Я приду на тебя посмотреть

* - версия "Звездогас" в прозе.


Собственно, я ждал их не первый день. Вечерами, когда солнце превращалось в малиновый шар и собиралось прятаться за горный хребет на Северо-Западе, выносил на террасу кресло-качалку, плед, ротанговый столик. Накрывал его скатертью. Неспешно сервировал – бутыль терновой наливки, гранёный стакан, разделочная доска, нож, сыр, бастурма. Пепельница, каминные спички, банка с трубочным табаком. Закончив, я уходил в дом, а возвращался, когда становилось уже совсем темно, с включённым светильником-переноской в руках. Далее – сложившийся сам собой ритуал. Тонко нарезал сыр с вяленым мясом, наливал полстакана терновки, плотно набивал трубку вишнёвым табаком, усаживался в кресло и выключал свет. Закуривал, окутываясь клубами ароматного дыма, и, приподняв гранчак, приветствовал тех, кого ждал с самого утра – «Ну, за скорое свидание!» Добрый, как говорится, вечер.

Началось всё с обыкновенной купюры достоинством в одну тысячу рублей. На счастье, купюра лежала не в портмоне (я попросту позабыл её, полученную сдачей в магазине, небрежно засунутую в карман и потом так же небрежно выложенную), а на полке трюмо в прихожей. «О! – помню, подумал я тогда. – Очень кстати!» Не то чтобы портмоне было совсем пустым, но лишний штуцер лишним не бывает – прописная истина. Уже позже, сопоставив и проанализировав аналогичные инциденты, я сообразил, что именно произошло. А тогда, посмотрев на себя в зеркало, и опустив взгляд на полку, я слегка – внимание, эвфемизм! – аху…дивился. Купюры не было. Вообще. То есть, абсолютно. Вот, только что была, лежала, зелёненькая и даже не мятая ни разу, и… «Ноотропы, – подумал я. – Нужны. Они, вроде, не только от головокружения. Привиделось. Да и шут с ним».

Вообще, исчезновение мелких бытовых предметов – да я же только что его видел, мать-мать-мать!!! – событие сплошь и рядом заурядное. Причём, списывается произошедшее на мифических Евпитифора, Пафнутия, Никодима, Кузьму, и так далее, и тому подобное. Общепринятое «Домовой». А там – на что фантазии у потерпевшего хватает. «Чёрт-Чёрт! Поиграл, да отдай!» Отдаёт, что уж там. Не сразу, не прямо здесь и сейчас, но пропажа, как правило, находится. И, как правило, в самых неожиданных местах. Вполне вероятно, что все эти Евпитифоры действительно существуют и коммуницирут с нами таким затейливым образом.

Но! Ничего общего с последовательной пропажей пачки (спасибо, дома всегда есть запас) сигарет, пары (ладно, не новых, выкидывать собирался) кроссовок, ключей (спасло наличие мастер-дубля) от машины с проделками со-домитов не имело. Как оказалось. Ключом к пониманию сути процесса стало бесследное исчезновение кружки с только что заваренным чаем.

Подогрев чайник, я надорвал упаковку «Кенийского рассвета», вытащил из неё ароматный пакетик, положил его в кружку и залил крутым кипятком. Через какое-то время удостоверился, посмотрев – рано. Ещё минутку. Прикрыл глаза, сам не знаю зачем. Нет, голова не кружилась, не при чём тут головокружение – просто прикрыл глаза, запечатлев образ кружки. Когда я, буквально через мгновение, открыл их… кружки со свежезаваренным чаем не было. Исчезла. Паззл сложился.

Я понял, экспериментируя впоследствии с различными бытовыми предметами (не представляющими особой ценности – коробок спичек, бульонный кубик, початая банка с фасолью в томатном соусе из холодильника), что стоит мне посмотреть на предмет… особым?... да, нет, обычным образом, закрыть глаза, запечатлев его, как фотографию, а затем глаза открыть – предмет быть перестаёт. Не знаю, что это: аннигиляция, деструкция, перенос предмета куда-то в пространстве (во времени?), факт – предмет бесследно исчезал. Размер значения не имел. Объём тоже.

«А только лишь предмет?» - подумал я, и… Нет, на собственных питомцев я смотреть не стал – бродячей и бесхозной живности вокруг имелось, как говорится, за глаза. Первый же, «просмотренный» мною пегий котяра на улице, исчез как миленький. Второй – чёрный с ободранным ухом – тоже. В качестве закрепления материала в подразделе «Предметы», я, не выходя из локации, «посмотрел» на чей-то неправильно-нагло припаркованный автомобиль. Сработало. Я – санитар дворов и улиц! Это вам не какой-нибудь генерал песчаных карьеров, кстати, всю жизнь недоумевал, а это – кто?

На радостях, я решил заглянуть в алкогольную секцию гастронома. Отметить, так сказать, судьбоносное, в чём уже не сомневался, событие. На кассе лаялись между собой и усталой продавщицей двое завсегдатаев из местно-синего бомонда. Завсегдатаи наседали, девушка вяло отбивалась. Суть конфликта лежала в плоскости нехватки восемнадцати рублей на очень-очень необходимое.

Мне не было жаль восемнадцати рублей, прошу понять. Деньги, это вообще не о том. Не в деньгах счастье. Не имей сто рублей и всё такое.  Но так уж вышло, что мне не жаль было и обоих завсегдатаев. Ничуточки. Плюс – эксперимент.

- Не поняла, - ошарашенно сказала продавщица, повернувшись ко мне.
- Что, простите?
- Тут же… - она затравленно дышала. – Вот здесь… Двое. Видели?
- Кого? - спросил я, поставив на прилавок бутылку коньяка.
- Да как же? – в глазах продавщицы плескалось подкрадывающееся безумие. – Были только что! Куда делись?
- Не знаю, о чём вы, - сказал я, расплачиваясь. – Хорошего дня. Спасибо.

Дома, между третьей и четвёртой рюмкой, в процессе разработки плана отсроченной мести…

(у каждого в жизни есть люди, которым не желается добра. Ограничителем выступают исключительно Уголовный кодекс и наивная вера в Божественное воздаяние. В моём случае, таких людей насчитывалось около пяти. Насчёт воздаяния не уверен, но к троим я в любом случае опоздал. А вот двое... Один здесь, сука, по месту, ко второму требуется поездка, ну, да ничего! Вот, допью, и за руль – что мне теперь ГАИ?)

… обнаружился любопытный, но неприятный аспект процесса развоплощения взглядом. Фоном отрабатывал телевизор. В телевизоре, рекламируя распродажу на Озон, отрабатывал гонорар известный музыкант. Ну, как известный? Мелодию на «Наши руки – загребуки!» я многократно, до оскомины, слышал. Больше из творчества маэстро я не знал ничего, пусть имя с фамилией и образ тиражировался лет уже больше тридцати. Уже после мне стало интересно – что послужило триггером? Навязчивая мелодия? Идиотский рефрен? Слащавый образ? А, вот, скажем, рекламируй распродажу на Озон, переделанным из Анфогивен в «Наши руки не для скуки!», Джеймс Хэтфилд – я бы так же отреагировал?
Словом, я сумрачно посмотрел на мелькающую картинку в телевизоре и, предвкушая, закрыл глаза. «Я знаю точно: невозможное возможно» – это, кстати, тот-же или кто другой? Они же все одинаковые до отрыжки!

Ну? Как тебе такое, Илон Маск? Открываю!

Оказалось, что я «проглядел» совсем недешёвый телевизор. Со слащавым маэстро ничего не случилось – подтвердила это трансляция телеканала в смартфоне. Живучий оказался, продолжает рекламировать Озон с регулярностью три раза в час. Эксперимент с иллюстрациями и фото также провалился с треском. Пришлось с сожалением признать, что это так не работает. Никаких изображений, только вживую. Очень! Очень жаль! Я бы с удовольствием посмотрел на…

К утру следующего дня у меня созрел грандиозный, ошеломительный по масштабу проект. На третий, поздним вечером, я снова сидел в кресле-качалке на террасе у дома, приветствуя тех, кого ждал с самого утра, салютуя поднятым стаканом с терновой наливкой – «Ну, за скорое свидание!» Добрый, как говорится, вечер.

Перефразируя классика, если звёзды гасят – значит – это кому-нибудь нужно. Зачем? Это второй вопрос. Это уже по ходу пьесы. Это, как я тебя поцелую… потом… если захочешь.

В первую ночь мне реально мешала засветка. Методично, одну за другой, взглядом превращая видимые звёзды в ничто, я осознал – не будь освещение над городом таким интенсивным, результат мог бы быть куда более существенным. Справедливо рассудив, что времени у меня немеряно, плотно занялся карликами и гигантами в созвездиях Змееносца, Орла и Лебедя (пришлось изучить звёздный атлас. Противника надо знать в лицо). По мелочи досталось Марсу, Юпитеру и Сатурну. К рассвету, когда терновой настойки осталось на донышке, решил прерваться на отдых.

Качественно отдохнув, прогулялся по городу, последовательно убирая в никуда объекты уличного освещения. В принципе, имелось и радикальное решение, но трансформаторные подстанции решил пока не трогать. Пригодятся. Мне ещё тут жить и работать неизвестно сколько. Впрочем, я надеялся на оперативность и своевременное реагирование на поставленные вызовы.

Перед тем, как они таки появились, мне пришлось разобраться с Луной. Нет, ну а что? Выперла, как будто самая главная на небосводе. Будь она ущербной – да Бог с нею, даже растущей! – не тронул бы, а так… пришлось припомнить бессонные ночи, залитые раздражающим бледным светом. Не знаю, чего тут больше было – злопамятства или необходимости: разглядеть оставшиеся небесные тела в её свете стало проблематично. А что следует делать с проблемой? Одним словом – убрал. И сам того не ведая, ускорил развитие событий.

База у них там была. Признаюсь, в их существовании я не сомневался ни разу. Болтавшиеся на орбите Земли наблюдатели, в составе трёх бравых рептилоидов в межзвёздном транспортном средстве, наконец, решили нанести визит сотрясателю устоев и нарушителю давным-давно устоявшегося звёздопорядка. В чём я тоже ни разу не сомневался. На то и расчёт был.

Вспомнилось – «С неба звёздочка упала и прожгла ему штаны – он теперь со всей Вселенной в состоянии войны.» Положим, штаны мои остались в целости и сохранности, но боевые действия я открыл в одностороннем порядке. «Звёздочка», упавшая с небес аккурат между яблоней и грушей в моём саду, оказалась полноценным звездолётом. Двоих, выбравшихся из него, зелёных «крокодилов» я изничтожил взглядом сразу. Для достижения полного понимания и конструктивного общения с третьим. Его я взял в заложники. С требованием немедленно доставить меня на орбиту.

Ну, да – на орбиту. На МКС ведь мне было не попасть не при каких раскладах. И возраст не тот, и здоровье, и внешность с полом – повторить путь Юли Пересильд, понимал, не реально. Да и время, опять же, чего терять? У меня другие таланты с возможностями.

Чем оказался хорош рептилоидский межзвёздник? Технологическими «плюшками». Никаких тебе иллюминаторов, никаких визуализированных проекций вида «из» в «на». Только вживую. Только хардкор! Как будто не внутри чего-то обретаешься – рядом мельтешит крокодилоподобный заложник – а паришь непосредственно в бесконечном пространстве. Подо мной, во всей своей красе, проплывала родная планета.

Сориентировавшись, а затем, через несколько витков вокруг планеты налюбовавшись земной красотою, я сконцентрировал взгляд. Прикрыл глаза. Запечатлел образ. Открыл. Всегда хотел знать, как выглядит пролив имени товарища Сталина не на вымышленных картах. Да – вот, как-то так и выглядит.

- Быть-есть наш народ там, - сказал побелевший от горя рептилоид. В результате непродолжительного общения, выяснилось, что я могу насиловать его ментально. А значит, никакого контроля, никаких опасений.
- Закрыл Америку, - ободрил я его порцией чёрного юмора. – Кстати, о «ваш народ». Давай-ка, вон к тому островку. Не нравится мне Ла-Манш. Узкий какой-то.

Осуществив санацию по полной программе, я призадумался. Дальше то что? Как-то сама-собой пришла идея. Развернувшись в пространстве, окинул взглядом чёрную пустоту вокруг, испещрённую искрами уцелевших – а таковых было конкретно до… (внимание, эвфемизм) … много! – звёзд. Закрыл глаза. Вызвал из памяти ранее запечатлённый образ. Открыл. Хрен с тобой! Свети, дура бледно-жёлтая. Опять же – приливы-отливы.

Таким же образом восстановил Марс, Сатурн и Юпитер. Вернул в магазин двух представителей местно-синего бомонда и обоих бездомных котяр на улицу. Подумав, возвращать нагло припаркованное авто не стал – ибо, аз воздам!

- Теперь быть-есть что-куда? – с печальной надеждой в голосе, заложник-рептилоид вернул меня из режима возврата серёжек всем сёстрам. - Ты быть-есть дом?
- Дом? – спросил я. Посмотрел на похорошевшую Землю. Достал кисет с табаком, трубку, принялся набивать. Жаль, терновки нет. Очень жаль! – Не. Что мне там делать? В гости хочу. Рули, давай, к себе. Погляжу, как не люди живут.
- Потом есть-быть как-что-куда? – спросил понятливый «крокодил».
- Вселенная бесконечна, - философски заметил я. – Есть на что посмотреть.