Обыкновенное убийство

               Женька Семёнов, несмотря на свой довольно солидный возраст (ему в ту пору было пятьдесят лет против моих двадцати восьми), был человеком тихим, добрым и застенчивым, да не просто застенчивым, а застенчивым, я бы сказал, до неприличия. Подхожу я как-то раз к кабинету начальника цеха  – у дверей стоит, переминается с ноги на ногу мой герой. Вижу – хочет, да не решается зайти, дышит от волнения судорожно, во рту, видать, пересохло, слюну то и дело сглатывает. В одной руке его дрожащий лист бумаги, другую же руку к сердцу прижал, чтобы не выскочило. Делает шаг к двери, заносит руку постучать, да опускает, назад пятится, решимости набраться хочет. Губы его шевелятся – повторяет, должно быть, текст, который следует сказать. Боится…  А начальник-то по возрасту ему в сыновья годится!

               Вот таким я его увидел в тот декабрьский день. Принёс Семёнов заявление на отпуск, а перешагнуть через порог кабинета никак не решался.
          –  Ты что, Евгений Палыч? –  спрашиваю.
          –  Да вот, понимаешь ли, в отпуск собирался…
          –  Так заходи, - говорю, –  смелее!
               Распахнул я дверь и буквально втолкнул к начальнику нашего бедолагу. Так как Женька только мычал невнятное, начальник махнул на него рукой – сам всё понял – и подмахнул заявление. Через минуту Семёнов, с облегчением переведя дыхание, довольный поспешил в отдел кадров оформляться…

               А вот из отпуска Семёнов уже не вернулся… Видел, получается, я его тогда в последний раз. А случилось с ним вот что:

               Жил Семёнов со своей супругой в самой обыкновенной серой панельной девятиэтажке. Дети, сын и дочь, обзавелись уже собственными семьями и разъехались по другим городам, оставив трёхкомнатную квартиру родителям. Так и жили они на опустевшей жилплощади, Евгений Павлович и Нина Сергеевна.
И вот в самый первый день отпуска, в понедельник, когда не надо было идти на работу, проснулся Семёнов по обыкновению рано, ещё затемно. Поворочался в постели – сон не шёл – встал, да и пошлёпал, сначала в туалет, а потом на кухню… Там, поставив на огонь чайник, уткнулся во вчерашний кроссворд. Вскоре вода в чайнике зашумела, забурлила.
              Снял с плиты чайник, налил кипятка в стакан и замер: лить перестал, а шум льющейся воды не только не исчез, но и нарастал! Не успел он взять в толк, что же это такое могло быть, как в кухню вбежала встревоженная жена.
              – Чайком балуешься?! – заорала она. – А нас заливает!
Женька выбежал вслед за женой из кухни: в спальне с потолка ручьями бежала дымящаяся вода, мутным потоком подступая к его ногам, обои частично отклеились и сползали на пол. Захватив с балкона монтировку, он выскочил на лестничную клетку и, сорвав навесной замок, запирающий чердачный люк, исчез в темноте техэтажа.
Перекрыть запорный кран на лопнувшей трубе удалось быстро, но одна комната в их квартире пострадала прилично. Попортилась и мебель…
              Почти до самого рассвета занимались они уборкой. Лечь в постель удалось только под утро. Хозяйка квартиры  заснула быстро, а Женька, как ни старался – не спалось. В ушах его всё продолжали звучать слова жены, сказанные ему перед сном: «Чтобы сегодня, как откроется ЖКО, бегом туда! Этому пройдохе-начальнику так и скажешь, пусть ремонт делают за свой счёт и мебель нам новую покупают!». Женька мысленно представлял, как он пойдёт завтра в жилконтору, как подойдёт к двери начальника, что и как начнёт говорить… Несколько раз он прокручивал в воображении эту сцену и горько вздыхал…
Утром он проснулся от толчка локтём в бок.
              – Ты что разоспался! – заорала жена. – Давай, ноги в руки и шуруй!

              Женька с тяжёлым сердцем поднялся, украдкой посмотрел на перевернувшуюся на другой бок жену, ещё надеясь, что она тоже встанет и пойдёт вместе с ним, но увы…

             Зайдя в контору, он подошёл к двери с табличкой «Начальник ЖКО», после небольшой паузы постучал. Приглашения войти не последовало.
             – Сергей Валентинович чуть позже будет, – прощебетала, проходя мимо одна из молоденьких служащих.
             Женька тяжело опустился на скамейку рядом с кабинетом. Время шло, начал собираться народ по своим вопросам – образовалась небольшая очередь. Защемило сердце, хотелось встать и уйти. Он представил себе, как придёт домой, жена спросит, как дела, а на его ответ, что начальника так и не было, снова заорёт и пошлёт обратно.
             Поплыли тёмные круги перед глазами, грудь обожгло, словно кто-то ошпарил её кипятком. Коридор и люди в нём – всё пошатнулось и поплыло перед глазами, он медленно сползал под скамейку, будто его тащило туда мощным магнитом.
            - Человеку плохо! – уже не осознавая услышал он чей-то истошный крик. Но это уже было в прошлом, в ушедшей от него жизни.


     Когда мне рассказали подробности безвременной смерти Семёнова, я подумал: а ведь всё могло быть по-другому, если бы его жена сказала бы нечто вроде: «Не ходи никуда, дорогой. Размокшую мебель выбросим, сделаем сами ремонт и заживём с тобой не хуже прежнего!» И улыбнулся бы ей Женька, и обнялись бы они так, как в первые годы совместной жизни, и ещё долго в их квартире царили бы счастье и любовь…