Андрон

Рассказ " Клубничка", литературным языком.

Андрон лежал в редких кустиках из всех сил стараясь прижаться всем телом к такой родной, казавшейся надёжной, земле. Над ним как птицы весной на любимом Урале свистели пули, за недалёким пригорком бухали пушки родной батареи, с противоположной стороны по  нашим позициям работал фашистский миномёт.

– Ещё три перебежки, и я на батарее, – подумал Андрон, намечая рывок к ближайшей воронке, но его плану не удалось осуществиться. Неожиданно раздался шелест, и мина рванула совсем рядом, засыпав его комками земли.

– Перелёт, – константировал Андрон, – пора убираться отсюда, – он резво вскочил и, пригнувшись, кинулся, к ещё дымящейся воронке. Скатившись на дно, он тщетно пытался протереть глаза, прислушиваясь к нараставшей канонаде.

– Вот как меня угораздило оказаться во время боя одному! – досадовал Андрон, – Сейчас спокойнее бы мне было не одному в чистом поле под обстрелом, а рядом с друзьями на батарее, вместо  боя прыгаю здесь как сайгак, от вражеских мин уворачиваюсь. А во всём старшина виноват, отправил меня не вовремя в штаб за письмами. – Ты самый молодой, – говорит, –- одна нога здесь, другая там, быстро обернёшься. Знаю я, зачем ему те письма срочно понадобились, осталась у него дома молодая жена, и скрипит старшина зубами по ночам, представляя свою жену в объятиях молодого тыловика, оттого и письма ждёт нетерпеливо. Вот они, лежат у Андрона за пазухой, письма для всей батареи, а старшине целых два, не зря он так спешно отправил Андрона в штаб, придумав ему заделье, и наказав обязательно захватить на обратном пути эти письма.
 
– Ага, вроде притихло, пора и восвояси, – Андрон приподнялся и резво зигзагами помчался к следующей воронке. Канонада стихала, но нарастал другой ноющий звук, – Самолёты, – понял Андрон. Он скатился в очередную воронку, закрыл глаза, вжал голову в плечи, свернулся клубком и постарался как можно плотнее прижаться к разодранной земле, молясь всем богам и надеясь на солдатское поверье, что в одну и ту же воронку бомба не попадает.

И тут начался ад, бомбы падали одна за другой, земля дрожала как живое существо. У Андрона лязгали зубы, и мелко трясся подбородок. Вдруг что-то с шумом упало рядом с ним, он инстинктивно отпрянул и на секунду открыл глаза. Рядом с ним на дне воронки лежал солдат, из-под солдатской шинели торчали  хромовые сапоги. Андрону стало даже на секундочку легче, всё-таки он не один среди этого ужаса. Вдруг солдат пошевелился, над шинелью показалась пилотка и оттуда выпала непослушная прядка.
 
Девушка! Она подняла голову и взглянула на Андрона. В её глазах застыл ужас, губы беззвучно шевелились. Сквозь грохот близких разрывов Андрону послышалось: – Помоги!

Он рванулся к ней, нет, не так! они одновременно рванулись друг к другу, как малый ребёнок  к мамке, в надежде обрести у неё защиту от несправедливого и враждебного мира. Андрон почувствовал на своей щеке тёплое дыхание, он открыл глаза и наткнулся на её ответный взгляд, полный ужаса. Повинуясь порыву, в надежде ещё острее почувствовать рядом тепло живого человека, он распахнул шинель, рванул непослушные пуговицы чужой шинели. Ещё теснее прижавшись друг у другу, они превратились теперь, казалось, в одно двухголовое существо. Два испуганных человека прижались друг к другу тесно, как любовники, ощущая каждую клеточку тела своего случайного напарника, и застыли на дне воронки, прислушиваясь к раскатам взрывов.
 
Бомбёжка не прекращалась, даже становилась интенсивнее. Странно, но Андрон вдруг сквозь ужас происходящего остро ощутил, что рядом с ним женщина, настоящая, живая, из плоти и крови. Он открыл глаза, девушка смотрела на него, и Андрон, не раздумывая, впился в её губы, оказавшиеся восхитительно тёплыми, она ответила на поцелуй с неожиданной страстью. Каждый разрыв снаряда заставлял их только крепче вжиматься друг в друга носом, губами, руками, животом, коленями, всем мужским и женским существом, оставаясь при этом совершенно неподвижными.

После очередного глухого удара девушка пошевелилась, она медленно высвободила руку, зажатую между их телами, и провела ладонью по щеке Андрона, спустившись за воротничок гимнастёрки. Андрон почувствовал острую необходимость сию же минуту увидеть её обнажённую грудь. Несколько следующих минут они рвали друг на друге одежду, отлетали крючки и пуговицы. Андрон перестал слышать звуки разрывов, вернее они существовали где-то на периферии сознания, но воспринимал он только хриплое со стонами дыхание девушки, свои и её вскрики. Её в страстной неге запрокинутое лицо в капельках пота, их совместные  судорожные телодвижения, мягкое податливое тело, заслонили перед Андроном окружающий мир. И даже земля, сотрясавшаяся от взрывов, казалось, добавляла яркости в ощущения.
 
Когда к Андрону возвратились зрение и слух, он с удивлением обнаружил, что бомбёжка закончилась, и он с особым удовольствием стал разглядывать девушку. Не красавица, конечно, но сейчас её раскрасневшееся лицо, покусанные губы, прядка белокурых волос и полураздетая фигурка, вызвала у Андрона новый прилив желания. А девушка торопливо пыталась привести себя в порядок, совсем не глядя в сторону Андрона. Он протянул руку, собираясь приободрить и приласкать её, но она шарахнулась в сторону, сноровисто выскочила из воронки, сверкнув незакрытыми частями тела.
Андрон последовал за ней, крича:
 
– Как зовут хоть тебя? Зовут тебя как?

Но девушка, на ходу поправлявшая чулок, только сверкнула в его сторону глазами и побежала в свою сторону. Андрон тоже направился в сторону батареи, на ходу размышляя: сапожки хромовые, шинелька подогнана по фигуре, не иначе чья-то ППЖ.
 
Поднявшись на пригорок, Андрон остолбенел. Вся территория, на которой располагалась батарея, перепахана взрывами бомб, родное орудие лежало на боку, разорванное пополам, ближайший окоп засыпан землёй. Андрон кинулся к окопу, руками начал рыть землю, рыча и крича сквозь зубы ругательства. В углу земля зашевелилась, показалась рука и кусок рукава. Андрон кинулся туда, помог выбраться страшине, тот был жив, только контужен, тряс головой и кричал Андрону: не слышу ничего, ничего не слышу.
 
Краем глаза Андрон увидел, что у соседних орудий тоже шевелятся люди, мелькнула мысль: слава Богу, есть живые. Вместе со старшиной они остервенело продолжали копать дальше. Через час рядом с окопом лежали наводчик, раненый в голову, но живой, и молоденький лейтенант, ему повезло гораздо меньше, осколок попал ему в шею.
 
Андрон и старшина обессилено сидели рядом.

– А ведь ты меня спас, старшина! – крикнул он.

Старшина в очередной раз потряс головой и отрицательно помахал рукой, мол, не слышу ничего. Андрон полез за пазуху, достал письма и  напряжённо следил, как старшина нетерпеливо открыл заветный треугольник и приник к дорогому листочку, который держали руки любимой.

– Сын, сынок! Сынок у меня родился! – у старшины помокрели глаза, от них лучиками расходились морщины улыбки.

Через неделю началось наступление, Андрон и старшина участвовали в нём, только в составе другого расчёта. Война продолжалась ещё целых два года.