Поздний визит 7. Продолжение повести Поздний визит

А напротив Махова сидела девушка лет двадцати пяти — в черной водолазке и белых брюках, с гладко зачесанными волосами. Григорий перехватил ее отрешенно-скучающий взгляд и понял: одна. «Надо подкатиться — еще полдня впереди. А если она до Корсакова — то и подавно!»

Он остановил проплывающую мимо пышнотелую официантку и попросил принести бутылку сухого.

-Вы не обидитесь, если я плесну вам капельку? - спросил он с вкрадчивой уверенностью завсегдатая черноморских курзалов, занеся горлышко бутылки над ее рюмкой. Обручального кольца, того самого, с медным отливом, Махов не носил из принципа, а отношения с Люсей сформировал давно и жестко: семья — это одно, а его личная жизнь — это совсем другое. В отпуск он ездил всегда один, и Люся с эти мирилась.

-Спасибо, не надо! - твердо сказала девушка. Глаза у нее были серые, выразительные.

-Напрасно отказываетесь, - продолжал он. - Один мой знакомый врач, доктор наук, утверждает: «Сто граммов сухого вина — лучшее профилактическое средство от морщин!» Правда, он проводил эксперименты пока только на кроликах…

Она не выдержала и улыбнулась.

-Давайте все-таки выпьем! За знакомство.

… В Корсаков они прибыли рано утром. Моросил мелкий дождь. Наташе тоже надо было в Южно-Сахалинск. Она окончила торговый институт во Владивостоке и направлялась на работу по распределению.

Махов взял такси.

Как славно у него было на сердце!.. Родные, с детства знакомые сопки мягко стелились вдоль ныряющей в распадки дороги, обдавая мчащийся автомобиль то запахом молодого гриба, то пряным ароматом дикой смородины, то прелью недавнего покоса на придорожной поляне, радуя глаз какой-то особенно сочной, чуть ли не вечнозеленой листвой. А впереди была неделя — семь беззаботных дней… (Не считать же работой заключение договора?) А рядом сидела Наташа с сияющими глазами, с губами еще алыми от ночных поцелуев, и ее рука обещающе лежала у него на колене.

«Господи! - думал Махов, поддаваясь этому минутному состоянию. - Как мало нужно для счастья!.. Просто жить и не о чем не думать».

Но такси уже прошелестело по мокрым улицам города и замерло перед зданием гостиницы.

Как само собой разумеющееся, он предложил Наташе зайти. Его ждал отдельный номер, и он был уверен, что с коридорной удастся договориться.

Наташа отказалась.

Настроение его враз испортилось. С каменным лицом он отвез девушку, куда она попросила — к тресту, молча внес на крыльцо, под козырек навеса, ее чемоданы и вернулся в гостиницу злой и раздосадованный. Черноморский вариант не прошел. «На «динамистку» нарвался! - пришел он к выводу. - Типичная «динамистка», как я сразу не раскусил?..» Однако чувство досады не проходило. Душа еще помнила удивительное состояние, испытанное всего лишь полчаса назад.

Он принял душ и завалился спать в своем отдельном номере. Прошлой ночью ему было не до сна.

Проснувшись, Махов пообедал в гостиничном ресторане, купил на рынке цветы и пошел на кладбище.

Кладбище сильно разошлось за последние годы, и он долго блуждал между могилами, вчитываясь в потемневшие от времени надписи. Большинство оград сияло свежей краской, то тут, то там виднелись мраморные стелы со скорбными барельефами и живыми цветами в керамических вазах, желтел крупнозернистый анивский песок на дорожках. Но немало было и заброшенных могил, поросших бурьяном и огромными сахалинскими лопухами. Видно, люди, похороненные в них, не оставили после себя любви и памяти.

И чем дальше шел Махов по этому молчаливому судилищу человеческих судьб, чей приговор окончателен и обжалованию не подлежит, тем сильнее сдавливало его сердце боль запоздалого раскаяния и стыда.
 
«Как мог я не приехать сюда так долго? - спрашивал он себя . - Неужели я настолько черств и равнодушен?.. Значит, дело не в этом. Хоть пару-то раз я мог выбраться. Почему же не выбрался?..»

Наконец он нашел то, что искал.

Две мокрые от дождя каменные плиты, куст хризантем между ними и новенький обелиск из нержавеющей стали — один на двоих. Чьи руки сделали это? Его рабочих или ее учеников? А может, их постаревшие друзья приходят сюда? Те самые, которых он не замечал у своих родителей в детстве.

У Махова перехватило дыхание, и он опустился на колени рядом с надгробием матери.

-Прости меня мама! - прошептал он. - И ты прости, отец! Я слишком поздно пришел к вам.  Наверное, потому, что все никак не мог найти себя, да и сейчас не могу. Вы жили просто и прямо, а у меня так не получилось. Кто я? Что я? - не знаю до сих пор. Хотел громкой славы, хотел след на земле оставить — а вышел один звук. Как жить дальше - не знаю! Не знаю! - повторил Махов с тяжелым вздохом и поднялся с жесткого песка.

Стальная звезда на вершине обелиска светила холодно и чисто. «Их не забыли, - подумал он. - А кто придет на мою могилу? В ком останется память о Григории Махове?»

Он положил цветы на каменные плиты и медленно побрел к выходу. Больше дел у него в этом городе не было. Не считая договора, который еще предстояло заключить с какой-нибудь местной «фирмой». Он равнодушно прикинул, кого может заинтересовать электроочистка, и выбрал ТЭЦ: «фирма» денежная, экономический эффект будет большой, а значит, и премия. Сапрыгин останется доволен. Но это завтра, с утра. А куда убить вечер?

В кинотеатрах шло какое-то старье. Повинуясь невнятной и глупой надежде,  он взял пиво, соленую горбушу и засел в номере… Наташа, конечно, не пришла.

Наутро он направился на ТЭЦ, прихватив рекламный фильм и папку с документацией. Очистка труб и котлов была отработана давно и внедрена уже в двух местах. Так что гарантия полная.
 
Директором ТЭЦ неожиданно оказался одноклассник Махова Мишка Клементьев. Друзьями они никогда не были, а после того как Махов уехал в Оху, вообще не виделись, однако оба искренне обрадовались друг другу. Махов главным образом потому, что теперь появилась реальная возможность занять чем-то оставшееся до отъезда время. Обратный билет он купил еще в Москве, а пробиться на более ранний рейс нечего было и думать.

-Порыбалить? Организуем! Такие места знаю, ни один инспектор не засечет! - Клементьев прямо светился от желания сделать приятное. За двадцать с лишним лет он огрузнел, оквадрател, налился жизненной силой. «И, наверное, никаких комплексов! - подумал Махов. - А ведь был плакса и ябеда».

Клементьев вызвал своего главного инженера, и они с Маховым быстро обговорили дело.

-Ну, бумаги мы до твоего отъезда оформим, - заверил Клементьев. - Рыбалку… - Он глянул в перекидной календарь. - Рыбалку сделаем послезавтра. Завтра у меня «посиделки» в горисполкоме. А сегодня вечерком жду! - Лицо светилось все той же радостью неожиданной встречи. - Вот мой адрес и, на всякий случай, телефон. Разносолов не обещаю, поскольку супруга в отъезде, но что-нибудь придумаем, посидим.

Махов сходил с инженером в котельную, посмотрел на месте, где можно смонтировать установку, потом пообедал в рабочей столовой и, побродив по городу, вернулся в гостиницу.

Оставшись один, он опять пожалел, что так холодно расстался с Наташей. Чем-то эта девушка задела его за живое, и он чувствовал, что вот вот пойдет искать  ее сам, и выглядеть это будет преглупо, поскольку он даже не знает ее фамилии. Перед тем как уйти, он оставил администратору телефон Клементьева — все та же нелепая надежда не оставляла его.

Клементьев жил в двухкомнатной квартире в центре города. Детей у него не было, а жена страдала желудком и часто ездила на воды. Вот и сейчас она лечилась в Дарасуне. Он был также радушен, как и в директорском кабинете, с удовольствием демонстрировал финский кафель в ванной, японскую стереосистему, перекупленную у какого-то моряка, роскошную коллекцию вин. «У нас, конечно, не Москва, - красноречиво говорил его вид, - но все-таки стараемся Живем не хуже людей!»

«Сидение» было в самом разгаре, когда зазвонил телефон.

Клементьев снял трубку.

-Слушаю! - властно сказал он. И тут же удивленно протянул трубку Махову:
- Тебя!

У Григория перехватило дыхание.
 
-Привет, Махов! - услышал он в трубке.

-Привет, — как эхо повторил он.

-Я звонила тебе в гостиницу, мне дали этот номер…

-Все правильно, девочка. Если бы ты не позвонила, я бы сам тебя нашел.
 
Он объяснил ей, как подъехать, и сказал, что встретит на автобусной остановке.

-На теплоходе познакомились, - рассеянно ответил Махов. - Ее сюда на работу прислали. Товаровед.

-Товаровед? - Клементьев оживился. - По каким товарам?

-По продовольственным… - Махов подошел к зеркалу и провел пятерней по буйной густой шевелюре. - Пойду встречу.

Вечер удался. Клементьев с неожиданной щедростью пустил в ход свою коллекцию вин, Наташа танцевала без остановки. Ее черные распущенные волосы метались, приоткрытые губы призывно алели в полусвете бра, а глаза сияли как тогда, в утреннем такси, и Махов чувствовал себя помолодевшим лет на десять.
-Ты прекрасно танцуешь! - крикнула сквозь грохот музыки Наташа.

-Стоп! - вдруг воскликнул он, вскинув обе руки. - Маленькая пауза!..

Наташа остановилась и посмотрела на него, как ему показалось, с досадой. Наверное, она была готова танцевать до утра.
 
-… Гвоздь программы! Выступает артист московского театра пантомимы Григорий Махов!

Он увидел, как расширились от изумления глаза девушки, медленно опустившейся на тахту, и небрежно махнул рукой Клементьеву:

Маэстро! Что-нибудь поблузовее!