солнечный Мабон 2024 года

      
тарелочки с нарезанным сыром и колбасой.  Мажет хлеб маслом. Потом девушка вышла из комнаты и вернулась с чайником. Заварила чай в       Проснулась Полина и наблюдала, как Вика расставляет на столе чашки, драгоценном фарфоровом чайнике из «Китайской» коллекции.    
       - Полина Ивановна, вы проснулись, я же слышу. Вставайте, чай готов. И сейчас каша поспеет.
       - Встаю, Виктория.
       Спустив ноги с кровати, Полина поняла, что Вика это самое приятное зрелище, которое ей преподнесло утро.
       Вернувшись в комнату, Полина застыла в дверях, на столе среди чашек и тарелок, стоял неописуемой прелести букет.
       - Какой красивый. – Выдохнула она.
       Вика просияла.
       - Вам, правда, нравится?
       - Как такое может не понравится?
       - Полина Ивановна, вы не поверите, но его мне подарила старушка возле магазина. Я хотела купить, а она отдала просто так.
       - Странно, ведь торговля цветочками, ягодками и овощами со своей дачи это тот небольшой приварок к пенсии, который старухам помогает выживать и не скатится в нищету. Очень странно!
       - Полина Ивановна, но ведь вы ничего не зная обо мне, позвали меня жить к себе?
       - Какая же невероятная сила и обаяние в тебе, если люди делают то, что хочешь ты?
       Вика вдруг заплакала, по её щекам текли слезы, скатываясь на губы, она слизывала их языком.
       - Что с тобой? – встревожено спросила, подойдя к девушке, Полина.
       - Простите, нервы.
       Они сели за стол, Вика разлила чай, наложила полную тарелку геркулесовой каши  и пододвинула её  Полине.
       Та встала, подошла к буфету, достала небольшой графинчик с зеленой жидкостью и вылила в чай две десертных ложки напитка.
       - Что это? - поинтересовалась девушка.
       - Ликер «Бенедиктин».
       - А зачем же вы пили в туалете «Солнцедар»?
       - Когда у меня запой, мне все равно, что пить, хоть тормозную жидкость.
       - Понятно. А этот «Бенедиктин», он крепкий?
       - Боишься, что у меня запой начнется?
       Вика обескуражено промолчала.
       - Не начнется! – Сказала Полина. –  Запои мои ты просчитаешь, но не предотвратишь! Я с утра стану мрачной, задумчивой…
       Но следующие чувства не вязались с её словами.
       Она почувствовала, что рядом с этой девушкой ей так хорошо, как давно не было ни с кем.  Она заботится о старухе, так как заботилась бы любящая внучка о своей бабушке. Сколько бы было сейчас Ольге, Лялечке?  Девочка родилась в шестидесятом, в самом расцвете весны – 31 апреля. 18 лет1
       - Вика, ты когда родилась?
       - 21 марта 1960 года. – Отрапортовала Вика.
       - А моя внучка в том же году, только на сорок дней позже тебя. Ты вон какая выросла – красавица, умница…
       Вика вспомнила, как Алла-Ева предупреждала, что в жизни Полины произошла жуткая трагедия, и не стала  ничего спрашивать.
       А Полина, глядя на совершенный в своей красоте букет, стала рассказывать.
       - Вернулась я из лагеря в 56, когда массово стали отпускать безвинный народ.
       - А правда, что донос на вас написала Альбина?
       - Правда.
       - И вы так спокойно живете с ней одной квартире?
       - Вика… Вика… Я простила. Если всегда ненавидеть – то и жизнь не нужна. Есть Бог, он сам с ней разберется. Мы ведь с ней дружили. Ближе нас не было никого!
       - Какой вы хороший человек!
       - Обычный я человек.
       - Но я вас перебила.
       - А потом мой Коля стал каким-то другим ко мне. Я не понимала, что происходит. А потом узнала – Альбина его очаровала, в койку затащила. И понеслось… У меня ребенок был – мальчик. И уже  в школу ходил. Во второй класс. Услышал там от жестоких приятелей. «А твой отец, живет с соседкой». Представляешь – Николай был летчик, мечта каждого мальчишки! Как мальчик гордился своим отцом! 
     Мы для ребенка продолжали жить в этой квартире, как муж и жена. Хотя таких отношений уже не было…
     Мальчик пришел из школы избитый, он за эти «лживые» слова стал биться с тремя парнями старше его. 
     - Мама, скажи что это не правда!
     Я промолчала. Как объяснить восьмилетнему ребенку, что его отец попал под подол к страшной бабе.
     Он не по детски взглянул на меня и все понял.
     В тот же вечер, когда я уложила спать Диму, сидела и долго думала. А когда под утро, крадучись Николай вернулся от этой дамы. – Полина кивнула в сторону двери, -  я вышла из комнаты и все ему рассказала.
     Как и все последние месяцы, он был пьян.  Ответил, что сам разберется с теми мальчишками.
     Я стала смеяться, я заливалась истерическим  смехом.
     - Ты, ты – летчик, герой, пойдешь пацанятам бить морды, за то, что они сказали твоему сыну правду?
     Иди к Альбине – вы оба с гнилой душой!
     - К Альбине? –   В этот раз захохотал он. – В её комнату с бумажной перегородкой, за которой её мамаша как сова ночью не спит, прислушивается к каждому шороху.
     - Какое решение тогда?
       - Она перейдет жить сюда. У тебя пять комнат!
       - Три! Две как ты видишь опечатаны.
       - Ну, эти людишки не вернуться уже.
       - Скажи мне сейчас, скажи, ты никогда не окажешься там, где они находятся?  - Закричала я, как раненая птица.
       - Все там будем, - серьезно сказал он, - я видел расстрелы. И буду пить, и буду гулять, потому что все катится в тартарары.
       - Сына не жалко?
       - Мужчина любит ребенка, пока любит мать этого ребенка! – Вот такие страшные слова услышал наш сын. Он проснулся  и стоял в дверях. Мальчишечка – тоненький, голубоглазый… Нет, я все же выпью «Бенедиктина», - сказала Полина. И уставилась на Вику. У той по лицу текли такие слезищи, что старая дама пересилила муку воспоминаний.
       - Вика, прекрати! – Прикрикнула она на девушку.
       Та поднялась, пошла к буфету и принесла графинчик ликера. Налила Полине большую рюмку, добытую в том же буфете.
        Старая женщина опрокинула её в рот и сказала.
        - Больше графин не убирай!
       - Полина Ив…
       - Не убирай! – уже сердитым тоном произнесла Полина.
       В этот момент в дверь заскреблись.
        - Заходи уж!
        Сияя рыжей шевелюрой, вошла Алла. Кинула быстрый взгляд на стол и весело произнесла.
        - По какому случаю пьянка прямо с утра?
        - Сегодня день осеннего равноденствия.  – Отозвалась Вика.
        - Солидный повод. Я присоединюсь?
        - А что у тебя там есть? – поинтересовалась Полина.
       - Все что угодно для души!
       - Водка есть?
       - Да!
       - Тащи…
       - Поли… - пискнула Вика.
       - Заткнулась резко, - сказала Полина и посмотрела на Вику жестким взглядом.
       Алла направилась к двери, Вика подхватила остывший чайник и двинулась следом за ней. В коридоре она  догнала Аллу и открыла было рот, но та приложила палец к губам. И глазами указала на Альбинину комнату.
       Зашли к Алле. Тут пахло сигаретами.
       - Странно, мне показалось, что ты не куришь…
       - Ко мне приходил мужчина, я вчера охотилась! – Отозвалась Алла.
       - На кого? - Опешила Вика.
       Алла зыркнула на неё, и Вика поежилась. Взгляд был холодный, цепкий, и какой-то оценивающий, что ли?
       - Ты что-то хотела сказать?
       - Не спаивай Полину!
       - А ты быстро освоилась! Вчера только заявилась, а уже учишь нас жить. – С веселым недоумением произнесла Алла. – Поздно! Полина напьется.  Алкоголизм, он разный бывает. Она может не пить месяцами, но если ей попала рюмка в рот, то все – конец! Запой самый запойный. Замечу, что  я пришла, когда Полина уже выпила.
       - Она рассказывала, как Альбина мужа у неё увела.
       - Ха, это только начало пути роз!
       - Какого пути?
       - Той улицы в Иерусалиме, по которой Христос нес свой крест. 
       Вика, обычно сообразительная, не могла понять Аллу.  Та постоянно менялась, как легкие облака бегущие по небу в лунную ночь.
        - Алла, я попала в какой-то вертеп?
        - Ты хоть знаешь, что такое вертеп?
        - Ну это, так сказать, гнездо разврата, - смутившись ответила Вика.
        - Кто тебе это сказал?
        - Мой отчим, когда пьяный ругался, все время кричал, что это не квартира, а вертеп.
        Алла достала водку из холодильника, спрятанного в комод.
       - Выпьешь?
       - Нет.
       - А я дерну!
       - Давай.  Так что же такое вертеп?
       Алла махнула сразу грамм сто водки.
       - Вертеп – это место, куда положили новорожденного Иисуса Христа. Он родился в хлеву.
       - Понятно. Но давай все же водку разбавим…
       - Не поможет. Полина еще из ума не выжила.
       Вика вздохнула. Бежать ей надо отсюда. У нее столько своих проблем! Но…  Ни денег, ни работы, ни крыши над головой.
       Алла с Полиной наклюкались так, что обе вырубились прямо за столом. Вика оделась и пошла на дежурство в Полинин туалет. Полина должна была подменить напарницу.

       Сменщица – баба лет шестидесяти, подозрительно оглядела её. 
       - А Полина где?
       - Она приболела.
       - Ясно! – баба щелкнула себя двумя пальцами под подбородком. – Алка почему не пришла? Я тебя не знаю, как оставлю ключи, тут материальные ценности…
       - Тогда давайте просто закроем его?
       - Ты расписание видела – с 7-00 до 23 часов! А сейчас только 19!
       - И что делать?
       - Полина знала ведь, что мне в поликлинику! Я убирать не стала, чтобы   врачу амбозию…
       - Амброзию. – Автоматом поправила её Вика.
       - Меня не колышет!  Говном от меня не должно нести.
       - Я вымою. - Кротко сказала Вика. Баба взглянула на крупные мужские часы и распорядилась наполеоновским тоном.
       - Ладно, мужиков не пускай пить на троих. Проституток Мосотсос тоже. Или… - Она с  сомнением оглядела девушку, стоит ли выдавать профессиональные секреты?  - В общем с б**дей по трояку с носа! А алкашей в хвост и в гриву. Навар пополам.

       Тетка ушла. Вика села на топчан, и задумалась.
        - Приехал в Москву очень хороший и чистый мальчик Алеша.  И только за то, что вступился за девушку, ударил этого Упырева, пойдет теперь по мукам. 
      - Убил! – напомнила себе Вика.
      - Случайно! – сама же и оправдала парня.
      - А потом тебя в этом лесу трое… - она закрыла глаза и жестко сказала. – Не плакать, Москва слезам не верит! Всех девушек насилуют отчимы?  Всех девушек насилуют менты? Все дело в тебе!
       Почему? Что во мне есть такое порочное?  Что я становлюсь легкой добычей для таких вот типов?
        И зачем мне является эта женщина во сне? Зачем мне праздник осеннего равноденствия МАБОН, если сейчас я буду мыть засранный туалет?
       А ты как думала, на халяву жить у Полины?  За все, милочка, нужно, платить.

       Поток посетителей стал редеть. Но в первый же час дежурства  с туалетной бумаги Вика поимела 5 рэ. Забрели двое, но не Мосотсос, как выразилась баба, а обычная парочка, охваченная любовной лихорадкой.
       - Эй, ты. – Позвал лохматый, как и его дама, парень. – Где  Клавка?
       - В поликлинику пошла.
       - Что с этой железной лошадью случилось?
       - Не знаю.
       - Ладно, ты за неё? 
       - Да.
       - Вот пятерка и мы на топчан. Только закрой снаружи.
       Вику о таком способе тетя Клава не предупреждала, но девушка по уверенному виду парня поняла, что он постоянный посетитель топчана. Уже почти не смущаясь, она закрыла подсобку. И налив в ведра воды, растворив в них пачку хлорки, пошла мыть унитазы. Через полчаса спохватилась, услышав стук из подсобки.
       Вывалился парень и сказал.
       - Я тебе что, половой гигант?  Я всю ночь её пилить не собираюсь!
       - Но вы же не предупредили, - Вика потупила глаза, чтобы не расхохотаться. – Как я могла угадать, сколько вам нужно времени?
        Парень внимательнее присмотрелся к Вике. Хлопнул по заду подружку, и буркнул.
       - Ладно, малыш, беги.
       Девица была не совсем трезва, то есть совсем не трезва, и икнув сказала.
       - А ты?
       - А я еще покурю. Завтра пересечемся в библиотеке. Помнишь, что сказал классик Иван Сергеевич Тургенев?
       - Он Му-Му утопил, а я садистов принц… принцпяль…  принципиаляльно не читаю!
       - Вот на эту тему и готовь реферат.
       Девица почему-то не обиделась, а побрела к выходу.
       Парень проводил её оценивающим взглядом – доедет или не доедет до дома? Потом повернулся к Вике.
       - Тебя как звать, куколка?
       - Отвали! – сказала Вика, как можно равнодушнее.
       - Не груби старшим товарищам!
       - Отвали!
       - А может на топчан? Четвертной!
       - Сейчас милицию вызову….
       - Групповуху желаешь?
        Вспомнив «Групповуху» с ментами, Вика угрожающе пошла на парня, держа в руках швабру.
       - Все понял, целка. Внучка что ли Полины?
       - Полины Ивановны! – Сверкнув глазами, поправила его Вика.
       - Пойду! – Вздохнул парень.
       - Реферат готовить? – Ехидно поинтересовалась Вика. 
       - Не язви. Я препод в ВУЗе, между прочим!
       - А мне наплевать!
       - Грубишь. Но, мисс, от говночистки я ничего другого и не ожидал. Ладно, потрушу.
       - Привет жене! – Сказала в спину парню Вика. – Поздравь её со свежим сифилисом.
       Плечи парня вздрогнули, и он втянул голову в ворот куртки, как черепаха.
        Ворвалась накрашенная до полной невменяемости девица в одной куртке, без юбки, как показалось Вике.
        - Три гондона! – распорядилась она.
        - Что?
       - Презерватива три штуки. Грузин сняла…
       - Но у меня нет.
       - А Клавка где?  Или эта…  Полина?
       - Их нет, - не вдаваясь в подробности, сообщила Вика.
       - Так. Аптеки накрылись. У тебя нет. Мне что на босу ногу трахаться?
       - Вам виднее.
       - Слушай, ты в столе посмотри, там во втором ящике, Клавка оттуда достает.
        Открыв стол, Вика, действительно обнаружила, коробку презервативов. Причем индийских
        - Это?
        - Да! Давай скорее, а то клиенты в тачке ждут. Еще свалят!
        Девица выхватила три штуки и бросила в ответ пять рублей.
        До закрытия приходило еще несколько девиц с аналогичными просьбами. Два Мосотсоса по быстрому обработали командировочных.
        В общем, Вика резво освоилась в этом виде бизнеса.   
       Заглянуло несколько спекулянток. С японскими зонтами. С колготками и шарфиками итальянскими. И посолиднее – с финскими сапогами. Все это было просто необходимо Вике, но….
       Деньги на эти радости жизни она еще не заработала.
       Становилось холодно, и забрела погреться  потрепанная женщина. Вика почему-то поняла, что та ночует на улице, и посочувствовала ей.
        Перед закрытием зашел милиционер.
        - А где Клавдия?
        - В поликлинике, - коротко ответила Вика, пряча от него взгляд.
        - Давай!
        - Что давать?
        -  Ты что – дура?
        - Сколько? – Вика сообразила, что парень стрижет порученных ему овец.
        - По таксе!
        - А такса какая?
        - Чирик!
        - А что это такое?
        - Десятка, дура. И где только Клавка такую нарыла?
        Но Вика уже протягивала ему красную купюру.
        Служивый испарился.
        Вика закрыла туалет и села, пересчитала  деньги. После визита милиционера, у неё осталось 28 рублей. По 14 на рыло, как выразилась тетя Клава.
         Уже не смущаясь, Вика набрала домой кучу моющих средств – хлорку, порошок, мыло хозяйственное и туалетное. Новые резиновые перчатки.    
      
       
       Полина валялась на своей пышной кровати в полном обмундировании. И храпела.
       Девушка, накрыла её покрывалом и отправилась отдраивать ванную. Сначала порошок размазала по чаше ванной и раковине. Кафель стен – хлоркой. Оставила впитываться.
      Вышла на кухню. Утренний мужик (Хорек) сидел на табурете и курил. Чувствовалось, что синдром Снежневского не отпустил его и на полшага. Взглянул на Вику, и обалдело спросил.
      - Ты кто?
       - Вика.
       - А… Дай три рубля до получки.
       - А чирик не хочешь?
       - Хочу, но ты же не дашь!
       - А трояк дам?
       - Спросить что ли нельзя?  Слушай, ты Алку знаешь?
       - Да.
       - Она там пьяная валяется, а у неё водка есть… Принеси, а?
       - Не-а, водки у неё уже нет, они её с Полиной выдули.
       - Во, суки. Мужик тут загибается, а они  даже из сострадания не накатили сто грамм. Пусть только покажется Полина с кастрюлей, харкну туда так, что сопли станет жрать!
       - Ну и вертеп. Ой, клоака! – Поправилась Вика. - Хорошо, что предупредил, теперь буду на кухне возле кастрюли дежурить.

       Вика отчистила ванную до зеркального блеска. И налив её полную, разделась и погрузилась в зеленоватую жидкость.
       Она отдыхала. Да, денек выдался преоригинальный. Необыкновенный выдался денек. Опыт бесценный принес. 
       Показал оборотную сторону парадной Москвы.
       Отмывшись от запахов общественного туалета. Вика накинула кимоно и прошла в комнату Полины. Та продолжала спать, но уже не храпела.
       
       Утром Полина проснулась несчастная, с тяжелой головой, и увидев, что Вика в комнате готовит стол к завтраку, сказала.
        - Я обещала вчера подменить Клаву. А напилась… Стыдно-то как…
        - Я ходила за вас, подменила.
        -  Спасибо, - Полина спустила ноги с кровати. – Зачем я так вчера надралась?
       - Полина Ивановна, не пейте больше, - жалобно попросила Вика. – Вы мне не безразличны. Я к вам привязалась.
       - Спасибо, милая девочка.  Но кто прожил мою жизнь и не выпивает просто сверхчеловек какой-то.
       - А я вчера заработала там 14 рублей, - похвасталась Вика.
       - Ты к этому не привыкай! Больше ты там не появишься, - резко заявила Полина. – И от Аллы держись подальше.
       - Почему?  Она так мила со мной.
       - Проститутка, потому что она, - Полина смотрела в лицо Вики, у той округлились глаза. -  Дорогая, валютная, но сути это не меняет – проститутка!
        Вика стояла в трансе.
        - И если будет соблазнять, не соблазняйся.
        - Зачем вы такие слова говорите. Я работать буду. Сейчас попьем чаю, и полечу на поиски работы.
       - Никуда ты не полетишь!  Я сегодня возьму твой паспорт и отнесу, сделаю временную прописку. – Она вздохнула. – Плоховато я себя чувствую, выпить что ли рюмашку ликера, голову поправить?
       Вика вспомнила, что Алла рассказывала об особенностях Полининого алкоголизма и резво сказала.
        - Чай готов. Я такой чай сделала…
       - Ладно уж, давай поскорее твой чай.
       Удивительно, но Полина поела с аппетитом.  И  блинчики, которые испекла Вика, и творог со сметаной.
        Чай был просто великолепен. Вика, пока Полина спала, сделала ревизию её буфета и нашла зеленый чай с жасминовыми лепестками. Несколько банок варенья – черная смородина, вишня, райские яблочки. Мука, растительное масло, сухое молоко. Несколько килограммов разнообразных  круп и макарон.
        Полина оказалась запасливая.