Вперёд, на Запад! Глава 59

Трактир «Пять медяков»

Крымский полуостров, осень 626 года, территория нынешнего города Бахчисарай, там где ныне располагается улица Ущельная, между ханским дворцом и поворотом на Успенский пещерный монастырь.


Собаки лаяли. Над ущельем гоняли кругами вороны, высоко в небе парами парили десятки стервятников, кружили орлы.
Многочисленные дома по краям ущелья уже были покинуты людьми, но всю скотину забрать не удалось – где-то блеяли овцы, кудахтали куры, мычала одинокая корова.
Вот орёл спикировал с небес, и потащил забытого во дворе цыплёнка. Вдали завыл волк.
Селение было ярко освещено полуденным солнцем, ветви деревьев ломились от плодов, весело журчал ручей, но покинутые жителями дома явно давали понять, что поселение предано близкому разграблению. Где-то шарахнулся с крыши кот, послышался звук упавшего кувшина и  кот начал жадно лакать молоко на обломках сосуда.
Дома издали ещё казались полными жизни, но в реальности были уже мертвы.

Единственным пока ещё живым строением в ущелье был постоялый двор с большой террасой, на которой подавали жаркое, вино и лепёшки. Этот придорожный трактир даже имел собственное название – на вывеске были узнаваемо нарисованы пять медных монет, так что он был известен в округе, как трактир «Пять медяков». Это заведение держало семейство армян – христиане, крепкие в вере мужчины и женщины. Впрочем, женщин здесь уже не осталось, только старый Баграм и двое его взрослых сыновей прислуживали гостям.

За большим столом на веранде сидели трое: воин в блистающем доспехе, старик в бесформенном балахоне с капюшоном, откинутым на плечи, и юноша в лёгком доспехе и кожаном плаще.
Воина звали Мстислав, он сидел, положив голову на руки, и глядя в сосуд с вином. Он был сыт, почти трезв, и очень зол.
Его планы были нарушены, и он лихорадочно строил и отметал в уме очередные варианты действий.
Старик сидел напротив него, спиной к дороге, шедшей вдоль ручья, который бежал по дну ущелья между домиками, скотными дворами и огородами.
Старик откинул голову, и глядел, как с отвесной стены ущелья срывается маленький водопад, снабжая таверну дополнительным источником чистой пресной воды. Старик ел мало, а вот пил весьма неумеренно, и уже был изрядно под хмелем.
С третьей стороны большого стола сидел юноша по имени Лютобор, хотя обычно его все звали просто Лютик. Он внимательно смотрел на тот конец ущелья, который выходил к степи, откуда они только недавно приехали. Вот он увидел что-то, вскочил, всмотрелся вдаль:
– Они идут!
Лютик вытащил из кожаного колчана тонкий охотничий лук, и быстро нацепил тетиву, надел и закрепил на голове лёгкий круглый шлем.
Мстислав подозвал трактирщика:
– Баграм, вот три золотых монеты. Выстави сюда всё вино, что у тебя есть, давай мясо, что осталось, и уходи с сыновьями. Мы постараемся их задержать, но нас только трое. Они всё равно всё разграбят здесь, лишь бы не сожгли. Выставляй вино!

Трактирщик схватил деньги, они с сыновьями притащили наверх несколько больших амфор вина.
Старик оживился, быстро выбрал лучшее, сбил пробку с амфоры, и стал наливать себе:
- Это Критское, позднего сбора, куда там местному или, скажем, испанскому!
Густая жидкость потекла из амфоры в простой деревянный кубок с устойчивым основанием.
– Финн, не набирайся, – крикнул ему Мстислав, накидывая на плечи колчан со стрелами, и натягивая тетиву на лук.
Финн засмеялся, и продолжил выпивку.
Баграм с сыновьями прихватили, что смогли, из своего имущества, погрузили тяжёлые кули на стоявшую внизу одноосную повозку, и нахлестывая клячу, поехали вверх по ущелью, спеша достичь крепости до того, как их захлестнет поток войны.
А поток был уже близко. Несколько дней тому назад авары согнали с земли крестьян – потомков скифов-пахарей, изгнанных из пределов империи фракийцев, даков, иллирийцев и галлов. Все эти пахари давно уже потеряли свои племенные связи, и теперь обозначали себя по общему сходному наречию – словене. Впрочем, империя и кочевые соседи чаще называли их склавинами или славянами, от слова «раб». Авары быстро убили непокорных, сожгли дома, отобрали детей и женщин, и погнали разорённых земледельцев добывать себе пропитание нападением на восточных соседей. Восточнее находились земли тюрков и хазар, а на юго-востоке – владения Херсонеса. Одичалым извергам нужно было добыть зерна и скот, чтобы уйти с добычей, и найти себе новое безопасное место в горах и лесах. Шансов выжить в такой ситуации было немного, поэтому славяне нападали с мрачным остервенением смертников.

Мстислав подошёл к краю высокой веранды, злобно глядя на приближающуюся толпу.

Снизу к ним шёл настоящий людской поток. Этот поток бурлил на улице, отдельными ручейками вливался в брошенные дворы и дома, производил там дополнительный шум и гам. Изредка слышались особо громкие крики, когда люди находили во дворах нечто ценное, живую скотину, оставленную еду, или человека.
Вот уже стали видны первые ряды бегущих: голые по пояс, в рваных портах, ноги завернуты в грубые шкуры, и поверх их обмотаны до колен длинными тонкими ремнями.
Это были сплошь молодые сильные мужчины, меж ними не было стариков, тем более женщин и детей.
Над толпой витал дух мести и разрушения.
На груди у большинства не было вовсе никакой одежды, но многие были крест-накрест перетянуты ремнями с подвешенными к ним короткими копьями, топорами на длинных рукоятках, или иным подручным оружием.
Некоторые имели заброшенную на одно плечо баранью шкуру в качестве верхней одежды, а вот шапок ни у кого практически не было. Волосы и бороды их были спутаны, глаза горели ненавистью.
Мстислав прицелился, и пустил стрелу под ноги первому ряду.

Одичалые остановились.
Мстислав ждал, держа на вытянутой руке бронзовую тамгу – трофей достался им по случаю, и сейчас пришло время его использовать.

От толпы отделился рослый грязный детина с примитивной булавой на длинной рукоятке. Он свистнул, и трое молодых варваров ринулись к Мстиславу:
– Какому хану ты служишь, воин?
Мстислав заранее подготовил ответ:
– Я представляю здесь кагана всех хазар и восточного каганата тюрков, Ябду-Кагана! Кто вы такие, и как смеете вторгаться на его территорию?
Трое отъехали к вожаку, и вернулись с ответом:
– Мы служим кагану авар, на нас тамга Улуг-хана! Ты славянин?
Мстислав приободрился:
– Конечно! Всё славяне братья, братишки, что с вами случилось, какая беда?
Тут вперёд вышел предводитель орды одичалых:
– У нас от нашего кагана приказ, резать всех иных славян, особенно тех, кто на стороне хазар. Вы умрёте сегодня!

Щёлкнул лук, и в груди лидера одичалых появилась тонкая стрела. Лютобор тут же наложил на тетиву вторую.
– Ты переговорщика сейчас убил, боец, – заметил ему Мстислав.
– Он не договороспособен, – ощерился Лютик.
На выходе из трактира послышались нетвёрдые шаги – старик Финн шёл к одичалым, волоча две большие амфоры с вином. Амфоры были тяжёлыми, их заострённые донышки оставляли глубокие борозды на пыльной дороге. Старик свалил амфоры около агонируюшего:
– Вот, ребятки, вам и тризна. Проводите своего побратима в аварский ад. Не забудьте перед сожжением правильную тамгу на нём намалевать! – старик закашлялся в пьяном хохоте.
Началась свалка, славяне делили вино и булаву, разумеется, несколько человек набросилось и на старика Финна.
Многие услыхали, что тело следует предать огню, и уже несколько домов начали дымиться, а драка всё продолжалась.
Лютик встревоженно посмотрел на Мстислава. Тот успокоительно произнёс:
– Не волнуйся. Драка на тризне – это старая славянская традиция. Финн, похоже – знаток.
Лютик покачал головой.
Вот драка рассыпалась на несколько куч, и от одной из них отделился довольный Финн, пряча ножи в широких рукавах своего балахона.
Когда старик вернулся к трактиру, порядок среди одичалых начал восстанавливаться.
Всех убитых в свалке сложили в кучу, добили тех, кто дёргался. Овладевший булавой новый вожак принял в руки большой горшок, ему налили из амфоры, он обоими руками поднял сосуд, отпил, почитай, половину, потом передал прихлебателю. Тот отхлебнул немалую толику, передал по кругу. Тризна началась. Потомки фракийцев пили неразбавленное, и скоро народ начал терять голову. Тут же были зарезаны три или четыре барана, и пламя домов дало жизнь новым кострам, где пошли жарить мясо.
Финн сделал ещё пару ходок, количество амфор утроилось, веселье пошло по нарастающей. Самое забавное, что труп прежнего вождя, с чьей смерти началась тризна, так и забыли на дороге.
Когда от костров потянуло ароматным запахом мяса, Мстислав кивнул Лютику:
– Собираемся. Мы уходим.
Трое воинов оседлали коней, и медленным шагом поехали вверх по ущелью. Сначала их уход даже не заметили, потом одичалые обнаружили, что перед ними находится пустой неразграбленный трактир, и толпа повалила внутрь.
Раздались крики радости, кто-то тащил кули с мукой, один оделся в передник, и изображал трактирщика, имитируя процесс продажи выпивки, и расчета монетой. В подвале были найдены копчёные окорока, нашлось несколько железных ножей. Славяне бегали, ломали перегородки, искали тайники с запрятанными монетками. Кто-то нашел сосуд со смолой, и этой краской немедленно были изрисованы все стены трактира. С большим художественным вкусом неизвестный мастер изобразил мужской половой орган, молнии Перуна, и аварскую тамгу. Улица уже полыхала, а отряд одичалых в неистовой оргии носился по трактиру.

Вечерело. Люди Горного Старца густой цепью стояли на каменной баррикаде, перегораживающей вход в долину.
Это не была правильно построенная стена, скорее, каменный вал с неким подобием ворот. Над воротами возвышались две деревянные вышки, на верхние площадки вели грубые лестницы. На вышках стояли лучники, по двое на каждую вышку.

Люди на валах были вооружены мотыгами, вилами, лопатами, дубинками. У некоторых были привязанные к палкам ножи, с десяток человек имели нечто вроде старых копий.
Позади валов стоял в относительном порядке отряд быстрого реагирования из доверенных охранников Горного Старца – в кожаных доспехах, у некоторых даже были нашиты на груди медные бляхи.
Числом охранники составляли до трёх десятков, из них в одном десятке многие имели стальные доспехи, и длинное клинковое оружие.
Одичалых ожидали к полудню. В самом деле, ровно в полдень со стороны ущелья пошёл шум, раздались крики. Потом крики несколько раз усиливались, но никто из врагов так и не приблизился к стене.
От ущелья проехал трактирщик Баграм со своими сыновьями, потом степенно проехали трое незнакомых воинов с заводными конями. Разумеется, никто им ворота не открыл, и тем пришлось ехать в объезд, чтобы по большой дуге с юга приблизиться к крепости, или ехать уже дальше, хоть до самого Херсонеса.
И только, когда солнце спряталось за горы, ситуация изменилась.

Начало смеркаться, ущелье быстро погружалась во мрак. Снова послышался шум, и вот со стороны трактира старого Баграма показались пляшущие в синем вечернем сумраке огни. Люди шли с факелами. Шли во множестве. Одичалые нашли телегу, сами в неё впряглись, и тащили в ней вождя и барабанщиков. Барабанщики били большими палками по натянутым на два больших котла шкурам, звук получался пугающий, волнующий кровь и переворачивающий душу. Музыкальное сопровождение не ограничивалось барабанами – справа и слева от телеги шли совсем молодые воины, наигрывающие примитивный мотив на костяных свирелях.

Двое лучников на левой вышке наложили стрелы.
– Армен, я всё понимаю, – произнёс один из них, – но к чему гнать на убой этих юных флейтистов?
– Когда на всех не хватает оружия, – ответил тот, – кто-то должен играть на флейте.

Одичалые меж тем встали на относительно безопасном расстоянии, и бешеными криками пытались запугать защищающихся.
Защитники вала всмотрелись – нападавших по виду было не менее трёх сотен, но нарастающая тьма скрадывала фигуры. Внезапно грохот барабанов стих, замолкли и флейтисты. Новый лидер славян поднял над головой свою булаву, что-то заорал. Толпа ответила криком, факелы заметались.
– Началось! – произнёс Армен и пустил первую стрелу.


– Началось! – произнёс Мстислав.
Они стояли под деревьями с противоположной стороны долины, ожидая момента, чтобы незаметно проникнуть с тыла.
В тьме было уже плохо видно, что происходит ниже, но справа над долиной возвышалась на отвесной скале крепость византийцев, и её гарнизон явно был приведён в боевую готовность. Впрочем, было очевидно, что гарнизон крепости слишком мал, чтобы вмешаться в битву. По левую сторону на отвесной стене располагался пещерный монастырь. Похоже, там кто-то был – колокол противно бил по нервам частыми ударами, поднимая тревогу.

Мстислав сделал первый шаг, и они вышли из-под прикрытия деревьев. Кони и большая часть снаряжения были скрыты в роще, они шли налегке.

Деревянная стена не представляла для них серьезного препятствия, они собрали копьё Лютика из трёх секций, и побежали вперёд. Лютик держался за переднюю часть копья, он с разбегу упёрся в стену, пробежал по ней несколько шагов, дотянулся до верхнего края. Миг – и он уже с противоположной стороны бросился к воротам. Раздались звуки какой-то возни, но вот затворный брус упал, и ворота со скрипом начали раскрываться. Мстислав вошёл, передал Лютику его копьё.
– Стрелок где? – покрутил головой Финн.
Лютик дёрнул головой в сторону лестницы, ведущей на вышку.
– Пойду проконтролирую, – проворчал старик.
Он быстро сделал дело, вернулся с трофейным луком и стрелами, протянул Лютику:
– Нужны?
– В такой темноте? – Лютик отрицательно покачал головой, разобрал копьё, и оставил себе только короткую часть с остриём.
– Возьму-ка я это, – Финн взял средний сегмент, и протянул Мстиславу часть с навершием булавы.
– И куда мы теперь? – поинтересовался Лютик.
– В резиденцию Горного Старца, разумеется, – произнёс Финн. Если Людмила ещё жива, то должна быть там. Со Старцем будьте осторожны. Он владеет удавкой и превосходно бьёт кинжалом. Кстати, проверьте клинки.

Мстислав перевесил свой прямой меч себе за спину, проверил короткие клинки. У него на поясе справа висел подарок Лютика – древний, наполовину сточенный гладиус. Мечом его уже трудно было назвать, а вот в качестве кинжала он годился вполне. Слева на поясе у него торчал изогнутый нож с односторонней заточкой, за левым сапогом был короткий прямой ножик, а в за правым сапогом в специальном кожаном футляре пара метательных ножей.
У Лютика, кроме короткого копья, были два изогнутых ножа за поясом, длинный справа, короткий слева, а за голенищем правого сапога – прямой кинжал.
Коллекция ножей Финна была внушительной, не менее пяти добрых клинков, включая и знаменитый костыль. Тем не менее, сейчас он просто опирался на короткий шест, и был похож на безобидного мудрого старика.
Финн огляделся, прислушался к усиливающемуся шуму битвы внизу долины, махнул рукой в сторону дорожки, ведущей мимо загонов для скота в сторону садов:
– Нам туда! – и трое поспешили к резиденции Горного Старца.

Ночную тьму освещала полная луна, и красное зарево от горящих в соседнем ущелье домов. Почти все способные держать оружие обитатели долины были сейчас у нижней стены.
Полная луна середины осени освещала дорогу, старика с посохом, высокого воина с длинным мечом за спиной, и юношу с коротким копьём.

Обсуждение и дополнительные материалы:
https://t.me/+Y85Pr4gUjH04NGMy