Сухари

Сухари
В  сельских домах моего детства, на юге  России ( Басакин на Цимле, Ново-Кадамовка на речке Грушевке, Вербовый лог в степи Придонья, Щеглов в Присалье) печи были типовые, советские. Это топка кирпичная, мазаная глиной и ежедневно подбеливаемая, с чугунной дверцей, открытым поддувалом под ней, притыкаемым половинкой кирпича. Сверху чугунная плита с двумя конфорками из концентрических колец. Сзади – духовой шкаф из черного кровельного железа с дверцей и одним противнем в нем.
Сверху шкаф укрыт слоем толщиной в полкирпича. Зимой здесь сушились мокрые валенки, на ночь обычно ставили их.  А днем – подсушивались кусочки хлеба, остатки от еды.  Часто у нас гостили дед и бабка, мамины родители. У них своего угла не было, утратили в годы голода на Украине в процессе бегства в Бессарабию, как они называли  местность своего спасения.  По окончании великого голода вернулись в Старобельск и там обосновались. Далее жили попеременно у детей, дочек своих. Заодно и кормились у них, когда уже дед после войны подрабатывать не мог, он был 1880 года рождения, а бабка – 1890-го. Последняя голодовка в их жизни была в 1947 году. Ну, так вот. В те года моего детства к хлебу относились с почтением. Ни один самый малый кусак в отходы не шел, при жизни деда,  по крайней мере. Эти кусочки сушились на кОмине (ко;мин "шесток и шатер с трубой у печи", зап., южн.; укр. ко;мин, блр. ко;мi;н. Заимств. из польск. komin "дымоход", чеш. слвц. komi;n – то же, которые происходят от ср.-в.-н., в.-нем. Ka;min (см. Гримм 5, 100), лат. cam;nus "очаг"; см. Бернекер 1, 553 и сл.; Романский, JIRSpr. 15, 113; Корбут 398.), это часть печи над духовкой, калились на противне в духовке и помещались в большой наперник от подушки, который висел над кОмином на шейке вьюшки дымовой трубы. Когда узел этот наполнялся, он помещался в сундучок на чердаке, а в дело шел следующий мешок-наперник.  При отъезде восвояси узлы забирались с собой. И, что характерно, и дед,  и бабка в дорогу обувались в чоботы, у бабки юфтевые, у деда солдатские,  кирзовые. И летом и зимой. А зимой бабуня еще укутывалась сверх пальтушки с поддетой телогрейкой в большущую суконную шаль с кистями – до желдороги в Чернышках было сорок километров,  на лошадях.