ЧЯД. Глава 10. 3

            КТО ЭТО ДЕЛАЕТ?

Есть подкатегория аргумента «никакой-дизайнер-не-сделал-это-так», которая требует другого ответа. Вместо того, чтобы сказать, что полезная структура содержит недостатки, которые не должны были быть допущены, автор указывает на какую-то особенность, которая вообще не имеет очевидного применения. Часто эта особенность напоминает что-то, что на самом деле используется у других видов, и поэтому кажется чем-то, что на самом деле использовалось когда-то, но затем утратило свою функцию. Рудиментарные органы играют важную роль в этом аргументе. Например, биолог-эволюционист Дуглас Футуйма ссылается на «рудиментарные глаза пещерных животных; крошечные, бесполезные ножки многих змееподобных ящериц; [и] остатки костей таза у питонов» как доказательство того, что эволюция произошла. Поскольку я биохимик, я предпочитаю молекулярные версии этого аргумента. Кен Миллер говорит о нескольких генах, которые производят различные формы гемоглобина у людей:

«Являются ли пять генов этого комплекса элегантными продуктами дизайна или серией ошибок, которыми воспользовалась эволюция? Сам кластер, или, точнее, шестой ген ;-глобина в кластере, дает ответ. Этот ген... почти идентичен другим пяти генам. Однако, как ни странно, этот ген... не играет никакой роли в выработке гемоглобина. Биологи называют такие гены «псевдогенами», отражая тот факт, что, как бы они ни были похожи на рабочие гены, на самом деле они таковыми не являются».

Миллер говорит читателям, что псевдогену не хватает надлежащих сигналов, чтобы информировать остальную часть клеточного аппарата о создании белка. Затем он делает следующий вывод:

«Теория разумного замысла не может объяснить наличие нефункционирующих псевдогенов, если она не готова допустить, что создатель допустил серьезные ошибки, потратив миллионы оснований ДНК на чертеж, полный мусора и каракулей. Эволюция, напротив, может легко объяснить их как не более чем неудачными экспериментами в случайном процессе дупликации генов, которые сохраняются в геноме как эволюционные остатки».

Этот аргумент неубедителен по трем причинам. Во-первых, если мы еще не нашли применение структуре, не означает, что его не существует. Миндалины когда-то считались бесполезными органами, но для них была обнаружена важная функция в иммунитете. Таз питона может делать что-то полезное, о чем мы ничего не знаем. Этот момент применим и на молекулярном уровне. Псевдогены гемоглобина и другие псевдогены, хотя они и не используются для создания белков, могут использоваться для других вещей, о которых мы не знаем. Пара потенциальных применений, которые приходят на ум, когда я сижу здесь за своим столом, включают связывание с активными генами гемоглобина во время репликации ДНК для стабилизации ДНК; управление событиями рекомбинации ДНК; и выравнивание белковых факторов относительно активных генов. Является ли что-либо из этого фактическими обязанностями псевдогена гемоглобина, не имеет значения. Дело в том, что утверждение Миллера основано только на предположениях.

Вторая причина, по которой аргумент Миллера не убедителен, заключается в том, что даже если у псевдогенов нет функции, эволюция ничего не «объяснила» о том, как возникли псевдогены. Чтобы сделать хотя бы псевдокопию гена, требуется дюжина сложных белков: разъединить две нити ДНК, выровнять копировальный аппарат в нужном месте, сшить нуклеотиды вместе в цепочку, вставить псевдокопию обратно в ДНК и многое другое. В своей статье Миллер не рассказал нам, как какая-либо из этих функций могла возникнуть в дарвиновском пошаговом процессе, и не указал на статьи в научной литературе, где мы могли бы найти такую информацию. Он не может этого сделать, потому что информации нигде нет.

Такие люди, как Дуглас Футуйма, которые ссылаются на рудиментарные органы как на доказательство эволюции, сталкиваются с той же проблемой. Футуйма нигде не объясняет, как в первую очередь развился настоящий таз или глаз, чтобы впоследствии дать начало рудиментарному органу. И функционирующий орган, и рудиментарный орган требуют объяснения. Я не претендую на то, чтобы понять все о дизайне или эволюции – вовсе нет. Я просто не могу игнорировать свидетельства замысла. Если я, например, вставлю письмо в копировальный аппарат и он сделает дюжину хороших копий и одну копию, на которой будет несколько больших пятен, то я был бы неправ, если бы использовал размазанную копию как доказательство того, что копировальный аппарат возник случайно.

Аргументы, основанные на предполагаемых недостатках или рудиментарных генах и органах, несут в себе опасность аргумента Диогена о том, что смена времен года показывает разумный замысел. С научной точки зрения необоснованно делать какие-либо предположения о том, как все должно быть.

                ДАВНЫМ-ДАВНО

Третья причина, по которой аргумент Миллера не попадает в цель, на самом деле вполне понятна. Она возникает из-за смешения двух отдельных идей – теории о том, что жизнь была разумно задумана, и теории о том, что Земля молода. Поскольку религиозные группы, которые решительно отстаивают обе идеи, были на пике новостей в течение последних нескольких десятилетий, большая часть общественности считает, что эти две идеи обязательно связаны. В аргументе Кена Миллера о псевдогенах подразумевается и абсолютно необходима для его выводов идея о том, что дизайнер должен был создать жизнь недавно. Это не является частью теории разумного замысла. Вывод о том, что некоторые черты жизни были спроектированы, может быть сделан при отсутствии знаний о том, когда происходило проектирование. Ребенок, который смотрит на лица на горе Рашмор, сразу понимает, что они были спроектированы, но может не иметь представления об их истории. Насколько ему известно, лица могли быть созданы за день до того, как он туда попал, или могли быть там с начала времен. В музее может быть выставлена статуя бронзового кота, предположительно сделанная в Египте тысячи лет назад, пока статуя не будет исследована технологически продвинутыми методами и не будет доказано, что это современная подделка. В любом случае, однако, бронзовый кот, безусловно, был создан разумным агентом.

Нередуцируемо сложные биохимические системы, которые я обсуждал в этой книге, не нужно было создавать в последнее время. Вполне возможно, основываясь на простом изучении самих систем, что они были созданы миллиарды лет назад и что они были переданы до настоящего времени нормальными процессами клеточного воспроизводства. Возможно, спекулятивный сценарий проиллюстрирует эту мысль. Предположим, что почти четыре миллиарда лет назад конструктор создал первую клетку, уже содержащую все неупрощаемо сложные биохимические системы, обсуждаемые здесь и многие другие. (Можно постулировать, что конструкции для систем, которые должны были использоваться позже, например, свертывание крови, присутствовали, но не были «включены». В современных организмах многие гены выключены на некоторое время, иногда на несколько поколений, чтобы включиться позже.) Кроме того, предположим, что дизайнер поместил в клетку некоторые другие системы, для которых мы не можем привести достаточно доказательств, чтобы сделать вывод о замысле. Клетка, содержащая разработанные системы, затем была оставлена на автопилоте, чтобы размножаться, мутировать, есть и быть съеденной, ударяться о камни и страдать от всех капризов жизни на Земле. Во время этого процесса, по словам Кена Миллера, иногда могут возникать псевдогены, и сложный орган может стать нефункциональным. Эти случайные события не означают, что исходные биохимические системы не были разработаны. Клеточные бородавки и морщины, которые Миллер считает доказательством эволюции, могут быть просто свидетельством возраста.

Для правильной разработки простых идей может потребоваться удивительно много времени. Один из способов, с помощью которого простая идея может быть уведена в сторону, – это слияние с посторонней идеей. Если рассматривать ее саму по себе, вдали от логически не связанных между собой идей, теория разумного замысла представляется вполне надежной, легко отвечающей на аргумент от несовершенства.

                СЛОЖНЫЙ МИР

Создание некоторых биологических улучшений путем мутации и естественного отбора – путем эволюции – вполне совместимо с теорией разумного замысла. Стивен Джей Гулд из Гарвардского университета много внимания уделил «большому пальцу» панды. Гигантская панда питается бамбуком. Чтобы оборвать листья с побегов бамбука, панда захватывает их лапой с помощью костяного выступа, который исходит из ее запястья; обычные пять пальцев также присутствуют. Гулд утверждает, что дизайнер дал бы панде реальный противопоставленный большой палец, и поэтому он приходит к выводу, что большой палец панды эволюционировал. Вывод Гулда, однако, страдает от проблем, которые я обсуждал ранее. Он предполагает, что дизайнер действовал бы так, как поступил бы он, что большие пальцы панд «должны» быть расположены по-другому. Затем он принимает эти утверждения как положительное доказательство эволюции. Гулд никогда не использовал науку, чтобы поддержать свою идею: он не показал и не рассчитал, каким должно быть минимальное удлинение запястья, чтобы помочь панде; он не обосновал поведенческие изменения, которые были бы необходимы, чтобы воспользоваться изменениями в структуре костей; и он не упомянул, как панды питались до того, как обзавелись большим пальцем. Он ничего не сделал, кроме как раскрутил сказку.

Но давайте пока проигнорируем эти вопросы. Давайте предположим, что эта история действительно произошла. Даже в этом случае, почему сценарий панды Гулда несовместим с теорией разумного замысла? Большой палец панды – это черный ящик. Вполне возможно, что при производстве большого пальца панды в клетке не потребовалось никаких новых неупрощаемо сложных систем. Возможно, что уже имевшихся систем – систем, которые производят мышечные белки и нервные волокна, которые откладывают костные и матричные белки, которые заставляют клетки делиться некоторое время, а затем прекращают деление, – было достаточно. Возможно, что этих систем было вполне достаточно, чтобы вызвать выступ кости, когда какое-то случайное событие нарушило их нормальный режим работы, и возможно, что естественный отбор тогда благоприятствовал этому изменению. Теория замысла ничего не говорит о биохимической или биологической системе, если не известны все компоненты системы и не продемонстрировано, что система состоит из нескольких взаимодействующих частей. Теория разумного замысла может вполне мирно сосуществовать с большим пальцем панды.

Мы живем в сложном мире, где может произойти много разных вещей. При решении вопроса о том, как различные породы приобрели ту форму, которую они имеют, геолог может учитывать целый ряд факторов: дождь, ветер, движение ледников, активность мхов и лишайников, вулканическую деятельность, ядерные взрывы, падение астероидов или руку скульптора. Форма одной породы могла быть определена в первую очередь одним механизмом, форма другой породы – другим механизмом. Возможность падения метеорита не означает, что вулканы можно игнорировать. Существование скульпторов не означает, что многие скалы не сформированы погодой. Точно так же эволюционные биологи признали, что на развитие жизни мог повлиять ряд факторов: общее происхождение, естественный отбор, миграция, размер популяции, эффект основателя (эффект, который может быть вызван ограниченным числом организмов, которые начинают новый вид), генетический дрейф (распространение «нейтральных», неселективных мутаций), поток генов (включение генов в популяцию из отдельной популяции).  сцепление (появление двух генов на одной хромосоме), мейотический драйв (предпочтительный отбор во время производства половых клеток одной из двух копий гена, унаследованного от родителей организма), транспозиция (перенос гена между далеко отстоящими друг от друга видами неполовыми средства) и многое другое. Тот факт, что некоторые биохимические системы могли быть разработаны разумным агентом, не означает, что какой-либо из других факторов не является действующим, распространенным или важным.

                ЧТО ДЕЛАТЬ НАУКЕ?

Открытие замысла расширяет число факторов, которые должны учитываться наукой при попытке объяснить жизнь. Каково будет влияние осознания разумного замысла на различные отрасли науки? Биологи, которые работают на клеточном уровне или выше, могут продолжать свои исследования, не уделяя особого внимания дизайну, потому что организмы выше клеточного уровня являются черными ящиками, и дизайн трудно доказать. Поэтому те, кто работает в области палеонтологии, сравнительной анатомии, популяционной генетики и биогеографии, не должны ссылаться на дизайн, пока молекулярные науки не покажут, что дизайн оказывает влияние на этих более высоких уровнях. Конечно, возможность замысла должна заставить исследователей в биологии колебаться, прежде чем утверждать, что конкретная биологическая особенность была создана в значительной степени другим механизмом, таким как естественный отбор или транспозиция. Вместо этого должны быть созданы подробные модели, чтобы обосновать утверждение, что данный механизм создал данную биологическую особенность.

В отличие от дарвиновской эволюции, теория разумного замысла является новой для современной науки, поэтому есть множество вопросов, на которые необходимо ответить, и впереди еще много работы. Для тех, кто работает на молекулярном уровне, задача будет заключаться в том, чтобы точно определить, какие системы были разработаны, а какие могли возникнуть с помощью других механизмов. Чтобы прийти к выводу о дизайне, потребуется идентифицировать компоненты взаимодействующей молекулярной системы и роли, которую они играют, а также определить, что система не является составной частью нескольких разделяемых систем. Чтобы достичь сильной презумпции незамысла, потребуется продемонстрировать, что система не является нередуцируемо сложной или не имеет большой специфичности между своими компонентами. Чтобы решить пограничные случаи дизайна, потребуется экспериментальное или теоретическое исследование моделей, посредством которых система могла бы развиваться непрерывно, или демонстрация точек, в которых развитие системы обязательно будет прерывистым. Будущие исследования могут пойти в нескольких направлениях. Можно было бы провести работу, чтобы определить, может ли информация для спроектированных систем оставаться неактивной в течение длительных периодов времени или же информацию придется добавлять ближе к тому моменту, когда система начнет функционировать. Поскольку простейший возможный сценарий дизайна предполагает одну клетку, сформированную миллиарды лет назад, которая уже содержала всю информацию для создания организмов-потомков, другие исследования могли бы проверить этот сценарий, попытавшись рассчитать, сколько ДНК потребуется для кодирования информации (имея в виду, что большая часть информации может быть неявной). Если одной ДНК недостаточно, можно начать исследования, чтобы увидеть, может ли информация храниться в клетке другими способами, например, в виде позиционной информации. Другая работа может быть сосредоточена на том, могли ли более крупные сложные системы (содержащие две или более нередуцируемо сложных системы) развиваться постепенно, или же существуют сложные нередуцируемые системы.

Вышесказанное – это лишь очевидные вопросы, которые вытекают из теории замысла. Несомненно, по мере того, как все больше и больше ученых будут проявлять интерес к дизайну, будут возникать все новые и более четко сформулированные вопросы.  Теория разумного замысла обещает оживить область науки, которая застоялась из-за отсутствия жизнеспособных решений тупиковых проблем. Интеллектуальная конкуренция, созданная открытием дизайна, привнесет более четкий анализ в профессиональную научную литературу и потребует, чтобы утверждения были подкреплены надежными данными. Теория вызовет экспериментальные подходы и новые гипотезы, которые в противном случае остались бы неиспробованными. Строгая теория разумного замысла станет полезным инструментом для развития науки в области, которая десятилетиями была в упадке.

Иллюстрация: шарж Стивен Джей Гулд и гигантская панда.

Продолжение http://proza.ru/2024/10/05/1083

К началу http://proza.ru/2024/07/09/355