Самый солнечный Мабон

        Днем вернулась Полина и передала Вике паспорт.
        В нем стояла временная прописка. Благодарности девушки не было конца. И можно было устраиваться на работу…
        Вечером, погуляв по Москве, Вика, довольная, что все так удачно сложилось, и она имеет теперь крышу над головой и, фактически, бабушку, а так же вожделенную прописку, вернулась домой.
       Полина Ивановна лежала на полу и хрипела. Вика бросилась к ней и, поняв, что с той случился какой-то приступ, выскочила в коридор. У телефона стояла Альбина и с кем-то щебетала. Вика не говоря ни слова, вырвала из её рук трубку и быстро набрала 03.
       - Скорее, человек умирает.

       - Представляешь, у Полины острый сердечный приступ. Еще бы час и она умерла! – со слезами на глазах, жаловалась Алле девушка. – Надо операцию делать, а врачи намекают. Что возраст… Что осложнения…
       - Дура! Они намекают, что ты их должна забашлять!
       - Но у меня нет денег.
       - А у Полины? Поищи…
       Нашли две сберкнижки – одну на 1,5 тысячи рублей. Вторую - 628.
       - Странно, - сказала Алла, – я думала, что Полина посостоятельней будет. Но нам с тобой эти бумажки ничего не дают, денег с них все равно не получишь.
       Она уставилась на Вику и резко, давя на девушку, спросила. – А на что ты готова, чтобы спасти Полину?
       Вика сразу сообразила, что последует далее. Она не забыла, каким промыслом зарабатывает себе на жизнь Алла-Ева.
        - Алла, я знаю о твоей профессии. Ты – проститутка.
        - А что плохого в проституции?
       Онемев от такого заявления, Вика обескуражено заткнулась.
       - Ты получаешь за приятное занятие еще и деньги. – Алла прищурилась. - Ты – целина непаханая?
       - Нет, - ответила Вика.
       - И давала это бесплатно, просто так, потому что парню захотелось.
       - Меня отчим изнасиловал… - с отчаянием проговорила Вика.
       - Бывает, я вообще думаю, что процентов 85, девочек начинает с отчимов,  имея их в наличии.
       - Ты хочешь сказать, что мой случай не уникален?
       - Тоже мне роза-мимоза стыдливая. Забыла резко подонка и все! Проехали – или будешь переживать всю жизнь. Знаешь, на Западе есть кризисные центры для реабилитации женщин, переживших насилие. Там работают в качестве жилеток для слез бабы, которые тоже получили эти незабываемые ощущения. И при встрече со свежей жертвой, тут же начинают её утишать и рассказывать свою историю. Вот я думаю, а чтобы ты делала, милочка, если бы не произошло в твоей жизни это событие?
       Но это, еще не все, надеюсь, что с тобой случилось, а то такая скука!
       - Ну ты и змея, Алла-Ева.
       Вика вдруг почувствовала, что не может больше носить это в себе, и рассказала Алле всё, что приключилось с ней в Москве. Единственное, что она не рассказала, это о ребенке, которого она старалась забыть.
       - Да, биография богатая! Ну, с ментами все ясно. А вот мальчика ты подставила и круто.
       - Я выйду за него замуж, я сделаю всё, чтобы мы пережили это тяжелое время.
       - Можно задать тебе один вопрос.
       - Да.
       - Какие таланты за собой знаешь?
       - Я как-то не задумывалась.
       - Хорошо зарабатывают композиторы, поэты-песенники, большие ученые, популярные артисты, торгаши. Цыгане – те фарцуют и гадают.  А все остальные перебиваются кое-как. Есть у тебя такие таланты? - снова поинтересовалась Алла.
        - Нет, - честно ответила Вика.
       - Тогда, милочка, - Алла подошла к окну, и уставилась на двух синиц, дерущихся из-за кусочка сала, свисающего на нитке за форточкой. – Тогда 90 рэ. в месяц в зубы. И работа (не пыльная) с 9-00 до 18-00. Муж – алкоголик.  Парочка сопливых детей. И вечная нужда.
       - Ты считаешь, что я лучшего не достойна? – Губы Вики дрожали. До того ненавистной была нарисованная перспектива.
       - А разве твоя мать живет по другому?  Она не заслуживает лучшего, чем её алкаш-насильник? И над кем, над её же дочерью. Она не достойна?
       И пока мы с тобой дискутируем, Полина умрет.
       - Нет!
       - Когда крайний срок?
       - Завтра утром.
       - Сколько?
       - Тысяча рублей. Алла, одолжи мне эти деньги, у тебя есть!
       - Да, у меня есть. Их я заработала тем презренным способом, который ты ненавидишь. А вот воспользоваться грязными деньгами не побрезгуешь.
       Лицемеры проклятые! – добавила Алла-Ева как выплюнула.
       - Я отдам…
       - А если Полина все же умрет? Тебя отсюда выкинет Альбина тут же. Ты, кстати, еще Проклятую кобылу не видела, она с сыночком в санатории сейчас парится.
       Заработай! Это не трудно. Спрос превышает предложение. Мне повезло, что здесь, в нашей в величайшей стране мира нет практически проституции.
       - Да уж, я вчера насмотрелась.
       - Ну, какая это проституция?   Слезы… Я говорю об элитной, продающейся по очень дорогой цене, любви.
       - И какие расценки?
       - Как договоришься. Ты язык знаешь?
       - Спикаю литл по-английски.
       - Годится.
       - Ты так говоришь, словно я согласна. А я не согласна.  Не стану я проституткой!
       - Завтра Полина умрет. – Безжалостно произнесла рыжая бестия.
       - Ты ведьма, Алла.
       - А ты – ангел небесный. Да, я ведьма. Причем с Украины, из тех мест, где Гоголь и наслушался рассказов о нечистой силе.
       - Нет слов! Нет слов!
       - Все, пока. Я буду у себя.
       Вика осталась сидеть за столом. Какое ей дело до Полины? Ну переночевала у неё две ночи. Она и отработала – в магазины ходила, есть готовила, ванну отдраила. Да, вчера вместо неё  толчки чистила. Она Полине ничего не должна. И не Викино дело выкарабкается та или нет. И лет ей немало, пожила.
       Обо всем этом думала Вика и понимала, что не случайно, когда стало невыносимо жить, встретила такого великодушного и бескорыстного человека, которого, быть может, не встретит ни разу в жизни более.
       Её взгляд упал на букет праздника Мабона, праздника осеннего равноденствия. Вчера ей его просто подарили. Ни за что. За улыбку? И это сделала небогатая старуха с серебряными волосами. Полина не потребовав ни копейки, привела её в свой дом.
       Тут в комнату ворвалась Алла.
       - Сейчас звонили из больницы, Полине нужна немедленная операция. Лети, вот тебе тысяча рублей, - Алла бросила на стол веер желто-коричневых сторублевок.
       - Алла, ты – человек.
       - Потом разберемся.
 
       Операция прошла удачно, врачи заверили Вику, что её бабушка выживет.
Вернувшись в коммуналку, Вика постучалась в дверь Аллы. Та валялась на кровати и смотрела телевизор.
       - Заходи.
       - Алла, я согласна. Они все противные?
       - Да-с, - Алла усмехнулась. -  Ты вместе с героем мультика можешь спеть в унисон: «В голове моей опилки. Да, да, да».
       - Алла, ты опытная, а я, я тебе рассказывала весь мой «опыт». И я брезглива.    
       - Сколько угодно богатых и красивых парней-иностранцев готовы заплатить…
       - На них наши девки гирляндами вешаются.
       - Вот б**ляди. Эти самые сучки и портят весь бизнес. Дура, думает если раскорячится, тут он на ней и женится.  Отвезет на Запад и поселит в замке. Идиотки.
       - Алла, я отрабатываю только мой долг и все!
       - Я семнадцать лет назад то же самое говорила. – Грустно произнесла Алла.  - Кто попал в этот бизнес, не вырвется. Либо алкоголизм, либо наркотики. Нужна совсем уж железная воля. Так что думай! Ты предупреждена.
       - Какая ты все-таки странная,  - сказала Вика, - а твоя в чем выгода? 
       - Напарница нужна. Работа безопаснее и добычливее.

       Выбор делает человек. Никто за него не может сделать выбор!
       Ника смотрела в магическое зеркало, слышала этот разговор и гневалась все сильнее! Она хотела обратиться к темным сущностям – Предательству, Ненависти, Злобе, наполнявших этот дом своей черной энергией, сделать что-то, чтобы помешать Вике совершить ошибку.
       Уже был у девушки страшный опыт в том городском лесу.
       Нет, урок не усвоен!
       Значит, нужна иная система обучения.

       Навестив Полину в больнице, Вика  с радостью увидела, что на её щеки вернулись краски жизни.
       - А она неплохо выглядит.  (Полина спала), - сказала Вика.
       - Это потому что она подключена к аппаратам.
       - Полина без них умрет? – чуть ли не закричала Вика.
       - Пока – да. Но я-то тут зачем?
       - Долго она будет в таком состоянии?         
       - Завтра должна выйти или…
       - Или никогда? – Тихо спросила Вика.
       - Редко увидишь такую любовь внучки к бабушке.
       Девушка не стала пояснять, что не внучка. Более того, она почувствовала себя внучкой, потому что Полина была совершенно одинока, и Вика одинока. Она уехала из дома навсегда. Никогда не навестит  тот городишко, название которого она уже забыла! Она забудет всех – мать, отчима, ребенка.
       Или не забудет?  Как получится!
      
       Алла критическим взглядом окинула Вику. Та стояла перед ней, как рабыня страсти на невольничьем рынке в Стамбуле.
       -  Волосы – пять баллов!   Кожа – пять. Глаза, губы, зубы – пять. Красотка. Фигурка – класс.
       Цены себе не знаешь, - сказала Алла, закончив этот мучительный для Вики осмотр. – Сейчас пойдем к моей парикмахерше. Маникюр, педикюр – ты не выглядишь крошкой на миллион долларов. Но будешь выглядеть!
       Алла полезла в шкаф и вытащила коробку.
       - Хорошо, что бабье лето, стоит. Вот туфли. Между прочим, Италия. Кожа змеи.
       Из коробки появились туфли такой красоты, что сердце девушки дрогнуло. В их Кимрах ни у одной женщины не было таких туфель. Даже у жены  секретаря Горкома.
      Серо-зеленые, с узким носком и на шпильке. Внутри позолоченная кожа.
      - Невероятно!
      - У тебя 37 размер?
      - Да.
      - Отлично, у меня тоже.
      Вика надела туфли и почувствовала себя леди, собирающейся на бал в Букингемский дворец.
      Туфли были невесомы, легко обняли ножку и словно блаженствовали на ней.
       - Какая красота, - Вика громко восхищалась, -   а удобные… У меня никогда не было туфель, чтобы так сидели.  Обязательно натрут пятку.
       - Теперь белье. – Она вынула упаковку простеньких хлопковых трусиков и бросила Вике через стол.
       - Что-то не слишком, - критически оглядев их, сказала Вика.
       - «В голове твоей опилки. Да-Да-Да.» – пропела Алла.  – Ты мужиков не знаешь! Мужик, скотина эдакая, любит разнообразие.  Так что если у тебя нескромное платье, то должно быть скромное  девичье белье, это их так заводит!
       Бюст не нужен! Фитюльки у тебя невыразительные, но ты возьмешь девичьим шармом.
       Платье.
       Мое тебе будет широко и коротко!
       Алла подошла к телефону (у неё был собственный номер, добытый путем дачи солидной взятки).
       - Привет, Маланья. – Алла отняла трубку от уха, словно оттуда вылетела оса и тяпнула нежную кожу. – Договорились, не Маланья ты, а Мелани. Хотя как цыганка может быть Мелани? Малашка, она и есть Малашка. – Трубка разоралась так, что слышно стало Вике. – Мелани, что за выражения?  Короче, не хочешь заработать? Ах, хочешь? Мне нужно платье. Размер 44.
      Алла молча выслушала перечисление  Маланьиного ассортимента.
      - Стоп. Франция? Велюр? По косой юбка? Годится! Цвет? Гранат, - Алла кинула взгляд на Вику. – Подойдет. Хау матч? Ну, это твои неосуществимые мечты! За эти денежки у твоей конкурентки  Лейлы я два таких куплю. – Трубка пискнула. - Договорились. Плюс сюда входит итальянский шарфик, - трубка была снова удалена от уха на безопасное расстояние. – Не морочь мне бецели. Что-что? Не крути барану яйца! У тебя партия шарфов зависла.
       После чего Алла трубку повесила.
        - Сейчас минут через сорок прилетит Маланья.   А пока главное изучим.
       Глаза Аллы прошлись по лицу и фигуре Вики. Она решительно подошла к девушке и стала снимать с неё туфли, колготки, трусики.
       Решительно хлопнув девушку по попке, подтолкнула к кровати. Вика как сомнамбула легла на спину. Алла быстро скинула с себя халатик и оказалась под ним совершенно голой. Она прилегла рядом с Викой и обняла девушку. Та напряглась и открыла рот.
       - Молчи, - возбужденно шепнула Алла.
       Потом Алла перекинула ногу и села на Вику верхом.
       Она нагнулась над лицом девушки и стала покрывать его легкими поцелуями. Сердце Вики забилось часто-часто. То, что сейчас с ней происходило, было просто нереально. А Алла, не встречая сопротивления, сползла пониже и стала целовать её сосочки. Минут пять она с упоением занималась этим. А Вика неожиданно почувствовала неимоверное возбуждение.
       Влажный язык спускался все ниже и ниже – зажигая в крови Вики пламя.
       Наконец язык попал в ту цель, в которую метил с самого начала.
       Потом Алла стала делать с Викой такое, что девушка выгибалась дугой, стонала, кричала. Рыжие волосы Аллы ласково щекотали Викин животик. Язык профессиональной шлюхи работал так умело, что Вика потеряла всякую связь с реальностью.
       И получила такой сильный оргазм, что отношения с мальчиком Лешей, стали бледной тенью, просто медовухой против коньяка.
       Потом Алла встала, подошла к холодильнику (Вика отметила, что ножки у неё оставляют желать лучшего – немного кривоваты, немного толстоваты, немного коротковаты), вынула из него бутылку шампанского. Она достала два узких хрустальных бокала, и  разлила пенящейся, веселящий душу напиток в них.
      Вика сделала несколько глотков. Она боялась поднять глаза, потрясенная тем, что только что произошло.
       - Молчишь? – улыбнулась Алла-Ева.
       - Нет слов, нет слов… 
       - Тебе не понравилось?
       - Алла, это – неправильно! Мне было безумно хорошо, мне в первый раз в жизни по-настоящему хорошо, но это ошибка. У таких отношений нет будущего…
       - А с козлами у тебя есть будущее? Эх, если бы ты знала их, так как знаю я. Ты – девочка, и имеешь иллюзии. У меня их нет. Но ты, конечно, не обязана быть со мной, то что произошло сейчас, я хотела делать с тобой с первого же взгляда, как я увидела тебя, я осуществила свою мечту, но ты не обязана быть со мной! Ты – свободна.
       - Какая ты странная, Алла. Мне тебя не понять.
       - Девочка моя, через меня прошло столько мужиков, что я их просто ненавижу. И ненавижу себя – за то, что спиваюсь и не могу остановиться… У меня есть дочь – 13 лет, она живет у бабушки. Я родила её и сбросила на руки моей мамы – простой крестьянки.
       Вика замерла. Она сама поступила так же, и всех ли женщин, кто бросил детей, ждет участь проститутки?
       - Я ездила этим летом в свою деревню. Хата такая же, как и была. Мама стара стала. А девочка… Видела бы ты, как она меня встретила – я чужая, хоть я всегда посылала на её воспитание очень солидные деньги.   
       Вставай, - перебила себя Алла, - сейчас придет Маланья. Не нужно ей видеть нас в таком виде. И, вообще, молчание – золото.
       Вика кивнула.
       Не успели они накинуть халаты, как в раздался звонок.
       В комнату следом за Аллой вошла цыганистого вида тетка лет сорока. Она поводила ноздрями и, усмехнувшись, понимающе взглянула на Вику. Потом оглянулась на Аллу.
       - Да, сексом провоняла твоя комната, золотая моя.
       - Показывай!
       Платье было просто баснословно! Гранатового цвета  бархат, французский крой, юбка широкая, клеш.
       Вика надела его и поняла, что сделает все возможное и невозможное, чтобы носить такие платья.
       - Я в шоке, - сказала Алла. - Это - платье сшили для тебя, Вика.
       - Я говорю, бриллиантовая моя, тех денег что прошу, мало. Я просто себя граблю.
       - Мелани, заткнись. Ты не на Привозе. Платье, конечно, хорошее, но не выдающееся. Давай  шарфик.
       Маланья вынула несколько.
       Повертев в руках шарфики из органзы, шелка, кашемира, Алла остановила свой выбор на серо-зеленом, как змея шарфике из органзы.
       Она подошла в Вике, красиво задрапировала его на шее Вики.
        - Отлично – туфли, шарфик… Гармонируют с твоими глазами и платьем.
        - Новобранка? – поинтересовалась Мелани.   
        - Ты еще здесь?
        - Рубиновая моя – ты не заплатила.
        Алла отсчитала купюры.
        - Знаешь, что не хватает девочке? – отбросив нарочитый тон цыганки, сказала Мелани. – Ей нужна майка под платье.
        - Я  и сама так думаю, у тебя есть?
        Мелани покопалась в своем необъятном бауле и вынула маячку из тончайшего шелка, на атласных бретельках и вышитую белым же шелком. И такие же невесомые трусики.
        Надев её на себя, Вика почувствовала прикосновение роскоши к своему телу. И усмехнулась – Алла забыла про трусы-недельку и мудрые свои замечания в адрес мужчин – этих скотин, любящих разнообразие.
        Спекулянтка отчалила, и девушки остались наедине.
        - Сейчас, через часик поедем. У меня назначена встреча – два бизнесмена из южной Кореи.
       - Они будут косые? – Удивилась Вика.
       - Да хоть черти полосатые!  А ты – расистка?
       - Нет, - смутилась Вика. - Но все же неожиданно.
       - «В голове моей опилки…» Ты должна плакать от счастья, что первый опыт будет такой – они парни ласковые, нежные, возбудимые, быстро кончают. В, общем, не замордуют.  Я, вообще, стараюсь специализироваться на Дальнем востоке. Парни с древней культурой – умелые и денежные.

       Они подъехали к отелю «Интурист». Из дверей вышел русский мужчина и бросился к их такси.
       - Что так долго? Он  тебя ждет.
       - Ждет – подождет. – Алла огляделась. – Михаил в дверях?
       - Не дергайся, все под контролем.
       - У этого подполковника КГБ!
       - Алка! Они в баре на 13 этаже. – Он оглядел Вику. – Ути, какая….  Сам лично проверю на профпригодность.    
       - Вова, от-ва-ли.

       Корейцы в баре, радостно залопотали, увидев входящих девушек. Посидев немного с ними и выпив коктейль, Алла предложила продолжить вечер в их номере.
       В общем, по дороге к номеру, Вика была нежно взята за талию и заведена в другой, встретившийся по дороге номер.
 
       Вика огляделась – большая кровать, столик, кресла… Ничего вызывающего. Самым красивым в номере был вид из окна – на Кремль, на текущую у ног отеля Тверскую. В смысле улицу Горького.
        - Раздевайся, ложись в кровать… - сказал кореец на чистом русском языке.
       - Вы так хорошо говорите по-русски? – Удивилась Вика.
       - Конечно, ведь это мой родной язык.
       - Вы из КГБ? – Ахнула Вика.  Девушка слышала про такие подлянки от Аллы, которая всю дорогу в такси инструктировала её.
       - Нет. Просто я родился на Дальнем востоке, потом учился в Москве, а затем уехал в Корею, к бабушке и дедушке.
       Ничего больше не спросив, Вика сняла платье. Русский корец внимательно наблюдал за её действиями. Когда платье сползло по телу и упало у Викиных ног, он поднял его и повесил на спинку стула.
       Потом он шагнул к ней, и взяв за подбородок, стал пристально рассматривать её лицо.
       - Какое красивое лицо. Свежее, не тронутое пороком.
       Он снял с Вики маячку,  потом колготки и туфли.
       - Ложись на живот, - приказал он.
       - А деньги? – спохватилась Вика.
       - Сколько?
       - Триста.
       Он улыбнулся.
       - Разве есть такая такса? Все девушки берут по сто.
       - А я еще не проститутка. Я дороже стою.
       - Это правда. – Он открыл свое портмоне из драгоценнейшей кожи. – А не попадешься с ними?
        - Это уже мои проблемы.
       - Курс один к четырем?
       - Да.
       Кореец с русским размахом отсчитал девушке 1200 рублей.
       - Этого достаточно?
       Вика кивнула. Это годовая зарплата её матери-медсестры.
        Убрав деньги в сумочку, Вика осталась стоять напротив Корейца.
        - Ложись на животик!
       Она послушно легла.
       Он быстро разделся и сел на неё сверху. От него пахло каким-то дорогим мужским парфюмом.
        И стал делать ей массаж. Вика с изумлением почувствовала его  легкие прикосновения. Эти руки ласкали её кожу, он вылил на её спинку теплого масла и продолжил эротический массаж.
       - Расслабься!
       Вике стало так хорошо, комфортно, безопасно, что неожиданно для себя она уснула.