Колымские истории конца СССР, ч. 3. Мишка

Рассказ бригадира

Сидим в конторе. Звонок. Повариха звонит: «Ой, чё делать не знаю, мишка пришёл в столовую». А там перед окном бочка была кубов на пять. Стояла на санях (а там и летом сани по земле таскали) и кран в проём в столовую продвинут. Собаки мишку загнали на эту бочку,  скребётся, лапами тарабанит, рычит. Повариха орёт. А перед этим туша барана пропала. На столе лежала у проёма. Повариха чем-то занималась, не видела. А мишке, видать, понравилось. Опять пришёл. Да собаки спугнули.

Ну наши конторские – чур, мой жёлчь. Похватали ружья. Говорю: «Мужики, чего ж вы делаете. Убить вы его не убьёте. Для того чтоб убить медведя, метров на десять надо подойти. Вы же - трусоватые. Кроме ранения ничего медведю не сделаете. Только пораните. Он после этого начнёт людям мстить.   Собаки станут пропадать. Да и бабам страх на помойку ходить, там же, бывает, медведи роются.
 «Да ладно, великий охотник, знаем без тебя!»  В машину, и поехали втроём. Водитель как сидел в машине так сидит и наблюдает. А недалеко от столовой кусты стланика. 

Стланик – это разновидность кедра, только кустарникового. Невысокие такие куста, два-три метра. Название из-за того, что чувствует – снег сегодня пойдёт – ляжет на землю и лежит. Снег прошёл или потаял к лету, он опять - ширк - и стоит.
Водитель рассказывал: «Шуметь стали – мишка с бочки в кусты, они за ним. А он не убегает. Людей видит, где собаки знает, то там выглянет, то в другом месте».

Это не кошку гонять. А просто так медведей стрелять запрещено – популяция падает. И всем почему-то желчь нужна. Убьют, от ляжки кусок отрежут, да и бросят тушу. А шкура летом негодная. Она качественная перед тем, как медведь в спячку ляжет. Это конец октября, начало ноября по тем местам. Когда снегопады грянут. 

Вот так они с ружьями побегали туда-сюда, пока мишке не надоело, – ушёл в тайгу.  А он, похоже, пестун был (медвежонок, которого мамка отогнала от себя), двугодка, молоденький.