Двухсотлетний выпускник

С пятницы работал по встречам выпускников, "бомбил" по старинке — ждал у заведений. В воскресенье, народ в приличном ресторане сворачивался пораньше, подходит парень. Блондинчик до тридцати и очень уж смазливый, аж приторно. "Отец", говорит он мне (о, сынок нашёлся), не покатаешь? Плачу твою цену! Покатаю, конечно, только за наличку. Отлично, отвечает, и деньги показывает: прямо трескучую пачку купюр.

Едем в другой ресторан, позлачнее местечко, пожиже, жду его оттуда часок. Вываливается — девки на нём гроздьями висят, еле отлепил, прям с себя снимал, как котят! Целуют его, ну взасос, господи.. Едем в третий бар, этот дорогой круглосуточный. Тут он побыстрее вышел, но и женщины за ним до машины бежали постарше. Эти похитрее, чмок-чмок вежливо, а сами так и съедают его, так и хватают. Долго он от них отбивался.. Даже устал, побледнел, отдышаться не мог через губки свои пунцовые. Домой, командует, отец, всё, баста! По почти пустому городу мчим к новостройкам. Тут — на тебе — гайцы: впереди самосвал заловили, и что-то там нечисто, потому что следком стоит, кинологи шарятся. Короче, тормозят всех на дороге для полного досмотра. Ну, встряли. Стоим, ждём. Пассажир мой тут запыхтел и деньги суёт со словами: никому их не показывай, дома посмотришь! Не понял, говорю, разворачиваюсь к нему — а его нет! Пусто в салоне. И я вам скажу, что я бы удивился, если бы он вышел незаметно для меня. Но тут другие дела надо было делать, некогда глазами хлопать. Отшился от гайцов, развернулся и домой. Время-то опять к утру, а я третьи сутки, выходит, не спал по-людски. Продрых в ауте, днём уже осенило: чего же мне там надавал последний клиент?

Из свёрнутых пополам денег, вытащенных из кармана, выпал серебряный ножичек в таких же ножнах. Вроде брелок на кольце. На ножнах гравировка на французском, переводится примерно так: "Жестока к юности любовь". И дата — 1822... Самое удивительное, что деньги обычные, в смысле — наши. (Я уж ждал хз чего, чего угодно, наверное, что они будут старинными или в черепки превратятся. Или в пыль, типа того.) Не, почти три тысячи оставил, но сотенными купюрами, чтоб пачкой потолще.

...Думал я о нём после долго. Если что-то мне хотел он сказать, так со мной всю историю никак не свяжешь. Ежели заварушка какая, краденая вещь, допустим, так зачем мне её подбрасывать, ещё и с деньгами? Значит, другое тут. Ездил он по разным этим встречам. Вряд ли он мог "выпускаться" сразу и с теми девушками помоложе и с женщинами постарше, которых я видел. Не знает покоя, потому что кого-то конкретного ищет? Про любовь-то на ножичке если вспомнить..

Я ножичек этот самый хотел, кстати, из дому унести. Придумал около старой церкви подложить. И вот тут оказалось, что дурак я непроходимый, никаких правил обхождения с призраками не знаю. Там прислужницы какие-то старенькие убирались, ну я мимо них скользнул. Как они накинулись на меня: уходи, безбожник, уже седой да плешь до ушей, а в храм зайти не умеешь! Мётлами погнали! Добежал до машины, чувствую, аж пятнами пошёл. В зеркальце глянул — весь в губной помаде, вся рожа в поцелуях. Откуда что взялось, но жене не расскажешь. Так и остался хранителем ножичка. И воспоминаний о явно нездешнем пассажире.