Дети играют в войну

     Военное детство воронежских детей началось с трагедии, которая произошла 13 июня 1942 года в Саду Пионеров в результате бомбардировки Воронежа немецко - фашистскими захватчиками во время массового гуляния по случаю окончания учебного года. При взрывах авиабомб погибло много детей и ещё больше было ранено; эта трагедия стала точкой отчёта детским жертвам войны.
     28 июня 1942 года немецкие войска вошли в Чижовку и в городе разгорались ожесточённые бои. К тому времени промышленные предприятия были эвакуированы вместе с семьями рабочих в отдалённые районы страны; остальные жители покидали город самостоятельно, уходя подальше от линии фронта. При появлении немецкого танка на улице Степана Разина, наши сапёры взорвали Чернавский мост и жителям пришлось переправляться через реку Воронеж  на лодках; с собой успевали взять только детей и документы. Линия фронта пролегла через западную, правобережную половину Воронежа и большая часть города оказалась в немецкой оккупации.
     Оставшиеся жители на себе испытали фашистский режим оккупантов: убийства, грабежи и насилие, заключение в концлагерь, угон в Германию, расстрелы в Песчаном Логу и везде наравне со всеми страдали и погибали дети.
     25 января 1943 года советские войска перешли в наступление и 60-я армия под командованием Ивана Даниловича Черняховского выбила немцев из Воронежа;  уже на следующий день 26 января жители начали возвращаться в родной город. За 212 дней оккупации немцы взорвали все уцелевшие здания и перед отступлением заминировали всё остальное, оставив после себя минные ловушки; с учётом минных полей в местах боёв: это Чижовсий и Шиловский плацдармы, СХИ, Ботанический сад, Берёзовая роща, Областная клиническая больница (Ротонда), заливной луг и др. - весь город был буквально нашпигован минами. Представляли угрозу и тысячи неразорвавшихся авиабомб и артиллерийских снарядов. На каждом шагу жителей и, тем более вездесущих детей, подстерегала опасность; то и дело в разных местах раздавались смертоносные взрывы, уносившие жизни людей. Команды сапёров еле успевали разминировать проезды и пешеходные проходы в сплошных развалинах, всего того, что осталось от города.
     Повсеместно, в Воронеже и освобождённых районах Воронежской области к разминированию стали привлекать добровольцев из числа пятнадцатилетних подростков. Все они проходили обучение и инструктаж под руководством опытных сапёров, но смертность сапёров - подростков была велика, многие чудом остались в живых. Кажется несовместимы слова «война» и «дети», к сожалению — совместимы. Мальчишки военной поры, рискуя молодыми жизнями они обезвредили миллионы мин, боеприпасов и их подвиг остаётся в памяти на века. После Победы увеличилось возвращение жителей из эвакуации; вернулась в Воронеж и наша семья , эвакуированная в Куйбышев вместе с авиазаводом. Город, в котором я родился за четыре месяца до начала Войны был разрушен до основания; на моих глазах он возрождался, как птица Феникс, поднимаясь, вырастая из руин. Вместе с ним рос, взрослел, старел и я; окончил среднюю школу, авиационный техникум, Политехнический институт, женился, работал и ушёл на пенсию, став его маленькой частицей на всю оставшуюся жизнь.
     После года скитаний по углам нашей семье удалось поселиться в коммунальной квартире уцелевшей двухэтажки на ул. Серова в левобережной части города. Немцев сюда не пустили, но добрая половина довоенной двухэтажной застройки улиц Серова и Ленинградской была разрушена немецкой авиацией при бомбадировках аэродрома авиационного завода, к которому близко примыкали эти дома.
     При расчистке кладовки от старых вещей, оставшихся от прежних хозяев, мы с отцом нашли револьвер, который мне очень понравился; с него и началось моё послевоенное детство. Отец согнул ствол нагана и отдал мне его на игрушки.
     Я быстро влился в компанию местных мальчишек, которым оружие не было в  диковинку; мы выправили ствол моего нагана и стали потихоньку из него постреливать. Однажды, между враждующими группировками мальчишек произошла стычка (стрелка), где традиционную массовую драку мудро заменили соревнованием на меткость из огнестрельного оружия. Мишенью выбрали чью-то чёрную пилотку;  противник стрелял из винтовочного обреза, но мой наган оказался более метким, пуля проделала в пилотке большую дыру и  испортила её окончательно, что вызвало у её хозяина горькие слезы, но драка не состоялась. Обычно огнестрельное оружие использовалось как устрашение и в драках не применялось. Узнав про наши «шалости», отец отобрал у нас наган и демонстративно выбросил его на помойку да так хитро, что мы  его и не нашли, как ни старались.
     Долго оставаться без игры мальчишки, как и все дети, не умели и нашли себе новую игрушку — противотанковое ружьё. Удержать такое орудие при выстреле было невозможно и пришлось прикрутить его проволокой к тяжёлому чугунному радиатору отопления; наводили ружьё вместе с радиатором. Целью служили такие же радиаторы отопления, висящие на уцелевших стенах разбитого дома. Мальчишек притягивал двойной эффект — зрелищный и звуковой: дёргаешь за верёвочку, привязанную к спусковому крючку ружья, звучит выстрел,  и в облаке кирпичной пыли, с грохотом падает вниз сбитый радиатор. Патроны к ружью подбирали на кладбище подбитой трофейной техники, которая свозилась на пустырь, находившийся на углу улиц Ворошилова и Пирогова, между мехзаводом и мясокомбинатом. Кроме боеприпасов там можно было добыть много полезных вещей; особо ценились танковые часы, плексиглас с кабин пилотов. Всё было бы хорошо, да вмешалась милиция и отобрала ружьё.
     Но мальчишек ожидали новые приключения.  К тому времени минные поля на заливном лугу были уже разминированы, о чём напоминали братская могила сапёров на месте новой дамбы и обезвреженные мины, которые сапёры складывали на песчаном склоне берега будущего Воронежского водохранилища. Обращал на себя внимание заболоченный и невысыхающий участок заливного луга возле насосной станции и будущей управы Левобережного района; между кочками там вечно стояла красно-бурая вода. В буйной фантазии мальчишек представлялось, что это ржавеют оставшиеся мины и решили их обезвредить сами. Они не знали, что воду окрашивали корни ольховых деревьев, вырубленных на дрова в военную зиму и не оставляли свою затею поиграть в сапёров. Их не остановила гибель пастухов при попытке разрядить найденную ими на лугу противотанковую мину; наша ватага первой прибежала на взрыв и увидела траурный пейзаж — четыре трупа пастушат - подростков посреди десятков убитых и мычащих от боли раненых коров.
     И наступил час «Ч» - полтора десятка юных сапёров, растянувшись в цепочку, друг за  другом, приступили к процессу разминирования; впереди шагал четырнадцатилетний Васька Пундель (искажён. Пудель) с неисправным миноискателем, за ним остальные - с палками, снабжёнными острыми штырями. Взрыв пехотной мины произошёл неожиданно; к счастью, осколки посекли только кожу на животе Васьки, не причинив  особого вреда его здоровью, а остальных мальчишек  не задели. Напуганные взрывом, они подхватили Ваську под руки и побежали с ним домой.
     В силу своего возраста, не осознавая  последствий, мальчишки продолжали играть в опасные игры, благо «игрушек» для них хватало с избытком. Много оружия и боеприпасов  находили на бывшем Чижовском плацдарме, а Ботанический сад больше привлекал своими терновыми, ореховыми кустарниками, шиповником, плодами которых можно было заглушить постоянный голод. Маршрут дальних походов за боеприпасами пролегал до Масловки, за  которой находился артиллерийский полигон. На огромной площадке, огороженной колючей проволокой, лежали горы оружия, боеприпасов и прочего военного имущества, свезённого из разных мест былых сражений. Этот склад охранял один часовой, который или дремал, или был занят стрельбой по каскам и трудностей проникнуть за колючую проволоку не представляло; плохо то, что товарные поезда на станции Масловка не всегда останавливались, а только притормаживали движение, и приходилось прыгать на ходу.
     Любимым занятием мальчишек было подкладывать патроны в костёр и наслаждаться произведённым эффектом, и, однажды, положили в костёр целый ящик артиллерийских снарядов, найденный в посадках, где и был разведён костёр. Инстинкт самосохранения заставил нас залечь в укрытие за большой пень и, когда мы подняли головы после
взрывов — пня, как не бывало, что  на практике подтвердило поговорку — «доверяй, но проверяй».
     Помимо пороха и пуль, винтовочные патроны служили у подростков обменной валютой; простой патрон стоил три копейки, а трассирующий - пять копеек. Широко применялись патроны из хулиганских побуждений; из гильзы вынималась пуля и высыпалась половина пороха, потом пуля заталкивалась внутрь гильзы и досыпалась половиной пороха сверху. Получалась, так называемая «встряска», которую поджигали, встряхивали и бросали в подъезд; встряска крутилась волчком и, издавая дикий вой и громко хлопая, пугала жильцов дома.
     Кто ищет, тот всегда найдёт — так и подростки находили приключения на свою … голову. Нашёлся новый объект  реализации их неуёмной энергии.
     В одном из разрушенных двухэтажных зданий раньше находился склад смешанного типа, в среднем (самом большом) хранились продукты, чашки, ложки, а в двух боковых - старое стрелковое оружие и военное имущество с истекающим сроком хранения. Сначала его подожгли наши, а потом разбила немецкая авиация. Говорят, что продукты успело разобрать по себе население, а остальное имущество оказалось погребённым под развалинами.
     Изрядно поработав, мы откопали два десятка разнокалиберных, обгоревших и заржавевших иностранных винтовок, вероятно, завезённых в Россию интервентами в годы Гражданской войны. Мне досталась однозарядная английская винтовка Гра, в которой удалось разработать затвор, заменить пружину бойка и привести её в рабочее состояние; плохо то, что патроны такого калибра почти не применялись в военных действиях. После того, как заклинило венгерский патрон, я сменял свою Гра на не менее старый кавалерийский карабин с воронкообразным дулом, которое изображалось на иллюстрациях к детской повести А.Н.Толстого «Золотой ключик, или приключения Буратино» у Петьки «глухого», учащегося строительного ремесленного училища, который повредил барабанные перепонки во время практики на строительстве  Вогрэсовского моста, в котором применялся кессонный метод бетонирования свай. К прозвищу «Глухой» прибавилась приставка «Косой» после того, как Петька стал выбивать патрон шомполом.
     Остальные винтовки были испорчены  и годились разве что только в металлолом, но оружие, даже неисправное, магнетически притягивало к себе, как совершенное творение человечества со скрытой грозной силой. Ребята очистили винтовки от ржавчины и грязи и с удовольствием играли ими в войну, пока не попали в поле зрения милиции, которая устроила на них облаву, как на диверсантов.
     Через несколько лет, когда началось восстановление разрушенных зданий, экскаватор расчистил завалы и раскопал подвальные помещения бывшего склада; стало видно, что кроме винтовок там хранились и пулемёты, ручные гранаты, автомобильные аккумуляторы. Свинцовые пластины аккумуляторов подростки сдавали в конторы Вторсырья, а красивые и бесполезные железки — тащили домой. Не устоял перед искушением и я; тащил и складывал в сарай. Отца едва не хватил удар, когда он обнаружил в сарае горку гранат типа Ф-1, не заметив, что в них отсутствуют запалы.
     По классике жанра, ружьё, висящее на стене в первом акте,  обязательно должно выстрелить в последнем акте трагедии. Так и оружие и боеприпасы, лежащие до поры до времени, начинали стрелять и взрываться после войны.
     Два брата. проживающие за улицей Беговой, обстреляли из немецкого ротного миномёта село Подгорное за обиду, нанесённую им в драке с сельскими ребятами, когда те «погнали наши городских». У миномёта не было прицельного устройства и обстрел не причинил вреда жителям села, но наделал много шума.
     В буквальном смысле, громкое событие назревало в Левобережном, а тогда Сталинском районе. На перекрёстке улиц Серова и Ленинградсой находился полуразрушенный дом, ставший излюбленным местом сбора местных мальчишек; от него остались одни стены и, чудом уцелевшие, две трубы. Стены укрывали ребят от посторонних глаз; здесь планировались походы и вылазки, проводился разбор «полётов», а трубы создавали хорошую тягу для горения костров, на которых жарили кукурузу и воробьёв, пекли картошку. Постоянно удивляла живучесть кирпичных труб на фоне разбитых железобетонных плит и спонтанно возникло маниакальное  желание испытать их на прочность — сбить одну из труб взрывом. На кучу деревянных обломков положили весь взрывчатый запас, подобранный на Чижовском плацдарме, подожгли дорожку из пороха и полезли на чердак соседнего дома, чтобы созерцать с него, как взлетит на воздух кирпичная труба. Полчаса из неё шёл дым, а потом прогремел взрыв, проделавший пятиметровую дыру во внутренней стене дома, а труба, как стояла, так и осталась стоять невредимой. Взрывной волной выбило оконные стёкла в близлежащих домах; на взрыв с улицы Димитрова приехали на «студебеккерах» солдаты военной авторембазы и оцепили  территорию, но виновников взрыва так и не нашли.
     Количество оружия на руках у детей с годами не уменьшалось; демобилизованные фронтовики привозили с собой трофейные пистолеты , которые попадали к детям и начинали стрелять. Убедиться в этом помог курьёзный случай.
     После смерти И.В. Сталина в 1953 году отец взял меня с собой на Первомайскую демонстрацию; путь от улицы Ленинградсой до площади Ленина был неблизкий и старший колонны разрешил мне нести один из портретов вождей на фанерном щите с палкой, похожий на перевёрнутую лопату для очистки снега; я нёс, нёс и ... принёс портрет Л.П.Берия домой. Дома я отделил от палки щит с портретом  и, не мудрствуя лукаво, поставил его в иконостас на полке в коммунальной кухне, которую местные старушки превратили в молельную комнату; подслеповатые бабушки не заметили новую «икону» и продолжали молиться, как ни в чём не бывало...почти два месяца. Оставшуюся длинную палку, позднее, я приспособил под костыль, наподобие костыля Сильвера из «Острова сокровищ» Р.Л. Стивенсона. В конце июня ко мне прибежала ватага мальчишек, которые наперебой протараторили о том, что Берия объявлен врагом народа, а у меня, они знают, находится его портрет, который необходимо немедленно расстрелять. Когда я стал снимать портрет с полки, богомольные бабушки узнали, что молились антихристу и надавали мне тумаков. Мальчишки достали свой арсенал и расстреляли портрет Л.П,Берия, разнесли его в щепки изо всех видов стрелкового оружия, почти на шесть месяцев опередив настоящий расстрел.
     Долго ещё раздавалось эхо войны….
     Дети играют в войну, которую придумали «добрые» взрослые дяди, а «добрее» всех - империалисты, фашисты, бандеровцы. По «доброте» душевной Н.С. Хрущёв отдал Украине Крым и выпустил из лагерей недобитых бандеровцев, которые развязали войну с Россией, тоже руководствуясь «добрыми» намерениями. Но, как известно, доброта - хуже воровства и добрыми намерениями вымощена дорога в АД.