Прошлое

Трое закадычных друзей молодости – Кнут, Джон и Вилли, – устроили в загородном доме встречу после долгой паузы в отношениях. Чтобы хоть пару дней, забыв о тесных семейных путах и служебных авралах, провести на лихом ветерке былой безмятежной жизни. Вместо тесных офисов, автопробегов с детьми по школам и детсадикам, эсэмэс-дуэлей с требовательными женами из-за списка покупок на выходные их ожидала – пустая болтовня о «крутых тачках», рыбалке (удачной с точки зрения выпитого), о музыкальных дисках, других «мужских» вещах и, конечно – о старых знакомых, чьи имена вспыхивали за теплой беседой, как спички, освещая общее прошлое.
– Недавно Скотт вернулся из-за границы, видел его на улице, – обронил без задней мысли Джон, не догадываясь, что после этой фразы атмосфера их ностальгической встречи резко изменится.
– И мы случайно пересеклись, выпили по кружке пива в баре, – задумчиво произнес Кнут, как будто что-то вспоминая про себя.
Организатор сходки Вилли, как выяснилось, тоже не избежал короткой встречи с навестившим родину товарищем по безбашенной молодости, тот приехал к нему прямо в офис, без звонка, по старинке – узнать новости.
– И что он сказал тебе? – напряженно спросил Джон с таким чувством, как будто боялся развивать эту тему.   
– Ничего хорошего, – мрачно ответил Вилли и погрузился в размышления.
Мужчины были уже не молоды – около сорока, кому-то чуть больше, но это не шло в расчет. Они все так же называли себя «парнями». Кнут, самый высокий и худой из «лихой троицы», трудился журналистом в местной газете. Невзрачный коренастый Джон – музыкант средней руки с богатым послужным списком выступлений в дешевых пабах. Его, как, впрочем, и бизнесмена Вилли, жизнь наградила (с опережением возрастного графика) лысиной на две трети головы, которая была традиционной темой для острых шуток, но потом утратила этот статус. Приятели не теряли друг друга из вида и давно лелеяли мечту «хорошенько посидеть», чтобы наличие свобод-ного времени соответствовало запасам алкоголя. Желание их материализовалось в частном доме Вилли, успешного бизнесмена, легко дававшего знакомым в долг. Все трое были рады «излить душу», но выпорхнувшее в разговоре (как кролик из-под куста на охоте) имя Скотта разрушило идиллию.
Напольные часы в комнате Вилли мягко тикали, а собравшиеся за сто-лом люди, чьи отношения раньше не знали недомолвок, продолжали сидеть тихо. Беспечный мужской разговор, ради которого друзья собрались, похерив все важные дела, по неясным причинам зашел в тупик, скомкался, дал опасную трещину. Если бы в этот момент рядом с троицей находились посторонние, они точно не поняли бы – в чем причина затянувшейся напряженной паузы. Но приятели даже по молчанию друг друга интуитивно догадались, что перебило их настроение, вызвав некую растерянность и смятение. Это мог быть только обнаруживший себя в городе Скотт.

Собственно говоря, он никогда и не был «своим в доску» для мирно сидящих за бутылкой коньяка Кнута, Джона и Вилли. Парень таскался вместе с компанией по барам, музыкальным клубам, часто ночевал у друзей после ночных неугомонных пьянок, одалживал деньги, сам брал взаймы, пользуясь абсолютным доверием, спал с девушками из общей тусовки. Но вряд ли кто понимал тогда, что Скотт – человек «себе на уме», и он смотрит на все происходящее как бы со стороны, не принадлежа залихватской компании до конца, «с потрохами».
Скотт почти двадцать лет назад уехал за границу на заработки, да так и остался в другой стране. А теперь вот по непонятной причине объявился на оставленной давным-давно территории, хранящей «милые сердцу» следы молодости. В прошлом – неформал и бездельник, закончивший с проблемами гуманитарный колледж, Скотт занимал сейчас руководящую должность в одном из коммерческих издательств и сильно гордился своим социальным статусом. Заскочив «недели на две» в родной город, Скотт успел повидаться с прежними дружками и поболтать о жизни. Но когда Кнут, Джон и Вилли проговорились об этом вроде бы безобидном факте, колесо разговора вдруг соскочило с оси – скрытое недопонимание приятелями чего-то глобального, затрагивающего общие интересы, вынудило их уйти в себя. Затянувшаяся пауза напрягала, создавала дискомфорт, требуя от участников встречи дополнительных умственных усилий ради попытки разобраться – что с ними случилось? У всех троих одновременно родилось ощущение, что они только спустя годы составили ясное представление о друге молодости.
– С нами что-то произошло после встречи со Скоттом, – робко произнес Джон, не надеясь, что его слова найдут понимание у приятелей.
– Не что-то, а конкретная вещь. С его приездом к нам насильно вернулось прошлое, оно как будто подменило собой настоящее. И произошло это автоматически, без нашего согласия, – уверенный голос Вилли заставил сидевшую за столом парочку настороженно переглянуться.
Разговор окончательно потерял живость и раскованность, лица парней помрачнели, стали озабоченными, каждый углубился в какую-то только ему понятную думу. Но всем троим показалось, что случайно поднятая в беседе тема приезда Скотта невидимым облаком зависла над столом, распространяя в комнате давящее беспокойство и тревогу, от которых взрослые парни не в состоянии были увернуться. Это выглядело массовым наваждением.
– Время не может двигаться вспять, прошлое не возвращается, как бы мы того не хотели. Человек всегда живет в настоящем, – твердо высказался Кнут в пику словам Вилли. – Зачем нагонять мистику на случайную встречу со Скоттом. Когда он уедет, все встанет на свои места…
– Ах, вот как! – всполошился Джон, – ты сам себе противоречишь. Значит, пока он здесь, все идет с какими-то отклонениями от «нормального состояния». Ощущение, что время спуталось…
Кнут опустил глаза, чувствуя себя безоружным перед железной логикой приятеля. Осознав важность разговора, участники сходки налили в стаканы по двойной порции спиртного и сразу выпили – требовалось «развязать» язык.
– О чем говорил Скотт, когда вы встретились? – перешел к форме допроса Вилли, будучи уверен, что испытанные годами захмелевшие «корешки» поддержат его желание разобраться с проблемой.
Нужно сказать, что в молодости у приятелей не было никакого интереса к обсуждению личности Скотта. Но стоило им при встрече затронуть эту тему, как сразу стало ясно, что именно они хотят сказать и услышать друг от друга.
– Он спрашивал о вас, кто чем занимается в жизни, – задумчиво ответил Кнут. – Когда речь зашла о тебе, Вилли, Скотт предположил с издевкой, что ты, наверное, снимаешься в порнухе, если сумел разбогатеть…
О хозяине дома гостям было известно все: Вилли зарабатывал брокером на фондовой бирже, с лихвой обеспечивал семью, ничем сомнительным не занимался, даже не помышлял. Скотт зря его оговорил. Хотя сам Вилли как будто ждал неприятного ответа, слова Кнута не расстроили его, не оскорбили, а наоборот – раззадорили, утвердили в какой-то еще невысказанной догадке в адрес Скотта.
– Да, еще ему не понравилось, что я бегаю трусцой по утрам, – добавил вдруг Кнут. – А сам жирный, рыхлый ему скорее бегать нужно…
– Отлично, Кнут, это я и хотел услышать. А ты, Джон, можешь вспомнить беседу со Скоттом?
Вилли посмотрел на второго приятеля.
– Накануне он виделся с Кнутом и сказал мне, что с ним теперь вообще нельзя общаться. Якобы парень травки перекурил, стал тупым, неадекватным. Кнут, извини, но мы сами начали копаться в этом дерьме…
Кнут и раньше не скрывал от друзей, что изредка балуется травкой, но этот грешок водился за ним в той же степени, что и за другими парнями и даже – за самим Скоттом.
– Внимание, остался Джон! – произнес Вилли с улыбкой, как будто хотел объявить приятеля победителем лотереи. – Кто-то наплел Скотту о твоих личных неурядицах, разводах и т.д. Так вот, Джон, – Вилли нарочно вкладывал иронию в свои слова, – Скотт убеждал меня, что от такого «тормоза» и «ханжи», как ты, любая девушка уйдет.
Джон погрустнел, но ответил сходу, удивив приятелей новой для них информацией:
– Так от него первого жена сбежала. И жаловалась подругам, что Скотт импотент, но понукает ей и ставит ниже себя. Якобы он умнее… Я знаю это на сто процентов.
Компания за столом вновь затихла и погрузилась в тягостные размышления. Невидимое облако под потолком, проецирующее на себя тему разговора трех мужчин, вдруг обрело физические очертания: это Вилли затянул сигарету прямо в комнате, и скопившийся дым создал над фигурами серую непроницаемую завесу. После очередной затяжки владелец дома, уже смирившийся с ролью ведущего «вечера встреч», продолжил рассуждать вслух.
– Мне все равно, что говорит о нас Скотт. Важнее понять, как связаны его слова с нашим ощущением подмены времени, возникшим после приезда этого типа. Прошлое буквально свалилось нам на головы, вытеснило собой настоящее. Виноват в этом Скотт! – голос Вилли выдавал, насколько он озабочен «хронологическим сдвигом», застигшим компанию врасплох.
– А меня удивляет, почему все люди, окружавшие нас в молодости, изменились с годами, а Скотт – остался прежним, засох внутренне, вроде мумии, – добавил Джон. – Парень и тогда говорил о каждом из нас гадости за спиной, и сейчас. Но мы поняли это только через двадцать лет, когда Скотт вернулся в город и открыл рот. По-моему, я догадался, что с нами происходит…
– Продолжай, Джон, – поддержал выступление приятеля Вилли, почувствовав, что его мысли развиваются в правильном направлении.
– Ситуация серьезная. Скотт с помощью прошлого хочет завладеть нашим настоящим, и он почти добился своего. Стараниями парня мы перенеслись на двадцать лет назад, – обрисовал печальную картину Джон.
– Ты говоришь моими словами, приятель. Только мне непонятно, зачем Скотту это нужно?
Вилли притушил сигарету, разлил в стаканы коньяк и стал потягивать, явно не торопясь с ответом. 
– А может, это не ему нужно? Вдруг кто-то другой специально подослал Скотта к нам, забросил из прошлого в настоящее этого вечно недовольного хмыря, чтобы использовать его гнилые особенности, – придал размышлениям неожиданный поворот Кнут.
Переговорщики взяли очередную паузу, чтобы обуздать скачущие в их головах сумасбродные мысли. Но Вилли не дал застояться разговору:
– Вспомнил забавный случай, не рассказывал вам? Скотту были нужны деньги взаймы, я дал и попросил его о встречной услуге. Спустя время парень приехал ко мне домой вернуть долг. Мою просьбу он не выполнил и даже намекнул с самодовольным видом, не говоря прямо, что отказал одному приятелю в одолжении – «потому что он дурак».
Джон и Кнут прыснули от смеха, давая понять, что такие номера в исполнении Скотта им хорошо знакомы. А чтобы не отставать от Вилли, приятели сами порылись в прошлом, как в бабушкином сундуке, и извлекли на свет божий пару несправедливо «забытых вещиц». Кнут рассказал, что рванувший на заработки знакомый раньше называл Джона «лысым дураком». В свою очередь Джон, не желая оставаться в долгу, искусно парировал болезненный укол: по домыслам Скотта, Кнут «в жизни не читал ничего, кроме рекламных объявлений».   
– И все равно, один человек не может сделать так, чтобы мы втроем, словно по команде, провалились в яму прошлого. Все вокруг меняется в те-чение жизни: люди, идеи, обстоятельства, кроме этого говнюка, – недоумевал Джон.
– Получается, что может, если с приездом Скотта наше настоящее приобрело черты прошлого. Это похоже на западню! И в действиях парня точно угадывается чей-то злой умысел. Я не знаю, кто и зачем решил вернуть нас на двадцать лет назад и держать там, как в заколоченном ящике. Но оставлять это без ответных действий нельзя, – решительно закончил Вилли, по очереди взглянув друзьям в глаза.
Кнут и Джон молча кивнули, как бы заранее соглашаясь с приговором, который сию секунду вынесли общему обидчику.
– В нашей задаче только одна неизвестная величина, я говорю о Скотте. И нужно вытрясти из него все, что касается попытки сделать прошлое нашим вечным состоянием, – резюмировал Вилли.
Родившееся у троицы желание вызвать на открытый разговор Скотта не было предусмотрено сценарием их тихой приятельской встречи. Однако настроение у парней изменилось с благодушного на воинственное, и чтобы подготовить себя к экстремальному развитию событий, Джон, Кнут и Вилли изрядно накачались коньяком. Затем, обсудив важные детали, они встали из-за стола и поехали вместе за человеком, который беспардонно распоряжался их настоящим.

Примерно через час в центре той же комнаты, вместе с Джоном, Вилли и Кнутом, с угрюмым видом сидел привязанный к спинке стула Скотт. Руки у парня были крепко стянуты веревками, ноги – ремнем. Под левым глазом виднелся увесистый красный синяк, на губе – запекшаяся кровь. Один рукав рубашки оторван, брюки – вымазаны в грязи. Судя по внешнему виду, гость навестил компанию не по своему желанию, а вынужденно. 
– Почему ты не хотел ехать с нами? – ехидно спросил у побитого Скотта его друг молодости Джон. – Мы не сделаем тебе ничего дурного, только выясним нужные обстоятельства.
Кнут взял еще один стул, сел на него верхом, положив руки на спинку, как это делают копы во время допросов в голливудских фильмах, и в упор посмотрел на связанного приятеля.
– Скотт, мы знакомы с тобой черт знает сколько лет. В компании к тебе всегда относились по-братски, с уважением, правда, взаимностью ты не отвечал ни в молодости, ни сейчас, – Кнут говорил это таким вкрадчивым голосом, словно хотел залезть в душу сидевшему перед ним человеку и вывернуть ее наизнанку, чтобы найти давно затерявшийся предмет. – Между нами не может быть недомолвок. Просто ответь, зачем ты хочешь подменить наше настоящее прошлым?
– Вы долбанные идиоты, – в сердцах выпалил Скотт и сплюнул сгустки крови изо рта. – Я не знаю, что за бред вы несете. Развяжите меня!
Кнут, Джон и Вилли переглянулись между собой, выражая недовольство реакцией их знакомого на просьбу поделиться нужной информацией.
– Ну вот, опять нас назвали идиотами, – зло заметил Джон. – Скотт, не пойму, почему ты смотришь на нас свысока. И вообще, ты не любишь людей. В каком-то интервью я слышал от тебя эти слова, мне они непонятны. Ставишь себя выше всех…
– Да, Скотт, – вмешался стоящий рядом Джон, – я не хотел этого вспоминать, но ты позволял себе такие дикие выходки, на которые другие люди не способны. Зачем ты обоссал памятник писателю в нашем городе? Выразил презрение к живущим здесь людям? Глупый поступок. По молодости он меня не задевал, но теперь, когда ты решил вернуть нас в прошлое, памятник стоит перед моими глазами.
Вилли дождался конца обвинительной речи Джона и вслед за ним тоже напомнил Скотту о «былых грешках». Хозяин дома процитировал скандально известную статью Скотта (опубликована в журнале), где автор иронично сравнил оппонента с инопланетянином, обитателем Марса – такую непреодолимую дистанцию выбрал Скотт между собой и им, выражая небрежение. Можно догадаться, что черты инопланетянина имели сходство с самим Вилли.
– Скотт, подумай еще раз и расскажи прямо сейчас все, что знаешь об этих странных играх со временем. Мы втроем по твоей милости оказались в прошлом, и это скверный сюрприз, Скотт, радости он не доставляет. Ответь по-хорошему, как объяснить происходящее? Ведь ключ к этой разгадке – именно ты! Даже если забыть смысл твоих гадливых высказываний и выходок. – Вилли пригвоздил суровым взглядом испуганного парня, надеясь произвести эффект.
Но Скотт в ответ на просьбы и упреки вдруг стал резко дергать руками и ногами, прыгать вместе со стулом, пытаясь освободить конечности от веревок, не позволявших ему двигаться. Похитители быстро вскочили с мест, подбежали к пленнику и уняли его свободолюбивый порыв. А Кнут что есть мочи ударил бывшего друга кулаком в живот – тот загнулся от боли и скривил гримасу.
– Говори, на кого ты работаешь, козел!
Скот что-то пробурчал, пытаясь спрятаться от новых ударов Кнута, но деться ему было некуда.
– Мы ничего не добьемся от него, – сложив руки на груди, по-деловому произнес Джон. – Нужны радикальные меры. Чтобы вырваться из прошлого в настоящее, мы должны избавиться от Скотта навсегда, иначе он будет преследовать нас всю жизнь. Лучше убить парня…
У Скотта глаза вылезли из орбит, он стал дергаться на стуле еще сильнее.
– Помогите! Убивают! – истошно заорал пленник, не имея возможности освободить себя от пут. – Идиоты, отпустите меня. Я ничего не знаю…
Кнут без раздумий снял висящее на спинке стула кухонное полотенце и заткнул им рот Скотту. В комнате сразу стало тихо.
– Я тоже думал, что смерть решит проблему, но не осмелился сказать, – поддержал идею об устранении Скотта Джон. – Уверен, пока он жив, мы не вернемся в настоящее.
Внутри троицы всегда наблюдалось равноправие, но события этого дня вывели на роль главаря Вилли, от мнения которого теперь зависело многое. Предложение убить Скотта пока только прозвучало устно, в виде одного из вариантов развития событий, но оно не нашло окончательной поддержки в лице хозяина дома.
– Парни, вы мыслите верно, но тут есть подводные камни, о которых я должен сказать, – рассудительно начал Вилли. – Дело вот в чем. Пока Скотт находится в городе и говорит за нашими спинами все, что взбредет в голову, мы будем жить в его гнилом прошлом. Убивать сейчас нельзя! Если убьем и перескочим обратно в настоящее, которое сейчас является для нас будущим, то станем постоянно мучиться угрызениями совести. Каждый день будем возвращаться к сегодняшнему дню и казнить себя за то, что отправили на тот свет своего друга молодости. Мы не вылезем из воспоминаний, прошлое нас никогда не отпустит.
Кнут и Джон слушали и понимающе кивали.
– Точно, Вилли! Мы еще больше увязнем в болоте прошлого, чем сейчас. Так спасение не обрести, но что теперь делать? – растерянно спросил Кнут.
Связанный и трясущийся от страха Скотт понимал, что от этих рассуждений зависит его участь – страдалец ловил каждое произнесенное слово. Мнение Вилли вдруг вселило в него робкую надежду на милость со стороны бывших друзей, затеявших смертельную игру.
– Нас может спасти только будущее, – продолжил главарь.
Все, кто находился в комнате, с удивлением, но доверчиво смотрели на хозяина дома.
– Человек может формировать свое будущее, и в этом случае оно точно наступит в виде ожидаемых образов, – пустился в откровенное философствование Вилли. – Мы убьем Скотта немного погодя, в будущем, которое сами создадим сегодня, здесь и сейчас. Суровое возмездие состоится через месяц, год или позднее – без разницы. Главное избежать расправы в прошлом, чтобы больше не возвращаться в него. Только так мы сохраним постоянную связь с настоящим и избавимся от ненужной чепухи прожитых лет, которая связала нас по рукам и ногам, как веревки несчастного Скотта. Отпустим его, и будем действовать по плану.   
– Ты гений, – сказал Кнут.
– Вилли, ты всегда был самым умным из нашей компании, и я горжусь, что дружу с тобой, – искренне произнес Джон.
Лоб связанного и избитого Скотта покрыли мелкие капли пота. Но после туманных и двусмысленных слов Вилли «обвиняемому» как будто стало легче, ведь его передумали убивать, по крайней мере, прямо сейчас, в этом до-ме.
– Освободите парня, – произнес Вилли.
Кнут подошел к Скотту, развязал веревки на руках, вынул кляп изо рта и похлопал по плечу. Ремень на ногах пленник ослабил сам.
– Скотт, ты слышал о нашем решении. Можешь идти, но помни, что от возмездия не скрыться, – сказал на прощанье Вилли.
Любое промедление было сродни гибели для обретшего свободу Скотта. Не проронив ни слова, он выскочил из дома и бросился наутек подальше от страшного дома, в котором его только что хотели казнить. И не кто-нибудь, а друзья молодости, чьи слова о неминуемой расплате огненными буквами отпечатались в мозгу бедняги…

Сняв на время болезненный вопрос, недавние мучители Скотта – Кнут, Джон и Вилли, – снова уселись вокруг стола и продолжили пить, оживленно делясь между собой несусветными глупостями, которые способны были выдержать уши только проверенных друзей. Хорошего вина в доме для такого разговора было предостаточно.
И все же встреча не могла длиться вечно. Большая часть вечера и ночи ушла на «общение» со Скоттом, который ничего вразумительного так и не сказал. Полыхнувшее в окна дома утреннее солнце застало Вилли и его гостей врасплох. Впрочем, хозяин жилища сразу смекнул, что сейчас требуется. Он спокойно встал с кресла и подошел к стоящему в углу комнаты темному железному шкафу, похожему на сейф. После мягких поворотов ключа одна из дверок открылась. Вилли достал из арсенала два пистолета Беретта одинакового калибра, а затем дробовик Ремингтон. Владелец без слов раздал оружие вместе с патронами приятелям.
– Будущее уже наступило. Этого момента мы и ждали, – рассудительно сказал устроитель вечера. – Предлагаю начать охоту на опасного и хитрого зверя. Покажем, кто в нашем городе распоряжается временем!
Кнут и Джон осушили напоследок стаканы, взяли оружие и вперед хозяина вышли из дома.
– Этот говнюк далеко от нас не уйдет, – как бы подбадривая себя произнес Джон.
Оказавшись на крыльце, Вилли запер входную дверь. А спустя минуту черный внедорожник BMW плавно вырулил на дорогу. Сидевшая в нем отчаянная троица, совершив обратную рокировку во времени, тронулась по следам Скотта. Чтобы «разрядить в него стволы и освободиться от пещерных образов прошлого», – так объяснил свои намерения друзьям Вилли.