала Алекс выводил узника из квартиры к ближайшему таксофону, откуда Лавкин обзванивал по очереди своих клиентов с распоряжением кому и как передавать ежемесячные конверты. Потом Вася Белкин, известный клиентам в лицо, сопровождал их прямо в Директорию «Арго», где клиенты собственноручно укладывали конверты на полочку в платяном шкафу, откуда после некого карантийного срока они попадали в копыловский общак.
Стас-Сорокин и Зацепин только языками цокали сим выкрутасам Великого и Ужасного, но и они не были в курсе, как сейчас настоящая фамилия Лавочкина. Неизвестно как там с ЦРУ и МИ-6, но насчет инкогнито с родными спецслужбами Алекс был, как всегда, на высоте.
С «женами» тоже установилась особая икебана. Если прежде Алекс всеми силами уходил от прямых ответов перед ними о своих любовных привязанностях и склонностях, то теперь резал все прямо в лоб:
– Да, и тебя люблю, и ее, и ее. Да, потребительски использую и тебя, и ее, и ее. Да, обязуюсь до конца дней заботиться и о ней, и о ней, и о ней. Да, в случае моей смерти и тебе, и ей, и ей достанутся по питерской квартире и по некой сумме в тугриках, но не более того. Основное имущество никакой отдельной даме не достанется, что б я сдох! Завещание уже написано и у нотариуса заверено.
Дверца золотой клетки (вернее, простой железной) была открыта – так что лети и никогда не возвращаться. Но все три грации, включая Даниловну никуда почему не рвались, сердито и задумчиво сидели на жердочке. Было ли у него безжалостное сердце? Разумеется, было. А еще было наплевательское отношение к любой прикладной психологии. На его знаменах проступали лишь пять главных слов: «Ты моему нраву не препятствуй».
Когда Даниловна захотела его упрекнуть, что вот с этой стрельбой привычная удачливость Алексу изменила, он даже взвился от такой напраслины:
– Наоборот, как раз и классно, что я эту пулю поймал. Представляешь, что было бы, если у меня ни царапины, а у Лары пол-уха оттяпано. Хоть иди и вешайся.
На вопрос: «Какие от всего этого итоги?» отвечал:
– Да все по-старому. Но ты все равно центральная фигура. Без тебя другие дамы начинают враждовать между собой, при виде тебя объединяются против общего врага. Смотри не убеди их, что дала мне полную отставку. В качестве главной тайной пассии выгоды от тебя мне гораздо больше.
Впрочем, вскоре его султанские замашки получили хороший щелчок по носу.
– Сегодня ты ночуешь у меня, – как бы между прочим обронила Сабина, когда тайком среди дня проникнув в ее квартиру и исполнив (качественно) свой жеребячий долг, он собрался было возвращаться в «Арго».
– Как это? – удивился он.
– Я выкупила у Лары эту ночь.
Дошло не сразу.
– И на сколько я потянул?
– На сто баксов. Я предлагала ей триста, но сказала, что сотни будет достаточно.
Набрав по телефону Лару, он поинтересовался:
– Хотел узнать насчет ста баксов за меня любимого.
«Все в порядке. Мы с ней обо всем договорились», – был ответ.
– Супер! – оценил он. – Ну наконец-то мужчин полностью уравняли в правах с женщинами. Осталось найти личного сутенера и дело пойдет. А мне из этой сотни что-то причитается?
«Обойдешься».
В тот же вечер выяснилось, что постельный подряд не только на сегодня, но и на один день в неделю в ближайшем будущем и «дело» действительно пошло. Это тебе за то, что вытребовал когда-то седьмую вольную ночь у Веры, говорил он себе в оправдание.  Лара по-своему была мудра: чтобы не терять все, почему бы не пожертвовать малой частью, зато будет солидность, спокойствие и даже торжество.
Даниловна от всего этого тоже не осталась в стороне, для нее он выторговал у ретивых наложниц индивидуальные беседы без помех в недрах Клуба, короткие телефонные разговоры и даже отдельные походы в театр и на концерты.
– И тебя без помех отпускают? – подначивала она его.
– Платоническая измена у них за измену не считается. Как-то так.
Хорошо, что хоть с этого бока все более-менее устаканилось. Зато с других, причем цивильных стало изрядно припекать. Ежедневно посыпались звонки о новом бойцовском историческом фестивале: буквально вылож и полож; к двум театрам, жаждущим московских гастролей (почему не едите на смотрины), неожиданно добавился третий, чисто московский проект. В Директорию вышел видный господин (миллионов на десять тугриков) и попросил Пана Директора уделить ему должное время.
У Дурова (так звали господина) имелась дама сердца, актриса одного не громкого московского театра, которая вместе с десятком актеров-сотоварищей хотел уйти из театра, дабы организовать свой театральный бренд. Есть и режиссер, и будущий репертуар, и техническая группа, и понимание организации театрального хозяйства. Нужны только подходящая сцена, и должная продюсерская поддержка.
– И частично спонсорское соучастие, – скромно добавил Дуров.
– Соучастие это сколько? – не стал тянуть кота за хвост Алекс.
– Пятьдесят на пятьдесят. В принципе я бы мог и сам все это потянуть, но мне нужен партнер, который денежно во всем этом тоже заинтересован. Я смотрел с ней вашего «АнтиГамлета» и наводил о вас свои справки. Мне кажется, что такая авантюра вам вполне по плечу. Или я ошибаюсь?
– Вы не ошибаетесь. Но у нас на подходе студия сериалов и два гастрольных театров. Как Боливар, я двоих седоков не вынесу, а троих вполне. Даже и интересно.
На том ознакомительные переговоры у них закончились, и с подключением Жорки, финдиректора, Лары и Сабины были продолжены. Жорка от перспективы иметь собственный профи-театр порядком ошалел, но фраза о трех седоках Боливара его, как и следовало ожидать покорила. Оказалось, что и в самой обывательской жизни есть место шпионскому подвигу, когда надо потихоньку ходить на разведку на театральные спектакли, тайно встречаться то с одним, то с другим служителем Мельпомены, вникать в театральную кухню и заниматься прикладной театральной бухгалтерией.
Не успели по-серьезному ввязаться во все это, как еще одна напасть. Прослышав про фирменную драчку «Арго» «стенка на стенку», пошли предложения о конкретной организации этих боев с выделением даже средств и на призы, и на организацию.
В общем было отчего крутиться и князькам, и их команде.
 
5
Телефон на тумбочке вибрировал не переставая. Вызов шел от Нила с нарушением заведенного порядка (пиши сперва эсэмэс). Алекс дважды сбросил звонок, на третий раз все же нажал зеленую кнопку.
«Это я… мне сказали…» – в придушенных звуках едва угадывался голос Нила.
«Алё. – перебил его незнакомый грубый голос. – Твои пацаны у нас. Давай приезжай. А то мы сами приедем и будет только хуже».
– Адрес, куда приехать, – коротко ответил Копылов.
«Улица Шлеменко, четырнадцать».
– Хорошо, через час буду. Что-то еще?
«Окей, ждем с нетерпением».
– Кто это? – испуганно спросила Лара.
– Откуда я знаю.
– И что, поедешь? Вот так среди ночи?
– Ну так киллеры должны когда-то закончить свой непосильный труд.
– Мне в черное наряжаться к обеду или только к вечеру?
– Лучше к завтраку, – с удовольствием откликнулся он.
Однако мысли его были не столь веселые. Понятно было, что Нил с кем-то из лавкиных попался тем, за кем они следили. Вот только что делать дальше. Сам попасть в эти недружеские руки он не очень опасался – как-нибудь да обязательно вывернется, но довесок из двух парней тоже предстояло как-то вызволить, причем, желательно, без потери лица. Не выходя из подъезда, он спустился на два этажа ниже, набрал Зацепина и по-испански коротко рассказал о ситуации. С некоторых пор «дядя Альберто» принимал сильное снотворное, поэтому в сказанное въехал не сразу, а въехав тут же попытался запретить сильные телодвижения, да куда там.
– Похороны мне обязательно на орудийном лафете, – попросил несносный фабзаяц.
Стасу-Сорокину звонить только лишний шум поднимать, пусть Зацепин сам ставит того в известность. Жорка отсутствовал – уехал в Питер на установочную сессию. Можно было привлечь Даниловну – она была бы в полном восторге помахать «Макарычем». Оставался только Вадим. Тот был со своей герл-френдкой, но все же с готовностью влез в джинсы и завел свой джип, да и про личный «Макарыч» не забыл, а также штуковины для прослушки и записи.
Так и помчались на Шлеменко 14, обнаружив там в тусклом свете одинокого фонаря заколоченную двухэтажную постройку в окружении глухих бетонных заборов.
– Опаньки, – сказал Вадим, – тут никакие броники нам не помогут.
Как в добротном боевике зарычали мощные моторы и с двух сторон к джипу подрулили два огромадных авто.
– Выходите давай и без глупостей! – скомандовал властный голос.
Алекс вылез из машины и раскинув руки потянулся:
– Нам самим застрелиться или вы поможете?
– Остальные тоже!
«Остальными» оказался только Вадим. Из авто вылезли по два детины, которые сноровисто оцепили и обыскали «клиентов» («Макарычи» были сброшены на пол джипа). Выразительные жесты указали пленникам маршрут движения. В бетонном заборе обнаружилась железная дверь, а за ней боковой вход в двухэтажку. Сбоку окна в постройку тоже были закрыты железными листами, что, как оказалось, было лишь камуфляжем. Внутри вся постройка имела вполне деловой вид: хороший ремонт, на стенах картинки и светильники, симпатичные диванчики для ожидающей публики – ну точно ветбольничка жениха Евы Славика.
А вот и «приемный покой», куда с «клиентами» вошли лишь два детины, другая пара осталась в коридоре. В самой приемной тоже были двое, по виду начальник и зам.
– И кто же из вас Алекс? – окинул гостей лысый Нач.
– Вы сказали – я приехал.
– А почему вдвоем?
– Потому что ночью одному в Москве страшно.
Зам, не сдержавшись, хихикнул. Нач строго посмотрел на него.
– А теперь давай колись, иначе будет, как твоим подельникам. Какого хера пасете нашего шефа?
– Получили задание и пасем.
– Чье задание?
– Пусть мой товарищ подождет в коридоре. У него нужного допуска нет. Парней можно тоже отпустить, – Алекс со значением глянул на детин.
Переглянулись не только начальники, но и охранники. Нач чуть мотнул головой, и детины с Вадимом вышли в коридор.
– Аббревиатура ДВКР ФСБ вам что-нибудь говорит.
– «ДВКР»?.. – озадаченно протянул ЗАМ.
– Вы что такие отчаянные, что решили пободаться с департаментом военной конрразведки?
Мужики переваривали услышанное.
– Фамилия вашего босса Корнилов, так? А моего – Свиридов Тихон Ильич. Если есть выходы на ФСБ, можете сами уточнить кто это такой. Ваш Корнилов в 1993 году получил на открытие своего бизнеса некоторое количество золота из Госхрана СССР. Сейчас выясняется был ли он напрямую причастен к этому воровству или нет. Задействована сложная цепь по выявлению всего этого дела. Мои парни сказали вам, что мое прикрытие в последних три месяца: продюсер клуба «Арго»? Вот моя визитка. Они могут самостоятельно передвигаться или нет?
Нач глянул на Зама, тот утвердительно кивнул.
– Я нарушаю все возможные инструкции, говоря вам о департаменте и о своем прикрытии. Надеюсь, мозгов у вас достаточно, чтобы убедить и Корнилова особо волну не гнать. Второе наше прикрытие: коллекторский наезд холдинга «Элиса». Вы как служба безопасности должны знать, кто такой Аникеев Игорь Михайлович. Из-за всей фигни с гиперинфляцией годовые выплаты за выдачу кредитов сильно поднялись. Мои люди не только пасли вашего босса, но и намечали кое-какие акции, чтобы сделать его более сговорчивым. Итак, в течение недели он должен выплатить «Элису» шестьсот пятьдесят тысяч зелени. Если Корнилов попытается напрямую качать права у Аникея, тот ему просто скажет, что передал все это дело некой коллекторской фирме и пусть Корнилов общается с ней. Я как раз и есть представитель этой коллекторской фирмы. Фирма хоть и фуфельная, но деньги придется платить конкретные. И плюс отдельную сумму за пытки моих людей. Мне надо посмотреть на них, чтобы сказать какая будет сумма их физического урона.
Копылов молча ждал ответа.
– А не могли бы вы все то же самое изложить на бумаге, – произнес Нач. – Боюсь, если мы устно будем пересказывать шефу, это будет как-то не то.
– Боже, вы что даже записи не ведете: ни меня, ни парней? Вы с Урала, что ли?
– В общем, садись и пиши. По-другому не будет, – окрысился Нач.
– У вас здесь хоть интернет есть?
– Есть, – ответил Зам.
– Я позвоню. – Алекс достал мобильник и набрал Стаса. – Григорьич, запись, разговора есть? (В ответ был крутой мат, который приводить наверно не стоит.) Я сейчас скину их интернет, желательно тут же прислать. Очень спать хочется.
Зам продиктовал их имейл, и Алекс тут же эсэмэской выслал его капитану. Втроем они перешли под удивленные взгляды Вадима и охранников в другой кабинет, где был стационарный компьютер и принялись ждать результата. Проще конечно было сбегать в джип и принести оттуда сработавший диктофон, но со Стасом это выглядело гораздо солидней. Минут через двадцать голосовая почта была доставлена по назначению. Прослушка ее привела к закономерному результату: из другого крыла здания были тут же доставлены Нил и Вася Белкин, имевшие весьма плачевный вид: фингалы, опухшие губы, скрюченность от поврежденных ребер, затравленные глаза.
– Сорок тысяч, – не стал растекаться словами по древу Алекс. – А их машина где?
– Здесь во дворе, – сказал Зам.
Нач был еще в некоторых раздумьях.
– Ну что давай звони Корнилову и полночи объясняй что и как, – приободрил его Копылов. – Раз он сам не захотел разбираться с моими топтунами, значит пол-гектара доверия у тебе точно есть. Ой и заругает наверно тебя потом!
– Ладно пусть едут, – решился Нач.
Зам проводил четверку во двор, где в углу стоял «Мерс» Нила. Сам Алекс сел  к Нилу, а Белкина отправил пассажиром к Вадиму. Чуть отъехав от узилища, остановились получить инструкции Пана Директора.
– Они наскочили на нас так, что мы даже среагировать не успели, – попробовал оправдаться Нил.
– Неважно. Пусть наука вам будет мух не ловить.
– Ты же сам говорил, что наша жизнь ценней любых тайн и секретов, – чуть робея, напомнил Блондин.
– Я и сейчас так говорю, – согласился Алекс. – В общем, так: чтобы вас вытащить, мне пришлось сказать, что вы сотрудники контрразведки под прикрытием. Добро пожаловать в ДВКР ФСБ. По работе ничего менять не придется, а вот в личной жизни нужно множко подтянуться, иначе будет полная липа.
– В каком смысле подтянуться? – не уразумел Белкин. 
– Смотри на меня, Нила и Вадима. Как разговариваем, как ведем себя, как пьянствуем. Мы бандиты нового класса.
– Как Коза ностра, – брякнул Вадим.
– Еще чего! Макаронникам нужны только гроши и личный успех. У нас же есть еще третья составляющая, что важней первых двух. Через полгода скажу, если сами не сумеете догадаться.