Мамины дети 2

                Я ушёл в апреле, я нашёл повод.
                Я замёрз, укутываясь в твой холод
                и пошёл на улицу встречать лето,
                лето это маленькая жизнь.

                Пел Олег Митяев со стороны соседей.
  Я сидел на даче у окна, слушал Митяева и пил чай. Был тихий будний вечер, вот только соседи чего-то веселились, ну или грустили громко, на своём участке.
Жизнь моя за последний год, прошедший после событий, описанных в рассказе “Мамины дети”, сильно изменилась и не в лучшую сторону. У мамы стало совсем плохо с памятью, и мне пришлось забрать её к себе. Летом я её, как обычно, отвёз на дачу. Только не как обычно. Одну её оставлять стало не желательно, и я поселился здесь же. Мои дачные друзья сюда уже не приезжали, кто-то умер, кто-то в другом месте купил участок. Так что жил я здесь один с мамой, с которой разговаривать уже было тяжело, так как она тут же забывала сказанное. В общем, жил я тут, как ссыльный. Хотя у них, наверное, было с кем пообщаться.
   Но каждый вечер мы общались с моей женой, которая жила в другой стране, и у нас никак не получалось жить вместе. Всё были какие-то причины, во многом я, конечно, сам был виноват. А когда созрел, началась война, и я уже физически не мог к ней переехать. А она к нам не хотела, так и встречались мы с ней на новый год в третьих странах и жили вместе один месяц в году.
  И вот вчера она мне сказала, что встречаться не хочет, что чувства у неё прошли, и она не видит смысла в продолжении  наших отношений.
  Это стало для меня окончательным ударом. Ведь она была для меня смыслом жизни, тем огоньком во тьме, ради которого стоило продолжать жить. Теперь смысл как-то потерялся. Всё как-то сразу стало бессмысленным, и только долг перед мамой, ответственность за неё, продолжали держать меня на плаву. 
  И вот, сидя на даче на втором этаже у окна и слушая Митяева, я подумал, а она ведь давно остыла ко мне и оставалась “рядом” просто по инерции. И я это видел, чувствовал, но почему-то не придавал значения, боялся, наверное, разрушить это хрупкое равновесие. И вот мы “расстались”.
  Мир вокруг меня рушился, внизу храпела мама, вверху погас свет.
  Вдруг раздался звонок, я взял трубку, звонил Иван, которого я в прошлом году возил с мамой забирать вещи и  собаку от женщины, с которой он прожил шесть лет с её троими детьми. Я описал это в “Маминых детях”.
  -Что в этот раз, - спросил я?
  - Ой, вы не поверите, полная катастрофа, чёрные риелторы, потом всё расскажу. Надо забрать нас с мамой из Москвы, отвезти в Кинешму, там забрать вещи и привезти обратно.
  М-да, - подумал я, - опять с мамой, опять чего-то боится, защиту везёт.
  А вслух сказал:
  - Это восемьсот километров, туда и обратно.
  - Да, далеко, но очень надо, выручайте.
 Ну что ж, - подумал я, - хоть развеюсь, ещё одну душещипательную историю услышу. И согласился.
  В семь утра, поспав часа три, так как я не привык так рано ложиться и вставать, я подъехал на тоже место, что и в прошлый раз. Они сели, и мы поехали.
  Погода стояла солнечная, а у меня в машине кондиционер сломался. Вот прямо сегодня утром. Вот как так, ехать далеко, а он сломался. Что-то жизнь меня била со всех сторон. Мама, жена, теперь кондиционер вот. Пришла беда - отворяй ворота, - пытался пошутить я про себя.
  - Ах да, так что у вас случилось на этот раз, - вспомнил вдруг я.
  - Ужас, катастрофа, - начал Иван.
  - Облапошили его, как всегда, - буркнула мама.
 Так постепенно начала вырисовываться картина происшедшего.
  У Ивана, оказывается, была своя квартира в Москве, “двушка”. Где он жил вдвоём с собакой. Так вот, где-то через месяц после его расставания с предыдущей любовью написала ему девушка из Кинешмы, дескать увидела его в “Одноклассниках” и прямо влюбилась. Очень хочет встретиться, сейчас как раз в Москве.
Иван перья распушил и бросился встречать. Встретились они, и он тут же влюбился. Влюбился, как всегда, без памяти. Она и впрямь была очень симпатичной девушкой, среднего роста, стройная, с чуть раскосыми глубокими глазами, жгучими чёрными волосами и красивым чувственным ртом.
  - Мама, это моя судьба, - звонил он.
Девушке сказал, что готов жениться и усыновить всех четверых детей её.
По нарастающей идёт, у прошлой было три, - подумал я.
  Так вот, для начала она отравила его собаку, чтоб не мешала переезду, а потом сказала, что жить может только в своём родном городе.
  Они переехали к ней.
  Потом она познакомила его со своим дядей, смуглым высоким и крепким мужчиной с очень серьёзным и каким-то нагловатым лицом.
  - Жениться хочешь, - спросил он?
  - Да, - робко ответил Иван, глядя в пол.
  - Тогда нужна жилплощадь.
  - Так у неё же вроде есть квартира, - снова робко сказал Иван.
  - То не её, она снимает, а давай продадим твою “двушку” в Москве и купим здесь роскошные апартаменты, а на разницу здесь какой-нибудь бизнес замутим. Ты не боись, я всё устрою. И так строго и повелительно посмотрел на Ивана, что тот, проглотив комок в горле, безропотно согласился.
Все заботы дядя взял на себя. Это потом выяснилось, что у него две ходки на зону и одна по мокрому делу, а сейчас Иван, как послушная собачонка, выполнял все его указания. Он был как в тумане, как под гипнозом.
  Его поселили в однокомнатной квартире на пятом этаже “хрущёвки”. Так же сердобольный дядя подселил к нему одного своего друга, то же очень делового, чтоб пока квартира продавалась, Иван чего не натворил. А когда квартира продалась, дядя его в этой “хрущёвке” и прописал. Владей говорит, на здоровье, а деньги что остались, давай сюда, а то потеряешь, я тебе потом отдам, после свадьбы.
  И забрал.
  - Как, -говорю я, - семь миллионов вот так просто взял и отдал? А как в Сбербанке вам выдали такую сумму?
  - Я не знаю, - говорит Иван, - он мне угрожал.
  В общем остался Иван один в однокомнатной квартире на пятом этаже без лифта. Девушка, естественно, сразу потеряла к нему свой интерес.
  И тут он вспомнил про маму, которая всегда спасёт и защитит.
А надо сказать, что все эти шесть месяцев, что он пропадал в Кинешме, он ей так ни разу и не позвонил. Сперва любовь, потом дядя, затем строгий сосед, не давали ему телефон в руки. Она бедная с ног сбилась, но в конце концов нашла как-то эту девушку, приехала к ней и всё у неё выпытала. Ну не всё конечно, но адрес Ивана точно. Поэтому когда Иван решился ей позвонить, она уже сама шла к его дому. Выслушала своё золотце и забрала обратно в Москву.
   Когда Иван вышел покурить, я спросил у неё:
  - Как же вы могли на него квартиру записать, вы же видите, что он такой, как бы это сказать.
  Тогда я узнал, что у него проблемы с психикой. Он даже в ПНД на учёте стоял в детстве.
  - Так тем более, - говорю я снова, - Я понимаю, каждая мать считает своего ребёнка самым лучшим, самым распрекрасным, но ведь есть реальный взгляд на вещи.
  - Ну да, - сказала она, - я, конечно, сама виновата, чего уж теперь, и потом он всегда хотел мне доказать, что он самостоятельный, хотел семью завести.
  - И что теперь? - спросил я.
  - Что теперь, пытаемся вернуть квартиру, написали заявление, завели дело, но следователи, сперва такие шустрые, что-то вдруг после общения с дядей сникли, дело завели не уголовное, а административное. Похоже дядя к ним не с пустыми руками приходил. Но зато наш адвокат полон решимости победить.
  - Ага, - говорю я, - ему-то что, выиграет он дело или проиграет, он всё равно свои деньги получит. Вы вот смотрите, ведь никаких улик нет, расписки в получении денег нет. Получается де юре ваш сын сам продал квартиру, а деньги потерял. Смотрите.
  Женщина сникла.
  - Я уже не знаю, чего хочу. Хочу, чтоб всё по быстрее закончилось, а то боюсь не доживу. Силы уже на исходе.
  - Вы хоть свою квартиру на него не записывайте, жизнь то продолжается, а его похоже ничему не учит.
  Приехали, погрузили вещи без приключений, а то я, честно говоря, тоже волновался. Мало ли что, кто его знает, этого дядю.
  И поехали в Москву.
  По дороге Иван опять развеселился, всё позади, и он опять был полон сил и энергии. Рассказывал маме, как к нему подкатывала соседка со второго этажа в Кинешме, показывал ей сообщения от неё и как-то похабно посмеивался.
Смотрел я на него в зеркало заднего вида и думал. Вот ведь, бьёт жизнь человека, а он хоть бы хны. Отряхнулся, сбросил грязь с себя и дальше побежал.               
         А я, да у меня вообще всё прекрасно, чего я такой опустошённый, - улыбнулся я про себя и выгрузив их вещи, получив за работу поехал домой.
  Но напоследок им сказал, чтоб больше мне не звонили. Мама вскинула брови.
  - Что, совсем мы вас замучили?
  - Да нет, чтоб не звонили по таким поводам, чтоб не было у вас больше катастроф.