Роман
Жанры:
Альтернативная история, психологический триллер, детектив, остросюжетный любовный роман, драма
Аннотация:
Зарубежная корпорация скупает российский бизнес, нередко прибегая к темным схемам. Августа — владелица очередной обанкротившейся фирмы, вынуждена принять помощь топ-менеджера из процветающей компании. Отныне их связывают не только годы лютой ненависти и ошибка молодости, но и трудовой договор, который не так просто расторгнуть. Мистические тайны работодателя, собственные амбиции и странное стечение обстоятельств вскоре приводят к яростному противостоянию со старым знакомым.
Но как не сгореть дотла и выйти победительницей из смертельной схватки, если ледяное сердце вновь прельстилось опасным огнем?
События разворачиваются на фоне соцнапряженности, природных и тех.катастроф, а отношения героев поднимают актуальные и болезненные для многих вопросы. Элементы мистики, фантастики и психологического триллера.
ГЛАВА 1
Они познакомились в сети. Совершенно случайно. Хотя что в жизни можно считать случайностью? Августа забрела на страницу мангаков — сообщества любителей манги и аниме. Там размещали проекты начинающих мультипликаторов и просто художников, балдеющих от этого японского искусства. Своё путешествие по комментариям и предлагавшимся ссылкам на портфолио художников она объяснила себе просто: отдых и, если повезёт, поиск вдохновения. А оно было необходимо!
Её строительная компания теряла клиентов с такой скоростью, что впору было выть. В чём была причина провалов и разорения — никто не понимал, а реклама, все маркетинговые ходы, смена менеджеров и экономистов не приносили никаких результатов. Неумолимо приближался срок объявления о неизбежном закрытии и ликвидации компании. Суд, выплаты и несмываемый позор, бедность и поиск новой работы. Ава искренне мечтала не дожить до этого дня.
Разговорившись на странице сообщества с девушкой под аватаркой мечтательной кошки, Ава впервые задумалась над вещами, которые раньше её никогда не волновали и вообще казались чем-то ненормальным.
Девушка по имени Диди предложила «дружить», и теперь они уже как неделю болтали приватно.
— Ты всё ещё сомневаешься в том, что неудачи случаются сами по себе? — спрашивала новая знакомая. — Говорю же, тебе нужно обратиться к астрологии — там бездна знаний.
— Угу, — саркастично хмыкнула в ответ Ава, — хочешь сказать, что какая-то планета намеренно разваливает мой бизнес и ставит палки в колёса?
— Зря ты так скептически относишься к этой теме. Ты же, например, не будешь отрицать, что магнитные аномалии и возмущения в среде, когда метеозависимым людям реально становится плохо, происходят во время солнечной активности? Солнце — это звезда, космический объект, как раз влияющий на здоровье людей, на электромагнитное поле всей планеты. То, что не видно невооружённым глазом, то, что находится вне поля нашего зрения и порой понимания — вполне способно влиять на нашу реальность. И оно всегда влияет. Поверь мне. Посмотри, сколько сейчас природных катаклизмов, сколько наводнений, разломов и пожаров! Думаешь, это случайность, совпадения? А вот если посмотреть на астрологические расчёты, то любые сомнения мгновенно улетучиваются.
— Школьная лекция и околонаучная фантастика! Пока я сегодня лазила в инете, столько всего увидела! И что солнце — вовсе не звезда, и что Земля вовсе не круглая, и что люди — вовсе не люди, а биороботы, созданные рептилоидами. Бред всё это. Я признаю только проверенные настоящими учёными теории, а не профанацию.
Лишь спустя день пришёл ответ от Диди:
— Как теория может быть окончательно проверена? Если такое случится, то она перестанет быть теорией и превратится в аксиому, которая, в свою очередь, имеет полное право также являться ошибочной точкой отсчёта. Люди во многом заблуждаются.
Ава, крайне редко общавшаяся в сети по причине катастрофической нехватки времени и из принципа не принимавшая никого «в друзья», трудно пережила этот день молчания со стороны Диди. Ей казалось, что она обидела человека — отчего Диди и замолчала так резко и надолго. Потом она возмутилась, мол, как можно, не простившись, просто выйти из сети, фактически повернуться задницей, бросив собеседника на полуслове?!
«То есть как? Значит, я тут болтаю сама с собой, у меня тут проблема, а она — этот новый «друг» — просто берёт и уходит? — кипела Ава весь следующий день, пока сидела в своём кабинете и гневно подписывала заявление об увольнении очередного сотрудника. — Ну ладно, я простила ей то, как она, не здороваясь, начинает разговоры, но чтоб вот так... Мы же беседовали, а она просто взяла и слилась во время разговора. Ни «пока» тебе, ни «откланиваюсь», ни «до свидания»... Это чересчур. Сейчас освобожусь и немедленно удалю её из этих липовых друзей!»
Подобную бестактность Ава встречала и среди своих подчинённых и даже приятелей, но ни разу не связывала вопиющую невоспитанность с нормами поведения в сети. Она объясняла себе поведение людей, терявших нить разговора, сосредоточенность и интерес к беседе или же просто неожиданно перескакивающих с темы на тему, — низким интеллектом и отсутствием должного воспитания, однако теперь сделала иной вывод. Якобы частое общение в сети короткими и быстро набранными фразами, без пунктуации и соблюдения грамматических основ, ответы «на скорость», замена слов убогими смайликами — всё это по мнению Августы и привило людям новые нормы и правила поведения. Виртуальный мир незаметно вылился в реальность, превратив ещё вчерашних воспитанных и образованных людей в безграмотных и бестактных деревенщин.
— Петь, — обратилась она за обедом к своему заму, — а ты в сети часто общаешься?
— Да, — напрягся Петя, так и застыв с ложкой супа у рта, — я там фактически живу. У меня полно друзей и подписчиков. А что?
— Я заметила. Но как у тебя времени хватает?
— Нормально. Вон, смотри, сейчас обедаю и одновременно переписываюсь, ставлю лайки и листаю ленту новостей. Я привык всё делать быстро. Цезарь я, Цезарь!
— Я отвлекаю, наверное?
— Не, норм, — снова скосив глаза на экран своего айпада, прожевал слова Петя.
— Но как же? — решила докопаться до правды Ава. — Там люди ждут твоего ответа, а ты тут со мной общаешься.
— Ну и что, отвечу позже.
— Кому?
— Ну... — смутился Петя, — им, конечно. Не тебе же. Ты — мой начальник, — подмигнул он. — Ты важнее и главнее остальных. Forever!
— А если бы я не была твоим руководителем, как бы ты сейчас себя повёл? Игнорил бы меня или тех, кто с тобой в сети общается?
— Не знаю, зависит от ситуации и задаваемых вопросов. Я когда тебе пишу в соцсети по какому-то срочному делу, то жду твоего ответа. Всё зависит от срочности и важности.
— Сейчас речь не о деловых вопросах, а о простых беседах с приятелями, знакомыми, родственниками и сетевыми «друзьями».
— Не понимаю, в чём разница?
— Почему ты вообще общаешься одновременно и с теми и с теми? Почему начинаешь разговор и бросаешь его на полуслове? Почему позволяешь себе идти по миру и людским душам так поверхностно? Тебя разве в детстве не учили, что это невоспитанно: прерывать зрительный контакт во время беседы, утыкаться носом в сумку, книгу, ногти? Или начинать заниматься своими делами, чесаться, сморкаться, поворачиваться спиной, параллельно заводить беседы с другими людьми, когда к тебе собеседник обращается, м?
Пётр замер, не понимая, как ему реагировать на выпад начальства.
С одной стороны, ему сделали замечание, это очевидно, но с другой стороны — он на обеденном перерыве и может делать что захочет. Определившись, он поспешил оправдаться, чтобы и в грязь лицом не упасть, и отношения не испортить:
— Я же не на совещании с тобой сижу.
— Ты и на совещаниях часто в телефон смотришь. Такое ощущение возникает, что ежесекундно шпионишь и секретную инфу передаёшь — сливаешь её, даже не стесняясь, не отходя от кассы, как говорится, — засмеялась Ава, а Пётр шутку не понял и побледнел.
— Я ничего не сливаю. Просто иногда приходят сообщения в мессенджерах или уведомления...
— Странно. Данное общение никак не коррелирует с твоими трудовыми обязанностями. Никак. Это своего рода зависимость, что ли, не можешь оторваться от гаджета?
— Нет! — округлил глаза Пётр.
— Тогда почему ты с ним не расстаёшься, почему постоянно туда глазами стреляешь?
— Послушай, это моё дело, — уже возмутился он, — ты слишком категорична. Нельзя же так, в самом деле.
— Смахивает на что-то нехорошее. Знаешь, когда-то в детстве у меня было две подруги. Дружить втроём — это ад, потому что девчонки всегда дружат против кого-то. И вот однажды, когда я разговаривала с одной из них, другая, не стесняясь, повернулась и начала меня передразнивать и смеяться с нашей третьей подругой. Помню, как я просто остолбенела от дикой невоспитанности. Вот так и тут. Откуда мне знать, что ты сейчас не передаёшь мои слова другому человеку, и вы не ржёте надо мной, ведь ты периодически чему-то там ухмыляешься и хрюкаешь от удовольствия. Я считаю, что это по меньшей мере бестактно и некрасиво, это ярчайший признак отсутствия правильного воспитания, равно как и то, что ты постоянно делаешь: пересылаешь мне негодование других сотрудников по поводу меня. Зачем, спрашивается? Ты ловишь кайф от того, что разогреваешь в людях злость, заведомо стремишься сделать им неприятно и поссорить, при этом прикрываясь дружеской заботой и выставляя себя независимым арбитром, как бы наблюдающим со стороны? На самом же деле ты жадно следишь за развитием скандальных ситуаций, лишь для проформы надевая рыцарскую маску и порой выступая в роли благородного рефери, совершенно не догадываясь, что всю твою фальшь некоторые видят невооружённым глазом. Знаешь, это так низко, это такой жирный-прежирный показатель жалкой и второсортной ущербной душонки, что дальше некуда. Помимо того что это слишком по-бабски, не находишь? И все девки, визжащие о твоих управленческих талантах, твоих дипломах и непревзойдённом уме, такте и выдающихся способностях в постели — такие же, как и ты. А я всё удивлялась раньше, как тебя не тошнит от дурных фанаток — от их конфеток, тортиков, галстуков, парфюма в подарков, низких поклонов, откровенного лизоблюдства и желания сделать всё для тебя, лишь бы только получить одобрительный кивок «короля офиса». А потом поняла: вы все одного поля ягодки, один сорт, потому что подобное всегда притягивает подобное. Это действительно «твоя» публика, твой коллектив. Такое ощущение, что вы подключены к единому сломанному разуму с перевёрнутыми понятиями, оттого и понимаете только себе подобных, а меня же считаете врагом, насмехающимся над вашими «искренними» поступками и «благородными» чувствами. А вернее — пороками. Я не насмехаюсь, Петя, я плачу. Мне каждый раз так хочется увидеть искру понимания в ваших глазах, но вместо этого — одно зубоскальство. Дай вам волю, и вы наброситесь на меня всей своей вечно голодной сворой.
Пётр изменился в лице, побагровел, взгляд его остекленело замер. Такое оскорбление не каждый мужчина выдержит, но зарплата уж больно хороша... И Августа внутренне улыбнулась, даже склонила голову набок, с интересом ожидая от Пети решения. Она прекрасно понимала, что спровоцировала, но надежда умирает последней. Ей нестерпимо захотелось, чтобы парень взбунтовался, оскорбился и показал наконец своё человеческое достоинство, не говоря уже о мужских качествах. Но нет, деньги и карьера оказались важнее.
— Это новые стандарты общения, новый мир, — дипломатично процедил он. — Зачем придираться к тому, что уже изменилось и никогда не будет прежним?
— Ничего не изменилось, Петя, — резко отодвинув тарелку, поднялась Ава, — законы Архимеда всё ещё действуют в этом мире, как и все остальные законы физики и математики. Это люди меняются, придумывают себе новые религии, нравственность, мораль и нормы поведения, создают так называемый «новый дивный мир». И с каждой эпохой всё хуже и хуже. Такое ощущение, будто люди — это искусственный и управляемый компонент, насильно имплантированный откуда-то извне в живую среду — в нашу реальность.
— Ты тоже к ним относишься, к людям, — ехидно заметил Петя. — Или не считаешь себя человеком, а?
Ава не ответила, лишь окатила его презрительным взглядом и ушла, прекрасно понимая, что о ней неспроста говорят за спиной: «Надменная и бескомпромиссная».
Но именно благодаря своей бескомпромиссности ей и удалось создать успешный бизнес.
Дочь небогатых и разведённых родителей — инженера связи и слесаря из ЖЭКа, она не терпела неудач ни в школе, будучи перфекционистом по натуре, ни при поступлении в институт, ни в начале своего карьерного роста. Архитектор — когда-то это слово звучало для неё магически, теперь же она с ужасом понимала, что не пройдёт и полугода, как ей снова придётся начинать всё с самого начала: просить знакомых о трудоустройстве, сидеть в какой-нибудь фирмочке, дальше искать деньги на раскрутку нового бизнеса, завоёвывать имя и репутацию. А время не резиновое, уже сорок лет стукнуло.
Вернувшись из кафе, Ава в свойственной ей манере процокала солдафонским шагом в свой кабинет, где, увидев сообщение от Диди, немного растеряла всю свою агрессивность. И почему-то, как волной, её накрыло детской обидой.
Вроде хотела сразу удалить ненужное знакомство, но что-то останавливало. Возможно, она успела привязаться к Диди, ведь за неимением времени у Авы никаких и подруг не осталось. А все институтские друзья разлетелись по городам и странам, да по семейным гнёздышкам, где погрузились в сладостный мир подгузников и торжественных обедов, куда Августу очень скоро перестали приглашать.
Её это сильно задевало, но, не желая акцентировать на данном вопросе внимание и впадать в депрессию и самокопание, Августа решала проблему радикально: она попросту удаляла из списка в телефоне всех тех, с кем общалась раз в год, а отвечать на неизвестные номера не имела привычки, так что всё решалось само собой после нажатия на кнопку «удалить».
«Это раньше, в век до соцсетей, нужно было уметь разговаривать и мириться после ссор, а теперь достаточно послать человека в бан, проигнорировать сообщения или удалить лишних друзей, после чего спокойно забыть об их существовании. Кому нужно это ежегодное лицемерие, эти поздравления с днями рождения и выуживание информации ради сплетен? Поздравления хочется принимать от тех, кто приносит радость, кто не напрягает, кому не нужно пересказывать все свои новости и страсти-мордасти за прошедший год. А у этих теперь все друзья — по детсадовским интересам, так и подбирают себе тех, перед кем можно повыпендриваться», — так думала Ава и была абсолютно уверена в своей правоте, особенно в том, что настоящие друзья — ещё одна удобная иллюзия этого мира.
Усерднее всего Августа отбрасывала мысль о том, что причина расставаний кроется именно в ненужном редком общении, а не в том, что каждый раз подруги так и норовили выяснить, есть ли кто-то у неё и что она думает об искусственном оплодотворении или об усыновлении ребятишек из детских домов. В любом случае прощаться с такими подругами и приятельницами оказалось довольно легко, а вот на замену им никто почему-то не спешил приходить.
«С возрастом труднее заводить близкие знакомства», — уныло успокаивала себя Ава.
Однако в случае с Диди что-то пошло не так, и вместо «удалить из списка друзей» Ава набрала сообщение:
— Привет, ты так вчера неожиданно исчезла из эфира...
— Мне позвонили в дверь. Казалось, что быстро — гляну и вернусь к компу, а получилось, что сосед заболтал на два часа.
— Ясно, — не особо поверила Ава, отчего расстроилась ещё больше: получалось, что человек на той стороне лжёт.
«Но зачем? — задавалась вопросом Ава. — Ведь если следовать нормам общения в сети, можно и не оправдываться. Зачем применять здесь все те приёмы, которыми обычно люди пользуются при живом общении?»
— Сколько тебе лет, Диди?
— Тридцать четыре. А тебе?
— Сорок.
— И ты довольна своей жизнью в сорок?
— Да, — на автомате ответила Ава.
— Хм, судя по нашей вчерашней беседе — не очень. Бизнес рушится, и вместе с ним разрушается и твой внутренний мир. У тебя есть друзья в реале?
— Есть, — написала Ава, но спустя секунду исправила: — Нет, почти нет. Я не особенно верю в дружбу.
— Почему, неужто разочаровалась?
— Да нет... просто дружба — это как любовь. А разве можно любить многих? Искренне — вряд ли. А не искренне — это уже ветреность или корысть в той или иной степени.
— Почему корысть?
— Ну, например, две подруги. Они дружат ради чего? Ради того, чтобы рассказывать друг другу свои неудачи, обсуждать вес, актёров, актрис, косметику, шмотки, жаловаться на козлов-мужиков и делиться рецептиками супов. Но стоит одной из них обрести счастье, как, хочет она этого или нет, но взыграет женская сучность: полезет гордость из всех щелей. И начнутся рассказы... о прекрасном принце и его красивом ухаживании, о подготовке к роскошной свадьбе, о подарках и курортах, о потрясающем сексе и длине его члена, о том, какой он умелый любовник, как он бросил свою кикимору, купил билеты в Гагры и взял обалденную квартиру в ипотеку. Какое-то время подруга будет это слушать. Разумеется, дико завидовать, но молчать, так как её будут кормить рассказами об «этой старой суке свекрови и моржовом хрене — тупом свёкре», но как только родится малыш — всё, тушите свет! Моментально статус замужней дамы переходит в ещё более уважаемый статус — всезнающей матери-героини, которой и совет теперь невозможно дать. Какая дружба тут?! Она всегда против кого-то. Сначала против подростковых прыщей, потом против мальчишек из класса и дур одноклассниц, гуляющих с этими мальчишками, затем приходит время перемывания косточек начальства и, опять же, мужиков, свекрови, а после — всё, тупик в отношениях, и былая искренность очень быстро перерастает в негласное соревнование и неосознанное — а порой и осознанное! — желание ударить побольнее потенциальную соперницу. Очень удивлюсь, если у мужиков всё происходит иначе.
— Хм... — многозначительно ответила Диди, — интересно. Ну а семья у тебя есть, муж, дети?
Августа не решилась ответить, а так хотелось нагрубить! Они даже не знакомы. По какому праву Диди задаёт такие личные вопросы и лезет на запретную территорию — в её внутренний мир? Да и что она вообще может об этом знать? Но собеседница опередила:
— У меня нет семьи. Пока что. И что-то мне подсказывает, что у тебя тоже. Ты либо в разводе, либо не замужем. Но не в поиске, это точно. Скорее всего, до недавнего времени тебя устраивало твоё одиночество. Поправь, если ошибаюсь.
— Не замужем, — удивлённо подтвердила Ава, и любопытство взяло верх: — А как ты догадалась?
— Легко. Ты слишком сильно ассоциируешь себя со своей работой, живёшь ею, дышишь, думаешь, что ты и есть эта самая работа. Скорее всего, ты относишься к такому типу людей, у которых есть только два мнения: их и неверное. Ты волевая, быстро воспламеняешься, с таким тяжёлым характером сложно найти пару. Мужчины любят лёгких, нежных и воздушно-прохладных, а не тех, которых по каждому поводу огнетушителем успокаивать нужно.
— А ты такая? Угождаешь мужчинам, лишь бы показаться воздушно-прохладной? Ради чего? Ради пелёнок, страданий и измен?
— Почему обязательно измен?
— О, перестань. Неужели ты из тех наивных одуванчиков, которые верят, будто мужчины не изменяют?
— Верю. И даже знаю таких.
— Ага, прям свечку держала! Насмешила меня, ей-богу! Рассказывать — это они все здоровы, а как до фактов дело доходит, то наружу такое выливается, что мама дорогая! Все они изменяют, абсолютно все, просто некоторые не попадаются и умело это скрывают, а многие настолько тупы, что даже интрижку на стороне скрыть не способны. И твой тоже тебе изменяет.
— А если нет?
— Хоть раз, но изменял. Если ты ничего не знаешь о его похождениях «на рыбалку» или задержках на работе из-за «срочного совещания» или аврала с делами, то это вовсе не означает, что всего этого не было.
— А если правда аврал или срочное совещание в конце рабочего дня?
— Такое случается. Но что случается после, знаешь? Можешь радоваться — он у тебя относится к той категории умных мужиков, которые знают, как провернуть это дельце незаметно и без последствий. Поверь мне, я часто в офисе задерживаюсь. Они трахаются прямо в сортирах, на столах в кабинетах или в машинах по дороге домой. Делов-то — пять минут юбку задрать. Или ты думаешь, что твоему парню никто ни разу не отсосал в машине, пока он домой ехал и подвозил коллегу, которой по пути, или выгодного партнёра по бизнесу? Ха-ха-ха! Не питай иллюзий. Чем раньше избавишься от розового дурмана, тем легче жить будет. К тому же неужели ты всё ещё веришь в свои тридцать четыре, будто женщина плавает среди мужского коллектива не ради того, чтобы нравиться? Даже если она уродка или мужеподобная горилла-рубаха-парень с цементной фригидностью и усиками, ей всё равно не чуждо желание нравиться и привлекать. И мужчинам это не чуждо. Они обожают комплименты, ужасно падки на лесть и восторженные взгляды офисных модниц. И когда карты правильно разложены, когда, как ты говоришь, звёзды сходятся, тогда и происходят все заигрывания, и лёгкий флирт, который вначале был всего лишь ради поддержания тонуса, вдруг переходит в страстный секс-пятиминутку. А иногда и в длительную связь. Есть у меня такой крендель на работе. Это ещё уметь надо, чтобы при жене и двух малолетних детях успеть за два года перетрахать весь офис и офисы всех наших деловых партнёров. Самое удивительное то, что никто на него не обижается и ждёт своей очереди, как послушные рабыни в гареме.
— Может, он так хорош в постели, что бабы с ума сходят?
— Смеёшься? Там только раздутое эго и больше ничего. Ну и должность с зарплатой.
— Откуда ты знаешь? Ты же не проверяла его в сексе. Ну или просто он умеет себя подать, преподнести. Это тоже искусство, между прочим. Не многим дано рекламировать спорные навыки и, совершенно не стесняясь, выставлять свои скромные, а порой и срамные достижения на всеобщее обозрение, при этом занимаясь самолюбованием и искренне рассчитывая на восхваление. Возможно, он — мужчина с харизмой?
— Нет, скорее с карьеризмой в трусах.
— Понятно.
— Диди, ты не обиделась, что я так про твоего сказала?
— Да нет, у каждого своё мнение на сей счёт. Многие, конечно, ошибаются, многие обжигаются, но ведь существуют не только честные люди, которые не желают врать кому-то, лишь бы показаться положительным героем, наравне с ними существуют и те, которые не желают лгать самим себе. Такие не будут изменять просто потому, что это совершенно не интересно и сам факт измены показатель их несостоятельности, их ошибки и отсутствия проницательности.
— Тебе правда тридцать четыре? — рассмеялась Ава. — Ты прости, но это рассуждение восьмиклассницы, мечтающей о любви мальчика из одиннадцатого класса. Не изменяют только те, которым не дают в силу их сверх- и мегауродливости, зашкаливающей жирности и вонючести, или те, которые жуткие трусы и не знают, как на это решиться, но очень, о-о-о-очень хотят это сделать. Все остальные трудятся в поте лица на два фронта. Хоть раз, но каждый побывал в опасной боевой ситуации, когда приходилось выкручиваться и врать, где и с кем был.
— Слушай, это всё равно что утверждать, будто все врачи — убийцы. Есть те, которые искренне желают помочь, есть те, которым наплевать, а есть доктора а-ля Йозеф Менгеле...
— Я не о профессии говорила, а о мужской сути. Это разные вещи. Мир устроен таким образом, что природа берёт своё и разделение полов вполне конкретно намекает: мужчина смотрит на женщину, а она — на него, но с определённой целью: привлекать физически. Даже когда две семьи, две пары собираются вместе на какой-нибудь праздник, то редко какая женщина наряжается ради своего супруга, а не ради супруга своей подруги. Ей критически необходимо получить одобрение в глазах чужого, другого мужчины. Что, скажешь, это не так? Наверняка же тоже крутишь попой перед мужьями своих подруг, выбираешь наряды, украшения и косметику, напеваешь, делая причёску и маникюр, при этом предвкушая то, о чём даже самой себе боишься признаться: тебе мало одного мужика, тебе нужны поклонники. Пусть не на словах, не на деле — хотя это всегда до поры до времени, но на эмоциональном, на каком-то ментальном уровне чувствуется внимание другого мужчины. Согласна?
— В общем-то — да...
— Ну вот, я о чём и говорю! И потечёт рекой приятная беседа, и начнутся танцы со сменой партнёров, вроде как невинно, чинно и благородно, но танец — это всегда завлекаловка, соблазнение, завуалированный секс, как бы его ни выставляли, ведь это природная прелюдия брачного ритуала, и ей миллиарды лет. Это в крови. И мы все играем в эту игру, где с завязанными глазами пытаемся обмануть самих себя и своих партнёров, где придумываем социальные правила поведения, когда их нет и быть не может, потому что инстинкт размножения перевешивает любые социальные нормы, пытающиеся придать подобным сборищам цивилизованную форму общения, а не групповых оргий.
— Ну ты прям сказала! — напечатала Диди, явно задетая за живое. — Что же, теперь вообще в гости не ходить, ни с кем не танцевать, не праздновать? Мне кажется, это твои личные страхи, что у тебя могут увести мужика.
— Это не мои страхи, если уж на то пошло. Это страхи всех женщин. И, к сожалению, они не беспочвенны. Мужики не особенно боятся играть в эту игру, их заводит, когда их баба нравится другим самцам, так они чувствуют себя победителями в некой схватке.
— Как ты резко судишь. Что ж... не могу не согласиться, что некоторые женщины действительно себя предлагают всем подряд, даже если этот мужчина — супруг её подруги или муж её родной сестры. Но мужчины...
— А что мужчины? Они абсолютно такие же! Ему бы ходить дальше в рваных тапочках и забрызганной домашней футболке, чесать своё пузо у телика и продолжать растить щетину на морде, но нет, он бреется перед приходом гостей, достаёт лучшую сорочку, критически рассматривает брюки и оценивает, в каких его задница будет более привлекательна, а в каких — выглядеть как мешок с дерьмом. Или он, ходивший всю жизнь как облезлый узник, вдруг бежит в парикмахерскую или качалку, чтобы произвести впечатление на пляже. На кого, спрашивается, для кого он так старается? Уж явно не для супруги, которая эту задницу, вылезающую из спортивных штанов с отвисшими коленками а-ля Юрий Никулин, видит каждый день. Он старается ради той новой женщины, которая будет смотреть на него пьяными и заблестевшими от будоражащих эмоций и нескромных фантазий глазами.
— Да, теперь я вижу, насколько ты разочарована в людях и самой жизни. Мне жаль, очень жаль.
— Я ни о чём не жалею. Это просто опыт реальной, а не вымышленной жизни — жизни без розовых очков и всевозможных благопристойных оправданий человеческих пороков. Я знаю, насколько порочна сама, так отчего же мне считать, что все остальные — святые? И я — это ещё далеко не худший вариант, поверь мне! Значит, я вполне могу предположить, что моё окружение буквально погрязло в грехах, но всячески старается обелить и замазать их, никогда не называя вещи своими именами.
— Ты судишь по себе.
— Как и все мы.
— Существует иной опыт.
— В сказках, дорогая Диди, в сказках!
На том «берегу» повисло непродолжительное молчание, курсор замер, после чего напечатал:
— Мне пора, до связи.
«Опять, что ли, обиделась? — не поняла Августа, но отметила: — Ладно, хорошо, что хоть попрощалась на этот раз».
Несмотря на оборванный разговор, на душе отлегло. Затем сердце снова забилось испуганной птицей: вдруг она сейчас лишится единственного общения? Так долго никого не было, с кем можно было бы просто поболтать о жизни и рассказать всё как есть, всё, что происходило на работе или по дороге домой. А Диди слушала, вернее — читала и сочувствовала, почему-то пыталась помочь советом, хотя не имела должного образования.
По её же собственному признанию, Диди зарабатывала себе на жизнь рисунком. Была ли она при этом самозанятой или ИП или учителем ИЗО в какой-нибудь школе, Августа постеснялась расспрашивать, решив, что если человеку надо, то он сам посвятит в свои тайны и нюансы трудовой деятельности. А рисовала Диди действительно хорошо, впрочем, как и писала стихи.
Талантливые люди всегда привлекали Августу, не в последнюю очередь по той причине, что она и сама не была обделена талантами: прекрасно вязала, вышивала, профессионально занималась икебаной и вкусно готовила. Когда-то сокурсники дневали и ночевали у неё на кухне. Но те времена прошли, прошло и веселье, которое сменилось вечной усталостью и опущенными уголками губ. Августа почти не улыбалась, и даже мать укоризненно качала головой, мол, дочь выглядит словно обречённая.
Поздно вечером, вернувшись домой в свою шикарную четырёхкомнатную квартиру, Ава осмотрелась.
«А ведь и правда, кому всё это надо? Вот я стала владелицей строительной компании, вот купила себе эту квартиру, обставила её, периодически пополняю свой счёт в банке, обзавелась машиной, родителям помогаю, даже иногда езжу на дачу к маме, но слушать её многозначительные рассказы о семейном счастье соседей с детьми — нет уже никаких сил. Сказала же ей, что я чайлдфри, а она не понимает. Хотя что тут можно не понимать, — продолжила мысленный монолог Ава, стоя в душе под горячими струями воды, — не по своей воле... Но не стану же я всем и каждому объяснять и унижаться, дескать, не нашла мужчину, не встретила принца, от которого хотелось бы родить дитятку, так как все вокруг — озабоченные кобели, обманщики, тупицы и бездарности. От кого тут рожать, от моральных уродов? Такое только скажи! Сразу тебя обвинят в несостоятельности, в глупости и слепоте, найдут кучу комплексов неполноценности и примутся зубоскалить, поливая грязью мою высокомерную фигуру при каждом удобном случае! Да ну их всех!»
Облачившись в халат, Августа отправилась на кухню, намереваясь кинуть в кастрюлю пару сосисок на ужин, но, словно зуд, её неумолимо тянуло достать какой-нибудь гаджет и зайти в соцсеть. А вдруг там Диди появилась? Ей не терпелось продолжить прерванный разговор и узнать побольше о новой знакомой.
ГЛАВА 2
— Ты предложи ей, зачем спорить? Предложи и посмотрим, что она ответит, — гнул свою линию гендиректор, пока Овидий тыкал в телефон, отвечая на чьи-то очередные сообщения. — Ты слушаешь меня?
— Да-да, слушаю, однако не могу согласиться. У них поставки срываются, сроки из-за этого не соблюдаются, клиенты недовольны и уходят со скандалами, постоянно кто-то увольняется, набирают новеньких, а их ещё учить и учить... Да и сама рабочая сила оставляет желать лучшего. Не то что у нас! Зачем нам такой ненадёжный партнёр в этом деле? Сергей, честно, я совершенно не понимаю ваше желание во что бы то ни стало помочь умирающей мелкой компании, которая и без того едва концы с концами сводила, а сейчас вообще на последнем издыхании. У нас крупный бизнес, а там какая-то мелочёвка, лишь номинально названная «компанией».
— Я хочу купить её бизнес, и добро из нашего головного офиса уже получил.
Брови Овидия поползли вверх, когда он недоумённо уставился на Сергея.
— Ты же не думаешь, что постоянные срывы поставок материала, воровство рабочих и прочие мелкие преступления на её фирме — простые совпадения? — засмеялся босс, после чего на кабинет упала тишина, за время которой Овидий мысленно перебрал все известные ему неурядицы обсуждаемой компании и был вынужден признать: действительно, всё это не могло считаться простым совпадением.
— Вы подкупили её работников?
— И не только их. Обширная кампания по антирекламе и порче репутации — тоже часть нашей игры. Но Августа никак не может выяснить, кто за этим стоит. Хотя, возможно, и догадывается. Она девка умная. В конце концов, это всего лишь бизнес. «Августин» набирал обороты, эту компанию следовало приструнить. Слишком крут был взлёт, теперь пусть узнает, как больно падать. Это не первая, как ты наверняка знаешь, компания, которую поглотила наша. Не имеет смысл терять уже наработанную базу клиентов, когда можно произвести слияние, с определёнными условиями, разумеется. Подготовь документы, обговори всё с юридическим отделом и отвези ей. А лучше пригласи даму на обед. Ты у нас парень видный, деликатный, утончённый и холостой — бабам такие нравятся. Короче, сделай так, чтобы она согласилась на сделку, не доводя свою компанию до полного банкротства и ликвидации. Намекни, что дальше будет только хуже, и вообще, прояви красноречие, как ты умеешь. У нас впереди серьёзный госзаказ... А Якутия летом незабываема...
***
— Так значит, ты переспала с парнем прямо на улице? — удивилась Диди в их очередную с Августой беседу.
— А ты никогда такого не делала? — ехидно переспросила Ава, уже сожалея о своей избыточной и совершенно лишней откровенности.
— На улице, да ещё и с незнакомцем? Ну не-е-е-ет... это чересчур... — и посыпались смайлики-тошниловки.
— Я чувствую себя последней шалавой.
Повисло недолгое молчание, но вскоре Диди напечатала:
— Ты это серьёзно?
— Да. Знаешь, никому об этом не говорила, никогда. Но единственное оправдание, которое я смогла себе придумать за все прошедшие годы — алкогольное опьянение. Молодой и глупой никак не получается себя признать, так как на тот момент мне было уже хорошо за двадцать, я окончила институт и устроилась на работу, считала себя вполне здравомыслящей и самостоятельной, но была бесспорно наивной в сексуальном плане, неопытной. Плюс давление приятелей — это тоже сыграло немалую роль, мол, что я девственница-переросток и это позорно. Сначала в школе, потом в колледже и в институте — мне всё было как-то не до тех парней, что ошивались рядом, а на других юношей у меня не хватало времени, я училась и кайфовала от учёбы. Да, была заучкой, да, участвовала во всевозможных олимпиадах и выходила из них абсолютной победительницей, а вот парней такие девчонки не интересуют, заучек почему-то обходят стороной. Я не беру в расчёт таких же четырёхглазых заучек и зануд. Я говорю о ярких и интересных парнях, как внешне, так и в общении, а не о серых библиотечных крысах, у которых красный диплом и синяя морда. Всегда считала, что для мужика пусть лучше будет синий диплом и красная морда, чем наоборот.
— Прям красная))?
— Имею в виду здоровую физиономию, а не с синяками под глазами от бесконечной учёбы. Вот... Так что нравилась я исключительно тем, кто мне не нравился. К тому же одевалась я без особого лоска, не было у моих родителей средств на красивые шмотки. Я смогла купить себе что-то более-менее приличное, лишь когда сама устроилась на работу. Ту самую джинсовую мини-юбку, шёлковую блузку, нежный кружевной бюстгальтер... Всё это и облапал мой уличный персонаж... А ещё я тогда купила себе кожаную куртку и сапоги. Боже мой, наконец-то у меня появились обалденные, облегающие ноги сапоги аж до колен! Это были мои первые модные сапоги на высоком и тонком каблуке. Ты себе не представляешь, я чувствовала себя королевной! Отчего и самоуверенность в тот день возросла. Глупо всё это, ой как же глупо, но в тот момент это казалось таким естественным.
— Он что, был твоим первым парнем?!
— Ага)).
Вытаращенные глаза ответного смайлика сказали о многом.
— И... где же это произошло? Что, прямо на траве?
— Нет, на детских качелях во дворе многоквартирного дома. Представляешь?
— Это... очень даже романтично, — спустя минуту набрала Диди, отчего фраза показалось уж слишком вежливой и деликатной.
«Что она делала эту минуту: ржала надо мной или крутила у виска?» — почувствовав укол, задалась вопросом Ава и, хрумкнув крекером (она всегда заедала нервное состояние), не согласилась:
— Это с какой стороны посмотреть. Если с его стороны, то — да, наверное. Если с моей, то было ужасно.
— Почему?
— Ну, хотя бы потому, что было холодно, страшно, больно и мокро. В мою пятую точку то и дело впивались замызганные, исписанные ругательствами доски, я боялась подцепить инфекцию и насажать себе заноз. Как бы я их потом вытаскивала? А просить маму — это объяснять, как такое вообще могло со мной произойти. Умереть со стыда!
— Угораю со смеху... И в шоке, если честно.
— Тебе смешно, а мне было не до смеха. Да и всё произошло без презиков, на свой страх и риск. Мне повезло, что парень был жалким молокососом, ничего не смыслящим в сексе. Наверняка я у него тоже была первая, и он не успел ещё ничего подцепить, никаких болячек. А так бы... Без защиты — это игра в рулетку. Дура, одним словом.
— Ты что, веришь в существование инфекций, передающихся половым путём?
— Э-э-э-э... вообще-то это научно доказанный факт, — крайне удивилась Августа.
— А, ну да. Ты же из тех, кто безоговорочно верит официальным научным данным и принимает на такую же слепую веру версии о существовании и возникновении ВИЧ и СПИДа))). А ещё ты, небось, любуешься на картинки всяких вирусов, смоделированных на компе и выдаваемых за подлинные фото и видео, и думаешь, что вирусы так и выглядят, да?
— Это снимки с микроскопов.
В ответ появились смайлики длань-лицо, потом грустный колобок и, наконец, текст:
— Ладно, оставим это. У нас сейчас более интересная тема. А почему ты назвала парня именно жалким молокососом? Он был хилым и уродливым?
— Именно так! — выпалила Августа так быстро, что клавиатура чуть ли не задымилась. — Он был не только отвратительно уродливым, но ещё и нахальным быдлом. С тех пор я не беру алкоголь в рот, чтобы глаза мои не слепли при виде мужчин. Мало смазливого личика и красивой чёлки, ой как мало! Человек должен быть хорошим, вот что главное.
— А он плохим человеком оказался?
— Аморальным. Он испортил мне не только первое впечатление о сексе, но и обо всех мужчинах. Не знаю, как это объяснить. Позднее я пыталась всё исправить, но первый раз оставил неизгладимое впечатление.
— Он был так плох в этом деле?
— Просто ужасен.
— И чем именно?
— Ну что ты как маленькая, Диди! Да во всём он был ужасен. Не так целовал, не так смотрел, не так ласкал. Вернее, не так тыкал. Ласк там вообще не было. Думала, он проткнёт меня насквозь! Мы оба были нетрезвыми, как-то не до романтики во время опьянения, да и место, знаешь ли, не очень подходящее — посреди детской площадки, фактически на виду у многоквартирного дома. Позорище. Никогда себе этого не прощу.
— Да ладно тебе, столько лет прошло.
— Годы проходят, а сожаление остаётся. Оно не стареет, лишь крепчает и укореняется, обрастает самокопанием, как тухлой ямой с сопревшими листьями, и новыми деталями, словно кривыми ветвями, по которым ползают червяки совести и нещадно грызут их.
— Старая листва служит неплохим удобрением. Природа не так глупа. Если бы ей было выгодно сбрасывать листву и при этом оставлять обнажённым приствольный круг, то листья падали бы не вниз, не к корням. Короче, зри в корень)).
— Ага, а ещё тухлые листья служат прибежищем для всяких болезней, букашек и отвратительных вредителей, разрушающих и паразитирующих на этом дереве.
— Возможно, они также необходимы для его опыта, для опыта твоего Духа? Здоровое древо не заражается.
— Меня это бесило, если честно, я хотела избавиться от всех этих грызущих и разрушающих меня эмоций!
— Когда человека что-то сильно бесит, тогда у него появляется уникальный шанс переосмысления, глубокого самоанализа и... избавления от бесов)). А люди тратят время на усугубление ситуации, возобновляют прерванный внутренний диалог, начинают бегать по замкнутому кругу. К сожалению, человек зачастую возобновляет этот диалог не с самим собой, а с тем, кто уже не может ответить, и начинает прокручивать в уме варианты, которых не было и никогда уже не будет, заводиться, изводиться, болеть душой и телом... А после начинается кормёжка бесов со всеми вытекающими последствиями. Это так просто!
— И что я, по-твоему, должна была сделать, чтобы перестать беситься? — поджав в недовольстве губы, всё же поинтересовалась Августа, хотя ненавидела, когда кто-то начинал уличать её в неспособности самостоятельно решить проблему.
— Ты бы хотела, чтобы всё случилось иначе?
— Конечно.
— Тогда нужно было всего лишь отпустить то, что уже произошло, поблагодарить ситуацию и смоделировать новую, уже основываясь на полученном опыте. Иногда необходимо получить именно негативный опыт. Не ради какого-то там роста, а именно ради выкорчёвывания собственных бесов и в конечном счёте ради самопонимания и самолюбования. В психологии есть такая специальная методика, очень действенная, когда пациента намеренно вводят в состояние стресса, шока, дестабилизируют и всячески воздействуют на эмоциональный ряд. И тогда его прорывает, порой одновременно с обострением различных психосоматических заболеваний, и наружу вылезают все негативные установки вместе с низкими качествами души, которая до этого вроде считалась белой и пушистой... Здесь важно вовремя понять, что это и есть процесс исцеления, но мало кто доводит дело до конца.
— В смысле?
— В смысле, что конечная цель любого духовного роста — это не развитие, как нас всех учат, а наоборот — скручивание глубоко внутрь, обратно, возвращение к исходной Точке, к Истоку, это и есть самообожествление, бесконечная и безусловная любовь к собственному Духу, принятие Его подлинной Идеальности, восхищение Им, и только через Него ты сможешь постичь весь остальной Мир во всём его многообразии. Но не наоборот.
— Это ты почерпнула в статьях по астрологии? — засмеялась Августа.
— И там в том числе)).
— То есть что мне требовалось сделать, я так и не поняла? Поблагодарить этого подонка за то, что он сообщил всем о моей девственности, после чего мои друзья не только подняли меня на смех, но и испытали отвращение ко мне, когда поняли, что я свой первый опыт приобрела на качелях посреди двора, фактически у всех на виду, лишь бы доказать им, какая я взрослая? Это неисправимо, понимаешь? За такое не благодарят. За такое ненавидят всю жизнь.
— Кого ненавидят? Его или саму себя? — резонно переспросила Диди. — Для того чтобы перестать ненавидеть и презирать в первую очередь саму себя, тебе требовалось ответить на несколько важных вопросов: почему ты была всё ещё девственна? Почему для тебя так было важно мнение приятелей из компании? Почему стеснялась своей невинности? Почему выбрала именно этого парня для первого опыта? Или почему не предложила ему встретиться чуть позже, в более подходящей для занятий любовью обстановке?
— Да я и не собиралась с ним мутить! А почему была ещё девственницей? Да потому, что не нашла к тому времени подходящего парня, верила, как и ты, в любовь до гроба, в принцев там разных, которые не изменяют, которые ждут свою даму сердца и серенады ей поют во время ухаживания. А вместо серенад получила от него приз — такое чувство, будто он тогда проклял меня. Хотя всего лишь прилюдно обозвал шлюхой, и это после того, как сам полез целоваться и предложил секс.
— Но ты ведь с ним пошла, значит, он приглянулся? — пыталась разобраться Диди.
— Да какой там приглянулся! Ночь была, пьяная ночь... Он был развязным, модным, самоуверенным, неплохо шутил и озорно сверкал глазами. Ну и фигуристым был, тут не поспоришь. Короче, взяли меня на слабо, да и сама я рукой на себя махнула, разуверилась, что принца встречу. А потом этот мерзавец, после того как я попросила его не рассказывать в компании о лишении меня девственности, а лишь упомянуть о самом факте полового акта, всё равно сказал, что порвал меня, и теперь я могу спокойно получать гонорары и не краснеть перед коллегами-подругами — такими же шлюхами, как и я. Урод же, скажи, да?
— Наверное.
— Не наверное, а точно! И ребята наши так решили, из-за чего и началась тогда драка — они ринулись защищать нашу девчачью честь.
— Что-что защищать, прости? «Честь», ты сказала))?
— Не смейся, Диди, это совершенно не смешно. Ведь это прямое оскорбление с его стороны. Или ты так не считаешь?
— Может, у него был повод? Может, это была ответная реакция? Мне не понятно, зачем ты вообще его попросила рассказать в компании о том, что произошло на качелях, ведь это никого, кроме вас с ним, не касалось.
— Молодость, глупость, стеснение, комплексы, алкоголь в крови и мозгах... Много факторов. Сейчас, конечно, я бы поступила совсем иначе! А тогда...
— А может, ты ему не так всё объяснила, не так попросила, и сама ситуация выглядела для него по-иному, не так, как для тебя? Люди часто забывают о том, что другие мыслят и чувствуют иначе и иногда требуется подбирать слова, подбирать фразы, чтобы настроиться на единую «звуковую волну», на единый диапазон вещания, чтобы быть понятым самому и иметь конструктивный диалог. Но никто не старается объяснить доходчивее, что он имеет в виду. Никто не тревожится о том, как бы не доставить другому человеку неприятностей. Напротив, многие, очень многие считают своим святым долгом делать другим больно, заведомо зная, что это жестоко и в конечном счёте абсолютно бессмысленно. Такие люди считают себя королями, профессионалами, специалистами во многих сферах и вообще правозащитниками и правдолюбцами, когда на поверку часто являются совершеннейшими профанами, поверхностными незнайками и корыстными лицемерами. Однако требуют к себе уважения и беспрекословного подчинения, согласия с их мнением, признания оппонентом своих ошибок и моментального исправления ситуации сообразно выданным этими королями рекомендациям. Разве не так? Вдруг ты давила, вдруг ты была слишком... м-м-м... неоправданно резка и груба? Вдруг совершенно наплевала на чувства другого человека, не удосужившись даже выяснить его мотивы и основания?
— Да какая разница, как я его об этом попросила! Так поступить, как он — это просто подло, бесчеловечно и не по-мужски.
— А как по-мужски?
— Это когда по-джентльменски. Когда тайна между мужчиной и женщиной остаётся навсегда закрытой, когда о постельных делах не рассказывают другим людям и не обзывают женщину, с которой только что переспали, проституткой.
— Интересная позиция. Однако ты же сейчас рассказала другому человеку о вашем с ним личном, сокровенном опыте, о вашем и только вашем постельном деле. Вернее — качельном)). Прости, не могу удержаться)).
— Но я же тебе по секрету, в личном разговоре, а он всех громогласно оповестил. Тайна должна оставаться тайной.
— По секрету всему свету))).
— Надеюсь, что не всему.
— Откуда ты знаешь, что я не стану перетирать эту лакомую историю со своей подругой, а она — со своей, и так далее по карусели сплетен? И потом, что за тайна может быть о совокуплении на качелях во дворе многоквартирного дома, когда рядом сидит компания и прекрасно догадывается о происходящем неподалёку половом акте?)) Ты прости меня, но тебе не кажется, что ты слишком многого хотела от «жалкого молокососа»?
— Ты его оправдываешь?
— Нет. Просто понимаю. Да и смотря как ты себя вела в тот момент. Вдруг ты тоже оскорбила его? Вдруг он рассчитывал на другое отношение, вдруг ты ему понравилась, а в ответ он получил фактически пощёчину, мол, скажи одно, но не говори другое, а? Ты же выставила условия, но имела ли ты на это моральное право?
— А что я ему должна была сделать в ответ? Поклоны бить или денег дать за мой первый болезненный секс? Он хотел секса, я согласилась. На что тут можно было рассчитывать, скажи на милость?
— Не знаю, возможно, именно на отношение, о котором ты и говоришь с такой обидой, на отношение между мужчиной и женщиной, когда это их обоюдная тайна, когда это только их дело, их связь, когда изначально подразумевается уважение с обеих сторон, а не потребительство и корыстный интерес.
Подумав, Августа воскресила неприятные воспоминания и явно неохотно взглянула на ситуацию под другим углом. Но не успела выдать свои умозаключения, так как Диди быстро набрала сообщение:
— Слушай, мне пора бежать по делам. Спасибо за откровенность и... знаешь, я очень надеюсь, что ты сумеешь выкорчевать это из себя, и тогда неприятные воспоминания, отвращение к тому парню, испытанные обида и стыд перед твоими лжедрузьями — всё это, возможно, изменит свою полярность. А вместе с этим изменится и твоя жизнь)). До связи!
— Спасибо, — выдавила Ава, так как всё ещё не считала, что кто-то вправе учить её жизни и давать советы о том, как следует избавляться от тараканов в голове или бесов в душе. Но Диди оказалась точна в одном: обеденный перерыв закончился, и наступила пора возвращаться к насущным делам компании.
— Ах, вот ты где! — спустя десять минут ворвался в её кабинет Пётр. — Ты почему не пошла с нами в кафе? Мы на этот раз были в «Ёлках». Обожрались и оборжались!
— Мне совершенно не хочется есть, в последнее время что-то совсем нет аппетита. Я тут кофе с крекерами попила и поела, вроде достаточно. Какие-то новости? Почему ты такой весёлый? Ты так странно на меня смотришь...
ГЛАВА 3
«И как он себе это представляет? Сергей полагает, будто такая стерва, как Августа, поведётся на мои сладкие речи, на приглашение в ресторан, а потом мирно-тихо передаст всю свою компанию, весь свой бизнес нам просто потому, что ей понравится проводить со мной время?.. Эх, как же он заблуждается!» — мучился дилеммой Овидий.
Он спускался после вечерних тренажёров к бассейну и невольно засмотрелся на соблазнительную девушку в чёрном купальнике — она крутилась у огромного зеркала, придирчиво оценивая результат солярного загара. В их элитном ЖК было не так уж и мало тех, кто посещал спа, тренажёры и бассейн, расположенные на первом этаже основного корпуса, но постояльцев Овидий знал в лицо. Один из них — его сосед по лестничной клетке — уже отдыхал в бассейне. Он расслабленно висел на бортике и увлечённо вникал в отсутствующий сюжет очередной пустой передачи, показываемой по гигантскому телевизору.
«Дома, что ли, телика мало? — в раздражении подумал Овидий, вспомнив, как громко орёт телевизор у этого Мишки, особенно когда его дети включают одни и те же мультики по сто пятому разу. — На лоджию вообще выйти невозможно, всё слышно, что у них в телевизоре! Ненавижу мультики, уже все наизусть знаю. Когда у меня будут свои дети, я ни за что не разрешу им смотреть мультики, пусть что хотят делают, хоть на головах стоят и по ушам мне ездят, но только не это барахло впитывают! Долбаная зомбёжка...»
Его раздражение моментально сменилось эстетическим удовольствием, стоило той сексапильной и загорелой девушке, которая крутила попой в стрингах перед зеркалом, красиво нырнуть с бортика в бассейн. Подплыв к Мише, девица отдала ему какой-то тюбик, снова вылезла из бассейна, встала на четвереньки — попой к Мише — и жестом показала, где её следует мазать.
«Везёт же...» — как на табло, завистливо проплыла мысль перед внутренним взором Овидия, но тут он вспомнил, что Мишка — женатый, и как-то сразу всё обернулось чем-то сюрреалистичным.
То, что Овидий застыл с пляжным полотенцем в руках посреди бассейного зала, он понял не сразу, а лишь тогда, когда на него налетели сыновья того самого Мишки, который, ничуть не стесняясь возможных свидетелей, принялся усердно мазать полученным кремом попу в стрингах и... всё остальное, что было рядом с этим местом.
Сглотнув, Овидий осмотрелся в поисках супруги Миши. Женщина она была нервная, но красивая, мало чем уступавшая в привлекательности той, которая теперь млела под руками услужливого Мишки и томно прикрывала глаза от нескрываемого удовольствия. Девице было не больше двадцати пяти — длинноволосая, длинноногая, идеально стройная и вся блестящая, как с обложки журнала, в то время как жена Миши распечатала пятый десяток и, несмотря на ежедневные тренировки в спортзале, неумолимо теряла упругость тела и свежесть кожи. Да и трое детей с родами не прошли незамеченными, оставив очевидный отпечаток на теле и в выражении лица.
Овидий искренне считал, что у матерей выражения лиц всегда отличаются от лиц бездетных дам. По его мнению, редко какая женщина обладала способностью сохранить тот самый девичий блеск в глазах, ту самую беззаботную и романтичную улыбку юности, особенно в условиях, когда супруг больше не заводил по-настоящему, не дарил новых и нужных впечатлений, превратив супружеское ложе в обыденную обязанность и почти безэмоциональную привычку, служащую всего лишь для разрядки тел.
Так было и в случае с Мишкиной женой. Марго не производила впечатления ни лёгкой, ни восхитительно притягательной женщины, о которой стали бы грезить знакомые и незнакомые мужчины, потому что женщина, живущая прошлым и сожалеющая о пройденных годах, плачущая над своими старыми фотографиями, фигурой и лицом, малопривлекательна. «И это особенно заметно у русских женщин!» — никогда не забывал добавить Овидий. С ним многие спорили, приводя в пример ещё более мрачных и злобных, отчаянно сожалеющих о прошедшей молодости кавказских и арабских женщин, у которых вообще самое яркое и публичное событие в жизни, а порой и единственное — это свадьба, где они недолго, но всё же становились центром, солнцем крошечного и убогого мира, вокруг которого и крутились планеты-гости, а потом всё — закрытие, рождение детей, вторая жена и смирение с нелёгкой женской долей. «Так живут миллионы женщин. Чему тут радоваться?» — резонно спрашивали оппоненты, но Овидий был непреклонен, утверждая, что только исконно русская женщина, обладая грандиозным духовным потенциалом и изначально самыми яркими и привлекательными на всей планете чертами лица и характера, но при этом не получающая возможность ежедневно проявлять себя во всей красе и талантах, двигаться вперёд, духовно развиваться, творить вселенные, вращать вокруг себя галактики и созидать миры, чахнет и увядает гораздо быстрее остальных смирившихся дам. «Русские женщины — это единственные женщины в мире, не способные жить в условиях жёстких ограничений, с отобранной волей, закрытым ртом и красотой, да ещё и в клетках. Они в них быстро умирают, даже в золотых», — добивал он аргументом, и с этим уже мало кто спорил, так как Овидий, в силу своего первого высшего исторического образования, моментально приводил многочисленные исторические примеры и документальные источники работорговцев всех стран.
Тем не менее Марго всегда мило улыбалась, здороваясь с Овидием, но никогда не вызывала желания оглянуться, чтобы «посмотреть, не оглянулась ли она». Но когда он увидел, как Марго обречённо смотрит на эту вопиющую сцену, ему стало неимоверно жаль живущую в золотой клетке женщину.
Марго, пройдя мимо Овидия и сухо с ним поздоровавшись, жестом приказала детям вылезти из бассейна и... закатила скандал. Да такой, что все жильцы, мечтавшие поплавать после рабочего дня, моментально удалились. Так следовало бы поступить и Овидию, но бармен уже принёс его заказ, и как-то неудобно стало убегать, да и вообще глупо бросать вожделенный коктейль. Единственное, как догадался поступить в тот момент Овидий — это отвернуться, сесть у барной стойки вполоборота к бассейну, спрятаться за пышной пальмой и посвятить всё своё внимание коктейлю, сделав вид, что не замечает ссоры.
«Так орать и оскорблять мужика — только русские бабы умеют, — морщился от увесистых матерных формулировок Овидий. — Европейская женщина или американка вела бы себя куда более культурно».
— Ты совсем сдурел, что ли?! — орала Марго. — Это как называется, а?
— А что такого? — пытаясь не повышать голос, тихо оправдывался Миша, но вода отлично передаёт звуки, и каждое слово долетало до ушей Овидия так, словно он стоял рядом с этой семейной парой. — Она моя сестра, я вообще тут... кино же идёт по телику... Я даже на неё не смотрел! Ты долбанулась? О чём ты думаешь, извращенка?
— Сам ты извращенец вместе с твоей сестрой! — парировала в ответ Марго, попутно размазывая слёзы по лицу. — Какая на хрен она тебе сестра?! Седьмая вода на киселе! Приехала к нам якобы устроиться на работу в Москве, живёт у нас, ест за наш счёт, ты ей шмотки покупаешь и спа-услуги, машину ей взял, собираешься оплачивать её обучение в МГУ, а она нахально пользуется всем без спроса, надевает твои рубашки на голое тело, рассекая по квартире или сидя с задранными ногами так, что всё видно, а теперь она перешла к более изощрённым методам разрушения семьи?
— Какие глупости! Я ни на что не обращаю внимания, — закатил глаза Миша, — и если бы ты мне сейчас об этом не сказала, я бы и дальше не обращал! Сама же акценты расставляешь на моих рубашках, на её обнажённом теле, на том, как она дверь в ванную комнату не закрывает или ложится рядом со мной на диване отдохнуть.
— Ага! Значит, ты тоже это отмечаешь! — упёрла руки в бока Марго.
— Потому что ты с ума сходишь в такие моменты! — отмахнулся Миша. — До чего же ты ревнивая! Ты даже к моей матери меня ревнуешь, когда та обнимается.
— Да потому что так не обнимаются, так трахаются! — в сердцах выпалила Марго, швырнув журнал в бассейн. — И жопу так мажут, знаешь когда, знаешь перед чем? Скажешь, что меня ты так никогда не мазал, козёл?! Думаешь, я не помню, что после этого случается? Или мне нужно сейчас нырнуть и проверить, как там у тебя в плавках дела обстоят, как ты среагировал на это?!!
— Она моя родственница! Четвероюродная сестра! Я никак не реагировал на неё, что за вздор ты несёшь!
«Ну да, конечно... — спрятав улыбку в ладони, усмехнулся Овидий, — даже я среагировал, всего лишь увидев это, а уж если детально представить, как по этой идеальной статуэтке могут скользить руки... Да будь она хоть двоюродной, хоть родной сестрой или дочерью! Тело при таком близком контакте, с явным интимным подтекстом, не признаёт никаких социальных ролей».
Овидий обменялся с барменом, также ставшим свидетелем этой неприятной сцены, вполне понимающим взглядом...
— Я с ней ещё в юности играл! — продолжал оправдываться Миша. — Я видел, как она карапузом ползала!
— Во что, интересно, ты с ней играл? И почему я об этом впервые слышу?
Миша бледнел со скоростью света, лихорадочно пытаясь найти приемлемое объяснение своим действиям:
— Мы часто вместе куда-то ходили, то в кино, то в парк погулять, на все праздники вместе собирались семьями. Ты же видела фотографии.
— Да, видела, именно поэтому и возмущена. Думала, что после того, как ты женился, ты перестанешь обнимать всех подряд и прижиматься к ним на каждом фото!
— Что ты себе надумала? Моя мать постоянно забирала её к нам.
— Да твоя мать та ещё тварь! Ей всё равно кому тебя подкладывать, главное, чтобы не мне! Ненавижу её!
— Ты утрируешь. Мне стыдно за тебя.
— Тебе и должно быть стыдно, но по другой причине! — аж подавилась от возмущения Марго. — Ты только что гладил попу и всё остальное голой бабе, которая стояла перед тобой раком и чуть ли не стонала от наслаждения!
— Ослепла? Она же в трусиках, в купальнике! И я не слышал никаких стонов. Вот выдумываешь...
— Это ты ослеп и пытаешься выкрутиться! Стринги, эти полоски, что на ней, это что, трусы, по-твоему?! А что за морда у неё была, ты бы видел! Вся довольная... Мразь!
В это время Овидий перевёл любопытный взгляд на красотку, которая действительно чему-то довольно улыбалась, но затем попыталась скрыть своё веселье под видом безразличия, будто это вовсе не она стала причиной семейного скандала. Она заинтересованно рассматривала цепочку, висевшую у неё на щиколотке, так и сяк беззаботно крутя ножкой и бёдрами, как бы ловя отблески ламп на золотом украшении.
«Отменная выдержка! — невольно восхитился Овидий. — И сногсшибательная фигурка. Давай, крутанись ещё разок!»
— Прекрати, — отвернулся Миша, будто поставил точку в надоевшем разговоре, — я просто помазал её кремом, она обгорела, вот и всё. Надо же было помочь. Что я, должен был отказать ей в таком простом деле? Это как-то не по-родственному, тебе так не кажется? Не просить же ей незнакомых людей это делать. Глупо как-то.
— Ты... — захлёбывалась в слезах Марго, — ты просто сволочь! Последняя паскудная сволочь! Ты же прекрасно осознаёшь, что только что трогал — фактически ласкал! — ДРУГУЮ женщину, прикрываясь благовидным предлогом, дескать, это твоя родственница, она попросила помазать и ничего такого, я вообще смотрю телик... — передразнила его Марго. — Ты такой... такой... гнусный!
— Ты слова-то фильтруй! — возвысил голос Миша. — Мне смертельно надоели твои скандалы и ревность. Устал ужасно, отстань с этой ерундой. Иди лучше займись детьми и дай мне нормально отдохнуть после работы. А ещё лучше сама устройся на работу, а то сидишь целыми днями дома, истории о моих несуществующих романах сочиняешь, а потом скандалы закатываешь. Надоело!
— Мне фильтровать?! — показала на себя Марго. — А если бы я вот так гладила своего дальнего родственника? Например, Сашку — молодого, накачанного и красивого Сашку! — и так, чтобы он при этом стоял раком, в стрингах, а я бы ему мазала кремом попу и всё остальное под предлогом, что он «попросил помочь по-родственному»? Как тебе это? Ты тоже посчитал бы это нормальным, ведь он мой родственник?!
Миша непонимающе завращал выпученными глазами, не зная, какой из возможных ответов ему выбрать.
Но тут красотка снова направилась к Мише и на этот раз показала на плечи, предусмотрительно сняв верхнюю часть купальника. Овидий подавился коктейлем, выплеснув половину на барную стойку, и пока он промокал салфеткой стол, в зале стояла гробовая тишина.
Марго обезумевшими глазами наблюдала, как девица, лишь номинально прикрывая обнажённую грудь рукой, вновь передаёт крем Мише и с кукольным лицом, не выражающим никаких эмоций, просит помазать ей плечики и спинку. И инфантильный Миша принимается нежно водить руками по её спине и плечам, делая вид, что по-прежнему увлечён сюжетом на экране телевизора.
Резко развернувшись, Марго бросила через плечо:
— Я забираю детей, переезжаю в загородный дом. Эту шикарную квартиру с этим... бассейном можешь оставить себе и... своей обожаемой родственнице.
— Марго, — впервые осознав реальную опасность развода, оторвался от телевизора Миша, — ты перегибаешь палку. Уверен, что если ты успокоишься и подумаешь, то сама попросишь прощения за своё поведение и грязные намёки. Повторяю, это моя сестра. И посмотри, она даже ни слова тебе сейчас не сказала, а ты так её оскорбляешь своими намёками. Как тебе не стыдно!
— Да пошёл ты, идиот! Когда повзрослеешь, когда поймёшь, что муж должен смотреть и касаться только своей жены и больше никакой другой женщины, тогда... может быть... тогда ты обретёшь настоящее, а не поддельное семейное счастье. Но не со мной. Мудак.
И ушла.
— Ну и пусть идёт, — томно повернулась к Мише его четвероюродная-вода-на-киселе и, едва ли смущаясь, оторвала руку от обнажённой груди якобы с целью поправить влажные волосы, при этом, разумеется, невзначай продемонстрировав все свои прелести Мише. Затем она неторопливо и картинно, плавно изгибаясь, словно сонная кошка, вылезла из воды, вновь натянула на себя верхнюю часть купальника и, оглянувшись на ошарашенного переменами в жизни Мишу, махнула холёной рукой:
— Да перестань, Миш. Побесится и успокоится. Она же не дура, чтобы терять такую роскошную жилплощадь. К тому же ей уже за сорок, детей надо растить, а на какое бабло, если разведётся? Считать копейки с алиментов она не захочет, привыкла к другой жизни. Ну и кому она нужна такая старая, вся в морщинках, с отвисшими сиськами, с дряблыми бёдрами и кучей мелких проблем со здоровьем?
— Она детей этой грудью выкормила... — слабо промямлил Миша, остекленело уставившись на поверхность воды.
— Ну и что, — поплыла к бару красотка, так обольстительно виляя стройными бёдрами, что грех было не пожирать её глазами, и Овидий пожирал, как и бармен. — Марго — полная дура, прицепилась к крему, — кокетливо улыбнулась девица, присев у барной стойки, — мы же не любовники, в конце концов, а родственники. Пусть закроет свой рот и не жалуется. Ты всегда можешь припугнуть её тем, что отберёшь и загородный дом.
— Ты вообще о чём сейчас? — поднял на неё взор раздавленный Миша. — Я не собираюсь с ней разводиться, я люблю её, у нас дети. Как это я отберу дом? А дети где жить будут? Нет, это неправильно, как-то всё неправильно вышло... Не могу понять, к чему она прицепилась... Подумаешь, кремом помазал! Так не кого-то же, а родственницу, и даже не смотрел... Чего она взъелась?..
«Точно мудак!» — допил остатки коктейля Овидий и также пошёл к выходу из спа-центра, не желая отвечать на взгляды Мишиной сестры, умело бросаемые ею из-под полуопущенных век.
У лифтов он заметил Марго, она оттирала мороженое с футболки младшего сына и, хлюпая носом, пыталась всё как-то объяснить детям:
— Мы с вашим папой поживём какое-то время отдельно, ладно? Поедем на дачу.
— Но там же сломалась канализация, ты сама недавно говорила, — нахмурился самый старший.
— Ничего, как-нибудь... кого-нибудь попросим помочь, вызовем специалистов, что-нибудь придумаем.
— А почему он Виолетту гладил? — полюбопытствовал младший.
«Так значит, Виолетта...» — неосознанно отметил Овидий.
— Она попросила помазать её кремом, сгорела в солярии, — спустя минутную паузу процедила Марго, после чего моментально сползла по стене, изо всех сил зажав рот руками, чтобы не закричать и не разрыдаться в голос.
— Тише, тише, не пугай детей, — присел рядом Овидий, тем самым перекрыв ребятам обзор на мать, теряющую рассудок. — Поднимайся, тебе надо успокоительного принять, не то будет истерика.
— Она уже накатывает, — вцепившись в его плечо, зашептала Марго.
Доехав до своего этажа, он проводил их до квартиры и, простившись, пошёл к себе. Такого он ещё никогда не видел.
— Нет, ну бывают же тупицы, но этот просто образец дебилизма! — возмущался Овидий, стоя в душе. — И ведь ещё имеет наглость утверждать, что это Марго — дура, якобы не так расценившая ситуацию. Да как тут её ещё можно расценить, когда такая девка к тебе задницей поворачивается, встаёт раком, раздвигает ноги, выгибает спину и просит помазать кремом именно попу?!. — застыл на мгновение Овидий, воскресив красочные воспоминания. — Вот стерва, даже не стесняясь жены, в её присутствии это сделала! Специально же, к гадалке не ходи. И всё под благовидным предлогом, всё шито-крыто оправданием родственной связи и многолетней «дружбы» с Мишей. Хитра, ничего не скажешь. Бабьё... ну и бабьё! Стервозное племя, — почувствовал лёгкое опьянение Овидий, будучи не в силах отбросить волнующие воспоминания. — Да и зачем? Мне-то она не сестра... Виолетта... Ну и штучка ты...
Неожиданно раздался звонок в дверь. Наскоро обтёршись, Овидий обернул полотенце вокруг бёдер и, то и дело поскальзываясь, поспешил посмотреть, кого там принесло в самый неподходящий момент.
«Сейчас Мишка придёт, — ухмыльнулся Овидий, уже в уме посчитав бутылки в собственном баре, — и начнёт оправдываться передо мной, как перед единственным свидетелем его падения и попадания в сети порока. Не считая бармена, конечно, но он тут всего лишь работает, а не живёт, как я. Зачем тогда Мишка так поступил, если чувствовал, что это стыдно, что это именно то, чему впоследствии придётся искать оправдание? Да даже если бы не было свидетелей, как он это объяснил бы самому себе? Мне даже интересно, чес-с-с-слово!»
Задумавшись, он распахнул дверь, предварительно даже не взглянув в глазок, зато уже заранее выстроив на лице мину недовольства и осуждения. И увидел перед собой вовсе не Мишу.
— Можно к тебе? — шмыгая распухшим носом, спросила Марго, перебрасывая с одного плеча на другое переполненную спортивную сумку. — Мишка вернулся, начал опять своё нытьё, я детей с ним оставила и с этой... а сама собрала кое-какие вещи и сказала, что к маме поеду. Но, боюсь, не доеду, да и не хочу выносить сор из избы, рано ещё, вот подам завтра на развод и тогда... пускай сплетничает со всеми родственниками, — облизала слёзы Марго.
— Заходи, — подвинулся Овидий, пропуская гостью в квартиру.
— Я могу у тебя пожить пару дней? Хочешь, я даже заплачу, как за съём?
— Ты что, не надо! — вскинул руки он. — Живи сколько потребуется. У меня есть для тебя свободная комната, проходи, будь как дома.
— Спасибо тебе, — бросилась обниматься Марго, — я не хочу далеко от детей уезжать. Завтра няня придёт, я ей заранее позвоню, подговорю её, чтобы она детей не на прогулку вела, а сюда, к тебе, ладно?
— Угу, — кивнул он, судорожно ловя съехавшее с бёдер полотенце.
— Ой, ты только что из душа, прости, — отпрянула Марго, оглядев его фигуру и однозначно вынеся только ей одной известный вердикт.
— Да, прости, я как-то не ждал гостей.
— Мне так неловко!
— Перестань! Извини, мне нужно одеться. Будь добра, подожди минутку в гостиной, я скоро вернусь и покажу тебе комнату.
Что-то читалось в её оценивающем взгляде, но Овидий не стал глубоко «вчитываться», нужно было подготовить комнату для нежданной гостьи.
ГЛАВА 4
В развесёлых глазах Пети плясали откровенная издёвка и двуликость.
— В следующий раз применю силу и уведу тебя на обед. Понимаю, что высокому начальству, парящему в недоступных для простых смертных небесах, не пристало обедать с рабами, но всё же... ты должна была поесть, нам нужен сильный и здоровый руководитель, а не летающее привидение...
— Стоп! — подняла руку Августа. Изменившись в лице, она мгновенно из обычной женщины превратилась во властного, не терпящего возражений полководца — одно неосторожное слово, и наглец будет убит. В такие моменты в ней просыпалась какая-то странная, невероятная внутренняя сила и никто не решался перечить, более того, окружающие неосознанно склоняли головы и отступали на шаг назад. Что в очередной раз и сделал Пётр, страшно ненавидя себя за неспособность поставить нахалку на место. — Ты знаешь, я презираю в людях три вещи: глупость, лесть и трусость. И сейчас ты демонстрируешь все три в одном флаконе. Не будь трусливым льстецом, воображающим, что его глупость и корысть, завуалированные под заботу и язвительную вежливость, никто не видит. Не стоит прикрывать свои дурные качества благопристойными масками, они лишь обнажают суть. Это лишнее. Я ценю тебя, Петя, исключительно за профессиональные навыки, за твои менеджерские способности: продавать, продвигать и уговаривать, но не за человеческие качества. Говори, что произошло, не юли.
Пётр перекатил желваки на скулах и сдержанно оповестил:
— Звонили от Сергея.
— Какого Сергея? — похолодела Ава.
— Того самого, которого ты всеми правдами и неправдами избегаешь весь последний месяц и просишь секретариат врать, будто тебя нет на месте, а личный номер телефона ты не разрешаешь никому давать.
— Ну и что ему надо?
— В пятницу, то бишь уже завтра, тебя приглашают на ужин, на переговоры в неформальной обстановке. Пришлют машину с водителем, чтобы ты не утруждалась и не гоняла свою тачку через всю Москву. Какой ресторан — я не знаю, но велено передать, чтобы ты согласилась. Это касается глобального вопроса о будущем «Августина».
Опешив, Августа даже выронила ручку. Та покатилась по столу, грохнулась на пол и загремела в ушах резким металлическим звоном, не предвещающим ничего хорошего.
— В смысле — «велено передать, чтобы я согласилась»? — переспросила она, ощутив, как подскочившее давление стянуло голову тисками, а сердце забилось в тревожном ритме. — Кто так на переговоры приглашает? Что за дурацкие выходки, по какому праву они так ведут себя, кем себя возомнили?!
— За что купил, за то продал, — пожал плечами Пётр, жадно ловя реакцию работодателя и явно наслаждаясь произведённым эффектом. — Я не думал, что они дозвонятся до меня. Но они это сделали. Так что завтра в семь вечера машина будет ждать у твоего подъезда.
— А... — растерялась Августа, покрываясь ледяными каплями пота, — а откуда у них мой домашний адрес?
— Я не давал, если ты на это намекаешь, — вытаращился на неё Пётр. — Мне казалось, что это ты сама и дала.
— Что?! — нервно воскликнула она, а про себя подумала: «Не следует ли мне прямо сейчас сбегать в прокуратуру и написать заявление об угрозе жизни и здоровью? Бандюги... Я как-то уже психологически подготовилась к судебному разбирательству, а не к такому варианту...» — Ладно, пойдёшь со мной на ужин. И Кира пусть тоже собирается, при таком раскладе юрист не помешает на переговорах. Приедете ко мне домой к половине седьмого... Что? Что ты так ехидно улыбаешься?
— Нет, не прокатит, — упивался Петя, — сказано, что столик только на двоих. — И он многозначительно дёрнул бровями.
«Вот тварь!» — мысленно выругалась Ава, прекрасно понимая, от кого исходит инициатива приватного ужина.
— Хорошо, — постаралась взять себя в руки Августа, — я буду готова к семи завтра вечером. Если будут звонить тебе, то, будь добр, передай им, что... так на ужин приглашают только из Cosa Nostra.
— Верно, — подмигнул Петя, — тебе сделали предложение, от которого нельзя отказаться. Я же говорил, что срок, так милосердно выставленный ими на досудебное урегулирование спора и ликвидацию проблем, возникших с последним крупным заказом, где соинвесторами выступают как раз наши благодетели, пройдёт быстро, не успеем и оглянуться. Срок прошёл, дела наши по-прежнему плохи, возможности исправить ситуацию не имеем, так что неустойку нам всё-таки придётся выплатить... и не только её...
— Я знаю, знаю, — схватившись за голову и поставив локти на стол, зажмурилась Августа, — это катастрофа. А ведь заказ должен был стать успешным взлётом и самой прибыльной сделкой из всех возможных, да вот только обернулся он страшным падением. Воистину, тише едешь — дальше будешь... Не надо было соглашаться, не надо было искать выгоду там, куда лучше вообще не соваться! Работы на космодроме в качестве подрядчика — это изначально было рискованно и слишком круто для нас. И крайне сладко всё получилось. Удивительно, как мы вообще вошли в тройку подрядчиков... Это всё ты виноват! — вскинулась Ава. — Ты мутил с конкурсами, акциями и тендерами, но теперь мне придётся...
— Или не придётся, — прервал её Петя. — Всё будет зависеть от завтрашних переговоров тет-а-тет, — добил он, отчего Августа просто уронила голову на скрещенные руки и, махнув заму, чтобы тот убирался прочь, впервые за многие годы заплакала от бессилия, отчаяния, нервного напряжения и... страха, самого настоящего страха за свою жизнь и будущее.
Весь день прошёл на нервах, а вечером предстояло определиться: соглашаться на неприемлемые и унизительные условия Сергеевской компании-монстра или... Она уже не знала, чего ожидать от них после такого «приглашения» в приказном тоне. Как-то ей больше верилось в то, что на дворе не прошлый век и всё можно решить цивилизованным путём — в суде, пусть даже разорившись при этом, но оставшись среди живых и невредимых. Однако интуиция говорила об обратном, и всё тело дрожало, как у лисицы, загнанной охотничьим псом.
Нужно было расслабиться, причём срочно. Раздевшись и бросив вещи на кресло в гостиной, Августа заострила внимание на щёлках занавешенных окон. Квартира на третьем этаже, почти над подъездным козырьком...
«Да нет, что за глупости. Это же не прошлый век. Никто не станет ко мне воинов-ниндзя посылать. Это просто страх, основанный на осознании грандиозного провала. Всё равно что не выучить школьную тему, а завтра контрольная работа у строгого учителя, и ты чувствуешь неизбежный провал. Аж поджилки трясутся. Но если разобраться, то это же не конец света! Ава, возьми себя в руки, ты взрослая девочка! Неужели боишься, что тебя будут ругать за невыполненные обязательства и невыученный урок?! Это просто бизнес, просто бизнес...» — бесцельно шатаясь по квартире, размышляла она, после чего решительно направилась в ванную комнату.
«Мой средиземноморский акведук» — так она ласково называла своё самое любимое место в квартире, не считая лоджии, уставленной цветами наподобие зимнего сада. Ванная комната была же выполнена в римском стиле, с кругом из трёх ступеней посреди просторного помещения в песочно-белых тонах. Мраморные ступени вели вниз к большому резервуару — чаше-купальне, встроенной в пол, и этот позолоченный мини-бассейн дарил несравненное успокоение. Пушистые и высокие фикусы да тростник-циперус, расставленные по углам, дополняли атмосферу блаженства. Только что-то в этот раз античная красота комнаты прошла мимо Августы незамеченной.
Она наполнила круглую ванну, набрызгала туда лавандового ароматического масла и настроила джакузные пузыри, затем пододвинула поближе изящный, резной столик на колёсиках и, поставив на него ноутбук, залезла в воду.
Взгляд привычно упал на плиточную мозаику — на противоположной стене красовался подсвеченный бра-факелом сочный итальянский пейзаж с руинами амфитеатра. Искусный мастер постарался на славу: стоило взглянуть на затягивающую внутрь картину, как уходили все лишние и тревожные мысли, в душе поселялось умиротворение, спокойный солнечный день и гармоничные краски жизни... На минуту прикрыв глаза, Августа представила, как все проблемы исчезают, как вокруг неё не остаётся ничего кроме неба и песка, а рядом слышны тихие волны. Лагуна с полупрозрачной голубой водой и солнце — греющее, ласковое, от которого тают все психологические зажимы. Августа так упорно воображала себе процесс таяния, что медитация как-то незаметно перешла в дрёму, да тут звякнул домофон.
Кто-то нажал на кнопку, и снова тишина. Августа испуганно вскочила, чуть не навернувшись у края ванны. Расплескав вокруг воду, она схватилась за столик и вся превратилась в слух. Но домофон молчал.
«Это уже паранойя, — успокаивала она себя, чувствуя, как нервная дрожь пробирается даже в кости. — Просто кто-то ошибся квартирой, вот и всё. Позвонил, отключился и...»
Вопреки разумным доводам и самоуспокоению полезли иные мысли:
«Иногда так бывает, если заходит некто, кто из этой самой квартиры... Соседские подростки как раз вчера в лифте обсуждали, делясь преступным опытом, как узнать, что родители возвращаются — пикает домофон и замолкает... Но у мамы нет моего нового ключа, управляющая компания только на той неделе выдала жильцам новые — какие-то чипированные, именные, под каждую квартиру и строго под этаж с лестничной клеткой «проходки»... Чтобы больше никто не смог подделать ключ от подъезда и обворовать состоятельных жильцов... кроме тех, кто этот ключ может найти где-нибудь, купить или отобрать...»
Простояв пять минут и поняв, что никто не собирается вламываться в её жилище, Августа опустилась обратно в уже успевшую поостыть воду. Пришлось набирать заново. И уже, конечно же, не дремалось.
Привычно нажав на иконку соцсетей, она моментально увидела Диди. Вопрос от неё висел уже давно, о чём и напоминало уведомление.
«Чёрт, надо будет поставить автоматическое уведомление на телефон. Но общаться в телефоне, набирать в нём все эти длинные сообщения, пусть даже в моём крутом и удобном гаджете, это сущий онанизм, я считаю».
Диди интересовалась, как прошёл день.
«Как-как, — раздражённо подумала Августа, — явно не так, как у тебя. Клуша беззаботная, тебе бы мои проблемы, сразу бы перестала умничать».
Бегло просмотрев их прошлый диалог, Августа решила заранее переключить внимание с собственной персоны на собеседницу.
— Привет, — поздоровалась она, — я вот с места в карьер. Потому что всю ночь думала, знаешь о чём?
— Привет. О чём? — уточнила Диди.
— Сейчас расскажу. Но прежде хочу расставить все точки над i.
— Давай. Заинтриговала:)).
— Мы с тобой общаемся и вроде как друзья, так?
— Так.
— Хотя обе — взрослые тётки и прекрасно понимаем, что никакая это не дружба, а просто потребность выговориться, как перед священником, то есть в какой-то степени это всего лишь один из многочисленных способов разобраться в самой себе. Как сеанс групповой психотерапии. Я надеюсь, что мы солидарны в этом, так ведь?
— Конечно.
— Отлично, отлегло))) Я рада, что ты не из тех психически больных людей, которые между виртуальным знакомством в соцсети и реальной жизнью ставят знак равенства. Или применяют к сетевому общению все догмы и правила реальной жизни, жутко коверкая и подменяя понятия. Мне кажется, что у таких людей настоящая каша в голове.
— Да, это признаки слабоумия, ранней деменции, к сожалению. Увы, повальная тенденция психического заболевания, захватывающего всё большее количество землян. Нет-нет, не переживай, — успокоила её Диди, — я пока вполне адекватно воспринимаю наше общение, и дружба для меня — это реальные и телесные отношения со всеми тактильными и прочими ощущениями, живыми эмоциями и поступками. А поверхностное знакомство — это общение в дополненном пространстве, где я могу выдумать себе чёрт знает что)). Тем не менее я не перехожу грань и помню, что этого человека вообще может не существовать на самом деле. Я допускаю такую возможность. Это нормально, это мой личный опыт, мой риск и душевный эксперимент. Вот если бы мы с тобой встретились или ты бы пригласила меня к себе в гости — это уже было бы иначе, тогда мне стоило бы рассматривать тебя как живой объект, применять на тебя все мои жизненные модели и теории, а пока... я тебя совсем не знаю, независимо от того, сколько бы не длилось наше сетевое общение и псевдопривязанность))). Вдруг ты какой-нибудь бот))))?
— Фух, это хорошо)). Нет, я не бот))).
— А поначалу ты представлялась мне ботом с мягким именем Юлия... или ты всё-таки не Юлия?
— Нет, не Юлия. Но ведь и ты не Диди.
— Верно. В этом и вся прелесть анонимного знакомства в сети.
— Но ты точно не обиделась, Диди?
— Нет, конечно же нет! Почему ты так решила?
— Ну... я знаю, что для многих общение в соцсетях приравнивается к настоящей жизни, к реалу. Они крайне серьёзно относятся к завязанным или продолжающимся исключительно в виртуальном пространстве отношениям, маниакально облайкивают друг друга, без зазрения совести заигрывают, откровенно лицемерят, подлизываются и лебезят, выдумывают небылицы, обеляющие их со всех сторон, ссорятся, мирятся, приукрашивают факты и нагло врут, врут, врут... То есть по сути — это лишь пустословные болталки, увлекательная игра, где существует единственное правило: ни в коем случае не признаваться, что ты всего лишь игрок; всё должно быть натуральным: и возмущение, и умиление, и сопереживание, и дружба, конечно же. И люди верят, что это и есть настоящее, более того, они верят, что личка — это приватное и тайное общение. И игра затягивает... игра, где каждый выдумывает себе новый, неизвестный никому в реальной жизни образ. Или более-менее похожий на настоящий. Затем надевают на себя маску, приклеивают её на профиль клеем Моментом, да так, что если кому-то вздумается её отодрать, то получится только вместе с мясом и кровью. Люди сродняются с новым именем, с новым публичным образом, со своим ником, аватаркой, какими-то там статусами на странице и мнят себя теми, кем не являются, совершенно забывая, что стоит их россказням перейти в реальную жизнь, как всё лопнет, взорвётся, словно мыльный пузырь. Мы тут с тобой самоубийство, бомбы и терроризм не обсуждаем, конечно, но я не могу не подтвердить, что иногда разговоры с тобой магически затягивают, и создаётся иллюзия уютной приватности, тайны, отчего хочется делиться сокровенным...
— Бомбами?)) Или ближайшими повстанческими планами))))?
— Не смейся, Диди, я серьёзно.
— Извини.
— Потом сбрасываешь с себя дурман, удивляешься самой себе и идёшь дальше работать в реале, пока снова не засосёт в виртуальность. Но есть те, кто там живёт, днюет и ночует. Они, видать, совсем больные на голову, если выставляют всю свою жизнь, все свои покупки, пикники, домашнюю обстановку, фотки детей, родственников на всеобщее обозрение, оставляют голосовые сообщения... для полноты досье, наверное, и раскрывают всем свою душу, лишь бы их оценили и похвалили, наделали бы им тысячу комплиментов. После такого обоюдного разглядывания отретушированных фотоархивов и пикников-собачек, разумеется, возникает и иллюзия близких отношений, когда люди в дёсны целуются. В виртуальные, конечно же!)) Пусть они всё это делают в личке, но ведь мы с тобой умные тётки, мы понимаем, что ничего не удаляется из того, что туда хоть раз было загружено?
— К чему ты это?
— К тому, Диди, что слишком я вчера разоткровенничалась. Я понимаю, что это между нами, но одновременно знаю, что это и не так. Куча ушей, анализаторов-ботов, как спецслужб, так и владельцев платформ, собирающих и торгующих информацией, вчера просмотрело нашу переписку. Недалёкие люди, как попки-дураки, любят повторять, мол, я тут деньги не печатаю, мне скрывать нечего, пусть спецслужбы и сетевые бизнесмены знают всю мою подноготную, я не слишком интересная личность. Но это не так, всем есть что скрывать, и это вопрос времени или рулетки судьбы, когда последует шантаж и давление, как раз благодаря полученной посредством соцсетей информации о человеке. Мне ужасно гадко, если честно.
— Мы можем удалить нашу переписку, но ты же сама только что подтвердила: это бесполезное телодвижение.
— Да... поэтому... давай, чтобы не было обидно, ты тоже о себе что-нибудь такое расскажешь, а?
— Что-нибудь такое)))? — веселилась Диди.
— Угу, что-нибудь шокирующее, наподобие моего распутства на качелях. У тебя имеются сверхпозорные моменты в жизни))?
— Как и у многих.
— Это радует))). Расскажешь?
— Хорошо. Спрашивай.
— И ты точно не обиделась из-за моего резкого определения, которое я дала нашему знакомству?
— А давай ты его ещё раз повторишь? — зачем-то попросила Диди, и Августа подумала, что это ради того, чтобы потянуть время, но решилась на ещё большую откровенность со своей стороны, дабы успокоить собеседницу, явно занервничавшую перед предстоящей исповедью:
— Эм-м-м... Мне очень комфортно с тобой, Диди. Не знаю почему, но я чувствую в тебе родную душу)))). С твоим появлением в моей жизни всё как-то озарилось и осветилось. И даже самые страшные проблемы, которые свалились на меня за последний месяц, отходят на второй план, стоит тебе написать мне пару простых слов. В груди что-то вибрирует, когда я вижу твои сообщения. Вот... Ну надо же! Почти как признание в любви получилось))). Никогда так раньше не говорила, никому в жизни. Наверное, сказывается стресс перед завтрашним. Или это ты снова колдуешь и затягиваешь меня в омут откровенности.
— А что у тебя на завтра намечается?
— Ну помнишь, я тебе говорила, что работаю в строительной компании?
— Да.
— Так вот, у меня завтра совещание серьёзное.
— А... ну пятница, она для всех всегда тяжёлая.
— Угу... бывает, что для кого-то такая пятница становится последней...
— Боишься, что ты провалишь какой-нибудь проект? Что ты там делаешь, на работе, какую должность занимаешь?
— Да муштрую и опускаю всех с утра до вечера)).
— Лифтёрша, что ли))?
— Типа того...
— Так что там насчёт определения нашего общения?
— Да... в общем, когда в реале тебе в глаза говорят, что общение наше проистекает исключительно из желания выговориться, то не каждому такое, наверное, понравится — быть мусорным и помойным ведром для незнакомого человека. Ведь требуется корчить из себя спасителя-священника, прощающего чужие грехи, или играть роль жилетки-плакалки.
— Так и в реальности часто отношения основываются на желании выговориться. Или выпендриться. Или сбросить на другого человека часть своей сердечной тяжести. А в ответ редко кто искренне сопереживает, ведь это очень серьёзный эмоциональный вклад — разделение с другим человеком его горя, боли или счастья. На каждого друга не станешь разбазаривать свою душевную силу. Поэтому людьми зачастую применяется подмена понятий. Сопереживанием и сочувствием, радостью и восхищением они называют совсем иное — жалкую подделку, поверхностный аналог подлинных и глубоких чувств. Ничего тут нет сверхъестественного и сверхаморального. И людьми умными это понимается, только глупцы станут на такое признание оскорбляться. Вещи нужно уметь называть своими именами и принимать правду как она есть, даже если она неприятна и ломает. Лишь преодолев ломку стереотипов, открываются иные горизонты сознания, иные ступени... Люди же, за неимением оригиналов, вынуждены называть дружбой и любовью дешёвые фальшивки, в то время как искренняя дружба — явление нечастое, ибо мощь её велика. Оттого и встречается она примерно раз в миллион лет, да и то между одними и теми же существами... когда сообщающиеся сосуды Света и Тьмы взрываются дисгармонией и хаосом, что и даёт повод и возможность проявиться такой немыслимой и разумной Силе, способной стабилизировать Систему или изменять её Настройки. Однако появляется эта вселенская Сила не ради удовольствия и развлечения, а всегда ради выполнения некой важной миссии. Мало кто это понимает, ещё меньше тех, кто об этом знает. Дружба — это гигантская, космических масштабов ответственность; редкие существа преклоняют колено, готовясь принять посвящение и дать вечный обет. Не каждому будет оказана подобная честь...
— Иногда ты говоришь загадками, Диди. И пугаешь меня.
— Могу упростить: «С Дружбой, как и с Любовью — она, как правило, одна на все времена. Это всегда величайшая редкость и самая большая драгоценность во всей Вселенной.
— Откуда эта цитата))?
— Да из одной книги, художественная литература, фантастика. «Рыбак небесных вод» называется, как раз история о подлинной дружбе и о многом другом, но в двух словах не рассказать. Найди и почитай как-нибудь. А вообще, у меня к тебе точно такой же корыстный интерес, как и у тебя ко мне.
— Да? — повеселела от откровенности Августа.
— Да.
— Тогда... рассказывай о своём первом парне! Где у вас с ним это произошло? Каким он был?
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
Роман можно прочитать по ссылке: https://litmarket.ru/books/otkrytyy-ogon
Открытый огонь
© Copyright: Ник Венджинс, 2024
Свидетельство о публикации №224092300006
Свидетельство о публикации №224092300006
Рецензии