Дочки-матери

1.
Мать звонила третий раз за час. Поначалу Даша хотела сбросить звонок и уже было собралась нажать на «отбой», но все-таки смахнула «ответить».
- Пришла?
- Нет, мам! Я тебе сразу позвоню, когда придет.
- В полицию лучше позвони! - закричала мать. – Ты чего ждешь? Три часа ребенка нет, а ты все телишься сидишь.
- Не кричи, - Даша отвела телефон от уха. – Я звоню.
- Куда ты звонишь? – не унималась мать. – В скорую звонила? В полицию звонила? Ты ж за ней не следишь совсем!
- За кем? – не поняла Даша. – За полицией?
- Гооосподиии, - на одном дыхании пропела мать. – Даша, ты меня слышишь? У тебя ребенок пропал, а ты шутишь. Не дай бог, в политику влезла. Сидит сейчас в отделении где-нибудь.
- Мам, в какую политику? У нее одни тряпки и музыка на уме, - неуверенно произнесла Даша. - Ну, может, блогеры еще какие. 
- Ты хоть знаешь, чем дочь твоя интересуется? Не знаешь! Блогеры! А я бы сказала, что у нее на уме. У них сейчас у  всех одно на уме. Если не политика, так это. Договаривать не буду, сама поймешь. Вспомни, как в феврале всех подряд у Гостинки хватали. С плакатом, без плаката, без разницы. Может, тоже с кем вышла. На протест какой-нибудь. Им сейчас лишь бы протестовать. 
- Мам, не выдумывай, ради Бога. Май на дворе. Какие митинги?! Все закончилось давно. Тем более, где Ксюша и где митинги? Может, у нее телефон сел, - после паузы выдохнула Даша.
Она едва досчитала до десяти. Ей тоже хотелось кричать – и от ситуации, и в ответ, но она знала, что стоит только повысить голос, мать разойдется по полной. Про себя она давно – со своего подросткового возраста – звала ее японскими часами. Были у матери такие, с автозаводом, подаренные, как она говорила, ее отцом, то есть Дашиным дедом. Мать ей как-то сказала, что часы сами заряжаются во время ходьбы, от движения. В последний год она и сама после малейшего колебания воздуха, а уж от каждого слова поперек и подавно, и заводилась, и закипала, и воспламенялась одновременно.   
- Она во сколько дома должна быть?! В десять?! В десять! А сейчас уже двенадцать, - не унималась мать.
- Нет еще двенадцати. Половина только.
- А ты до двенадцати будешь ждать?
- Все, пришла! - Даша услышала, как в двери провернулся ключ. – Я перезвоню, - и, не дожидаясь ответа, отключила телефон.
Ксюша стояла, привалившись к дверному косяку, и пыталась носком кроссовка сковырнуть другой.
- Не получается? – как можно спокойней спросила Даша, не понимая еще, чего хочется больше: убить дочь или рассмеяться.
- Сейчас получится, - ответила Ксюша, не глядя на мать.
- Сколько времени, знаешь?
- Маам… Я же не в детском саду. Светло еще. 
- Ты пьяная? – Даша даже не спросила, а для себя подтвердила свою догадку, промелькнувшую еще в тот момент, когда дочь поворачивала ключ. - Ну-ка, дыхни.
- Выпила один коктейльчик, - Ксюша откинула прядь с лица, дыхнула, как плюнула, и попыталась отстранить мать. – Пройти можно? 
- С кем пила? – остановила ее Даша. 
- C Алисой. С кем еще? Все? 
- Не все. Где?
- В баре.
- В каком?
- Все равно не знаешь. Какая разница?!
- Вы несовершеннолетние. Как вам могли продать?
- Паспорт у нас не спрашивали.
- Где ты была все это время?
- Я сказала. В баре сидели.
- А на звонки почему не отвечала?
- Телефон сдох. Можно я пойду умоюсь?!
- Ты понимаешь, что я волнуюсь. Бабушка вообще мозг вынесла.
- Мам, мне почти шестнадцать. Успокойся уже.
- Тебе пятнадцать всего.
- В ноябре – шестнадцать. Все – хватит воспитывать. Ничего со мной не случится. Допрос окончен?
- Иди мойся, - сдалась Даша. - Завтра поговорим.
От матери было пять пропущенных. Даша настучала одним пальцем «Все нормально. Дома. Завтра перезвоню» и отправила матери. Через мгновение получила в ответ злую физиономию. Она постояла под дверью ванной, послушала, как разбивается о чугун вода, становясь все глуше, и пошла на балкон курить. Окна были раскрыты нараспашку. Май в том году был душным.

2.
Мать начала звонить с семи утра. Даша порадовалась, что убрала на телефоне звук, иначе пришлось бы, как минимум, час выслушивать нотации вместо того, чтобы собираться на работу. Заглянула в комнату к Ксюше, та спала, свернувшись калачиком. «Совсем как в детстве», – подумала Даша. Хотела поправить одеяло, но не стала. Злость на дочь еще не выветрилась. Уже на выходе из парадной она набрала мать.
- Ну? – ответила трубка.
- Все нормально, - сказала Даша. – Я уже на остановке, - соврала она. – Автобус подходит.
- На следующем уедешь. Где она была? 
- У Алисы, говорит. Аккумулятор сел.
- Что за Алиса?
- Одноклассница ее.
- А зарядить телефон она не могла?
- Видимо, нет.
- Ты ее упустишь, Даша. Будет как отец ее, такой же кобелиной. Только наоборот.
- Маам, хватит. Они сейчас рано взрослеют.
- Я бы тебе сказала, как они взрослеют. Воспитывать надо было вовремя. Сейчас, конечно, поздно уже.
- Я поехала. Целую, -  Даша, не дожидаясь ответа, вырубила телефон.
Год назад Татьяна Владимировна вышла на пенсию. Вынудили. В стройкомпании, где она почти четверть века отработала, начав с бухгалтерии, а потом возглавив кадры, поменялись хозяева, и новый директор, не иначе, как из этих, успешных сынков-топ-менеджеров, которым что оборонкой руководить, что сельским хозяйством, даже не вызывая ее к себе, через секретаршу передал, что благодарит и все такое… Татьяна Владимировна спорить и скандалить не стала. Могла, конечно, побороться за место, но отступные ей предложили неплохие, так что заявление написала. Расстались, можно сказать, по-человечески. Еще и чайный сервиз Императорского фарфорового подарили, с кобальтовой сеткой. Хоть и воспринимала его Татьяна Владимировна как старушачий, но все равно в глубине души подарку порадовалась. С паршивой овцы, как известно. Напоследок чего-то так расчувствовалась, что даже пришедшей ей на смену ногастой девке с дипломом HR-а хамить не стала, и все свое хозяйство передала как положено.  Но работа не отпускала.
- Любань, привет! Ну и как там наша херовина? - еле дождавшись девяти, Татьяна Владимировна набрала коллегу, которую сама же взрастила и которую, несмотря на разницу в возрасте, считала почти подругой.

3.
Обсуждать домашние проблемы на работе было не с кем. В их отделении банка настолько заигрались в благополучие и оптимизм, что скажи Даша кому-то, что у нее и с дочерью, и с матерью, мягко говоря, недопонимание, ее бы просто не поняли. Какое недопонимание? Неправильно запрос вселенной оформила или, на худой конец, сходила бы к психологу. Зачем коллег грузить?  «Вечером у Натальи Александровны выговорюсь», - решила Даша, затушила сигарету, натянула улыбку и уверенной походкой двинулась в офис. Только у самого кабинета зацепилась каблуком за порог и тихо выругалась матом. 
- Дашенька, заходи! – Наталья Александровна, как всегда, встретила такой искренней улыбкой, что Даше захотелось тут же рассказать ей все.
- Ложись. Удобно? Давай подушку поправлю. Одеяльцем тебя накрыть? - Наталья Александровна ворковала над Дашей, создавая пусть и покупной, но такой уютный мир. – Что-то ты сегодня бледненькая. Ничего. Сейчас микротоки тебе поделаем, циркуляцию восстановим. Зарозовеешь. Не жжет? Поменьше сделать? – у лица уже что-то жужжало и потрескивало.
К Наталье Александровне Даша ходила последние два года. Посоветовала коллега. «И берет недорого, и тетка душевная. Место, правда, сомнительное, работает без кассы, но на это можно глаза закрыть». Даша тогда еще засомневалась: а если что не так сделает? Но коллега только усмехнулась. Даша прочитала это как: «чего у тебя портить-то?», дала себе слово, что к ее косметологу точно не пойдет, но телефон все-таки взяла. И пошла. Матери говорить ничего не стала. Та запилила бы: на себе опять экономишь. Кабинет был недалеко от офиса. Удобно. Хотя в первый раз пришлось поискать. Двумя дворами шла. В третьем – вход  через черную лестницу. Обшарпанные стены парадной никак не вязались с представлением об индустрии красоты, но встретила Наталья Александровна Дашу как родную. Будто ее только и ждала. А сейчас и вовсе стала почти родственницей, условной теткой со стороны отца.   
- Как Ксюша? – спросила Наталья Александровна, и Даша выдохнула: не надо самой начинать.
- Я не знаю, что делать, Наталья Александровна.
- Хамит?
- Хуже. Вчера подвыпившая пришла.
- Себя вспомни в ее возрасте. Тоже ведь, наверно, хотелось взрослой жизни. Перебесится, - Наталья Александровна никогда не теряла оптимизма. Ее ровность Дашу и успокаивала, и возмущала одновременно. С одной стороны, да, перебесится, все через это проходят, но с другой – проблема-то есть, вот она, и ее надо как-то решать, а не просто наблюдать, когда все закончится само собой.   
- Я первый бокал вина тоже в пятнадцать выпила, - Даша поймала себя на мысли, что немного обиделась, не услышав нужного сочувствия в голосе Натальи Александровны. - Но под присмотром матери. У нее юбилей был. Разрешила за ее здоровье.
Мать тогда, отработав почти двадцать лет в школе, решила с преподаванием завязывать: даже при ее загрузке математички с факультативом зарплата была до того смешной, что им на двоих едва хватало. В воскресенье она с утра бежала на рынок, брала две-три ножки Буша и самую дешевую вермишель, варила суп на неделю. Отец к тому времени уже растворился где-то на просторах все еще бескрайней родины. Даша даже не заметила, как это произошло. Он и до того часто пропадал: сплошные командировки. А потом просто не вернулся. Сейчас Даша никак не могла вспомнить: мать переживала или нет? Плачущей она ее точно не видела. В августе 98-го мать, собственно, и решила, что в сентябре она в школу не пойдет. Какой-то ее старый знакомый, Даша знала о нем только то, что он Николай Петрович, предложил пойти к нему на стройку бухгалтером. Ему нужны были свои люди, а уж хорошо считать мать умела, а потом научилась еще и «как надо». 
- На следующий день, кстати, дефолт случился. Я вот до сих пор думаю: не я ли виновата? – Даша попыталась свести все к шутке, но Наталья Александровна не поддержала.
- Ты, главное, не ругайся с ней, - сказала. - Попробуй поговорить. О себе расскажи в этом возрасте.
Даша кивнула: попробую, мол, и вспомнила, как в самом начале десятого класса неожиданно вписалась в дворовую компанию, где в основном были все из их параллельного и старше, ну и пара приблудных «ашек»: она и Макс. Со своими ей было неинтересно, а тут народ поживее, переносной магнитофон, кассеты с хитами и… Серега. Жил в соседней парадной, иногда даже из школы вместе возвращались. Дылда, спортсмен, и, на удивление, хохмач. До поры до времени она воспринимала его как просто хорошего знакомого, почти друга. И вдруг влюбилась. В августе 98-го, как раз перед днем рождения матери, у него на квартире, пока родаки были на работе (или в поисках работы?), потеряла девственность. Так что тот стакан вина (первый, кстати, в ее жизни, это потом уже они с Серегой иногда, когда у него заводились деньги, брали бутылку ярко-зеленого ликера), она выпила, как будто получила от матери одобрение за совершенный поступок. Что-то типа: молодец, дочка, избавилась, наконец. Почему они расстались, Даша, как не напрягала сейчас память, достоверно вспомнить не могла. Бывает, что жизнь просто разводит и все. Она и хотела бы списать их расставание на мать, но та, скорей всего, о существовании Сереги даже не догадывалась. Хотя могла видеть: вечерами выходила во двор, звала Дашу домой. Загоняла. Позорила перед друзьями. И вот этот момент, когда тебе стыдно и за себя, из мать, Даша помнила отчетливо.
- Мать успокоилась?
- Какое там! - этому вопросу Даша даже обрадовалась. - Она теперь нас обеих воспитывает. И орет постоянно. Реально хочется послать уже.
- И у нее возраст, - у Натальи Александровны всему было объяснение. - Организм сбоит после выхода на пенсию. Представь, там она нужна была, востребована, а теперь вроде как нет. Ей занятие какое-то надо найти. Сейчас же полно всяких кружков для пенсионеров. Она ж не старая?
- Немного за шестьдесят.
- Вообще не возраст по нынешним временам.
- Она и выглядит еще – дай бог каждому. Немного веса набрала. Но еще ничего.
- Гормоны не мешало бы проверить. Может, это влияет. Отправь ее к эндокринологу. Прибавлю немного? – Наталья Александровна пощелкала кнопкой. – Нормально?
- Покалывает, - зажмурилась Даша. – Больновато. 
- Значит, много. С твоим-то что? Нормально сейчас?
- Какой он мой?! – Даша не сразу поняла, к чему последний вопрос относился, но все равно напряглась. Наталья Александровна заходила на весьма болезненную тему, касаться которой Даша пока не хотела. - Так, раз в неделю-две пересекаемся, когда он приезжает.
- Ты выяснила, он женат?
- В сетях статус «в активном поиске», а там – кто знает?
- В постели устраивает?
- Вполне.
- Ну, хоть для здоровья польза.Знаешь, как вреден застой крови в органах малого таза. Я тебе как врач говорю. Пусть погоняет.
И они обе рассмеялись.

4.
«Я скоро буду. Ты дома?» - по дороге от Натальи Александровна Даша отправила Ксюше смску. Настраивала себя на долгий и серьезный разговор. Мать она, в конце концов, или не мать? Сколько можно играть роль все понимающей подруги? Ни к чему хорошему это явно не приведет.  «Почти. Еду от Алисы», - получила в ответ.
В переполненном автобусе Даша протиснулась к окну, огляделась в поисках свободного места, понимая, что ищет его абсолютно напрасно, и спокойно уткнулась в телефон, бездумно листая новости в ВК и телеграме. Ближе к ее остановке стало свободней. Она еще раз окинула взглядом салон. Вначале подумала, что показалось. Выглянула из-за плеча стоявшего перед ней мужика и тут же по-детски испуганно пригнулась. На заднем сиденье точно, она не обманулась, сидела Ксюша, а рядом с ней какой-то парень, высокий, судя по всему, и явно не школьник. Он – и тут Даша не на шутку испугалась – обнимал ее дочь за плечи. Та что-то показывала в телефоне и хихикала. Сдержав первый порыв – подлететь и вытащить эту мерзавку из автобуса, Даша выдохнула, сосчитала до десяти и, расталкивая пассажиров, прошла к передней двери. Сердце отчаянно колотилось, буквы в телефоне расплывались, она едва сдерживала слезы и никак не могла решить: выйти сейчас или проехать до следующей и потом сделать вид, что ничего не было и она ничего не знает? Стоя у раскрытой двери, в зеркале водителя Даша увидела, как Ксюша выскочила из автобуса. Одна. Помахала рукой и, уткнувшись в телефон, продолжая что-то писать, пошла. Двери зашипели, закрываясь, и Даша, придерживая створки руками, практически вывалилась на остановку.
Идя следом за дочерью и сверля взглядом ее спину, Даша представляла, как догоняет Ксюшу и, вцепившись в волосы, начинает вправлять ей мозги. Чтобы одумалась наконец-то, пришла в себя, вернулась к прежнему состоянию, когда сплошная милота, а мать - высший авторитет и лучшая подруга. А заодно выяснить, кто это был и какое право он имеет так ее обнимать? «Оставим скандал для дома», - решила Даша, но терпения не хватило. 
- Ксюш! Ксюша! – окликнула она дочь.
Ксюша испуганно повернулась, Даше показалось, что даже покраснела.
- Ой, мам, привет! – Ксюша остановилась, но продолжила что-то строчить в телефоне. – А мы с Алисой фильм смотрели. Засиделись. Я даже не заметила, сколько времени. 
- У Алисы? – Даша еле сдерживала себя, чтобы все-таки не вцепиться в волосы. – Что за кино?
- Ну это, ты все равно такое не смотришь. С Беном Аффлеком. 
- С Аффлеком, значит? – переспросила Даша и выдохнула как можно спокойней: - Кто это?
- Актер, американский. Очень известный, между прочим, - Ксюша пожала плечами. От телефона она так и не оторвалась.
- Кто это был? – дернула за рукав Даша. – И оторвись от телефона наконец! – почти прокричала она. 
- Где был?
- С тобой в автобусе, – Даша произнесла это, выделяя каждое слово и понимая, что Ксюша напугана. Она ждала, что та сейчас начнет закатывать глаза и ныть, но у дочери дрогнул голос:
- Так, никто.
- Ты сидела с парнем. И он тебя обнимал.
- Ааа, - Ксюша закусила губу. - Это Стас. На остановке его встретила.
- Так. Стас. И? Кто он?
- Одноклассник, - начала Ксюша, но увидев полный бешенства взгляд матери, осеклась. – То есть, из нашей школы. В прошлом году выпустился. Сейчас в универе.
- Тебе не кажется, что он слишком взросло выглядит для своих восемнадцати?
- Ему двадцать почти, он поздно в школу пошел.
- А обнимать так – нормально?
- Ну, он такой. Не буду же я на весь автобус скандалить. И что страшного, если он просто обнял? По-дружески ведь. 
- Может, хватит врать?! – прошипела Даша. – Какой, нахрен, студент?! Ему на вид все тридцать.
- Он просто спортом занимается, - не сдавалась Ксюша. – Я что, не имею права со знакомым общаться?
- Значит, так, - Даша почти кричала, не обращая внимания на оборачивающихся прохожих. -  Сейчас приходим домой, ты мне открываешь все свои соцсети, все контакты в телефоне и при мне удаляешь каждого сомнительного мужика. Поняла?
- Поняла, - Ксюша скривилась и заплакала. – Не понимаю только, почему ты мне не веришь?
- И заодно объяснишь, откуда у тебя этот айфон, - последние слова дочери Даша пропустила мимо ушей.

5.
Кирилл появлялся всегда неожиданно. Как будто из ниоткуда. Этакий черт из табакерки. Выскочит, не предупреждая, скинет в вотсапе: «Жду», ниже геолокация отеля, и Даша мчится к нему, не глядя на время. Вроде и не девочка и не любовь, но с ним ей было хорошо. Спокойно. Кирилл не задавал лишних вопросов, не лез в душу, не воспитывал. Даша и сама себе толком не объяснила бы – что в нем такого? Ну не сексом же он ее взял? Была в Кирилле какая-то основательность, несмотря на возраст. Кстати, еще один повод включить психоаналитика: почему 28-летний парень встречается с сорокалетней женщиной или почему сорокалетняя женщина запала на 28-летнего парня? С подругами бы обсудила, но как-то так сложилось, что с подругами у нее не сложилось. В детстве те девочки, что нравились ей, не нравились маме, а потом ни желания не было, ни необходимости в женской дружбе. С коллегами ходили иногда в театр, посплетничать с ними Даша тоже могла, но в дружеские, эти абсолютно ровные рабочие отношения ни с кем не перерастали.
В этот раз Даша ничего не почувствовала. Она была настолько измотана выяснением отношений с дочерью, что отвечала Кириллу механически. «Я как отражение в зеркале», - подумала она. Кирилл целовал, она целовала в ответ, он вжимался в нее, она отвечала тем же. Ей раньше нравилось сквозь прищуренные веки наблюдать за лицом Кирилла: как оно меняется в процессе. Злость, нежность, вот помутился взгляд, вот он прикусывает нижнюю губу, подавляя стон, и, наконец, начинает кричать, да так, что ей приходилось закрывать ему рот, чтобы весь отель не завидовал. Сейчас, дождавшись этого момента, Даша для проформы и сама издала несколько вскриков, чмокнула Кирилла в нос и почувствовала облегчение, когда он оторвался от нее.
- Все-таки у нас с тобой химия, - сказал Кирилл, переваливаясь на спину. – Я ни с кем так не кончал. Да еще и одновременно.
- Химия, - на автомате повторила Даша. – Мне тоже хорошо с тобой.
«Интересно, - подумала она. – Сколько нужно копить на карманных расходах, чтобы купить себе новый айфон?» Эту версию вечером ей озвучила Ксюша. Даше до сих пор было не по себе от их разговора, точнее дикого крика. Она сорвалась, орала так, что слышали, наверное, даже на улице. Потом было стыдно – больше перед собой, чем перед дочерью - за свое поведение. Даша долго чувствовала себя виноватой, но зато сомнительные друзья и в ВК, и в телефоне были вычищены. Она надеялась, что безвозвратно. Ксюша, впервые увидевшая мать в таком состоянии, вроде даже пришла в себя. Прорыдавшись в комнате, через час явилась на кухню, где Даша пыталась смотреть телевизор, а сама потихоньку плакала и потягивала вино. Не поднимая глаз, Ксюша спросила, что поесть. Даша сделала ей бутерброды, выставила корзину с печеньем и банку прошлогоднего бабушкиного варенья. Молчали, но сидели вместе, пили чай. Давно такого не было. Уходя, Ксюша даже спасибо сказала. «Вот она, сила жесткого воспитания», - усмехнулась Даша.
- Сколько сейчас айфон стоит? – Даша сама не ожидала, что мысли прорвутся наружу.
- Смотря какой, - глядя в потолок, ответил Кирилл. – Разброс большой. И по моделям, и по цене. Ты айфон хочешь?
Даше показалось, что он произнес последнюю фразу несколько настороженно и как будто с разочарованием в ней и ее желаниях. «Решил, что я у него телефон выпрашиваю?» - оскорбилась Даша.
- Чисто технический интерес. Меня мой андроид устраивает, - успокоила его Даша, и ей опять показалось, что Кирилл с облегчением выдохнул.
Пока он рассказывал о моделях и примерной стоимости - с рук и в салоне, Даша калькулировала в голове, какую сумму и сколько времени нужно откладывать со школьных обедов, чтобы купить телефон. Успокаивая себя, решила, что можно – при определенных условиях. Тем более, что ни порядкового номера айфона, ни его свежести она не знала, а погружаться снова в противостояние с дочерью не хотелось.
- Может, погуляем? – предложила она Кириллу. – Вечер теплый.
- Я так устал, - поморщился Кирилл. – Ты есть хочешь?
- Я бы не отказалась от тарелки пасты. Или чего-то посущественней.
- Обычно у мужиков жор начинается, - улыбнулся Кирилл и кивнул на маленький холодильник под столом: - Я там кое-что купил. Глянь.
У Даши внутри что-то ёкнуло. «Сюрприз?»  - подумалось, и она чуть было не рассмеялась над собой, когда услышала:
- Сыр там вроде неплохой, пармезан, белорусский, правда, но ничего, фрукты-овощи. Порежешь?
Даша нехотя поднялась, достала из холодильника пару груш, кусок пармезана в вакуумной упаковке, помидоры черри. 
- А нож? – спросила, не поворачиваясь.
- Ящик стола выдвинь. Там должны быть приборы. По-моему, даже тарелки есть.
Вскрыв упаковку, Даша стала кромсать сыр тупым ножом. Она сама не понимала, что ее так задело? Мальчик устал, хочет отдохнуть, позаботился же о ней («точно обо мне?» - подумала), еды купил, номер снял неплохой. Что еще надо? Она же не рассчитывает на то, что он ее замуж позовет. Но мысль, что она сейчас героиня анекдота «кто девушку ужинает, то ее и танцует», не покидала.
- Я давно хотела спросить, - начала Даша осторожно.
- Спрашивай, - насторожился Кирилл.
- Ты женат? - Даша повернулась к нему. 
- Что-то изменится, если да? – Кирилл ответил сразу, не раздумывая, словно ждал этого вопроса.
- Ничего, - Даша поставила тарелку с сыром и грушей на тумбочку около Кирилла. Закинула в рот кусочек груши.
- Тогда какой смысл знать?
- Никакого. Просто интересно.
- Иди ко мне, - Кирилл попытался ухватить ее за руку. – Покормишь меня и повторим, а? 
- Не сейчас, Кирилл, - засобиралась Даша. – Я тут вспомнила, что маме обещала зайти. Побегу. К ней лучше не опаздывать. 

6.
«Я сегодня вечером одна. Приходите. Пусть каких-нибудь вкусняшек купит. Вино у меня есть». Получив смску от Алисы, Ксюша расплылась в довольной улыбке. Она давно хотела познакомить Стаса с Алисой. Скорее, даже похвастать. Она особенная. Не у каждой в пятнадцать есть двадцатипятилетний взрослый, состоявшийся мужчина, заботливый, любящий, дарящий подарки.
- Может, не пойдем? – Стас предложению пойти в гости явно не обрадовался. - Ты мне так много про нее рассказывала, что я как будто и так ее знаю. Лучше вдвоем где-нибудь погуляем.
- Познакомишься лично, - убеждала его Ксюша. – Она тебе точно понравится. Мы с ней с первого класса дружим. Она своеобразная, конечно. Но супер!
До самого Алисиного дома Стас не проронил ни слова. Ксюша не понимала, что случилось, и решила не обращать внимания: настолько была поглощена предстоящим знакомством. «Презентация», - крутилось у нее в голове. Алиса должна заценить картинку:  фигура, рост, прическа, шмот. Все правильное. Не слащавый и не урод. Золотая середина. Не, даже чуть выше золотой середины. Но Алиса, увидев Стаса, особой радости не проявила. Взгляд из-под насупленных бровей с высоты его роста ее даже напугал. Ксюша, разглядывающая подругу, решила, что та сражена наповал, раз даже тени улыбки не выдавила. «Завидует все-таки», - с облегчением подумала. 
- Привет! Заходите, - Алиса чмокнула Ксюшу в щеку, махнула рукой в сторону комнаты, забрала у Стаса торт и ушла на кухню. Уже оттуда прокричала: - Ксюш, иди сюда! Поможешь.
- Ему реально сколько? – испуганно прошептала Ксюше на ухо и громко добавила: - Сыр выложи!
Ксюша сделала удивленное лицо: что за вопросы, мол.
- Двадцать пять!
- Ему точно больше, - Алиса покрутила пальцем у виска. – Ты паспорт его видела? Он выглядит старше.
Ксюша сразу скисла: не такой реакции она ждала. Ей захотелось Алису ударить, чтобы не несла пургу, а потом, ничего не объясняя Стасу, утащить его из этой квартиры, которая вдруг стала враждебной. 
- Ничего не старше. Нормально он выглядит, - попыталась она отбиться.
Алиса не успела возразить, как на кухне появился Стас.
- Чем помочь? – улыбнулся он.
- А мы уже все, - Алиса сунула тарелку с сыром в руки Ксюше. – Неси давай. А ты, - Алиса достала из холодильника бутылку красного и протянула ее Стасу, - открывай. Штопор сейчас дам.
- Вы что, пить собираетесь? – полушутя-полусерьезно спросил Стас, рассматривая бутылочную этикетку.
- А что, нельзя? – с вызовом спросила Алиса. – Сухое испанское. Мама из Барселоны привезла.
- Ксюша не пьет, - с нажимом на «Ксюша» сказал Стас и поставил бутылку на стол.
- В смысле не пьет? Ксюш! – крикнула Алиса. – Иди сюда! 
- Я не буду, - виновато сказала Ксюша, заходя на кухню. – Правда, не хочу.      
За столом Стас пытался шутить, травил анекдоты, рассказывал какие-то забавные случаи из своей жизни. Судя по ним, он успел и в горах побывать, и по рекам сплавляться, и в какой-то закрытой лаборатории поработать, но ни Алиса, ни Ксюша его шуток не понимали, а романтика гор и сплавов были для них как явления из параллельной вселенной, которая теоретически может существовать, но на самом деле ее нет. И если Ксюша подхихикивала, глядя на Стаса влюбленными глазами, то Алиса не скрывала своего отношения и каждую его фразу сопровождала ехидными: «Серьезно?» и «Да ладно!». Она все-таки открыла бутылку, забралась в кресло с ногами, голые коленки прямо на уровне журнального столика, и с каждым глотком задавала вопросы, все более похожие на неприкрытые оскорбления.
- А ты, смотрю, пожил! – с вызовом произнесла Алиса после очередной истории. 
- Нам пора, Ксюш! – наконец не выдержал Стас.
- Может, еще немного посидим? - Ксюша засуетилась, поглядывая то на Алису, то на Стаса.
- Не-не, пора, - поднялся Стас. - Пойдем.
У подъезда они все-таки поругались. Стас сказал, что такие подруги ее только портят. Ксюша пыталась за Алису заступиться, но Стас ее оборвал:
- Она ведет себя как проститутка. Так сидеть может только непорядочная женщина.
- Может, и я тогда проститутка? - обиделась Ксюша.
- Будешь с такими водиться - станешь.
Ксюша развернулась и побежала на остановку.
Полвечера, пока опять чем-то недовольная мать гремела посудой на кухне, она просидела перед планшетом, в который раз пересматривая «Секс в большом городе». Телефон, отключив звук, убрала под подушку.
- Странно, что ты дома, - мать, не постучав, зашла в ее комнату.
В другой раз Ксюша все высказала бы, как надо заходить в ее комнату, но сейчас просто пожала плечами.
- Что делаешь? – мать присела на краешек дивана.
- Сериал смотрю, - буркнула Ксюша.
- О, «Секс в большом городе»! – воскликнула Даша. – Можно с тобой?
Ксюша молча подвинулась.
Только ложась спать, Ксюша достала телефон из-под подушки. Был один пропущенный от бабушки, один – от Алисы и семь – от Стаса, а вотсап и телеграм забиты сообщениями. 
«Ты в порядке?» «Что молчишь? Обиделась?» «Ответь!» «Надеюсь, ты жива! Он все-таки маньяк и манипулятор. Завтра созвонимся». Это от Алисы.
«Малыш, прости!» «Ты можешь ответить?!» «Возьми трубку, чего молчишь?» «Да, я виноват. Ты это хочешь услышать?» «У тебя все в порядке?» «У меня сердце разболелось от твоего молчания. Пришлось скорую вызывать» «Уехали только что. Слава богу, не инфаркт. Ну, прости!» «Надеюсь, завтра мы увидимся, и ты меня простишь». Дальше Ксюша читать не стала. «Я уснула, прости!» - отправила она Стасу и добавила поцелуйчик.  Все-таки зря она на него обиделась, - подумала. Хороший же. Бабушкино сообщение Ксюша открывать не стала. Наверняка, репостнула какую-нибудь дурацкую открытку.

7.
Плюшевый альбом с семейными фотографиями Татьяна Владимировна приготовила с вечера. Собиралась взять оттуда только несколько снимков: родителей, бабушки с дедом, свои – в детстве и молодости. Но пока перебирала и думала, какие взять, пересмотрела весь альбом. Аккуратно вставила отогнувшиеся уголки обратно в прорези, погадала, что за народ на фотографиях рядом с матерью: родственники или друзья-подруги, повздыхала и даже всплакнула, всматриваясь в немногочисленные черно-белые отражения прошедшей жизни. Да что жизни! Эпохи. Вот маленькая Танечка с двумя бантами, сарафан до середины бедра, колготки, почему-то без обуви. Сидит на коленях у матери. Той лет двадцать с небольшим, губы поджаты, ни тени улыбки, взрослая умудренная женщина. Сапоги-чулки, платье с каким-то дурацким отложным воротником. Она помнит, как сквозь колготки кололось это платье. Что за материал был? Что-то синтетическое по моде тех лет? Отец рядом. В военной форме, которую, кажется, не снимал никогда. Где это фото сделали? В каком городе? Сколько себя Таня помнила, они мотались из гарнизона в гарнизон. К городам и одноклассникам она не успевала ни привыкнуть, ни узнать поближе. Да и не настраивалась на это. Понимала, что год-два, и они всей семьей, как перекати-поле, подгоняемые стратегическими интересами страны, окажутся где-нибудь на другом конце  необъятной родины. Или за ее пределами. Это уж как повезет. Школу Таня заканчивала в Горьком, а в институт поступила ленинградский. Имени Герцена. Мать настояла. «Учителем будешь. А с твоим характером и головой – только на физмат», - сказала. Таня и не сопротивлялась. Ей многие предметы давались легко. Литература, конечно, интересней, но и математика, если в нее вникнуть, ничуть не хуже. К тому же в Ленинграде бабушка жила. В общем-то, как Таня поняла потом, мать не столько про институт и профессию думала, сколько про то, чтобы дочь под контролем оставалась. Бабушка контролировала как могла, хотя Таня повода не подавала. Из института домой, из дома в институт или библиотеку. Видимо, сказывались эти бесконечные переезды, но подруг она не заводила, а парни-сокурсники интереса не вызывали. Хотя один все напрашивался к ней в гости – конспекты переписать. Бабушка не поняла бы. В 1980-м, как раз в год московской Олимпиады, родители разбились под Горьким. Отец на «Волге», купленной вот только что, повез мать на Волгу, в родную деревню. Никакой злой иронии в этом совпадении Таня не заметила ни много позже, ни уж тем более тогда. Бабушка, потерявшая в один момент и дочь, и зятя, как будто сразу почернела лицом и ссохлась, а Таню на какое-то время словно выключили из жизни. Как-то окончила институт, как-то устроилась на работу. Грозило ли ей распределение куда-то в область, она так и не поняла. Осознала себе уже преподающей математику в школе, неподалеку от дома. С бабушкой случившееся не обсуждали, больше молчали или смотрели, так же молча, цветной телевизор. Только через пару лет бабушка, сидя на кухне, оторвалась от чашки с чаем и произнесла:
- Родителей похоронили. Скоро и сама умру, а ты так замуж и не выйдешь.
И Таня послушалась бы, но где знакомиться, не представляла. Не в клуб же «Кому за 30» идти. Хотя памятна была  «Москва слезам не верит», на которую, чтобы развеять, ее затащили коллеги, но ни один из поведенческих векторов героинь, что Людмилы, что Катерины, что Антонины, ее не устраивал. Везде были минусы. В школе шансов и вовсе не было: женатый на лаборантке физрук, семидесятилетний физик, поддающий трудовик и Карлик Нос, как все звали преподавателя немецкого языка за его рост. А потом случилось почти кино. Не Гоша, Алеша. Она стояла на остановке, начинался дождь, и незнакомый мужчина раскрыл над ней зонт. И как-то так все быстро произошло, что бабушка даже успела благословить, но вот Дашу не застала. Как будто специально освободила и квартиру, и место на земле для нового человека.  Был один момент, за который Татьяне Владимировне было до сих пор перед бабушкой стыдно. Как-то незадолго до знакомства с Алексеем Таня упрекнула бабушку, а заодно, получается, и родителей, за слишком правильное воспитание. Бабушка тогда помолчала и, не глядя на Таню, произнесла какой-то, как показалось Тане, набор загадочных фраз, из которых она только начало расслышала и на него успела обидеться:
- Ты нам не пеняй. Испортиться всегда успеешь. Я тебе, может, чего лишнего иногда говорю, но в моем возрасте уже завтра все может кончиться. И надо говорить  людям и про плохое, и про хорошее. Но главное – чтоб по любви.  С любовью.
«Надо бы за бабулечку свечку поставить, да и маме с папой тоже», - подумала Татьяна Владимировна, ложась спать. 
С утра она решила заскочить в новый храм, появившийся среди их серых панелек года два назад, а потом уже ехать к внучке. Что из вечерних воспоминаний надо бы рассказать Ксюше, чтобы та прониклась и сделала правильные выводы, Татьяна Владимировна так и не решила. «Господь наставит», - подумала она. Служба уже шла, когда Татьяна Владимировна, накинув платок, который предусмотрительно положила в сумку, и, нерешительно перекрестившись на входе, заходила в зал. Это помещение для нее так и оставалось залом, хотя она бывала тут каждый большой праздник и всякий раз, возвращаясь домой, порывалась полистать брошюру «Как устроена церковь», купленную еще при первом посещении. Но всегда находились более важные дела. Взяв несколько свечей, Татьяна Владимировна потихоньку, так, чтобы не отвлекать прихожан, человек десять в храме было, прокралась к распятому Христу. Она знала, что за упокой ставят к распятию, а вот кому жертвовать за здравие, никак не могла запомнить. Поставила по свечке у знакомых икон Богородицы и Николая Угодника, а к Троице еще и приложилась, чтобы уж точно наставила рабу Божию Ксению («кстати, как в крещении ее зовут?» - подумала) на путь праведный. 
С Ксюшей бабушка столкнулась на площадке у квартиры. Внучка одной рукой закрывала дверь, второй пыталась что-то строчить в телефоне.
- Ты куда? – разозлилась Татьяна Владимировна. Она долго звонила в домофон, и, практически взбесилась, решив, что эта все еще дрыхнет. Пришлось копаться в сумке, выкладывать на скамейку у парадной и альбом, и прихваченные из церкви освященные свечи, и кусок сыра, купленный в фермерской лавке по дороге, и литровую банку варенья из прошлогодних запасов, и упаковку лекарств от давления. И все ради того, чтобы найти куда-то завалившиеся ключи. «Вот ведь наборчик! - усмехнулась Татьяна Владимировна. – Еще лет пять назад не поверила бы».
- Бабуль?! – от неожиданности Ксюша вздрогнула. - Ты чего так рано?
- Я тебе вчера написала, что к десяти приду.
- Ой, - Ксюша продолжала писать. – А я не прочитала. Спать ложилась. Мне вообще-то бежать надо. Посидишь пока у нас? Я скоро. Наверно. 
- Ты куда собралась? – Татьяна Владимировна перегородила Ксюше проход к лифту.
- В школу надо, - Ксюша оторвалась от телефона и посмотрела на бабушку таким честным взглядом, что Татьяна Владимировна на мгновение даже поверила ей.
- Какую школу? Каникулы начались.
- У нас это… - Ксюша поводила руками в воздухе. - Производственная практика. ОГЭ-ЕГЭ, всякое-такое. Ты все равно не поймешь, долго объяснять.
- Когда вернешься? – Татьяна Владимировна понимала, что Ксюша врет, но спорить и ругаться  не хотела. Не для того она утром свечки ставила.
- Часа через два. Или три. Если не задержат. Я побежала. Чай сделаешь себе? Там в холодильнике что-то есть.
Дверь Татьяна Владимировна открыла своим ключом. В коридоре стоял едко-приторный запах духов. Она помахала рукой перед носом, разгоняя воздух. Разулась, прошла на кухню, первым делом приоткрыла створку окна, чтобы эта химоза выветрилась. Достала из сумки свои таблетки – в груди так распирало, что отдавало в голову, и она испугалась, как бы ее не разнесло на кусочки от подскочившего давления. Когда немного отпустило, она включила кухонный телевизор и под монотонный бубнеж ведущей новостей вспомнила про сыр. «Надо в холодильник убрать», -  подумала она. Холодильник дочери Татьяну Владимировну расстроил. Открытая банка кукурузы, пучок сельдерея, упаковка помидоров черри, огурцы в нераспечатанной подложке, сыр в нарезке, масленка с остатками масла, пара яиц, кастрюля на два литра. Приподняв крышку и увидев на дне остатки гущи, она брезгливо («хозяйка, называется!») вынесла кастрюлю в туалет и вылила содержимое в унитаз. Достала из морозилки что-то похожее на мясо, и пока это размораживалось в мойке, стала наводить в холодильнике порядок. Чего она терпеть не могла, так это бардака.
На вылете из парадной Ксюша получила еще одно сообщение.
Лю: «У меня все-таки сердечный приступ».
«Уже еду», - ответила Ксюша.

8.
Стас не был похож на человека, пережившего сердечный приступ. Конечно, Ксюша не знала точно, как это может выглядеть, по дороге ей рисовались картинки из рилзов и сториз, одна страшней другой, но увиденное им не соответствовало нисколько. Стаса не увозили на каталке врачи, он не лежал, держась за сердце, на лавочке в парке или на тротуаре, он даже бледен не был. Стас, такой же, как и всегда, стоял у входа в бизнес-центр, на третьем этаже которого работал в офисе конторы по продаже моторных масел.   
- Ты как? – бросилась к нему Ксюша.
- В порядке уже, - устало улыбнулся Стас. – Спасибо тебе. Скорая только что уехала. Укол сделали. Давление, видимо, подскочило. Вот вышел подышать. 
- Тебе, может, домой? Отлежаться? Бедный ты мой, – Ксюша прижалась к Стасу.
- Проводишь меня? – Стас погладил ее по голове. – С работы отпустили. Боюсь, как бы опять не прихватило.
- Давай такси вызовем, - предложила Ксюша.
- На метро доедем, - отмахнулся Стас. – Все нормально. 
В вагоне подземки Ксюша одновременно и радовалась, и переживала. Как здорово, что у нее такой парень - взрослый, ответственный, заботливый, любящий. Вот только сердце проверить надо бы. Что у него за проблема, Стас не говорил, но Ксюша прошерстила интернет, два дня провела на медицинских сайтах, окончательного диагноза не поставила, решила, что ничего смертельно страшного нет и быть не может. Хотя врачу показаться надо бы. Она как-то даже пыталась намекнуть об этом Стасу, тот только отмахнулся: ерунда, мол. Просто сердце спортивное. Сейчас она периодически прижималась к его груди и на станциях, пока поезд стоял, пыталась вслушаться в сердечный ритм.
Они познакомились на Петроградке в прошлом ноябре. Прямо в день рождения. Мать подарила ей деньги, сказала, что не придумала, что купить. Бабушка тоже подкинула. И она решила, что самое то – отметить днюху в баре. Позвала Алису и еще двух одноклассниц – Аню и Полину, которые не так сильно бесили, как остальные. Благо, выглядели все старше своего возраста, никто документы ни на входе, ни при заказе коктейлей не спросил. Официантка, правда, как-то подозрительно на них смотрела, пока Алиса и девчонки сканировали коктейльную карту и ржали над названиями.
- Надеюсь, вам восемнадцать есть, - забирая меню, официантка растянула губы в улыбке.
- Естественно, - протянула Алиса. – Паспорт показать?
- Верю, - снова изобразила улыбку официантка.
После второго коктейля Аня потянула Полину на улицу – покурить. Ксюша вышла с ними за компанию, некурящую Алису оставили присматривать за вещами. Пока Аня рассказывала, как сцепилась с химичкой из-за невыученного урока, рядом остановились два парня. Один попросил у Ани сигарету, а второй, она толком и не рассмотрела его, обратился к ней:
- А ты что, не куришь?
- Нет, - ответила Ксюша. – Я за ЗОЖ, - засмеялась она.
- Может, погуляем завтра? – неожиданно предложил он.
- Может, и погуляем! – легко согласилась Ксюша. Хотела еще добавить: - Только после уроков, - но решила, что не стоит. Зачем ему знать про школу? 
- Забей мой телефон, - сказал парень. – Меня Стас зовут.
В баре она со смехом рассказала эту историю Алисе, но та даже не улыбнулась.
- Ты реально с первым встречным куда-то пойдешь? – Алиса покрутила у виска.
- А что такого?
- С ума сошла? Ты его знать не знаешь. 
- Вот и познакомлюсь.
- Так только маньяки знакомятся. А если он тебе что-нибудь сделает? 
Если бы Алиса так яростно не отговаривала, не занималась бы воспитанием, словно она мать или бабушка, Ксюша, может быть, никуда и не пошла бы. Но тут хотелось сделать назло, и на следующий день она все-таки позвонила Стасу.   
Почти месяц они встречались только по воскресеньям. Стас говорил, что много работает и доучивается на заочном, ей тоже учиться надо, она все-таки призналась ему - почти сразу, что никаких восемнадцати ей нет. Ходили в кино, сидели в макдаке, раз зашли в тот бар, возле которого познакомились. Ксюша думала, что они там отметят первый месяц знакомства, возьмут хотя бы по коктейлю, но Стас заказал кофе и пару эклеров.
- Мы же - ЗОЖ?! – он поднял чашку с кофе без кофеина. 
- ЗОЖ! – на автомате повторила Ксюша, и они стукнулись краями чашек.
К концу декабря Стас стал говорить, что хочет познакомить ее со своими родителями, и, если она согласится, то вместе с ними отметить Новый год. Ксюша тогда наврала матери, что ее зовет к себе Алиса, долго ныла, упрашивая. Сошлись на том, что она оставит алисин адрес и будет отзваниваться каждые два часа. Родители Стаса оказались приятными и очень пожилыми, как показалось Ксюше. Возможно, даже бабушкины ровесники. Старомодно одетая мама, в каком-то нелепом платье явно из 80-х,  подкладывала ей салаты, подливала домашний компот, спиртного на столе не было, даже шампанского, и расспрашивала про семью и школу: Стас, видимо, все рассказал. Ксюша сильно волновалась и не только из-за этого знакомства. Она боялась предстоящей ночи, все думала, где они ее положат спать, не в комнате же Стаса? Она еще не готова была. Но разрешилось все как-то очень просто. Часа в три в зале, где сидели, убрали со стола, сам стол сдвинули в угол, а ей поставили раскладушку и, пожелав спокойной ночи, разошлись по комнатам. Ксюша отправила матери смску, что все в порядке, они ложатся спать, полистала соцсети и уже собиралась отложить телефон, как услышала осторожные шаги. Стас сел рядом с раскладушкой на пол. Гладил ее волосы, целовал. Ксюша боялась, что вот сейчас – так нелепо, на раскладушке – все и случится, но он даже под футболку не полез. Тогда же в первый раз спросил: «Ты выйдешь за меня?»
Сейчас они сидели в его комнате на диване. Стас рассказывал, как ему неожиданно стало плохо на работе. И все от того, что распереживался из-за знакомства с Алисой.
- Прости, Ксюш, но она очень неприятная. Видишь, она не только на тебя плохо влияет. Какая-то энергетика у нее отрицательная. В средневековье таких на костре сжигали, - засмеялся он. 
- Вам надо просто поближе познакомиться, - пыталась защитить подругу Ксюша. – Она, правда, хорошая. В следующий раз сходим куда-нибудь вместе и ты поймешь. 
- Сомневаюсь. Первое впечатление оно, как правило, не обманывает. Меня – точно. Вот в тебе же я не ошибся. Ты мне сразу понравилась. Ты – правильная. А она – нет.   
- Нас мать видела, - Ксюша попыталась переключить Стаса, чтобы уйти от этого, неприятного ей разговора. 
- И что ты ей сказала? – напрягся Стас.
- Что ты из нашей школы. Выпускник.
- Поверила?
- Нет. Про айфон спрашивала, откуда? Потом заставила всех парней удалить.
- Парней? – Стас даже привстал. 
- Какие-то подписчики были. Их и не удалить толком. Забанила всех. 
- А меня?
- В телефоне ты у меня Лю. Сказала, что это Любовь Юрьевна, химичка наша. Она все равно учителей не знает. А в ВК на аве непонятно кто. Даже не спросила. Так что – все нормально.
Стас обнял ее, сильно прижал к себе и прошептал на ухо:
- Ты же выйдешь за меня?
- Стас! – Ксюше, уткнувшейся носом в его шею, не хватало воздуха. - Я тебе уже говорила.
- Скажи еще.
- Выйду.
- У нас с тобой будет отличная семья, - отпустил ее Стас и пристально посмотрел в глаза. – Трое детей. Два сына и дочка. И секс у нас будет после свадьбы, чтобы все по правилам.
- Ты вытерпишь? – после паузы спросила Ксюша.
- Два года потерплю. Главное, чтобы ты до этого ни с кем. Или у тебя уже кто-то был? – нахмурился Стас. – Может, ты не девочка уже?
- Ты тысячу раз про это спрашивал.
- Я знаю. Просто уточнить решил.
- А если не девочка? – Ксюша решила его позлить и тут же получила ладонью по губам: вроде бы легко, но ощутимо. – Ты что? – она потрогала губы. – Больно же. Я пошутила.
- Еще раз так пошутишь, еще раз получишь, - со злой улыбкой произнес Стас. – Не шути с этим, если не понимаешь. 
Ксюша обиделась не столько на удар, хотя это было очень неприятно, сколько на реакцию Стаса. С Алисой они часто обсуждали токсичные отношения и абьюз, и в глазах Стаса она прямо-таки прочитала, что это вот то самое и есть. «Он же любя?» - подумала она, но неожиданно даже для себя, слегка поддразнивая Стаса, чтобы проверить его реакцию, сказала:
- Я уйду сейчас.
- Куда ты уйдешь?! – ухмыльнулся Стас и схватил ее за руки. – Сиди. 
- Мне пора, - попыталась вырваться Ксюша.
- Ксю, ты что? Ты обиделась? Я же шутя. Не больно. Ну, прости, прости, - он попытался прижать Ксюше к себе, но та оттолкнула его. Она поняла, что и в самом деле обиделась.- Я не хотел. Само собой как-то получилось.
- Отпусти! Мне пора. Правда, пора! Мама будет ругаться, - Ксюша вырвалась и выскочила в коридор.
- Ты сама виновата, - крикнул вслед Стас. - Ты меня провоцировала. И эта Алиса твоя меня завела. 
В коридоре, пока Ксюша надевала кроссовки, Стас навис над ней и практически ныл:
- Ну, хватит обижаться. Прости. Простила? Я, правда, не хотел.
- Простила, - не глядя на него, ответила Ксюша.
- Мир?! – Стас протянул ей руку. – Ксю и Лю?
- Мир.
- Нет, повтори наши слова.
- Ксю и Лю, - повторила за ним Ксюша.
- Девочка моя! – Стас обнял Ксюшу, когда та поднялась, и, отстранив ее немного от себя, чтобы видеть глаза, через паузу, по-актерски проговаривая каждое слово, попросил: – Пообещай мне, что ты мне не изменишь. Не изменишь?
- Нет, конечно.
- Клянешься? Здоровьем матери поклянись.
- Стас! – Ксюша поняла, как она устала. Ей захотелось домой, закрыться в комнате, врубить что-то из корейской попсы и завалиться в наушниках на кровать. – Я не буду клясться матерью. Так поверь.
- Тебе сложно? Ради меня?
- Не сложно. Я просто не хочу.   
- Хорошо, - неожиданно сдался Стас. - Можно еще одну маленькую просьбу? Очень маленькую.
Ксюша молчала. 
- Ради меня, не общайся, пожалуйста, с Алисой. Видишь, как у меня сердце реагирует. Ты же не хочешь меня потерять?
Ксюша выдохнула, она поняла, что вот-вот расплачется, а еще у нее разболелся живот. Стас ждал. Она неуверенно кивнула. 
- Не хочу. Я пойду?
- А с Алисой что?
- Я постараюсь.
- Нет, не постараюсь.
- Мы с ней с первого класса вместе. Как я ей скажу? Все, мы больше не дружим?
- Тебе кто важнее? Подруга, которая испортит тебе жизнь, или я? 
- Ты, конечно, - выдохнула Ксюша.
- Уверенности в голосе не слышу.
- Стас, у меня живот болит. Можно я пойду?
- Что же ты молчишь? – засуетился Стас. - Я тебя провожу до метро.
- Имей в виду, - сказал он у вестибюля станции, - я без тебя умру. Ты будешь только моя.
Он попытался притянуть Ксюшу к себе и поцеловать, она вроде бы потянулась к нему навстречу, но в последний момент отвела голову, и Стас скользнул губами по ее щеке.

9.
«Господи, мне так страшно!» - Ксюша не выдержала и уже на эскалаторе, периодически оглядываясь назад, стала писать Алисе. 
«Что случилось?» - тут же пришло в ответ.
«Он меня ударил».
«Ты где сейчас? С тобой все в порядке? Я приеду».
«Все нормально. Я в метро. Еду домой».
«Я подъеду, встречу».
«Не надо, доберусь».
«Позвони сразу, как выйдешь».
Звонить Ксюша не стала, наговорила голосовых.
«Ну не так, чтобы ударил. Но шлепнул ладонью по губам», - начала она и, пока шла домой, пересказала Алисе весь их разговор со Стасом.
«Он сказал, чтобы я с тобой не общалась, - добавила она. – Требовал поклясться здоровьем матери».
«Чего?» - пришло от Алисы с кучей возмущенных смайлов. 
«Ага. Подожди. Что-то от него пришло». 
Лю: «Ты добралась? Все в порядке?»
«Я не знаю, что на меня нашло. Наверное, я просто очень сильно тебя люблю. Милая моя девочка, ты лучшая».
Ксюша – Алисе: «Потом тебе отвечу. Стас пишет». 
Алиса: «Не отвечай ему ничего. Забань сразу».
Ксюша – Алисе: «Он пишет, что любит. Может, правда, случайно?»
Алиса: «Конечно, любит, ага. Ты помнишь историю той девушки?»
Ксюша – Алисе: «Какой?»
Ксюша – Лю: «Это было очень неприятно».
Алиса: «Которую парень зарезал из-за ревности».
Ксюша – Алисе: «Не пугай меня. Стас не такой».
Лю: «Ты же меня не бросишь, мой мышонок? Если бросишь, я покончу с собой».
Ксюша – Алисе: «Он собирается покончить с собой».
Алиса: «Я тебе говорила: он манипулятор?»   
Лю: «Ксю, не молчи… Ты хочешь моей смерти?»
Ксюша со страхом смотрела на экран, где сообщения всплывали одно за другим.
Лю: «Я стою на подоконнике, между прочим. Если ты не ответишь, потом будешь всю жизнь винить себя в моей смерти». 
Ксюша сделала скрин экрана с смсками Лю, «Он серьезно?» - написала в сообщении и отправила Алисе.
Алиса: «Что это? Он же явный псих. Бросай его, пока не поздно». 
Ксюша – Алисе: «Не наговаривай на него. А вдруг всерьез?».
Алиса: «Тебя не удивляет, что ему всегда плохо, когда он виноват? Ты же сама рассказывала».
Лю: «Ты долго будешь молчать? Мне прыгать?»
Ксюша – Лю: «Сейчас. С Алисой… ».
Она не успела отредактировать смску, упоминание Алисы надо было обязательно убрать, но в этот момент мимо промчался электросамокат, Ксюша дернулась от него в сторону, и палец скользнул по «отправить».
Лю: «Ты с Алисой? Эта б. тебе важней, чем твой любимый человек?!»
Ксюша – Лю: «Я не с ней».
Лю: «Ты только что сама написала».
Лю: «Лживая сучка!»
Ксюша - Алисе: «Он назвал меня лживой сучкой, а тебя – б.»
Алиса – Ксюше: «Что и требовалось доказать».   
Ксюша остановилась в двух шагах от своего дома, долго боролась с собой, начинала писать и стирала сообщение.
Ксюша – Лю: «Стас! Давай пока сделаем паузу в наших отношениях?»
Эта фраза, которую она часто слышала в разных сериалах, показалась ей наиболее уместной сейчас. Она вроде бы и не рвет со своим парнем, и не идет на поводу у подруги. Все-таки алисиным словам Ксюша не верила. Или не могла принять.
Лю: «Ты что там о себе возомнила? Я сейчас подъеду – поговорим».
Лю: «Это тебя б. эта накрутила? Перезвони мне». 
Ксюша – Лю: «Давай завтра поговорим?»
Лю: «Звони сейчас. По видео. Я хочу знать, где ты?»
Ксюша – Лю: «Прости, но мама запрещает мне с тобой встречаться».
Она хотела придумать какую-то более вескую причину, но в голову ничего не приходило.  Звонок раздался практически сразу, как только сообщение ушло. Ксюша сбросила, и, не дожидаясь повтора, отправила абонента Лю в черный список. Тут же зашла в соцсети и забанила его страницу. 

10.
Кирилл позвонил Даше через пару недель после их неудачного свидания. Она уже и не надеялась ни на что. И даже постаралась забыть. Тем более, что после ее ухода из отеля он разорился только на глупый смайлик с поцелуем. И больше ничего. Ни объяснений, ни вопросов. Даша даже лайкать его смайл не стала. Что ж, молодец, хоть это прислал. Нынешнему звонку она удивилась: обычно он обходился сообщениями в мессенджере, а тут, видишь, отважился поговорить. Промелькнула сумасшедшая мысль, что это тот самый случай, когда Кирилл скажет что-то важное для них обоих. «Ну, договаривай, - сказала она сама себе полушепотом. – Думаешь, замуж позовет? Самой не смешно?». Она дождалась пятого звонка, посчитала до трех и, нажав «ответить», как можно более сухо произнесла:
- Алло!
- Привет! Поговорить нужно, - услышала она. В голосе, как ей показалось, не было ни намека, ни тени любви.
- Говори, - обиженно протянула Даша.
- Не по телефону. Давай сегодня в восемь, - и Стас назвал ресторан, о котором Даша и мечтать не могла. «Предложение все-таки», - мелькнула мысль. 
Она хотела слегка поломаться и сказать, что занята этим вечером («уже позвали»), чтобы он почувствовал свою вину и ее обиду, но согласилась почти сразу. Так, выдержала небольшую паузу. На работе она не находила себе места, отпросилась на час пораньше, чтобы успеть заскочить домой, одеться понарядней и что-нибудь сделать с головой.
Ксюша сидела на кухне, пила чай, тупо, как показалось Даше, уставившись в телевизор.
- Привет! – крикнула из прихожей Даша. – Ты дома?
- Как видишь! – откликнулась Ксюша.
Разговаривать было некогда. Да и не хотелось портить себе настроение. Даша металась из кухни в ванную, оттуда в спальню, выскакивала то в одном платье, то в другом – показаться Ксюше и получить ее одобрение. Дочь на каждое говорила «пойдет», а сама не отрывалась от экрана. Даша даже вспыхнула:
- Там интересней?
- Да, - нагло ответила Ксюша.
В любой другой день она этого не спустила бы, но не сейчас, когда решалась ее судьба.
- Посмотри, пожалуйста, - как можно спокойней попросила она. – Мне надо.
Ксюша на миг отвела взгляд от телевизора, глянула на мать: 
- Это ок. Длинные бусы поверх надень. Сюда пойдут, - Даше показалось, что дочь как будто приторможена и вроде бы осунулась, но выяснять – так ли это и что могло случиться на этот раз, не было ни сил, ни времени.
У дома она вызвала такси, машина где-то застряла, пришлось отменять и вызывать другую, но Даша была этому только рада: в ресторан надо было опоздать, чтобы Кирилл не думал, что она по первому щелчку… «Хотя, чего уж…» - горько усмехнулась Даша, но в ресторан все-таки опоздала и зашла в зал в 20.15. Кирилл сидел у окна, она увидела его еще с улицы, и никакого букета не рассмотрела.
- У меня деловой разговор, - после обмена холодными поцелуями, пустого «как дела? погода сегодня отличная» и первого глотка белого сказал Кирилл. – Тут, понимаешь, ситуация складывается таким образом…
«Может, обойдется?» - подумала Даша, а внутри уже все оборвалось. Ситуация с Кириллом становилась яснее ясного. 
- Денег дать в долг? – ехидно спросила Даша, эти истории про альфонсов-перекати-поле она слышала не раз. Буквально сегодня в новостях попалась.
Кирилл неожиданно расхохотался.
- Ты меня за альфонса приняла? Даш, серьезно?! - просмеявшись, сказал он. - Я у женщин и друзей в долг не беру. Хочу в Питере бизнес открыть. Надо расширяться. И мне тут свой человек нужен. Желательно женщина-друг. Пойдешь ко мне финансовым директором?
- Вот значит у меня какой статус? – усмехнулась Даша, она все-таки была сконфужена тем, что не попала со своими предположениями, и от этого еще больше разозлилась. – Женщина-друг. Тебе это спать со мной не мешало? С друзьями вроде бы не спят?
- Лучше было бы, если бы я тебя любовницей назвал? – от прямоты Кирилла ее начало подташнивать. – Не нравится друг, давай будет любимая подруга. Ну, или просто близкий человек. Человечек. Как ты хочешь?
Даша не понимала, почему она сразу не встала и не ушла. Кирилл еще что-то говорил, она вроде бы слушала, кивала, но внутри было пусто и эту пустоту, как ни странно, заполняли не ее боль и обиды, а Ксюша – с ее ненормальным поведением. Даша только сейчас осознала, что дочь в последнее время стала тихой, огрызалась редко, сидела постоянно в комнате, слушала музыку и никуда при Даше не выходила.
- У тебя все в порядке? – спросила ее как-то Даша.
- А что может случиться? – вопросительно посмотрела на нее дочь.
- Ты просто дома постоянно. Никуда не ходишь.
- А с кем ходить? Алиса уехала к отцу в Самару.
- К тебе же приходили как-то девочки. Как их? Полина? И вторая еще.
- Аня.
- Ну да, Аня. Погуляли бы.
- Тебя не поймешь: то куда пошла, то почему никуда не ходишь. Хочется мне дома посидеть, вот и сижу.
- Хорошо-хорошо. Сиди. 
- Так вот, - услышала она Кирилла. – Я тебе доверяю. Условия – зарплата там, расходы на бензин, премиальные – все обсуждается. Повторяться не хочу, но мне нужен свой человек тут.
- Мне надо подумать. Хотя, знаешь, Кирилл… - Даша только хотела послать его с этим предложением, как зазвонил телефон.
- Сейчас. Извини. Дочь, - кивнула она на трубку. – Секунду. 
- Мам! – протянула Ксюша, и эти нотки Ксюше очень не понравились. Было в них что-то болезненное и неприятное. - Мне надо с тобой поговорить.
- Я приеду – поговорим. Что за срочность?
- Мне сейчас надо.
- Что случилось? – Даша поняла, что одновременно и злится, и волнуется. 
- Я боюсь.
- Ты мне из-за этого звонишь? Чего ты боишься? Темноты? Мышей? Тараканов? – она поймала на себе недоумевающий взгляд Кирилла и отвернулась к окну. Мимо шли прохожие, многие поворачивали головы в ее сторону, словно пытались рассмотреть и подслушать, что она говорит.
- Я боюсь Стаса, - наконец выдавила из себя Ксюша.
- В смысле? Какого Стаса?
- Того. Ты его видела. В автобусе. Я на самом деле с ним встречалась.
- Сейчас приеду, сиди дома! – Даша резко подскочила, успела подхватить бокал, заваливающийся на стол. – Я бегу! - бросила Кириллу.
- Что случилось? – Кирилл растерянно смотрел на нее. – Проблемы?   
- Да так, наше, девочковое, - меньше всего Даша хотела посвящать в эту историю Кирилла.  – Дочь. Просто оперативно решить надо. 
- Тебя подкинуть? – Кирилл привстал.
- Сиди-сиди, сама.
- Хорошо. Я еще не ухожу, - кивнул он подошедшему официанту. – Позвони, как решишь. И не затягивай. Ок? Мне нужна такая, как ты.
- Да, я помню: женщина-друг, - съязвила Даша напоследок.
В такси она чуть отвлеклась. Водитель с труднопроизносимым именем Абдул-как-то-там пытался развлечь ее разговорами, рассказывал, что у них под Ферганой сейчас безумная жара, но работы в саду и огороде всегда много, с женой он каждый день на видеосвязи, дети растут, а он их видит живьем только раз в году.
- Ну, что поделаешь? – философски заключил Абдул, - там работы нет. Приходится так жить. Накоплю на дом, вернусь.
- Долго еще копить? – из вежливости поинтересовалась Даша с заднего сиденья, вперед она побоялась сесть.
- Много, - спокойно отмахнулся водитель. – В прошлом году обрезальную свадьбу сыну делал. Почти все потратили. Но накопим еще.
Даша не поняла, что такое «обрезальная свадьба», но переспрашивать постеснялась. Смутно она догадывалась, но почему «свадьба», так и не поняла.   
Дома, не успев скинуть туфли, она крикнула с порога: 
- Вы встречались. И? Рассказывай!
Ксюша вышла из спальни с опухшим от слез лицом.
- Тут рассказывать? – спросила.
- Сделай чай с бутером. Есть хочу. 
- Бабушкин суп еще остался, - Ксюша так и стояла в проходе, не двигаясь.
- Его выбрасывать пора. Только бабушке не говори. 
Пока Даша пила чай, Ксюша сквозь слезы рассказывала, что произошло.
- Теперь он пишет всем моим друзьям, что я сука и все такое, - она зарыдала. – Он меня зарежет.
- Это шутка такая дурацкая? – Даша поймала себя на удивившей ее мысли: у дочери, по всей видимости, реально серьезные проблемы, а она спокойно ест бутерброд с сыром и пьет чай.
- Мам, он неадекват. Он не шутит.
- Забань его и все.
- Забанила. Он всем пишет, понимаешь? Всем моим знакомым. Просто по списку идет и всем пишет. Вот скрины, смотри.
- Это что за б.во? – Даша прочитала всего пару сообщений, а уже поняла, что проблема куда серьезней, чем ей казалось. 
- Его телефон у тебя остался?
- Остался. Ты что, звонить ему собралась? – испугалась Ксюша. – Мам, не надо.
- Скинь мне номер, а там разберемся. Найдутся люди, которые захотят с ним поговорить.
- Мам, только не встречайся с ним. Я не знаю, что он может сделать. Он псих.
- Телефон давай! – Даша прикрикнула на дочь. - Сама решу, что делать.
Перед сном Даша решила полистать  соцсети. В сообщениях была пара непрочитанных. Аватарка незнакомая.
«Твоя дочь шлюха», - прочитала она. - Вся в маму, наверно». 

11.
«Мне с тобой поговорить надо», - наутро Даша отправила сообщение в вотсапе.
«Ок», - пришло в ответ и следом: «У Горьковской в кофейне в 6. Как раз сменяюсь». 
Антону, Ксюшиному отцу, Даша звонить не стала. Бессмысленно. Он уже года три как торчал в Таиланде, дауншифтил, завел новую семью. Жена то ли тайка, то ли китаянка. Вроде даже ребенок есть. Так что звони не звони, оттуда все равно не поможет. Начнет только ныть, что сама виновата. Написала Максу, однокласснику, с которым тусили когда-то в одной компании. Макс ушел из школы после девятого класса, к тому моменту все учителя на нем крест поставили, а он, смотри, дослужился до майора, говорит, что даже юрфак заочно закончил. С Максом у Даши мог бы развиться роман, она видела, что нравится ему. Макс, как только узнал, что Даша со своим разводится, начал как-то слишком часто оказываться в районе ее дома. Раз даже на кофе позвал. Сходила, посидели, вспомнили школьные годы, кто кого видел. Макс на прощание неуверенно предложил:
- Может, пересечемся как-нибудь еще?
- На свидание зовешь? – Даша только усмехнулась.
- Ну, может, и на свидание! А что? – с вызовом ответил он.
Но ни о чем таком Даша ни тогда, ни сейчас не думала. Даже вообразить не могла. Во-первых, одноклассник. Считай, что брат. С первого класса рядом. Во-вторых, развод с Антоном оказался для нее настолько затяжным и мучительным, что она себе слово дала: больше никаких отношений. Антон требовал разделить все имущество до ложки поровну, звонил ей среди ночи, напоминал, что завтра пришлет чудом найденный чек, а это значит, что то ли диван, то ли шторы (она уже забыла) покупали на его деньги. И все в таком духе. «Фен себе забрал, а мне плойку оставил», - жаловалась Даша Наталье Александровне.
- Капучино? – Даше стало приятно, что Макс запомнил ее вкус. - Что случилось? – спросил он, когда Даша сделала первый глоток.
- Вот почитай, - она открыла фотоальбом, куда скачала все скрины, протянула ему свой телефон, а сама стала разглядывать прохожих. Люди за окном куда-то торопились. «И ведь, судя по всему, никаких проблем у них нет», - подумала Даша.
Макс листал телефон. Его лицо при этом ничего не выражало.
- Что за урод? – оторвался, наконец, он от телефона.
- Ксюшин бывший.
- А тебе зачем пишет?
- Тебя только это удивляет?
- С Ксюшей разберемся. Потом. Ты-то причем?
- Да он уже всем написал. Всем Ксюшиным друзьям, мне вот на целый лист. Хорошо, до бабушки не добрался. У той страница в одноклассниках. Видимо, туда он еще не дошел. А так – не дай бог – напишет, у бабушки инфаркт будет.
- А что хочет-то?
- Понятия не имею. Видимо, Ксюшу вернуть. Вот таким образом.
- А ты чего хочешь? Посадить его?
- Напугать хотя бы, чтобы отстал. Тут есть с чем в полицию идти?
- Боюсь, что нет. Угроз как таковых я не вижу. А на оскорбления тебе скажут…
- Будут убивать – приходите?
- Типа того. 
- А что делать-то? Посоветуй.
- Забей. Забань его просто. Побесится и отстанет. Это типаж такой. Псих, но безобидный. Помотает нервы, а потом угомонится.
- Пока он угомонится, он и мне нервы вымотает, и Ксюша доведет. Она и так никуда не выходит вторую неделю. 
- Сколько ему?
- Лет 25-26. Где-то около того.
- А твоей?
- 15.
- За малолетку, может, взять? У них было что?
- Говорит, что нет.
- К гинекологу водила? Можно справку взять, что это, недевочка, если у нее кто был. По статье пойдет.
- Как ты себе это представляешь?
- Что?
- Что я тащу ее к гинекологу.
- Придумай. Это же ваше женское. Может, осмотр какой нужно пройти профилактический. Или как он у вас называется? Можно еще, как вариант, развратные действия рассмотреть. Твоя готова говорить? 
- Максим, я не хочу ее лишний раз травмировать. Понимаешь? На нее смотреть невозможно. Тень осталась. А если я сама с заявлением приду? Эти скрины не доказательство? Он же и мне пишет.
- Как будто я наших не знаю. Не возьмут. Будешь настаивать, начнут раскручивать, а там следаки из комитета подключатся, так как она несовершеннолетняя, на уголовку потянет. Тебе это надо, если ты ребенка жалеешь? Забей, говорю. Рассосется. Может, лучше сходим куда?
- Сходим, - Даша покачала головой.
-Когда? – загорелся Максим.
- Как-нибудь. Созвонимся.
На остановке Даша долго крутила в руках телефон. В конце концов, набрала номер.
- Стас? Это Ксюшина мама. Надо поговорить. Завтра в шесть, - она назвала адрес и сразу же отключилась.
«Место проходное, - успокаивала она себя. - На улице светло. Что он мне сделает?» 

12.
Встречу Даша назначила во дворе, налево с Невского. В глубине – кафе и отель. С одной стороны, можно спокойно говорить, без лишних ушей, с другой – люди ходят, так что безопасно. Стаса она узнала сразу. Тот самый «одноклассник», с которым видела Ксюшу в автобусе. Когда дочь во всем призналась, она нашла его страницу в ВК (хорошо хоть закрыть не догадался) и несколько часов провела там, изучая фотографии и посты. На стене - православные святые, поздравления с праздниками, со всеми подряд – и советскими, и религиозными, советы по ЗОЖ и рецепты правильного питания. Снимков было немного, в основном, со спортплощадки, где полуголый Стас висел на турнике, отжимался, делал еще какие-то упражнения с командой таких же спортивного вида парней. К стыду своему Даша даже засмотрелась на его накачанный пресс и бицепсы. Сейчас он стоял в белой облегающей майке, сквозь которую проступали те самые кубики с фотографий.
«Соберись», - сказала сама себе Даша. Ей захотелось с разбега врезать этому амбалу сумочкой по физиономии, но она понимала, что силы не равны, и никакая сумочка ей не поможет.
- Я мама Ксюши, - с вызовом произнесла она, подойдя к Стасу.
- Я понял, - невозмутимо ответил он. – Ксюша много о вас рассказывала.
Даша едва не спросила: что рассказывала, и тогда разговор пошел бы явно не по плану. Весь день на работе она репетировала, что скажет, чем ответит, продумала каждую деталь, но сейчас в голове, кроме тумана, не было ничего. «Заметно, что руки дрожат?» - подумала она и еще раз повторила: «Соберись». 
- Что тебе от нас надо? – по слогам произнесла Даша. – Что?
- Вернуть ее. Это вы ее от меня отвратили, а она меня любит.
«Что за слово дурацкое - «отвратили»? - Дашу даже передернуло. – Откуда он его взял? Отвратили. Господи! Шизоид!» Но как ни странно, эта словесная нелепица ее успокоила.
- Ты чего хочешь? – повторила она.
- Я уже сказал, - Стас глядел на нее и в прямом, и в переносном смысле свысока. – Пусть она вернется. Я ее прощу. Поговори с ней. Ты же мать, - он усмехнулся или Даше так показалось? - Лучше меня она никого не найдет.
Даша смотрела на Стаса и не понимала: он так шутит? Или издевается? Но Стас и не шутил, и не издевался, он и вправду был уверен, что он и Ксюша, Ксю и Лю – пара, а то, что сейчас произошло, глупое недоразумение, которое он смог бы решить, если бы не люди, которые окружали его девочку, и их наговоры на него. Эта так называемая подруга - сучка Алиса, от мнения которой Ксю явно зависела, эта мамаша, забросившая ребенка и пытающаяся устроить свою личную жизнь, - чего от них ждать? Что они могут знать о настоящей семье и настоящих отношениях? Ксю ему все рассказала. Как их бросил отец, как мать встречается с каким-то женатиком, как бабушка пытается командовать, и как она, Ксю, хочет нормальной семьи, такой, как у него. Где уют, спокойствие, родители и кошка. И у него был план, прописанный почти на тридцать лет вперед, дальше он заглядывать не решался, и в эту треть века входили воспитанная им – преданная жена, трое детей, свое жилье, желательно домик в деревне на отшибе, крепкое хозяйство и жизнь на природе, в полной гармонии с самой и близкими. Хотя друзья говорили ему не связываться с малолетками, они, типа, сейчас испорченные все, только за бабло и шмотки, но он решил, что ему хватит сил и терпения – воспитать себе жену. Не зря же он в свое время интересовался психологией? Сейчас он жалел только об одном: Ксю надо было подхватить годом раньше, если бы была такая возможность, тогда всего вот этого не случилось бы. Если бы он оказался рядом годом раньше, она бы просто не поддалась чужому влиянию.   
- Это вот после всего того, что ты написал ей, мне, ее друзьям, я должна ребенка убедить, что ты ей пара?
- Ну, если вы нормальный человеческий язык не понимаете, как вам с вами разговаривать? – Стас улыбнулся. - Может, так дойдет?
- Ты вообще адекватный?
- Адекватней некоторых.
- Я в полицию пойду, - такой наглости Даша не ожидала.
- С чем? – усмехнулся Стас.
- Для начала с твоими сообщениями. Если не возьмут, значит, развратные действия предъявим. Как минимум. Я уже проконсультировалась с юристами. Знаешь, что с такими делают на зоне?
Она думала, что Стаса это напугает, но он даже не смутился.
- Я подозревал, что ты дура. Но настолько, - Стас покачал головой. - Во-первых, у меня с Ксю ничего такого не было. Я ее берёг. В отличие от тебя, которая хочет родного ребенка опозорить. И это, во-вторых. Ты дальше-то думала? Вся школа будет знать, весь твой банк. А бабушка? Она с ума сойдет, если узнает, что ее внучка такая же б..., как и ее мама.
И в этот момент Даша поняла, что она все-таки точная копия своей матери. В голове помутилось, вскипело, взорвалось и она, не соображая, что делает, врезала сумочкой Стасу по физиономии. Как и мечтала буквально несколько минут назад. Где-то промелькнуло: «хорошо, что там телефон, ощутимей будет». Стас зажал разбитый нос, сквозь пальцы бежала кровь.
- Сука! Ты мне нос сломала! – Стас не закричал, он как-то по-детски проскулил и ударил Дашу окровавленной ладонью. – Я женщин не бью, но ты это заслужила.   
Не столько от удара, сколько от неожиданности Даша упала. Ей хотелось подскочить, вцепиться этому уроду в морду, расцарапать ее ногтями, чтобы он не стоял и не скалился довольно.   
- Ты что творишь? Я сейчас полицию вызову, - раздалось откуда-то сверху.
Даша подняла голову: окно второго этажа было открыто, оттуда высунулась женщина в белом гостиничном халате.
- Стой! – крикнула она. – Охрана!
Как исчез Стас, Даша даже не заметила. Вот он нависал над ней и вдруг пропал. А она осталась сидеть в пыли подворотни, в двух шагах от Невского. Рядом уже суетится женщина в белом, отирает ей лицо подолом халата, предлагает подняться к ней в номер, обработать раны и вызвать полицию.
- Это не моя кровь, и не надо полиции, - сказала Даша и разрыдалась.

13. 
«Это был сон, - успокаивала себя Даша по дороге к метро. – И он закончился. Все страшное позади. Жаль, что не спросила, как женщину зовут. Надо было хоть отблагодарить по-человечески».
В сумочке периодически начинал названивать телефон, Даша, не глядя на экран, сбрасывала звонок. Так настойчиво могла звонить только мать. «Господи, да что тебе нужно-то сейчас?!» Разговаривать с ней не было никаких сил. Она поняла, что и домой не хочет ехать. Хотя надо бы. Успокоить Ксюшу, сказать, что больше никакого Стаса в ее жизни не будет. Даша была почти уверена в этом. Почему-то ей казалось, что кровопускание, которое она ему сделала, остановит его раз и навсегда. Откуда была такая уверенность, объяснить Даша не могла, просто чувствовала. У канала Грибоедова она свернула направо и пошла в Михайловский сад. Надо было отсидеться и даже не обдумать произошедшее, а просто впасть в коматоз. Глядеть на убаюкивающие воды Мойки, сидя у ротонды Росси, и погружаться в транс. Больше ничего. Телефон продолжал трезвонить, и Даша поняла, что покоя мать ей не даст.
- Что, мам? – раздраженно спросила она.
- Ты почему трубку не берешь?! – закричала мать. – Почему? Тут… Ксюша… - и Даша услышала даже не плач, а крик.
- Что Ксюша? – дыхание перехватило. «Господи, только не это!» - подумала она. – Что Ксюша? Ну. 
- Скорая забрала, - мать, наконец-то, выговорила сквозь рыдания. 
- Куда? – Даша подскочила.
- В больницу.
- В какую больницу?! – закричала Даша. - Да не реви ты! Ты можешь внятно сказать?! В какую больницу я спрашиваю.
Криком и уговорами Татьяну Владимировну удалось привести в чувство и добиться адреса. Даша не ожидала, что вечно собранная мать неожиданно раскиснет до состояния такого киселя.
Больница оказалась на другом конце города. Пока ехала, Даша успела и порыдать, и успокоиться, и снова порыдать, накручивая себя до последнего, представив уже и гроб, и похороны, и себя в черном платке, и пустой дом. Водитель, увидев ее состояние, ни слова не произнес за всю дорогу, только испуганно поглядывал в зеркало заднего вида.
- Вы держитесь! – только и сказал он, выйдя и открывая ей дверь. Сама она никак не могла найти ручку.
Мать сидела в больничном сквере на лавочке, что-то рассматривала в телефоне и утирала глаза бумажным платком.
- Пошли! – крикнула Даша еще на подходе. Мать зарыдала и бросилась к ней, хотела обнять, но Даша отстранилась. Не хотела она сейчас никаких объятий и ненужных истерик у себя на плече.   
Пока шли по длинной аллее в приемный покой, обиженная таким равнодушием Татьяна Владимировна пыталась путанно, через слезы и всхлипы, рассказать, что случилось. 
- Хорошо, я к вам собиралась. Звоню-звоню, не открывает. Открываю своим. Ксюш! – кричу. Тишина. Захожу в комнату, а она прямо на полу. Таблетки мои, забыла… - и Татьяна Владимировна опять зарыдала.
- Господи, мама! Потом с твоими таблетками разберемся! – прикрикнула Даша. 
- Она моих таблеток наглоталась. Понимаешь? От давления. Я их ищу, а они у вас были…
- С Ксюшей-то что? Что врачи сказали? 
- Врач выходил, спрашивает: вы кто ей? Говорю: бабушка…
- Мам, можно без подробностей?!
- Говорит, еще несколько таблеток и не вытащили бы. Промыли. Наблюдают.
На подходе к посту Татьяна Владимировна опять разрыдалась. Даша, как могла, попыталась объяснить, что они хотят. Молоденькая медсестра, оторвавшись от заполнения каких-то бумаг, посмотрела на них жалостливо, постучала по клавиатуре,  произнесла сурово:
- В реанимацию вас не пустят. Завтра приходите, в палату утром переведут. После обхода, скорее всего. Время для посещения на стенде. Бахилы с собой возьмите. Там не всегда в автомате бывают.    
- А я ведь говорила...  - начала Татьяна Владимировна.
- Мама, хватит! - перебила ее Даша. – Ну, хватит уже!
- Можно мы хотя бы через дверь посмотрим? – Татьяна Владимировна слегка подобралась. – Реанимация же там? – она кивнула на дверь в конце коридора. - Она в сознании хоть?
- Женщина, я все сказала, - нахмурилась медсестра. - И с чего ей без сознания быть? Промыли, почистили. Ночь в реанимации проведет. Под наблюдением. А завтра – сами увидите.
- Пойдем, мам! – сдалась Даша. - Завтра приедем. 
Пока она фотографировала на стенде часы посещения больных, Татьяна Владимировна просунулась в окошко и прошептала:
- Можно вас на минуточку?
Девушка засмущалась, но вышла. Татьяна Владимировна подхватила ее под руку и повела по коридору:
- Ольга Ивановна, - прочитала она на бейдже. – Я вот что вам хотела сказать.
Вернулась медсестра через полминуты, шла, словно впечатываясь в пол, злая и  раскрасневшаяся. Татьяна Владимировна показалась следом, развела руками.
- Лечащего врача можно хотя бы позвать? – Даша поняла, что Татьяна Владимировна  оказалась в своей стихии и последнее слово должно остаться за ней. 
- Женщина, - девушка едва сдерживала злость, - вам, по-моему, ясно сказано было: завтра в палате. Врач к вам уже выходил. Он не может каждые пять минут туда-сюда бегать. У него и без вас…
Дослушивать Татьяна Владимировна не стала. По дороге домой, а решили ехать на квартиру к Даше, там переночевать, обе молчали. Трамвай дребезжал, пассажиры входили и выходили, превращались в пешеходов, Татьяна Владимировна смотрела в окно, иногда что-то шептала, Даша листала на телефоне советы психологов о том, как распознать у подростка суицидальные наклонности. Только на подъезде к их остановке Татьяна Владимировна не выдержала:
- Они же должны в школу сообщить. Вот позор-то будет. Хорошо, каникулы начались. За лето, может, уляжется все. Но к психологу вас еще потащат. А, может, и в детскую психиатрию на учет поставят. Без меня не ходи. А то наговоришь лишнего, ребенка в психушку упекут. Жизнь ей сломают.   
Даша не ответила.
- Ты ведь знаешь из-за чего? – Татьяна Владимировна наклонилась к уху дочери.
- Нет, - соврала Даша и спрятала телефон в сумочку. – Не знаю. 
- Знаешь, - покачала головой Татьяна Владимировна. - Вот как, объясни, можно настолько не интересоваться своим ребенком? Я тебя вроде по-другому воспитывала.
Даша почувствовала, как глаза наполняются слезами.
- Мам, давай ты у себя переночуешь, - зло выпалила она. – Мне надо одной побыть.
Трамвай остановился, двери открылись, и Даша выскочила из вагона.

14.
У больницы обе оказались почти одновременно. Даша шла вдоль забора к пропускному пункту и увидела, как с другой стороны, фактически ей навстречу, идет мать. За ночь Даша настроила себя на серьезный разговор. «Наконец-то надо объяснить, что поздно меня воспитывать, не надо меня вечно упрекать, не надо трепать нервы ни мои, ни Ксюшины. Все, я выросла. Давно причем», - решила она, выпив перед этим пару рюмок коньяка. Но сейчас, при виде матери, уверенно вышагивающей по прямой, от ночной решительности ничего не осталось. «Все потом, вначале Ксюша», - подумала она. 
- Спала? – подойдя, мать, как ни в чем ни бывало, ткнулась губами в щеку.
Даша кивнула.
- А я практически нет. Пол-упаковки валерьянки съела. Хоть бы что. К утру только задремала.
Даша едва подавила желание съязвить: да, из всех матерей ты самая правильная мать, как вдруг услышала:
- Я, наверное, вчера погорячилась. Слегка. Прости.
Мать сказала это так – будто и не ей вовсе: на ходу, уйдя чуть вперед и бросив слова себе за спину, но Даша готова была простить и это, и даже затесавшееся «слегка». Неужели она способна все-таки признавать свои ошибки, а не выискивать и подчеркивать их у других? 
На входе в отделение их остановил было охранник, но Татьяна Владимировна так сурово на него посмотрела и так гаркнула: «К внучке в одиннадцатую», что у того вопросы отпали.
Ксюша лежала в трехместной палате. Ее кровать стояла прямо у входа. Через тумбочку – еще одна: там поверх одеяла лежала молодая женщина, читала «Джейн Эйр». Когда Даша и Татьяна Владимировна вошли, она оторвала голову от книги, кивнула на «здрасьте» и снова ушла в текст. Ксюша спала. Даша присела на краешек кровати и стала гладить дочь по голове.
- Помнишь, какой нежной она была в детстве? – прошептала Татьяна Владимировна, разглядывая внучку. - Все время обнималась. А куда можно продукты положить? – обратилась она к соседке, ставя сумку на тумбочку.
- Смотря что вы принесли. Сюда не все можно, - тихо ответила женщина. – Вам разве не сказали? Уберите пока в тумбочку, - она встала с кровати и, прижимая правой рукой книгу к животу, осторожно пошла к выходу. – Я немного разомнусь. А вы тут поговорите.
Даша благодарно ей улыбнулась. Вглядываясь в бледное и осунувшееся лицо дочери, она никак не могла осознать, что ее маленький ребенок, которого она буквально вчера носила на руках, решился на такое. Сколько же ужаса в ней было? «Может быть, я и вправду плохая мать? – подумала Даша. – Если она этим ужасом боялась поделиться». 
- Ее как будто на ноль разделили, - Даша подняла глаза на мать.
Татьяна Владимировна приподняла брови, только хотела сказать, что на ноль не делят, но промолчала.
- Все мы в определенном возрасте обнуляемся и становимся другими, - виновато сказала она после затяжной паузы. 
- Мам, ну ты что? – Даша погладила ее по руке, чего давно не делала. 
- Я все слышу, - сказала Ксюша, не открывая глаз. – Я не сплю. Мам, мне стыдно. Я не хотела. То есть не думала.
- Потом, все потом. Лежи спокойно, - сказала Даша, поправляя одеяло. – Все хорошо, маленькая моя.
- Ксюш, ты как? – робко спросила бабушка. – Ничего не болит?
- Нет, бабуль, - Ксюша, все так же, с закрытыми глазами, помотала головой. – Пить только хочется.
- Я тебе апельсиновый сок купила, - засуетилась Татьяна Владимировна. – Как ты любишь.
- А просто воды нет?
- Есть, конечно. Сейчас. Тут у меня, - Татьяна Владимировна раскрыла сумку, - и пюрешечка с котлетками, еще тепленькие, и морс свой, и…   
- Ты когда успела-то? – перебила Даша, глядя на мать с удивлением.
- Я же тебе сказала: уснуть не могла. Поешь быстренько, - обратилась она к Ксюше, - пока из персонала никого нет?
- Спасибо, бабуль! Не хочу сейчас. Можно мне просто воды?
Пока Татьяна Владимировна доставала бутылку с водой, искала в своей нескончаемой сумке стопку одноразовых бумажных стаканчиков, у Даши зазвонил телефон. Она нехотя вытащила его. «Кирилл». Мать, держа в одной руке бутылку с водой, а в другой –стаканчики, вопросительно смотрела на дочь.
- Ты как императрица! – засмеялась Даша и скинула вызов.
- Почему императрица? – не поняла Ксюша и привстала на кровати.
- В одной руке – скипетр, в другой – держава, - пояснила Даша.
- Самодержица, - засмеялась Татьяна Владимировна. – Давайте я от щедрот своих всем морса налью? Он у меня в термосе. Горячий должен быть.
- А давайте, Ваше-чего-то-там. Высочество? Величество?
- Может, даже Сиятельство! 
- Ну и мне тогда морса! – попросила Ксюша.
- Чокнемся? – Даша держала бумажный стаканчик, чувствуя, как прогревает его еще горячий морс.
- За ваше здоровье! – сказала Татьяна Владимировна, протягивая свой стаканчик.
- За наше здоровье, - поправила ее Даша и, обращаясь к Ксюше, неожиданно добавила: - А хочешь, мы тебе собаку заведем?
- Собаку? – в один голос воскликнули бабушка и внучка. Одна – с недоумением, другая – с радостью.
- Собаку, - подтвердила Даша.
- А не поздно? – спросила Ксюша.
- В самый раз, - ответила Даша.
- Я тоже буду ее выгуливать, - отозвалась бабушка. – Можно же?
- Там врач идет, - приоткрыв дверь, в палату заглянула соседка. – По всей видимости, к нам. Если у вас тут запрещенка – прячьте.
И женщины рассмеялись. 

4 июня 2023 – 20 сентября 2024 гг, СПб-Москва-СПб