Выживание

ВЫЖИВАНИЕ (отрывок из 10 главы)

...Из помещения на площадку падал тускловатый свет, и Марк выключил фонарик. Дверь перед ним некогда была автоматической, её створки открывались сами собой, но теперь к ним были прикручены ручки, вырезанные из прочного пластика. Марк открыл дверь зашел внутрь, осторожно, стараясь сильно не шуметь, вновь до упора сдвинул дверные створки и, развернувшись, медленно пошел по огромному залу, в который был превращен весь верхний ярус пирамиды. На полу и потолке еще сохранились следы переборок и стен, когда-то давно деливших ярус на отдельные секции, но теперь все они были без жалости снесены либо из-за нехватки стройматериалов, либо для того, чтобы дать всему пространству как можно больше света от окон, либо и по той, и по другой причине сразу. В результате на всем этаже уцелели только несколько несущих колон, поддерживавших свод.

Марк, не торопясь, прошел по центру зала, сложив руки за спиной и осматриваясь по сторонам так, будто он был посетителем какого-то музея. Еще при входе он понял, что и на этом ярусе пирамиды полно людей. Справа от себя он заметил четырёх женщин, сидевших возле длинного стола, заваленного тряпками или одеждой и что-то вручную зашивавших. На шум закрывающихся дверей все швеи разом подняли головы и удивленно уставились на незнакомца, что не спеша пересекал зал, с таким видом, будто гулять здесь для него дело уже привычное. Конечно, женщины не могли не заметить подлетавший к их пирамиде челнок, но бросить свою работу это их не заставило. Марк уважительно поклонился и повернул голову налево. Там разделенные двумя временными перемычками на три класса сидели за столами дети, явно разбитые на группы по возрастному признаку. Перед каждым классом стоял свой учитель и висела белая доска, на которой чем-то красным были написаны буквы и формулы. Все трое учителей были уже пожилыми мужчинами. Школьники сидели к Марку боком, но и их головы, словно по команде, тоже повернулись в его сторону. Учителя перестали чертить на досках и теперь стояли по стойке смирно, с явным изумлением глядя на странного типа в новеньком синем комбинезоне, спокойно прогуливающегося по центру зала. Им Марк тоже поклонился и даже улыбнулся. Впрочем, весело-то ему как раз и не было. Он всё никак не мог взять в толк откуда на официально эвакуированной и закрытой властями планете могло взяться столько людей, да ещё с таким большим количеством детей, особенно если сложить этих, что за партами, с теми, что торчали в окнах второго и третьего этажей, да прибавить к ним с десяток подростков, что трудились в теплицах.

Проследовав дальше, Марк подошел к внешней стене с анфиладой огромных окон и, закрывшись козырьком ладони от слепящего солнца, которое еще не успело укрыться за горным хребтом, выглянул наружу. Внизу в теплицах, как ни в чем не бывало, продолжалась работа, будто и не было пролета странной машины, увешанной ракетами и бомбами. Здесь явно умели ценить каждую секунду, и заботились о хлебе насущном, не покладая рук и не теряя времени на пустяки. Марк перевел взгляд направо. Там за длинным металлическим столом стояли сразу несколько женщин с ножами. На столе перед ними были разложены какие-то овощи и пучки зелени. Чуть дальше на огромной плите в двух больших кастрюлях и на трех сковородах варилась и жарилась еда. Запах оттуда шел странный, непривычный, но и не сказать, чтоб уж очень неприятный. Все поварихи по примеру своих подруг из швейного цеха тоже прекратили работать и почему-то хмуро уставились на Марка. Только те, что стояли у плиты, продолжали мешать похлебку и пока не обращали на него никакого внимания. Слева от себя Марк увидел ещё один длинный стол с двумя такими же длинными лавками по обе стороны от него. По всему столу через равные промежутки были расставлены небольшие корзинки с кусками какой-то странной серо-зеленой субстанции, похожей на губку, и два ряда тарелок с вилками. Видимо здесь готовился коллективный ужин для учеников «школы».

Как ни странно, но более всего во всём этом большом и заполненном молчаливыми людьми зале Марка заинтересовали не сами люди, а их плита. Кивнув женщинам с ножами, и знаком предложив им продолжить свою важную работу, он все так же неторопливо прошел вдоль их стола, по ходу дела разглядев там картофель, редис, какую-то зелень, что-то вроде капусты, и приблизился к плите. Стараясь не задеть раскаленную поверхность, Марк присел рядом с ней на корточки и принялся что-то рассматривать в самом низу. Две женщины, что до того момента безучастно готовили жаркое и похлебку, удивленно посмотрели на странного типа, переглянулись, но ничего не сказали. А Марк меж тем довольно быстро нашел то, что искал, и то, за чем он, собственно, сюда и летел, - первую улику. В основание древней, как сама Вселенная кухонной плиты, там, где по всем правилам, инструкциям и руководствам по эксплуатации должен был размещаться стандартный энергоблок, был вставлен компактный радиоизотопный источник энергии, подобный тем, что они с Карой не так давно обнаружили на крио-капсулах, спрятанных на Хароне на борту звездолета «Жак Кортье». Блок питания был уже изрядно опустошен, но ещё на пару-тройку лет бесперебойной работы его должно было хватить. Марк не поленился и встал на колени, чтобы отыскать на блоке, а сели повезет, то и прочитать маркировочную табличку.

«Лишь бы по темечку сковородкой не долбанули!» - подумал он.

Металлическую наклейку с надписями он нашел довольно быстро, но вот разобрать, что там написано не смог, поэтому просто заснял её на браслет и отправил Ир - пусть она там на орбите расшифровывает, она в этом деле - спец. Заодно и развлечется.

Удовлетворив свое любопытство, Марк поднялся и отряхнул колени. Именно в этот момент он заметил, как из темноты лестничной клетки в зал буквально ворвался немолодой уже господин в довольно приличном костюме. Поискав глазами, он быстро нашел Марка и, чуть прихрамывая, но время от времени переходя на бег трусцой, стремительно направился к нему, радостно улыбаясь и широко, будто для объятий, раскинув руки.

Завидев хромого господина все, кто были в зале, немедленно вернулись к своим прерванным занятиям.

- Я спешил как мог! - еще издалека заговорил вошедший. Улыбка всё не сходила с его лица, а само лицо было сильно раскрасневшимся, видимо, из-за поспешного забега вверх по лестнице. - Мне передали, что вы здесь, но возраст уже не тот, чтобы везде успеть. Разрешите представиться - Тони Прайс. Я буду вашим гидом по нашей колонии, если вы не против.

- Очень приятно, господин Прайс. Марк Гуров к вашим услугам.
- Господин Гуров, вы к нам по делу или случайно? Но мы в любом случае будем вам рады! Пройдемте. - Тони Прайс чуть отступил в сторону и рукой указал, куда им следует пройти. - Не будем мешать людям. Найдем местечко, где можно будет спокойно поговорить.

Они вдвоем не спеша направились к столам, за которыми трудились швеи, на этот раз даже не глянувшие в их сторону, обошли «швейный цех» со стороны анфилады окон, и так вышли к дверям, ведущим на лестницу. При этом Прайс левой рукой все время придерживал гостя за локоть, то ли из опасения, что тот сбежит, то ли оберегая его от возможных столкновений с острыми углами в сгущающемся вечернем сумраке.

- Прибыл я на вашу планету не случайно, но и не по делу. Это скорее инспекторский визит с целью предварительной оценки состояния дел в системе звезды Дельта Павлина.

Прайс задумчиво покачал головой. На его лице отобразилась печаль, даже, скорбь.    

- Если бы вы знали, Марк, как мы отвыкли от гостей. Большинство из тех, кого вы здесь видите, вообще никогда в жизни не встречали чужаков... Вы уж извините, что я вас просто по имени, фамильярно... Пользуюсь тем, что старше вас, да и намного старше... Так вот... Дети и молодежь родились уже после того, как к нам перестали летать... Поэтому они так не очень вежливо на вас и пялились. Вы для них, как герой добрых сказок, рассказанных на ночь.
- Как Арагорн, сын Араторна? - Марк улыбнулся. - Да нет, я в не в обиде.

Марк и правда был не в обиде. Наоборот, он считал, что ему сильно повезло. Этот дед в костюме явно был здесь какой-то шишкой, а значит, вероятно, и самым осведомленным в этом поселке носителем важнейшей информации, и, если ему так уж хочется подержаться за чей-то локоть, ну и пусть себе подержится.

Они вышли в лестничную клетку и стали спускаться.               

- А вы, господин Прайс, что-то вроде местного президента?

Тони Прайс грустно улыбнулся и вновь покачал головой.

- Я староста. Разрешаю споры, назначаю на работы. Так уж вышло, что я тут самый старший из оставшихся островитян... как мы себя зовем. К тому же, я неплохо разбираюсь в сельском хозяйстве. Ну меня и выбрали. Нет, голосования не было. Кто-то предложил, и все согласились. И за все эти годы никто на мое место не зарился. Демократия по Либертатски.
- И все эти двадцать лет вы практически в одиночку руководите колонией?
- Неужели и правда прошло уже двадцать лет? - Староста вдруг резко остановился и повернулся к Марку. – Так много?!
- Через пару-тройку месяцев будет ровно двадцать лет с того момента, как я побывал здесь в последний раз, и после того, как систему Дельта Павлина закрыли для полетов.
- Я понял. - Староста вновь начал спускаться по лестнице. - Вы, очевидно, принимали участие в том памятном сражении на нашей орбите.
- Было дело. На саму планету, я, правда, тогда не спускался.
- Двадцать лет! Мы то сами уже потеряли счет времени. Здешний год дольше земного. Хорошо хоть сутки всего на полчаса длиннее. Мы уже приноровились… Значит, вы говорите, что нашу систему закрыли? Именно поэтому к нам сюда никто и не летает? Но почему? Зачем так сделали? Кто принял такое бесчеловечное решение?
- Совет Безопасности. У вас на орбите до сих пор сотни неприбранных тел. Вместо того, чтобы их собрать и предать земле, всю систему решили объявить массовым захоронением и закрыть для посещения. Так дешевле. К тому же было объявлено, что живых на Либертате не осталось. Я к федеральным властям в общем-то относительно близок, но даже и для меня это большой открытие, что здесь кто-то живет, да ещё в таком количестве.
- Вот оно что! А мы вот живем. И какое-то время даже на что-то надеялись...

Они спустились на второй ярус и углубились в темный коридор, с множеством дверей по обе стороны. Закатный свет из единственного окна в конце узкого коридора почти совсем не рассеивал густой сумрак, но староста шел все тем же бодрым шагом, придерживая Марка за локоть. Видимо он к местной темноте был давно уже привычен.

- Так и живете без света?
- Режим строжайшей экономии. Встаем с восходом, ложимся с закатом. Для пользы дела ловим каждую светлую минуту. Когда на небе облака, день гораздо короче, и у молодых праздник. Никто не любит трудиться. А трудится приходится много. Живем коммуной: общий труд, общая вода, общий туалет, общая кухня, общий стол. Иначе просто не выжить.
- А здесь что? - Марк постучал костяшкой пальца по одной из дверей, мимо которых они проходили. - Уверен, что в этих каютах нет иллюминаторов.
- Все эти двери ведут в жилые помещения. Раньше здесь жили семьи горняков. Теперь, когда нет освещения, они пустуют. Некоторые мы иногда используем под склады, хотя, надо признать, складировать нам здесь особо-то и нечего. Ну и ещё те комнаты, где сохранилась мебель, используются для уединения. Кто-то просто хочет отоспаться в темноте и тишине, а кто-то... Ну вы сами понимаете... Дело-то молодое. А живем мы в открытых отсеках, которые ближе к окнам. Вы сейчас сами всё увидите.
- А вот на заводе за горой энергию не экономят. Даже с орбиты свет в их окнах виден.
- Там самые важные узлы нашей жизнедеятельности: генераторы воздуха, очистные модули с насосами для забортной воды. Там наше сердце и наши легкие... Там моя дочь...

Староста вдруг замолчал. Мимо них стайкой пробежали и умчались в дальний конец коридора галдящие дети. Было заметно, что эти к темноте привычны с самого рождения.

- У вас большая семья, господин Прайс?

Староста Прайс по-прежнему молчал, и с ответом не торопился, видимо, для него это был больной вопрос. Марк решил его не подгонять, но и менять тему не стал, для него сейчас была важна любая информация.

- Жена покинула меня не так давно. Слава Богу, не долго мучилась. - Прайс заговорил медленно, внезапно охрипшим голосом. Марку тут же стало стыдно за своё такое навязчивое любопытство. - Медицина у нас тут, сами понимаете какая, хуже, чем в каменном веке. Даже целебных трав с кореньями нет, не говоря уж о медикаментах или, хотя бы, о перевязочных материалах. За хозяйку у меня теперь старшая дочь. Лара - моя нимфа. Воспитываю её детей, четырех моих внуков. Есть еще младшая, Клара, но она сейчас со своим сыном на заводе... у мужа. Иногда видимся... Не часто, правда...

Они подошли к оконной анфиладе, и Прайс, повернувшись к Марку лицом, а к окнам спиной, раскинул руки, показывая открытыми ладонями в обе стороны.

- Вот так и живем. Обычный вечер в коммуне Либертате.

Весь коридор вдоль оконных блоков был заполнен людьми. Три женщины сидели на лавочках у самого окна и разговаривали, штопая детскую одежду. Чуть дальше о чем-то очень энергично спорили две молодые девушки. Четверо немолодых мужчин в дальнем углу мирно беседовали, но завидев старосту, тут же разошлись по комнатам. Девушка на большом сроке беременности сидела одна и, поглаживая живот, с тоской смотрела в окно. Повсюду бегали и галдели дети, которых было много и которых довольно грозный вид старосты ничуть не пугал.

Жилые помещения здесь были не совсем обычные. Со стороны освещенного светом огромных окон коридора они были лишены не только дверей, но и самих стен, тем самым превратившись в своеобразные ячейки, пчелиные соты, распахнутые во внешний мир. Лишь некоторые из них были закрыты задернутыми полупрозрачными шторами. Из «ячеек» иногда доносились чуть приглушенные разговоры и детский плач.

- И как вы только со всем этим хозяйством справляетесь, господин Прайс?
- Приходится справляться. Кто-то ведь должен... Ну так что? Зайдем ко мне в гости? Посидим побеседуем? Время ужина. Скоро придет Лара и чем-нибудь нас накормит. Вы её, кстати, уже видели там наверху. Она вместе с другими женщинами готовит еду на плите.

Марк нахмурился, припоминая лица поварих. Лицо самой молодой из них ему хорошо запомнилось. Оно было красиво, и на нем были написаны усталость и вселенская тоска. 

...Дельта Павлина опустилась до изломанной линии разом почерневшего горного хребта за рекой и уже, даже, скрылась за ним своим нижним краем. Староста Прайс резко задернул штору из полупрозрачного пластика, отгородив комнату и от коридора, где бегали дети, и от вида на закат за окнами. От этого в комнате стало заметно темнее, но Марк не возражал. Очевидно, Прайс старался избежать лишнего внимания со стороны соседей к своему гостю.

Жилой отсек семьи Прайс был стандартным и мало чем отличался от отсеков других обитателей пирамиды. В дальнем конце комнаты виднелась дверь, которая, судя по всему, вела в темную спальню. По обе стороны от неё у той же стены стояли две двухъярусные детские кровати. Самих детей, трех своих старших внуков и младшую внучку, Прайс, ласково потрепав по головам, отправил «погулять с друзьями перед сном». Остальная обстановка была очень простая, но удобная: большой мягкий диван, укрытый протертым пледом, пара кресел явно из того же мебельного набора, книжный шкаф в несколько полок с книгами и фарфоровым чайным сервизом с начисто отбитыми ручками, платяной шкаф, громадный семейный стол у самого выхода в коридор, сооруженный из никому не нужной в этих краях обзорной панели, к которой были прикручены стандартные ножки от обеденного стола, да шесть одинаковых металлических стульев, на одном из которых и сидел теперь Марк.

- Знаете, Марк, я ведь, биолог по образованию. - Прайс сел за стол напротив и устало сложил перед собой руки. - Даже ученая степень имеется. В научных журналах на Земле мои статьи издавались. Моя специализация - экстремальное сельское хозяйство.
- То есть, если говорить прямо, ваша специализация - выживание?
- В целом так и есть. Без лишней скромности скажу, что им повезло со мной. Нам всем приходится очень много трудиться, чтобы себя прокормить. Поверхность Либертате, сами видите, для выращивания растений не совсем подходит. Здешний грунт содержит много минералов, необходимых для их роста, таких как азот, калий и фосфор, но плодородного почвенного покрова на планете никогда не было, один только бесполезный для нас реголит. Основная составляющая грунта – кремнезем. Выращивать привычные нам растения в таких условиях не так-то просто. Они ведь требуют много места и энергии, и это при том, что их корни и стебли даже не участвуют в фотосинтезе и не производят кислород. Кроме того, они достаточно прихотливы и производят мало биомассы в расчете на затраченные ресурсы. Это преграда для сельского хозяйства, но, если постараться, то ее можно преодолеть с помощью правильного выбора сельскохозяйственных культур и использования удобрений... Ой! Вы уж простите, дорогой гость. Эта тема - мой конек. Если я начинаю об этом говорить, меня уже не остановить просто.

Староста сложил молитвенно руки и виновато улыбнулся.

- Ничего, ничего! Мне, в общем-то, всё это интересно. И как же вы выкручивались? Как вам удалось выжить?
- Поначалу спасало то, что первые поселенцы привезли с Земли запас продовольствия на несколько лет вперед. Но колония быстро разрасталась, и продукты закончились скорее, чем планировалось. Поэтому пока не заработали в полную силу теплицы, нам очень помогли водоросли и насекомые. Они быстро размножаются и для их возобновления не нужна почва. Вы бы знали, какая питательная мука получается из наших сверчков. Воды и корма они тратят мало, а калорий на единицу используемой земли обеспечивают много. Потом начали давать урожай наши фермы. У нас и в теплицах, и в выработанных шахтах много всего выращивается. Правда, получать питательные вещества для растений из отходов нам и раньше было сложно, а сейчас и вовсе почти невозможно, из-за скудности этих самых отходов. Раньше мы докупали удобрения на Земле. Почву тоже оттуда завозили, хоть она и очень дорого стоила. Но потом потихоньку научились все же жить за счет ресурсов, которые уже существуют на Либертате, не полагаясь на снабжение с Земли. Ведь все необходимое у нас уже имелось: энергия, вода, кислород, строительные материалы. Солнечные панели и энергоблоки нам дали свет и необходимые мощности. С чистой водой у нас проблем никогда не было: здесь кругом озера и реки. Атмосфера, к несчастью, непригодна для дыхания, но углекислый газ довольно легко превратить в кислород. Местная почва – очень неплохое сырье для кирпичей. По всей планете рядом с шахтерскими поселками начали фермы появляться. И чего мы там только не выращивали: пшеницу, кукурузу, сою, арахис, сладкий картофель, редис, малорослые сорта огурцов. Даже помидоры с капустой научились выращивать. Причем специально закупали генетически модифицированные семена, чтобы растения больше кислорода вырабатывали. Потом закупили холодильники, запасы начали делать… на черный день…

Староста Прайс помрачнел, его руки непроизвольно сжались в кулаки.

- Если бы не война… Теперь у нас каждый день черный…
- Почему же вы не эвакуировались, как все остальные?
- Какие остальные? Все остальные ушли в мир иной. Никакой эвакуации не было. Нас просто уничтожили. Не разбомбили только это вот наше селение, и то лишь потому, видимо, что они здесь свой десант высадили, и по всему поселку шел бой... Даже в шахтах стрельба долго не умолкала. Вот они и не стали бомбы сбрасывать, чтобы, значит, своих не перебить… Но потом они и своих тут бросили. Мы так ничего и не поняли, что это такое было вообще. В конечном итоге центральный поселок и офисное здание на заводе уцелели. Повредили только сам завод.
- Как же вы выжили тогда?
- Ну как… После сражения вышли из шахт, собрали в это поселение всех, кто уцелел, и всё, что уцелело, что можно было собрать в руинах ферм и других поселков. Очень долго таскали оттуда стройматериалы, домашнюю утварь, соскребли там всю наработанную почву. Уцелевшие энергоблоки и солнечные панели перетащили на завод, там у нас генераторы воздуха и водоочистка осуществляется, перенесли сколько смогли тепличных модулей, тех, что не пострадали или пострадали, но не сильно. Здесь ведь кругом горы, и почти совсем не бывает пылевых бурь, наши драгоценные оранжереи не страдают от песка. Хоть в чём-то нам повезло. На заводском складе нашлось несколько радиоизотопных термоэлектрических генераторов. Четыре мы использовали для биореакторов и кухни. С их помощью мы готовим горячую еду и выращиваем водоросли, которые поглощают углекислый газ и вырабатывают кислород. А ещё разводим бактерии, которые питаются углекислым газом и вырабатывают белок. Правда, запасы ферментной смеси уже подходит к концу, но, пока она ещё есть, мы получаем наше собственное, как у нас принято говорить, «на сто процентов кошерное» мясо. Оно не вкусное, но по составу на настоящее мясо очень похожее. А наша дорогая хлорелла! Ей же цены нет! Это наш зеленый хлеб! Мало того, что кислород для дыхания дает, так ещё и половину её веса составляют белки, и в ней содержится почти полный комплект витаминов. Правда, так просто её не съешь. На вкус биомасса получается, мягко говоря, непривычная. Но это для землян, а мы все уже давно привыкли, да и попробовали ли бы не привыкнуть.

Из коридора в комнату зашла угрюмая хозяйка, та самая, что Марк уже видел у плиты наверху. Она молча поставила на стол поднос с несколькими тарелками и вилками. Староста сам взял с подноса одну тарелку и поставил перед Марком.

- Не хлебом единым… Кушайте, чем Бог наградил.

На пластиковой тарелке лежало несколько порезанных кружками жареных картофелин в вперемешку с чем-то коричневым, лоснящимся на свету. Сверху это довольно аппетитное на вид да и на запах блюдо было украшено одиноким листиком салата. 

- А это что? Картофель с грибами что ли?
- Да, это же вешенки. Грибницу тоже привезли с Земли первые поселенцы. Грибной белок служит хорошей заменой мясу. А вешенки достаточно неприхотливы и содержат много витаминов. Они - главный наш источник витамина «Д». Вопрос только: где брать отходы, на которых их выращивать? Один технологический цикл потребует до центнера отходов, чтобы получить урожай в три десятка килограмм свежих грибов. Потому все, что есть под рукой на выброс, мы на наши грибные фермы стаскиваем. – Староста перегнулся через стол, снял с подноса и пододвинул к Марку тарелку с коричневатыми шариками. - А вот такие у нас здесь шампиньоны. Уж не побрезгуйте, гость дорогой. Животных у нас, как вы сами понимаете, нет, и никогда не было, потому навоз для их выращивания мы применяем… вы сами понимаете чей. Ну и компост… Он тоже не из магазина… Продукт в том числе и террамации.
- Террамация?! Компостирование человека?! Выращиваете грибы на останках людей?!

Староста грустно улыбнулся и пожал плечами.

- А что прикажете нам делать? От человека остается один, а то и два кубических метра плодородной почвы. В наших краях это то же, что у вас на Земле отыскать пару слитков золота или наткнуться на алмазную россыпь. Из детей, конечно, почвы получается в разы меньше, но и умирают они почаще… После той памятной бомбежки с орбиты и перестрелки с десантом у нас много почвы прибавилось… Как мы собирали тела и расчленяли, вспомнить жутко... Но и недостатка в удобрениях потом долго не было… Богатые мы тогда урожаи собирали… Сейчас почва стала истощаться. Её всё труднее восстанавливать. Мутации опять же... Урожаи падают.

Марк молча доел сладкий картофель с вешенками и отодвинул от себя пустую тарелку. К шампиньонам он так и не притронулся. Староста Прайс усмехнулся, понимающе покивал головой, вернул обе тарелки обратно на поднос, после чего из большой пластиковой бутыли налил в алюминиевую кружку воды и пододвинул её к гостю.

- Вина нет, виноград не разводим. Зато вода у нас экологически чистая. Можете в этом не сомневаться. Её тоже можно смело выпить за чьё-нибудь здоровье.   

Марк взял покрытую вмятинами кружку за погнувшуюся от времени ручку и заглянул внутрь... Такая обычная алюминиевая кружка, с обычной ничем не подкрашенной и даже не подслащенной водой... В детстве, набегавшись с пацанами из соседних домов в жаркий день по раскаленному песку, он часто получал от бабушки такую же вот серую кружку с такой же водой, и ничего слаще той воды для него тогда на свете не было. Но здесь, на этой планете, в двадцати световых годах от дома, в этой возведенной с таким трудом и с такой неимоверной легкостью разрушенной человеческой колонии, которой было предначертано стать знаменем могущества земной цивилизации, но в конечном итоге ставшей белым флагом её позора, вода в алюминиевой кружке на столе, сооруженном из ненужной теперь никому обзорной панели, выглядела как-то уж очень убого и печально.  Марк вздохнул, и осушил кружку до дна. Как он и предполагал, вода оказалась безвкусной.

- Знаете, что, Тони, у меня на корабле не так много продуктов, но на какое-то время вам их хватит, чтобы разнообразить себе рацион. А потом я приведу помощь и сделаю всё от меня зависящее, чтобы о вас опять не попытались забыть.

Староста печально улыбнулся. Он-то сам к еде даже не притронулся.

- Когда-то мы жили надеждой, смотрели в небо и ждали, что среди облаков появятся большие корабли и заберут нас всех отсюда. Но шли месяцы, потом - годы, и наши надежды растаяли вместе с продовольственными запасами. Когда умирает надежда, люди становятся совсем, как камни на земле, как вода в реке, как звезды в небе - они просто есть и всё. Так и человек - живёт, и сам не знает, для чего он живёт. Мы просто старается не задаваться таким ненужным вопросом.
- Вы мне не верите?
- Мне очень хочется верить, но я уже разучился это делать... Не обижайтесь, Марк. Вы увидете здесь много поломанных судеб... В детстве мне мама рассказывала сказку... Я уже плохо её помню... Про двух джинов, наказанных заточением в запечатанных кувшинах. Они оба поклялись себе, что исполнят любые три желания тому, кто их освободит. Первому джину повезло, его довольно скоро выпустил какой-то счастливчик, и джин его озолотил. Второму повезло меньше. К тому моменту, когда, наконец, освободили и его, он успел уже сломаться и поменять свое мировоззрение. Своего освободителя он убил... Мы уже и сами не знаем, хотим ли мы освобождения, даст ли оно нам покой. Да и будет ли оно вообще? Не получится ли так, что вы просто улетите в небеса, а мы опять годами будем жить надеждой, чтобы по прошествии какого-то времени испытать ещё большее разочарование?
- Несколько лет знать, ради чего живешь, и смотреть на небо не с тоской, а с надеждой - разве это плохо? К тому же, уверяю вас, Тони, на Земле меня станут слушать, и помощь к вам придет непременно. Вы ведь не первая такая колония. На моем веку уже было целое племя Робинзонов, на которых я случайно набрел, и о существовании которых никто ничего не знал. К ним потом отправилась большая экспедиция.

Прайс горестно вздохнул.

- Боюсь, прежде чем это случиться, многих из нас успеют отнести к нашему Апостолу.
- Хм… Апостол, я так понимаю, это тот, кто отвечает у вас за погребение.

Староста грустно улыбнулся, невольно бросив взгляд на тарелку с шампиньонами.

- Можно и так сказать. Ирония в том, что его и правда зовут Петр...