Четыре шага в бреду Часть 5-3

13
Бесконечные три недели отсутствия Хазина наконец истек,ли и в первых числах декабря настал момент прибытия высокого гостя. Глотов рвался доставить Напарника из Шереметьева прямо на явку Департамента, но Алекс категорически этому воспротивился, сошлись на Жоркиной квартире, но под видеокамеру («Будет отчет что надо»). В качестве подтанцовки прихватили Даниловну и Зацепина. Насчет Даниловны Глотов сильно сомневался («Не допущена»), но Алекс ничего не хотел слушать («Она тоже из янычар, поэтому должна и будет»).
Объятия, поцелуи, смех, подначки, поедание друг друга глазами – все было как в лучших домах. Вояж пошел Жорке явно на пользу: к победительному виду добавилась загадочная улыбка и почти копыловская отстраненность. Два часа дороги молчал только Глотов, остальные фонтанировали по полной. В итоге на гнездо приехали как следует выпустив пар и готовые к серьезной обязательной программе.
За камеру стал сам куратор, Алекс в качестве интервьюера:
– Отвечай, как на духу: ЧТО ЭТО БЫЛО??
И Жорка как казахский акын запел:
– Открытие новой вселенной только и всего, если коротко. Потрясен и Англией, и англичанами. Какие классные замечательные люди, на других европейцев совсем непохожи, по крайней мере на своем острове. На улице плюс пять, а у них мужики и пацаны в шортах. И читают гораздо больше, чем в нашей хваленой России, прямо сидят в парках и читают. И с вежливостью полные чемпионы. Какая архитектура – я был в полном отпаде. А Темза, я жил в Ричмонде в двух шагах от нее. Центр города, а вдоль реки заросшая деревьями классная дорожка, каждый вечер по ней гулял. В общем сам себе завидую, что я это все видел и ногами вышагивал. Самое главное, нашел ответы сразу на кучу вопросов. Во-первых, понял почему «англичанка всегда гадит». Я бы тоже на их месте всем и всегда гадил. Потому что Англия – это настоящий пиратский остров, этакая Тортуга, разросшаяся до размеров Белоруссии. Как только я это себе сказал, то все сразу стало на свои места. Остров, который пятьсот лет завоевывали другие пираты, разные там, англы, саксы, бриты, даны, норманны и который творчески перенял у них пиратские навыки и сам потом пятьсот лет выскакивал с каперством и корсарством на другие корабли и земли, и всю добычу в Тортугу, в Тортугу. Поэтому и психология такая: что-то не получилось – переждать и снова с Веселым Роджером вперед. Весь мир – это просто их законная добыча – ничего личного. Помню в детстве читал «Остров сокровищ», удивлялся: добропорядочные сквайры просто хотят ограбить честных пиратов, которые своей кровью эти сокровища много лет добывали. Представлял как жена или дочь сквайра потом наденет на бал брильянтовое ожерелье, а какая-нибудь баронесса узнает в нем фамильную драгоценность своей семьи. Как будут оправдываться, что не являются пособниками пиратов. И еще меня всегда поражало в английских романах их спокойное отношение к смертной казни. Пятьсот, а то и тысячу лет их вешали за малейшую ерунду и у персонажей почти ноль переживаний. Тоже чисто пиратская черта: ну да, поймали, ну да, будут вешать, чего особо суетиться.
Ответом на его рулады был веселый смех присутствующих, даже Глотов скалился.
– А сам ты сделал какой-то взнос в эту пиратскую психологию? – уточнил Алекс.
– Еще какой! Объяснил инглишам, что загадка русской души, русский культурный код во многом держатся на таком понятии, как русская дурь, чего у других народов как-то особо не просвечивается. Зато у нас и сказки про Ивана-дурака, и наше авось, и наше самозванство, и желание всем народам сделать все самое правильное, красивое и полезное в ущерб себе православным. Там потом один умник прибежал ко мне с диктофоном, чтобы я все это повторил на запись и по-русски и по-английски.
– Ну и как? Повторил? – вырвалось у майора и Даниловны.
– Слово в слово. Ну щедрый я, ну раздаю темы для чужих докторских диссертаций.   
Отдавали Глотову видеозапись с некоторой опаской, взяв с него клятву «наганом Дзержинского», что копию он непременно вернет в архив «Фонда Поэта». Неизвестно ведь было как воспримет хохмы Жорки начальство Департамента: а ну как засекретит!
Выпроводив уже под ночь Глотова, а заодно и «дядю Альберто», троица янычар наконец приступила к своему ночному банкету. Двенадцатилетний виски был на уровне, бутерброды с мясной и рыбной нарезкой так себе, но главным блюдом были конечно хазинские рассказы. Должную оценку получили все достопримечательности Лондона и окрестностей. Под конец сам утомившись от Юнион Джека, Жорка порадовал их и открытым за кордоном российским перлом:
– Прочитал для балансировки «Фрегат «Паллада» и прямо прибалдел. Вот он самый главный роман русской литературы. Почти ничего не происходит, просто плывет вокруг света русский корабль, обычная корабельная жизнь, заход в десяток городов и все. Но какая спокойная мощь, достоинство и гармония от всего что происходит. Как наши ведут себя там, с каким пиететом к ним относятся в этом закордонье. И отношения между офицерами и матросами тоже класс. Вот что в школе изучать надо, а не маньяков с топором в руках…
С ним никто не спорил. К полуночи он все-таки взмолился о пощаде:
– Давайте теперь вы, у меня уже язык опух и не ворочается.
– А у меня какие новости – одни будни офисного планктона, давай Пан Директор вещай ты, – перевела стрелки Даниловна.
– У меня тоже все по мелочи, – завыделывался Алекс. – Предложили два миллиона баксов на киностудию, а больше ничего.
– И ты два часа молчал! – подскочил и зарычал Хаза.
– Не хотел твоей тронной речи дорогу перебегать.
– Ну, ну, ну???
– В твое отсутствие меня на поводке поводили по светским притонам, пришлось там как-то соответствовать: вспоминать названия французских вин и отличия модных шмоточных брендов. Один тридцатилетний мажор сделал на меня большую стойку. Узнал, что я тот самый продюсер «Арго», о котором он в своем ВГИКе уже был наслышан, и давай меня окучивать. Мол, если получите два миллиона, сможете один лимон отдать в виде отката, а за второй снять сам сериал.
– И что ты сказал?! – нетерпение прямо выпрыгивало из Жорки. – Конечно, «да»!
– Еще чего? А поторговаться! Ты же знаешь, я за двадцать копеек удавлюсь.
– А Беркутову уже говорил? Он описается от счастья. Я даже знаю, как этот откат сделать. Во-первых, частью через бухгалтерию, пусть думают, что это мы, продюсеры воруем, частью через заоблачные гонорары нам и особо доверенным людям.
Больше ни о чем другом говорить креативный продюсер уже не мог.
Даниловна слушала, слушала их, да и заплакала:
– Господи, какие же вы, ребята, счастливые. На ровном месте делаете себе гипер интересную и наполненную жизнь…
Они смотрели на нее с неким медицинским интересом, не делая ни малейшей попытки успокоить или утешить – янычарка (хоть и частичная) не могла так распускаться. Поняв свой промах, она взяла себя в руки и пошла в атаку:
– Кто вы? Ну кто вы! По мозгам интеллигенты, по ухваткам бандиты, по деньгам новые русские.
– Это пожалуйста к господину Копылову, он у нас теоретик.
– Ну так отвечай, теоретик, только не юли, – потребовала она.
– Новые русские – это те, кому пусть и честным путем надо как можно больше захапать, – вопросительный взгляд на подельника.
– Не мы, – подтвердил Жорка.
– Бандиты – тоже про деньги и особую параллельную с пиплом жизнь.
– Не мы.
– Интеллигенты – это те, кто целиком служит своим завиральным идеям, почти всегда против России: неправильная страна, неправильное начальство, глупый народ.
– Не вы, – включилась в игру Даниловна.
– Мы – служивые люди во имя славы и могущества России.
– Ну, Коста-Рика дает. А ведь точно! Расстрелять тебя, гада, мало, – завопил Жорж.
В три часа ночи они все же угомонились. Хазин заснул в гостиной прямо на диване. Алекс с Даниловной добрались до полуторной хозяйской кровати в спальне. Даниловна правда сделала попытку вызвать такси, но Алекс ее отговорил, сказал, что будут спать валетом, каждый под своим одеялом. Так оно вначале и было, но несколько случайных касаний рук-ног друг друга, закончились мягким пожатием правой щиколотки противного многоженца, а остальное пошло уже высоким любовным штилем.

14
 Для Алекса наступил месяц больших разочарований. Все вроде бы двигалось и совершалось, но как-то уже совсем кособоко. Сначала сильно уколола шпионская тема. Подполковник Свирид на очередной вопрос Пана Директора: «Ну когда уже настоящее дело?» – ответил, что дела нет и не будет, никто в эти детские копыловские игры играть не будет, в общем: «Следствие закончено – забудьте».
– Ну как они не понимают, что я сделаю это. Со «Скорпионами» все получилось и с этим получится, – доказывал он потом «дяде Альберто».
– Ну да, умные профи-мужики годами что-то пытаются сделать, а тут выходишь ты во всем белом и говоришь: все свое побоку, пашите только на меня и будет вам счастье. Забываешь, со «Скорпионами» главную скрипку играла твоя мама и вся кубинская ГБ, а не ты.
– Предлагаешь, снова маме позвонить-попросить?
– Предлагаю уйти в тень, бритиши сами про тебя вспомнят.
Второй звоночек прозвенел, когда Сэр Майкл вызвал в Британский центр одного Хазина для устного отчета о кембриджской поездке.
– Ну вот, «вспомнили». Совсем в сторону оттерли, – снова жалоба в жилетку Зацепина.
– А ты что хотел, просто там присутствовать? Было бы еще нелепей, – спокойно отирал ему непролитые слезы Зацепин. – Жди – и обрящешь.
Добил Алекса в этом плане 15-страничный отчет Хазина о поездке на «Тортугу», который Жорку в присутствии Глотова заставили два дня писать при закрытых дверях. Пан Директор лишь в первый день удалось ворваться в хазинскую квартиру (благодаря собственным ключам) и буквально шугануть куратора в сторону:
– Будешь с ЦРУ в свои допуски играть, я его на это благословил, я и прочитаю.
И в самом деле первую часть отчета прочитал о первых десяти днях пребывания, всех встречах и разговорах. Вторую часть отчета Глотов увез Жорку писать вместе с его ноутбуком на явочную квартиру, после чего весь отчет согнал на отдельный диск и старательно уничтожил в ноутбуке Напарника все следы отчета.
Разумеется, никто не мог запретить Хазе потом все непрочитанное пересказать Алексу своими словами, но неприятный осадок от «недоверия» все же остался. Отчет действительно был хорош со всеми событиями, встречами, разговорами и намеками. Полпреду «Арго» уже под занавес его пребывания было сделано предложение по организации в их Клубе регулярных семинаров редакторов областных СМИ для ознакомления с новейшими тенденциями и направлениями европейской демократической прессы, мол, лекторы и аналитики наша забота, а ваша – аудитория, желающая это внимательно слушать, спорить и принимать к сведенью. «А денежные ресурсы?» – тотчас был встречный вопрос завербованного. «Это тоже все вполне решаемо», – был ответ.
(Кстати, забегая вперед, именно этот отчет через пару месяцев послужил поводом присвоить недоучившемуся курсанту Инкубатора звания младшего лейтенанта.)
Теперь оставалось только нервно ждать, когда в Британский центр призовут (и кого именно) для решения шкурных дел. И прикидывать как к такой организационной махине можно приступить.
А тут еще одна махина в виде своей частной киностудии. Легко было рассуждать о ней, как о заманчивой перспективе, а тут вот они два миллиона и делай что хочешь. Разумеется, Беркутов, как и ожидалось, был в полной эйфории. Но бревно по имени Жора Хазин перепрыгнуть оказалось не так просто. Из Лондона он привез два книжных пособия по сценарному искусству и режиссуре, да и обретенный театральный и кинозальный опыт уже был за плечами. Уже на третий день по приезду вояжера, князьки сели с чудо-режиссером за видеоплейер и почти покадрово разобрали его первый и пока единственный полный метр, за который он получил красный диплом ВГИКа. В отличие от снисходительных вгиковских мэтров наши продюсеры были не так деликатны и каждых 7-10 минут накидывали те или иные замечания, вернее, накидывал в основном Жорка, но Алекс с ним почти всякий раз соглашался. Главная претензия новоявленных киностратегов предъявлялась общему негативу съемок, убогому сюжету и диалогу.
– Ну вот зачем у тебя в кадре такая убитая ванная комната. Герои, судя по всему, хорошо зарабатывают и такое все облупленное.
– Просто герой немного витает в облаках, и ему наплевать на прозу жизни, – краснел от напраслины наставник киноабитуриентов.
– Ему наплевать на зрителя, – долбил Жорка. – У нас могут быть панельки облупленные, но внутри своей норы каждый обязательно порядок наведет. И вот здесь главный герой влетает в кадр и сразу начинает что-то важное вещать. Ну дал бы ты его хотя бы десять секунд в спокойном состоянии, чтобы мы хотя бы сумели его рассмотреть и что-то о нем подумать, а так мне непонятно, с какой стати я должен что-то воспринимать от совершенно мне безразличной говорящей головы…
И ничего вгиковцу нельзя было поделаешь – режиссерское кино – вчерашний день, а день сегодняшний – два неприятных молодчика, сидящих на деньгах и втюхивающих свое представление, что и как должно быть на экране.
Вторым испытанием для Беркутова был разбор его восьмисерийного сценария, тут шпилек было еще погуще.
– …Прошло десять минут экранного времени, а мы так и не поняли кому из героев и за что мы должны сопереживать?
– …Ну что это за причина у главного героя для действия: полмиллиона рублей? Он что, просто захотел сам разбогатеть, не помочь деньгами брату, сестре, другу-инвалиду?
– …Это же восьмисерийник, а все разборки героев прошли в первых двух сериях, а в остальных тогда что, бухгалтерское повторение первых серий?
Словом, Беркутову со своим сценаристом быстро за стол и все в две недели доводить до ума.
Еще хуже дела обстояли с театральной темой. Беглая актерская компашка закончила на сцене «Арго» постановку своей антрепризы. Бойфренд главной примы все прекрасно оплатил, вот только готовый результат оказался совсем ужасен.
– Чемпион по пошлятине, – назвал его Жорка.
– Пошлятина тоже имеет право на жизнь, – не согласился Алекс. – Зато в послужном списке будет уже второй театр.
В итоге были отыграны два спектакля в «Арго» и выпущена антреприза по ДК Московской области. Назад в Клуб беглые актеры уже не вернулись.
В параллель с этим съездили вчетвером (Алекс, Жорка, Сабина и Жоркина поэтесса) в Самару посмотреть два спектакля частного театра, рвущегося в «Арго» на московские гастроли. Спектакли оказались из тех, что можно смотреть, а можно и не смотреть. Поэтому, когда возникли споры по финансовому обеспечению самих гастролей, князьки с легким сердцем спрыгнули с этого проекта.
Следом произошел полный облом с Жоркиным детищем под названием «Средний класс». Много раз переписанный и поправленный текст был под хазинским давлением поставлен в «Арткафе», не вызвав у публики ничего, кроме сильного изумления: «А это о чем?» После премьеры князьки закрылись в Директории «Биремы» и как следует напились (Жорка побольше, Алекс поменьше).
– Ты просто обогнал свое время, – утешал друга Копылов. – Какие наши годы? Доживем до 2023 года и тогда твой рецепт спасения среднего класса будет самое то.
– Доживешь тут с тобой. Уже и в меня пуляли, и в тебя пуляли. Ты вот, говорят, уже пять завещаний написал.
– Ну так и ты напиши сразу бессмертным себя почувствуешь.
– Еще чего! Это ты у нас коста-риканский хитрован, все по уму делаешь. Нам, сиволапым, западло посмертное благолепие наводить. Как кривая вывезет, так пусть и будет. Не забудь у меня две сестры и два племянника, найдут как все пристроить.

15
Опасения Алекса, что его оттерли от мелкобритского проекта оказались напрасными. Сэр Майкл позвонил Хазину выяснить, как в «Арго» отнеслись к Семинару газетных редакторов.
– Нужен более конкретный разговор, – ответил Жорка.
«Хорошо, такой разговор можно устроить», – сказал пиратский вражина.
Через два дня в Директорию позвонил один из секретарей Союза журналистов и пригласил к себе обоих князьков.
– Еще один агент закордонного влияния, – прокомментировал звонок Алекс.
– Не нам же одним такое счастье, – Жорка был в кайфе.
Илья Федосович (за глаза просто Федос) встретил их в своем кабинете с видом большого начальника.
– Всю подноготную о вас собрал, вот только не понял вы члены Союза или как?
– Союза журналистов? – первым допетрил Хазин. – Талантом как-то не вышли.
– Ну так выходите, – секретарь протянул им два чистых листка для заявления и две анкеты для личных данных. – Автобиографию в свободной форме тоже напишите. Фотографии постарайтесь сегодня-завтра прислать. Рекомендатели имеются?.. Ладно, сообразим.
Он сделал паузу, внимательно глядя на князьков. Но Алекс уже успел оправиться и сделал свой ход: положил на стол диктофон и нажал нужную кнопку.
– Записываете для истории? – не очень-то смутился хозяин кабинета.
– Слушаем и не забываем все приказы.
Жорка под столом пнул соратника ногой.
– Приказов нет, есть рекомендации. Как я полагаю, дело для вас совершенно новое, и чтобы не открывать велосипед, специально обученные в Союзе люди составят нужную смету и график всех действий, а вы сами вольны потом выбрать, что вам по силам, а что оставить специально обученным людям. Как насчет того, чтобы я вместе с группой товарищей побывал у вас и немного познакомился с местом действия и вашей командой. Например, завтра вечером.
– У нас, кстати, действует ночной клуб, – вставил шпильку Жорка. – Если на всю ночь, то к утру точно все станем родными братьями и подельниками.
Теперь его ногой пнул Алекс.
Самое замечательное, что неделю спустя после визита курьер привез в «Арго» конверт, в котором было два удостоверения членов Союза журналистов. Отныне никто уже не мог вякнуть, что князьки не творцы – патент, диплом и корочки налицо.
Посещение «Арго» группой матерых щелкоперов прошло успешно. Питерская команда уже настолько поднаторела на оргработе, что задавала самые скрупулезные и въедливые вопросы, не оставляя гостям возможности уличить их в профнепригодности. Словом, от Домжура понадобилось максимум две специально обученные девицы, плюс, конечно, Федос, как главный решала всех каприз созываемых медийщиков.
Правда, когда с представленной сметой ознакомились смотрящие за финансовыми потоками, получился полный трендец. Сначала подпрыгнул племянник Никита Стеклов, затем свое антраша сделал дядя – Семен Игоревич Стеклов.
Уже и до этого с ними были проблемы насчет новогоднего увеличения зарплат хотя бы на тридцать процентов, а тут еще втрое большая прорва расходов.
– Ничего не хочу слышать! На свои какие-то премии у вас пятьдесят тысяч баксов есть, а тут нет. Требуйте грант, полноценный грант, – рокотал Семен Игоревич.
И князьки потребовали, распечатав на хорошем инглише две сметы-программы: Малую и Большую. Выбирай – не хочу.
На следующие две встречи в Британском помимо князьков поехал еще и Никита Стеклов. По-английски мало что понимал, но в цифрах петрил под угрозой гнева дяди как никто. Жорка тоже в разговор особо не встревал, давая Алексу возможность витийствовать как он сочтет нужным. На улице в своем «Пежо» присутствовал еще Глотов и, записывая пикировку Копылова с британцем, проклинал тот день и час, когда он выбрал свою собачью работу. Зацепин тоже, хлопоча на кухне, прислушивался к включенной на полный звук «Мотороле», но уже из чисто спортивного интереса: одолеет его выученик очередной шпионский Эверест или даст слабину.
На полный Семинар Сэр Майкл, конечно, не раскошелился, но половину Малой сметы все же одолел. Третий этаж «Арго» немедленно превратился в разновидность Смольного, где беспрерывно работало пять простых телефонов и два телефона с факсом, заказывались гостиницы, самолетные и жел-дор билеты, рисовались разные графики, от десятков плохо слышимых абонентов можно было повеситься, а еще отмены и перестановки уже всего вроде решенного. Слава Создателю, Алекс к сему бедламу касательства почти не имел, лютовали Лара с Сабиной с двумя приданными Федосом журналистками, набраны были с полдюжины курьеров-волонтеров, которым страсть как хотелось во всем этом поучаствовать.
Любо-дорого было посмотреть на Хазина. Тот пахал сразу в шести ипостасях: присутствовал в своем треклятом магазине, строчил отчеты для Департамента (Копылов с этого по-тихому слинял), правил сценарий восьмисерийника, помогал Владику с выпуском «Арго-ньюс», раз в неделю проводил видеоинтервью с перспективными творцами, а по ночам еще и отбирал стихи для «50 лучших поэтов 2002 года». Глядя на него, Алекс сам себе казался жутким бездельником.
Правда, когда в прессе и в интернете пошла волна черного пиара насчет выпендрежной деятельности «Фонда Поэта», Жорка заявил полный протест:
– Сам, сам давай. Зря тебе щелкоперские корочки, что ли, выдали.
Нет ничего приятней, чем одних журналюг натравить на других.
– Ну чего эта шелупонь под ногами вертится, всю икебану нам с Семинаром портит, – нетерпеливо пожаловался Копылов Федосу в его замечательном служебном тереме. – Приветствовать надо, что есть благотворительный фонд, который что-то культурное награждает, а не подвывать под дверью. У нас все прозрачно и в коррупцию еще ничего невпало. Кто хочет участвовать в главном жюри пусть сначала забашляет в качестве вступительного взноса две тысчи тугриков, в смысле баксов. Тогда и его голос будет что-то значить.
– У вас что, закрытое акционерное общество? – рассмеялся журналистский генерал.
– Вроде того. Увы, злые дяди не хотят, чтобы что-то медийное и денежное проходило мимо их загребущих ручек. Как только сейчас нас с Хазиным и нашим НКО не обзывают. А мы же всего самостийные меценаты, которые не хотят ни под кого ложиться.
– А эти пятьдесят тысяч у вас откуда? Под тех вы не ложитесь?
– Те в густой тени и не хотят из нее выходить. Любой проверке мы всегда можем предоставить паспортные данные нашего филантропа. Но только по решению суда. В стране полно спонсоров, которые швыряют деньгу направо и налево. Почему именно к нам такое нездоровое внимание?
– Тебе оно не нравится?
– Нравится, но при условии, что на наше новогоднее награждение не припрутся судебные приставы и не испортят нам всю малину.
– Хорошо, сделаете Семинар, будет вам и малина, – весомо обронил Федос.

16
Увы, быстро приближающийся Новый год не дал как следует развернутся британским планам громадья, пришлось довольствоваться тем, что есть. А именно: вручением своих обещанных премий. Если награждение за «лучшее культурное событие года» труппе «Арткафе» за «АнтиГамлета» прошло вполне ожидаемо и предупрежденные заранее они прибыли в «Арго» в полном составе, да еще подготовили целый актерский капустник, то вручение 20 тысяч тугриков балашихинскому художнику Ершову (не состоящему даже в Союзе художников) за его вариант «Весны» вызвал самый скандалистый скандал. На картине на лавочке в цветущем вишневом саду сидела семнадцатилетняя школьница в белом советском переднике, с увлечением глядя в книгу с рисунками «Боевые топоры». Изначально у картины названия не было, но Жорка его придумал и с разрешения автора, уверенно написал: «Кого они хотят победить?» У двух из каждых трех зрителей и картина, и название вызывали легкий смех, ну и намертво закреплялись в памяти. Сама художественность полотна была на крепкую четверку (просто все ясно и четко видно, без всяких цветовых и формальных выкрутасов), зато идейное содержание было выше Останкинской телебашни. За что, естественно, все и вцепились. Кулуарно прозвучали такие эпитеты, как: «Политическая диверсия», «Совдеповская агитка», «Солдафонский юмор». Впрочем, эти взвизги ситуацию и спасли, все сошлись на том, что премию присудили не за художественные достоинства, а за тенденциозность и политику. В общем, мальчишки-меценаты захотели поиграть в нигилистов, что с Митрофанушек взять, добраться бы до тех, кто им так порезвиться позволил. Слава Создателю никто конную милицию к «Арго» вызывать не стал.
Оглашением имени живописца-победителя дело не ограничилось. Тут же в полном зрительском зале устроен был аукцион самой картины. Думали лишний раз позабавить почтенную публику и даже решили поднять среди своих клакеров цену до двух тысяч тугриков, но не тут-то было: через полчаса цена скакнула на две с половиной тысячи, еще двадцать минут и пять с половиной, еще полчаса и Владик-аукционист остановил свой молоток на десяти тысячах полновесных баксов. Думали, что проснутся утром и весь этот аукционный мираж исчезнет, а он не исчез. В десять утра покупатель стоял с толстым конвертом в приемной Директории, а Леночка срочно вызывала Алекса из дома, дабы он сам лично передал странному господину бесценную картину. В таком же изумлении был и Ершов, прибывший из Балашихи в «Арго» с двумя друзьями (для охраны) за своим денежным призом. На вопрос Копылова, может, он не хочет расставаться со своей картиной, сказал, что за десять тысяч, конечно, хочет. А для «Арго» запросто может повторить свой шедевр в еще лучшем виде и бесплатно. Так с тридцатью тысячами и убыл в свою Балашиху, потом, как выяснилось, поскупердяйничал на такси и в электричке едва не был ограблен местными гопстопниками, прихваченные с собой друзья оказались совсем не лишними, кое-как отбились.
Сэр Майкл, само собой, тоже присутствовал и в зале, и на фуршете, тоже ходил с бокалом игристого от знакомого к знакомому (такие у него здесь уже были) и говорил по-русски что-то вежливое. Дошла очередь и до князьков.
– «Кого они хотят победить» – это относится ко всему Западному миру или только к Штатам?
– Я увидел в этом извечную обиду юной девушки перед бойфрендом-обманщиком, – прибег к домашней заготовке Жорка. – Сейчас купит топор и ух! как отомстит!
– Если это угроза для всего Западного мира, то тогда вообще все суперздорово. Мы и не сообразили, что и такое прочтение может быть. Класс! Супер! Гипер! – счастливо просиял Алекс.
Сам Новый Год прошел немного необычно. Как-то по-крупному надоели любые корпоративы, с другой стороны и отдельное роскошное барское веселье для простого люда было заносчиво и оскорбительно. Нашли третий вариант, Алекс вспомнил как встречал с Верой 2000 год, просто отправившись в зимний лес на костер с шампанским и бутербродами, рассказал Жорке, тот сразу пришел в восторг, вот только куда? В московских парках с вольными кострами как-то не очень.
– А в Железке?
– Точно. Самое то, – согласился Хаза.
Позвонили Даниловне, та намеревалась встречать в ресторане с коллегами по работе, но готова была их покинуть, если у парней действительно это выгорит, в подтексте прозвучало: «Если вам барышни такое позволят»?
Да кто подруг спрашивать будет? – решили князьки. – Их дело сладко замирать и соглашаться на любой новогодний сюрприз.
И вот в 21.00 весь коллектив «Арго» собрался на Третьем этаже за накрытой праздничной поляной. Полдюжины выступающих (каким для них был прошедший год) три тоста от больших начальников, звон вилок и ножей, первый перерыв на танцы и тихо-тихо потянувшиеся к выходу вместе с князьками Лара, Сабина и Жоркина поэтесса: «Мы ненадолго». В Директории 20-килограмовые рюкзаки князькам и 5-килограмовые сумки дамам (нечего филонить).
Далее 5 минут на дежурном авто до метро, 20 минут до «Курской», 35 минут на электричке до Железки и 20 минут по Кучинскому лесопарку до любимого бурелома, плюс всякие паузы. Как не старались немного не рассчитали, Путинское поздравление из приемника застало прямо на марше, ну и ничего, остановились, разлили шампанское по бумажным стаканчиками, завопили, выпили и пошли дальше. 
В буреломе девушки стали накрывать свою поляну прямо на брошенной на снег клеенке, а князьки, достав навахи-пилы принялись нарезать мертвые ветки беспорядочно наваленных елей. Трехметровый костер и закуска поспели одновременно. Через час запустили фейерверки с целью наведения на костер Даниловны. Она в сопровождении товарки по фирме, дяди Саши и грозной овчарки и явилась, никого своим визитом не напрягла, а напротив придала всему действу дополнительную живость и разнообразие. Все-таки хорошо, когда на любой тусовке появляются новые свежие лица, особенно, когда эти лица ведут себя в должных рамках. Вот и получились 3 мужских, 5 женских и 1 собачья особь. Солировал почти исключительно Жорка, снова и снова выдавая на-гора не озвученные ранее подробности своего Лондонского вояжа. Но и без этого пели и танцевали без всякого принуждения, а только в охотку. Прыгали через костер, лепили снежных баб, все пятеро дам, сидя на закорках у князьков, с хохотом стаскивали друг друга на землю.
В 3 часа общий запал начал слегка спадать, и вся тусовка с изрядно замерзшими ногами переместилась на дачу Даниловны, благо папа с молодой мачехой веселились где-то в московских гостях. Здесь уже перешли на чаи (коньяк с мартини в горло уже не лезли) с замечательными сухариками и тремя видами варенья. В доме нашлась вполне пригодная гитара и снова был выход Хазина к рампе с казацкими и битловскими песнями. Самое замечательное, что среди трех граций за всю ночь ни одной неприятной ноты не проскользнуло, никто ни за кем ревниво не следил и сам вперед сильно не лез – в общем, с натяжкой это можно было назвать рождением особого светского стиля: «Нет – скандалам!»
Уже под занавес, правда, повис щекотливый вопрос: как все-таки сделать чтобы немного поспать. Его успешно разрешил дядя Саша, командным тоном отправив князьков ночевать в одну комнату, а пятерых дам разместив в двух других. Да и здоровья на любовные утехи после рюкзаков и лесных танцев не было даже у такого патентованного любовника как Копылов, тем более что овчарка, оставленная на ночь в доме, весьма беспокойно реагировала на любой выход из комнат. Значит, спать так спать.
В целом проведенное мероприятие дамам понравилось, по крайней мере, не стандартная тусовка в тепле и стенах. У князьков удовольствие было половинчатым, «как у крепостных, услуживающим своим барышням-дворянкам», – определил Жорка.
Кстати, еще полдня, проведенных у Даниловны тоже каши не испортили, ничего тягостного не случилось: дядя Саша напек пирогов с изюмом и маком, заставил парней хлопотать во дворе у мангала, потом была растоплена баня, где вся компания чинно восседала на полках, завернутые в простыни, дальше сидели у камина, рассказывали истории и анекдоты, отвечали на телефонные поздравления. Кажется, даже Даниловна заметно подружилась с гранд-дамами «Арго», воспринимала их почти без фиги в кармане, как составную часть жизни своих супер-шпионских сотоварищей.
Среди других событий января были зимнее Ратоборство, которое на Поле гольфа прошло гораздо скромнее осеннего аналога, а также сданная Хазиным в типографию антология «50 лучших поэтов 2002 года», после чего Жорка два дня козликом скакал перед Алексом, приговаривая: «Я свободен, я свободен, я свободен!» А на третий день он получил известие, что в Питере наконец вышел сборник исторических новелл Веры Орешиной «Отроки Ойкумены», и захотел устроить ее полноценную презентацию в «Арго».
– Ну делай, – пожал плечами Алекс, ни секунды не сомневаясь, что Вера на такое не пойдет. Но она пошла и таки прибыла с двумя баулами своего опуса в Белокаменную, захватив с собой благоверного мужа и демонстрируя собственный живот пятимесячной беременности. Последнее тут же послужило слухами о причастности к этому делу Пана Копылова, хотя простой подсчет указывал на несомненное отцовство Гарика, ее мужа.
Личная встреча со счастливым семейством в Директории в присутствии Жорки и гранд-дам прошла на образцовом галантном уровне: ни с одной стороны не прозвучало ничего, кроме вежливости, доброжелательности и поздравлений. Сама презентация «Отроков» тоже отметилась высоким пиаром, организованы были даже выступления тех, кто прежде читал эти новеллы по отдельности, плюс старинные географические карты с указанием точек происходящих приключенческих событий. Правда, литературный пипл, привыкший уже тусить в «Арго» был немного озадачен тем пиететом, с которым была представлена сия детская книжонка и прямо на презентации вовсю интриговал, дабы получить для своих самиздатовских изданий такого же пиара.
Для двухдневной ночевки супружеской четы Жорка предоставил собственную двуххатку, уйдя ночевать к своей московской поэтке. В общем все было бы совсем в сиропе, если бы только не одна деталь, а именно заметный животик Веры. Лару это архитектурное излишество смутило в смысле некой зависти, прежняя разгульная жизнь сделала ее саму тотально бесплодной, но она внешне никак не отреагировала. Сабину же беременность прежней Первой леди Алекса задело за живое гораздо разговорчивее.
– Ты ведь, кажется, сам хотел от нее ребенка? – спросила она уже после отъезда Веры восвояси.
– Не просто хотел, а очень хотел, – не без вызова ответил он.
– А что-то совсем забыл, как требовал от меня четверых детей. Уже не требуешь?
– Почему? Требую. Просто пятьдесят процентов инициативы должно исходить от тебя. А даже десяти процентов не видно.
– Значит, все это можно осуществить, если я тоже скажу: «Да»?
– Именно так.
Испуганная его ответом, она не решилась дальше ступать по столь тонкому льду. Но через пару дней любопытство победило, и она снова заговорила об этом:
– И как будет дальше, если я скажу: «Да»?
– Придется получить добро от других девушек. Личная жизнь не повод разрушать жизнь производственную. Вы же классно с Ларой о наших ночевках договорились, значит и тут все можно.
– А с Даниловной мне тоже нужно договариваться?
– Ее я беру на себя.
Впрочем, до этой высокой дипломатии дело дошло не сразу, для ее созревания необходимо было время. А его как раз и не было. Помимо подготовки к Семинару, полным ходом развернулась киношное действо: денег еще никто не дал, а маховик уже стал разворачиваться. В параллель с доведением до ума и первого, а уже и второго сценария, шли переговоры (и даже видеопробы) с актерами, проводилось знакомство с операторами, художниками, костюмерами, промелькнули и три композитора. Совмещать Жорке это все с сидением в магазине было невозможно, и он сам себе дал отлуп: соскочил с папиной торгашеской иглы, целиком погрузившись в клубную селявуху.
У Алекс между тем произошел свой сбой: при ограблении очередной квартиры был повязан Тимоня, все усилия по его вызволению закончились ничем. Ситуация, что домушник может начать кого-то сдавать в их ОПГ даже не обсуждалась, но ставился под сомнения весь криминальный фарт Пана Директора. Найдены были дорогой адвокат, выход на судью, заседателей и самого потерпевшего, но самого минимального срока все равно было не избежать.

17
Наконец к исходу января Семинар все же случился. Сто пятьдесят представителей региональной прессы начали бойко съезжаться в Первопрестольную, дабы пройти курс демократического повышения квалификации. Хорошо, что все они были распределены по трем ближайшим гостиницам, дабы их вечерние алкогольные возлияния не проходили на глазах приглашающей администрации. Впрочем, на сам Семинар они являлись во вполне товарном виде, дисциплинировано слушая, что им скажут московские, а особенно закордонные менторы. Последние выступали с завидным миссионерским пылом, снова и снова доказывая какая она замечательная эта четвертая медийная власть и что нужно сделать, чтобы и в России она была на должном уровне. Увы, несколько часов подряд говорильни об одном и том же на редакторов районных газет и областных телестудий действовали в обратном направлении: информация о западных журналистских расследованиях выслушивалась с интересом, а вот приложение ее к российской действительности вызывала часто улыбку. Но ничего, поездка оплачена, можно за это и потерпеть. Тайным паролем среди семинаристов было: «Птица говорун отличается умом и сообразительностью».
В противовес обязательной программе сам Клуб и его начинка вызвали гораздо более живой интерес. Да и то сказать семь месяцев стараний питерских варягов не пропали даром. Почти каждая проведенная выставка оставляла после себя те или иные следы своего художества, а желание каждое помещение превратить в нечто красочное и любопытное постепенно превращало все «Арго» в подобие непонятно какого музея. Вот тебе Рыцарский зал с доспехами и алебардами, вот – действующий аналог первопечатного станка, вот – гончарная мастерская, вот – тоже двухрамный ткацкий станок, а есть еще Зал Друкулы, Комната Гуливера, Хижина Робинзона Крузо, Пыточная камера Ивана Грозного по четвертинке Ковбойского салуна и Пиратской таверны.
Пристальным вниманием пользовался опыт интернет-газет «Арго-ньюс» и «Светлобеса», в регионах это еще только начало распространяться. Многие не преминули размяться в Метательном тире и в Боксерском зале, а через фотосессию в средневековых доспехах и нарядах и вовсе прошли все сто процентов семинаристов, не взирая на возраст, животы и должности.
Сэр Майкл тоже присутствовал, курировал иноязычных выступающих заодно смотрел как тратится грант Ее Величества. У князьков между делом поинтересовался:
– А сами вы разве не намерены выступать? Очень зря. Проявление скромности в данном случае очень нерентабельно. Чтобы быть значимыми фигурами, надо и вести себя как значимые фигуры. Тогда и новые перспективы появятся.
– Почему бы и нет? Когда нас просят, мы делаем, – взяли под козырек князьки и пошли готовиться к выступлениям. Пользуясь управленческим ресурсом, сами назначили время своего выступления.
Жорка выбрал полдень второго дня, когда в ожидании полновесного обеда подтянулись все ночные гулены. Тема его выступления была немного неожиданна: «Малонаселенность, как фактор отставания». С цифрами на листке он двадцать минут рассказывал, как плотность населения два человека на квадратный метр влияет на содержание пустынных дорог, на школы из десяти учеников, на почтовую связь с деревней из трех жителей. С одной стороны это было признание, что Россия всегда была и будет бедной, с другой – доказательство, что это не потому, что мы болваны и пьяницы, а просто карма у нас такая, с третьей – настоятельный призыв бежать к любой детородной женщине и срочно производить на свет четырех качественных спиногрызов, по крайней мере Алекс воспринял мессендж Хазина именно так. Да и присутствующие на Семинаре сибирякам его выступление тоже зашло. Прямо так ему потом в кулуарах и говорили:
– Мы знали, что так все и есть, но как-то обобщать это в голову не приходило.
Словом, зачет по журналистской публицистике Жоркой был сдан.
Копылов свое выступление назначил на третий последний день Семинара уже перед заключительным банкетом. Его речь сводилась к следующему:
– В 1992 году в одной из латиноамериканских стран нашим разведчикам-нелегалам был подброшен «Список 30», куда были занесены тридцать кремлевских агентов влияния с шестизначными суммами, перечисленными на их закрытые заграничные счета. Через две недели на дом этих нелегалов был сделан налет полиции, в результате чего нелегалы погибли. Но предполагая, что за этот «Список» их могут сдать свои же московские начальники, они сняли со списка несколько копий и сделали так, что часть из них попала в Россию. Одна из таких копий сейчас у меня в руках. Три дня здесь шли очень жаркие разговоры о свободной независимой прессе, четвертой власти, которая должна быть в любом цивилизованном государстве. От имени «Фонда Поэта» предлагаю провести конкурс на данное журналистское расследование, чтобы выяснить была ли это намеренная провокация неких враждебных спецслужб, или предательство страны действительно имело место быть. За лучшее расследование «Фонд Поэта» назначает премию в двадцать тысяч долларов, а также пять поощрительных премий по пять тысяч долларов. Подведение итогов конкурса состоится в мае этого года, вручение премий первого июня.
По знаку Алекса две девушки-волонтерши пошли по рядам зрительского зала, вручая всем желающим не только сам Список, но и прикрепленное к нему приложение с расшифровкой кем именно в 1992 году были фигуранты Списка. Никакого эффекта разорвавшейся бомбы не произошло, во-первых, где теперь та Совдепия, во-вторых, большинство присутствующих восприняли это как некий тест на журналистскую профпригодность: найти то – не знаю что.
Ни Хазин, ни Даниловна, ни даже Зацепин в этом финт Пана Копылова посвящены не были, но как посвященные в суть ситуации удивленно переглядывались между собой: «А ты знал о конкурсе?» Остальной народ, дождавшись полного завершения Семинара кинулся в фойе с вопросами к Алексу: как и что, и зачем, и кто из спецслужб такой детектив будет курировать. Пан Директор как мог отбивался. Чуть позже на него насели Зацепин с Жоркой: «С ума, что ли, сошел? Почему даже не предупредил?»
– На мне десять лет эта зараза висит двухпудовыми гирями висит, могу я как-то от нее избавиться, – огрызался он.
Вникнув в добытые листочки, подступил и Глотов:
– Тебе на это добро дали или сам все решил?!
– Господи, да пошутить что ли нельзя? Сто процентов, что все докажут, что это была топорная провокация, подделка под ЦРУ и так далее, – отмахивался наш герой.
И лишь Сэр Майкл на банкете издали показывал ему большой палец – уже результат, стало быть, радужные перспективы стоит ждать.

18
Через три дня в комнате, выделенную под будущую киностудию проходило нечто супер важное: смотрели первые смонтированные видеопробы пилотного сериала, помимо Беркутова, сценариста и оператора присутствовали князьки, Лара с Сабиной, Зацепин и редактор Владик – худсовет «Арго-фильма» в полном составе. Для непривычных к такому просмотру зрителей (поди улови кто лучше) прокручивали одно и тоже по три-четыре раза. Главный инквизитор Хазин чугунно молчал, пугая своим молчанием остальных худсоветчиков, Алекс тоже оставлял свой вердикт на потом. Наконец после споров повисла пауза. Жорка всех оглядел и кашлянул, показывая, что будет говорить.
Но тут почти по-голливудски дверь распахнулась и вошли трое в штатском.
– Кто из вас Александр Копылов? – сказал старшой (по виду не менее майора).
Все автоматом оглянулись на Алекса.
– Вот ордер на ваш арест. Вы должны пройти с нами. – Старшой развернул свое удостоверение перед Зацепиным, как самым солидным здесь человеком.
– Э, э, э, – с четверть оборота завелся Хазин.
– Жора, – негромко осек его Петр Иваныч.
Дав Алексу одеться, внушительная троица повела его через центральный вход, показательно еще надев наручники. Алекс не мог сдержать усмешку – все было как только мечталось и едва не засмеялся, когда услышал у стеклянных дверей женский голос: «Вечером его верните», до кучи выхватил взглядом одного из мелкобритов, входящим в «Арго» – Сэру Майклу все будет доложено в лучшем виде.
Вечером его, увы, не вернули, и через неделю, и через месяц тоже.
Первые и вторые-третьи допросы ничего не дали, Пан Копылов твердо придерживался своей стратегии:
– Да, медальон с чипом «Списка» достался ему от матери, когда они спасались бегством через джунгли от коста-риканской полиции. Да, несколько раз пытался его передать компетентным органам, поищите, найдете об этом протоколы моих допросов. Да, старался сам разобраться насколько это все соответствует действительности. Да, снова решил привлечь к этому внимание таким вот первоапрельским способом. Да, готов за это понести правильно оформленное наказание.
Тюремное наказание сначала в КПЗ, потом в следственном изоляторе оказалось мягче чем он мог ожидать. Никто и никак ему тюремных прописок не устраивал, охранники грубостей себе не позволяли, удивил лишь хлеб, подаваемый в СИЗО, он был то подгорелым, то недопеченным. «Ну не пропадать же бракованной продукции на хлебозаводе», – объяснили ему. Зато в СИЗО оказалась неплохая библиотека, откуда он получил «Фрегат «Паллада», «Буденброки» Томаса Манна и второй том «Дон Кихота». А еще ни с чем не сравнимый опыт и кайф от того, что связь со всем прежним окружением была прервана окончательно и бесповоротно. Ни тебе эсэмэсок, ни тайком переданных записок, ни устных посланий через охрану. Прикидывай и воображай, что там делается по его душу за толстыми стенами что хочешь.
Но вот полтора месяца миновали и Алекса мертвыми тюремными коридорами повели на выход, вернули портмоне с наличкой, оба мобильника, часы, ключи и остальное, что было в карманах при аресте. Сначала под охраной отвезли на старую явку Департамента, где в кабинете Свирида сидел другой человек с чрезмерно суровым лицом, который объяснил Пану Копылову, что с этого дня он находится под домашним, да заодно служебном арестом, что означает, что прежней деятельностью под присмотром ему разрешено заниматься, вот только рядом постоянно будут находиться один-два человека, которые уже приняты в штат его агентства «Стрелец» и исполняют роль его главных телохранителей, мол, покушение на вас было, значит нужна и надежная охрана, вы сами заинтересованы не афишировать свое нынешнее подневольное положение: что заслужили – то получите и распишитесь. 
– Вопросы есть?
Вопросов не было. Зачем суетиться? Текущая селявуха сама без подсказки наполнит его нужной информацией.
Те же два охранника отвезли его в Ампир, один остался в легковушке, второй вместе с Алексом поднялся в продюсерские апартаменты. В четырех комнатах было пусто, то есть все в ней было живое и теплое, в раковине даже не помытая чашка с остатками кофе, просто Лара отсутствовала.
– Я с вашего разрешения займу эту комнату, – сказал Олег, так звали охранника.
«И ночью здесь спать будешь», – хотел спросить Алекс, но не спросил.
Едва он включил на зарядку служебный мобильник, тот немедленно начал показывать не отвеченные вызовы и эсэмэски, потом и вовсе зазвонил.
«Привет, – сказал голос Стаса. – Ты уже на гнезде?»
– Уже и яйца высиживаю.
«Делегацию всю к тебе запускать, или по одному?»
– Лучше по одному, – сказал Алекс и отправился принимать ванну.
Когда вылез, на кухне уже вовсю кухарила Лара, готовя его любимые сырники с изюмом.
– Олег, проследи, чтобы полчаса никто не вламывался, – попросил Пан Копылов, выключил плиту и потянул подругу в спальню. Через плечо не перекидывал, просто тащил за руку.
Полчаса им, конечно, не хватило, уж больно настойчиво звучали звонки в дверь и по телефонам. В паузах между поцелуями Скрипачка рассказала, что в «Арго» все идет рабочим порядком, Зацепин рулит вполне на уровне. Идеями, разумеется, не блещет, но как исполнительный менеджер то, что надо.
Вторым гостем был Жорка. Мгновенно оценив присутствие Олега, сразу перешел на испанский язык, обрушив на Алекса центнеры новостей по «Арго» за полтора месяца:
– По слухам двое семинаристов, что решили поиграть в твой конкурс уволены с работы с волчьим билетом. (О как крепки щупальцы могучих советских вельмож.)
Третьим номером шел «дядя Альберто», тоже целиком на испанском с известием, что Свирид и Глотов перемещены на другое место службы:
– Ну что ты за токсичный тип, сам огурцом, а все вокруг под прицелом: сначала в отставку твоего питерского инструктора, потом любимую девушку пулей пометили, теперь вот в ссылку старших по званию.
Далее был Вадим, шифруя настоящие имена бригады рассказал, как все это было воспринято в их ОПГ и у Аникея в «Элисе». Заодно никак не мог поверить, что все в бригаде у них будет по-старому с небольшим увеличением наработанной осторожности.
Пятерку посетителей завершила Сабина с сообщением, как подключались к делу его освобождения в светских салонах. Мол, именно это сыграло главную роль.
Искомый пазл постепенно складывался. Запятая в формуле «Наказать нельзя помиловать» до последнего дня скакала то сюда, то туда и наконец остановилась в нужном месте. Самым катастрофическим уроном, по мнению Жорки, был полностью перекрытый канал с финансированием их «Арго-Фильма». Кто-то просто позвонил и потребовал перекрыть денежный краник. В остальном благодаря заданным изначально темпу и энергии все продолжало ни шатко ни валко, но все же как-то двигаться.
На следующий день Алекс вышел на работу, сопровождаемый уже другой парой телохранителей: один на парковке в машине, другой в приемной Директории и хвостиком всюду за Паном Копыловым. В «Арго» страдальца за правду встречали с великими поздравлениями – здесь уже привыкали считать, что после всякого падения их босс воспаряет с еще большим блеском. Наличие казенных стражей напрягало пипл лишь в самом начале, через неделю смотрели на это просто как на более высокий статус: вроде и не олигарх, но до туалета бодигард всякий раз проводит.
Правда, из-за этого пришлось отклонить визит в Британский центр к Сэру Майклу, не являться же туда с фээсбэшным служивым. Ну ничего, Сэр Майкл человек не гордый, сам может, воспользовавшись подходящим случаем нарисоваться в Директории Клуба.
– Мы тоже направляли в ваш МИД ходатайство о вашем освобождении, – вскользь упомянул заморский гость.
  Сообщил также о целевом визите в «Арго» группы кембриджских студентов, изучающих русский язык, мол, в Москве даже есть спонсоры, готовые оплатить расходы по их размещению и содержанию. Как говорится: а кто против!
Единственное различие теперешнего бытия Клуба от прежнего было лишь некоторое усыхание прежнего организационного энтузиазма, отныне все происходило планово, солидно, уверенно. Даже родная ОПГ органично вписывалась в это, как отдельный цех в общее заводское производство. Авторитет перед братками у Алекса только вырос – никто уже не сомневался, что сам он находится под крышей каких-то супер могучих сил.
Какое-то время лейтенанта Копылова дергал вопрос: а как теперь с месячными траншами в закрома Родины (или Департамента, или конкретного лица Департамента)? А никак. Никто ему ни полсловом об этом не напоминал. Ну что ж, пятьдесят тысяч сохраненных тугриков было совсем нелишними, хотя какой-либо финансовой передышки от этого все равно не получилось. Взятая на себя индексация зарплат подначального люда съедала любую сбереженную денюжку.
Небольшая перестановка произошла на личном фронте. Жорка, продолжая стенать про остановленное такое многообещающее кинопроизводство, неожиданно брякнул:
– А бесхозный миллион лежит у нас прямо под носом. Всего и надо сдать тебя в брачную аренду лет на тридцать… На Сабине я имею в виду. Ее приданное. Ничего не говори, только кивни и я все устрою.
  – Ничего не имею против. Устрой, – криво усмехнулся Алекс.
В течение двух недель загоревшийся Хазин проявил чудеса сватовского искусства: получил согласие на Копыловский брак и от Лары, и от Даниловны, и от Зацепина со Стасом, ну и конечно от самой кандидатки в невесты. Запнулся только о последнюю ступеньку – отец Сабины твердо потребовал вместе с загсом еще и венчания в церкви, тогда будет и благословение, и полновесное приданное. Алекс немного покривился, но согласился, также и невеста, а вот Лара с Даниловной, не сговариваясь против венчания завопили бешеными голосами, ведь сам факт венчания превращал их любовные игрища в прямой библейский грех. Так все в воздухе и повисло с тех пор. Ночевки 6+1 по-прежнему остались в силе (Лара на одну ночь перемещалась в квартиру Сабины), удивляя ночующих в Ампире сменных охранников предельной распущенностью опекаемого клиента и его дамочек.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Теплым июньским днем Алекс, выйдя из «Арго», попросил Олега отвезти его в больницу навестить приболевшего Зацепина. Олег его благополучно туда доставил, даже вошел вместе с поднадзорным в вестибюль, единственно поленился подниматься по лестнице на третий этаж, остался ждать на ресепшене, поэтому не видел, как Алекс тут же спустился по лестнице вниз, прошел по коридору до туалета, там открыл оконную раму и выпрыгнул на газон. Затем кружным путем по больничному саду, за ворота и к метро. У выхода станции «Планерная» его поджидал Хазин в полном походном снаряжении на внедорожнике. Через десять минут к ним подъехала на своем «Рено» Даниловна со своей Ноной. Обе машины отъехали на платную стоянку, где князьки из машины Жорки все свои баулы переложили в «Рено». По знаку Алекса Хазин с Даниловной, выключив мобильники оставили их во внедорожнике. (Свои два он еще прежде спрятал под ковриком в машине Олега.)
Освободившись таким образом от излишеств цивилизации, они сели в «Рено» и покатили в Тверскую губернию: Даниловна за рулем, Алекс штурманом, Жорка рядом с овчаркой на заднем сиденье. Поняв, что они едут туда, где были зимой, Даниловна радостно заулыбалась и лишних вопросов не задавала даже про три акваланга, выступающих в своих мешках. Правда, до конца свою шпионскую роль не довела, спросила о водевильном:
– Ну так как у нашего Казанова венчание приближается или отдаляется?
– Приближается, у Сабины уже третий месяц нет критических дней.
– Ничего себе! – не удержался от восклицания Жорка. – Папа Алекс – звучит! Джеймс Бонд, увешанный законными детьми, – новое слово в мировой бондиане.
Даниловна его веселость не поддержала. Проезжая мимо Твери, нашли супермаркет, затарились там напитками и едой. К обеду были уже на точке: у озера Долгого возле разрушенного коровника. Буйные заросли вокруг отличались своей показной нетронутостью. Самое то. Выставили палатку, собрали и разожгли мангал, всучили Даниловне главную поварешку, а сами за акваланги – слава Богу десяток занятий по этому факультативу были у них еще в янычарской школе. Хорошо, что зимой он тут побывал с Даниловной, имел четкое представление, где именно мог тяжелый грузовик съехать на лед, и где это не просматривалось из поселка на другом конце озера, что сузило место поиска до пары гектаров. Для пробы первый раз нырнули голышом, но вода еще как следует не прогрелась поэтому скоренько вернулись за охотничьими гидрокостюмами. Для отмазки были прихвачены подводные ружья, с которыми они поныряли без подачи сжатого воздуха (экономя), да так по ходу делу увлеклись, что настреляли с полведра подлещиков с красноперками и щучку на полкило.
– Я что вам повариха? – возмутилась Даниловна на полученный улов.
– Именно так. Только из-за этого ты здесь, – был гнусный женофобский ответ.
Все дно озера покрывал толстый слой ила, хорошо хоть водные растения не достигли максимальных размеров. Два подводных металлоискателя у них тоже были с собой, которые немедленно начали свой издевательский писк. Металла кругом действительно было много, словно колхозные саботажники утопили здесь пару разобранных тракторов. Жорка даже поранился о какую-то острую железку. Первый час поиска пролетел незаметно. Осознав, что ресурс у них весьма ограниченный, перешли на один акваланг, второй нырун плавал только в маске с трубкой, сверху страховал действия носителя акваприспособления. Надувная лодка тоже под боком: зацепись и переведи дух.
Вволю накупавшись, вернулись на берег к поспевшей ухе, которую употребили, не трогая алкоголь. Потом сразу опять в воду.
Как и положено голливудским кладоискателям, нужная находка ждала их на исходе третьего акваланга.
– Кажется какие-то ящики, – сказал Жорка, выныривая возле лодки. – Нужна монтировка.
– Может, я? – спросил Алекс, подавая монтировку из лодки.
– Не, не, сегодня герой я! – младший князек, торопливо заглотил загубник и нырнул. Алекс нырнул следом, но выдержал не более полторы минуты, мало что в темной воде увидев. Еще через пару минут из воды показалась сперва монтировка, потом вторая пустая рука Жорки.
– Ну! – Алекс был в полном отчаянье.
– Держи Коста-Рика, – Хаза из своих гидроштанов извлек и положил в лодку увесистый золотой слиток.
Не сговариваясь, они огляделись вокруг, стараясь зафиксировать нужное место на водной поверхности.
– Лезь, прокачу, – скомандовал Алекс и в самом деле, энергично работая ластами, погнал лодку с триумфатором Хазиным на берег.
– Где ковровая дорожка, где школьники с цветами, где дамы, метающие свои лифчики! – орали они, под лай Норы приближаясь к палатке: Жорка верхом на спине у Алекса.
– Что это? – риторически спросила Даниловна про клеймо Гохрана на слитке.
– Да так, мелочевка, – хохмил Алекс. – Пять тонн золота, больше ничего.
– И сколько это теперь?
– Сейчас грамм золота на бирже одиннадцать с полтиной.
– Чего? Рублей?
– Долларов, дамочка, долларов. Это сколько же тогда?
– Пятьдесят с половиной миллионов. – У Алекса все было давно просчитано.
– А как с реализацией?
– А ты думаешь, чем я последний месяц занимался. Ладно, детали обсудим потом. Пьем?
– Пьем, пьем! – был ему ответ.
На то и нужна была овчарка Нона, чтобы оберегать своих хозяев от ненужных визитов. Ну, а два «Макарыча» тоже лежали под рукой наготове.
В их жизни явно открывался какой-то совсем новый поворот.