23 Арм дневник срочника СССР 3 часть 9 гл

Глава девятая

Бражники

Жил в посёлке Нельма такой старовер Бессонов, но какой он старовер это ещё вилами на воде написано, ведь настоящий старовер не курит и не выпивает, а Бессонов этим грешил. И при каждом удобном случае повторял «староверы мы» ну и что что староверы, а где это видно. И как при советской власти в Нельме удержались староверы? Думаю, дядя просто для красного словца так говорит, а сам и курит и выпивает, причём бражку собственного приготовления. А бражка у него была такая, что выпил треть кружки и уже крышу начинает сносить. Иногда он запамятовал, будучи в подпитии кто он на самом деле старовер или старообрядец, а может вообще поповец и ещё кто по другую сторону славянских верований. Он иногда так напивался своей бражки, что не управлял своими перстами, так как было нужно в сторону земли Израилевной, за что над ним в посёлке посмеивались — какой же он блин набожный!

Как-то послал Назаров меня и Юрку Пиго в посёлок к Бессонову помочь разобрать старый дом на дрова. К тому времени в Нельме ещё оставалось несколько брошенных домов и бывшим хозяевам ненужным. Послал он нас непросто так, а с надеждой, что мы там не на бухаемся как другие ребята. Я за этим делом им замечен не был, как и Пиго и считалось что мы абсолютные трезвенники. А вот мне где и когда бухать, когда я меня весь день занят под завязку с подъёма до отбоя, за исключением нескольких часов после обеда, когда я их посвящал обследованию окрестностей. Так что при выборе бухать или гулять по окрестностям я выбирал, конечно, окрестности. Ведь торчать при кухне целыми днями такая тоска, что в пору вешаться.

Вооружились мы острозаточенными топорами, что нам выдал Назаров, и отправились на пристань к ДОСу, где была лодка. Остальные ребята свободные от вахты смотрели на нас с нескрываемой завистью ещё бы мы едем туда, где возможно встретим каких-нибудь девок. Дьяченко схватившись по привычке за свой бенс мял его в руке сквозь штаны и завистливо улыбался, отсвечивая золотой фиксой.
— Баб пощупают, — мечтательно говорил коротышка.
— Да какие там бабы продавщица да сумасшедшая бабка на краю посёлка, — сказал дизелист Андрей Гизбрехт.

На наши проводы из ДОСа вышел замполит Щегольщин он деловито поинтересовался у Назарова, куда это мы едем. Получив ответ, он достал из нагрудного кармана маленький блокнотик и что-то записал в него.
— Оперу пишете, товарищ замполит? — спросил у него с насмешкой Назаров.
— Отмечаю время убытия товарищ командир, — в тон ему ответил Щегольщин.
Обычно они не обращались между собой на «Ты», но на людях были на «Вы», подчёркивая свою так сказать конфиденциальность.

— Товарищ старший лейтенант ну они вдвоём же не справятся, а я всю жизнь с батей разбирал дома, — ныл Юрка под рукой Назарова.
— А сейфы ты там случайно не разбирал с брошками и колечками? — спросил дизелист Сашка Чадов.
— А ты иди отсюда вон у товарища старшего лейтенанта лампочка на веранде уже тухнет, — ответил ему Дьяченко.
Чадов отвечающий за работу дизеля выдававшего для точки электричество даже не посмотрел туда, он на слух определял, заглох его аппарат или нет.
Щегольщин повернулся удостовериться, горит ли лампочка и сказал.
— Молодец Чадов музыкальный слух не пропьёшь!
— Товарищ старший лейтенант ну может, я им чем-нибудь помогу, — проложил ныть Дьяченко как застрявшая муха в ухе командира.

— А ты не волнуйся так и для тебя найдётся работа вон надо Белый дом подлатать, а то волнами все доски повышибало, а то как сядешь срать так тут тебя медведь за яйца и ухватит! — отвечал ему Назаров.
— Нет, не справятся, не справятся… — с досадой повторял Дьяченко, прохаживаясь мелкими шашками по берегу.
— Нессать Дьяк, справимся, — заверял  Пиго, посмеиваясь над ним.
— Серж, а ты, куда тебе же борщ варить надо! — заволновался Дьяченко, видя, как мы садимся в лодку.

Пиго специально долго рассаживался в лодке, задерживая наше отправление явно издеваясь над фиксатым коротышкой. Он то перекладывал груза, то начал вдруг шуметь носовой цепью поправляя её под носовой лавкой.

— Товарищ старший лейтенант, а можно я буду на подхвате ну там подать-принести, — продолжал ныть Дьяченко.
— Всё Юрка валим отсюда, а то Назар передумает и пошлёт вместо нас кого-нибудь из другого, а то и этого придурка,  — сказал я тихо Пиго.
— Да я так для понту видишь, как Дьяк исходит на слюну,  — тихо сказал мне Пиго.

Назаров догадался, чего мы специально тянем резину и, усмехнувшись, скомандовал, чтобы отчаливали. Тут Дьяченко чуть не заплакал.
— Смотрите, они даже грести не могут!
— Тебе же сказали не ссать, — сказал стоявший позади всех длинный как жердь Трипутин.
— Да много ты понимаешь! — огрызнулся на него Дьяченко.

Пока они там грызлись, мы выплыли на середину реки, где рядом с лодкой поднялся серый треугольник спинного плавника, а за бортом появилась тёмный силуэт небольшой акулы. Конечно, лодку она не перевернёт, размер у неё маловат, но всё же признаться было как-то страшновато. 
Юрка ударил её по спинному плавнику веслом, отчего акула рванула от лодки прочь и, поднявшись к поверхности метров за сто от нас, продолжила своё патрулирование в поисках вероятно горбуши.

Было уже замечено что акулы, заходящие в реку без вреда для себя, поднимались вверх по реке за косяками горбуши вовремя нереста возможно за икряными самками. Может быть, вкус икры им тоже был небезразличен, раз они плыли за косяками.

Заметив удар веслом по акуле, Щегольщин залез в катер и попросил, чтобы его оттолкнули от берега. Пока он возился с мотором мы вышли на берег.
 — Всё Володя давай обратно, — позвал его прапорщик Зверев, тоже заинтересовавшись нашими проводами.
— Оркестра не хватает, — сказал Пиго глядя на собравшийся, на пирсе армейский народ и пошутил. — Щас пойдут отмечать, ещё бы такое событие!

И то, правда, не всякий раз кто-то отбывал на конкретное задание на другую сторону реки, не считая походов в поселковую пекарню, где для нас готовили хлеб,а тут такое как сказал Пиго событие. По этому поводу можно и на шар залить, если есть чем. Залить из чего в роте всегда имелось, к примеру, огнетушители.

Это были отличные баллоны для браги. Лучшей тары для этого дела армия ещё не придумала кроме отдельных индивидуальностей. Весит этот прибор в положенном месте, булькает сам по себе, трубка + бутылка с водой для отвода газа. Система сбраживания работает без сбоев. Специальный человек отвечает за это подпольное производство.

Бывало, даже что заправленный брагой огнетушитель висел прямо в казарме на определённом месте ведь не спижжено. Главное чтобы огнетушитель был всегда запылён и без следов прикосновений, чтобы  не сомневаться, что его спалят отцы-командиры.

Кстати в бане на чердаке кто-то на постоянной основе ставил брагу в огнетушителях и все знали про это дело, сохраняя в строжайшей тайне. Причём сам Назаров мог запросто угоститься там с офицерами, выбирая баллон с дозревшим продуктом. Назаров при выдаче мне продуктов иногда меня спрашивал, где я беру дрожжи для банной браги и я каждый раз включал дурочку.

— Товарищ старший лейтенант я такими вещами вы же должны знать не занимаюсь, ну не пью я! — отвечал я, упирая на то, что он якобы что-то вообще должен знать, что я трезвенник. — Кто это делает, я не знаю.
— А кто там ставит огнетушители с брагой, если не ты!
— Ну, нельзя мне заниматься брагой, у меня от газированных напитков может начаться панкреатит, понос и рвота.
— Ты что же никогда не пил водку? — с сомнением спрашивал Назаров.
— Вообще никогда, только вот в армии курить приучили, но я брошу честное слово, — заверял я.
Назаров смотрел на меня с недоверием как это не пить водку!

Вот поэтому он меня и направил на работу к Бессонову. Он так и сообщил ему что, мол, пошлёт двух бойцов абсолютных трезвенников, эти-то уж точно не подведут. И сомневаться не придётся  и всё будет чики-чики, а не то, что было, как в прошлый раз, когда загулявших солдат искали по всему посёлку с факелами.

По прибытии по назначенному адресу нас встретит тот самый старовер Бессонов, он проводил нас в дом, где мы закусили перед работой, а после отправились смотреть фронт работ.

— Мне Пётр сказал, что вы приданы мне до вечера или у вас ещё есть какие планы, но скажу сразу девок в посёлке нет, ну ни одной, всех вывезли на материк в институты.
Мы заверили, что нас интересует только работа.

— Ну, вот и славно. ИнстрУмент вон в сарайке, ломы, заступы, выдерги и много другого железа. Сначала лопатами собираете землю в мешки, потом складируете в сарайку. Земля хорошая как раз на огород пойдёт.
— А зачем землю на крышу, а почему не шлак? — спросил Пиго.
— От земли теплее, а шлак или другая как дрянь тепла не держит так-то вот, — объяснил Бессонов.

Он ещё сказал, что после снятия земли с чердака нужно разобрать потолок. Доски класть отдельно, гвозди вытаскивать и складывать в ящик. Потом снимать брёвна. Мох снимать без пропажи и складывать в мешки, он пригодиться на другое дело, чем собирать его снова по лесам.
— Работёнка не много пыльная, а ребята вы крепкие думаю,  сдюжите, в полдень приду звать на обед, — сказал Бессонов и отбыл восвояси.

В сарайке нашлась совковая лопата с огромным полотном, называемым в шутку комсомольским удобным загребать большую массу, тогда как обычная лопата брала в три раза меньше. Земля на чердаке была лёгкой как пух, вероятно, тщательно просеянной без комков и камней. За час с небольшим мы сгребли весь земляной грунт в мешки и покидали их вниз. Но прежде чем их складировать выгребли из сарайки всякий хлам, а потом занесли мешки с землёй и бессоновский инстрУмент.

— А не сильно ли мы разбежались, — сказал Пиго, показывая на часы.
— Ага, сильно, а нам ещё потолок ломать, — согласился я.
— Думаю, Назар нас на два дня не продаст, зашлёт кого-нибудь ещё, может фиксатого. Тебе так надо вообще на кухне быть, может, оторвёмся один-то раз, — сказал Пиго, намекая на выпивку.
— Если Бессон нальёт то чего отказываться.

Мы присели покурить, прикидывая как бы кого заслать в магазин за цивильными сигаретами с фильтром, но улица как вымерла.

— Странный посёлок обычно народ тусуется, детишек как пиявок на болоте, а тут никого, — сказал Пиго, внимательно отслеживая всю улицу.

Когда мы уже сняли половину потолка, на улицу выполз парень в телогрейке при тридцатиградусной жаре на вид лет так пятнадцати. Он, услышав грохот сбрасываемых досок, подошёл к нам и стал нас навязчиво рассматривать, заметили и мы его.

— Слышка приятель, а до магазина не слабо дойти? — спросил Пиго.
— А чего надо, — ответил он глухим мужицким голосом, отчего мы даже переглянулись, а пацан ли это.
— Сигарет болгарских Опал.
— А мне что будет.
— А чего тебе надо.
— Флакон водки.
— Ладно, ничего нам не надо, — сказал, удивившись Пиго. — Плыви отсюда! Ну, ты видел Серж флакон ему за сигареты!
— А за чекушку, — стал торговаться парень.
— Давай вали.
— А денег много дадите на сигареты.
— А ну чеши, давай.

Парень, видя, что нас облапошить, не получится, покрутился возле дома и пропал, а мы снова принялись за работу. Минут сорок спустя пришли другие малолетки в драных джинсах Levi Strauss & Co расклешёнными цветными вставками, и так же попросили за сигареты флакон. Он них несло алкоголем.
— Это у вас такса такая, — засмеялся я. — А за конфеты купите?
— За конфеты пусть работает железный паровоз, — нарочито грубо ответил нам узкоглазый парень из тех двух видимо из местных или пришлых удэгейцев, потому что на японца или китайца он никак не тянул. И волосы у него были до пояса при дранных до бахромы в промежности джинсах, этакий хиппи поселкового пошиба.
— Тебя как зовут, наверно Чиполино? — спросил Пиго.
— Индеец Джо.
— Кто? — спросил, удивившись Пиго.
— Ты дядя глухой что ли, Индеец Джо.

Потом этот индеец  попытался нам втюхать пикульки из скрученных листьев майского ландыша.
— А что это? — спросил я, рассматривая скрученные коричневые листья.
— Ну, типа гаванских сигар только круче, курнул и член до земли. Только затягивайся долго она слабая.
Пиго заинтересовался и попросил затянуться на раз. Индеец Джо дал ему непочатую сигару и, подмигнув товарищу, стал с интересом смотреть, что будет дальше. Пиго помял и без того мягкую сигару и прикурив глубоко затянувшись тут же выкатил по рачьи глаза. Он открыл рот так широко, что казалось, что у него в глотке застрял теннисный мяч. Он икнул и рухнул на колени, после чего его стало рвать пеной.
— Дыши медленно, — посоветовал ему индеец Джо и Пиго стал дышать, но это ему давалось тяжело.
— Ну, я же сказал что пикульки типа кубинских сигар, вон и член у него уже песок роет, — засмеялся Джо.
Когда Джо удостоверился что с Пиго всё нормально, он дал мне ещё одну пикульку на память, и ушёл с товарищем, подметая расклешёнными джинсами улицу.

— Жуткая отрава,  — сказал Пиго, придя в себя. — Надо было фиксатого с собой взять, у него точно был бы до земли, а то ходит и дрочит. Я, пожалуй, угощу ею Дьяка, пусть тащится!
— Ты прав надо быть полным идиотом, чтобы пытаться это курить, — согласился я, нюхая подаренную сигару.

После ухода индейцев к нам зашла поддатая барышня лет сорока и стала поднимать юбку предлагая расплатиться бартером — флакон за две палки здесь и сейчас. Мы конечно глядя на её толстые в мандариновых рубцах ляжки, отказались и поняли одно, что ни за какие конфеты местная пьяная фауна трудиться не будет, им флакон подавай и неважно копеешная работа или нет. Флакон на бочку и всё!

Сложив все потолочные доски в штабель, мы снова присели покурить, посматривая на часы, когда же нас позовут на обед. Я свои часы оставил на кухне, посчитав, что они мне будут не нужны и из-за боязни, что могу случайно сломать. Часы на точке и тем более для повара были как на вес золота.

— Может он забыл про нас уже половина третьего, — сказал Пиго.
— Я тоже думаю, а ну его к Лешему с его обедом пошли в роту!
Пока мы складывали инструмент в сарайку, на участке появился Бессонов, окинув стройплощадку удивлённым взглядом, он спросил.
— И это всё что вы сделали?
— А мы уже два раза пообедали, а щас пойдём в роту третий раз обедать, — заявил Пиго на такой бесцеремонный наезд.
Бессонов спохватился и сказал, что мясо долго варилось, а сейчас можно сходить пообедать.

— Вы бы нам купили сигареты Опал, а то местные гонцы совсем обнаглели да ещё включили сарафанное радио, мол, сигареты на флакон меняют.
— А что это за девушка очень пухлых форм тут промышляет? — спросил Пиго.
— Ой, бегите от этой проститутки, а то подцепите всякие скульптурные болезни.
— Какие такие скульптурные, — удивился я.
— Ну, баба есть иностранная безрукая, правда она не местная Венера называется, от неё говорят, все такие болезни и идут и за это ей руки-то римляне и отрубили. Так что не советую ничего ей не сувать, а то скульптурную болезнь и подхватите. Ну, всё пошли обедать.

Мяса в гуляше Бессонов нам не пожалел рассчитывая что до вечера мы примемся за работу с утроенной отдачей. Давно я не ел такой  вкусный и наваристый гуляш.
— А что за мясо? — спросил я у Бессонова.
— Так зимой медведя на берлоге взяли, зажирел бродяга.
Мы как по команде перестали жевать, на что Бессонов понимающе сказал, что мясо проверенное незаразное, а медведя почти уже съели давно.  Назарову килограммов пятнадцать было отправлено ещё в начале декабря. Всё срубал и жив, здоров, я же с вами его ем и вот старуха моя тут же. Его жена расплылась в сладчайшей улыбке и закивала головой, мол, так всё и есть.
— А медведь не обидится, — пошутил Пиго.
 — Этот нет, мы с ним давно договорились, — сказал с улыбкой Бессонов и показал, как надо сделать на всякий пожарный. — Ку, иди стороной, к нам не заходи это тебя япона мама обидела, ку!

Мы тоже последовали его примеру, послав дух медведя куда подальше. Так оказывается, все делали промысловики-медвежатники и то, что было описано Федосеевым в его книге Злой дух Ямбуя, была сущая непридуманная правда.

Вечером, когда мы пришли к Бессонову на ужин, он прежде нас сводил в баньку, прилечь попарится под пихтовые веники. Вот где была благодать!
Потом когда мы сидели у него в горнице рассказал мне, как нужно ставить правильную брагу.
— На пятьдесят литровую бочку берётся кипячёная тёплая вода, дрожжей щепотка, сахар как полагается, а дальше сыпешь две горсти пшена, после кидаешь шесть ягод ландыша, но можно и без него.
— Извините, а для чего эти ягоды? — перебил я хозяина.
— Для крепости духа и ещё для дури.
— Типа наркоты что ли? — спросил Пиго.
— Ну, типа того, но вам много нельзя крышу снесёт, тут закалка нужна к этому яду, потом наливаешь разведённую банку сгущённого молока, чтобы убавить бражную пену и ещё горсть брусники для вкуса и цвета этого киселя.
— И это всё? — спросил я, записав, этот рецепт.
— Нет не всё, бочка обязательно должна быть деревянной, вон у рыбацкой артели можно взять новую не целованную, а вот из-под рыбы не советую, вонять будет. Ну, а перед закваской бочку ставишь на бочок на жердочки поближе к печке и крышка сверху. Накрываешь бочку платком и пробу снимаешь через полторы недели, а дальше пока пробуешь она и настаивается. Дальше розлив в бутылки.
— А у вас есть что-то на пробу? — спросил нетерпеливо Пиго.
— Только если вас сильно забодает, — сказал Бессонов, щёлкая себя по горлу. — Я вам не наливал.
Он отошёл к печи и показал на красивый цветастый платок, прикрывавший небольшую бочку.
— Вот она самая и есть.
Он сцедил брагу в кувшин и подал на стол.
— Пробуйте, три кружки будет в самый раз, но не более, а то потянет бодаться.
Мы налили себе в кружки и, пробуя на вкус этот розовый кисель на вкус, принялись за наваристый мясной гуляш.

После гуляша жена Бессонова подала на стол мёд и булочки на десерт к чаю. Мы посидели до девяти вечера и стали собираться к себе на точку.  Бессонов проводил нас до лодки и там же вручил мне полную бутылку своего киселя.
— Спасибо ребята, а этим завтра угоститесь на похмелку.

К счастью нас никто не встречал, и мы благополучно дошли с киселём до самой казармы, где меня как говорится торкнуло и я, посмотрев на Пиго, стал спешно прятать бутылку в зарослях травы.
— А давай-ка вмажем, что-то до меня пока не дошло, — сказал Пиго.
Мы вмазали, но лучше бы мы этого не делали, нас же Бессонов предупреждал, что три кружки нам за глаза хватит. Мы покурили, и вдруг передо мной всё поплыло... и я шарахнул ногой в дверь. На шум прибежали остальные и, увидев меня в приподнятом состоянии, подхватили на руки и понесли на койку.

Боже что я им всем говорил стыдно и вспомнить и говорил ли я что-то вообще что-то очень нехорошее. Мне потом сказали что я орал, мол, смелость города берёт и стал кидаться в драку на Трипутина, помня, как он меня ударил в бане. Но он только посмеялся на мои пьяные потуги и ушёл на кухню пить чай с карамелью. Пиго так вообще как-то сразу отключился и самоустранился со сцены, в кровать, предоставив мне и наораться и наползаться…

Утром до меня ни как не могли, добудится, оттого что я был где-то в космосе и не там где все и весь наш колхоз остался без завтрака. Похмелятся по обоюдному согласию этой отравой, мы с Пиго, не стали оставив её остатки на потом, и как-то по-своему переживали своё глубокое похмелье.

— А ты оказывается пьяница, — сказал мне Назаров, видя моё распухшее лицо.
— Да мы ничего и не пили, встретили на улице индейца Джо… — сказал я, силясь, однако вспомнить всё, что произошло вчера.
Воспоминания пришли позже через несколько дней, после полного похмельного выздоровления и я даже поклялся себе, что больше никогда не буду даже пробовать бессоновское пойло с дурными ягодками. Никогда!
— Это всё дурь майского ландыша, — сказал хмуро Пиго.

Да подумал я, так можно было и ласты склеить, но рецептуру Бессонова я повторил, но без проклятых ягод. И ничего народ был довольный, даже нахваливали, что без бессоновских дурных ништяков такая бражка значительно вкуснее.
.
Продолжение следует...
.
Фото: аллегория на бражников в сов. армии