Житие преподобной Дорофеи Кашинской

ЖИТИЕ
преподобной Дорофеи Кашинской
И ПРАВЕДНЫХ ЖЕН СВЯТОЙ РУСИ.1

___
1 Сокращенно из еженедельного журнала «Русскiй Паломникъ», 1893, №№ 41, 42, 43 и 50; с дополнительной информацией из «Русских подвижников XVIII и XIX веков» епископа Никодима Белгородского, т. 1, 2 и 13, Москва, 1912. Другие источники: Жития святых русских в 2-х томах, Синодальное издание 1908 и 1916 гг.; История Русской Церкви митрополита Московского Макария, 1891 г.; Вологодский патерик, Вологда, 1880 г.; Путеводитель паломников в Императорскую Россию Павловского, 1907 г.; «Православные монастыри в Российской Империи» Л.И. Денисова, Москва, 1908; «Жития святых» архиепископа Черниговского Филарета, Санкт-Петербург, 1892-1900; «Святая Русь» архимандрита Леонида Кавелина, Санкт-Петербург, 1891; «Богоматерь» Е. Поселянина, Санкт-Петербург, 1905 (все на русском языке).


ЖЕНЫ ВАШИ В ЦЕРКВАХ ДА МОЛЧАТ.
1Кор. 14:34



ВДАЛИ ОТ ШУМА И СУЕТЫ мира, в тихих монашеских убежищах, в пустынных местностях, наводящих на мысль о вечности, тысячелетие жены Святой Руси трудились ради своего спасения, стремясь прежде всего приобрести смиренномудрие... Одной из них была забытая преподобная Дорофея Кашинская, в XVII веке.

Духовное благоухание этой основополагающей для святоотеческого Православия добродетели – смиреннномудрия, соединяющей в себе смирение и мудрость, – всегда было очень близко истинным православным христианкам, и особенно преподобным женам. За ними всегда сияет смиренный образ Той, Кто является Первой Игуменией всего монашества, Пресвятой Богородицы.

Особенно это касается святых жен Святой Руси, которые были настолько проникнуты этой тихой, утонченной и чистой добродетелью, что до нас дошли лишь очень скудные сведения о них. Они старались быть невидимыми, незаметными, скрытыми в тихих кельях за монастырскими стенами, расположенными за отдаленными реками и озерами, в забытых скитах, спрятанных в зеленых чащах, в тени плакучих ив и березовых рощ, которые одни только и слышали их тихую молитву и нежное пение и видели их созерцающими свадебную горницу их Божественного Жениха, Христа.


ПРЕПОДОБНАЯ ДОРОФЕЯ КАШИНСКАЯ.

Память 24 сентября и 6 февраля.

ТРОПАРЬ, Глас 8.

В тебе;, ма;ти, изве;стно спасе;ся, еже по о;бразу:/ прии;мши бо крест, после;довала еси; Христу;,/ и де;ющи учи;ла еси; презира;ти у;бо плоть, прехо;дит бо;/ прилежа;ти же о души;, ве;щи безсме;ртней;/ те;мже и со а;нгелы сра;дуется, преподо;бная Дорофея, дух твой.


ПРЕПОДОБНАЯ АННА КАШИНСКАЯ.

Монастырь Сретения Господня за рекой Кашинкой, 1913 г.

ИГУМЕНИЯ АНТОНИЯ.

Вверху: Могила преподобной Анны.

Слева: Успенская церковь.


Число святых жен, известных Церкви Земной, значительно уступает числу святых мужей, до нас дошло удивительно мало их житий, многие из которых краткие и довольно общие. Это, однако, не означает, что их было так мало или что они не достигли духовных высот мужей, а лишь подчеркивает непревзойденную красоту их небесного смирения и молчания (исихии).

Православные святые жены, в отличие от Марфы, сидят у ног Господа и внимают словам Христа: Мария избрала лучшую часть, которая не отнимется у нее (Лк. 10:42) – и молчат в церквях (1 Кор. 14:34).

САМОЕ НАЧАЛО Христианства на Руси произошло через святую жену, святую равноапостольную Ольгу (+969, 11 июля), внук которой, святой Владимир (+1015, 15 июля) крестил свое княжество Киевское в 988 году и дал всей Руси Православную Христианскую веру в то самое время, когда Византия достигла своей высшей точки во всех фазах духовной культуры. К этому времени все основные ереси были выявлены и искоренены Семью Вселенскими Соборами, а монашество находилось в полном расцвете. Таким образом, России с самого начала была доверена полнота чистой веры, Православия, и она дорожила ею на протяжении веков как высшим наследием в своей иерархии ценностей, тем самым сама становясь в деятельности и чаяниях своих лучших сынов и дочерей Святой Русью, хранительницей Православия. Такой она осталась и по сей день, даже находясь в оковах и катакомбах под коммунистическим игом.

Монашество сразу охватило русскую душу и велось в Киевской Руси в монастырях и обителях, построенных князьями и дворянами. Преимущественно оно процветало в Киевских пещерах, начало которым положила искра, принесенная на Русь с Горы Афон преподобным Антонием. Мужские и женские монастыри стали возникать в разных местах, основанные в основном князьями, которые видели в них сокровищницы святости для своего княжества, а также иерархами, монахами и праведными женами – некоторые даже были основаны женщинами для мужчин, как, например, монастырь преподобной Евфросинии Полоцкой, великой паломницы в Византию и Святую Землю, которая упокоилась в лавре преподобного Феодосия Великого, а ее мощи впоследствии были перенесены в Киевские пещеры.

Приход ордынских варваров, которые разорили Киев, сжигая и разрушая на своем пути все монастыри и убивая их обитателей, не прервал рост монашеских общин. Напротив, число общин увеличилось. Поразительный импульс к основанию новых монастырей, который теперь двигался на север, был как бы ответом на вопрос, как сохранить православное понимание жизни. Помимо обеспечения гармоничной и экономически независимой общинной жизни, монастыри, формировавшие православный менталитет в полном духе Церкви, открывали неотмирное царство духовного совершенства, претворявшее земных мужчин, женщин и детей в ангелоподобных существ. Это вдохновляло новопросвещенных русских людей, и вокруг Новгорода, Пскова, Суздаля и, конечно же, Москвы, которая после падения Второго Рима-Константинополя стала Третьим Римом, возникла целая сеть монашеских обителей. Великие святые основывали монастыри в этот период: преподобная Анна Новгородская (+1050, 4 октября); три псковские игумении: Евпраксия (+1243, 8 мая), Марфа (+1300, 8 ноября) и Васса (+1473, 19 марта); преподобная Харитина, игуменья Новгородская (+1281, 5 октября); преподобная Евдокия Московская (+1407, 7 июля), основательница двух монастырей; и многие другие московские, как канонизированные, так и неканонизированные.

Монашеские общины дев на Святой Руси были очень почитаемы и уважаемы, но не только как места, куда князья отдавали своих жен, когда хотели от них избавиться. Женские монастыри всегда мыслились как святые места, убежища для аскетического труда, жизнь которых сосредоточена вокруг круговорота прекрасных и всеобъемлющих церковных служб, для чего было разработано утонченное литургическое искусство. Использование монастырей в качестве больниц, сиротских приютов, школ и мастерских всегда было вторичным, если вообще появлялось. Древние византийские образцы аскетизма, к которым постоянно возвращались через чтение Синаксаря, Пролога и Житий святых, были главным источником монашеского вдохновения, и именно к ним лежало сердце женщин Святой Руси.

Неверно утверждать,1 только потому, что до нас не дошли яркие жития таких святых жен, что женщины в Древней Руси не следовали суровой аскетической, исихастской практике древних пустынножительниц. В сохранившихся источниках достаточно указаний на то, что такие героини духа истинно были, и они вели не менее жестокую брань с князем мира сего, чем великие святые мужи, чьи жития нам хорошо известны. Жития жен-отшельниц более поздних веков, таких как игумения Евпраксия Староладожская (+1823, 23 сентября) и блаженная Мария Пещерница Белогорья (+1822, 22 июня) – ясно показывают, что было в сердцах святых женщин в то далекое время, когда все русское общество удивлялось отшельническому устремлению обитательниц неведомых северных диких мест.

___
1 Как Федотов, а также Т. Манухина в книге «Святая Анна Кашинская», YMCA Press, Париж, 1954 (на русском языке).



СОБОР СВЯТЫХ ЖЕН СВЯТОЙ РУСИ.


ПРЕПОДОБНАЯ ЕВФРОСИНИЯ Полоцкая.

ПРЕПОДОБНАЯ СОЛОМОНИЯ Суздальская, икона XVI века.

СВЯТАЯ ФЕВРОНИЯ Муромская.

[слева направо]


Святой отрок АРТЕМИЙ ВЕРКОЛЬСКИЙ,
Житийная икона, изображающая его жизнь и чудеса, согласно преданию.


Монашество святых жен России, конечно, имело формы несколько отличные от тех, что были у святых мужей Севера. Именно мужчины, по примеру преподобного Сергия Радонежского, были бесстрашными "первопроходцами" северных лесов, отваживаясь на нетронутые территории России с их постоянными опасностями от диких зверей, бродячих ордынцев и разбойников, а также на физические тяготы основания монашеского поселения в необитаемом лесу. Великие пустынножители, основав монашескую общину, обычно уходили на север, чтобы найти новую уединенную пустынь, за ними следовали их ученики, а часто и сами ученики покидали первоначальный монастырь и основывали свои собственные общины. Тогда как жены-пустынницы селились рядом с поселениями, росшими вокруг монастырей, или в самих монастырских зданиях, если они были покинуты монахами; таким образом, они получали защиту устоявшегося места, уже вырубленного в пустыне и окруженного оградой или стеной, и здесь жены-пустынножительницы продолжали правила и традиции основателя. Часто именно малоизвестные подвижницы передавали единственные сведения, которые мы имеем о том или ином святом. Так, когда были обретены нетленными мощи праведного Кирилла Вельского (+15 век, 9 июня), сведения о неизвестном святом передала некая праведная монахиня Акилина Накапа (+1517), сама получившая от него чудесное исцеление, как и праведная Евлампия, и так история о святом Кирилле дошла до нас, но о блаженной Акилине и ее монашеской традиции больше ничего не известно.

Еще один тип святой женщины-пустынножительницы можно найти в Древней Руси, в месте, которое сегодня, когда православное общество стало таким мирским, а основы православного воспитания основательно забыты, можно легко упустить из виду. Главная обязанность, которую Церковь возлагает на женщину – это не просто воспитание детей, но, что гораздо важнее, вдыхание в них священного благоухания смирения и кротости сердца, запечатлевающего духовную связь между Христом и ребенком с самого младенчества. Это нелегкая задача, и никогда не была легкой. Именно на нее направлялась духовная энергия пустынножительниц в Древней Руси. Именно поэтому у многих великих святых Северной Фиваиды матери были великими святыми. Любовь к райской жизни в пустыне и духовная сила, исходящая от смиренного сердца, способного переносить тяготы пустыни, были даны подвижникам Севера еще в беспечном детстве их ангелоподобными матерями, которые, не имея возможности сами уйти в северную пустыню по своим житейским обязанностям, воспитывали сыновей, пригодных для пустынножительства.

Матерью преподобного Сергия Радонежского была преподобная Мария, монахиня в Хотьково (+1337); преподобного Александра Свирского – преподобная Варвара, монахиня Ояти (+1500); преподобного Макария Калязинского – праведная Ирина в Кожино (+15 век, 1 июня); святителя Филиппа, митрополита Московского, воспитанника Соловецкого – преподобная Варсонофия, монахиня  Московская; матерями северных юродивых, блаженных Николая Кочанова и Иоанна Устюжского, были святая праведная Иулиания (+1384, 21 декабря) и игумения Наталия; были и другие. Сестрой святого Артемия Веркольского была блаженная Параскева Пириминская, почитаемая как местночтимая святая. Широко почитаемая праведная Иулиания Муромская (+1604, 2 января), воспитавшая много детей и внуков, в душе была пустынножительницей.

МОНАСТЫРСКИЙ ИСХОД в Северную Фиваиду, хотя и приведший невольно к освоению лесной глуши, был прежде всего огромным движением людей, стремившихся исключительно к обретению христианского убежища и душевного благополучия. Это был плод глубоко укоренившегося православного мировоззрения, согласно которому падшая человеческая природа должна была управляться любовью к Истине с помощью определенных святоотеческих установлений: нестяжательства, умного делания Иисусовой молитвы, исихазма. Это вызвало такой расцвет подлинной православной святости, что даже дети, охваченные аскетическим пылом, достигали духовного состояния мужей зрелых лет и творили чудеса по своей смерти. К святым детям Севера относятся святой Артемий Веркольский (+1345, 23 июня), святые Иаков и Иоанн Менюжские (+1570, 24 июня), новгородская дева Гликерия (+1522, 15 мая), блаженный Иоанн Устюжский (+1494, 29 мая), юродивый Христа ради, который умер в 18 лет, уже достигнув высоты христианского совершенства.

Из сотен новых монастырей, которые каждый век основывались на просторах Северной Фиваиды, не менее четверти были женскими, некоторые из них оставались маленькими скитами с несколькими девами, другие становились значительно крупнее. Учитывая все опасности необитаемой, почти непроходимой болотистой местности с переплетающимися озерами и реками, а также малочисленность православного населения на этих просторах в XIV-XVII веках, поистине удивительно, с каким рвением и усердием жены Святой Руси шли по отшельническому пути древних святых Фиваиды. Кто может рассказать всю историю их духовных восхождений? Кто может постичь их брань, особенно сегодня, когда сами принципы истинного Православия стремительно исчезают с лица земли?

Великие Фиваидские святители Антоний и Пахомий, а также великий православный Отец Запада преподобный Венедикт Нурсийский основали женские монашеские общины и поставили во главе их своих сестер. Так, на Руси дивный преподобный Евфимий Суздальский, находясь в тесном общении с преподобным Сергием Радненежским и святителем Алексием Московским, которого даже называли "вторым Сергием", основал в 1364 году за рекой от своего монастыря женскую обитель, подобную Пахомиевой, поручив ее попечение своей племяннице. Он руководил своим монастырем по особому монашескому правилу, которое получил от своего старца, пещерного жителя Нижнего Новгорода, святителя Дионисия (впоследствии архиепископа) Суздальского (+1385, 15 октября), который был в полной традиции византийской духовности и дважды паломничал в Грецию.

Этот же святитель Дионисий благословил свою духовную дочь подобную Феодору Нижегородскую (+1375, 16 апреля) на основание женского монастыря в этом городе, а затем постриг ее в нем. В ее лице мы видим первый яркий пример суровой женской аскетической святой в чисто византийской традиции на Севере.



ПРЕПОДОБНЫЙ ДИОНИСИЙ ГЛУШИЦКИЙ
и обычный монастырь Русского Севера.


ОДНИМ ИЗ ВЕЛИЧАЙШИХ ОТЦОВ Северной Фиваиды был преподобный Дионисий Глушицкий (+1437, 1 июня). Через него дух Афона, то есть традиционной византийской духовности, проник глубоко на Север и вошел в женские монастыри. Ранее прямые контакты с Афоном поддерживались на протяжении веков, начиная с киевского преподобного Антония, но преподобный Дионисий – первый из известных нам, кто основал женский монастырь с афонским типиконом. Уроженец Вологды, преподобный Дионисий был пострижен в монашество в Спасо-Каменном островном монастыре его настоятелем, блаженным Дионисием (+1425, 18 октября), который из особой любви дал своему ученику собственное имя. Получив многолетнее исихастское образование в этом монастыре, имевшем афонский типикон, и почувствовав потребность в безмолвии, святой Дионисий удалился в глубь вологодских лесов и там, у дикой реки Глушицы, начал свою отшельническую жизнь. Вскоре за ним последовали не только монахи, но и жаждущие Бога женщины, для которых он основал женский монастырь на соседней горе и посвятил общину святителю Леонтию Ростовскому, так как он только что вернулся из Ростова, где получил благословение и наставление своего старца Дионисия, тогда уже епископа Ростовского. Этот монастырь с его афонским духом процветал и распространял идеал пустынножительства для женщин далеко и широко.

Преподобный Дионисий был также выдающимся иконописцем, и известно, что он благоукрашал монастырь своими иконами. Одна из них, чудотворная икона Успения Пресвятой Богородицы, была передана в расположенную на той же реке Семигороднюю пустынь, основанную учениками Преподобного. Когда эта обитель опустела после чумы, Пресвятая Богородица явилась во сне одной праведной монахине московского монастыря Иулиании из рода Белозерских, которая три года пролежала парализованной, и обещала ей исцеление, если она пойдет в Семигороднюю пустынь и восстановит ее. Блаженная Иулиания пообещала это, получила чудесное исцеление, отправилась на север и нашла заброшенный монастырь и чудотворную икону, написанную преподобным Дионисием. Посреди полного запустения она построила себе крошечную келью рядом с церковью и таким образом восстановила монастырь, который просуществовал много веков и стал рассадником духовной традиции, полученной через преподобного Дионисия. Позже здесь просияла еще одна святая – блаженная монахиня Мариамна (+1643).

И другие монастыри прославились в Северной Фиваиде. В окрестностях Кирилло-Белозерского монастыря, следуя традиции этого Преподобного, в Горицах на берегу реки княгиней [Ефросиньей, в иночестве] Евдокией в 1544 году был основан женский монастырь, ставший женской Лаврой на Севере, где вплоть до советских времен подвизались многие святые и известные жены.

В Вологде преподобная Домникия основала в 1560 году знаменитый Успенский монастырь, где была построена каменная церковь, посвященная преподобному Сергию Радонежскому, авве Севера.

В Каргопольском крае Успенский монастырь был основан в 1592 году преподобным Иоанном Власатым, который был "трудником в девичьем монастыре", как описывает его древняя летопись; впоследствии он получил схиму с именем Иона, был погребен в монастыре.

В Сольвычегодске праведная дева Иулиания, отказавшись удовлетворить нечистое желание язычника, была утоплена в реке, где вскоре был построен Ульяновский женский монастырь в честь сей святой мученицы.

В арктическом Архангельске в 1604 году был основан Свято-Троицкий женский монастырь. В 1664 году праведная игуменья Марфа, которую лично знал Царь Алексей Михайлович Романов, превратила его в цветущую женскую монашескую цитадель на крайнем Севере.

В Старой Ладоге под Валаамом с XV века существовал знаменитый Успенский монастырь. После разрушения шведами он был восстановлен в 1617 году и стал одним из важнейших молитвенных созерцательных центров севера России, где впоследствии просияла великая игуменья Евпраксия, духовная собеседница преподобных Сергия и Германа Валаамских и преподобного Александра Свирского.


ДУХОВНО-ОРИЕНТИРОВАННЫЕ ЖЕНЫ никогда не погружались в дикую природу в одиночестве, но всегда подходили к монашескому призванию с единственной целью – спасти свою душу, проявляя осторожность, осмотрительность и кротость. Они селились по двое и по трое в скромных жилищах, часто заброшенных хижинах, в заброшенных районах, возле церквей на окраине города или рядом с кладбищами. Они обеспечивали себя Богоугодными делами: читали Псалтирь над умершими, пекли просфоры, писали иконы, делали свечи или штопали; молчали, пока одна сестра читала душеполезные тексты из житий святых или святых Отцов, или пели каноны, акафисты или "псальмы" (религиозные песни), проливая слезы умиления и покаяния. Совместное потребление самого необходимого давало им духовный рост и силу, обеспечивая действенный опыт трезвенной жизни, что особенно важно для тех, кого Бог мог призвать к уединенной жизни после многих лет испытаний и страданий.

Их кельи состояли из однокомнатного домика с прихожими. В ней был лишь иконостас или иконный уголок, перед которым постоянно горели лампады, и аналой со всеми книгами, необходимыми для неопустительного чтения суточного круга Богослужений. Запах ладана и домашнего хлеба, вязаный крючком коврик, цветочные горшки на широких подоконниках, аккуратность и царящая тишина – все это придавало теплоту типичной келье "Божиих ратниц". Здесь часто совершались всенощные бдения, и благочестивая, Богобоязненная старица утешала страждущие сердца покаянными словами, мягче масла. Вся душевная атмосфера этих "трудниц Божиих" говорила о глубокой теплоте, простоте, внутреннем спокойствии и мире с Богом и Его преображенным миром. Это был самый понятный и любимый способ распространения живого православного благочестия в народе по всей России. Этот образ жизни выдержал все исторические искушения. Сегодняшние "бабушки", спасшие православное благочестие от коммунистов, по-прежнему черпают свою закваску из этого сердца Святой Руси.

ПРЕПОДОБНАЯ ДОРОФЕЯ КАШИНСКАЯ.

ПОДВИЖНИЦА Дорофея родилась в 1549 году. Достойно замечания, что как рождение ее было в благополучное время Царствования Иоанна Грозного, так и кончина ее последовала в мирное царствование Михаила Федоровича Романова. Между тем вся жизнь монахини Дорофеи, начиная с двенадцатилетнего возраста, протекла во время самых ужасных государственных переворотов и крамол, страшного голода от неурожая и мора, которые снова сменялись на Руси внутренними смятениями и внешними войнами.

Преподобная происходила из рода князей Коркодиновых, но какое имя ее было до монашества, неизвестно; по преданию имя ее Дорофея. Она была в замужестве за Федором Ладыгиным и имела сына Михаила; они жили в области к северу от Москвы, в городе Кашине. В первом десятилетии XVII века Кашин был разорен вторгшимися поляками и литовцами, и муж святой Дорофеи пал на поле брани, защищая город.

И вот, потеряв земное счастье с кончиной любимого супруга, видя невыразимые бедствия Отечества, Дорофея, пораженная глубокою скорбью, решила оставить мир и стала в молитвах и подвигах искать не земного и временного счастия, столь часто омрачаемого различными и тяжкими злоключениями, но
Небесного, вечного. По внушению Божию она избрала себе мирное спасительное убежище в только что опустошенном Сретенском
монастыре. Эта обитель, известная тем, что в ней хранились святые мощи преподобной Анны Кашинской, схимонахини и чудотворицы (+1368, 2 октября и 12 июня), только что была разорена вместе с городом, и сколько трудов, лишений, терпения и неимоверных подвигов предстояло вынести ей при вступлении в эту обитель! Устроив среди ее развалин убогую, тесную келию, Дорофея посвятита себя здесь молитве, послушанию, посту и другим святым подвигам, известным одному Богу. Здесь же среди пепла она нашла большую икону Корсунской Божией Матери, которую хранила в своей келье и которая впоследствии прославилась многими чудесами.

Вся окрестность, в которой располагалась эта тихая деревушка, представляла собой настоящие дебри с дремучими лесами, бесконечными березовыми рощами и безлюдными озерами и прудами, изобилующими птицами и свободно бродящими дикими животными. Это была и родина славных святых отшельников, которые не могли не быть дороги сердцу святой Дорофеи, ибо она удалилась не чтобы утешить свою старость, в один из благоустроенных монастырей, которыми изобиловала в то время Московская земля, а предпочла тишину кашинской глуши, к которой готовилась всю свою жизнь. Всего в восьми верстах от Кашина жил преподобный Макарий Калязинский (+1483), имевший обычай бродить по лесам, как новый Адам, среди диких зверей, которые ходили с ним, как овцы. Его племянник, преподобный Паисий Угличский (+1504), присоединился к нему в детстве и достиг таких высот, что Пресвятая Богородица посетила его, когда он был на молитве со своим учеником преподобным Адрианом и преподобным Кассианом (1504), содругом преподобного Нила Сорского. Неподалеку находилось и озеро Селигер, в котором на Столобенском островке жил преподобный Нил (+1554). Еще один уроженец Кашина, преподобный Савва Вишерский (+1460), вернувшись с Горы Афон, стал столпником. Все эти ангелоподобные мужи основали монастыри, и благоухание их жизни распространялось далеко и вдохновляло на аскетические подвиги. Все это составляло духовное наследие преподобной Дорофеи в ее тихой обители и возносило ее ум к высшим видениям и Божественным озарениям.


Схимонахиня Северной Фиваиды – картина С. Животовского

ИЛЛЮСТРАЦИИ ПРАВОСЛАВНОЙ МОНАСТЫРСКОЙ ЖИЗНИ.


Типичная монашеская келья с иконостасом в благополучном монастыре.


Монахини и послушницы поют антифоны на правом клиросе.


БЛАЖЕННЫЙ ОТЕЦ ПЕТР УГЛИЧСКИЙ +1866.


Монастырский священник со своей матушкой пьют чай дома.


Кашинский монастырь, вид из города, каким он был 150 лет назад.


Кашинский монастырь: Успенская церковь и новый собор в 1912 году.


ВЕСНА В СЕВЕРНОМ БЕРЕЗОВОМ СКИТУ.

Монахиня склонилась в Иисусовой молитве на ступенях скитской часовни, созерцая стремительный поток пробуждающейся весны, прообраз нашего будущего воскресения.

Картина Э. Э. Вальбона из издания «РУССКIЙ ПАЛОМНИКЪ», 1913 г.


В то же время она старалась помочь всем многочисленным жителям города и окрестностей, которые жили в великих скорбях и несчастьях. Своим словом утешения, сердечной добротой, денежными дарами она старалась помочь каждому, ободрить и поднять всех, кто страдал в это тяжелейшее время. Все, что осталось у ней по смерти мужа, Дорофея или обратила на восстановление обители, или раздала нуждавшимся. Для нее самой ничего не нужно было, кроме молитвы, слез и подвигов. Привыкшая жить среди богатства и обилия, она теперь не знала, где найти себе и хлеба насущного, и должна была терпеть всякого рода лишения и нужды. И она при помощи Божией все терпела, все выносила благодушно, с твердою верою в Промысл Божий. В своей одно-оконной келии она желала иметь сокровенное место от людей, чтобы плакать, молиться и воздыхать пред Господом Богом день и ночь во спасение себя и ближних, молиться за убиенного на поле брани супруга своего, за опустошенный город и об устроении святой обители. Она искала одного из самых трудных и скорбных подвигов для очищения души своей от грехов и приготовления себя к блаженной вечности.

И Господь видимо услышал ее теплые молитвы о восстановлении Сретенской обители. Вскоре же после поселения Дорофеи на печальных развалинах они огласились духовным ликованием прежних сестер, которые, по миновении опасностей от врагов, мало-помалу возвратились в обитель. Слух о высокой духовной жизни ее и делах милосердия привлек в обитель и многих других дев и жен, искавших спасения своей душе. Таким образом, восстановлена была обитель: собралось достаточно сестер, нужна была игумения.

Но та, которая своими неисчислимыми трудами и подвигами, своими пожертвованиями воссоздала Сретенский монастырь, чужда была внешних почестей и славы: по глубокому своему смирению она не желала быть настоятельницей и решительно отреклась от столь высокого звания, предпочитая в звании инокнии продолжить свою подвижническую жизнь. И во всю жизнь свою эта монахиня служила для всех примером трудолюбня, терпения, самоотвержения, крепости и пламенной надежды на Бога. Вся ее жизнь напоминала жизнь древних христианских подвижниц, а также тех, кто предшествовал ей во отечестве: благоверной Анны Кашинской, преподобной Евфросинии, великой основательницы Полоцких монастырей (+1173, 23 мая), благоверной Февронии Муромской (+1228, 25 июня), преподобной Евфросинии (+1250, 25 сентября), великой девы-подвижницы Суздальской, дочери святого мученика Князя Михаила Черниговского, и других.

Такую жизнь эта святая жена прожила почти в наши дни. Ибо не время виновато в том, что мы не видим сейчас такого обилия святых мужей и жен, какие процветали в прежние века, а скорее наша злая воля, отсутствие решимости и веры. Но Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же (Евр.13:8).

В 1615 году святая Дорофея приняла Великую ангельскую схиму и усилила свои труды по подвижничеству и благочестию. Наконец, после двадцатилетних трудов в монастыре Сретения Господня Преподобная подошла к концу своей многострадальной жизни. Накануне праздника великого и святого вдохновителя монашеской брани на Русском Севере, преподобного Сергия Радонежского, 24 сентября 1629 года, последовала блаженная кончина восьмидесятилетней Дорофеи, которая с того времени предстала пред Господом с горящим светильником пламенной любви к Нему и с елеем добрых дел для ближнего. Она перешла от смерти в живот, уготованный всем любящим Бога, и из земной сбители в небесную, где имеет большое дерзновенче молиться пред Всевышним.

ИГУМЕНИЯ АНТОНИЯ (МЕЗЕНЦОВА) (+1875, 26 января) была поистине святой. Духовная дочь великого святого XIX века священника Петра Угличского, она была настолько проникнута истинно православным монашеским духом, что святая Анна Кашинская являлась ей и говорила, кого из сестер нужно постричь в великую схиму и даже где можно найти древние схимы.

Будущая игуменья Антония была сестрой в суздальском монастыре и по уговорам своей крестной матери согласилась перейти в Кашинский Спасский монастырь. Но 20-летняя послушница сильно скорбела, покидая свою первую обитель, где покоились мощи благочестивой Царицы Софии (супруги Государя Иоанна Грозного), полагая, что лишится той благодати, которую познала там, ведь святая София-Соломония Суздальская (+1542, 16 декабря) совершила много великих чудес в своем Покровском монастыре, который был основан и духовно направлялся великим преподобным Евфимием Суздальским, другом преподобного Сергия Радонежского. И вот после ночной слезной молитвы увидела она во сне, что входит в Святые врата Сретенского монастыря в Кашине, дотоле ей незнакомого, и по причине большого стечения народа не может войти в монастырь. После многих усилий она наконец вошла и, удивляясь необыкновенному стечению Бого-мольцев, спросила окружающих о причине; ей ответили, что открывают мощи преподобной Дорофеи, о которой до того времени она не слыхивала. Это видение прекратило горесть души Александры Мезенцовой и успокоило в той уверенности, что и в Сретенской обители почивает праведница, и не без воли Божней совершается ее перемещение сюда.

После нескольких лет пребывания в монастыре послушница Александра (так ее тогда звали) вступила в особенно трудный период духовных испытаний. Однажды, не спав несколько ночей от скорби, она пошла в монастырскую церковь на утреню и, сев за чтение кафизмы, погрузилась в легкий сон. Вдруг перед ней, выйдя из северной двери алтаря, предстала неизвестная схимонахиня, в правой руке она держала деревянный крест и зажженную восковую свечу, а в левой – кадило. Ее мантия была собрана и висела через левую руку. Она встала прямо перед послушницей Александрой и устремила на нее пронизывающий взгляд, словно видя ее внутреннюю скорбь. Послушница тотчас же встала, но видение уже исчезло, и никто из окружающих его не видел, а в сердце ее возникло неописуемо радостное чувство, как будто она никогда не была в печали. Вернувшись в келью после утрени, она поспешила набросать карандашом на бумаге увиденную ею схимонахиню, в которой узнала святую Дорофею, которую глубоко почитала и часто призывала в молитве. Через несколько лет после этого она написала икону святой Дорофеи в полный рост, точно так, как набросала ее в то утро под впечатлением чудесного видения, только добавив за фигурой святой Дорофеи церкви Кашинского монастыря и другие здания.

Позже матушка Антония стала настоятельницей монастыря преподобной Дорофеи и, питая особенное благоговение к этой подвижнице, матушка Антония всем сердцем желала каким-либо особенным образом выразить почтение к памяти ее. Приезжая к досточтимому Угличскому старцу отцу Петру, она не раз слышала от него укорительные слова: «Дорофее-то у вас чести нет!» Это глубоко печалило Антонию, и вот однажды она спросила,
Что нужно сделать, чтобы почтить ее? Он отвечал резко и решительно: «Ставь часовню!» После того летом в 1857 году игумения соорудила часовню из железа с покровом из белой жести, опасаясь, что кто-нибудь расскажет об этом местному епископу и тот запретит строительство, если оно уже давно начато. Однако епископ, узнав об этом, одобрил такое почитание преподобной Дорофеи, и в 1870 году настоятельница Антония смогла построить более крупную каменную часовню над мощами святой.

В эти годы святая Дорофея много раз являлась и творила множество чудес в своем монастыре. Одна монахиня, матушка Серафима, любила проводить полуночные часы со своей келейницей в монастырской церкви. Однажды, придя в церковь в двенадцать часов ночи, вдвоем, они увидели в приделе святой преподобномученицы Анастасии у окошка молящуюся монахиню. Зная, что никто не мог проникнуть в запертую церковь, они, объятые ужасом, долго смотрели издали, пока видение не кончилось. Еще раз был с ними подобный же случай – в полночь они видели в церкви необычайный свет, все местные свечи горели, и монахиня молилась пред алтарем. Многим другим сестрам также были даны свидетельства о подобных явлениях преподобной Дорофеи.

Мы не знаем, как сложилась судьба монастыря и почитания святой Дорофеи после коммунистической революции. Но среди тех, кто любит святых Божиих, она не будет забыта, и на Небесах она продолжает молиться за вновь опустошенную Русскую Землю и за всех, кто почитает ее с верой и любовью.

Для более детального знакомства с внутренним духовным миром представительницы Северной Фиваиды мы можем обратиться к житию блаженной Анастасии, жившей в XIX веке. Хотя два столетия отделяют ее от времени преподобной Дорофеи Кашинской, тем не менее во всех существенных аспектах их жизнь весьма показательно схожа.

В ТУМАННОМ ОЛОНЕЦКОМ КРАЕ с его бесчисленными озерами и густыми лесами издревле находили приют многие монастыри мужские и женские, небольшие числом и малоизвестные. Паданская Введенская пустынь, прекратившая свое существование как монастырь в XVIII веке, сохранила до настоящего столетия вид, весьма похожий на вид древнего скита. У выхода из леса, на лугу, стояли всего три небольшие кельи на разном расстоянии одна от другой, церковь же была видна не сразу, будучи очень мала, она стояла в прекрасном березовом лесу, каких в этом крае множество. Прелестные березы и великолепные луга, тихая река Паданка, радостная игра в ней рыб и приятнейший, благоухающий аромат от берез невольно заставляли думать о прекрасном в будущей жизни и вдохновляли на тихую и горячую молитву к милосердному Создателю.

Основанный преподобным Корнилием Паданским, одним из учеников преподобного Александра Свирского, монастырь просуществовал 221 год, после чего в 1764 году был закрыт и превращен в приходское владение, которое редко посещалось из-за своей изолированности. Восстановленная церковь Введения представляет собой остаток почтенной древности, памятник, свидетельствующий о святых подвижниках, которые в простоте души и чистоте помыслов совершали свои Бого-угодные подвиги. Эта церковь имеет один деревянный купол. Ее крыша, как у крестьянской избы, имеет два ската и напоминает скорее часовню или крестьянскую ферму, чем церковь. Вход в нее – с севера, алтарь ниже самой церкви, а сруб, поставленный рядом с церковью, находится сбоку. Маленькие окна расположены одно над другим. В церкви есть несколько икон: икона Введения во храм Пресвятой Богородицы, которая почитается в соседних деревнях, и иконы святых Корнилия, Дионисия и Мисаила, основателя монастыря и его учеников. Небольшие колокола висят на столбах возле церкви.

Вокруг церкви и реки стояли четыре небольшие избы-колокольни. До того как Анастасия поселилась здесь с сестрами, в одной из них жил сторож, в другой – слепой, а две оставшиеся избы пустовали. Сторож рассказывал паломникам, что здесь много раз видели старца-схимника, который то сидел в раздумье на склоне, то уединялся в другом месте. Это был основатель пустыни, преподобный Корнилий, который являлся и скорбел о запустении основанного им монастыря.

Монахиня-пустынножительница Анастасия родилась в 1819 году в Харьковской губернии и была наречена Анной. Ее родственники были простыми, благочестивыми людьми из Киева. Анне был год, когда умерла ее мать, и она росла под руководством своей бабушки Евфросинии, которая прожила 114 лет, из них 84 года в целомудренном вдовстве. Она была строгой постницей. По пятницам вообще ничего не ела, кроме небольшого количества хлеба и воды после захода солнца. Каждый год она дважды отправлялась в паломничество в Киев. Только за три года до своей смерти, когда ей было 111 лет, она перестала ходить в паломничество. Анна во всем слушалась бабушку и с самых ранних лет сопровождала ее в паломничествах по Киеву и окрестностям. Будучи рано приучена к чтению, Анна с детства приучилась к душеполезному чтению и стала ревностно относиться к святой, подвижнической жизни. Особенно ей нравилось Житие преподобной Марии Египетской.

Когда ей было 17 лет, умерли и бабушка, и отец, и это стало последним толчком, заставившим ее порвать с миром. Она раздала все скудное имущество родителей бедным, купила хлеб за пять копеек и отправилась спасать свою душу в безлюдную местность Голосеевского скита под Киевом, где в полном уединении и молитве смогла выдержать всего шестнадцать дней. Она наивно полагала, что сможет быстро обрести святость и бесстрастие, но вскоре поняла всю ошибочность этого желания. Поэтому она поступила в один из женских монастырей в окрестностях Киева и прожила там довольно долго, хорошо освоив основную монашескую подготовку, научившись отсекать собственную волю и разумение.

Но Анну влекло уединение пустыни. Боясь поступить по своему ложному разумению, она с горячей молитвой поспешила к Божией Матери, умоляя Ее о помощи, прося указать ей, угоден ли Господу тот путь, к которому стремится ее душа. В ответ на пламенную молитву девушки ей приснился удивительный сон. Она увидела, что держит в руках икону Божией Матери. От иконы исходил нежный голос, который окутывал девушку приятным теплом. Это тепло вошло в нее, и хотя сначала оно было приятным, но потом стало тяжелым и горьким. Поняв из этого сна, что труд ее угоден Богу, но из приятного вначале он станет тяжелым и горьким, она отправилась в паломничество в Почаевскую лавру, чтобы поклониться ее святой иконе.


БЛАЖЕННАЯ АНАСТАСИЯ.


СТАРЕЦ ИГНАТИЙ (ИСАЙЯ)
+1852, 20 апреля.


Типичный северный скит: Леушинский монастырь.


Церковь Олонецкого края, освященная преподобным Александром Свирским в 1522 году в скиту близ села Шеменичи.


Полукруглая березовая хижина, подобная той, в которой жила Анастасия.


И с этого момента Пресвятая Богородица стала помогать ей. В это время она встретила трех святых людей, которые определили ее жизнь. Во-первых, она познакомилась с великим подвижником, ОТЦОМ ФЕОДОСИЕМ ЛЕВИЦКИМ, мирским священником, который, как впоследствии святой праведный Иоанн Кронштадтский, вел монашескую жизнь в миру, был опытным духовником и имел Богадельню для бедных, увечных и паломников; она работала у него некоторое время, и он подготовил ее к пустынной жизни. Во-вторых, после его смерти она встретила единомышленницу МАРИЮ, впоследствии ПУСТЫННОЖИТЕЛЬНИЦУ ОЛОНЕЦКУЮ. Подвижницы вдвоем ушли на север, в Олонецкий край, и вели уединенную жизнь во взаимном послушании, недалеко от деревни, где жила семья Марии. Подвизались они под духовным руководством великого СТАРЦА ИГНАТИЯ из СВЯТО-НИКИФОРОВОЙ ВАЖЕОЗЕРСКОЙ ПУСТЫНИ, который приходился Марии дядей. Этот святой Отец последних времен, монах с Горы Афон и близкий друг ЕПИСКОПА ИГНАТИЯ (БРЯНЧАНИНОВА), сначала не рекомендовал двум девушкам жить одним в лесу, по их просьбе напутствуя их. Но после паломничества на Соловки их желание стало более реальным. Отец Игнатий, окончательно убедившись в их решимости и твердости, сам помог им с келией в окрестностях своего монастыря. После его смерти, когда им пришлось покинуть эту келию и все делать самим, они вкусили много горечи, подвергаясь преследованиям и гонениям. Тогда они с великим трудом раскопали мерзлую землю, чтобы построить глинобитную келью. Эта работа была тяжелой для слабых дев, неопытных в физическом труде. Питались они только грибами, а "вместо соли у них были черви". Все лето они ходили босиком, по необходимости, а ведь там было много ядовитых змей. У них был один топор, который затупился и постоянно срывался с рукоятки. С большим трудом вдвоем они срубили несколько десятков елей. Наполовину срубленные ели наклонялись, но долго не падали, и, плача и молясь, девушки снова принимались за работу. Каким-то образом они построили из этих деревьев келью. Им пришлось вычерпывать воду из протекающей хижины, а вместо двери они повесили свои платья. Печку они сделали плохонькую: верхняя часть дымохода опиралась на палки, обмазанные глиной, и они горели с первого огня в печке. Через некоторое время пришел крестьянин, который принес им топор, пилу и немного муки и сделал им дверь. Смог и холод заполнили эту бедную хижину, в которой девушки прожили целую зиму, молясь Богу и терпя все эти трудности. Позже вместо травяной крыши они сделали более качественную, используя свои наблюдения за типичной крестьянской дощатой крышей. Стало тепло, но появилось новое неудобство: деревья от сырости начали расти, пуская длинные побеги. С наступлением весны, когда земля оттаяла, их келлия полностью разрушилась. Но подвижницы переносили все эти горести без ропота, как тогда, так и в течение многих последующих лет. Уединение пустыни было дорого их духу, и ради него они готовы были вытерпеть все.

Однажды Анастасия пошла за грибами и, заблудившись в лесу, была вынуждена ночевать под елями под дождем и ветром. В одном месте их поселения водилось очень много ядовитых змей, рядом с их кельей в дупле старого дерева была змеиная яма. Однажды, вернувшись со сбора грибов, Анастасия вошла в свою избушку и обнаружила большую змею, лежавшую на коврике, где она обыкновенно спала. В другой раз она пошла к деревянной бочке за хлебом, и в бочке обнаружила огромную шипящую змею. В другой раз, отправившись за грибами, Анастасия, увидев множество поваленных деревьев, задумала сделать посадки репы. Она принесла несколько сухих веток и стала жечь их, чтобы расчистить место; но день был сухой, и начался настоящий лесной пожар. Она упала на землю и молила Господа о помощи, как вдруг появилось облако и залило все вокруг, потушив огонь.

Церковные власти не одобрили пустынножительство Анастасии, и ей пришлось бежать дальше на север. Она жила с ученицей, когда на них напали два разбойника в масках, искавшие деньги. Они связали пустынниц веревками так крепко, что у них потемнели руки и долго оставались такими. Только когда воры забрались в кладовую и нашли там всего несколько грибов и одну меру муки, они убедились, что пустынницы – нестяжатели. Они развязали их, поклонились до земли, прося прощения, и ушли. Так Анастасия перенесла большие испытания на своем узком пути.

Но этими несчастьями ее добровольные страдания отнюдь не закончились. Когда жизненные трудности не прогнали ее из пустыни, враг рода человеческого стал тревожить ее унынием, скукой, необъяснимым страхом, голосами, угрозами, видениями. Но Господь не оставлял ее, ради ее глубокого смирения и твердой веры. Он утешал ее видениями во время сна.

Однажды она увидела черного слугу князя воздуха. Он сидел и писал в книге и говорил о необходимости уничтожить все монастыри. С ненавистью накинулся он на пустынножительницу Анастасию, когда та стала защищать монастыри и говорить об их молитве за мир. "И они молятся даже за тебя", – говорила она. Но это вызвало лишь новый страшный взрыв гнева; однако невидимая сила спасла ее от свирепости врага. Тогда Анастасия увидела хоры монашествующих дев и жен, которые шли и мощно пели священную песнь и несли в руках светильники. Анастасия своим тонким голосом стала петь вместе с ними и следовать за ними. И с этим она проснулась.

В другой раз, когда Анастасия в изнеможении от тяжелой болезни лежала и читала Добротолюбие, она уснула и увидела идущий к ней легион бесов, от которых ее охранил Спаситель, повелевший нам очищать сердце и укреплять его неусыпной молитвой, что не дается человеку сразу и без труда. В другой раз она увидела в несказанной красоте Божию Матерь, как Она изображена на иконе "Всех скорбящих Радосте", и после этого видения сразу же почувствовала, что исцелилась от своей тяжелой болезни.

Враг, пытаясь расстроить пустынножительницу, старался поразить ее и видениями во время сна, принимая облик ангела света. Но Анастасия всегда в начале таких снов чувствовала угнетение духа, просыпалась, начинала горячо молиться, и искушение проходило без вреда для нее.

По мере того как пустынножительница духовно созревала в своих скорбных обстояниях, сила ее нравственного влияния возрастала все больше и больше, и постепенно вокруг нее стали собираться ученицы, которые, как и она, были горлицами Царства Небесного. О величии ее самоотвержения и терпения можно судить по тому, что епископ Игнатий (Брянчанинов) при виде ее обители был так тронут, что прослезился, и разрешил ей жить на месте бывшего Паданского монастыря, где Анастасия тайно приняла монашеский постриг. Ее келья была холодной и скромной. На полу в углу лежал мох. На нем лежали доски, и на этих досках она спала. Ближе к утру мох замерзал от холода. От пустынных трудов тело ее сильно опухало и болело, но она не издавала ни единого стона и переносила все молча, с радостным лицом, кротостью и вниманием.

Однажды матушка Анастасия сильно заболела, как рассказывает одна монахиня, которая жила одиноко в полумиле от нее и ходила к ней прислуживать. Она огорчалась, что идти так далеко, но Анастасия видела это и укрепляла ее своими молитвами и уверениями, что этот труд угоден Богу. Однажды эта монахиня увидела во сне, что кто-то подарил ей туфли, сделанные из дивных, неземных цветов. Она заглянула в них, а там были дивные цветы, и они благоухали. "Эта обувь для тебя, за твой труд и служение матушке Анастасии", – сказал ей голос. Она проснулась от радости и до конца жизни продолжала без печали служить своей Старице. Сама Старица, постоянно творившая Иисусову молитву, учила этому духовному искусству и своих соподвижниц. Монахиня Евдокия никак не могла привыкнуть к этому и не была уверена в силе этой молитвы. И тут она увидела сон: было огромное количество людей, а среди них ходили бесы и привлекали их к злым делам. Безоружные люди тут же пошли и исполнили приказ врага. Бесы подошли и к ней. Она начала творить Иисусову молитву и увидела рядом с собой меч, который был полностью сформирован из Имени Иисусова, длинный и пламенный. Куда бы она ни повернула меч, демоны бежали. Она проснулась и стала ревностно исполнять молитву.

Питание Анастасии было скудным. Готовили только щи или суп из картофельной зелени. Когда монахини занимались рукоделием в кельях, одна из них читала, а другие слушали во время работы. Ежедневным чтением были жития святых. Все непонятные места Старица объясняла сама, причем говорила так от души, что почти все сестры плакали. Когда вокруг матушки Анастасии образовалось достаточно большое сестричество, она наконец построила монастырь. Но Старица до конца оставалась верна своей любви к пустыне. Возобновлением древней Паданской обители как женского монастыря занимался другой человек, которого матушка Анастасия благословила действовать от ее имени и под ее личным руководством.

После некоторого периода болезни блаженная Анастасия тихо скончалась 11 июля 1901 года. Ее могила, после раки святого Корнилия, была самым дорогим сокровищем монастыря.


«НЕ ДОЛЖНО без нужды другому открывать сердца своего; из тысячи можно найти только одного, который сохранил бы твою тайну. Всеми мерами должно стараться скрывать в себе сокровище дарований. В противном случае потеряешь и не найдешь». – Таков был совет преподобного Серафима Саровского своим "сиротам", основанный на святоотеческом учении о собирании духовного сокровища в молчании. И именно таким был духовный настрой святых жен на Руси: потаенное смирение, сокрытие от людских глаз. Об этом свидетельствуют великие жития, дошедшие до нас: например, упомянутой выше соподвижницы Анастасии, Марии Олонецкой; девы преподобного Серафима: АНАСТАСИЯ ЛОГАЧЕВА (+1815); Неонилла (1875); Пелагия (1884); "Паша" Саровская (1915); и, особенно вдохновляющая, как явствует из ее собственной автобиографии, игумения Таисия Леушинская (1915), которая с помощью святого Иоанна Кронштадтского возродила великий Ферапонтов Белозерский монастырь, настоятельница которого, Серафима, приняла мученическую смерть от рук коммунистов.

Одной из таких молчаливых, буквально сокрытых от мира, современницей преподобной Дорофеи, расцветшей на самом крайнем севере русской Фиваиды, была праведная ПАРАСКЕВА ПИНЕЖСКАЯ.


Интерьер трапезной, слева русская печь.


Типичная сцена в женском скиту Северной России.
Подлинная копия в наши дни: Покровский скит в Блаффтоне, Альта, Канада.


В Дальнем Северном скиту, послушница в летнем одеянии.
Картина XIX века.

ПАРАСКЕВА ПИНЕЖСКАЯ.

ПИНЕГА – мечтательная река, не широкая, как Двина, притоком которой она является, а похожая на спокойный пруд, и множество камышей и лилий неподвижно и безмятежно лежат на поверхности потока. Река настолько узкая, что через нее часто можно перебросить камень, а на каждом берегу – лес, лес и снова лес, лес, лес, без конца. «Это край тундры, самый опасный регион Европы», – так описывал его на рубеже веков Стивен Грэм в своем путевом дневнике по Русскому Северу "Неведомая Россия".

В этой земле, в деревне Веркола близ Карпогор, в 1532 году у благочестивых родителей Космы и Аполлинарии родился мальчик Артемий. Он был Бого-боязненным и необычайно кротким и чистым. В возрасте двенадцати лет, когда он вместе с отцом пахал в поле, его убило молнией, что простые жители деревни восприняли как знак того, что Бог разгневался на него, и оставили его непогребенным в лесу. Можно себе представить, как повлияло мнение деревенских жителей на его и без того Бого-боязненную и чрезвычайно набожную семью. В этой атмосфере благоговения и безмолвного трепета перед Богом росла сестра святого Артемия, Параскева, которая, сама того не зная, достигла святости. Изгнанная из мира, но окруженная Божьей красотой цветущей северной весны и хранимая снежной зимой, она сама стала святой и чудотворицей, ибо, как и ее брат, была избранным сосудом Божиим. Когда через 32 года тело святого брата было обретено нетленным, а сам он творил множество чудес и был всеми почитаем, так что над его мощами был создан целый монастырь, Параскева уже сформировалась духовно и, чтобы избежать ловушек гордыни, удалилась в тишину и забвение. Поэтому мы даже не знаем, поступила ли она в монастырь и когда умерла. Мы знаем только, что она умерла праведной девой.1

___
1 О ней (на русском языке) см. ежемесячник «Странник», 1878, № 12; о житии преподобного Артемия см. «Православное Слово», март-апрель 1974 г.


В 1619 году мощи святого Артемия осматривал новгородский митрополит Макарий, было написано его житие и составлена служба ему. В том же году в пириминской церкви Георгия был обнаружен гроб с благоухающими мощами девы, и некий человек удостоился видения; ему явилась прекрасная дева, сообщившая, что имя ее Параскева, что больные должны приходить в эту церковь и молиться святому Георгию и новоявленной чудотворице Параскеве, и помощь будет оказана, что действительно стало происходить в изобилии. Позже для хранения ее мощей была построена специальная часовня, в ней поместили старинную икону, а 28 октября стали праздновать ее память. Такова сила святости, сокрытой в Боге.