Дневник. Апрель 1976. Славик

4.04.1976 Воскресенье.

Даже не верится, что я сегодня не ездила на волейбол. Погода такая
отвратительная, что нет желания её описывать.

Вчера утром приехала Галочка из Калинина, убила у меня два выходных.
Вечером вчера я моталась с ней куда-то в Чкаловский посёлок, в тридесятое
царство, домой вернулись уже тёмной ночью.

Парень, который должен был жениться на ней, женился на другой — обычное
явление - и она ничего не хотела ему сказать, хотела только в глаза посмотреть.
Проездили мы зря, его дома не застали.

Ещё одна подробность о Славике. То, что он учился в Москве и жил у Любы.
Она ему помогла и остаться в Москве. Будучи в командировке в Киргизии, он
спутался там с одной красоткой, и, когда у неё должен был родиться ребенок,
женился на ней и её тоже перетащил в Москву, о которой она дни и ночи
мечтала. Теперь вроде бы всего добился, любви только нет, к жене он относится,
говорят, ужасно.

Не знаю, как и насколько все эти сплетни — правда, но не поверить я не могу.
Зная о неблагодарности и жестокости мужиков, я думаю, что это могло быть.
Я не отдалась ему тогда, была близка к такому шагу, он был, может быть,
недостаточно настойчив, но след от той ночи у меня остался глубокий.

Сегодня смотрели с Галей фильм "Короткий отпуск" (Италия) недавно умершего
режиссера Витторио де Сика, одного из крупнейших режиссеров мирового кино.
Фильм содержательный, понравился.

Сегодня весь день валит мокрый снег. Надоело ждать любви, надоело ждать
весны. Даже в Раздорах негде поиграть, никогда такого не было.

Запоздалая весна

Солнце! Что ж ты глядишь так несмело?
Словно пламень сердечный погас...
Взглядом робким на миг обогрело
И за облаком скрылось тотчас...

В каждой почке, набухшей томленьем,
Ждут луча твоего лепестки,
Будто сердце порою весенней
В нежной власти любовной тоски.

Ждут они от тебя лишь намёка,
Чтоб поверить счастливой судьбе,
Чтоб узнать, что весна недалёко,
Чтоб раскрыться навстречу тебе!

7.04.1976 Среда.

Каких только сюрпризов не преподносит апрель. Мокрый снег, даже гром
гремел и сверкала молния. Теперь идёт дождь, температура упала с +8 град до +2.
Снег тает на глазах. Интересно, что там наш Филиал, растаял ли там снег...

10.04.1976 Суббота.

С утра идёт снег крупными хлопьями. Эта погода вообще не оставляет нам
никакой надежды на весну. Что за погода? Снег, дождь, правда, раз в неделю
выглянет солнышко, порадует, а потом снова эта затяжная облачность.

Застряла я на контрольных своих, бухгалтерский учёт никак не напишу. Сейчас
бы позаниматься, но в 7 часов Света приедет, диапозитивы смотреть.

Начало 11 апреля.

Только что распрощалась со Светой. Посмотрели её и мои шедевры. Очень
понравился мне Алтай, дивные цветы, обилие растительности.

11.04.1976 Воскресенье.

Сегодня первый день играли на Филиале все дружно. Солнышко выглянуло
после обеда. Завтра обещают днём +8  +10.

14.04.1976 Среда.

Ну вот и наступила, эта благостная весна. Ещё в прошлую субботу шёл снег, и
зима казалась бесконечной. Но солнце освободилось, наконец-то, из плена и
растопило снег и слякоть. Сегодня на улице прекрасно. Птицы прямо заливаются.
Благоухающая пора, полная томленья и волнения, рождение земли. И сердце
страдать начинает, ноют по весне старые любовные раны...

От ласки до ласки - эры проходят. От улыбки до улыбки — века. А сердце
постоянно ждёт ласки, Глаза ищут сердечной улыбки. Скудна жизнь на улыбки
и на ласку...

19.04.1976 Понедельник.

Два выходных пролетели словно во сне. В субботу отрабатывали на субботнике.
День был солнечный, так жалко было тратить его на субботник. Строили
спортивную площадку.

После обеда я всё же сбежала на Поляну. Я чувствовала, что сегодня должен
показаться Лёва, чтобы похвастаться своим загаром. Так оно и было. На фоне
бледных тел, играющих в кружочек, он заметно выделялся. И Слава здесь,
конечно. Захотелось с ними поиграть.

Ветра на Филиале нет, солнышко ласково припекало. Я улыбнулась,
поздоровалась со всеми. Василь Дмитрич, увидев меня, сказал: "Сама приехала".
Я засмеялась. Девчонки заметили: "У Натальи новая причёска". Я прицепила
бантики. Волосы уже отросли, и я не знаю, что с ними делать. Думаю, могу же я
хоть на Поляне с бантиками попрыгать! Поиграли немного, даже на площадке
удалось постукать.

Уходить не хотелось, но уже вечереет, да и мама меня ждет: уже давно обещаю
вымыть окна - завтра вербное воскресенье.

Ловлю на себе Славкин взгляд.
- Куда ты торопишься, Наташ?
- Домой, куда же ещё...
Угостил меня чаем. Я так хотела пить. Быстренько оделась, забрала мячик и,
попрощавшись со Славиком, убежала. По дороге нагнала своих, чтобы не скучно
было идти на электричку.

 У самой платформы позади нас резко затормозила машина. Славик помахал мне
рукой, садись, мол. У меня приятно затрепетало сердце.
- А ты разве не пойдешь на костер?
- Нет.  А ты хочешь на костер? Пошли.
- Нет, я совсем не хочу.
Весна наступила. Тёплая, ароматная, всепоглощающая Весна.
- Наташ, ты очень спешишь?
- А что?
- Ты не возражаешь, если мы заедем в Рублёво, я машину помою?
- Конечно, можно заехать.

На Москве-реке ещё лед довольно крепкий, даже рыбаки вовсю удят посреди
ледовой равнины. Пока Славик мыл машину, я любовалась закатом.  Закат почти
как в Карелии: небо цвета морской волны, лёгкие облачка и уходящий за
горизонт огромный красный шар.

Веточек нарвала: у берёзы почки уже зелёненькие, у ольхи мужские цветки
пылят, бузина тоже ждёт сигнала распускаться. Солнышко закатилось за
горизонт. Стало холоднее и темнее.

На обратном пути мы не проехали мимо кафе.
- Ты хотела пива, Наташ?
- Да, очень хотелось пива.
Нам повезло: пиво было. Славик вышел, я посидела в машине.  Скоро он
вернулся.
- Ну, где будем пить?
- Не знаю.
- Может проедем через ГАИ?.
- Как хочешь.

Остановились недалеко от моего дома.
- Тут неуютно, да, Наташ?
- Пожалуй.
- Может к стадиону поедем?
- Давай, там можно найти место.
- Если ты не очень спешишь, то поедем ко мне домой.
- К тебе?
- Ну да, хоккей посмотрим. Ты как?
- Не знаю даже.
- На часочек.
- Ну, если ненадолго.

Не знаю, зачем я себя дала уговорить. Может, захотелось посмотреть, как живёт
этот дипломат, а может хотела испытать, как и почему бросает он девчонок,
родить в душе ненависть к нему. Он ведь уже однажды домогался меня и, не
получив желаемого, очень разозлился. Я чувствовала, что кончится и на этот
раз плачевно для меня. Не лучше ли расстаться друзьями сейчас? Но думать
некогда, я согласилась, какая-то тайная сила  толкала меня на этот безнадёжный
шаг.

На некотором расстоянии от дома он остановил машину и попросил меня
пройти напрямик пешком и через 5 минут войти в дом 9 на 3-ий этаж в кв. 26.
- Сама понимаешь..., - трусливо сказал он.
Я вышла. Понимаю, конечно, дипломат.

Иду тихо, как на преступление, сердце стучит, колени дрожат. Чувствую себя
прескверно. В подъезде нет света. Как мышка поднимаюсь на третий этаж и
вижу, как дверь одной из квартир тихонько приоткрывается, и я шагаю в бездну.

У Славика две смежные комнаты, скоро, наверное, переедет, добивается всего
постепенно, но твёрдо. В комнате полумрак, но в глаза бросается библиотека.
- Слав, библиотека у тебя хорошая.
- В основном, на английском и французском.
- Ты сколько языков знаешь?
- Эти два.
- Молодец. И практика у тебя большая?
- Да, работал переводчиком долго.
- А где твои?
- У её матери  отдыхают.
- А ты?
- Что мне делать у её матери?

Чувствую, что разговор о "ней"  ему неприятен. Слава ушёл на кухню, а я
уставилась в цветной телевизор. Какие приятные тона, показывают какой-то
фильм с участием Золотухина. По другой программе — хоккей.

Усадил меня Славик в уютное кресло, поставил передо мной столик, фужеры,
кружки, извинился за холостяцкий беспорядок, хотя я и не заметила беспорядка.
Просто ему хочется, хоть на вечер побыть холостяком.

Славик умеет ухаживать за женщиной - это приятно. Предложил мне помыться,
но я, правда, вымыла только руки, принёс полотенце. В уютной домашней,
интимной обстановке мы выпили вина сухого, пива.  Есть мне совсем не
хотелось.

Пили за меня, конечно, за мою неиссякаемую энергию на Поляне.
- Глядя на тебя, хочется играть, радоваться жизни, - сказал Слава.
- Да, Поляна отвлекает от всего...
- Никаких проблем. Одна только: дать пас хороший.
Он погладил меня по голове.
- Немного расслабилась, Наташенька?
- Да, мне хорошо...
Я ждала поцелуя. Желание моё тотчас же исполнилось.
- У тебя нежные губки, прелесть моя.
Хорошо, что он называет нас всех "прелесть", "милая", а то ненароком мог бы
перепутать имена.

Мы пили и целовались и, казалось, блаженству не будет конца. Маечка моя
поползла вверх, и задержалась на груди. Его руки прикоснулись к спине и
расстегнули лиф, соски грудей почувствовали его губы. Я не выдержала,
сняла майку, сбросила лиф. Он жадно посмотрел на меня, прошептал:
"Молодец". Взял мою руку в свои, поцеловал ладонь, локтевую впадину, шею,
грудь, плечо.

"от ласки до ласки эры проходят..."

Я упивалась, но я чувствовала за всем этим что-то обманчивое, ненастоящее.
Я видела сон, и наслаждалась этим сном. Расстегнула пуговицу его рубашки,
тихо сказала: "Сними это". Мне хотелось прижаться к его волосатой груди.
Ему тоже хотелось такого слияния.

Он поднялся, отбросил рубашку и включил мелодию, затем подошёл ко мне,
приглашая на танец. В упоении я приникла к нему, сразу ощутив его губы, грудь,
напрягшийся комок плоти. Мне казалось, что я не танцую, а плыву в чьих-то
крепких объятиях, я уже не чувствую пола под ногами, в одно мгновение
сильные руки подняли меня, продолжая под музыку танцевать со мной,
постепенно меня усыпляя.
-  Слава, отпусти...
- Ты думаешь, что ты тяжёлая?

Эти руки понесли меня в другую комнату, бережно положили меня на кровать.
Опустив меня, они, как бы по пути, зацепились за штаны и потянули их вниз
вместе с трусами и носками.
- Слава, ну не надо, - лепетала я, слабо пытаясь ему помешать.
- Наташенька, полежи, отдохни немного.

Он ушёл в другую комнату, а я осталась сидеть на чужой кровати в костюме Евы.
Хорошо хоть темнота скрывала хотя бы немного мой стыд. Славик тотчас же
вернулся, решительный, обнажённый, он вошел в спальню, где вместо жены,
съёжившаяся и притихшая, сидела я.

И вдруг я ясно ощутила, что это её он терзает, её, а не меня. Ей он раздвигает
колени, теребит соски грудей, ею он привычно овладевает. И даже его тяжесть
(раньше, у Вали, я не ощущала такой тяжести в нём) предназначена ей, а не мне.
И может быть воображение настолько сильно пробудилось во мне, что я
окаменела. Я его не хотела.

Мне показались грубыми его ласки, мне было больно и неприятно от каждого
его движения. Мне было тяжело от него, жарко, и как в бреду хотелось сбросить
эту тяжесть. Мне казалось, что он сейчас раздавит меня, как лягушку.
И не дай бог, если он сейчас возьмёт меня силой или этой тяжестью.

- Почему ты не хочешь испытать со мной высшее на свете блаженство?
- Я не хочу этого блаженства на час.
- Почему на час? Ты придёшь ко мне завтра. В понедельник, вторник.
- Да, больше 10 дней ты обычно не бываешь с одной и той же женщиной.
- Кто тебе сказал?
- Говорят.
- С тобой я не могу расстаться. Ты такая нежная. Расслабься, что ты так
напряглась?
- Я боюсь, мне так неудобно лежать, ты очень раздвинул мне ноги.
- Иначе я не могу...

Другие могли, а он не может Я не могла выдержать этих резких толчков, он
ласкал меня именно во влагалище, где я меньше всего ощущаю что-то приятное.
- Слава, ты ласкаешь меня как женщину, - шепнула я ему.
- Конечно, Наташенька, я принимаю тебя за женщину, я считаю, что ты уже
достаточко созрела... У тебя такое прекрасное тело, милая.

Нет, он не понял. Разве так ласкают девушку? Разрывает влагалище, целует
самые кончики сосков  - всё это мне больно.
- По-моему, ты что-то чувствуешь. Немножко хочешь...
Нет, нет. Я не хочу.
- Слав, что мы мучаемся с тобой? Любую женщину пригласи и быстро
удовлетворишься.
- Нет, я тебя хочу. Наташ.

Мужчины сейчас любят таких женщин, которые всё знают и умеют - ведь это
тоже искусство. Да, да, стирай, вари, воспитывай детей и умей ещё себя
преподнести! Идиоты эти мужчины. Они уже не знают, чего хотят. Иные
разводятся с жёнами из-за того, что нет детей. А нужны им дети? Хоть бы
один оставил детей у себя при разводе.

- Наташ, ну я не буду делать тебе больно. Мне очень приятно...
Он перевернул меня на живот, и начал массажировать спину, ягодицы, груди
снизу охватил руками и тоже стал массажировать их, слегка сдавливая. Мне
стало так приятно, что в пояснице появилась дрожь.
- Славочка, хорошо, - прошептала я.

В таком положении я могла бы позволить ему вылить на меня эту его жидкость,
заставившую его, может быть, пригласить меня к себе. Хотя он и говорил, что
им не управляет животная страсть, он хочет прежде всего доставить
наслаждение партнёрше.

Но удовлетвориться вне влагалища он, по-видимому, не мог. И наши с ним
движения начинали походить на порнографию. В конце концов он признал,
что мы с ним занимаемся онанизмом.
- Онанизмом можно заниматься и одному, - шепнула я, подумав, вдруг, что от
онанизма, которым я порою тоже занимаюсь, у меня вообще пропал "блеск в
глазах".

Обессиленные, мы сели на кровати. Славика мучила жажда, меня мучил Славик.
Выпили пива. По телевизору всё ещё шел хоккей ЧССР - СССР. Наши
проигрывали.
- Пошли, досмотрим, - сказал Славик.
- Прямо так?
- Конечно.
- Я не могу.
- Ну, я дам тебе халат.

Я с удовольствием завернулась в его махровый халат. Сам он ничем не накрылся,
сидел голый. Распахнул сверху мой халат:
- Не закрывай от меня своё тело.

Он спокойно смотрел хоккей и гладил мою грудь. Его член тоже был спокоен.
Я наклонилась, чтобы поближе рассмотреть его. От моего прикосновения он
немного вздрогнул, потом снова опустился. Я взяла его кончиками пальцев и
поцеловала, потом наклонилась, и взяла головку члена губами, и тотчас же
отпустила. Ни Славик, ни его член никак не прореагировали. Может, они
переживали за нашу команду, которая проиграла чехам. Хоккей кончился.

- Слав, мне пора домой.
- Ну что ты! Он встал, подошёл к магнитофону, включил мелодию, сбросил с
меня халат, и мы снова начали танцевать.

Мне вдруг вспомнились балерины, которые руками, всем телом выражали
мелодию. Когда ещё повторится такой славный вечер! Я ощутила себя
танцовщицей, которой надо выразить любовь, тем более, когда этому не мешают
одежды, и мы одни в сказочном сне. Я вскинула руки и в упоении провела
пальцами по всему телу любимого. Я хочу обнимать и целовать, и это можно.
В комнате темно, ощущения обостряются.

Медленная мелодия перешла в быструю и Славка сделал попытку перейти на
твист или шейк, что-то в этом роде. Я засмеялась, ибо я не могла перед ним
выделывать такие движения голышом.

Я притянула его к себе и, танцуя, мы оказались снова в спальне, и он снова
опрокинул меня на кровать. Опять начались лобзания. Он восхищался моим
телом, и говорил, что преступление его беречь.
- Я получаю наслаждение даже от платонической близости с тобой, моя
прелесть.

Неожиданно вспыхнул свет.
- Славка! - я резко прижалась к нему, закрывая ему глаза, - сейчас же выключи!
- Наташенька, дай же мне полюбоваться тобой.
- Нет, выключи, мне стыдно.
- А мне совсем не стыдно, - спокойно проговорил он, взяв меня за плечи и
отстраняя от себя - какие у тебя глаза голубые...

Я не стала настаивать на выключении света. В самом деле, всё равно некому
любоваться. А Славик, говорят, большой знаток женщин, много таких тел
перевидел на своём веку. Пусть хоть он любуется. Иногда ведь я стою у зеркала
подолгу, себе нравлюсь даже, правда, мне бы ещё не мешало похудеть. Но когда
я себя разглядывала, я спокойна, а тут от его жадного взгляда мне стало не
по себе...

Он принёс магнитофон в эту комнату и включил песню Мартынова
"Лебединая верность".
- Слав, выключи эту песню. Тяжело её слушать.
- А мне она нравится.
- Тебе она не должна нравиться, она тебе не подходит.
- Почему? Перед тобой, можно сказать, лебедь лежит.
Я засмеялась, упала на него, грудью коснувшись его груди, покрытой
растительностью.
- Наташенька, как мне приятно, когда твои грудки вот так на мне лежат, -
прошептал он, целуя меня.

Сколь долго мы играли в любовь, я уже не помню. Притомились. Он просил
остаться с ним.
- Наташенька, мне хочется поспать с тобой. Ты не бойся, я ничего тебе не
сделаю.
- Я знаю, поэтому тоже хочу поспать с тобой. Очень хочу, но мама волнуется.
- Позвони. Наташ, сколько тебе лет?
- Ты уже спрашивал меня об этом тогда, у Вали, помнишь? И я тебе ответила.
- Я забыл, извини.
"Она морщинистая, но ей нет ещё тридцати", - вспомнила я Лёвино выражение.

Так мы миловались, а время шло. Если бы я знала, что он не отвезёт меня домой,
и даже не проводит. О, боже! Неисповедимы пути господни. Когда я, наконец,
позвонила маме, и сказала ей, что я еду домой, было уже половина третьего ночи.
Мне надо было сказать ей, что я у Вали смотрю хоккей, и она меня оставляет
ночевать. И я не знаю, почему я так рвалась домой. Так чудесно было в
Славкиных объятиях покойно заснуть!...

Он лежал на кровати и не проявил особого беспокойства о дальнейших моих
действиях. Ни на чем не настаивал. Хочешь, мол, оставайся, не хочешь — иди
пешком, машину он заводить не будет. Спокойно так сказал: "Наташ, от моего
дома до твоего примерно один километр".
- Что ты этим хочешь сказать? Что пробежать мне его в этой темноте ничего не
стоит?"

Я еле сдерживалась от возмущения. Мне он показался вдруг последней скотиной.
Лихорадочно я оделась, я не представляла, как я доберусь до дома. Мне был
противен этот пресыщенный жучок! Надев куртку, я вошла в комнату.
В наброшенном халате он пил пиво, бросил мне: "Иди сюда, я тебе объясню, как
дойти ближе..."

У меня что-то подступило к горлу. В голове стучали молоточки: "Проститутка,
проститутка". Сдерживаясь изо всех сил, чтобы не обозвать его как-нибудь
ужасно, я зло выговорила: "Извини за компанию".
- Наташ, ну поди сюда, я хочу тебе сказать, почему я не иду тебя провожать.
- Я не хочу тебя слушать!
Лицо его стало испуганным, он скривил губы: "Наташ, только не психуй."

Эгоист. Зачем психовать. Сама виновата во всем. Сама.
- Открой мне дверь! - Меня вдруг охватил порыв бежать и бежать, не
оглядываясь, до дома, до постели своей.

Но когда я вышла из незнакомого подъезда, и шагнула в темноту, меня охватил
страх. На улице ни души. И фонарей нет. Куда идти? Первой мыслью было
вернуться, не выгонит же. Но я потеряла подъезд, из которого вышла. Ощупью
я ничего не найду, ни дом, ни квартиру тем более. Я металась, как загнанный
зверь между домами, страх мешал мне соображать, как выйти мне хотя бы на
дорогу, где днём курсирует 127 автобус.

В тишине громко стучало сердце: "Так тебе и надо, так тебе и надо." Страх скоро
вывел меня на дорогу. И я ужаснулась, сколько мне бежать. Я бежала,
прерывисто дыша, шарахалась от каждой машины, пока не заметила, что
иногда мелькают такси, и я могу доехать. Но боже, в кошельке какая-то мелочь.

Бог ли спас меня - не знаю, но такси попалось по дороге. Молодой шофер, с
усами, согласился меня довезти, хотя и называл на "ты". Было темно, да ещё эти
мои бантики и растерянный вид.
- Что же ты так долго гуляешь?
- Так получилось...
- А дорогу то домой знаешь?
- Знаю, конечно.
- Сейчас мама тебе даст!
- Да, - облегченно выдохнула я.

Наскребла ему "полтинник на водку". После хамства,  жестокости и страха,
который дал мне почувствовать Славик, этот поступок незнакомого шофёра
такси был настолько благородным в моих глазах, что  я растроганно сказала: "Вы
не представляете, как я вам благодарна. Я не знаю, хватило бы у меня мужества
добежать до дома. Оказывается есть на свете и хорошие люди (я хотела добавить
"не только подлецы", но промолчала).

Дома меня преследовал запах, его запах. Хотелось мыться и мыться, но не дать
спать не только себе, но и родителям... Я сполоснулась и юркнула в постель, но
сон так и не пришёл даже после такой прогулки. Пузырь еще простудила, налила
грелку. Под утро задремала, а грелка у меня потекла, и я проснулась в луже.

Встала, какой уж теперь сон. Мои спали. В окно светило солнышко, оно не знает
моего позора. В общем, в эти выходные я наблюдала закат на Москве - реке и
восход у себя с 8-го этажа.

С упоением начала мыть окна, вчера должна была это сделать. Болела голова и
жажда мучила.

В воскресенье я попала в Раздоры рано, с первым поездом.  Народу — тьма.
Одних наших дев выползло на 6 команд, соскучились по женской площадке.
На Филиале ветер сильный был, правда, холодно загорать.

На Славу я не сердилась, действительно, охота ему ночью провожать меня и
тащиться назад. Он вообще не привык ходить пешком, а тут ещё ночью. Он же
просил меня остаться...

Скоро пришли они всей бражкой: Генерал, Славик, Лёва. Я Валентине рассказала
всю эту историю. Она промолвила грустно: "Ну вот, еще одна жертва."
Но жертвой я себя не считала. Наоборот, хорошо, что всё так кончилось,
а то пришлось бы мне и сегодня к нему ехать. А узелок не к чему затягивать..

Я думала, что он не подойдет ко мне сегодня, играл далеко в кружочке.
Но вечером все они начали кружить вокруг женской площадки, как вороньё
над падалью. Или как Валюха сказала: "Весна! Зашевелились." Даже Лёва нам
судил, я заметила, что он Людочку приметил. А выглядит, как после отпуска
неотразимо: отдохнувший, загорелый, в новой куртке с капюшоном (ничего, у
меня тоже куртка новая). Валя отметила, что он возмужал.

Славик встал на площадку к нам, обратился ко мне: "Я Наташе покидаю".
- Покидай, - равнодушно ответила я, не взглянув на него.
Потом он играл с нами в кружочек. Зина с Людой изъявили желание, чтобы
он нас подвёз до станции. Зина даже разохотилась до самого Рублёво. Но я
наотрез отказалась. Если хочет, пусть едет одна.

В машину влез к нам Лёва, всё же обратил внимание на моё грустное лицо:
"Почему ты такая сегодня... серьёзная?"
Ничего им не рассказал он, что ли, своим друзьям...
У станции я сразу же выскочила из машины, пробормотав: "Спасибо."
Следом за мной через некоторое время поплелась Зина, затем машина резко
развернулась и поехала в обратную сторону. Люду удалось, видно, Лёвочке
уговорить, а может быть, и Славке. После вчерашней ночи мне было всё равно,
никого не хотелось.

С Зиной и Юрой мы загремели по пиву в кафе, и так напились, что и в бане я
не могла никак протрезветь. Но душевно, Юра нас здорово развеселил.

Я и не знала тогда, что Люда в этот вечер заменила меня у Славочки.

22.04.1976 Четверг.

Господи, как устала я сегодня. Утром с Тию первый раз после перерыва
бегали в нашем лесу. Весь день на картошке в Толстопальцево, а вечером
ещё умудрилась на ОФП слетать: размялись отлично с Зоей Давыдовной.

24.04.1976 Суббота.

Денёчек, любви подобный. Тёплый, солнечный, летний. Играли в купальниках
на основной поляне. Уигрались мы сегодня, хлебали воду из-под трубы.
Столкнулась я со Славиком.
- Как живёшь, Наташ?
- Живём помаленьку.
- Распустились твои веточки. Ты извини, завладел.
- А я очень расстроилась, что забыла их у тебя.
- Ещё наломаешь. А я на них смотрю и вспоминаю..., - сказал он и так на меня
посмотрел, что сердце у меня опять забилось, захотелось его простить. Но
повторения этой ночи я не хочу.

25.04.1976 Воскресенье. Пасха.

Уже за полночь. Сижу, упиваюсь чаем с земляничным вареньем. Один из
самых счастливых дней был именно сегодня.

Какая игра! Боролись с девчонками асихами до последнего. Люба принесла
пасхальные яйца, редиску, лук. Ну как тут обойдёшься без бутылки. Попросили
Славика отвезти нас в магазин. Но без него мы бы ничего не купили. Его там
знают все продавцы. Мы зашли - с нами и разговаривать не захотели. А Славик
вошёл, поздравил с праздником. Его спросили: "Эти девочки с вами?"
- Да.
- Ну, тогда дадим.
И выдали нам "Экстру".

Компания собралась теплая: две Люды, Галочка из Немчиновки, я, и Славика
пригласили. Посидели в лесочке. У Славы была ещё бутылка сухого вина.
На обратном пути Славик очень лихо машину вёл, обогнал двоих, а они
нажаловались ГАИ. Но и из этой переделки Славик вышел победителем 
 дипломат.

Долго кружили вокруг моего дома, снова напрашивались в гости. Но что я им
могу предложить, кроме диапозитивов? Славику, видно, очень хочется у меня
побывать.

Вечером поздно я в баньку смоталась. Пасха, народу совсем нет.  Мылась одна и
вспоминала Славика. Ох, и попарились бы мы с ним! Там вообще, говорят, после
10 часов семейная баня.

29.04.1976 Четверг.

Сегодня у меня счастливейший денёчек. Утром удачно попала к зубному врачу.
Запломбировали сразу три зуба. У них теперь сдельная работа: лечащий врач
сверлит, а в другом кабинете ставят пломбу.

У метро "Молодежная" кто-то тронул меня за плечо, и я услышала: "Наталия,
здравствуй!" Обернувшись, я увидела Славика. Он преследует меня во сне, в
мыслях я неотступно о нём думаю и, вот пожалуйста, мелькает наяву. Я едва
успела поздороваться с ним, и он убежал к автобусу что-ли, заказному, я так и
не поняла, куда он так стремительно убежал, правда, ещё раз оглянулся на меня.
А я, боженька мой, сонная, лохматая, все думы о зубном, даже не улыбнулась
ему в ответ.

Вечер того же дня.

Дневничок, родненький, ты свидетель моего смятения. Не знаю, что и делать.
Недаром говорится: "Начиная о чем-то мечтать, подумайте: а вдруг сбудется?!"

Говоря в прошлое воскресенье свой телефон вслух в машине, я была уверена,
что Славик позвонит, и всё же его звонок был неожиданным.  Мне вообще
последнее время что-то очень уж часто звонят, я шарахаюсь от телефона, как
чёрт от ладана, боясь, в основном, иногородних разговоров. И вот пожалуйста,
вкрадчивый, тихий голос: "Как поживаешь?" Рудольф это вдруг вспомнил мой
телефон или Слава?... Боюсь ошибиться: "Кто это?"
- Не узнаёшь?
- Нет.
- Слава...

И на обычный вопрос: "Чем занимаешься?" я не могла придумать ничего более
смешного, чем "домашней уборкой". Учёба, уборка, что же ещё? Ах, да, баня!
И прочие "важные дела".

А  он уже пересмотрел все фильмы, и ему скучно. Зондировал почву, как, мол,
у меня дома, одна ли я.
- Одна я не бываю, - сказала я.
- Счастливая, не страдаешь одиночеством.
Хотелось спросить, что ты от меня хочешь, зачем тебе я? Какая же я
нерешительная, господи! Идти по тёмному коридору, в конце которого запертая
дверь. Этого я хочу? С другой стороны, может быть обучит хорошим манерам,
я ведь такая серость.

30.04.1976. Пятница.

Приближается ещё один праздник. Как я не люблю этих праздников, чувствуешь
всегда своё одиночество очень остро в праздники. Но сегодня мне это
одиночество приятно. Я с опаской поглядываю на телефон и, хотя Слава мне
не обещал позвонить именно сегодня, боюсь, что позвонит он всё же.
А мне совсем не хочется ни его звонков, ни встреч этих тайных, закулисных.

Что ему надо? Моё молодое тело в расцвете лет? Взять ему от меня больше
нечего, он давно закончил все университеты.

Хоть бы не позвонил! И пойти с ним я могу только в кино, в другое место мне
идти просто не в чем. Правда, я себе сегодня купила подарок к празднику,
босоножки польские, до того симпатичные. Купить бы мне ещё туфли
приличные, и можно на люди выйти, но так трудно у нас с обувью.

Людочка моя уже "жана". Интересно. Молодец, что вышла замуж, я рада за неё.
Свинство, конечно, что я не поздравила её.

Юра из Ленинграда письмо прислал, в котором он меня поздравляет с
завершением трудной сессии и завидует моему заслуженному отдыху.
Пишет, что благодарен мне за моё теплое и взволнованное мартовское письмо.
"Я хорошо понимаю, как это для тебя нелегко: четвертый год подряд заниматься
вечерами после работы, да ещё в том прекрасном возрасте, в каком ты сейчас
находишься, когда хочется всё успеть... Не сомневаюсь, что ты с присущей тебе
энергией и организованностью успешно доведёшь дело до конца."

Да, весна даже Юру на лирику потянула. Что уж о Славе говорить...

Глубокий вечер того же дня.

Слава не позвонил. И сразу захотелось быть с ним. Это просто настал вечер.

Прислали контрольную по немецкому - три с плюсом. Ужас, конечно. Вот до
чего доводит любовь...