Последний вечер лета
- Заметил, чуть только намекнёт мироколица на грядущую прохладу, в сад прилетает синица-зимняя птица. Тиха, скромна, хлопотлива по чину. Перебирает ветви дерев, будто стопки белья в шкапу. Проверяет, - где какая личинка припрятана монеткой, где наколотый на сосновую ветку жучок обветривается сухариком.
- Всё на чёрный день?
- На светлый, снежный, морозный. Вот что убережёт птицу озябнуть до смерти? - стылая, будто фарфоровая куколка, добытая из накрепко, но не навечно запертого туеска коры; засахарившаяся инеем карамель ягоды в хрустальной ото льда вазочке соцветия; соседство с сердобольным, да жалостливым, кой не только об себе заботу имеет, но и о прочих. Насыпет он горсть крошек со стола, кота не выпустит до времени на порог, так всё окажется съеденным задолго до того, как присыплет крошки снежной крупкой. Голод лучше прочих умеет поторопить.
- А чего синица к человеку-то ластится? Угодничает?
- Тут другое. Льнёт она не по бедности, благородно. На попечение просится с достоинством. Ну, а уж коли примет кто, должен держать слово до самой весны.
- Не может, значит, без человека?
- Так, в ответе он за тех, которых согнал с хорошего места, пусть и не по злобЕ, не по подлости, а вышло так по жизни. Лес вырубил - дом построил, поляну подле скосил для картохи с капустой, болотце засыпал и живёт себе припеваючи. А то, что в том болоте караси нежились посреди грязи, черепахи деток растили, лягушки с комарами управлялись, ему и дела нет. Человеку всё мешает: и комариный писк, и лягушачье пение.
- Караси - это хорошо... - Слышится мечтательное.
- То-то и оно. - Раздаётся в ответ.
Луна, неслучайный свидетель всех разговоров на обратной стороне дня, выглядывала из-за занавеса сумерек, дабы не пропустить ни словечка и утирала нос кружевным платочком облака. Скоро её выход, волнуется, ликом бледна. Впрочем, как всякий раз и во все века.
----------------
мироколица - погода;
Свидетельство о публикации №224092201210