География жизни. Глава 17. Золино - Мулино

                Владимирская область.

                - 1 -

       О прошлом всегда пишешь с теплотой. Хоть и были неудачи, и неприятности.
    Вспоминается хорошее.
       Вспоминается с печалью, что это никогда не повториться, но и с чувством
    добра и прелести этой жизни.

       "Трехмесячные курсы в окрестностях деревни Золино легендарного 2-го взвода
    гвардейской 4-й роты в период со 2 июля по 21 сентября 1979 года."
       Так начинался мой фотоальбом с армейскими фотографиями.
    Надо сказать, что фотографировались мы нещадно,  профессионально и  талант-
    ливо. Одного Павлика Курпякова взять в пример!
       И вообще! Осталось двоякое впечатление от всего этого. С одной стороны
    всё серьезно - водили танки, стреляли из пулемета, марш-бросок, пистолет
    Макарова, преодоление полосы препятствий, истребление страха, когда над
    тобой в окопе проезжает огромная махина железа, а ты вдогонку кидаешь ей
    на капот гранату, хоть и болванку.
       А с другой?
    Все в доску свои! От майора Мишина до полковника Бакунина с военной кафедры
    института. Во взводе все твои однокурсники.
       Тряпье в коптерке на нас одели б-ушное, мятое, но стиранное. Партизаны!
    С другой стороны - какие мы танкисты? Особенно я с моим зрением в минус 5.
    Но! Положено пройти, получить корочки лейтенанта и всё!

       С другой стороны было такое время, когда в настоящую войну никто не верил.
    Такое глубокое мирное время. Была война в Афгане, но она была так далека,
    как несбыточный сон и казалось, что мир на земле будет всегда.
       Сейчас война идет на Украине жестокая, настоящая, страшная!
    А тогда?
       Записей не осталось.
    Были письма девчонкам на гражданку. Что в них? Бог ведает. Память не сохра-
    нила, поэтому пишу отдельные эпизоды, резко запомнившиеся.
       И не обессудьте, люди добрые, что пишу я их в несколько несерьезном
    формате, потому что время было действительно мирное.
       Итак, начинаем!

                - 2 -

       Привезли нас в лес на автобусе "ЛиАЗ", мы его "луноходом" называли.
    Деревня Золино. Московская трасса проходила в нескольких шагах от палаток.
       Начали с коптерки. Сдал я свой серый мышиный костюмчик, в рюкзак его
    положил и выдали нам партизанскую форму - гимнастерку, пилотку. Штаны были
    не узкие, не приталенные по моде, а наоборот - штаны-галифе.
       - Это - объяснял нам майор - Чтобы проветривание было особо важных мест
    мужского организма.
       Сапоги долго подбирал.

       Палатки стояли в два ряда, я занял крайнее левое место у входа, в палатке
    человек 6-8 мь. Место оказалось не очень выгодное, как я понял позже. Когда
    шел ливень протекало из всех щелей и постель превращалась во влажное болото.
       Лежишь, а под тобой что-то булькает. Но ливень был не каждый день.

       А вот каждое утро начиналось с пришивания белых воротничков к гимнастерке.
    Это в гражданской жизни положено думать. Зачем? Какой смысл?
    К вечеру этот воротничок от грязи и от пота превращался  в узкую серую
    тряпку.
       Но в армии думать не положено. Берешь иголку, полоску от простыни и
    аккуратно, как дотошная терпеливая девка пришиваешь. Кто как умеет - через
    край, крестиком, вдоль и поперек. Но потом научились. Через пол сантиметра,
    спокойно.               
       А иголку сохраняли в пилотке, туго-туго обмотав острие нитками, чтобы
    не выпала.


                - 3 -

       Первое построение.
    Разбили нас по взводам, по отделениям. У нас командир Сытин Николай, во
    взводе Карпычев. Тертые калачи, прошли два года в армии.
       Мы - это Дьяков, Гриншпон, Курпяков, Иванов, Кузнецов и далее по ранжиру.
    Все наши! Студенческая группа. Второй взвод. 
    Первое   знакомство со столовой. Столы, лавки под навесом в лесу. Напротив
    кухня. Дойду до дежурства - расскажу.
       Что было во второй, третий день? Точно Не помню. Поэтому буду выхватывать
    отдельные яркие эпизоды , как и обещал.
       Запомнился марш-бросок с автоматом в полном обмундировании по пересеченной
    местности. С этого начались мои мелкие злоключения.

       Бегал я хорошо, даже перестарался. Мне бы попридержать своих коней, как
    Высоцкий пел. Но куда там? Прибежал второй. Дурак!
        Что произошло с моими ногами? 
     Мы долго тренировались завязывать портянки, но что толку? Они сбились во
     время бега и натерли огромные мозоли.
        Подполковник  Рубан подошел, посмотрел и сказал:
        - Готов!
     Так что я на неделю получил поблажку, ходил в кедах. До присяги оставалось
     неделя и в виде исключения это было можно.
   
                - 4 - 

        Присяга.
     Дело серьезное.
        Мы не то, чтобы учили текст, как было в школе, когда вступали в пионеры.
     Но два-три раза перечитали, чтобы не сбиться.
     Это не как устав. Его можно читать бесконечно, как песню, мало понимая
     о чем это?
         Но тут все-таки высокие слова о долге, о чести, о Родине.
     Поэтому никаких шуток.

         Выставлялся строй.
     И четко отчеканивая шаг КАЖДЫЙ подходил к стойке-планшету и громко вслух
     читал присягу. Родине!
               
        Занятие довольно утомительное, но неоходимое.
     Когда о Родине, я серьезен!
        Чтобы придать этому мероприятию какой-то живительный глоток полковник
     Николаев демонстративно перед строем разбивал три бутылки водки со словами:
        - Вот! Нашли вчера в первом взводе. Праздновать собрались!
     Демонстративно бьем, чтобы было неповадно. А то бывало в прежние времена
     такие были курсанты. Ползали, вылизывали осколки, чуть не поранились!
         Это был грубый армейский юмор, скорее всего домашняя заготовка.
     Но в строю прошел легкий удовлетворительный ропот, потому что шутка эта
     понравилась.
        Она внесла живость в этот несколько однообразный, но столь же необходимый
     процесс.
        Присяга прошла отлично!

                - 5 -

        Родительский день.
     Постоянно возникает ассоциация и сравнение с пионерским лагерем.
        Там тоже был лес. Сборище, коллектив, утренние поверки. Только горна
     не было. Здесь, правда, и вечерние поверки, чтобы зафиксировать - нет ли
     кого из штрафников с увольнительных, не вернувшихся с отлучки.
        Так вот, в полном соответствии и сравнением с пионерским - здесь разреша-
     лась после присяги встреча с родственниками. К кому-то приезжала жена, как,
     например, Нина Чоха к Павлику. Ко мне приехала мама и ее подружка тетя Лина.
     У Гриншпона близкие были далеко в Кулебаках, поэтому он присоединился к
     нашей компании.
        После перловой каши с салом это был даже не праздник, а рай. Мама привез-
     ла всяких вкусностей. Мы с Сашкой объелись, что обнаглев даже спросили:
        - А выпить ничего не привезли?
     Тетя Лина сделала удивленные квадратные глаза и спросила:
        - А разве можно?
     Ну нет, так нет! Обошлись и без этого. Тем более после сытой пищи и арбуза
     состояние и так было словно хмельное.
        Мама всё всматривалась в меня. Не похудел ли за неделю?
     Ох, уж эти мамы!
        Оставила мне денег на мелкие расходы, так что, когда совсем припирало
     от однообразной пищи, мы с Гриншпоном ходили в местный военный магазин
     деревни Золино и затаривались одной-двумя баночками консервов за 17 копеек,
     имеющими красивое и звучное название - "Тюлька"! Она нам казалась даже
     вкуснее кильки. Да и дешевле!

                - 6 -

        Потянулись обычные будничные военные дни. Но я бы не сказал, чтобы они
     были такими уж простыми.
        Например, было вождение танков.
     Еще в стенах института на стендах во время занятий по военной подготовке
     мы отрабатывали приемы вождения.
        Но что такое стенд? И что такое настоящий танк? В ходу были тогда Т-55.
     Небольшая старенькая конструкция, но довольно легко управляемая. Сначала мы
     делали первый круг по плацу, небольшой - метров двести.
        Помню с каким скрежетом переключались передачи. Танк тарахтел, не подда-
     вался, как будто заржавел. Так что приходилось устанавливать ручку чуть ли
     не двумя руками.
               
        Позднее был выезд на трассу, по дороге в лесу, по пересеченной местности.
     В шутку нам показывали сваленные вдоль дороги тонкие березы и говорили:
        - Смотрите, сколько деревьев ваш браток-курсант навалил!
     Березки, действительно, лежали там и сям, скорее сгнившие и сваленные
     ветром. Но мы верили этим байкам.
        Рядом сидел на борту механик-водитель таджикско-узбецкой национальности
     и повторял:
        - Хорошо! Хорошо!
     Я в очках с квадратными глазами медленно проходил трассу, сворачивая на
     поворотах. Разохотился, но просмотрев одну из ям, не совсем сбросил скорость
     с педали, так что наставника моего так тряхнуло, что он от неожиданности
     вспомнил весь наш богатый русский язык.
        - Так, твою мать! Ты что?
     Так обучались вождению.

                - 7 -

        Отдельная статья - это отработка строевого шага.
     У меня что-то с института это не ладилось. Подполковник Рубан говорил:
        - Что ты ходишь как Чебурашка? Сначала левая рука, потом правая. А у тебя
     сразу две вместе!
        Скрипя зубами я старался и следил за руками. Кое-что началось получаться.
        - А теперь учитесь отдавать честь вышестоящему командиру при строевом
     шаге - входил в экстаз Рубан - Да ешьте, ешьте его глазами!
        Мы ели!

        В строю был запевала. Это Вася Кутяйкин, оставшийся при кафедре потом
     аспирантом.
               
        - Белая армия! Черный барон!
          Снова готовит нам царский трон.
          Но от тайги до Британских морей
          Красная Армия всех сильней!
               
     И тут вступался весь строй:

        - Так пусть же Красная сжимает властно
          Свой штык мозолисто-й рукой.
          И все должны мы неудержимо
          Идти в последний смертный бой!

                - 8 -

        Мы ели глазами.
     Как раз наступила очередь нашего дежурства по кухне.
        Сидим вокруг большого дюралевого таза и чистим картошку на всю роту.
     Болтаем о том, о сём. Картошка - это праздник!
        Поэтому думаем, что пацаны наши после полей будут довольны. Картошки
     много, на весь лагерь, и чистим ее часа два. А потом сварилась свинина.
     И тут мы, наконец, поняли - почему нам в супе одно сало попадается.
        Принцип был прост. Берешь кусок, отделяешь постное - это офицерам и
     поварам. А остальное в общий котёл! Офицеры обедали отдельно в небольшой
     палатке, а мы, повара, уже после, когда все расходились.

        И был еще один такой эпизод. Праздник! День танкиста или еще какого рода
     войск? Здесь все отмечали!
        Так вот. Подполковник все взводы выставил перед столовой и говорит:
        - У нас сегодня праздник!
     Так что могу вас обрадовать. Сегодня вас ждет праздничный обед! Но это не
     означает, что вам дадут что-нибудь вкусненькое. Праздничный обед так
     называется, потому что он проводится в праздничный день!
        И опять надоевшая перловая каша. Наверное, я до сих пор ее не люблю.
     Я к Гриншпону обращаюсь:
        - Ну что? Опять в магазин за тюлькой?

                - 9 -

        Отдельный эпизод - это тактические занятия. Нам они нравились.
     Планшет, карта. Рекогносцировка местности. Цель! Ориентир. Одиноко стоящее
     дерево. Вправо двадцать. Огонь! Пли!
        Ползаем по карте пальцем. Вот мы, а вот они. Всё как взаправдашне.

        А занятия проводил майор Мишин, рыжий такой, Ему это тоже надоеда-
     ло. Он командовал:
        - Отбой!
     Мы ляжем в поле, отдыхаем. И тут он начинает рассказывать, как попал в
     армию. Расслабились.
        - Дело как было? - начинал он издалека - Призвали меня в армию. Тружусь.
     А тут набор вышел - на обучение, переподготовка. Во Владивосток. Я подумал,
     подумал. Это что же? Туда восемь суток да обратно восемь. А служба-то идет!
        Так и поступил, и окончил.
     Смотрим мы на него и думаем:
        "Не любит он своей службы. Работал бы слесарем, инженером в конце концов.
     Морда такая худая, белесая, рабоче-крестьянская."
        Да нам-то что? Лежим, балдеем. Рассказывай дальше, служба-то идет!

                - 10 -

        А кто же эти ребята, что были со мной тогда? Литейщики, специальность
     "Машины литейного производства" - "МЛП" и наши термисты.
        Вот сейчас возьму альбом, повспоминаю.
     Встречались на лекциях мельком, с кем-то в ССО, в "Ждановце", на "картошке".
     Но больше-то я узнал их на занятиях на военной кафедре, да ещё здесь на
     сборах.
        Вот Карпычев впереди взвода шагает. Хороший серьезный парень. Он в парал-
     лельной группе "74-ТОМ-1" старостой был.
        Жарков Алексей. Всегда впереди в строю, потому что самый длинный и с
     черными аккуратными усами. Глаза как у пожарника! А какие ещё должны быть
     если горят?
        Шепелев Игорь! Они с Пашкой как близнецы, оба в очках.
     Во втором ряду Дьяков. Кавалер, гусар! За ним в третьем ряду я. Шагаем
     в строю, с автоматами.
        Вот команда "вольно!".
     Наиль Аксенов - татарин, за голову хватается. Гриншпон заправляется, Игорь
     Гейко присел, Сытин Коля, Валера Иванов, Савельев, Кознов.
        Вот в строю стоим. Все ровно. А Гриншпон, филон, не навытяжку, колено
     согнул. Усы отрастил, хотя они ему не идут.

        Вот в лесу на тактике.
     Шура Тонков всё пилотку по-наполеоновски одевал. Нравилось ему дураку!
     Что-то шуруем по карте, а Сашка Ендолов:
        - Да ладно вам!
     Майор Мишин перед взводом сидит, дает команды, ориентиры.
        Жизнь прошла. А фотография осталась.

        Вот мы на танке. Вася Кутяйкин за наводчика, Грин за командира, Пашка -
     заряжающий, Сытин - механик-водитель. А я где?
        А я скорее всего фотографирую.
     А тут мы с Гриншпоном у танка №599. Здесь решили сделать на память общее
     фото. Сидим аккуратно, все смотрим в объектив. Кузнецов в кадр попал.
        Тут стрельбы из пистолета Макарова на вытянутой руке. А вот друг Дьякова
     Сережка Фомин. С тетрадками сидим, к экзамену готовимся.
        Здесь Сашке говорю:
        - Сними меня, когда я танк поведу. Ну снял! Издалека. Разве поймешь,
    кто ведет?

       Возили в ГАЗ-66 к Гороховецкому мосту, тактические занятия. В полной
    боевой готовности, с рацией, с противогазами, готовые в любой момент их одеть
    при команде: "Газы!"
       А Тонков опять Наполеон!
    Гриншпон с сигнальным пистолетом. Задумчивый.
       А вот мы в маск-халатах и противогазах. А кто есть кто? Определи?
    Вот Кузнецов Сашка, самый маленький, наверное, он. А другой сбитый - это
    Коля Сытин. Остальные - одинаковые.
       Разбираем автомат Калашникова. Вот Макаров с ручным пулеметом.
    Смотреть можно бесконечно. Улыбаться.

                - 11 -

       Запомнился по матчасти майор Азаров. Губастый такой. В танке он знал всё
    о любой железке. Особенно любил клин затвора, о который гильза бьет во время
    стрельбы. Мы его вдвоем еле тащили, 54 килограмма. А он его одной рукой вверх
    поднимал. Силы был немеренной. Попробуй у такого не выучи!
       Помню, что, когда мы обучались тактике в полях за поселком Афонино на
    кафедре, умудрялись еще и строить новые корпуса Политеха. Идем как-то с Грин-
    шпоном за топором, болтаем, ничего не подозреваем. Глянь! Подполковник Рубан
    навстречу, как гриб после дождя вырос.
       - Вы куда?
    Мы честно вдвоем отвечаем:
       - За топором!
    Тут дал он волю своему красноречию:
       - Вдвоем! За топором! Один за железяку держится, другой за топорище!
    Долго не мог успокоится. Это я про что? Да клин вспомнил!
       Так что мы смело можем отмечать не только день танкиста, но и день стро-
    ителя. Политех строили!
       А уж как Гриншпона в парикмахерскую посылали несколько раз - это целая
    поэма! С первой пары отправили его подстригаться. Длина волос должна быть
    не больше, чем пол сантиметра. Еще две пары просидел. На четвертой его опять
    в парикмахерскую, в норму не уложился!
       Мы ему вдогонку:
       - Да стригись наголо!
    Спасибо, что пятой пары не было, а то бы его и в третий раз отправили.
       Но это я отвлекся. А тогда - сборы!

       Работаем со стабилизатором, устройство такое для облегчения управления
    стволом пушки. Кузнецов Сашка управляет. А сзади майор сидит и стучит указкой
    по плечу.
       - Вправо, влево!
    Стукнул ему, а он оборачивается:
       - Чего?
    И ствол у него, как поедет в сторону. А тренировались в бункере, так что чуть
    пол стены не снес.
       - Так, твою! - орет майор.
    Александр, он, вообще, занятный был, небольшого роста, улыбчивый такой.
       Стоит у парты, слушает подполковника, руки вниз спустил, прикрывает       
    что-то.
       - Хорошо! - говорит - Хорошо!
    Тот ему:
       - Что ты стоишь, как в бане. Не хорошо, а так точно!
    Много таких эпизодов вспоминается.

                - 12 -

       Как-то приехало вышестоящее начальство. Не генерал, но полковник из штаба.
    Наше отделение определили вместо армейских занятий в лес на сбор грибов.
    Угостить грибным супом штабиста. Нам лафа!
       Ходим, собираем. Можем на поляночке растянуться, ноги освободить от сапог,
    им тоже дышать хочется. Разделись до трусов, края закатали, как плавки.
    Загораем. Вместо пилотки платок носовой с четырех сторон повязали как дачни-
    ки. Васю Кутяйкина, будущего доцента, во все стороны растягиваем. Дурачимся.
    У меня очки сильные черные, чтобы грибы находить. Фотографии остались.
       А грибов полно! Здесь местные не ходят, знают, что стрельбище.

       Было и такое. Стреляли по мишеням из танка, правда пулеметными выстрелами.
    Потом отбой. Подбегаем и смотрим - кто куда попал? Мишени были и движущие.
    Полковник Бакунин слегка шепелявил, но искренне объяснял, какие им нужны
    мишени. Звучало это примерно так:
       - Нам какие мисени надо? Стобы сла, сла и упала! Сла, сла и упала!
    А меня тогда в оцепление послали, чтобы все-таки нерадивых грибников отго-
    нять, особенно городских, кто не знал про стрельбище.
       Хорошо! Наблюдаешь. Один. Вдалеке стреляют. В лесу, в поле тихо. Хожу и
    пою во всю ширь:
       - Над лесом прохладным и темным.
         Над ветвями тощих берез...

                - 13 -

       Однажды надо было рисовать стенгазету. Я вызвался! Хотя рисую неважно,
    но уж буквы плакатными перьями выписать могу.
       А тут гуашь кончилась.
    Так что откомандировали меня на одни сутки в город. Доехал на какой-то попут-
    ке во всем армейском с отлучкой. Всё чин чинарем, а то мало ли на кого в
    Горьком нарвешься?
       Приехал, как снег на голову! Отмылся в ванной, поужинал, переночевал.
    Краски наутро купил и обратно. Всё прошло без приключений и стенгазету
    нарисовал. Название помню - "Боевой листок"

                - 14 -

       Как-то проехались мы на более современных танках Т-62. В виде балласта
    с опытными механиками-водителями. Ощущение, я вам скажу, не очень приятное.
    Едешь на высокой скорости, держишься за всё, что можно. Трясет.
       Того и гляди шлемом о затвор клина долбанешься, хоть он и снизу. Это
    только хорошо снаружи смотреть, а внутри...
    Привычка, конечно, нужна. Летом в танке жара несусветная, пот градом. Зимо й
    руки коченеют.
       Так что непростая это профессия. А в то время новые модели появились.
    Т-72, Т-80. Плоские, красивые.

                - 15 -

       Однажды отправили нас на ночное дежурство. На танкодром, танки сторожить.
    Как  раз те, которые мы обкатывали.
       Шесть штук.
    Нафотографировались! В танкистских шлемах, с автоматами, со штыком, со спец-
    приемами. Дурачились, вообще-то. А ночь - есть ночь! Дежурили в несколько
    приемов, сменяли друг друга по четыре часа. Я, Гриншпон и Курпяков.
       Мне выпало с 3-00 до 7-00.
    А это самый сон. Хожу, хожу с автоматом. За каждым кустом тень шевелиться,
    к шорохам прислушиваешься. Фантазируешь что-то.
       Но ничего! До утра отдежурил. То к танкам подойдешь, то обратно.

                - 16 -

       Запомнилось, как проходили полосу препятствий в противогазах на время.
    Мне с моим зрением было не совсем комфортно. Как собака, которая смотрит за
    движениями бегущих, так и я запоминал и справился.
       Отдельная история - это баня!
    В городе не привык к таким учреждениям. К шайкам, к веникам, двадцать раз
    используемым. Зато потом приятно. Тело отдыхает, дышит. От грязи нашей
    полевой очищаешься. Спишь как в раю.

       И всё равно находили время хохмачиться. Особый вид деятельности - это
    посещение сортира. В цивилизованном мире люди ходят в библиотеки, в читальни.
    Здесь же особый вид искусства - это наклеенные  из газет вырезки на стенах.
       Причем очень изящно подобранный текст.
    Сидишь на "очке" и просвещаешься:
       "Партия - наш единый оплот идиотизма"
       " Кто не работает - тот герой социалистического труда"
    И это еще самые легкие выражения!
       Только в таком месте можно отдаться полному полету свободы и фантазии!
    Выходишь полностью удовлетворенный и в физическом, и в моральном смысле.

       Стрелял из "Калашникова".
    Гильзы сдал и остался полностью удовлетворенным собой. Хотя норму не выпол-
    нил. Два в "молоко", один в "десятку". Ведь в "десятку" никто больше не
    попал.
       С испугу что ли?
    Но в душе радость - одного-то из троих фашистов я точно завалю!

                - 17 -

       Но вот и наступил долгожданный день выпускного экзамена. Сдаем и уезжаем.
    До нас сборы были продолжительностью в два месяца, а нам повезло еще больше,
    попали в новшество - три!
       Поэтому офицеры не знают, куда нас деть? А сентябрь, я вам скажу, это уже
    не лето на Среднерусской возвышенности. Гимнастерки наши тоненькие. Есть,
    конечно, облезлые серые шинели до пят, но они от холода не спасают.

       Учил, учил, а прокололся на глупом вопросе:
       "Чем промывают радиатор?"
    Я, человек далекий даже от автомобиля, ответил - водой. А надо было - дизель-
    ным топливом. На всю жизнь запомнил.
       Правда, трояк мне все равно вкатили. Но оказалось, что во всем взводе
    таких знатоков оказалось не меньше меня. Наш взвод сдал всех хуже.
    И в наказание оставили нас еще на одну ночь. Все уехали.
       А мы уже постарались, шинели сдали, палатки сложили. Пришлось спать под
    открытым небом, а ночью пар изо рта.
       - О-о! - говорю я Гриншпону - Так дело не пойдет. Околеем за ночь!
    Там уже температурные отметки до нуля доходили.
       Пошли мы в магазин и купили бутылку водки с тюлькой естественно.
    Отметили окончание сборов. И вот от нахлынувших чувств пошли мы с ним на
    Московскую трассу и четким строевым шагом шли по ней чуть ли не до Мулино.
       А это еще три километра. Небольшой военный городок, не доезжая до Золино.
    Шли, маршировали, песни армейские пели:
               
       - Звездочка моя ясная
         Как ты от меня далека!

    Редко проезжающие водители автомобилей смотрели на нас и, наверное, говорили:
       - Солдатики бедные совсем с ума посходили. Как строевой шаг отрабатывают?
    Даже ночью!

       К утру хмель прошла. Развели большой костер и грелись, плотно прижавшись
    телом всем взводом.
       Ждали солнца.
    Оно пришло.
       А наутро обменяли свое партизанское обмундирование на штатское. Вышли на
    то же шоссе. Мой путь лежал на Горький, его в другую сторону - на Муром.
       Так и расстались.
    Друзьями мы остались на всю жизнь, перезваниваемся и сейчас, вспоминаем,
    смеемся. Хорошее было время!
   
    Так и сейчас на пенсии звоню:
       - Как жизнь?
    А он мне:
       - День прошел, число сменилось.
         Ни хрена не изменилось.
    А я ему на такой же вопрос "как жизнь?" отвечаю по-адыгейски:
       - Все равно хорошо!

                1979 -2024 гг.
    
 

      
         
      
    


       
   
       
,